Грайсток. Кразли...

[Sverm]

В эпизоде - "о детях аристократов", непонятно каким образом они добиваются болезненности и худосочности своих детей. Калечат что ли?

ИМХО, проблемы с генофондом

[Дезире]

У меня опять какой-то косяк и цитаты не работают, он несет какую-то чушь, намекая. дескать болеет (в смысле комп) и не может сейчас эту операцию выполнить, так что извини, буду писать так сказать от руки...

Мурен писал: Ч 3.1
В эпизоде - "о детях аристократов", непонятно каким образом они добиваются болезненности и худосочности своих детей. Калечат что ли?

Отвечаю: какая разница? Хотя , я кажется писала, что речь идет об экзотическом питании и отказе от любых физических усилий

Мурен писал:Ч. 3.2
Приблизительно сколько? Что за часть?

да Бог его знает. Часть и часть. Зачем тебе эти подробности? К чему ты придираешься? не пойму я толком. тебе не нравится? так не мудри! Так прямо и скажи - фигню вы написали, уважаемая. Самое время вам того...

Мурен писал: А Окая точно богиня? Как-то на демона больше смахивает.

Ну, знаешь, у нас ведь и злых и добрых, и плохих и хороших раньше богами называли. Это церковь вснела уже гораздо позже свои коррективы в обиход. Или я не права? Я, по-карйней мере, ни в одних мифах обзывания злых богов демонами не встречали. так мол и так, бог был злым. И все тут!

[MUREN]

У меня опять какой-то косяк и цитаты не работают, он несет какую-то чушь, намекая. дескать болеет (в смысле комп) и не может сейчас эту операцию выполнить, так что извини, буду писать так сказать от руки...!

Да - бывает. Броузер глюкует.

Отвечаю: какая разница? Хотя , я кажется писала, что речь идет об экзотическом питании и отказе от любых физических усилий!

Действительно, учитывая любимый способ получения энергии... Отсутствие нагрузок - интересный способ защиты от демона! Оригинальный.

да Бог его знает. Часть и часть. Зачем тебе эти подробности? К чему ты придираешься? не пойму я толком. тебе не нравится? так не мудри! Так прямо и скажи - фигню вы написали, уважаемая. Самое время вам того...

Да ну, чего сразу "не нравится"? Очень, даже здОрово!
Подробности не нужны, просто, слово "приблизительно" там лишнее, вываливается.

Ну, знаешь, у нас ведь и злых и добрых, и плохих и хороших раньше богами называли. Это церковь вснела уже гораздо позже свои коррективы в обиход. Или я не права? Я, по-карйней мере, ни в одних мифах обзывания злых богов демонами не встречали. так мол и так, бог был злым. И все тут!

Есть такое дело, и не только наши предки. Это мы их уже под одну гребенку богами зовем. Египтяне своих звали "нетеру" - что-то вроде "великий учитель".

[Дезире]

ПРОДОЛЖЕНИЕ

ЧАСТЬ 4


Она шла до подножия горы три дня…
Шла не по дороге, а прямо сквозь лес и поля, ориентируясь лишь на маячившую перед глазами гору. Пару раз, уже в глубокой темноте, останавливалась на ночлег. Женщина шла бы и ночью – все равно спать в окружении какофонии невыносимых звуков было слишком страшно, но стояло новолуние, и было слишком темно, а факелов она захватить не додумалась. Поэтому она просто забиралась на какое-нибудь дерево, привязывалась платком к стволу и всю ночь проводила в состоянии между дремой и бодрствованием, больше похожим на бред…
О еде, уходя из дома, она тоже почему-то не подумала, поэтому пришлось голодать. Ела какие-то листья и травы, что казались ей вроде бы знакомыми, пару раз встретила еще зеленые ягоды… Съела и их…
Не стоило, конечно… Но ей было уже все равно. Телесные страдания, казалось бы, должны были хоть немного взбодрить ее, вернуть прячущийся от действительности разум к реальности мира, но этого не произошло… Амулет исправно сработал, заклятый на совесть, и ни одна ночная тварь так и не приблизилась к ней достаточно, чтобы хотя бы стать различимой в ночных тенях, но вот угадывалось… угадывалось ей много чего…
Ей казалось, что твари ночные на разные лады выли и рычали ей проклятия, и в каждом звуке, что тревожил ночную тьму слышался ей голос свекра, обещавший все муки, кои только бывают на земле и под землей. От того даже мысли не возникло у нее, чтобы сдаться и повернуть назад. Лишь у самого подножия, когда величие горы и ее размеры заставили захолонуть маленькое сердце несчастной женщины. Мелькнула где-то на задворках сознания робкая мыслишка, что дескать, можно было бы просто уйти… в другое село, к примеру… И попробовать жить там… Но тут же встало перед глазами злое лицо старосты и тело невольно вспомнило вкус кнута, как будто испытало на себе его лишь вчера…
И мысль ушла, так до конца и не оформившись во что-то путное…
Поднявшись докуда смогла, Ясенка выбрала при свете клонящегося к закату светила относительно ровную площадку. Собственно говоря, подняться-то можно было и повыше, и время пока еще позволяло, да только уж больно площадка была хороша, и рассчитывать на то, что ей встретиться что-то подобное во тьме, которая в скором времени покроет землю, женщине не приходилось. Ей слишком часто не везло в жизни, что бы надеяться хоть на что-то. Умылась остатками воды и как смогла привела себя в порядок. Так и не понадобившейся солью очертила вокруг себя круг. В него и вещи сложила, чтобы если что – не выскакивать за ними из-под защиты…
Помолилась как могла, всем богам, которых помнила и… с последним лучом солнце полоснула себя по руке ножом… Не рассчитала остроты и перерезала слишком сильно, пальца враз потеряли всякую подвижность, а рука повисла безжизненной плетью, пульсируя болью такой сильной, что казалось, до этого и не испытывала она боли вовсе… Слезы бежали мокрыми дорожками по щекам и вниз, на грязную рубаху, сверху перевязанную крест накрест цветным платком, и мочили и то, и другое…
- Матушка Окая… - она не знала как начать, в голове было пусто и все мысли лишь о боли. Тупо смотрела, как тяжелые капли собственной крови падают на камень под ногами, что с заходом солнца стремительно холодел сам и холодил ее голые коленки, на которых она стояла, кланяясь горе…
Не умели у них молиться Окае…
Да и что же в том удивительного? Никто и никогда не видел от злой богини добра, так чего зазря воздух сотрясать? Одни проклятья были у Ясенки на языке, время шло, заметно похолодало и вокруг все шевелилось, привлеченное запахом свежей крови. Не зная, что делать, она махнула мысленно на все рукой и забормотала все подряд, рассчитывая непонятно на что… Если у ж совсем честно говорить, то ни на что бедняжка и вовсе не рассчитывала, справедливо предполагая, что пришла сюда умирать, вот только смертью ее, как она подозревала, станет вовсе не могущественная и грозная божество, а какая-нибудь неизвестная людям тварь, что и покончит с ее земными страданиями…
И уж совсем не ожидала она, что в ответ на ее несвязное бормотание, расступятся скалы и выйдет оттуда женщина красоты невиданной, статная да богатая, в каменьях да тканях драгоценных…


Этот странный зов пришел словно из ниоткуда. Просто внезапно, далеко–далеко, где-то на грани сознания, Окая вдруг услышала тихую бессвязную речь. Говорила женщина. О чем-то молила, чего-то обещала, срывалась на плач и всхлипы, повторялась, умоляла…
Не это поразило божественную. Вовсе нет. Просто за столько столетий, что она существовала в божественном состоянии, она впервые столкнулась с подобным явлением. Замерев перед кроватью со своим последним «приобретением», она как раз мучительно размышляла, что же теперь с ним делать? Он оказался слишком слаб, вернее даже не он сам – тело по-прежнему было в приличном состоянии, но вот разум… Ночь, проведенная в зафиксированном положении оказалась для него слишком жестоким испытанием. Она винила в том лишь себя – просто за последний век, который она провела «в гостях» у «великих» богов, она совершенно позабыла, сколь хрупкими были люди. И вот результат!
Теперь она в расстройстве думала, что если бы она так не поторопилась, если бы просто закрыла его тут, в комнате на пару дней на воде и хлебе, она вернее бы достигла того послушания, что ей требовалась. В своем нынешнем состоянии он был пригоден разве что для боли… И то, пранны с него можно было собрать с гулькин нос…
Дура! Такой источник испортила….
Она мысленно кляла себя на все лады, когда где-то на грани своей ауры почувствовала невыразимо приятный всплеск. А потом еще один… И еще… Пранна, поступавшая в нее, была такой… она даже не могла подобрать подходящего слова… качественной, что ли… Более питательной, более сильной, более гармоничной чем все, что она когда-либо получала до сих пор от кого-либо… Но самое главное, эта пранна несла вместе с питанием ее жизненных сил, такое… удовольствие…
Да! Именно удовольствие… Она так давно не вспоминала это слово. Оно было забыто ею. Оно стало для нее почти запретным. Она смирилась с его потерей и запретила себе даже вспоминать само это слово. Но вот…
Ооооо!
Теперь она понимала, почему остальные боги так яростно сражались за каждого верующего. Как же она была глупа до сих пор! Как самонадеянна и глупа! Она-то, по наивности, думала, что нашла способ брать то, что ей было надо от людей, намного эффективнее, чем это делали все остальные… Ей просто не с чем было до этого момента сравнивать! Теперь же, когда она чувствовала этот робкий, и наверняка совсем слабенький ручеек, что тем не менее питал ее намного эффективнее, чем та двадцатка энергетических потоков, что тянулась от вмурованных в скалы мужских человеческих особей, Окая понимала, как она была не права…
Она еще не успела подумать о том, что же ей следует сделать, а ноги уже сами несли ее на тот склон, с которого ей слышался тихий голос, то ли плачущий, то ли заклинающий божество обо всем и ни о чем…


Богиня не знала, что делать с ней...
Это Ясенка поняла сразу же. Давно отвыкшая от какого-либо общества, практически позабывшая, что можно говорить еще с кем-то кроме тех несчастных, что она мучила и убивала, Окая оказалась плохой собеседницей. К тому же, она была слишком властной особой изначально, и столетия одиночества и злодеяний отнюдь не улучшили ее характер. Выйдя из скалы, она несколько минут молча взирала на молодую женщину, недоуменно слушая ее невнятные объяснения, потом, все так же молча, ухватила ее за руку и потащила за собой в скалу. Ясенка едва успела ухватить свой узелок - все вещи были увязаны теперь уже в куртке…
Переход по длинным и темным тоннелям вызвал у нее весьма противоречивые впечатления. С одной стороны – вроде бы облегчение, ведь Окая вышла к ней, на что Ясенка почти не рассчитывала, и даже взяла с собой. Значит, готова выполнить ее просьбу… так выходит? Мысль, что она сейчас умрет неожиданно напугала ее. Сама того не осознавая, она стала притормаживать, осознав, что возможно, не так уж была права, желая побыстрее уйти на тот свет…
Не сбавляя скорости, Окая пару раз дернула посильнее, едва не вывихнув ей запястье… Как всегда, почувствовав боль, Ясенка внутренне сжалась, прекратив всяческое сопротивление. Еще через несколько минут молчаливого перехода, когда лишь гуляющее взад-вперед эхо их шагов плескалось в ушах, да рука саднила в том месте, где ее обхватывали крепкие холодные, словно каменные пальцы, девушка совсем растерялась.
Зачем ее куда-то тащат? Разве нельзя было прибить ее прямо там? Любопытство боролось в ней со страхом, и страх уверенно побеждал, привыкший главенствовать в этом теле последние десять лет. С другой стороны, сейчас, когда с прошлой жизнью было безжалостно покончено раз и навсегда, когда она была так близко от, страшно сказать, самой богини! Да не какой-то там Аштришвати, что отвечала за плодородие и только и могла, по слухам, что засухой пригрозить, а самим воплощением зла – каменной Окаей!
Да они большего зла, чем от нее вообще ни от кого из богов не видали! И она сейчас касалась ее! Держала за руку! Наверное, вела на алтарь… Девушка восторженно задохнулась, споткнувшись от полноты чувств.
Впрочем, мысль об алтаре очень быстро дошла до нее и враз убила весь восторг. Быть убитой больно и неприятно само по себе, и не важно кто именно тебя убивает – простой смертный или божество! И она вновь попробовала сопротивляться…
- Что еще? – Окая остановилась так резко, что Ясенка чуть не вывихнула руку.
- Куда вы меня тащите? – пискнула перепуганная женщина, хотя… какая же она женщина? Рядом с божеством, она была сущей девчонкой!
- Туда… - неопределенно ответила божественная и продолжила свой путь. Ясенка послушно семенила рядом, сраженная простотой ответа…

[Дезире]

Это было довольно большое помещение. Пол, стены, потолок – все было сплошь из камня. Так же, как и вся мебель, которой и было-то всего ничего – стул, стол и кровать, вернее грубое каменное ложе застеленное парой мохнатых черных шкур. Божественная затащила ее внутрь и отпустила так резко и неожиданно, что не успевшая среагировать и за время пути впавшая в легкий ступор, Ясенка пролетела по инерции до самой кровати и неуклюже приземлилась на нее.
- Жить будешь тут! – безапелляционно заявила Окая.
- Хорошо… - кивнула девушка, не зная, что еще ответить. Сама по себе идея жить здесь казалась ей полным бредом, но все же жить, не умирать! Так стоило ли возражать? Окая развернулась, выходя, когда девчонка вспомнила зачем именно проделала столь долгий путь:
- Божественная! - Окая притормозила, раздраженно взирая на нее. – Я лишь хотела спросить насчет Фаранека…. – под ледяным взглядом холодных темных глаз голос крестьянки совсем стих.
- Фаранека? – Благородное чело наморщилось. Она явно пыталась понять о чем идет речь и… не могла. Что было и не удивительно, она ведь не знала имен своих жертв. Зачем? Это могло расстроить ее. Потревожить давно отмершую человеческую сущность…
- Да… - когда дело касалось кого-то другого, Ясенка отнюдь не была такой робкой, как в отношении себя. За других постоять она еще находила в себе силы. – Это тот парень, что вы забрали у нас совсем недавно…
Сообразив, что девица пришла вослед за тем, последним, что пришел на зов лишь на прошлой недели и уже был ни на что не годен благодаря ее же глупости, Окая и вовсе растерялась. Она и так-то не была готова сейчас общаться с девчонкой, попросту не зная, чего же ей такого сказать, чтобы и дальше получать от нее пранну. Боялась нагрубить и потерять того единственного, молящегося ей…
А тут еще и этот косяк с парнем…
Если бы все случилось до того, как он … испортился, за возможности, открытые благодаря этой крестьянке, Окая не задумываясь отдала бы ей парня обратно… В смысле, не отпустила бы их, конечно же нет, смысла в том не было совершенно никакого, но, по-крайней мере, позволила бы ей проводить с ним время, пока он не стал бы пригоден лишь для скал. Что же делать теперь? Окая была не готова отвечать, поэтому молча развернулась и, взметнув золотистую пыль, вышла из комнаты. Стена сдвинулась и встала на место. Даже если бы захотела, Ясенка не смогла бы сказать, где именно проходило отверстие входа, так плотно та придвинулась…
Посидев немного, и осознав, что на этом, по-видимому, все общение с божеством на сегодня закончено, она принялась готовиться ко сну. В комнате было темновато. Пока Окая была здесь, в стенах по кругу сияли ровным мертвенным светом непонятные камни, острые и чем-то немного похожие на свечи. Но с уходом хозяйки они погасли. А что еще можно было делать в темноте, кроме как спать (света из окна, от луны было недостаточно даже для того, чтобы найти в полутьме стул и стол), девушка не знала.
Сделав пару-другую глотков оставшейся во фляжке воды, она завернулась в одну из шкур и наконец-то смогла расслабиться и уснуть. Усталость сморила ее почти мгновенно. Как ни странно, но если бы кто-то спросил ее потом, как ей спалось, она могла бы поклясться, что ей было мягко, словно на перине….


Окая вернулась утром. Открылась дверь и она вошла. Дошла до кровати и присела на уголок, вглядываясь в изможденное лицо. Увиденное напугало ее. Девушка была истощена. Её следовало покормить, это божество поняло еще ночью, когда решила не отпускать девчонку из своих покоев уже более никуда. Попутно она решила, что стоит попробовать добыть себе побольше если не верующих, то хотя бы жрецов, что будут молиться. Да, определенно стоит. Но пока… пока она планировала держать крестьянку в горе, получая с нее все, что только возможно. Кроме того, в извращенном ее мозгу возникла и вовсе «гениальная» идея в эту долгую ночь размышлений. Каменная Окая вдруг поняла, что хочет сделать из девушки пусть и не вторую каменную, но… похожую на нее… очень похожую. Ей банально надоело быть одной!
И смерть девушки никак не входила в ее планы!
- Эй, ты! – она встряхнула спящую. – Вставай!
- А? – Ясенка быстро проснулась, хоть и не спала до этого довольно много времени. Однако многолетняя привычка просыпаться от малейшего тычка сработала сейчас как никогда четко. Она открыла глаза и вгляделась в тонкое величественное лицо. Солнце, едва вставшее и дарившее землю еще всеми оттенками розового, делало чуть бледную кожу, почти сияющей… Но при резком свете дня становились заметны глазам и морщинки, что покрывали божественное лицо, словно жилки в камне…
Божественная не была молода. И она отнюдь не была бессмертной…
- Вставай, говорю. – Окая встала, четко уловив этот момент, когда из восторженных глаз на нее глянуло осознание ее смертности. Все они видят это. Сколько раз она сталкивалась со взглядом человеческих глаз? Сколько раз видела такой вот момент осознавания? Тысячи? Сотни тысяч?
Она не знала…
Да, по большому счету, и не хотела знать. Зачем ей себя расстраивать? На самом деле, никто не знал, смертна ли она? Даже она сама была не в курсе дела. Боги, те что считались главными, первичными и вообще, более божественными, чем она, тоже не владели этой информацией, иначе давно бы уже спровадили ее за горизонт жизни! Но они этого не делали… Или не могли… И это единственное, что её хоть немного волновало. Не хотелось бы уйти, так и не отомстив. Не за себя. Нет…
За Крайтариса…
Перед глазами опять встало лицо мужа. Словно живое…
Но совершенно мертвое… Четвертая могила. Вернее, первая. В ней, едва ожившее божество, воя от горя и боли, похоронило единственного, которого когда-либо любило… И за него она намеревалась отомстить!
Жестоко отомстить его убийцам!


Прошла почти неделя, как девушка жила в скале. Распорядок ее дня был прост и незатейлив. Вставала, ела – богиня показала комнату неподалеку, где хранились припасы вполне пригодной к употреблению еды (в основном лепешки, немного подсохшие, но еще съедобные). Вода текла тут же, в комнатке, прямо по стене, невысоко над полом ручеек собирался в красивой чаше, на половинку погруженной в скалу и здесь можно было и умыться и напиться. А потом шла осматривать туннели….
Божественная ушла три дня назад, показав, откуда брать еду. Показав, где можно ходить, а куда ей заворачивать не следует. И отбыла по своим делам, пообещав, что если девчонка не будет молиться ей дважды в день – утром и вечером, хотя бы по полчаса, то после ее возвращения сильно, очень сильно о том пожалеет…
Окая исчезла, отбыв по своим, божественным делам, а Ясенка, подкрепившись и осмелев сверх всякой меры, рванула в запретные коридоры, искать любимого, благо они никак не закрывались, ни дверями, ни заклятьями. Еще в первое же утро богиня показала ей, как оживлять камни освещения. Одно, ничего в общем-то не значившее, слово. Хотя, после ухода хозяйки, когда Ясенка приняла решение искать Фаранека, она решила не надеяться на то, что свет есть и в запретных коридорах. Поэтому она убила полдня на то, чтобы выломать из стенки одну из каменюк и теперь бродила со своим освещением.
Коридоры были пусты. За всю неделю она не встретила ни одного живого существа. Единственным развлечением стало рассматривание каменных картинок. Еще в первое же путешествие, Ясенка обратила внимание на узоры на стенах. Заинтересовалась. Подошла. Долго рассматривала, не понимая, что же это такое, а когда поняла…
Её крик, полный ужаса, еще долго носило эхо…
В тот день она, забравшись в отведенной комнатке на кровать, укрывшись шкурами с головой, тихонько подвывала от ужаса, наконец-то осознав, какому чудовищу отдала себя в руки! Там, погруженный почти полностью в стену, искаженный, искореженный страданиями, навсегда застыл человек…

[MUREN]

№4.1

Одни проклятья были у Ясенки на языке, время шло, заметно похолодало и вокруг все шевелилось, привлеченное запахом свежей крови.

Было бы классно - дополнить картину ж-у-у-у-ти-и-и. Что-то типа: "какая-то черная тень закрыла небо... шелест крыльев и хриплые вздохи за спиной..." Где твари-то? Они же кровь чуют.

Она еще не успела подумать о том, что же ей следует сделать, а ноги уже сами несли ее на тот склон, с которого ей слышался тихий голос, то ли плачущий, то ли заклинающий божество обо всем и ни о чем…

Немного странно для демонобога - ножками бегать. Она же повелитель камня: "вознесшееся из пола кресло, сотканное из каменных кружев, устремилось прямо в протаивший жидким воском туннель в толще скалы..."
Или она прану экономит? Тогда да - пешкодралом.

Выйдя из скалы, она несколько минут молча взирала на молодую женщину, недоуменно слушая ее невнятные объяснения, потом, все так же молча, ухватила ее за руку и потащила за собой в скалу. Ясенка едва успела ухватить свой узелок - все вещи были увязаны теперь уже в куртке…

Очень сомнительно это, про девочку. Особенно про узелок. У нее и так состояние "грогги", да еще кровопотеря, она же ничего не соображает.
Было бы красиво: "Дико взвыв метнулись во тьму жуткие тени, устрашившись той, что ужаснее их..." "...потом, все так же молча, ухватила ее за руку и потащила за собой в скалу. Ясинка охнула, от резкой боли в распоротой руке, кровь хлынула потоком. Богиня недоуменно остановилась - уставившись на влагу жизни текущую по ее руке, и на оседающую на каменный пол человечку. Полыхнуло багровое пламя - огненой змеей метнувшись вниз, по руке демоницы, к кровавой ране..." И дальше в том же духе - вылечила в общем, где то так. А то помрет девочка от кровопотери.
№4.2

Стена сдвинулась и встала на место. Даже если бы захотела, Ясенка не смогла бы сказать, где именно проходило отверстие входа, так плотно та придвинулась…

Возможно опять прану экономит? Красивше если - заросла, сомкнулась, сжался проход...

Солнце, едва вставшее и дарившее землю еще всеми оттенками розового, делало чуть бледную кожу, почти сияющей…

Солнце откуда? Виртуальные окна?

Да, по большому счету, и не хотела знать. Зачем ей себя расстраивать? На самом деле, никто не знал, смертна ли она? Даже она сама была не в курсе дела.

Слово - какое-то оно лишнее. Можно просто убрать.

[Дезире]

Вредный ты! Противный. И привязываешься - как всегда- ко всякой ерунде! Не дам я сегодня тебе проду! Вел себя плохо...

[MUREN]

Вредный ты! Противный. И привязываешься - как всегда- ко всякой ерунде! Не дам я сегодня тебе проду! Вел себя плохо...

Облом-с.
Ээ-эх, вечно я - сам себе враг.

[Дезире]

ПРОДОЛЖЕНИЕ...

ЧАСТЬ 5


Неделя пролетела очень быстро. Ясенка так и не нашла Фаранека, зато нашла много, очень много следов страшной жизнедеятельности Окаи. Было страшно. Очень. И хотелось сбежать так далеко, как только возможно, но что-то внутри нее, подсказывало, что так просто богиня ее уже не отпустит, как не отпускала никого, кто хоть раз попадал к ней в гору.
Не рискуя перечить, крестьянка послушно молилась ей каждый день – утром и вечером, правда такого пыла, как в первый вечер уже не было. Делала она это вяло и просто потому, что боялась не делать…
Но Окае и этого было достаточно…
За эти дни девушка успела осмотреть несколько коридоров полностью. Были они не очень велики. Двое заканчивались большими пещерами, в которых были сложены какие-то вещи, тюки… Ей это было без надобности и копаться в чужом добре она не стала, спеша сделать то, что задумала до прихода хозяйки, а потому и задерживаться там причин не было. Еще несколько коридоров вели наружу, на поверхность. Площадки, куда они выходили были небольшими, и с них, к сожалению, было невозможно спуститься вниз, хотя Ясенка тщательно осмотрела все…
Увы, надежды на то, что она сможет уйти отсюда не было никакой. Тот проход, по которому она сюда попала не попадался ей, да она его бы и не узнала, честно-то говоря… Кроме того, надежды найти Фаранека живым таяли в ней с каждым днем.
В последний день, когда должна была вернуться богиня, Ясенка решила сидеть в комнате, чтобы не вызвать у той никаких подозрений, и именно поэтому сегодня задержалась в коридорах допоздна – хотела за завтрашний день хоть немного поработать. Да и отдохнуть, да отоспаться можно будет и завтра – все равно в комнате делать-то совершенно нечего, даже рукоделия никакого нет! Чем только это божество занимается? Совсем без понятий живет!
Завернула за очередной выступ и замерла. Таких ужасных вывертов она еще не видела. Более того, терзаемая плоть казалась словно живой. Как завороженная, девушка невольно протянула к ней руку. Коснулась… кожа была теплой, чуть мокрой от пота. Под ее замерзшими пальцами она дрогнула, где-то рядом послышался стон. Немая от ужаса, не в силах шевельнуться, она лишь смогла перевести взгляд на звук и…
Столкнулась взглядом с полными боли, черными глазами…
Статуя оказалась еще жива…
Как добежала до комнатки она и не помнила. Рухнула на кровать и рыдала. Рыдала, выплакивая пережитый ужас и жалость к тому, что медленно умирал, терзаемый камнем. Рыдала так, что казалось, сердце разорвется. Выла в голос, пока не охрипла. Пока не заболела голова, а обессиленное тело не соскользнуло в спасительную тьму забытья…


Очнулась уже утром, от прикосновения холодной, каменной руки. В первый момент перепуганное спросони сознание решило, что это тот, из стены, дополз до нее и Ясенка закричала от ужаса, отталкивала руку и сама отскакивая. Свалилась с постели вместе со шкурой, в которую заворачивалась и лишь спустя мгновение рискнула оттуда выглянуть. На кровати восседала, спокойно глядя на нее, с ехидной усмешкой, все так же прекрасная и холодная богиня.
- Ну? Проснулась? – голос был едва заметно недоволен. Ясенка рискнула лишь кивнуть. Теперь, когда она видела ужасы, творимые этой… этой… она не могла называть ее богиней. Тварь! Жуткая, злобная тварь! Вот кто она была в глазах девушки.
- Что ты сказала? – Окая приблизилась так резко и быстро, что крестьянка не успела даже вздрогнуть, не то, что отдернуться.
- Как же ты можешь…
- Что именно? – надменный лик, изогнутая бровь.
- Как же так можно… с живыми-то… им же больно… - только и смогла вытолкнуть из себя девчонка. Рот пересох, язык прилип к гортани.
- А над мертвыми так измываться уже бесполезно… - спокойно пояснила Окая.
- Но… они же живые… - всхлипнула девушка. – Это… жестоко!
- Значит… - медленно процедила сквозь зубы Окая, выпрямляясь и вставая. – Ты все же ходила в запретные коридоры… - с каждым шагом она обходила глыбу, что служила здесь лежаком и приближалась к дрожащей, кутающейся в шкуры, девчонке. – Как ты посмела нарушить мой приказ? – голос громыхнул под сводами, заставив последнюю зажмуриться и зарыдать еще громче.
- Ну что же, ты хотела посмотреть, что там? – Ясенка почувствовала, как ее одним рывком поставили на ноги. – Так пойдем, я сама, с большим удовольствием покажу тебе все…. Следовало сразу же сделать это… Еще в первую ночь… - бормотала Окая, буквально таща рыдающую в страхе крестьянку. – Сейчас… Сейчас, дорогая, я полностью удовлетворю твое любопытство… Полностью… Раз и навсегда….
Ясенка была ни жива, ни мертва.
«Вот и смерть моя настала…» - думала она отрешенно. Даже на то, чтобы рыдать, сил почти не осталось…


То, что предстало перед ее глазами, невозможно было ни описать, ни просто выразить словами. Ужас и боль царили повсюду. Она отворачивалась, закрывала ослепшие от слез глаза руками, только бы не видеть этих невыносимых, кровавых, полных боли и мучений картин. Живые стонали и плакали, медленно умирая на скалах и в них. Их тела были искорежены и повреждены самыми невозможными, невероятными способами…
Она оглохла от собственных криков и причитаний…
А Окая безжалостно тащила ее все дальше и дальше, все глубже и глубже…
- Лучше бы меня свекр прибил… - шептали искусанные вкровь губы. Но божественная лишь хохотала ей в лицо.
- Смотри! Ты ведь это хотела узнать? Увидеть? Ну? Как тебе? Интересно? Видишь? Видишь, что я делаю с такими, как ты? Видишь? Только посмей еще раз меня ослушаться! Только посмей!
- Не буду… - рыдала девушка. – Больше никогда! Клянусь тебе… Не надо больше… Отпусти… Не мучь меня… Я больше не могу… не могу…
Уже под конец, когда они шли обратно, вернее Ясенка и не шла толком, а полувисела на руке божественной с трудом переставляя ноги ( та шла не останавливаясь, словно бы и не чувствовала ее веса), неподалеку от ее комнатки, Окая вновь остановилась, сверкая глазами.
- А это тебе напоследок… - усмехнулась она и втолкнула девчонку в открывшуюся дверь….

[Дезире]

Он сидел забившись в угол и смотрел на нее безумными глазами. Грязный, какой-то ободранный, со следами кровавых ссадин… Худой и измученный. И глаза совершенно безумные…
- Фаранек… - Ясенка упала на колени и протянула к нему руки, но он даже не шевельнулся так же молча глядя на нее. – Фаранечек…
Девушка поползла к нему, ласково шепча какие-то глупости. Он вздрагивал, следя за ее приближением. Вот кончики ее пальцев коснулись его ноги. Нога тут же отдернулась. Девушка недоуменно оглянулась на Окаю.
- Да ты не стесняйся! – шагнула в комнату из коридора, божественная. – Он тебе не откажет….
Едва завидев ее, существо, что еще пару недель назад было крепким, красивым мужиком, заорало от ужаса и заметалось по комнатке. Ясенка пыталась поймать его, да куда там! Он все еще оставался слишком силен для нее. Вот он умудрился ловко увернуться от рук самой богини и выскочить коридор. Обе женщины не сговариваясь, дружно ахнули и бросились следом.
Стены вздымались ему навстречу, скалы тянули к нему каменные руки, но пленник непонятным образом умудрялся в последний момент, вереща что-то невнятное, выскользнуть из, казалось бы верного захвата, и мчаться дальше, в то время как преследовательницам приходилось пробираться сквозь медленно убирающиеся препятствия….
- Держи его! – молила Ясенка. – Да хватай же! Ну что же ты!
Они петляли, как зайцы в этой каменной мешанине, когда узник, сверкнув в очередном диком прыжке, пропал в одном из коридоров.
- Нет! – их слаженному воплю мог бы позавидовать хор!
На бегу богиня чего-то бормотала и махала руками, но все оказалось бесполезным. Достигнув выхода на поверхность они обнаружили Фаранека замершим на самом краешке площадки, как раз над самой пропастью.
- Не надо… - тихо и ласково приговаривала Ясенка. – Хороший мой, светлый мой… Любимый мой… не надо … пожалуйста… иди сюда… иди ко мне….
Она пыталась приближаться едва заметными шажочками. Окая благоразумно остановилась в тени, не спеша под свет дневного светила, справедливо полагая, что ее присутствие вряд ли пойдет на пользу.
- Вот так… вот так… славный мой… мой хороший… мой дорогой… - шептала девушка приближаясь. Он смотрел, как зачарованный на пропасть, но на последних словах обернулся. Взгляд был почти осмысленным, живым и узнавающим.
- Ясенка? – он прошептал это неуверенно. – Это ты?
- Я, мой хороший… Я, мой дорогой… - кивнула девушка.
- Врешь, гадина! – прорычал он, буквально выплевывая слова. – Ясенка меня ненавидела лютой ненавистью! Слова мне не сказала за десять лет ни единого! Ты это, тварь каменная! До меня добраться решила? Хрен тебе!
И он, сложив из пальцев вполне конкретный жест, метнулся вниз спиной. Он так и показывал его потрясенной, шокированной девушке, пока летел вниз, и его счастливый довольный хохот отражался от скал….
- Как же это… - она даже не прошептала, выдохнула это с трудом. – Как же так?
Даже слез не было. Ясенка опустилась на колени и тупо смотрела на пропасть, что безвозвратно поглотила ее надежды. Рядом присела на корточки Окая. С любопытством глянула вниз. Потом, словно невзначай обняла трясущуюся мелкой дрожью девчонку, помогла подняться и повела обратно в комнатку…
Кажется, теперь у нее получится сделать себе помощницу из этой крошки…


Дни пролетали незаметно. Ясенка не могла бы сказать толком сколько она провела в скалах. Порой ей казалось, что пару лет, порой, что не меньше сотни. Окая оставляла ее здесь без опаски. Что могла сотворить девчонка? Чем навредить ей? Божественная разрешила помогать ей тем, кто еще хоть что-то соображал – давать воды попить, разговаривать, протирать раны…
Мелочи…
Но они заставляли девчонку молиться более истово. И продлевали жизни доноров… если их можно было так назвать. Окая не обольщалась на свой счет. Обыкновенный паразит, вот кем она стала из когда-то великой волшебницы, сумевшей внушить страх даже высшим богам. Потихоньку она обследовала моря и океаны и несколько островов, где поклонялись какой-то лесной твари. Явить им свое могущество (тем более, что весь атолл всего лишь верхушки одной скалы) было не сложно. Так что вот уже несколько десятилетий у нее было достаточное количество вполне искренне верующих. И их становилось все больше…
Особая же прелесть была в том, что высшие боги об этом до сих пор ничегошеньки не знали. Да и так, были у нее в разработке кое какие планы. Исподволь и незаметно, стравливала она между собой своих врагов, а они и не понимали что происходит. Назревала большая буча…
Не сейчас, так через пару-тройку лет она должна была прорваться и грянуть войной… А там, глядишь, и еще чего произойдет….
И лишь одно немного смущало каменную – как ни старалась, она так и не смогла переупрямить Ясенку. За долгие годы, что девчонка провела у нее под боком, даже не замечая, что так ни на день и не постарела, поддерживаемая частичкой силы божества, она ни разу так и не смогла убить ни одного смертного…
Окая расстраивалась почти до слез…


Это был самый обычный день. Такой же, как и сотни, тысячи других до него. Встав, поев и помолившись, Ясенка заторопилась к узникам скал. Как она не спорила, как не ругалась с Окаей, а только нет-нет да и появлялся в скале новый узник. Девушка кожей слышала летящий над землей зов, и в эти дни молилась и молила ее еще истовее, чтобы оставила она в покое землю и живущих на ней. Но… все было бесполезно…
Одна радость – узников стало в два раза меньше. Все дольше жили пленники, и реже каменной требовались новые. В том Ясенка видела и свою заслугу, и цель жизни. В первые дни она еще пыталась помочь им, убить к примеру… Хотя бы это, чтобы облегчить страдания – большинства из них, буквально заживо вросших в скалы было уже не спасти иначе. Но… и тут подсуетилась каменная, ничего металлического не было вокруг, а камни в ее руках словно отказывались повреждать узников сколь-нибудь серьезно…
Вот так и случилось, что все, что могла девушка сделать для несчастных, это продлевать, по сути, их мучения, спасая тем одну – две жизни в год… Сама убивать так, как пыталась ее заставить убивать Окая, она так и не смогла - перед глазами все время стояли медовые глаза, полные ненависти…
Да и не ее это было. Недостаточно в ней было злобы и жесткости…
Она как раз поила одного из несчастных, когда гора словно живая вздрогнула и загудела. Пол под ней покачнулся, стремясь выскользнуть из-под ног. Вскрикнув, она все же не удержалась и шлепнулась, опрокинув на себя кружку с водой. Вокруг кричали и стонали на все лады потревоженные смертники.
- Ясенка! – голос каменной прогрохотало отовсюду. – Немедленно иди ко мне!
- Но я сейчас немного занята… - попробовала противиться она.
- Быстро! – рявкнуло божество и девчонка, бросив свои дела со всех ног помчалась в большую залу, что божественная считала своими покоями, когда жила здесь, что в последнее время случалось все реже и реже. Большой каменный трон, что так любила Окая, был почти живым и частенько грустил без хозяйки. В него, по словам богини, она вложила часть своей души и всю душу мужа, что он отдал ей, умирая. Только так она и могла соединить их вместе. Драгоценные камни мягко светились при ее приближении и порой, когда Ясенка подкрадывалась особенно тихо, она слышала, как Окая говорит с троном. И, судя по разговору, тот ей даже каким-то образом отвечал….
Девушка запыхавшись, вбежала в зал и не обнаружила хозяйки.
- Где ты? – полные недоумения глаза осматрели окружающее пространство, и наткнулись на окровавленную кучу драгоценного тряпья на высоких ступеньках трона и потрясенно расширились. Истерзанная, едва дышащая, на ступенях лежала каменная Окая и кровь ее текла по ступеням и впитывалась в них, шипя и пузырясь.
Ясенка подбежала и склонилась над той, кого ненавидела и кому поклонялась. Бледный лик был иссечен, словно богиню несколько раз приложили лицом об стену. Один глаз закрылся и заплыл. Вся она была окровавлена и с трудом дышала. Девушку накрыл ужас, при одной мысли, что каменная умирает…
- Что… - голос изменил ей. – Что случилось? – спрашивая, она уже пыталась оторванным от юбки куском материи промокнуть кровь, пузырившуюся на губах умирающей.
- Нет времени! – Та встала так неожиданно, что отпрянувшая Ясенка чуть не упала вниз. Схватившая ее за горло рука была крепкой и как всегда напоминала камень. Одним неожиданно сильным движением, Окая буквально зашвырнула девчонку в стоявшее чуть выше по ступенькам, кресло. Треснувшись головой о драгоценность в изголовье, обалдев от всего происходящего, Ясенка даже не пыталась сопротивляться, не понимая, что же творится.
Что бы не говорили люди, но с ней самой Окая не была никогда даже груба. Холодна и равнодушна – это да. Но груба и жестока? Нет. Ей за все прошедшие годы, каменная не причинила ни грамма страданий. Так что и сейчас страха не было, лишь непонимание…
- Что ты делаешь? – пискнула она возмущенно. – Больно же! И к тому же, - она начала подниматься, - я совершенно не переношу твою тупую мебель…
И тут же получила удар по щеке. В шоке распахнула глаза, не веря, что богиня ее ударила, а та склонившись, прижалась к ее губам губами. Дрожа от отвращения, девушка попыталась оттолкнуть от себя, по-видимому сошедшее с ума, существо. Не тут-то было. Трон под ней завибрировал, словно вздрагивая в нетерпении. Губы Окаи давили все сильнее, заставляя открыть рот, руки крепко держали, не давая ни вырваться, ни отвернуть голову. Неожиданно, откуда-то из глубин памяти пришел страх…
Он захватил ее, ударив под дых, прокатился холодным потом по спине, сделал липкими ладони, наполнил глаза слезами, а горло рыданиями. Она еще пыталась сопротивляться, но все было бесполезно – что-то мягкое и противное заполняло ей рот, проникало в горло, вызывая кашель, почти рвоту… Но божество четко следила, чтобы она ничего из себя не исторгла, отстранившись, она зажала ей одной рукой рот. Кресло уже давно стало под ней мягким. Наполовину вдавленная в камень Окаей, Ясенка была зафиксирована в жутко неудобном положении надежней, чем если бы ненормальная тетка держала ее обеими руками…
Но нет…
Вторую руку она поднесла ко рту, зубами растравляя раны до появления свежей крови. Едва осознав, что собираются с ней сделать, девчонка забилась еще сильнее, но рот, успевший только один раз вдохнуть воздух, тут же наполнился солоноватой жидкостью, буквально залив крик обратно, внутрь… Она кашляла, плевалась и пыталась отвернуться. Ей не давали…
Еще раз звезданув строптивицу, Окая рявкнула прямо в огромные от ужаса глаза:
- У меня нет на это времени! Я почти мертва! Еще несколько минут и этот мир погибнет! Заткнись и пей! Я пытаюсь спасти тебя….
Несколько глотков были сделаны почти послушно…
Тогда, улыбаясь так жутко, что если бы могла, Ясенка сама убила бы себя, лишь бы не видеть этот мертвый оскал, каменная богиня одним движением вдавила ее в трон…
Миг и она полностью скрылась в податливом, мягком камне, сомкнувшемся за человеческим телом с неприятным чавкающим звуком.
- Береги ее… - прошептала Окая, касаясь трона с такой нежностью, какой дарят лишь детей да любовников. – Это все, что осталось от меня…
Оттолкнулась, закрывая глаза…


Ясенка уже не видела, как собрав всю оставшуюся сущность буквально в кулак, Окая вырвала из пространства и реальности свою скалу и все земли, что ее окружали, что она смогла захватить и отшвырнула сквозь время и пространство вперед, в будущее, так далеко, как смогла…
И ни одна из них уже не видела, как старый мир содрогнулся под ударами тысячи взрывов и сотни солнц, вспыхнув внезапно, сожгли все, что когда-то было Артаэйрией…


Давным – давно, когда нынешние боги еще только чистили этот грешный мир от мусора прошлых цивилизаций, далеко –далеко в море возник остров. Он появился словно бы из ниоткуда. Вот еще минуту назад его не было и рррааз! И он появился…
Высокая скала венчала его. Удивительные деревья и кустарники давно забытых эпох росли на нем. Странные, давно забытые животные паслись на его полях и бродили в его лесах. Люди на нем жили просто и незамысловато…
Но какой-то жуткой древностью веяло даже от их самых новых одежд…
И пройдет еще не одно тысячелетие, прежде, чем к ним выйдет та, что хранит этот остров от бед и влияния времени. Та, что была одной, а стала множеством сущности…
Та, что люди назовут Окаяси…


КОНЕЦ

[MUREN]

Та, что была одной, а стала множеством сущности…
Та, что люди назовут Окаяси… КОНЕЦ

"сущностей..." наверное?
А последнему слову тут вообще не место!
Это что за "конец", и чьё он начало?
Это же всего-то предисловие было?

[Дезире]

Мурен писал:
"сущностей..." наверное?

подумаю. Пока не знаю

Мурен писал:
А последнему слову тут вообще не место!

Это почему это? Рассказ вполне себе закончен. Какое-такое предисловие? Ничье он не начало! Просто такой вот рассказ. и все.... Как всегда ни слова по существу. да? Ты меня хоть бы похвалили, что ли... Для разноообразия...

[MUREN]

Ты меня хоть бы похвалили, что ли... Для разноообразия...

Дык, мы тут все в шоке!
Так классно, и так мало!
Это же ведь еще одна почти-богиня этого мира.
Ну хоть еще чуть-чуть? Про то как она обустраивала остров, как в своем селе побывала. Что там за древние животные сохранились, чем от современных отличаются, про темных тварей побльше...
Кстати, кразлик это древняя тварь?
Ну, раскатал губки...понимаю...
Но хотца исчё!

[Александр]

Присоединяюсь.
Осколки мира все еще не выстроились в слово "вечность"

[Дезире]

Извините. Как что-то будет написано - выложу всенепременно...

[Дезире]

Специально для Мурена (чтобы он больше не говорил не пойми что на СамИздате ) поясняю - Окаяси - имя новой автары погибшего божетсва Окаи - произошло от соединения обоих имен - Окаи и Ясенки - Окаяси. Что еще вам неясно в моем творчестве, уважаемый?

Ах,да. Насчет того, что было дальше с Окаяси. Так вот. текст закончен и я, увы, не чувствую в себе более желания с ним работать. Продолжения, простите великодушно, не будет. Правда встреча Окаяси и Стефана запланирована по ходу написания "Души Воина". Но когда именно произойдет это знаменательное событие и чем закончится для князя... истории пока не известно. Еще вопросы?

[MUREN]

Еще вопросы?

Ээх, облом.
Ну, попытаться надо было?
Вдруг удалось бы уговорить?

[Дезире]

По твоему, угроза оттаскать меня за хвост (и подстрекание остальных к этому) - это и есть уговоры, стимулирующие автора к творчеству? Тогда я поехала в "Ленту", прикуплю себе там автомобильную биту... Может, настимулирую кого из любимых авторов на проду..... ВОт и тебе могу оказать подобную услугу совершенно бесплатно, а то ты все никак ко второй главе не перейдешь...

[MUREN]

По твоему, угроза оттаскать меня за хвост (и подстрекание остальных к этому) - это и есть уговоры, стимулирующие автора к творчеству?...

Бантик да еще красный... Это же живой символ еще со школьных времен. Так и кричит: "Дерни меня!"

Тогда я поехала в "Ленту", прикуплю себе там автомобильную биту...

Хороший аргумент - правильный. Мне не повредит.
Я же Л-е-н-и-в-ы-й Кот, а не абы какой.

[Дезире]

Бантик да еще красный... Это же живой символ еще со школьных времен. Так и кричит: "Дерни меня!"

Предлагаешь убрать картинку?

Хороший аргумент - правильный. Мне не повредит.
Я же Л-е-н-и-в-ы-й Кот, а не абы какой.

М-да... ты от скромности не умрешь... Тебя благодарные фанаты прибьют!