Рассказы Наталии Васильевой

[Наталия Васильева]

Здравствуйте, уважаемые пользователи "Литостровка". Я решила здесь разместить один свой небольшой рассказ. Почитайте, вдруг кому-то из вас он понравится. С удовольствием прочитаю все комментарии, если таковые кто-нибудь оставит.

Наш собственный троллейбус

Когда моей старшей дочке было года четыре, отправились мы с ней однажды гулять в парк Сосновка. Был теплый июньский день, светило солнце. Мы с Таней кормили белок орехами, слушали пение птиц, любовались свежей листвой деревьев... Но во второй половине дня набежали тучи, стал подниматься ветер.
- Таня, пожалуй, пора нам поспешить домой, - глядя на приближавшиеся тучи, сказала я.
Ветер усиливался с каждой минутой, и когда мы вышли, наконец, к остановке троллейбуса, мои худшие опасения подтвердились: крупные капли дождя застучали по нашему зонтику.
- Я хочу домой, я боюсь... - забормотала маленькая Таня.
Начинался самый настоящий ураган: ветер вырывал зонт у меня из рук, стало темно, похолодало, огромные капли дождя колотили по асфальту. Даже не верилось, что полчаса назад была отличная погода. На остановке мы с Таней стояли одни, спрятаться было некуда. Пришлось мне снять свою кофту, укутать в нее Таню, сесть на корточки рядом с ней и сверху накрыть зонтом нас обеих. Вскоре из-за ливня дорога превратилась в реку, и машины ехали по ней, рассекая воду своими колесами. Таня вся съежилась, прижимаясь ко мне все сильнее с каждым ударом грома и закрывая галаза, когда сверкала молния.
- Я боюсь, - шептала она, - скоро приедет наш троллейбус?
- Ну конечно, скоро! - придав как можно больше уверенности своему голосу, сказала я. - А мне вот почти не страшно. Это просто маленькое приключение, которое произошло с нами. Вот приедем домой и расскажем папе, какая была гроза и как мы ее не боялись. Можно еще спеть песенку тучке, чтобы дождь скорее прекратился, - предложила я.
- Давай споем, - шмыгнув носом, согласилась Таня. - Тучка-тучка, перестань поливать нас дождем, а то я боюсь... Молнии, перестаньте сверкать вокруг нас... - не слишком складно затянула она.
"И где же наш троллейбус?" - думала я, тщетно вглядываясь вдаль. Кроме стены дождя ничего не было видно, только иногда из этой стены выныривали одинокие машины и тихо проезжали мимо нас. Зонт я старалась держать над Таней, поэтому сама я была уже мокрая до нитки, и, честно говоря, мне было тоже ужасно не по себе среди этого грохота грома и сверкающих молний. Главное - не показывать в таких ситуациях свой страх ребенку, поэтому мне ничего не оставалось делать, как петь бодрым голосом вместе с Таней песенку тучке.
- Мама, ну почему дождь не кончается, мы ведь поем песенку? У меня уже ноги все промокли и так холодно... Где наш троллейбус? - не выдержала Таня и расплакалась в голос. - Я хочу домой!
- Ноги и у меня все мокрые, ничего страшного в этом нет, зато какие чистые у нас будут потом туфли! Троллейбус скоро приедет, а песенку мы просто споем погромче, чтобы тучка нас услышала. Ой, смотри! Наш троллейбус!!! - закричала я от радости, перекрикивая гром, увидев, как из стены дождя вырисосывается долгожданный прямоугольный корпус.
- Ура!!! - закричала и Таня. - Тучка, мы больше не боимся твоего дождика, потому что мы сейчас от него спрячемся!!! - Таня, веселясь, запрыгала вокруг меня.
Я стала складывать зонт, пользы от которого, впрочем, было не слишком много. Но что это? На лобовом стекле красовалась табличка "В ПАРК". О нет, только не это! Мы мокли под дождем уже около часа. Ну почему за целый час появился только один троллейбус, но и этот следовал в парк?! Не сбавляя хода, троллейбус проехал мимо нас. Танина радость моментально рассеялась, и на глазах ее вновь появились слезы.
- Ничего страшного, это какой-то сломанный троллейбус, - попыталась я успокоить дочку, стуча зубами от холода, - сейчас мы еще немного подождем и все будет хорошо. Давай еще споем песенку, - вновь садясь на корточки под зонтом и обняв Таню, чтобы согреть ее, предложила я.
Мы затянули песню, стуча уже обе зубами от холода. Ураган и не думал униматься, дождь колотил по зонту...
- Девушка, а девушка! Идемте скорее! - вдруг услышала я сквозь шум дождя.
Обернувшись, я увидела женщину средних лет. На ней был одет оранжевый жилет, а над головой она держала полиэтиленовый пакет, которым пыталась защититься от дождя.
- Скорее идемте, мы вас ждем! - перекрикивая гром, кричала она мне, остановившись в нескольких шагах от нас с Таней и показывая куда-то рукой.
- Куда? - не поняла я.
- Идемте скорее в троллейбус! Я - кондуктор! Мы остановились во-он там! - женщина показала рукой на проезжую часть. Действительно, теперь я с трудом разглядела через стену дождя корпус троллейбуса в нескольких десятков метров от нас.
- Но ведь вы идете в парк?!
- Да ну и Бог с ним, берите девочку и бегом к нам в машину! - кондуктор уже схватила мою сумку, из которой ручьем текла вода, и мой зонт. Я все еще не верила в счастье.
Через несколько секунд мы уже поднимались по ступеням, заходя в троллейбус.
- У-ух, Петрович, что там творится! - стряхивая с себя капли дождя и поправляя прическу, говорила водителю кондуктор, - слава Богу, догадались их взять, а то так бы и стояли они там еще час. А дождь-то какой! А ветер - просто кошмар, закрывай скорее дверь!
Я увидела в зеркало, как улыбнулся в усы пожилой водитель Петрович. Дверь, закрываясь, скрипнула, и троллейбус тронулся.
- Вам куда надо-то? - спросила кондуктор, вытирая платком лицо.
- Нам надо к метро "Пионерская", - ответила я. - А там дальше мы на трамвай пересядем. Только я не знаю, сможете ли вы нас до метро довезти?
- До "Пионерской" довезем, чего ж не довезти? Все равно туда едем в парк, - улыбнулся снова водитель. - А я вас с трудом разглядел на остановке! Нич-чего за дождем не видно! Ишь, что творится! Девочка-то, небось, испугалась... Гроза-то какая! Это дочка ваша?
- Да, дочка, - улыбнулась я.
- Сколько ей? Года четыре? Как ее зовут? У меня внучка такая же, - глаза Петровича по-доброму смотрели на меня через зеркало.
- Да, четыре года. Таня. Спасибо вам, что остановились! Не представляю, сколько нам бы пришлось еще под дождем стоять, если бы не вы.
- Ну, Танюшка, замерзла? Возьми-ка, - протянула кондуктор конфету дочке.
Таня заулыбалась, взяла конфету.
- А почему мы одни в троллейбусе? - спросила она, оглядываясь кругом.
- Потому что троллейбус идет в парк без пассажиров, но мы с водителем заметили вас на остановке и решили довезти, - объяснила кондуктор. - Так что считай, что это ваш собственный троллейбус. Персональный! - улыбнулась она.
- Мама, это наш собственный троллейбус! Так разве бывает? Как здОрово! Мы ведь расскажем папе? - засмеялась Таня.
- Ну конечно, расскажете вашему папе! - ласково погладила дочку по голове кондуктор.
Мне на душе вдруг стало так хорошо от того, что есть на свете такие вот добрые люди, которые не поленились остановиться и вытащить из этого урагана и маленькую Таню, и меня... На глаза у меня навернулись слезы, я еще раз прошептала "спасибо". Кондуктор в ответ только махнула рукой.
Водитель Петрович улыбался в усы, поглядывая на нас с Таней через зеркало. Троллейбус медленно проезжал остановку за остановкой, рассекая потоки воды, бежавшей по проезжей части. Дождь стучал в стекла, но нам он был уже не страшен.
- Э-эх, жалко, что прямо провода не идут, а то я бы вас до дома довез! - пошутил водитель, ожидая зеленого сигнала светофора. - А так я сейчас налево поверну, дверь открою, а вы быстренько выскакивайте, чтобы никто не видел, что я вас вез. Нам вообще-то не положено пассажиров возить, когда машина в парк идет... - виновато пожал он плечами.
Наконец, зажегся зеленый свет, троллейбус повернул налево, водитель открыл нам переднюю дверь.
- Ну, Танюшка, будь здорова! Маму слушайся и больше под ливень не попадайте! - пошутила кондуктор.
- Спасибо вам! - крикнули мы с Таней, спрыгивая со ступеньки на тротуар.
Троллейбус медленно покатил дальше, а мы долго еще с Таней махали руками ему вслед. Нам в ответ через заднее стекло улыбалась кондуктор...
Прошло уже много лет с тех пор, а я до сих пор помню тот наш собственный персональный троллейбус, водителя Петровича и добрую женщину-кондуктора в оранжевом жилете, которая выскочила под ливень, чтобы позвать нас тогда... Это было маленькое чудесное приключение, чудо из тех, которые встречаются в нашей жизни почти каждый день. Надо только уметь вовремя их заметить... :)))

[Инженер Сидоров]

Похоже на реальный случай из жизни. Молодцы ребята с троллейбуса, наша, Питерская, порода! Редко, конечно, но попадаются такие.

[Наталия Васильева]

Да, Вы правы: это реальный случай из моей жизни.

[Наталия Васильева]

Предлагаю вниманию читателей еще один рассказ.

ОЛЕНЬКА ФРУЦКАЯ
Это было поздней осенью. Дети, проболев почти две недели, начали, наконец, поправляться. В субботу, когда муж был дома и мог побыть с детьми, я решила съездить в Ольгино.
- Ты уверена, что это хорошая идея? - спросил Илья, помогая вытащить мой велосипед с балкона.
- Да.
- Ты видела, что на улице творится? - переживал муж.
- Тучи, ветер, холодно... Но ничего страшного.
Илья выкатил велосипед в коридор.
- Может быть, все-таки, останешься дома? - сомневался Илья.
- Нет, я съезжу. Пожалуйста, дай мне съездить, я очень устала. Мне надо немного отключиться от всего, я почти две недели из дома не могла выйти.
Илья молча нажал на кнопку вызова лифта. Он все понимает. Теперь понимает...
И вот я поехала в сторону Ольгино. Холодный ветер срывал разноцветные листья с деревьев и кружил их в воздухе, то бросая на мокрый асфальт, то поднимая снова вверх. Низкие темно-серые тучи проносились над головой, а я все крутила и крутила педали... В какой-то момент зарядил мелкий осенний дождь. "Ничего страшного, моя куртка промокнет насквозь часа через два. До Ольгино дорога займет около получаса, столько же надо оставить на обратный путь. Значит, в Ольгино я могу провести целый час!" - подумала я.
И вот, наконец, я въехала в поселок. Все здесь мне знакомо до слез с детства: и домики, и улицы, и деревья, и даже звуки и запахи... Я хотела просто поездить по знакомым улицам, где прошло мое детство, посмотреть на дом, где я выросла, вдохнуть в себя такой знакомый запах упавшей кленовой листвы... Вот и поворот на маленькое Лахтинское кладбище. "Заеду ненадолго, хоть немного листьев уберу", - подумала я.
Подъехав к входу, я спрыгнула с велосипеда. Вот и знакомый мостик через канаву, летом здесь всегда растет хвощ. Раньше, когда я была маленькой девочкой, мы всегда на это кладбище приходили с моей любимой бабушкой, мамой моего отца, а сейчас и она тоже здесь. Когда-нибудь... Впрочем, у меня еще масса времени впереди...
Вот и знакомый крест из белого мрамора в нескольких десятках метров от калитки. Боже мой, сколько листьев нападало - как будто разноцветный толстый ковер! Сняв перчатки, чтобы оставить их сухими, я стала убирать листву, вспоминая, как с бабушкой мы приходили сюда и сажали цветы на могилах ее матери и сестры или просто заходили посмотреть, все ли в порядке.
Убрав листья, я взяла велосипед и медленно, чтобы успели хоть немного согреться руки в перчатках, пошла вперед по аллее. А вот и большая гранитная плита. "ОЛЕНЬКА ФРУЦКАЯ" - высечено на ней большими буквами, а чуть ниже - цифры "1956-1976". Рядом с надписью - фотография девушки. Какое необычное лицо... Вот уже много лет я всматриваюсь в это лицо, и каждый раз с трудом отрываю взгляд... Вьющиеся волосы, легкая улыбка на лице, большие добрые глаза... Необыкновенные глаза... Или мне так только кажется? Я очень хорошо помню, как мы с бабушкой приходили на это место каждый раз, когда заходили на кладбище.
- Какая молодая, чУдная, красивая девушка, - говорила бабушка с горечью в голосе, - знаешь, я всегда захожу сюда, когда бываю на кладбище. Постою, посмотрю на эту фотографию, уберу мусор всякий - и потом уже ухожу.
- Бабушка, а почему она умерла? - спрашивала я тогда. Мне было года четыре.
- К сожалению, в мире много происходит плохого: и болезни, и несчастные случаи. Что-то и с ней случилось плохое, если она прожила всего двадцать лет, - отвечала бабушка, убирая упавшие за ограду веточки березы.
- Двадцать лет - это разве мало? Вот мне четыре года, и до двадцати о-о-очень много времени еще пройдет. Может быть, она попала под трамвай? - почему-то пришла мне в голову такая мысль однажды.
- Не знаю, Наташенька... Не знаю... Только она была очень хорошим человеком: посмотри на ее лицо, оно такое доброе, открытое. А двадцать лет - это очень мало для жизни, ты поймешь это, когда подрастешь, - помню я бабушкин голос. Почему иногда запоминаются такие мелочи, как этот глупый детский вопрос про трамвай? Я сама удивляюсь иногда своей памяти, ведь для чего-то она дана мне такая?
Наверное, я долго стояла так и в этот раз около этой гранитной плиты...
- Девушка! - окликнул меня кто-то сзади. От неожиданности я даже вздрогнула: мне казалось, что на кладбище я была одна.
Оказывается, ко мне подошла пожилая женщина. В одной руке она держала пакет, доверху наполненный мокрыми листьями, а в другой были грабли.
- Простите, я напугала вас... Скажите, вы из семьи Фруцких? Я здесь убиралась рядом, вы меня, должно быть, не видели.
- Нет, я не из семьи Фруцких, - развела я руками.
Женщина недоверчиво стала рассматривать меня и мой велосипед, прислоненный к березе. Дружелюбность из ее облика исчезала на глазах.
- Вы, видно, приехали издалека? Даже такая погода вас не напугала? - ей явно хотелось понять, что я здесь делаю, если я не родственница этой девушки.
- Да, я живу сейчас в городе, я оттуда на велосипеде приехала. А раньше наша семья жила в Ольгино. Вокзальная, 13 - вот наш адрес. Погода меня не пугает, - улыбнулась я, - вам, должно быть, интересно, почему я здесь? Видите ли, так случилось, что когда я была еще ребенком, мы с бабушкой всегда сюда заходили. Как-то так получилось, что я бабушку даже не спросила, знала ли она эту Оленьку когда-нибудь и кем была эта девушка. Но всю свою жизнь, сколько я себя помню, я захожу на эту могилу; не думаю, что кто-то возражал бы против этого. Иногда я здесь кое-что убираю, но это бывает редко, потому что она всегда в отличном состоянии: видимо, родственники живут здесь, в Ольгино или Лахте, и очень следят за ней. Я ничего не знаю о родных этой девушки и о ней самой. Мы с ней в этой жизни вместе были всего три года: я родилась в 1973-м, а ее не стало в 1976-м - вот и все, что мне о ней известно. Поверьте, ничего плохого я здесь не делаю, вам не о чем беспокоиться.
Вдруг внезапная догадка мелькнула у меня в голове.
- Послушайте, но если вы подошли ко мне с вопросом, что я здесь делаю, может быть, вы знаете, кто эта девушка?!
Женщина с интересом слушала меня, задумавшись, и недоверие в ее взгляде сменилось какой-то добротой.
- Да, я ее знала... Ее мама почти всю жизнь проработала в хозяйственном магазине около станции "Лахта" продавцом. Если вы здесь жили раньше, вы помните этот деревянный магазинчик, сейчас его уже нет. Мы одно время тесно общались с мамой Оленьки, можно сказать, даже дружили, рядом жили. Олю я помню очень хорошо, это была такая чУдная девочка! Такая добрая, ласковая, умная, обаятельная - ее все любили, какая-то она была необыкновенная. Ее и при жизни все так и называли - Оленька... Она в школе училась на одни пятерки, очень способная была. Спортом занималась, вот только не помню уже, каким именно. Память уже не та стала... Поехала Оленька на соревнования (она и в спорте была очень талантлива, ее везде замечали), да прямо на соревнованиях ей стало плохо. То ли перенервничала, то ли нагрузка была слишком большая - кто знает. "Скорую" вызвали, да только она не успела доехать... Сердечный приступ случился, и никто помочь не успел. Потом уже сказали, что, видимо, с сердцем давно у нее проблемы были, да как-то вовремя это не обнаружили. А она никогда и не жаловалась ни на что. Для мамы Оленьки это был большой удар - никто не думал-не гадал, что так получится. Ну совсем ничего не предвещало такой беды, и вдруг - раз! Как гром среди ясного неба. Ее мама и сейчас жива, но старенькая уже совсем. Она всегда за могилой Олиной следит, часто сюда ходит. Только вот давно я ее не встречала в поселке, думала, если вы - родственница какая-то, у вас спрошу, как она там. А вы, оказывается, и не родственница... А как фамилия вашей бабушки?
- Нахшина. Нахшина Мария Владимировна. Она жила здесь с мужем, Семеном Львовичем, и сыном Юрой. А потом мы с сестрой родились - Оля и Наташа.
- Хм, фамилия знакомая и имена все знакомые, но вот так сразу мне не вспомнить. Знаете, вот сейчас дойду до дома - и вспомню, кто же ваша бабушка, у меня теперь часто так бывает. Память уже не та стала, возраст дает о себе знать... Если ваша бабушка давно жила в поселке, она вполне могла знать и маму Оленьки, и саму девушку. Ну надо же, и вы все эти годы здесь бываете, даже не зная, кто это?!
- Да, все эти годы. Только никогда здесь никого не встречала, и спросить было не у кого, кто такая Оленька Фруцкая.
- Ну вот, теперь вы знаете. Вы совсем промокли, а вам еще ведь обратно ехать? И что вас заставило ехать сюда в такую погоду?!
- Да так, ерунда. Просто устала и решила развеяться. Спасибо вам за ваш рассказ, - улыбнулась я на прощание.
Я взяла свой велосипед и пошла к выходу. В конце аллеи я обернулась и бросила взгляд на кладбище. Все те же березы и клены, что и много лет назад, махали мне на прощание ветками...
Когда я ехала к дому, раздался звонок сотового телефона.
- Боже мой, ну где ты там? Может, тебя на машине где-нибудь забрать? - раздался в трубке голос мужа.
- Нет, не надо, - улыбнулась я. - Я скоро уже приеду.
- Чего это ты там такая довольная? Господи, много ли человеку надо для счастья: ехать под дождем в холод на велосипеде! Давай скорее приезжай, мы уже суп разогрели!
- Почему я довольная? Да нет, не довольная, это как-то по-другому правильнее назвать. Приеду - расскажу! Все, пока! - одеревеневшими пальцами я убрала телефон во внутренний карман куртки.
Дождь моросил по-прежнему, все так же дул холодный ветер, стало темнеть. Но я не замечала этого: на душе у меня было легко. Я теперь знала, кто такая Оленька Фруцкая...

[Наталия Васильева]

Еще один рассказ.

ПОЗАПРОШЛОГОДНИЙ ЛИСТ

Мое раннее детство прошло в поселке Ольгино, что совсем недалеко от города. Самыми любящими и мною любимыми людьми для меня были бабушка и дедушка, родители моего отца.
Как-то ранней весной, когда еще только сошел снег, мы с бабушкой сгребали граблями в небольшие кучи прошлогодние бурые влажные листья, смотрели, как только начинает пробиваться нежная зеленая трава, как распускаются любимые бабушкины ранние цветы "хохлатки" в огороде около забора... Случайно я нашла лист, непохожий на другие: на нем сохранились только твердые прожилки, они переплетались узорами друг с другом, образуя причудливый лабиринт.
- Бабушка, посмотри, какой интересный лист я нашла! Почему он такой?
Бабушка взяла в руки мою находку и объяснила:
- Вот те коричневые мокрые листья пролежали под снегом одну зиму и не успели сгнить. А этот упал с дерева, наверное, не прошедшей осенью, а года два назад, и за это время мягкая часть его сгнила, и остались только твердые прожилки. Получился такой необыкновенный лист.
- Значит, этот лист рос на дереве, когда мне было три года? Ведь сейчас мне пять! Он рос позапрошлым летом? - недоуменно спрашивала я.
- Да. А что тебя так удивляет?
- Когда этот лист рос, я была еще совсем маленькая. А сейчас, когда я его нашла, я уже большая... Бабушка, а где же это время?!
Только когда я стала взрослой, я поняла, почему так задумалась бабушка, прежде чем ответила на этот мой, казалось бы, глупый, вопрос.
- Видишь ли, это время прошло, и мы не можем его потрогать или увидеть... Мы просто знаем, что оно прошло. Ты за это время подросла, я и дедушка немножко состарились, много чего произошло за эти два года: хорошее или не очень... Наверное, тебе надо немножко еще подрасти - и ты поймешь это.
Я долго еще стояла, сжимая этот лист в руке. Я пыталась вспомнить себя два года назад, свою сестру Олю два года назад и сравнивала нас с нами нынешними... Я старалась разобраться: где же это время, которое ушло за эти два года? Лист здесь, у меня в руке, а вот где же время?
Смешно сказать, но на этот вопрос я так и не нашла еще ответа, прожив на свете тридцать пять лет. Те же чувства, что и тогда, я испытываю, когда держу в руках дневник моей прабабушки, который она вела в юности. Касаясь этих пожелтевших от времени страниц, я будто чувствую ее руки, хотя ее не стало задолго до моего рождения... Но она была здесь, в этом мире, вот и дневник ее здесь, а где же это время?
Гуляя на Елагином острове, я люблю проходить мимо старых двухсотлетних дубов, которые растут недалеко от дворца. Они такие огромные, кажутся очень мудрыми, ведь они столько всего повидали. Когда они были совсем тонкими тростинками, здесь гуляли придворные дамы в пышных платьях, за ними ухаживали галантные кавалеры, проезжали мимо кареты... Говорят, здесь бывала Екатерина Вторая... И они ведь видели все это, эти дубы, которые стоят здесь сейчас... Где же эти двести или даже триста лет? Я люблю дотрагиваться рукой до шершавой коры этих великанов. Может, это время спряталось где-то здесь, в этих извилистых трещинах темной, будто шоколад, коры?..
Наверное, скоро мой маленький сын задаст мне тот же вопрос, что я задавала в детстве бабушке: "Где же время? Куда оно ушло?" Как ему помочь осознать течение времени? Что я ему отвечу? Я пока не знаю...

[Наталия Васильева]

"ЗА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ Я НЕ ВСТРЕТИЛА ЧЕЛОВЕКА ЛУЧШЕ..."

Это было довольно давно: мне было года двадцать три или двадцать четыре... Была весна, первые числа мая. Вся природа просыпалась: всюду слышались голоса птиц, в воздухе витал необыкновенный запах оттаявшей земли и еще неокрепшей, только что проросшей травы. Первые бабочки начинали свои веселые танцы под лучами солнца, деревья только-только начинали одеваться в зеленую дымку из нераспустившихся, еще клейких листьев...
Проводив свою маленькую дочку в детский сад, я зашла в парикмахерскую. Несмотря на довольно ранний час, в коридоре уже сидели две немолодые женщины, ожидая своей очереди. "Придется подождать", - решила я, села напротив окна и стала наблюдать за весенней суетой задиристых воробьев на ветках березы.
- Как хорошо сегодня на улице, правда? - улыбнулась приветливая старушка, за которой я заняла очередь.
- Да, я очень люблю это время года, - согласилась с ней я, бегло окинув свою собеседницу взглядом.
Она была одета скромно, но очень аккуратно и со вкусом; голубые глаза смотрели очень по-доброму, и было очевидно, что и в свои, наверное, восемьдесят лет она сохранила ясность ума и доброжелательность к людям.
"Как приятно встречать пожилых людей, которые в таком возрасте не озлобились на все и вся, умеют следить за собой и радуются жизни", - думала я, разглядывая безупречно белый кружевной воротничок блузки этой милой старушки. - "Интересно, смогу ли и я в старости вот так безукоризненно выглядеть? Да что там выглядеть - по-доброму поговорить с кем-то в очереди в парикмахерской..."
- Простите, девушка... - смущенно обратилась снова ко мне эта симпатичная женщина. - Я вот не знаю, может быть, я зря здесь сижу... Как вы думаете, сможет ли мастер что-то сделать с моими волосами? Или, может быть, оставить уж все как есть? Как вы думаете? Мне бы какую-нибудь простенькую стрижку, главное - чтобы аккуратная голова была, - какая-то печаль вдруг проскочила в ее взгляде. Или мне просто так показалось?
- Ой, что вы, парикмахер здесь очень хорошая, а у вас замечательные волосы. Конечно, сейчас вам сделают чудесную стрижку, даже не сомневайтесь! - поспешила я успокоить свою собеседницу.
- Правда? Ну что ж, если вы меня так поддерживаете, тогда я не буду уходить, рискну, - улыбнулась она в ответ. - Видите ли, так уж получилось, что я никогда в жизни не была в парикмахерской, поэтому не слишком уверенно себя здесь чувствую...
- Вы что, с Луны свалились, что ли? - грубый голос второй пожилой женщины ворвался в нашу беседу. Голос полностью соответствовал внешности своей хозяйки: давно не бывавший в чистке плащ грязно-зеленого цвета с трудом обхватывал ее необъятную фигуру, из-под него выглядывал растянутый свитер. Картину завершала хозяйственная сумка огромных размеров с оторванной ручкой, поставленная поперек коридора и мешавшая всем, но, похоже, это нисколько не беспокоило ее обладательницу. "Только попробуйте задеть мою сумку", - наоборот, говорил ее взгляд.
- Нет, я не упала с Луны, - тихо, но с достоинством проговорила моя собеседница.
- Ну а чего тогда вы говорите, что в парикмахерской никогда не были? У вас же волосы подстрижены! - беспардонно заявила неприятная особа.
- Да, так уж вышло, - вздохнула старушка. - В девичестве у меня были шикарные косы, это была моя гордость, я и не думала подстригать тогда волосы. Это было очень давно, еще до войны. Вам, наверное, и не верится, что можно жить так долго, - улыбнулась она мне. - Но что было - то было... Я была молода, хороша собой, все, казалось, впереди - и вдруг война. Ужасно это все... Но нет худа без добра: на фронте я познакомилась со своим будущим мужем. Косы, конечно, пришлось тогда остричь - не до этого было. Мы с мужем через всю войну прошли вместе, поженились прямо на фронте, совсем молодыми были еще. И он-то мне тогда первую стрижку и сделал. О-о, видели бы вы эту стрижку! - засмеялась рассказчица. - Первый блин был, конечно, комом, что уж греха таить, ну а потом как-то он приспособился и стало получаться очень неплохо. Уже и война закончилась, а я так привыкла, что он меня стрижет всегда, что и не хотела ходить в парикмахерскую. Так всю жизнь и подстригал меня мой Паша... Он вообще у меня был замечательный: и добрый, и внимательный, и хозяйственный очень, и детей наших всегда очень любил. Я никакого горя с ним не знала, знаете, жила как за каменной стеной! Только вот два месяца назад он умер, - голос ее задрожал, но она удержала подступившие слезы. - Я думала, что и не буду стричься, но меня пригласили в школу как ветерана войны, чтобы я ребятам о войне рассказала, скоро ведь День Победы... А уж в школу с такой неаккуратной головой я не могу идти. Вот я и решилась все-таки сюда придти, я тут живу в соседнем доме, - закончила свой рассказ эта милая женщина. Чувствовалось, что воспоминания о любимом муже нахлынули на нее, и она с трудом сдерживала слезы.
- Ой, да ладно вам рыдать из-за мужа! Ну, умер - и умер, лет-то вам уже немало, и мужу, наверное, столько же было! - раздался опять грубый голос из угла коридора. - Проще надо к мужикам относится. У меня вон их двое было, мужей. Один ушел - ну и скатертью дорога! Нашла другого, вышла замуж. Мы с ним много лет прожили вместе, но он умер уже лет десять назад. Ничего, живу теперь одна и не тужу. Вы так о своем муже говорите, будто он святой у вас был. Это вы такая наивная, а ведь наверняка и погуливал, и выпить был не прочь. Иначе что это за мужик?
- Послушайте... - попыталась вмешаться я, но рассказчица остановила меня жестом.
- Может быть, я и кажусь вам наивной или смешной, но я вот такая, какая есть, - спокойным и твердым голосм сказала она. - Святым мой муж, конечно, не был. Его сотрудники говорили, что он был и упрямым, и чересчур, может быть, самоуверенным. Ну, и другие недостатки, наверное, были, у кого же их нет... Но ДЛЯ МЕНЯ он был лучшим, любимым и любящим, а это ведь главное. Вы можете мне не верить, но я ни разу в жизни его не видела пьяным. Ни разу! А другие женщины... Нет, их не было. Если бы они были, я бы это почувствовала... Мы были с ним настолько близки, что я не могла бы это не почувствовать, правда. Да и разве в этом дело - в изменах, в спиртном? Мой Паша не был идеальным или самым хорошим. Наверное, был человек на свете и лучше него. Наверное, был... Просто я его не встретила, и хорошо, что не встретила... Да-да, пожалуй, так: за всю свою жизнь я не встретила человека лучше, чем мой муж. Он всегда был для меня на первом месте, лучше других абсолютно во всем. И я гордилась этим всю свою жизнь. И любила его за это, и он меня любил. Вот и все, ничего тут больше и не прибавишь, - закончила свой монолог старушка. Она так искренне и просто все это говорила, без всякого пафоса, что это удивило меня.
- Да, - продолжила после вздоха эта приятная женщина, - я много лет прожила на этом свете и многое повидала. Это действительно счастье, что у меня был такой муж и такая семья. Поверьте мне, это самое главное в моей жизни... Дай Бог, чтобы все были так счастливы, как была счастлива я. У вас обручальное кольцо на руке, - обратилась старушка ко мне, - вы замужем?
- Да, - улыбнулась я в ответ.
- Это чудесно! Вы ведь совсем молоды, у вас все еще впереди. Я вам искренне желаю счастья. Пусть ваш муж будет для вас самым замечательным человеком всю вашу жизнь, и ваши дети вас пусть только радуют, - улыбнулась она своей очаровательной улыбкой и задумалась о чем-то, видимо, вспоминая прожитые годы. Лицо ее было при этом таким чистым, спокойным и светлым...
Я не стала своими разговорами отвлекать ее от воспоминаний тогда.
Все это было довольно давно, но я до сих пор помню эту чУдную пожилую женщину, ее спокойный голос и добрый взгляд голубых глаз. "За всю свою жизнь я не встретила человека лучше, чем мой муж", - вспоминаются мне ее слова. И конечно, я помню ее добрые пожелания...

[Наталия Васильева]

ТАКОЕ РАЗНОЕ СЧАСТЬЕ

Предновогодние дни... Как я люблю это время! Начинаются приятные хлопоты: надо нарядить елку, купить продукты к Новогоднему столу, придумать, каким подаркам обрадуются дети, друзья, родственники... И, конечно, надо отправиться в магазины на поиски подарков. Там сейчас так красиво - все украшено, везде стоят нарядные елки. Да и улицы не узнать: все кругом светится, сверкает, блестит... Сразу возникает особое приподнятое настроение, этакий предновогодний "взлет". :)))
Я иду в сторону рынка и торговых центров. Зачем? Ну, конечно, за подарками! Можно было, конечно, сесть на трамвай, но мне хочется растянуть удовольствие от своей прогулки. У меня есть маленькая хитрость: я люблю рассматривать лица людей, когда они этого не замечают. По лицам можно многое узнать о людях...
Когда мне приходится ездить на метро, я люблю вставать у дверей вагона и в оконном стекле разглядывать отражения лиц пассажиров. Они бывают так заняты своими книгами, телефонами, какими-то бумагами или просто мыслями, что даже не догадываются о том, насколько внимательно я их изучаю. И в этих лицах я вижу столько всего - и хорошего, и плохого...
Вот и сейчас, неспешно пробираясь по неубранным от снега улицам, я могу понаблюдать за прохожими, а они настолько заняты предновогодней суетой, что, конечно, этого не замечают. Накануне Нового года так хочется, чтобы всем было хорошо, чтобы все были счастливы... Интересно, для каждого из этих людей, которые мне встретятся сегодня, что будет счастьем?
Вот навстречу идет пара.
- Витя, ну подумай, никого не забыли? Марине - духи, Васе - свитер, Машеньке - куклу, Сашуле - книгу о рыцарях, Сереже - наклейки и фломастеры... Так, пока без подарка только Лена осталась. Ну ничего, сейчас что-нибудь и ей найдем. Что бы ей такого придумать? А, Витя? Ну что ты молчишь? - женщина поправила выбившуюся из-под шапки уже слегка седую прядь волос. - Кстати, первого числа еще могут Иванцовы к нам зайти, надо и им какие-то подарки приготовить... Ну, что бы придумать? Кстати, надо купить еще колбасы, которую внуки любят.
- Света, да сейчас посмотрим, что ты все суетишься? И Лене найдем, и Иванцовым, и колбасу купим, - муж этой женщины аккуратно несет большие пакеты, очевидно, с подарками. - Кстати, а Васе мы купили что-нибудь? Я уже совсем запутался...
Пропустив на узкой протоптанной дорожке эту пару, я представила себе их в Новогоднюю ночь за большим праздничным столом. Вот и их уже взрослые дети рядом, и внуки шуршат под елкой оберточной бумагой, открывая подарки, и любимый пушистый кот лежит рядом с хозяйкой на диване, свернувшись клубочком. Вот оно, ИХ счастье, и ничего им больше не надо...
Я прохожу мимо школы. Несколько румяных от мороза старшеклассниц сбежали со ступеней крыльца, звонко смеясь.
- Настя, ну, а что он тебе в записке написал? - спрашивают подруги белокурую девушку.
- Не скажу, даже не спрашивайте, - улыбается она.
- Как это "не скажу"? Да мы - твои лучшие подруги! - не сдаются девчонки. - А ну, признавайся!
- Ну, я не знаю. Я стесняюсь! - хохочет Настя.
- Чего тут не знать? Говори скорее!
- Ой, девочки... Мне такого никто еще ни разу в жизни не писАл... Ну ладно, смотрите, - достает Настя клочок бумажки. - Только никому не говорите, ладно?
Школьницы склонились над запиской, чуть не стукнувшись лбами.
- Ух ты! "Ты мне нравишься!" Ничего себе! - немного завистливо начинают перешептываться подружки. - Настюха, ну ты даешь! Подожди, впереди каникулы, а вдруг он тебя куда-нибудь пригласит? Ты согласишься с ним, например, в кино сходить? Скажи, ну, а он-то тебе нравится? - посыпались вопросы.
Настя подняла голову от записки и задумчиво посмотрела в сторону заснеженного леса. Раскрасневшиеся на морозе щеки; голубые, такие доверчивые, глаза; белокурые вьющиеся волосы... Какое очарование в этом юном лице!
Я догадалась, о ком она думает сейчас. И точно знаю, что для НЕЕ будет счастьем в этот Новый год: телефонный звонок, и ЕГО голос в трубке... :)))
Вот обычный многоэтажный дом. Кусты засыпаны снегом, синички прыгают с ветки на ветку. Но что это? Две "скорые", "милиция" стоят у подъезда... Двое милиционеров протягивают какие-то бумаги врачу. Боже мой, я знаю, что случилось: кого-то не стало... Тут же рядом стоит женщина, врач просит ее поставить какую-то нелепую подпись в документах. На ногах - домашние тапочки, несмотря на мороз; куртка накинута на плечи, но она будто не чувствует холода. И глаза... В них - испуг и страх, они беспомощно смотрят вокруг, но ничего не видят. Я боюсь встретиться с ней взглядом и ускоряю шаг.
Я знаю, что было бы счастьем для НЕЕ в Новый год: если бы вдруг оказалось, что тот ужас, который она пережила только что, оказался страшным сном; если бы все стало так, как было раньше. Но это, к сожалению, невозможно...
Высокий молодой человек идет мне навстречу.
- Да-да, обязательно прилечу тридцать первого! Часам к десяти буду уже у тебя! - кричит он в телефон. - Я люблю тебя! Что? Плохо слышно? Я люблю тебя!!!
Ну, что тут еще можно добавить? :))) Я знаю, каким счастье будет в Новый год и для НЕГО: самолет, аэропорт, тряска в автобусе, который так медленно везет его к НЕЙ... И, наконец, дверь, открывшаяся, как только он приложил палец к дверному звонку...
Детский сад, заметенный снегом. Воспитательница ведет ребятишек на прогулку. В руках у них лопаты, кто-то везет санки. Мальчишки залезли в сугроб, начинают кататься с него, словно с горки.
- Мальчики, снег на дорогу не бросайте, наша дворник только что расчистила дорожки! Сережа, Коля, Миша, вы меня слышите? Та-а-ак, кто тут самый непослушный? Сейчас дадим ему самую большую лопату! - шутит воспитатель.
Румяные от мороза дети начинают смеяться и весело кувыркаться в снегу.
Запах мандарин, сладости, зажженные свечи, бенгальские огни, хлопушки, веселые мама и папа рядом, и, конечно, долгожданные подарки под елкой - такое детское счастье в Новый год.
Вот еще один дом у меня на пути. Здесь дворник постаралась, тротуар расчищен от снега. Около подъезда остановилась машина, куча цветов на заднем сиденье. Пожилая женщина выбежала из подъезда и помогает кому-то выйти из машины, а за ней выходят еще и еще люди, все празднично одеты, на лицах улыбки. Интересно, почему? Ах, вот оно что! Из машины выходят виновники торжества: женщина держит на руках драгоценный сверток, перевязанный розовой атласной лентой.
- Маша, скорее, скорее заходи в дом, ребенка простудишь, мороз-то какой! - суетится новоиспеченная бабушка.
- С новорожденной вас! - не удержалась я и расплылась в улыбке.
- Спасибо, а вас - с Новым годом! - кричат мне вслед молодые счастливые родители.
Вот оно, ИХ счастье: оно лежит теперь на руках, смешно сопит маленьким носиком и иногда плачет. Сколько всего предстоит с ним узнать! :)))
А вот я уже и до магазинов добралась. Ух, какие толпы народа! Придется проталкиваться к прилавкам в этой веселой суете! У всех такие разные лица, но они в эти дни чем-то очень похожи: заботы у всех одни и те же. И счастье у всех одно в Новый год, но все же немного разное.
Для кого-то счастье - поездка в тот город, где еще не бывал; для кого-то - хохочущие под новогодней елкой внуки. Кто-то вытирает слезы, навернувшиеся от счастья, на празднике в детском саду, глядя, как смешно танцует ребенок в карнавальном костюме. Первый поцелуй в Новогоднюю ночь - это тоже счастье... Кто-то получил самый дорогой и волшебный подарок - маленького человечка, который так похож на любимую жену или, наоборот, на любимого мужа. И все счастье теперь, конечно, в этом...
Такие разные люди, такие разные лица, такое разное счастье... Но как же хочется, чтобы всем было хорошо, чтобы все были счастливы!

[Наталия Васильева]

ЧУЖИЕ ЯГОДЫ (НАВЕРНОЕ, ДЕТСКИЙ РАССКАЗ)

Около дома в Ольгино, где я родилась и выросла, были чудесный фруктовый сад и огород. В доме жили несколько семей, и каждой семье принадлежал свой небольшой участок.
В нашей семье было принято очень следить за огородом и садом. Каждую весну дедушка и бабушка подрезали сухие ветки старых яблонь и кустов смородины, перекапывали грядки, обтягивали пленкой парник. Посадка овощей каждый год была большим событием в нашей семье, я и моя сестра Оля помогали взрослым, как могли. Обычно этим занимались в майские праздники. Провозившись весь день на огороде, уставшие, вечером все садились за стол около печки, и бабушка всех кормила вкусным ужином, а потом все пили чай...
Уже приехав в Ольгино на лето, я и Оля под руководством бабушки и дедушки пропалывали цветы, поливали грядки, следили за посаженными овощами, и, конечно, с нетерпением ждали урожая.
В середине лета начинали поспевать клубника, смородина, малина. Что за аромат ягод был тогда в саду! Мы с Олей с нетерпением ждали, когда же ягоды станут зрелыми, и взрослые разрешат нам их попробовать. Мы каждый день, проснувшись, обходили свои "владения", еще влажные от утренней росы, и проверяли, насколько покраснела клубника, стал ли уже сладким крыжовник, налилась ли малина и почернели ли ягоды смородины.
Надо ли рассказывать, что, когда поспевали ягоды, сбор урожая был целой церемонией? Бабушка и дедушка выносили из кладовки корзины, одевали передники и начинали неторопливо и аккуратно снимать ягоды с кустов. Затем дедушка выносил старинные весы с набором гирь, все собранное взвешивали, неизменно записывали каждый год результаты, и бабушка начинала варить варенье... Ох, какое вкусное варенье она варила! Нам с Олей поручали закрывать банки бумажными крышками и надписывать их, а потом банки уносили в кладовку, где всегда было прохладно, и варенье там могло храниться годами...
У двоюродной сестры моего отца, тети Наташи, тоже были несколько грядок, свои яблони и вишни, парник и несколько кустов смородины, крыжовника и малины. Тетя Наташа бОльшую часть времени проводила в городе, но иногда приезжала в Ольгино, чтобы привести свой участок в порядок и собрать урожай ягод. Удивительным было то, что даже без тщательной прополки и полива урожай был отменным.
Наши кусты малины росли вдоль забора, отгораживавшего нас от соседей. Это был самый дальний участок огорода, от грядок шла тропинка к пруду, к которому нам с сестрой строго-настрого было запрещено подходить, потому что берег был крутым и скользким. Каждый вечер дедушка с лейками подходил к пруду, чтобы набрать воды для полива. Только с ним нам разрешалось ходить по таинственной тропинке к этому водоему, заросшему зеленой тиной. Конечно, мы с Олей каждый вечер ждали, когда дедушка возьмет старые лейки и торжественно пойдет за водой.
Чтобы попасть к пруду, надо было пройти мимо грядок малины, которые принадлежали семье тети Наташи. В то лето, когда мне было лет пять, урожай был просто необыкновенным: ягод было так много, что кусты казались красными. Тетя Наташа уже несколько дней не приезжала из города, и кусты гнулись под спелыми огромными ягодами.
- Дедушка, посмотри, какая малина поспела у Лебедевых! - я подставила ладошку к кусту. Некоторые сочные ягоды с трудом уместились бы в моем кулачке. - Какие они большие!
- Да, малина хороша, ничего не скажешь! - дедушка на минуту остановился и вдохнул аромат спелых ягод. - Ну, идем, идем, это чужие ягоды, и нечего на них облизываться! - заметил он в моем взгляде желание попробовать хотя бы немножко. - У нас есть своя малина, вот ее ешьте, сколько угодно.
- Но наша не такая большая почему-то... - заметила Оля.
- Я думаю, это потому, что какие-то две девочки просто не дают ей дорасти до таких размеров. Они ее срывают, как только она становится красной, и отправляют в свои рты! - улыбнулся дедушка.
Несколько шагов мы прошли молча.
- Дедушка, а ведь если тетя Наташа не приезжает за своими ягодами, может быть, они ей вовсе не нужны? - робко спросила я.
- Нужны они ей или нет - это чужие для нас ягоды, и мы должны просто пройти мимо них. Единственное, что мы можем сделать - это на них полюбоваться! - улыбнулся дедушка.
- А если мы просто попробуем одну ягодку? Ну, всего одну? - вступила в разговор Оля, идущая по тропинке вслед за мной.
- Даже эта одна ягода нам не принадлежит. А уж коль она нам не принадлежит, если она попадет в наш желудок под каким бы то ни было предлогом, это будет означать, что мы ее украли. Надо запомнить на всю жизнь одно очень простое правило: "ЧУЖОЕ БРАТЬ НЕЛЬЗЯ". Нельзя, ни в коем случае нельзя. Чем бы это чужое ни было. Вот я запомнил в детстве это правило, и никогда его не нарушаю. Наверное, поэтому все меня считают честным человеком.
- А что значит быть честным человеком? - задала вопрос я.
Дедушка немного задумался, потом ответил:
- Честный человек - это тот, который никогда не обманывает и говорит только правду. Вот если, например, взять да и съесть чужие ягоды, это будет обман: хозяева думают, что их добро никто не ест, а оказывается, ест. Человек, поступивший так, нечестен. А если он нечестен, это значит, что у него нет чести, то есть он лишен чувства, которое не дает ему сделать плохой поступок. Пожалуй, так...
Мы дошли до пруда, дедушка зачерпнул воды в лейки, и мы двинулись в обратный путь. Надо было снова пройти мимо чужой малины.
- Дедушка, а вот если тетя Наташа так и не приедет, ведь ягоды созреют и упадут на землю. Они ведь пропадут! - размышляла вслух Оля.
- Пусть созреют и упадут. Может быть, хозяева специально для этого их и выращивали! Это дело тех, кому эти ягоды принадлежат. Даже в этом случае мы сможем только смотреть на них. Ну, еще можно понюхать, - улыбнулся дедушка, втянув носом аромат спелой малины, мимо которой мы как раз проходили. Вы ведь запомнили на всю жизнь правило, о котором я вам сказал?
Мы с сестрой послушно закивали головами, поняв, что ягод Лебедевых нам не видать, как своих ушей.
Прошло несколько дней. Тетя Наташа все не приезжала из города. Каждое утро и каждый вечер, обходя свои "владения", мы с Олей подходили к чужим кустам и любовались огромными ягодами. Сначала они были просто красными, потом стали почти прозрачными, еще через какое-то время они приобрели темно-красный оттенок.
Однажды мы увидели, что несколько перезревших огромных ягод упали на землю. Это было вечером, родители были в доме, бабушка готовила ужин на кухне, дедушка что-то чинил в сарае. Мы с Олей были одни в саду.
- Смотри, ягоды уже падают! Так жалко! Наверное, они очень вкусные! - грустно проговорила я.
- Наверное... Но дедушка ведь сказал, что они чужие, а чужое брать нельзя, - вздохнула Оля.
Мы довольно долго так стояли и смотрели на те ягоды, которые уже лежали на земле, и на те, которые были еще на кусте. Конечно, безумно хотелось попробовать хоть немного, ведь нам строго-настрого запретили их брать, а запретный плод, как известно, сладок. Было что-то таинственное в том, что мы одни были в саду, и было так тихо, и садящееся солнце делало темно-красные ягоды такими волшебно-прозрачными...
- Оля! - вдруг пришла в голову мне одна мысль. - Смотри, ведь нам нельзя брать ягоды, которые растут на чужих кустах. Так ведь?
- Так! - согласилась Оля.
- Но ведь вот эти ягоды уже не растут на чужих кустах, они лежат на земле! - гордо заявила я.
- Нет, все равно нельзя их брать. Они лежат на грядке, а грядка принадлежит Лебедевым, - спокойно рассудила Оля.
- Видишь во-он те две ягоды? Они лежат на тропинке, а тропинка общая. Мы ведь по ней ходим за водой к пруду с дедушкой? Ходим. Значит, можем съесть и ягоды, которые упали на общую тропинку, потому что они теперь стали общие.
Оля задумалась, потом согласилась:
- Пожалуй, можем. Но они ведь упали и теперь грязные.
- Ничего, мы на них подуем, и все микробы сдуются.
- Ну, давай подуем и съедим, - кивнула головой Оля. - А вдруг все-таки это нехорошо, а дедушка увидит?
- Дедушка в сарае, кажется, он чинит дырявую кастрюлю. А если он чинит дырявую кастрюлю, это надолго. А ягоды мы быстренько возьмем и съедим! - убедительно произнесла я. - Мы ведь никому-никому об этом не скажем, значит, никто и не узнает!
Мы, воровато оглядываясь, подкрались к упавшим на тропинку двум ягодам, сдули с них пыль и скорее отправили в рот. Как это было вкусно! Сразу так захотелось еще спелой душистой малины!
- Ну все, пойдем скорее отсюда, - дернула меня за рукав сестра.
- Подожди! Я вот что подумала. Раз уж мы съели эти две ягоды, если мы с куста возьмем всего-навсего еще по одной малининке, этого никто не заметит! Нам ведь надо сравнить, отличаются ли по вкусу упавшие ягоды от тех, которые еще висят на кусте.
- Ну, наверное, ты права. Давай, но только по одной! - от таинственности Оля даже перешла на шепот.
Мы подкрались к кустам и быстро отправили в рот еще по одной ягоде. Сочные и сладкие, они так и таяли во рту.
- Оля... Послушай. Видишь, малина здесь разная: мы съели длинненькие такие ягоды, а вот на том кусте они какие-то круглые. Бабушка говорила, что это разные сорта. Ну, надо же нам попробовать, круглые ягоды такие же или еще вкуснее?
- Ну, если мы съедим еще, может быть, это уже будет заметно... - задумчиво протянула Оля.
- Нет, не будет! Смотри, сколько ягод уже лежит на земле! Если кому-то и покажется, что здесь было ягод чуть-чуть побольше, наверное, этот человек решит, что они просто упали на землю. И они ведь, действительно, упадут завтра или послезавтра! Так какая разница, упадут они на землю или мы их съедим?
- А вдруг приедет тетя Наташа на вечерней электричке и сегодня же соберет урожай? Тогда эти ягоды не успеют упасть!
- Ну, давай их чуть-чуть подтолкнем, и они упадут прямо сейчас, только мы подставим ладошку! Смотри! - я подставила свою ладонь, сложенную лодочкой, под ягоду, а другой рукой слегка дотронулась до нее. Мгновение - и она оказалась у меня в кулаке. - Вот видишь? Она ведь упала! И упала бы как раз на тропинку, только я ее поймала!
- Ну, ладно. Давай и я так сделаю, - согласилась Оля. - Но только одну!
Оля поднесла свою руку к кусту, и тут я вдруг как-то спиной почувствовала, что на нас смотрят. Боже мой, этого не могло быть! Ведь все взрослые были заняты своими делами, и, кажется, совсем немного времени прошло, пока мы были в малиннике... Я медленно повернулась и увидела дедушку. Он стоял с лейками в руках, наверное, он уже починил дырявую кастрюлю и решил полить огород. Дедушка стоял за кустами крыжовника и смотрел на нас с сестрой так, будто мы были совсем не знакомы, и он видел нас впервые. Мне сделалось не по себе.
- Дедушка... - начала я. - Понимаешь, мы решили, что если ягоды упали на тропинку, то они уже стали общими... Ну, и мы их только попробовали...
- Я ничего не желаю слышать, - резко перебил меня дедушка. - Я все вам объяснил про эти ягоды вчера, и вы сказали, что вы все поняли. Не смейте даже подходить ко мне, я не хочу видеть нечестных людей.
Дедушка с лейками пошел к пруду. Лицо у него было совсем незнакомое и чужое. Мы с Олей даже не решились идти за ним к водоему, а скорее убежали из малинника. Нам было ужасно стыдно, и мы до позднего вечера сидели в густых кустах черной смородины, боясь попасться дедушке на глаза.
Только поздно вечером, когда пора уже было идти спать, мы вышли из своего убежища. Мы твердо решили, что сами никому из взрослых о случившемся говорить не будем: мы не боялись наказания, нами двигало чувство стыда. Наверное, дедушка рассказал сам обо всем и бабушке, и маме с папой, потому что все стали даже смотреть на нас как-то по-другому. Или нам это только казалось...
Прошло несколько дней. Дедушка не разговаривал с нами, и лицо у него по-прежнему было совсем чужое. Мы с Олей понимали свою вину и боялись подойти к нему. Нас пугало это чужое лицо. А вдруг дедушка никогда больше не захочет играть с нами, ходить с нами на прогулки к заливу или просто по поселку, не будет мастерить нам игрушки в своем сарае, не будет брать нас с собой к пруду, чтобы набрать воды для полива... Вдруг этого больше никогда не будет? Мы ведь теперь нечестные люди... Как же нам хотелось сделать так, чтобы все было по-прежнему, как раньше!
Однажды я играла с огромной жужелицей недалеко от сарая. Оля читала книгу где-то в саду, из сарая доносились удары молотка: дедушка, как обычно, что-то там мастерил. Кусты закрывали меня, и с дорожки, идущей от дома, меня было не видно. Вскоре молоток замолчал, и я услышала голос бабушки:
- Папочка, ну сколько же это будет продолжаться? Девочки ведь переживают, посмотри, на них ведь лица нет! Я думаю, они уже все поняли и осознали, просто боятся подойти к тебе первыми. Будь с ними помягче, ну нельзя же так!
Бабушка всегда была такой: она сглаживала все острые углы в семье, всегда и во всем шла на уступки, готова была бесконечно объяснять самые понятные вещи - лишь бы всем в семье было хорошо. "Папочка" - так всегда называла она нашего дедушку.
- Маша, они должны понять, что совершили ошибку и что их поступок был бесчестным. Пусть даже речь идет о нескольких чужих ягодах. Если они не поймут в этот раз, они могут не понять этого всю свою жизнь. Да, кажется это мелочью, но на мелочах они и должны все понять, ты же и сама это знаешь.
- Ты прав, милый, и все же... Ну, может быть, ты сделаешь первый шаг...
- Нет. Это означало бы мое прощение, а я хочу их простить только после того, как убежусь в том, что они поняли свою ошибку.
- Ну, хотя бы попробуй с ними поговорить об этом... Ладно, я побегу на кухню, пора готовить обед.
Я долго еще играла с жуком и думала о том, как нехорошо мы поступили, взяв чужие ягоды, пусть даже они и упали. И ведь виноватой в бОльшей степени была я, ведь именно я это предложила сделать... Мои ноги как-то сами пошли к сараю, и я встала в дверях, глядя, как дедушка чинит старый стул. Он только бросил на меня свой чужой взгляд и продолжал заниматься своим делом.
- Дедушка, я все поняла. Это я во всем виновата, Оля и не хотела брать чужие ягоды, я ее уговорила. Я больше никогда не буду брать ничего чужого, потому что я хочу быть честным человеком, как ты... Только, пожалуйста, давай ты станешь таким, как прежде...
Что-то капнуло мне на руку. Оказалось, что слезы льются ручьем у меня по щекам, а я даже не замечала этого. Дедушка подошел, достал платок и вытер мне щеки. Он улыбнулся своей знакомой, доброй улыбкой и сказал:
- Ну, вот это другое дело! Ты знаешь, а я как раз сделал для тебя отличную ловушку для тритонов, которых мы будем ловить в пруду! - он достал большую консервную банку, прибитую к длинной палке. - Посмотри, кажется неплохо получилось! Но ты запомнишь это на всю жизнь? - вдруг стал снова серьезным дедушка.
- Да, конечно! Я запомню это на всю жизнь! - как эхо, повторила я.
Мы пошли ловить тритонов в пруду, позвав с собой Олю.
... С тех пор я не взяла ни одной чужой, пусть даже упавшей, ягоды и ни одной чужой вещи. Я запомнила тот урок на всю жизнь...

[Наталия Васильева]

ПЕРВОЕ ПЛАТЬЕ

Моей племяннице Сашеньке, которая учится шить. :)

Мне было пять лет... Это было летом, в Ольгино. Дождь стучал по железной крыше нашего дома, на улице было неуютно, поэтому я тихонько села рядом с бабушкой, которая что-то шила на своей любимой электрической швейной машинке. Мне нравилось вот так просто сидеть рядом с бабушкой: даже когда мы молчали, я чувствовала ее любовь ко мне, я в ней словно купалась... Я молча наблюдала, как ее умелые руки что-то наметывают, направляют ткань под лапку машинки, поворачивают всякие колесики и ручки.
- Ну, что тебе не нравится? - в шутку спросила бабушка машинку, когда та с гудением "отказалась" шить слишком толстый слой ткани.
- Бабушка, а машинка тебя слушается? - спросила я.
- Не всегда, конечно, но мы с ней умеем договариваться, - пошутила бабушка. - Иногда она капризничает, но я знаю, как ее уговорить, сейчас мы ей поможем.
Бабушка подтолкнула рукой колесо швейной машины, и та послушно стала строчить ткань.
- А кто тебя научил шить?
- Да никто не учил, как-то умение само собой пришло, - улыбнулась бабушка.
- Как это?
- Ну, так бывает, что чему-то учишься в жизни сама. Я начала учиться шить в детстве: сначала попробовала шить что-то простое, а потом все сложнее и сложнее. Так со временем и научилась.
- А сколько тебе было лет, когда ты стала учиться шить?
- Девять лет. Я это очень хорошо помню, - улыбнулась бабушка.
- А как это было? - не отставала с вопросами я.
- Ну, если тебе интересно, я могу тебе рассказать, как это было. Хочешь?
- Конечно, хочу! - загорелись у меня глаза.
- Ну, тогда давай дадим машинке отдохнуть, видишь, как она уже нагрелась? - бабушка потрогала ладонью коричневый, словно шоколадный, корпус своей помощницы и щелкнула выключателем. - Мне как раз надо тут кое-что наметать, и я смогу тебе рассказать эту историю.
Я залезла с ногами на бабушкину кровать, завернулась в теплую бабушкину кофту и приготовилась слушать.
- Итак, мне было девять лет, когда это случилось, - начала свой рассказ бабушка. - Мы жили в доме в Александровской на берегу залива. Как-то раз я сидела в комнате и читала книжку. Дверь тихонько отворилась, и заглянула моя мама. В руках у нее был какой-то сверток.
- А-а, Машенька, вот ты где! А я тебя ищу повсюду. Ты знаешь, я купила недавно отрез ткани тебе на летнее платье, но вот беда: никак не успеваю сшить его. Боюсь, что лето кончится, пока я выкраиваю на это время. Я подумала, что ты уже большая девочка, может быть, ты сама попробовала бы сшить себе платье? Ткань должна шиться легко, это обычный ситец. Попробуй, будь умницей! Старшие девочки тебе помогут, если что-то не будет получаться. Посмотри, нравится тебе такой рисунок? - с этими словами мама развернула сверток. Там была чудесная ткань в цветочек.
- Ой, какая красота! Ну, конечно, нравится! - обрадовалась я.
- Ну вот и славно! Попробуй, у тебя все получится, я это знаю! - улыбнулась мама. - Ну ладно, Машенька, побегу готовить обед.
- С этими словами мама вышла из комнаты, - продолжила свой рассказ бабушка. - Нас было девять детей у родителей, и я не помню, чтобы мама когда-нибудь сидела без дела. Она всегда была в движении, всегда была чем-то занята: готовила, стирала, убирала, шила, пела, чудесно играла на рояле... Она и нас приучила к тому, что каждая минутка жизни должна быть проведена с пользой.
- И что ты стала делать с этим куском ткани? - спросила я. - Ведь ты совсем не умела шить тогда?
- Да, я до этого вообще ни разу не держала иголку в руках, - улыбнулась бабушка. - Что я стала делать? Я развернула ткань, она действительно была очень красивая. Я живо представила себя в новом платье, сшитом собственными руками; представила, как вся семья удивится, когда я неожиданно спущусь к обеду или ужину в нем и мама всем объявит, что это сделала я сама. Конечно, все просто обомлеют и будут спрашивать, как это я сшила сама такое чудесное платье и будут хвалить меня...
"Что же делать с этой широкой полосой, сотканной из ниток, чтобы из нее получилось платье? - думала я. - Может быть, спросить у Веры или Тани, как посоветовала мама? Они старше меня и уже хорошо шьют... Но тогда не получится сюрприз: старшие сестры будут знать про это. Нет, лучше попробую сама. Хм... С чего же начать? Голова должна пролезать в дырку. Значит, надо ее сделать."
- Я взяла ножницы и посередине полотна сделала дырку, - продолжала рассказ бабушка. - Попробовала всунуть в нее голову. Голова не пролезла. "Значит, дырку надо сделать больше", - решила я и расширила отверстие. Голова прошла через дырку, и сзади и спереди оказались два длинных куска материи. "Нет, это слишком длинные куски, я буду спотыкаться", - подумала я и отрезала лишнее. Удивительно, но это было уже похоже на платье, как мне тогда показалось! "Ага, надо только зашить эти дырки сбоку - и тогда платье будет готово!" - обрадовалась я. Я схватила нитку с иголкой и быстренько зашила ткань по бокам. Образовались рукава. "Готово!" - решила я и скорее подбежала к зеркалу, довольная собой. Но что это? Внизу болтались какие-то нитки. Ой, да еще и вокруг дырки для головы тянулись ненужные нитки, и вокруг рукавов... "А-а, я знаю, что надо сделать! Я видела, как Вера подшивала подол своего платья! Надо сделать так же", - опять иголка замелькала у меня в руках, довольно часто укалывая пальцы, и через полчаса от ненужных ниток не осталось и следа.
Я слушала бабушку, раскрыв рот. Мне так живо представилась девочка, которая вертится перед зеркалом, пытаясь из куска ткани в цветочек сделать себе платье, чтобы удивить всю семью!
- А дальше? - нетерпеливо спросила я.
- Дальше? - бабушка улыбнулась. - День уже заканчивался, когда я закончила свою работу. Было слышно, как внизу звенят посудой: значит, скоро всех позовут ужинать. Я одела скорее свое новое платье и оглядела себя в зеркале с головы до ног. Мне показалось, что все сделано просто отлично! Когда я вышла к ужину, мама улыбнулась:
- Посмотрите, какое платье сшила Машенька сама! Я сегодня утром принесла ей ткань - а уже все готово! Вот это молодец!
- Боже, что тут началось, - засмеялась бабушка. - Все хвалили меня: и братья, и сестры, и папа... Спрашивали, как это я догадалась, как и что нужно сделать. А я чувствовала себя настоящей королевой в этом платье! Еще бы: я такая молодец, я сделала все сама даже без помощи старших сестер! Я потом все лето ходила в этом платье и была горда собой просто необыкновенно. Это сейчас я понимаю, как оно на мне сидело (ведь это был, по сути, самый обыкновенный мешок с дырками для головы и рук!), а тогда это был мой самый любимый наряд. Но урок пошел мне на пользу: когда я стала шить следующее платье, я уже стала задумываться, как бы сделать так, чтобы оно лучше сидело на фигуре, где нужно сделать вытачки или декоративные строчки или еще что-нибудь... Иногда брала старую одежду, из которой выросла, и смотрела, как она сшита - вот так потихоньку и научилась шить: сначала простенькие вещи, потом все сложнее и сложнее..
Бабушка задумалась, глядя в окно. Дождь все капал на листья и без того уже мокрых деревьев и все так же стучал по крыше. Мимо дома проехал, поурчав, Львовский автобус 112-го маршрута.
- Прошло уже почти шестьдесят лет, а я помню и сейчас до мельчайших подробностей рисунок того моего "творения". Это были такие мелкие нежные-нежные розовые цветочки на белом фоне... И ведь как мама потрясающе умела учить нас всему; учить так, что мы и сами этого не замечали! Она никогда не читала нам каких-то моралей, никогда не заставляла нас что-то делать из-под палки - а просто умела повернуть все так, что нам самим хотелось чему-то научиться. Она была потрясающей мамой и потрясающим человеком. Никто из нас, девятерых детей, не помнит, чтобы она хоть раз на кого-то повысила голос: она всегда просто вела диалог с нами, прислушиваясь и к нашему мнению, будто мы уже взрослые. Конечно, она могла и сама сшить мне это платье (я уверена, что она нашла бы на это время), но тогда я бы не научилась шить. Ну, или научилась бы шить со временем, но это не было бы мне так интересно! А то платье так меня вдохновило, что я шила всю свою жизнь и всегда делала это с удовольствием...
Бабушка потрогала корпус швейной машинки.
- Смотри-ка, остыла! - улыбнулась она. - Ну, надо дошить покрывало и идти делать ужин.
Ее руки снова замелькали, то заправляя в иголку нить, то настраивая таинственные рычажки машинки... А я все сидела, поджав под себя ноги и завернувшись в бабушкину теплую кофту, и смотрела на то, как иголка снует туда-сюда, словно танцуя на ткани, и представляла себе девочку, которая крутится перед зеркалом в новеньком платье. А сшито оно было из ткани, на которой нарисованы мелкие нежные-нежные розовые цветочки на белом фоне...

[Наталия Васильева]

ВЕСНА

Когда мне было лет 5, мама как-то раз сказала: "А ты знаешь, что через неделю начнется весна?" С календарем я к тому времени, надо сказать, еще не очень разобралась, и мне это показалось так загадочно и таинственно... Надо же, через несколько дней начнется весна... Кончатся холода, снег растает, птицы запоют... Надо подождать, когда пройдут несколько дней, и все это будет... Я стала каждый день спрашивать, сколько еще ждать до конца зимы, и мы начали вести обратный отсчет. Наконец, мама сказала, что сегодня - 1 Марта. Мне показалось, что начался какой-то праздник, такой радостный, таинственный, и появилось вот это ощущение, которое возникает у меня и до сих пор каждую весну: "Все еще только начинается..." Наверное, тогда я первый раз в жизни ощутила течение времени.
И до сих пор, спустя лет тридцать от того момента, я каждый раз смотрю, как снега становится все меньше и меньше, как деревья одеваются в зеленую дымку, как летят птицы в небе, как начинает пробиваться трава и распускается мать-и-мачеха, и как небо становится удивительного моего любимого цвета - "цвета неба в апреле" -- смотрю на все это и говорю себе: "Как хорошо! Все еще только начинается..."

[Наталия Васильева]

"Это может быть все что угодно"

Учась на последних курсах Университета, я решила поработать учителем в школе. С начала учебного года все, вроде, пошло неплохо: классы были не слишком большие, ребята-пятиклашки подобрались приятные и понятливые. Потихоньку я втянулась в новый ритм: подъем рано утром, бегом с Таней в детский сад, потом - бегом в школу к 9.00. Все было хорошо, но...
В одно прекрасное утро я проснулась по будильнику и пошла в душ. Протирая заспанные глаза, я привычным движением включила воду и вдруг увидела свое отражение в зеркале.
- Господи, что это?! - вырвался у меня испуганный крик. Я вся была покрыта мелкой-мелкой сыпью: как будто меня посыпали манной крупой красно-розового цвета.
"Ладно, только без паники. От мытья в душе еще никто не умирал - значит, надо идти в душ, а потом уже думать, что с этим делать", - решила я.
Выйдя из душа, я стала лихорадочно соображать, что же делать дальше: опыта в таких делах у меня еще не было никакого. После долгих колебаний я позвонила в неотложку.
- Алло, - отозвался заспанный женский голос.
- Здравствуйте, у меня такая проблема: я проснулась и стала собираться на работу, и вдруг обнаружила, что вся кожа покрыта сыпью. Мне куда обращаться?
- А температура какая?
- Нормальная.
- Болит что-нибудь?
- Да нет, абсолютно ничего. А-а, подождите, вот вчера очень горло болело, но потом все прошло.
- Ну тогда идите на работу.
- Да я-то с радостью туда пойду, только боюсь, что вдруг это что-нибудь инфекционное - я ведь тогда всех там заражу. Видите ли, я учителем в школе работаю. С другой стороны, если это просто аллергия какая-нибудь - это не страшно, и нужно идти в школу. Как бы мне понять, что это?
Тяжелый вздох был мне ответом.
- Ну что с вами делать, даже не знаю... Ладно, ждите, сейчас доктор приедет.
Действительно, через несколько минут раздался звонок в дверь. На пороге стояли два шкафоподобных дяди в белых халатах.
- Здрасьте! Это вы тут с сыпью? - пробасил один из них.
"Ого! Ничего себе бригада! Хорошо что без смирительной рубашки..." - пронеслось в голове.
- Здравствуйте, да, это я. Проходите, пожалуйста, на кухню. В комнате ребенок маленький спит, а квартира однокомнатная, так что только кухня в нашем распоряжении, - залепетала я.
Дяденьки отодвинули меня в угол и протопали на кухню, оставив без внимания протянутые мною бахилы. На кухне они сели на стулья и стали внимательно разглядывать меня.
- Ну? - снова пробасил один из них.
- Что "ну"? - не поняла я.
- Что-что... Поднимайте футболку.
Я послушно подняла футболку. У дядек вырвался какой-то возглас. Кажется, это было ругательство.
- Все? Можно опускать? - робко поинтересовалась я.
- Нет! - рявкнул доктор.
Он смотрел какое-то время на меня молча, потом переглянулся с напарником.
- Спиной! - скомандовал тот.
Я послушно повернулась. Разглядывание моей многострадальной спины продолжалось долго. В какой-то момент я услышала, как чиркнула спичка и запахло сигаретой.
- Простите, у нас никто не курит... - попробовала возразить я. Мои возражения никто не принял к сведению.
- Лицом! - последовала новая команда.
Я опять послушно повернулась. Врач сидел и курил, разглядывая мою сыпь подобно тому, как художник разглядывает создаваемый собою шедевр живописи: наклоняя голову то в одну сторону, то в другую и что-то шепча себе под нос. Казалось, он мысленно листал справочник каких-то хитрых болезней, причем, страниц в этом справочнике было великое множество.
- Зуд есть? Температура есть? Болит что-нибудь? - посыпались, наконец, вопросы, прервав немую сцену разглядывания.
- Нет, ничегошеньки не болит, зуда нет, температура нормальная. Можно опустить футболку?
- Нет! - отрезал доктор и выбросил в раковину докуренную сигарету. Я послушно ждала хоть какого-то диагноза.
- В Африке были?
- Что?!
- В Африке, говорю, были в последнее время? - недовольно повторил врач.
- Нет, знаете, как-то не довелось....
- Где, говорите, вы работаете, в школе?
- Да, учителем математики.
Доктор почему-то брезгливо поморщился. Наверное, школа представлялась ему рассадником инфекций.
- Собаки, дети, кошки, морские свинки в доме есть?
- Есть дочка трех лет... Но это не совсем то же, что собака или кошка, - попробовала возразить я.
- Для меня - одно и то же, - возразил доктор. Я решила не спорить.
Врач недовольно наморщил лоб и опять переглянулся с напарником.
- Ладно, собирайтесь в больницу.
- Куда?! В какую больницу?!
- В какую-какую... В Боткинскую!
- Но подождите, у меня ведь ничего не болит! Я не могу в больницу: у меня ребенок маленький! Я не могу ведь ее тут одну оставить, а муж ушел на работу еще раньше меня!
- Ну звоните родственникам, пусть приедут дедушки-бабушки там всякие. У вас есть минут сорок времени до приезда больничной машины.
- Мне некому звонить, никто не приедет.
- Как некому? Вы что, детдомовская?
- Ну не совсем... Но никто не приедет.
- А если бы у вас был аппендицит и вы бы умирали? Вы бы тоже дома остались? - съязвил врач.
- Ну если бы умирала, позвонила бы мужу на работу. Может быть, он успел бы приехать... Но я, вроде, не умираю? - робко поинтересовалась я.
- В данный момент - нет. А что будет дальше - я не знаю, - сказал доктор и взял сумку. - Я бы на вашем месте лег в больницу. Это что-то инфекционное.
Врачи встали и направились к выходу.
- Подождите, так мне можно идти на работу в школу или нет? - забормотала я.
- Нет. Последний раз спрашиваю: едете в больницу?!
- Но я не могу...
- Тогда до свиданья. Вызывайте участкового терапевта и скажите, что вызов срочный, пусть к вам идет в первую очередь. Скоро у вас может подняться температура, начаться рвота, может случиться потеря сознания, могут отняться руки или ноги, может заболеть живот... Ну, в общем, много чего может случиться.
Врачи вышли из квартиры, закрыв перед моим носом дверь.
- Подождите, но вы можете хоть сказать, что это такое? - выскочила я за ними следом на лестницу.
- Это может быть все, что угодно, - развел руками доктор. Второй врач покивал утвертительно головой.
- Но хоть на что это похоже? - не сдавалась я.
- Это похоже на краснуху, псевдотуберкулез, скарлатину, африканскую лихорадку... Это точно что-то инфекционное, а что именно - я не знаю. Но это может быть все, что угодно, - еще раз повторил доктор, и двери лифта за ним закрылись.
"Хорошенькое дело... - думала я, закрывая дверь. - Может, мне начать подрабатывать врачом в службе скорой помощи? Буду ходить по квартирам и всем говорить, что это может быть все, что угодно. А за это мне будут зарплату выплачивать."
Я быстро отвела Таню в садик, повязав себе шарф до самых глаз и натянув до бровей шапку, чтобы никого не напугать своей сыпью.
"Так, ребенок в саду - это уже хорошо. Если у меня поднимется высоченная температура, начнется рвота, потеряется сознание, откажут руки или ноги, заболит живот - все это произойдет не у нее на глазах", - успокаивала я себя.
Участковая терапевт пришла довольно быстро. Я вкратце передала ей разговор с врачом неотложки и предъявила голый живот, разукрашенный сыпью.
- Мда, красота, - улыбнулась доктор. - Как они сказали? "Это может быть все, что угодно?" Ха-ха! Повезло же вам с врачом в неотложке! Это больше всего похоже на краснуху, так что ничего, прорвемся! По крайней мере, это уж точно не укус мухи цеце. Вы, конечно, не ребенок, а такие болезни проходят у взрослых тяжелее, чем у детей - но ничего, с этим мы попробуем справиться в домашних условиях.
Действительно, это была краснуха. Я благополучно ее перенесла дома и вскоре забыла об этой неприятности.

Несколько дней назад мы с сыном собирались в садик, и я заметила на его спине сыпь.
- Миш, поход в садик сегодня отменяется. Пойдем-ка мы к врачу в поликлинику: у тебя сыпь какая-то, хотя температура нормальная.
- Мам, а что это может быть?
- О-о, Мишка... - засмеялась я. - Это может быть все что угодно.
Ребенок не понял моего веселья.
- Идем-идем! - подбодрила я его. - А по дороге я расскажу тебе одну историю... :)))