Подслушивающий понял, что самое важное он услышал, ничего интересного не предвидится, и скромно удалился. Это был молодой мужчина, один из прислужников жреца бога дождя Чаку. Он осторожно выскользнул из неприметного коридора и быстрыми шагами, почти бегом, направился в храм Чаку, чтобы сообщить своему господину важную информацию. Служитель Чаку с интересом выслушал слугу и также быстро отправился известить жреца верховного бога Ицамны.
После безрадостной встречи молодоженов Уичаа отправилась в свои комнаты, надеясь, что Копан последует за нею, но тот, сказавшись усталым, ушел в свои покои, запретив пускать к себе кого бы то ни было. Это немного огорчило женщину, но, хорошо взвесив, она решила, что такое положение дел ее скорее устраивает, потому что целую ночь она сможет провести как ей угодно.
Уичаа позволила служанкам себя переодеть и подготовить ко сну, приказав принести одежду для утра. Выпроводив всех прислужниц, она некоторое время задумчиво посидела у жаровни, наблюдая, как весело пляшет огонь. Снова и снова она взвешивала всю информацию, известную ей. Но выводы были неутешительными. Войны нужно избежать. Копан не может более руководить городом, но при его жизни не возможна передачи власти над Коацаоком сыну. Мелькнула мысль, опять обратиться к богам за советом, но она отогнала ее, потому что нельзя богов так часто беспокоить. К тому же они ей уже все показали. Теперь нужно только ждать, вот только надеяться можно лишь на Кинич-Ахава...
Уичаа понимала, что реально не имеет над сыном власти, не находит подходящих слов и доказательств, чтобы он прислушался к ее доводам
И все же Уичаа была горда, что ее сын не боится ответственности и вырос настоящим воином, вот только рядом с ним находилась не она, его мать, которая воспитала такого мужчину, дала ему жизнь, а... женщина, жена, вызывающая у нее только неприятие, граничащее с ненавистью.
Почему?
Уичаа не могла, вернее, не хотела даже самой себе дать правдивый ответ. Это была ревность матери к невестке за отнятое внимание, за то положение, которое Иш-Чель получила, оттеснив свекровь на задний план. Теперь, если сын брал власть в свои руки, то не Уичаа становилась рядом с ним, а ее невестка, и ей будут отданы почести, если город выстоит перед нашествием мешиков. А это не могло устроить Уичаа, она не могла с этим смириться и уступить. Ведь сыну именно она могла бы реально помочь! Как много она готова отдать, чтобы устранить Иш-Чель. Может быть, стоит подумать над этим и воспользоваться каким-нибудь ядом? Но у нее слишком мало времени!..
Огонь действовал успокаивающе. Время тянулось долго, в жаровне остались только подрагивающие золотым светом угольки.
Уичаа протянула к ним руки, ощутила ласковое тепло и прошептала:
- Отец-Огонь, благодарю тебя за день, за тепло, за жизнь и силу!
Над жаровней поднялось серебристое облако, оно засияло и начало было менять форму, но, послышавшейся шорох за стеной, словно, испугал духа огня, и тот растаял.
Женщина поднялась со своего места, и, практически одновременно, открылась потайная дверь в ее покоях. Из темноты возник гость, в его руке был факел, которым он освещал узкий проход. Уичаа, ни слова не говоря, шагнула за ним. Это был тайный путь к верховному жрецу, служителю бога Ицамны, ее верному другу и помощнику во всех делах. Именно он всегда оглашал народу волю Ицамны, которую хотелось услышать Уичаа.
Комната жреца была маленькой, располагалась в небольшом хранилище под теокалли, на котором стоял храм Ицамне. Для верховного жреца это было убежище от шума и забот. Доступ в него имели только приближенные. Ожидая гостью, жрец спокойно курил трубку, а дым сизым облаком обволакивал его фигуру, скрывая за пеленой задумчивое выражение больших глаз. Перед ним возникали образы, он видел все, о чем думала Уичаа, как хотела решить семейные дела и политические проблемы. Жрец даже догадывался, о чем его снова будут просить, и что предложат взамен. Так было всегда и уже успело ему наскучить. Долгие годы он фактически управлял городом, а потому неимоверно устал постоянно нарушать действительную волю Ицамны, которому он исправно служил и, в которого истово верил. Но, поднявшись, волею случая, к вершине власти, он никогда бы не отдал и части ее в чужие руки, слишком много она ему давала, слишком приятно было ощущать себя самым могущественным человеком в государстве.
- Нам нужно подождать, - прервал он, попытавшуюся с ним заговорить посетительницу и предложил ей сесть с противоположной стороны жаровни. Она недовольно вскинула брови и невольно выразила свое удивление, граничащее с негодованием:
- Ты позволил еще кому-то прийти сюда, когда здесь я!
- Да, моя госпожа, потому что, это те, кто тебе нужен для твоего очередного дела. Не волнуйся, они не заставят себя ждать и не выдадут твоего секрета!
Уичаа устроилась поудобнее. Жрец не ошибся, скоро ночные гости вошли в комнату. Каждый с недоумением оглядывал присутствующих.
Первым вошел жрец бога дождя Чаку - высокий мужчина с лицом, на котором поселились спесь и надменность, а также вечное недовольство. Одет он был в обычную набедренную повязку и пестрый плащ. Никаких внешних отличий, положенных столь знатной особе. Он немного оскорблено поджал губы, когда увидел женщину на совете, где место только для мужчин, но, получив набитую и раскуренную трубку из рук верховного жреца, снисходительно кивнул Уичаа, и молча закурил.
Последним ночным гостем верховного жреца оказался человек, которого Уичаа никак не предполагала увидеть. Он как-то воровато проскользнул в дверной проем, разогнав появлением поток мыслей присутствующих. Это был племянник правителя Коацаока - Халаке-Ахава. Он же ничем не выразил своего удивления присутствию на тайном собрании тетушки, а спокойно уселся на циновку так, словно сиживал на ней в этой комнате каждый день.
Уичаа заподозрила, что так оно и было.
- Мы собрались здесь, чтобы решить проблемы, нависшие над нашим городом... - практически выкурив трубку, начал первым разговор жрец Ицамны, заметя, что Уичаа порядком надоело разглядывать в полном молчании собравшуюся компанию, и она, славившаяся крутым нравом, может взорваться и сорвать собрание:
- С одной стороны мешики не оставят нас в покое, как бы мы от них не откупались... С другой стороны мы не можем допустить на наши земли войска Кокомо, которые желает призвать Кинич-Ахава. Мы хорошо знаем, что потом никогда не вытолкаем их обратно в Майяпан... - продолжил Халаке-Ахава.
- Золота для откупа мешикам достаточно, возможно, не будет нужды в призыве Кокомо... - задумчиво произнесла Уичаа, оглядывая всех, словно оценивая содержимое их кошельков. Мужчины усмехнулись - скупость правящего семейства была им известна.
- Разумеется, госпожа, вы внесете свою долю, но дело не в том, как откупиться от мешиков, а в том, что Ваш сын упорно проводит политику воссоединения с семейством столь агрессивным, что это никак не может нас - честных граждан, устроить! - выдохнул очередную порцию дыма жрец бога Чаку.
- Хорошо. Тогда давайте здесь и сейчас выясним: кто и чью линию проводит, ведь за каждым из вас стоят определенные силы! - вскинулась в защиту сына Уичаа. Ее верный помощник - жрец невольно поморщился. Он совершенно не такую прямолинейность. Обычно ей была свойственна небольшая доля дипломатии. И сейчас он ожидал большей сдержанности и сообразительности, по крайней мере, природной женской хитрости.
- Госпожа, мы все верные слуги нашего города, не нужно этого забывать и не стоит нас, в чем бы то ни было, подозревать...
- Я полагаю, что ты, Халаке-Ахава, мечтаешь занять место моего мужа. Именно по этой причине ты подстрекаешь людей к неповиновению и чернишь любое дело, которое начинает мой сын. Напоминаю, он - законный наследник Коацаока! А Вы, уважаемый, - Уичаа повернула голову в сторону жреца бога Чаку,
- Не можете удовлетвориться той частью власти, которая вам предоставлена! Поэтому-то вы здесь сегодня и сошлись и были так удивлены моим присутствием! Вы объединились против моей семьи!
- Госпожа, не нужно горячиться. Мы все заинтересованы в спокойном правлении и порядке в нашем городе. И именно потому мы здесь.
- Если так, то хватит препираться и нужно переходить к делу! Каждому из Вас есть, что сказать. Нам нужно устранить любую возможность мирного прихода нам на помощь войск Кокомо. Думаю, тут мы все единодушны? – вмешался жрец Ицамны, собравшиеся дружно кивнули, вновь раскуривая трубки.
Возникла небольшая пауза.
- А нет возможности столкнуть лбами мешиков и Кокомо? - предложил Халаке-Ахава, присутствующие пожали плечами и погрузились в краткое раздумье.
- Кокомо и их земли слишком далеко. Какое им дело до нашего приграничья? То, что на наших землях будут мешики, их совершенно не касается - у них достаточно проблем со своими городами.
- Если ваша невестка обратится к своим родным за помощью, то они обязаны будут прийти, - опроверг слова Уичаа жрец бога Чаку. Всем своим видом, показывая, как он недоволен. Его раздражала все, что происходит на этом совете.
- Вы хотите сказать, что...
- Да, госпожа, мой верный человек сообщил мне, что таковы намерения Иш-Чель, а Кинич-Ахава ее всячески поддерживает. К сожалению, она уже составила письмо и собирается выступить завтра на площади перед народом, полностью в соответствии с законом. И мы не можем ей помешать!
- Значит, мы опоздали! - разозлился Халаке-Ахава, его кулаки нервно сжались. Уичаа презрительно усмехнулась - она не любила, когда мужчина не мог сдержать своих эмоций.
- Это как посмотреть. Она может отправить посланника, но вот дойдет ли он...
- А если она будет их слать одного за другим, как мы уследим?
- А нам и не нужно за этим следить. Можно спать спокойно, если устранить саму женщину... - после слов жреца бога Чаку повисла напряженная тишина. Ничуть не смущаясь, выдержав паузу, он продолжил, смотря прямо в глаза Уичаа:
- Ведь это Ваше самое заветное желание, госпожа! - Уичаа едва успела прикрыться маской сдержанности, но в душе она ужаснулась откровению жреца.
- Да, я не скрываю недовольства этим браком!
- Поэтому мы Вас и приняли в свой круг...
- Хорошо, что Вы нас поддерживаете...
- Постойте, но стоит моей невестке умереть, и Кокомо вместе с мешиками будут стоять у наших ворот!
- А если мы сделаем так, что окажем большую честь семье Кокомо, то они будут счастливы.
- Я вас не понимаю, почтенный! - Уичаа нервно облизала губы - становилось жарко. Избавиться от неугодной невестки ей захотелось, как только она услышала о возможном браке, желание усилилось с первой минуты их встречи.
- Звезды говорят, что засуха будет продолжаться недолго, они же скажут нам о воле бога Чаку: нашим полям нужен дождь, а для этого стоит хорошо попросить...
- Но Иш-Чель - жена Кинич-Ахава! Она принадлежит знатному роду! - Уичаа растерялась.
- А кто посмеет оспорить волю бога? Да еще в тяжелую минуту, когда нужно откупиться от мешиков?
- Вы предлагаете жребий? - ужаснулась Уичаа, - А если я его вытяну первой?
- Госпожа, нужно создать такую ситуацию, чтобы право первой тянуть жребий досталось Вашей невестке... А Вы нам еще нужны, вот Вы неприкосновенны...
- Вы что-то не договариваете... мой муж - халач-виник, и я должна тянуть первой!.. Хотя... зачем я сомневаюсь - вы уже все продумали?!
Жрец бога Чаку довольно улыбнулся ее прозорливости и согласно кивнул:
- Напрасно Вы, госпожа, от нас отделяетесь. Вы также принимаете в этом участие. Да, мы все продумали, но вот согласитесь ли Вы с нашим предложением? - задумчиво оглядел присутствующих жрец бога Чаку.
- Очевидно, оно не столь хорошо для меня, чтобы я могла сразу же согласиться? - вызывающе усмехнулась Уичаа, специально сделав паузу, словно задумываясь, что бы еще выторговать, и только затем, снисходительно поинтересовалась:
- Так в чем же оно состоит, уважаемый?
- Хм... В том, что с завтрашнего дня не наш халач-виник Копан будет управлять городом, а его сын - Кинич-Ахава...
Об этом Уичаа в тайне мечтала, но услышать на совете не ожидала, а потому в гневе вскочила со своего места:
- Это измена!
- Конечно, но Вам нужна власть над Вашим сыном так же, как и нам над ним. Мешает во всем наш правитель. Его слабоволие и бездействие не допустимы, и он болен! Духи зовут его! Теперь Вы думайте и решайте! Сейчас и немедленно!
- Но постойте, чем же мешает нам мой муж? Какие Духи? Халач-виник практически устранился от дел, он не предпринимает никаких действий, ни во что не вмешивается!
- Но важные решения принимает он! Тем и мешает. Копан уже заглянул в глаза Духам Смерти, боится и ждет их. Устраняя его, мы передаем власть в руки Кинич-Ахава. Из-за нашествия мешиков, ее не освещаем. Пока. Волею богов. Это для его усмирения. Следовательно, Вы на некоторое время, отходите на второй план, кто может Вас в чем-то заподозрить? Никто. Затем, мы устраняем Иш-Чель, вот тут Вы должны полностью контролировать поведение сына. То есть - не дать ему совершать необдуманные поступки. Потом, мы откупаемся от мешиков, Кокомо претензий к нам не предъявляют, а мы заключаем новый брак, угодный всем нам... Вы получаете послушную невестку и правите Коацаоком, мы - новый сильный договор с сапотеками или даже с мешиками, там будет видно... Что скажете на это?
- Я против убийства мужа! Это измена и... - дрожь прошла по телу Уичаа. Устранить Иш-Чель - ее мечта, но отстранить Копана - к этому она была не готова. И где гарантии, что все это собрание не посадит на правление городом кого-нибудь другого, убрав так же просто сначала Кинич-Ахава, а затем и ее?
- Полноте, госпожа, власть притягивает Вас сильнее, чем брак с нашим халач-виником! Одна Вы не останетесь, и не заставляйте меня раскрывать Вам Ваши же тайны! - снизил голос до шепота жрец бога Чаку, при этом он весьма ехидно улыбался.
Уичаа поняла, что этому проныре известно довольно много такого, чем он вполне сможет держать ее в своих руках. Женщина задумалась. Если бы знать, что известно ему, можно было бы увильнуть, но сейчас она в трудном положении. Если откроется ее неверность Копану, то не избежать казни. Откажись она выполнить решение тайного общества, в живых ее не оставят - очень могущественные противники предлагают союз.
Женщина отбросила всякие колебания. Возможно, слишком быстро и поспешно, но кто может обвинить человека, спасающего свою жизнь? Власть она действительно любила, и сына любила. Что больше? Об этом она никогда не задумывалась. Сейчас Уичаа старалась выторговать им обоим жизнь и власть, а потом... В настоящий момент она должна была принести в жертву все лишнее и чуждое, только бы сохранить власть в семье, для сына. Копан теперь был сброшен со счетов. Она билась за себя и Кинич-Ахава.
- Хорошо. Выхода нет. Я согласна с Вами. Как Вы предполагаете убить моего мужа?
- Яд, госпожа, - осторожно произнес жрец бога Чаку.
- Хорошо, потому что...- беседующие не обращали внимания на вход в комнату, настолько они были заняты обсуждением. Они не заметили человека, который прятался за шкурой, висевшей над дверью, почти с самого начала переговоров. При последних словах, сказанных Уичаа, неизвестный застонал и, цепляясь за шкуру, чтобы сдержать падение, бессильно рухнул в комнату, увлекая за собою все, что оказалось на его пути.
Заговорщики испугались по-разному: Халаке-Ахава трусовато поджал под себя ноги и попытался сжаться в комок, тщетно накидывая на голову короткий плащ; жрецы же воинственно выхватили припрятанные в складках одежды кремниевые ножи; Уичаа испуганно вскрикнула - она единственная, кто мгновенно узнал подслушивающего.