10. Прелестная баронесса.
Я вышел на просторный внутренний двор довольно крупного замка. Большая часть строений была в руинах - но стены и цитадель были, судя по новой кладке, недавно восстановлены, а деревянная церквушка построена заново - от большой церкви оставались алтарная часть и две стены. Похоже, над ней тоже велись работы - на половине ближе к алтарю уже красовалась деревянная крыша.
А ещё посредине двора стояла виселица, на которой висел кто-то светловолосый, похоже, слуга, и стояло два столба, к которым были привязаны двое - мужчина, на котором была всего лишь набедренная повязка, и обнажённая женщина.
- А их за что?
- А это госпожа баронесса приказала, - охотно ответил Альберт и заулыбался. - За что, не знаю, меня, как ты знаешь, не было несколько дней. Думаю, тех, кто у столба, за нерадивость, а того, кто висит... Да как тебе сказать. Может, за воровство, а может быть и так. Барон уже старый, и баронесса иногда балуется со слугами. А когда они надоедают, то оказываются на виселице.
- А что барон?
- Да ему всё равно - баронесса уже ребёнка родить не может, так что он закрывает на это глаза, лишь бы она его оставила в покое. У самого его давно ничего не получается... Она мне рассказала.
Я не успел спросить, где именно она ему об этом сказала, когда вдруг распахнулись двери цитадели, и вышел пузатый старикашка. Альберт низко поклонился, толкнул меня, но я кланяться непонятно кому не стал.
Тот на меня посмотрел и заорал:
- А ну кланяйся, русская свинья!
Я ответил холодно:
- Барон фон унд цу Нойфен неизвестным не кланяется.
Тот побледнел и сказал:
- Я приказал доставить русского, а этот остолоп привёз мне немецкого барона! Альберт, это ещё что такое?
- Всё хорошо, херр барон, этот барон работал у русских.
Тот подошёл ко мне и сказал:
- Меня зовут барон фон Лампе. Это мой замок - меня им наградил мой король Сигизмунд, пока узурпаторы-протестанты не захватили власть в Швеции. Барон, вы католик?
- Да, барон, - сказал я и мелко перекрестил сердце.
- А можете рассказать про этих русских?
- Хоть сейчас, - сказал я. То, что я им расскажу, я уже обдумал.
- Нет, мне не нужно. Завтра я отправлю гонца, и скоро вас заберут. Вы и расскажете всё людям Его Величества. А пока будьте моим гостем.
Мне показали мою "гостевую комнату" - увы, она находилась на третьем этаже, и на окне её красовалась самая настоящая толстая решётка. Бежать отсюда было практически невозможно. По крайней мере, без пилы и верёвки. Тем более, что в окно я всё равно бы не пролез. Да и оказался бы я на дворе - и что дальше.
Вскоре вошёл слуга и пригласил меня на ужин. В большом каменном зале было холодно - камин, понятно, никто не топил, немцы - народ бережливый. Во главе стола сидел барон, а с другой стороны - баронесса.
Баронеса фон Лампе была жирной особой с неприятным лицом, с носом, похожим на свиной пятачок, тёмными волосами и почему-то белёсо-синими глазами. После того, как я поздоровался с бароном, я подошёл к ней и представился.
- Как же, как же, барон, наслышана - сказала она с лёгким саксонским акцентом. - Да и про ваш замок Нойфен я слышала. Моя кузина вышла замуж за ваших соседей - графов фон Тек.
В замке Тек, точнее, том, что от него осталось, я тоже бывал - когда-то с его помощью графы фон Тек держали под контролем торговый путь из Баварии через Швабию в долину Рейна, а также в Эльзас и Пфальц, а оттуда во Францию. Но в шестнадцатом веке замок был уничтожен восставшими крестьянами, и графы жили в городке Кирххайм.
- Бывал я в детстве в замке в Кирххайме, - сказал я. Мои родители и семья графа не очень дружили, поэтому я там был только один раз, и то не очень долго. Впрочем, и в Саксонии успел побывать, в Айзенахе, в Эрфурте и Ваймаре.
Она посмотрела на меня с интересом, потом её взгляд стал несколько более изучающим.
- А вы, похоже, и правда тот, за кого вы себя выдаёте, - сказала она. - Слышала я, что семьи друг друга не любили. Да и то, что замок в Кирххайме, а Тек разрушен, знают немногие. Вот что, барон, хотела бы я с вами поболтать об Айзенахе - я ведь оттуда родом. Но не сейчас, потом.
Так, подумал я. Если Лииса была ещё терпима (хотя я попросил её у фон Каула только затем, чтобы мне не подсунули другую, похуже), то с этой баронессой никакого желания сойтись у меня не было. Что же делать?
После обеда (маленький кусок жирной варёной свинины, хлеб, большая кружка пива, и более ничего), я встретился с фон Каула - тот в трапезах своего начальника участия не принимал.
- Ну что, барон, нравятся вам ваши покои?
- Очаровательные, и хозяева такие милые.
- Ну вот и ладненько. Я распоряжусь, чтобы к вам прислали эту эстонку.
- Спасибо! - сказал я и подумал, что зря... Но вслух, увы, ничего не сказал.
Тут ко мне подошёл слуга.
- Вас желает видеть её светлость, - сказал он.
Меня провели в комнату, где она сидела с книгой в руках. Впрочем, книга, как я сразу увидел, была вверх ногами - похоже, она не умела читать.
- Я так рада вас видеть, барон. А я тут сижу, читаю. Расскажите мне о Нойфене.
Тут я кое-что рассказал - про замок, про окрестные холмы, про окрестности. Пришлось много насочинять - понятно, что в моё время всё выглядело иначе. Сначала она слушала, потом, похоже, ей стало надоедать. И она потянула меня за руку - к двери, за которой была ясно видна кровать с балдахином.
- Барон, пойдёмте со мной.
- Баронесса, увы, я сегодня очень устал. Может, завтра?
Она посмотрела на меня с явным неудовольствием, но сказала:
- Если вы обещаете ещё раз посетить меня завтра, тогда идите, отдыхайте.
Вот влип, подумал я. Что же делать?
Когда я вошёл в комнату, там меня уже ждала Лииса. Да, только тебя мне теперь не хватало, подумал я, вслух же сказал:
- Милая, может, не сегодня?
Она посмотрела на меня с обидой, вылезла из-под одеяла и начала одеваться. В этот самый момент вдруг открылась дверь, и ворвались четверо солдат и прелестная баронесса.
- Ах, вот как вы устали, - сказала она. Двое солдат меня схватили и повязали, а двое других куда-то утащили упиравшуюся Лиису.
- В холодную его, - сказала она, подошла ко мне и дала мне изо всех сил пощёчину. - Муж говорит, что калечить тебя не нужно, а вот проучить тебя, я думаю, можно. Мало ли что ты какой-то там барон из Швабии - Швабия далеко, ты в Эстляндии, свинья.
Откуда есть пошла Русская Америка
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
11. Любовные утехи.
Холодная оказалась не подвалом, как я думал, а камерой в одной из башен. С обеих её сторон были решётки - стекла, понятно, не было, впрочем, его почти нигде не было, а ставен не предусматривалось, поэтому всё время сквозило.
С меня сорвали одежду, поставили кувшин с пивом и кусок хлеба ("скажи спасибо, что ты барон - других баронесса не кормит и не поит"), надели на меня кожаный ошейник на висевшей здесь же цепи, после чего развязали мне руки.
- Спокойной ночи, ваша светлость, - с издёвкой сказал один из солдат, после чего дверь закрылась и отчётливо лязгнул замок. Дверь я успел рассмотреть - дубовая, с массивными петлями для замка, такую, увы, так просто не сломаешь. Я обошёл своё узилище, как мог - цепь была достаточно длинна. Ещё не окончательно стемнело, и я увидел, что с одной стороны, напротив двери, была куча экскрементов - похоже, это и был "туалет" - а под одним из окон лежала охапка гнилой соломы - "постель". Делать было нечего, я лёг спать.
Впрочем, выспаться мне удалось с трудом - то и дело из внутреннего дворика я слышал женские крики, перешедшие под утро в слабые стоны и всхлипы. Бедная Лииса, подумал я - поделать я всё равно ничего не мог.
Проснулся я, когда было уже довольно светло. Как и вчера, безостановочно лил дождь, и на душе у меня было весьма безрадостно. Но я всё равно встал, съел полученный вчера кусок хлеба (оказавшийся заплесневелым) и выпил пиво, хоть оно и выдохлось за ночь, после чего решил ознакомиться с ситуацией.
Первое окно, к которому я подошёл, вело наружу. Вид мне напомнил Кэтскиллы, предгорья Аппалач - замок Кирумпэ находился на холме, а юго-восток Эстляндии был не столь плоским, как панорама вокруг Ревеля или Нарвы. Под свинцово-серым небом простиралось зелёное море лесов, только где-то далеко виднелась небольшая деревня, а ещё дальше угадывался силуэт ещё одного замка. Не будь на мне ошейника, я бы смог посмотреть вниз - ячейки решётки были весьма широкими, и можно было бы спокойно просунуть туда голову.
А вот второе окно было поближе, и там мне удалось рассмотреть то, что было под окном. Оно выходило во внутренний двор, и находилось на высоте второго этажа. Будь у меня лом, можно было бы выломать решётку и спрыгнуть во двор, благо земля раскисла от дождя. Прыжок туда окончился бы грязевой ванной, не более того. Но даже если - а что потом? Тем более, что лома у меня не было.
На виселице никого уже не было, а к обоим столбам было привязано по женщине. Одна из них была та самая, которую я видел вчера, а вот к другой висела без сознания Лииса, такая же обнажённая, с рубцами от плети по всему телу, а из влагалища у неё торчала палка.
Я почувстовал, как меня переполняет бешеная злоба. Лииса ни в чём не была виновата перед баронессой. Я, конечно, тоже, но меня не били и не мучали, если не считать холода. Что же делать?
Тут подошла пара солдат, один начал лапать её за грудь, другой же начал запихивать палку дальше ей в промежность. Так, подумал я. Если я когда-нибудь вырвусь отсюда, вы все трупы. "Если" - но как?
От бессилия, я сел на холодный пол.
Через полчаса, залязгал замок. Внутрь вошли двое солдат - те же, что только что издевались над Лиисой.
- Хозяйка хочет тебя посетить и спрашивает, не образумился ли ты, баронишка.
Я хотел плюнуть ему в лицо, потом подумал и сказал:
- Буду очень рад.
Один из солдат вошёл и снял с меня ошейник, после чего сел в углу на принесённую табуретку. Когда я сделал шаг в его сторону, он направил на меня арбалет:
- Ещё шаг, барон, и ты превратишься в ёжика.
Ага, подумал я, а ведь было сказано - калечить меня нельзя, убивать, я полагаю, тем более. И сказал насмешливо:
- Ну что ж, виселица свободна. Стреляй, если жить надоело.
Тот смутился - похоже, понял, что я просёк его блеф. И сказал лишь:
- Да, калечить тебя нельзя, но мы тебя так можем избить, что мало не покажется.
Вскоре ещё раз открылась дверь, и внесли двухспальную койку. Трое солдат встали по периметру. Один, впрочем, наступил в дерьмо, после чего с криком отскочил и начал вытирать сапог о пол. Четвёртый так и остался на табуретке.
- Ложись, твоя светлость.
Я лёг. Вошла прелестная баронесса с хлыстом, который она передала одному из солдат, и не спеша стянула с себя платье - под ним у неё ничего не было. Вид жирного вонючего тела у меня никакого желания не разбудил, и пришлось вспомнить Эсмеральду - память о Лизе я марать не хотел - чтобы хоть как-нибудь приготовиться к тому, что должно было последовать.
- Ну что, пошёл бы вчера, и постель была бы помягче, и ночь была бы поприятнее.
- Баронесса, - сказал я. - Если хочешь, чтобы между нами хоть что-нибудь было, отпусти девушку. - И я показал на окно.
- Ах, так, - сказала она, взяла хлыст у солдата и полоснула меня - не очень сильно - по спине. Тем не менее, было больно.
- Баронесса, - сказал тот, кто сидел на табуретке, - его светлость же говорил, что барон должен остаться в товарном виде.
- Ах да, я и забыла, - сказала та с зловещей улыбкой и ударила меня ещё раз. - Вы правы, Зигфрид. Значит так, твоя светлость, - сказала она, обращаясь уже ко мне. - Твою подстилку я отпущу завтра, если она выживет и если я буду довольна тобой. Если нет - то она подохнет. Ясно тебе?
Бросив хлыст на кровать, она прыгнула на меня - при таком весе, не знаю, как у меня ничего не поломалось, но дыхание из меня вышибло - и схватила за причинное место.
Пару минут я подыгрывал ей, потом вдруг схватил хлыст, обвил у неё вокруг горла и потянул. Она захрипела, сидящий выпустил стрелу из арбалета, но я вовремя сумел чуть подвинуться, а, главное, чуть подвинул её светолость, и стрела отрезала ей сосок левой груди, после чего угодила в кучу дерьма. Я чуть ослабил удавку, и баронесса завизжала. Я закричал:
- Пошли вон, если хотите, чтобы ваша свинья осталась жива - и оставьте мне ключи, арбалет, стрелы и один меч. И чтобы никого не было на лестнице!
Они подчинились. Через полминуты закрылась дверь, и мы с милой баронессой остались наедине.
Холодная оказалась не подвалом, как я думал, а камерой в одной из башен. С обеих её сторон были решётки - стекла, понятно, не было, впрочем, его почти нигде не было, а ставен не предусматривалось, поэтому всё время сквозило.
С меня сорвали одежду, поставили кувшин с пивом и кусок хлеба ("скажи спасибо, что ты барон - других баронесса не кормит и не поит"), надели на меня кожаный ошейник на висевшей здесь же цепи, после чего развязали мне руки.
- Спокойной ночи, ваша светлость, - с издёвкой сказал один из солдат, после чего дверь закрылась и отчётливо лязгнул замок. Дверь я успел рассмотреть - дубовая, с массивными петлями для замка, такую, увы, так просто не сломаешь. Я обошёл своё узилище, как мог - цепь была достаточно длинна. Ещё не окончательно стемнело, и я увидел, что с одной стороны, напротив двери, была куча экскрементов - похоже, это и был "туалет" - а под одним из окон лежала охапка гнилой соломы - "постель". Делать было нечего, я лёг спать.
Впрочем, выспаться мне удалось с трудом - то и дело из внутреннего дворика я слышал женские крики, перешедшие под утро в слабые стоны и всхлипы. Бедная Лииса, подумал я - поделать я всё равно ничего не мог.
Проснулся я, когда было уже довольно светло. Как и вчера, безостановочно лил дождь, и на душе у меня было весьма безрадостно. Но я всё равно встал, съел полученный вчера кусок хлеба (оказавшийся заплесневелым) и выпил пиво, хоть оно и выдохлось за ночь, после чего решил ознакомиться с ситуацией.
Первое окно, к которому я подошёл, вело наружу. Вид мне напомнил Кэтскиллы, предгорья Аппалач - замок Кирумпэ находился на холме, а юго-восток Эстляндии был не столь плоским, как панорама вокруг Ревеля или Нарвы. Под свинцово-серым небом простиралось зелёное море лесов, только где-то далеко виднелась небольшая деревня, а ещё дальше угадывался силуэт ещё одного замка. Не будь на мне ошейника, я бы смог посмотреть вниз - ячейки решётки были весьма широкими, и можно было бы спокойно просунуть туда голову.
А вот второе окно было поближе, и там мне удалось рассмотреть то, что было под окном. Оно выходило во внутренний двор, и находилось на высоте второго этажа. Будь у меня лом, можно было бы выломать решётку и спрыгнуть во двор, благо земля раскисла от дождя. Прыжок туда окончился бы грязевой ванной, не более того. Но даже если - а что потом? Тем более, что лома у меня не было.
На виселице никого уже не было, а к обоим столбам было привязано по женщине. Одна из них была та самая, которую я видел вчера, а вот к другой висела без сознания Лииса, такая же обнажённая, с рубцами от плети по всему телу, а из влагалища у неё торчала палка.
Я почувстовал, как меня переполняет бешеная злоба. Лииса ни в чём не была виновата перед баронессой. Я, конечно, тоже, но меня не били и не мучали, если не считать холода. Что же делать?
Тут подошла пара солдат, один начал лапать её за грудь, другой же начал запихивать палку дальше ей в промежность. Так, подумал я. Если я когда-нибудь вырвусь отсюда, вы все трупы. "Если" - но как?
От бессилия, я сел на холодный пол.
Через полчаса, залязгал замок. Внутрь вошли двое солдат - те же, что только что издевались над Лиисой.
- Хозяйка хочет тебя посетить и спрашивает, не образумился ли ты, баронишка.
Я хотел плюнуть ему в лицо, потом подумал и сказал:
- Буду очень рад.
Один из солдат вошёл и снял с меня ошейник, после чего сел в углу на принесённую табуретку. Когда я сделал шаг в его сторону, он направил на меня арбалет:
- Ещё шаг, барон, и ты превратишься в ёжика.
Ага, подумал я, а ведь было сказано - калечить меня нельзя, убивать, я полагаю, тем более. И сказал насмешливо:
- Ну что ж, виселица свободна. Стреляй, если жить надоело.
Тот смутился - похоже, понял, что я просёк его блеф. И сказал лишь:
- Да, калечить тебя нельзя, но мы тебя так можем избить, что мало не покажется.
Вскоре ещё раз открылась дверь, и внесли двухспальную койку. Трое солдат встали по периметру. Один, впрочем, наступил в дерьмо, после чего с криком отскочил и начал вытирать сапог о пол. Четвёртый так и остался на табуретке.
- Ложись, твоя светлость.
Я лёг. Вошла прелестная баронесса с хлыстом, который она передала одному из солдат, и не спеша стянула с себя платье - под ним у неё ничего не было. Вид жирного вонючего тела у меня никакого желания не разбудил, и пришлось вспомнить Эсмеральду - память о Лизе я марать не хотел - чтобы хоть как-нибудь приготовиться к тому, что должно было последовать.
- Ну что, пошёл бы вчера, и постель была бы помягче, и ночь была бы поприятнее.
- Баронесса, - сказал я. - Если хочешь, чтобы между нами хоть что-нибудь было, отпусти девушку. - И я показал на окно.
- Ах, так, - сказала она, взяла хлыст у солдата и полоснула меня - не очень сильно - по спине. Тем не менее, было больно.
- Баронесса, - сказал тот, кто сидел на табуретке, - его светлость же говорил, что барон должен остаться в товарном виде.
- Ах да, я и забыла, - сказала та с зловещей улыбкой и ударила меня ещё раз. - Вы правы, Зигфрид. Значит так, твоя светлость, - сказала она, обращаясь уже ко мне. - Твою подстилку я отпущу завтра, если она выживет и если я буду довольна тобой. Если нет - то она подохнет. Ясно тебе?
Бросив хлыст на кровать, она прыгнула на меня - при таком весе, не знаю, как у меня ничего не поломалось, но дыхание из меня вышибло - и схватила за причинное место.
Пару минут я подыгрывал ей, потом вдруг схватил хлыст, обвил у неё вокруг горла и потянул. Она захрипела, сидящий выпустил стрелу из арбалета, но я вовремя сумел чуть подвинуться, а, главное, чуть подвинул её светолость, и стрела отрезала ей сосок левой груди, после чего угодила в кучу дерьма. Я чуть ослабил удавку, и баронесса завизжала. Я закричал:
- Пошли вон, если хотите, чтобы ваша свинья осталась жива - и оставьте мне ключи, арбалет, стрелы и один меч. И чтобы никого не было на лестнице!
Они подчинились. Через полминуты закрылась дверь, и мы с милой баронессой остались наедине.
-
EugenOS
- Новичок
-
-
EugenOS
- Новичок
- Возраст: 43
- Репутация: 873 (+882/−9)
- Лояльность: 271 (+275/−4)
- Сообщения: 717
- Зарегистрирован: 03.09.2011
- С нами: 12 лет 7 месяцев
- Имя: Евгений
- Откуда: Россия, Омск
Вообще-то не стрела, а болт...хотя...смотря какой там арбалет, конечно...
хм...факир был пьян, и фокус не удался...
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
Интересно... У меня одна отговорка - я балбэс нэроссийская и словарный запас у меня не 100%.EugenOS писал(а):Вообще-то не стрела, а болт...
По английски так и будет - bolt (crossbow bolt). Не знал, что по русски так же...
-
Ронин
- Новичок
-
Ронин
- Новичок
- Возраст: 51
- Репутация: 1263 (+1285/−22)
- Лояльность: 3144 (+3196/−52)
- Сообщения: 421
- Зарегистрирован: 12.09.2011
- С нами: 12 лет 7 месяцев
- Имя: Олег
- Откуда: Москва
Такой момент ещё - обращение "ваша светлость" положено по рангу только герцогам и особам королевской крови. К графьям, баронам и прочая положено было обращение "ваше сиятельство" или просто "господин граф (барон и т.д.)
Разум без отваги есть свойство женщины, отвага без разума есть свойство скотины. (с.) Конфуций
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
12. В гостях хорошо...
Надо было поговорить с нашими друзьями об условиях обмена пленными и выхода из сего гостеприимного замка. Я подошёл к окну, которое смотрело во внутренний двор, и крикнул:
- Поговорить надо. Дело есть.
Болт, пролетевший через окно, по мне, к счастью, не попал, зато засел в заднице милой баронессы. Она взвыла.
Вряд ли меня кто-то услышал; баронесса визжала так, что я думал, что оглохну. Я взял оставленный меч, отрезал кусок простыни и засунул ей в рот. После этого, я с огромным трудом выдернул болт из сиятельной филейной части. Сделав несколько дырок в простыне и отрезав кусок на бинты, я завесил ей окно - на стене, как ни странно, были крючки, непонятно, для чего. Теперь меня не видели, а я всё видел.
Задницу мадам я с трудом - обхват её был не так уж и мал - но обвязал бинтом, причём когда при перебинтовке я случайно дотронулся рукой до её лобковой части (вот уж где никакого удовольствия не испытал), она всё-таки, несмотря на боль, потёрлась ей о мою руку. Да, подумал я после этого, неплохо бы руки помыть - особенно теперь...
И вдруг я услышал шевеление в коридоре. Арбалет мне оставили, а вот болты, несмотря на мои условия, как-то позабыли. Я схватил только что вытащенный болт, отошёл в сторону и пинком распахнул дверь.
Мимо меня пронёсся ещё один болт, для моей коллекции. Ответка засела в горле у того, кто был за дверью. Я с удовлетворением увидел, что это был тот самый, кто засовывал палку поглубже в Лиису. Собаке собачья смерть.
Впрочем, этот был для того времени форменным бугаем, и его одежда, подумал я, налезет, хоть и будет узковата и коротковата. Я затащил его в комнату - заметив с удовлетворением, что ко мне попал не только ещё один арбалет (что было не так важно) с десятков болтов (что было уже получше), но и ещё один меч, получше чем тот, который они мне оставили, и хороший нож, и связка ключей. Похоже, этот был доверенным лицом баронессы - и, если судить по слёзам, покатившимся по её лицу после того, как она увидела его, умирающего, доверенным лицом ещё и в постели.
Я оставил дверь чуть открытой, чтобы, если кто придёт, было слышно. Одевшись в вонючую одежду бравого офицера, я подошёл к окну и закричал:
- Вы что, хотите приготовить Spießbraten (свинину на вертеле)? Две свиньи уже есть, одна убитая, одна раненая. Ваша баронесса ещё жива - и останется жива, если вы сделаете то, что я потребую. Позовите барона.
- Не можем, он ещё с утра уехал.
- Куда?
- Ну если это тебя так интересует, то встречать посланников короля.
- И когда будет?
- Наверное, завтра. Так что - радуйся!
- Хорошо. Тогда приведите девушек, которые сейчас привязаны к столбам. Принесите одежду для одной из них. Ещё еды и пива. Приходите по одному и без оружия - иначе и вы последуете за вашим другом.
- Ты понимаешь, швабская свинья, что тебе отсюда не уйти. Барон скорее пожертвует баронессой, чем отпустит вас.
Да, подумал я, ничего лишнего, только бизнес. А к пыточных дел мастерам Его Величества короля Сигизмунда что-то не очень хочется...
- Ну что ж, всё по порядку. Приведите девушек, принесите еды, потом посмотрим. Кстати, еду и питьё я сначала попробую на вашей баронессе - поэтому без фокусов. Несите на четверых на два дня - ведь мне ещё и вашу хаврошу кормить. Да, и одежду для девушек.
Принесли мяса, хлеба и пива, потом привели Лиису и принесли - попросив у меня заранее разрешения прийти вдвоём - другую девушку. После двух дней у столба, она не могла ни ходить, ни даже стоять. Лииса, с другой стороны, была более или менее в тонусе, несмотря рубцы от плётки - которые, как я и подозревал, нанесла наша радушная хозяйка - и окровавленную промежность; скорее всего, повреждены были и внутренние органы, но я, увы, не был врачом.
На всякий случай, сначала я достал кляп изо рта пленницы и налил ей туда немного пива, после чего засунул туда кусочек мяса и кусочек хлеба. Она закричала:
- Ещё!
Но я, подумав, решил, что ей полезно и похудеть слегка, и засунул кляп обратно ей в рот, еле-еле выхватив палец - она его чуть не цапнула своими гнилыми зубами. Покормил Лиису и другую девушку, чьего имени я не знал, отодвинул кровать к двери - баронесса, решил я, может и постоять, тоже мне, барыня какая - и уложил на неё обеих девушек. После чего я задумался, не зная, как выйти из ситуации. Тактическую победу я одержал, а вот стратегическую...
Вторая девушка, тем временем, пришла в себя.
- Ты кто? - спросил я по немецки.
- Анна, - сказала та на неплохом немецком. - Горничная хозяйки.
- А за что она тебя так?
- Мой муж работал егерем у хозяина. Три дня назад, хозяйка зазвала его к себе и заставила с ней спать. После этого, он решил убежать из замка - сказал, егери везде нужны, а трахальщиком у неё он работать не хочет. Его поймали, и хозяйка повесила его, а меня привязала к столбу, вместе с его другом, который не донёс на него. Друг его умер вчера ночью. - и она зарыдала. Я обнял её за плечи, успокоил её, как мог, дал ещё пива и спросил:
- А как отсюда можно выйти?
- Выход только один - через главные ворота. Был ещё и второй лаз - в восточной стене, он через него и попытался бежать, не знал, что его заделали. - и она опять заплакала.
- Одевайтесь, девочки, - сказал я и дал Анне то платье, которое нам принесли, а Лиисе, чуть подумав, выдал платье баронессы. Вонючее, конечно, но и то, что они принесли, пахнет не лучше - похоже, они редко здесь что-либо стирают.
Тут я, наконец, догадался просунуть голову через решётку второго окна и посмотреть вниз, наказав Лизе кричать, если что. Рва у стены не было, но всё равно, вниз было метров семь-восемь, а склон был каменистым. Прыгать туда было безумием - даже если выживешь, переломаешь ноги и никуда не уйдёшь. А вот решётку выломать нетрудно - похоже, её поставили недавно и не очень качественно. Я взял тот, первый меч, который мне оставили, когда я взял заложницу - он был похуже, чем тот, который был у арбалетчика - и воспользовался им, как ломом. И правда, решётка выскочила из извести, я начал её шатать дальше - и она упала с дребезгом вниз. Похоже, её поставили по приказу хозяйки, чтобы никто из пленников от отчаяния не покончил с собой. Да, подумал я, покончить с собой я могу, но мне как-то не хочется, да и девушек надо бы спасти.
И тут я вдруг увидел спустившуюся сверху верёвку.
Надо было поговорить с нашими друзьями об условиях обмена пленными и выхода из сего гостеприимного замка. Я подошёл к окну, которое смотрело во внутренний двор, и крикнул:
- Поговорить надо. Дело есть.
Болт, пролетевший через окно, по мне, к счастью, не попал, зато засел в заднице милой баронессы. Она взвыла.
Вряд ли меня кто-то услышал; баронесса визжала так, что я думал, что оглохну. Я взял оставленный меч, отрезал кусок простыни и засунул ей в рот. После этого, я с огромным трудом выдернул болт из сиятельной филейной части. Сделав несколько дырок в простыне и отрезав кусок на бинты, я завесил ей окно - на стене, как ни странно, были крючки, непонятно, для чего. Теперь меня не видели, а я всё видел.
Задницу мадам я с трудом - обхват её был не так уж и мал - но обвязал бинтом, причём когда при перебинтовке я случайно дотронулся рукой до её лобковой части (вот уж где никакого удовольствия не испытал), она всё-таки, несмотря на боль, потёрлась ей о мою руку. Да, подумал я после этого, неплохо бы руки помыть - особенно теперь...
И вдруг я услышал шевеление в коридоре. Арбалет мне оставили, а вот болты, несмотря на мои условия, как-то позабыли. Я схватил только что вытащенный болт, отошёл в сторону и пинком распахнул дверь.
Мимо меня пронёсся ещё один болт, для моей коллекции. Ответка засела в горле у того, кто был за дверью. Я с удовлетворением увидел, что это был тот самый, кто засовывал палку поглубже в Лиису. Собаке собачья смерть.
Впрочем, этот был для того времени форменным бугаем, и его одежда, подумал я, налезет, хоть и будет узковата и коротковата. Я затащил его в комнату - заметив с удовлетворением, что ко мне попал не только ещё один арбалет (что было не так важно) с десятков болтов (что было уже получше), но и ещё один меч, получше чем тот, который они мне оставили, и хороший нож, и связка ключей. Похоже, этот был доверенным лицом баронессы - и, если судить по слёзам, покатившимся по её лицу после того, как она увидела его, умирающего, доверенным лицом ещё и в постели.
Я оставил дверь чуть открытой, чтобы, если кто придёт, было слышно. Одевшись в вонючую одежду бравого офицера, я подошёл к окну и закричал:
- Вы что, хотите приготовить Spießbraten (свинину на вертеле)? Две свиньи уже есть, одна убитая, одна раненая. Ваша баронесса ещё жива - и останется жива, если вы сделаете то, что я потребую. Позовите барона.
- Не можем, он ещё с утра уехал.
- Куда?
- Ну если это тебя так интересует, то встречать посланников короля.
- И когда будет?
- Наверное, завтра. Так что - радуйся!
- Хорошо. Тогда приведите девушек, которые сейчас привязаны к столбам. Принесите одежду для одной из них. Ещё еды и пива. Приходите по одному и без оружия - иначе и вы последуете за вашим другом.
- Ты понимаешь, швабская свинья, что тебе отсюда не уйти. Барон скорее пожертвует баронессой, чем отпустит вас.
Да, подумал я, ничего лишнего, только бизнес. А к пыточных дел мастерам Его Величества короля Сигизмунда что-то не очень хочется...
- Ну что ж, всё по порядку. Приведите девушек, принесите еды, потом посмотрим. Кстати, еду и питьё я сначала попробую на вашей баронессе - поэтому без фокусов. Несите на четверых на два дня - ведь мне ещё и вашу хаврошу кормить. Да, и одежду для девушек.
Принесли мяса, хлеба и пива, потом привели Лиису и принесли - попросив у меня заранее разрешения прийти вдвоём - другую девушку. После двух дней у столба, она не могла ни ходить, ни даже стоять. Лииса, с другой стороны, была более или менее в тонусе, несмотря рубцы от плётки - которые, как я и подозревал, нанесла наша радушная хозяйка - и окровавленную промежность; скорее всего, повреждены были и внутренние органы, но я, увы, не был врачом.
На всякий случай, сначала я достал кляп изо рта пленницы и налил ей туда немного пива, после чего засунул туда кусочек мяса и кусочек хлеба. Она закричала:
- Ещё!
Но я, подумав, решил, что ей полезно и похудеть слегка, и засунул кляп обратно ей в рот, еле-еле выхватив палец - она его чуть не цапнула своими гнилыми зубами. Покормил Лиису и другую девушку, чьего имени я не знал, отодвинул кровать к двери - баронесса, решил я, может и постоять, тоже мне, барыня какая - и уложил на неё обеих девушек. После чего я задумался, не зная, как выйти из ситуации. Тактическую победу я одержал, а вот стратегическую...
Вторая девушка, тем временем, пришла в себя.
- Ты кто? - спросил я по немецки.
- Анна, - сказала та на неплохом немецком. - Горничная хозяйки.
- А за что она тебя так?
- Мой муж работал егерем у хозяина. Три дня назад, хозяйка зазвала его к себе и заставила с ней спать. После этого, он решил убежать из замка - сказал, егери везде нужны, а трахальщиком у неё он работать не хочет. Его поймали, и хозяйка повесила его, а меня привязала к столбу, вместе с его другом, который не донёс на него. Друг его умер вчера ночью. - и она зарыдала. Я обнял её за плечи, успокоил её, как мог, дал ещё пива и спросил:
- А как отсюда можно выйти?
- Выход только один - через главные ворота. Был ещё и второй лаз - в восточной стене, он через него и попытался бежать, не знал, что его заделали. - и она опять заплакала.
- Одевайтесь, девочки, - сказал я и дал Анне то платье, которое нам принесли, а Лиисе, чуть подумав, выдал платье баронессы. Вонючее, конечно, но и то, что они принесли, пахнет не лучше - похоже, они редко здесь что-либо стирают.
Тут я, наконец, догадался просунуть голову через решётку второго окна и посмотреть вниз, наказав Лизе кричать, если что. Рва у стены не было, но всё равно, вниз было метров семь-восемь, а склон был каменистым. Прыгать туда было безумием - даже если выживешь, переломаешь ноги и никуда не уйдёшь. А вот решётку выломать нетрудно - похоже, её поставили недавно и не очень качественно. Я взял тот, первый меч, который мне оставили, когда я взял заложницу - он был похуже, чем тот, который был у арбалетчика - и воспользовался им, как ломом. И правда, решётка выскочила из извести, я начал её шатать дальше - и она упала с дребезгом вниз. Похоже, её поставили по приказу хозяйки, чтобы никто из пленников от отчаяния не покончил с собой. Да, подумал я, покончить с собой я могу, но мне как-то не хочется, да и девушек надо бы спасти.
И тут я вдруг увидел спустившуюся сверху верёвку.
Последний раз редактировалось Road Warrior 21.10.2014, 13:54, всего редактировалось 1 раз.
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
Поменяю (для немцев)...Ронин писал(а):Такой момент ещё - обращение "ваша светлость" положено по рангу только герцогам и особам королевской крови. К графьям, баронам и прочая положено было обращение "ваше сиятельство" или просто "господин граф (барон и т.д.)
У испанцев было примерно "ваше превосходительство" для грандов и "ваша светлость" для других титулованных особ.
-
Sarmat
- Новичок
-
-
Sarmat
- Новичок
- Возраст: 56
- Репутация: 38395 (+38681/−286)
- Лояльность: 19808 (+19859/−51)
- Сообщения: 8015
- Зарегистрирован: 07.04.2012
- С нами: 12 лет
- Имя: Макар
- Откуда: Русь - Поволжье
Непонятно, они же в башне в верхней комнате, откуда веревка? Флюгер со шпиля спустил? Или это действительно Гер Флюгер.Road Warrior писал(а):И тут я вдруг увидел спустившуюся сверху верёвку.
Когда тебя встречают уваженьем,
Уважь и ты, без всякого сомненья.
Когда тебя презрением встречают,
Ответь презреньем, быстро отрезвляет. (Хушхаль-Хан Хатак.)
Уважь и ты, без всякого сомненья.
Когда тебя презрением встречают,
Ответь презреньем, быстро отрезвляет. (Хушхаль-Хан Хатак.)
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
Глава 8. А дома лучше.
1. Deus ex machina.
Верёвка оказалась очень длинная - до земли, даже с запасом. И по ней спускался, как заправский альпинист, не кто иной как Юра Заборщиков.
Через две минуты, он уже был в моём дворце. Я его обнял и сказал:
- Так. Этого мне ещё не хватало. Я кому сказал - возвращаться к своим?
- Ладно, княже, если хочешь, оставайся - а я домой. У меня под холмом две лошади, куча еды, и даже одна винтовка.
- Ты что, один?
- Один, конечно. Когда Сева чуть замедлил ход, я соскочил с коня и бросился за лошадьми тех, убитых - они за ними не гонялись, они поскорее ушли. Ну вот и поймал одну, а, сидя на ней, ещё двух. Одну я оставил на всякий случай привязанной у границы, а две со мной.
- А верёвка откуда?
- А была приторочена к седлу. Думаю, чтобы пленных вязать.
- А сюда ты как попал?
- А можно было залезть на стену, вон по тому дереву. А на ней, представь себе, зубцы. Я не знал, где тебя искать, княже, потом, смотрю, ты голову высунул прямо под тем местом, где я сидел на башне. Вот я и спустил верёвку, привязав её к одному из зубцов. Хорошо привязал, не бойся, всё-таки я помор, умею.
- Молодец, конечно, но пороть тебя надо. Если б тебя поймали...
- Не бойся, княже, я чудский язык знаю, там, на Неве, много чудинов, выучил. Здесь немного не так балакают, но, в общем, понятно. Зашёл в деревню сказал, мол, сам я из Нарвы - там мне и рассказали, куда тебя забрали, да и еды продали. Не любят они немцев, а здешнего барона тем более. Говорят, девушки попадают в замок и исчезают.
Я привязал Юру к концу верёвки и спустил его вниз (молодец, он держал в руках пиво и узелок с мясом), потом повторил то же с Лиисой. Повернулся к Анне - и успел увидеть, как она засунула меч в промежность своей бывшей хозяйки. Я остолбенел, а Анна вытащила его и засунула его той в живот.
- Я у мужа слышала - от таких ран не живут, и если кому кабан живот располосует, то его сразу убивают, чтоб не мучался. Сдохни, гадина!
Я выбросил арбалет и болты из окна, привязал Анну, спустил её вниз, а потом, вспомнив свои навыки, полученные мною в университете на курсе скалолаза, спустился сам по верёвке. Как и было обещано, лошади ждали нас чуть пониже, в лесочке. Анну я посадил с Юрой, а Лиису перед собой, постелив под неё взятую с собой вторую простынь - всё-таки после того, что с ней сделали, ей будет больно ехать верхом. И мы поскакали вниз по склону.
Погони не было - похоже, никто не понял, что пленники бежали из замка, и вряд ли в ближайшее время поймут. Тем не менее, мы пытались ехать вдоль дороги, а не по ней.
Первый привал мы сделали лишь через четыре часа, когда я решил, что мы уже давно не на землях барона, и что облава - а она будет, как только они поймут, что нас нет, а хозяйка окочурилась - до нас не доберётся. В речке я помыл руки, от которых всё ещё достаточно мерзко пахло интимными регионами покойной красотки. Осмотрел девушек, как мог - у Лиисы кровь между ног не текла, рубцы вроде не гноились, так что, похоже, худшего не произошло. Анна же даже ожила, несмотря на перенесённые ей за последние два дня страдания. А вот у меня, похоже, один из рубцов начал гноиться. Лииса промыла его, положила на него листочки подорожника и сказала, что это должно помочь.
И вдруг я услышал цокот копыт - по дороге ехала немаленькая группа. Я взял винтовку, сделал всем знак, чтобы затаились, и прокрался поближе к дороге.
По ней ехал отряд под предводительством двоих - моего радушного хозяина-барона и моего старого знакомого, пана Духиньского.
Как только они скрылись в отдалении, мы отправились на восток - через леса. Это оказалось не так сложно - мы попали на какую-то тропу, вероятно, оленью, и она провела нас через чащу, а потом леса поредели, и нашей проблемой стало другое - чтобы нас не заметили. Поэтому, как только появлялись хоть какие-нибудь признаки, что мы рядом с деревней, мы обходили эти места стороной. Ночевали мы каждый раз в лесу, поближе к речкам и подальше от посторонних глаз.
И с одного из холмов, посмотрев на восток, я увидел наконец Изборскую крепость. И тридцать первого июля мы, наконец, были у своих. Первым делом нас отправили на медосмотр. Мои рубцы были промыты, намазаны антибиотиками, про Анну было сказано, что ничего, девушка полностью выздоровеет. А вот с Лиисой сказали, что рубцы - ерунда, а вот насчёт того, что с ней ещё сделали, ей нужно срочно к врачу, смыслящему в гинекологии. Подумав, мы отправили её в Борисов вместе с караваном купцов, и я намекнул им, что с ней ничего не должно случиться, и чтобы сдали её с рук на руки в тамошнюю клинику, передав им письмо, которое написал наш фельдшер.
Анну хотели оставить в Изборске, но она упросила нас взять её с собой. Ей, кстати, очень понравилась русская баня, и после неё, переодетая в чистое, она превратилась в красавицу - стройнее, чем Лииса, светлые волосы и голубые чудские глаза, а вот в чертах лица угадывалась славянская кровь, что делало её намного интереснее, чем большинство эстонок. И в первый же вечер, она пробралась ко мне в палатку. Я сказал ей, что я женат, но она меня попросила:
- Не нужно любви. Просто хочу уснуть в твоих объятиях.
И я, подумав, что это, может, и есть лучшая терапии, согласился. Тем более, что было нежарко, и тепло второго тела уж никак не мешало. С утра её рядом со мной не было, примерно так же, как когда-то Эсмеральды.
Двадцать второго августа мы наконец доехали до Москвы - без особых приключений, и без единого факта измены с моей стороны. Но когда я увидел вдали, в дымке, московские купола, я подумал, что в гостях, мол, хорошо, а дома лучше. А Москва для меня теперь такой же дом, как и Форт-Росс, и Александров, и Николаев, и Измайлово...
1. Deus ex machina.
Верёвка оказалась очень длинная - до земли, даже с запасом. И по ней спускался, как заправский альпинист, не кто иной как Юра Заборщиков.
Через две минуты, он уже был в моём дворце. Я его обнял и сказал:
- Так. Этого мне ещё не хватало. Я кому сказал - возвращаться к своим?
- Ладно, княже, если хочешь, оставайся - а я домой. У меня под холмом две лошади, куча еды, и даже одна винтовка.
- Ты что, один?
- Один, конечно. Когда Сева чуть замедлил ход, я соскочил с коня и бросился за лошадьми тех, убитых - они за ними не гонялись, они поскорее ушли. Ну вот и поймал одну, а, сидя на ней, ещё двух. Одну я оставил на всякий случай привязанной у границы, а две со мной.
- А верёвка откуда?
- А была приторочена к седлу. Думаю, чтобы пленных вязать.
- А сюда ты как попал?
- А можно было залезть на стену, вон по тому дереву. А на ней, представь себе, зубцы. Я не знал, где тебя искать, княже, потом, смотрю, ты голову высунул прямо под тем местом, где я сидел на башне. Вот я и спустил верёвку, привязав её к одному из зубцов. Хорошо привязал, не бойся, всё-таки я помор, умею.
- Молодец, конечно, но пороть тебя надо. Если б тебя поймали...
- Не бойся, княже, я чудский язык знаю, там, на Неве, много чудинов, выучил. Здесь немного не так балакают, но, в общем, понятно. Зашёл в деревню сказал, мол, сам я из Нарвы - там мне и рассказали, куда тебя забрали, да и еды продали. Не любят они немцев, а здешнего барона тем более. Говорят, девушки попадают в замок и исчезают.
Я привязал Юру к концу верёвки и спустил его вниз (молодец, он держал в руках пиво и узелок с мясом), потом повторил то же с Лиисой. Повернулся к Анне - и успел увидеть, как она засунула меч в промежность своей бывшей хозяйки. Я остолбенел, а Анна вытащила его и засунула его той в живот.
- Я у мужа слышала - от таких ран не живут, и если кому кабан живот располосует, то его сразу убивают, чтоб не мучался. Сдохни, гадина!
Я выбросил арбалет и болты из окна, привязал Анну, спустил её вниз, а потом, вспомнив свои навыки, полученные мною в университете на курсе скалолаза, спустился сам по верёвке. Как и было обещано, лошади ждали нас чуть пониже, в лесочке. Анну я посадил с Юрой, а Лиису перед собой, постелив под неё взятую с собой вторую простынь - всё-таки после того, что с ней сделали, ей будет больно ехать верхом. И мы поскакали вниз по склону.
Погони не было - похоже, никто не понял, что пленники бежали из замка, и вряд ли в ближайшее время поймут. Тем не менее, мы пытались ехать вдоль дороги, а не по ней.
Первый привал мы сделали лишь через четыре часа, когда я решил, что мы уже давно не на землях барона, и что облава - а она будет, как только они поймут, что нас нет, а хозяйка окочурилась - до нас не доберётся. В речке я помыл руки, от которых всё ещё достаточно мерзко пахло интимными регионами покойной красотки. Осмотрел девушек, как мог - у Лиисы кровь между ног не текла, рубцы вроде не гноились, так что, похоже, худшего не произошло. Анна же даже ожила, несмотря на перенесённые ей за последние два дня страдания. А вот у меня, похоже, один из рубцов начал гноиться. Лииса промыла его, положила на него листочки подорожника и сказала, что это должно помочь.
И вдруг я услышал цокот копыт - по дороге ехала немаленькая группа. Я взял винтовку, сделал всем знак, чтобы затаились, и прокрался поближе к дороге.
По ней ехал отряд под предводительством двоих - моего радушного хозяина-барона и моего старого знакомого, пана Духиньского.
Как только они скрылись в отдалении, мы отправились на восток - через леса. Это оказалось не так сложно - мы попали на какую-то тропу, вероятно, оленью, и она провела нас через чащу, а потом леса поредели, и нашей проблемой стало другое - чтобы нас не заметили. Поэтому, как только появлялись хоть какие-нибудь признаки, что мы рядом с деревней, мы обходили эти места стороной. Ночевали мы каждый раз в лесу, поближе к речкам и подальше от посторонних глаз.
И с одного из холмов, посмотрев на восток, я увидел наконец Изборскую крепость. И тридцать первого июля мы, наконец, были у своих. Первым делом нас отправили на медосмотр. Мои рубцы были промыты, намазаны антибиотиками, про Анну было сказано, что ничего, девушка полностью выздоровеет. А вот с Лиисой сказали, что рубцы - ерунда, а вот насчёт того, что с ней ещё сделали, ей нужно срочно к врачу, смыслящему в гинекологии. Подумав, мы отправили её в Борисов вместе с караваном купцов, и я намекнул им, что с ней ничего не должно случиться, и чтобы сдали её с рук на руки в тамошнюю клинику, передав им письмо, которое написал наш фельдшер.
Анну хотели оставить в Изборске, но она упросила нас взять её с собой. Ей, кстати, очень понравилась русская баня, и после неё, переодетая в чистое, она превратилась в красавицу - стройнее, чем Лииса, светлые волосы и голубые чудские глаза, а вот в чертах лица угадывалась славянская кровь, что делало её намного интереснее, чем большинство эстонок. И в первый же вечер, она пробралась ко мне в палатку. Я сказал ей, что я женат, но она меня попросила:
- Не нужно любви. Просто хочу уснуть в твоих объятиях.
И я, подумав, что это, может, и есть лучшая терапии, согласился. Тем более, что было нежарко, и тепло второго тела уж никак не мешало. С утра её рядом со мной не было, примерно так же, как когда-то Эсмеральды.
Двадцать второго августа мы наконец доехали до Москвы - без особых приключений, и без единого факта измены с моей стороны. Но когда я увидел вдали, в дымке, московские купола, я подумал, что в гостях, мол, хорошо, а дома лучше. А Москва для меня теперь такой же дом, как и Форт-Росс, и Александров, и Николаев, и Измайлово...
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
2. На прощание пожмём мы друг другу руки...
Пока мы ехали, новости о бароне фон Лампе дошли до наших заклятых шведских друзей, и, по сообщению от Мишки, шведская армия успела взять замок. Самого барона там не оказалось - похоже, кто-то ему шепнул, что он проиграл по крупному - ведь хоть Столарм и был ранее человеком Сигизмунда, теперь отношения обострились. Более того, Речь Посполитая прислала делегацию с богатыми дарами, уверяя, что Духиньский действовал по своей воле, и даже уверяя, что он был казнён в Вильне. Врут, небось, подумал я.
Борис был весьма доволен - тем более, что голод, в отличие от моей истории, даже не начался, ведь запасов хватало. Да и переселение на юг началось полным ходом. На восток - на Урал и в Сибирь - пока ещё нет, но со следующего года мы надеялись на то, что желающих переселиться будет много. Тем более, что усиленно распространялись слухи (не без нашей помощи, скажу сразу) про мягкую рухлядь, сиречь соболиные, горностаевы и другие меха, которые шли из Верхотурья достаточно бурным потоком, и про то, что каждый, переселившийся в те места, сможет если и не разбогатеть, то стать намного богаче, чем в европейской России. По нашему представлению, царь отменил таможню в Верхотурье - Сибирь теперь была официально такой же частью Руси, как и, положим, Новгородщина. Или Черниговщина.
Более того, из Малороссии, из Белоруссии, из Литвы, из Ливонии - отовсюду к нам бежали крестьяне, ведь там, в отличие от Руси, не было никаких запасов. Одновременно, многие мастеровые прибывали к нам и из более далёких мест - Швеции, Дании, Германии - ведь уже распространилась благая весть, что у нас платят хорошо, не так, как у них. Их отвозили в Москву и другие города; только тех, кто крестился в православие, оставляли в Александрове и Борисове. В Николаев решили чужих пока не брать, кроме тех, кого мы тогда увезли из Ревеля. Впрочем, в православие изволило креститься подавляющее большинство - только тогда, по моему представлению, они получали все те же права, что и местное население, кроме одного - работать у нас, в Радонеже, Измайлово и других подобных местах. Впрочем, после проверок и после определённого количества времени эти ограничения можно было и снять - но я назначил ценз в пятнадцать лет, рассудив, что Смутное время за это время, если и начнётся, то давно уже закончится. За особые заслуги - и только по решению либо самого государя, либо начальника нашей миссии (в данный момент - меня).
Тем не менее, поток мастеровых и других не ослабевал - работы для всех хватало и в Европейской Руси, а многие вливались в ряды тех, кто уходил обживать новые земли, ведь они и здесь, и там были иммигрантами.
Личная жизнь же у меня, несмотря на все мои попытки стойкости, всё-таки была не вполне целомудренной; после первой же пирушки у царя (а он был очень рад, что я вернулся, хотя и ругал меня нещадно за то, что позволил себя захватить, и пирушка последовала на четвёртый день после нашего приезда), я оказался в большем, чем обычно, подпитии, и Анна, по её же собственным словам, почувствовала, что больше не может - боль от утраты мужа, за кем она была замужем всего месяц, всё ещё была очень велика, и она решила хоть таким образом заглушить её. Так что она воспользовалась моим положением - в Америке двадцатого века это приравнивалось к изнасилованию, если, конечно, пьяной оказывалась женщина, а не мужчина. Но я был не в обиде - хотя чувстовал себя очень виноватым перед женой. После этого, наши отношения продолжились - у меня попросту не было сил отказать ей - но я надеялся, что рано или поздно всё кончится так же, как и с Эсмеральдой.
С Мишей и штабом в Николаеве я провёл длительные переговоры по радио. Уйти из Николаева мы решили в октябре - нам хотелось попасть к мысу Горн не позже конца декабря. В трюме "Победы" уже строились помещения для переселенцев. Из "наших" в России решили оставить пятнадцать человек - по трое в Измайлово, Радонеже и Николаеве, на Гогланде и в Москве. У нас было достаточно местных, которых мы уже "переучили" - именно они будут представлять из себя основную массу "наших".
- Лёх, и ещё. Тут вот группа товарищей хочет послать один из наших фрегатов на Бермуду. Говорят, если сейчас не подсуетиться, то может быть поздно - туда наведаются англичане, как в нашей истории.
- А кто?
- Трое наших, и с ними около пятидесяти местных, включая моряков, принявших наше подданство. Думаю, разрешить - мы же хотели сами обосноваться на Бермудах.
- Да, но топлива, как ни крути, не хватало.
- Вот-вот. А фрегат - дело такое, нужен лишь провиант. Вот и обоснуемся там, только таким образом. Будет, как и Святая Елена, форпост Русской Америки.
- Ты всё обсудил насчёт деталей?
- Ага.
- Ну тогда делай.
- Пойдёт он уже сейчас - осенью всякое может быть, те же самые северо-восточные ветра.
- Хорошо.
И я готовился к отплытию. Что делать с Анной, я не знал - а в Борисове по мне сохла ещё и Лииса. Ох, уговорить бы их остаться в Николаеве, или ещё где...
Но Анна, в отличие от Лиисы, оказалась весьма образованным человеком. Отец её был счетоводом у барона. Отец надеялся выдать её за такого же клерка, или на худой конец священника, а на егеря согласился лишь после того, как его об этом попросила сама баронесса. Зачем ей это было нужно, понятно стало, когда она стала домогаться мужа - всё-таки он был немцем и не из крепостных.
А теперь она очень быстро выучила русский, хоть и со смешными ошибками, и перешла в православие - католиков принимали, как и Эсмеральду, просто после исповеди. А исповедовалась она ещё до того, как в первый раз воспользовалась моим подпитием. Впрочем, она довольно быстро сообразила, что что-то со всеми нами не так, и я ей в конце концов рассказал, откуда мы и как сюда попали. После этого она долго молчала, потом сказала:
- Милый, обещаю тебе - не буду никак мешать твоей жене, и даже не расскажу ей про то, что было между нами. Но возьми меня с собой, в ваш мир. У вас же разные есть города - я поселюсь не там, где ты живёшь с женой, а в другом.
- Хорошо, Анна, так и сделаем.
Тем временем, готовился большой кортеж в Борисов. Уезжали почти все "наши", а также многие из "местных", кого мы выбрали - с их согласия - на переселение, кого на Святую Елену, а большинство в Русскую Америку. С нами уезжали и оба новорукоположенных епископа - Герман и Иннокентий, которым суждено было стать епископами Форт-Росской и Русско-Американской Епархии, и Тимофей Хорошев, новоиспечённый царский наместник, и два десятка "боярских сынов" поспособнее - на учёбу.
Пятнадцатого сентября, после молебна, состоялась прощальная пирушка у Государя. Пренебрегая протоколом, он обнял меня и сказал:
- Ангела тебе в дорогу, княже, и всем твоим. Спаси тебя и твоих людей Господи за всё, что вы сделали для Руси!
И на глазах у него стояли слёзы.
В этот самый момент в зал вбежал гонец. Царь ему гневно сказал:
- Уйди, сейчас не до тебя.
Но я посмотрел на Бориса и решил вмешаться.
- Государю, он прибежал по срочному делу. Разреши ему сказать, по какому.
Тот встал на колени и сказал:
- Государю, срочное донесение из Чернигова от воеводы.
Царь прочитал его, побледнел и передал мне. В нём, среди пёстрых формулировок, предусматриваемых тогдашним протоколом, содержалась следующая информация. В Кракове появился человек, называющий себя царевичем Димитрием Иоанновичем. И человек этот был принят и обласкан при королевском дворе.
В нашей истории это произошло лишь два года спустя. Здесь же, похоже, то ли поляки решили идти ва-банк, то ли сам Отрепьев решил форсировать события. В любом случае, у Бориса прибавилось хлопот в тот самый момент, когда мы уходили обратно в Русскую Америку.
Отъезд поэтому отложили на сутки, и царю и его семье приставили охрану из измайловских курсантов. А с измайловским командованием планы до самого нашего отплытия будут прорабатывать Мишка Неделин и Саша Сикоев.
И шестнадцатого сентября наш кортеж отправился наконец на север. Патриарх лично пришёл нас благословить, а царь хоть и не появился, но рано утром перед отъездом вызвал меня к себе, где и сказал:
- Эх, княже, чует моё сердце, не увидеться нам с тобой более на этом свете. Но знаю, что вы спасёте Русь, и за то тебе моя благодарность. Прощай! Уходи поскорее, а то расплачусь - а царю плакать негоже. Ну, что стал?
Пока мы ехали, новости о бароне фон Лампе дошли до наших заклятых шведских друзей, и, по сообщению от Мишки, шведская армия успела взять замок. Самого барона там не оказалось - похоже, кто-то ему шепнул, что он проиграл по крупному - ведь хоть Столарм и был ранее человеком Сигизмунда, теперь отношения обострились. Более того, Речь Посполитая прислала делегацию с богатыми дарами, уверяя, что Духиньский действовал по своей воле, и даже уверяя, что он был казнён в Вильне. Врут, небось, подумал я.
Борис был весьма доволен - тем более, что голод, в отличие от моей истории, даже не начался, ведь запасов хватало. Да и переселение на юг началось полным ходом. На восток - на Урал и в Сибирь - пока ещё нет, но со следующего года мы надеялись на то, что желающих переселиться будет много. Тем более, что усиленно распространялись слухи (не без нашей помощи, скажу сразу) про мягкую рухлядь, сиречь соболиные, горностаевы и другие меха, которые шли из Верхотурья достаточно бурным потоком, и про то, что каждый, переселившийся в те места, сможет если и не разбогатеть, то стать намного богаче, чем в европейской России. По нашему представлению, царь отменил таможню в Верхотурье - Сибирь теперь была официально такой же частью Руси, как и, положим, Новгородщина. Или Черниговщина.
Более того, из Малороссии, из Белоруссии, из Литвы, из Ливонии - отовсюду к нам бежали крестьяне, ведь там, в отличие от Руси, не было никаких запасов. Одновременно, многие мастеровые прибывали к нам и из более далёких мест - Швеции, Дании, Германии - ведь уже распространилась благая весть, что у нас платят хорошо, не так, как у них. Их отвозили в Москву и другие города; только тех, кто крестился в православие, оставляли в Александрове и Борисове. В Николаев решили чужих пока не брать, кроме тех, кого мы тогда увезли из Ревеля. Впрочем, в православие изволило креститься подавляющее большинство - только тогда, по моему представлению, они получали все те же права, что и местное население, кроме одного - работать у нас, в Радонеже, Измайлово и других подобных местах. Впрочем, после проверок и после определённого количества времени эти ограничения можно было и снять - но я назначил ценз в пятнадцать лет, рассудив, что Смутное время за это время, если и начнётся, то давно уже закончится. За особые заслуги - и только по решению либо самого государя, либо начальника нашей миссии (в данный момент - меня).
Тем не менее, поток мастеровых и других не ослабевал - работы для всех хватало и в Европейской Руси, а многие вливались в ряды тех, кто уходил обживать новые земли, ведь они и здесь, и там были иммигрантами.
Личная жизнь же у меня, несмотря на все мои попытки стойкости, всё-таки была не вполне целомудренной; после первой же пирушки у царя (а он был очень рад, что я вернулся, хотя и ругал меня нещадно за то, что позволил себя захватить, и пирушка последовала на четвёртый день после нашего приезда), я оказался в большем, чем обычно, подпитии, и Анна, по её же собственным словам, почувствовала, что больше не может - боль от утраты мужа, за кем она была замужем всего месяц, всё ещё была очень велика, и она решила хоть таким образом заглушить её. Так что она воспользовалась моим положением - в Америке двадцатого века это приравнивалось к изнасилованию, если, конечно, пьяной оказывалась женщина, а не мужчина. Но я был не в обиде - хотя чувстовал себя очень виноватым перед женой. После этого, наши отношения продолжились - у меня попросту не было сил отказать ей - но я надеялся, что рано или поздно всё кончится так же, как и с Эсмеральдой.
С Мишей и штабом в Николаеве я провёл длительные переговоры по радио. Уйти из Николаева мы решили в октябре - нам хотелось попасть к мысу Горн не позже конца декабря. В трюме "Победы" уже строились помещения для переселенцев. Из "наших" в России решили оставить пятнадцать человек - по трое в Измайлово, Радонеже и Николаеве, на Гогланде и в Москве. У нас было достаточно местных, которых мы уже "переучили" - именно они будут представлять из себя основную массу "наших".
- Лёх, и ещё. Тут вот группа товарищей хочет послать один из наших фрегатов на Бермуду. Говорят, если сейчас не подсуетиться, то может быть поздно - туда наведаются англичане, как в нашей истории.
- А кто?
- Трое наших, и с ними около пятидесяти местных, включая моряков, принявших наше подданство. Думаю, разрешить - мы же хотели сами обосноваться на Бермудах.
- Да, но топлива, как ни крути, не хватало.
- Вот-вот. А фрегат - дело такое, нужен лишь провиант. Вот и обоснуемся там, только таким образом. Будет, как и Святая Елена, форпост Русской Америки.
- Ты всё обсудил насчёт деталей?
- Ага.
- Ну тогда делай.
- Пойдёт он уже сейчас - осенью всякое может быть, те же самые северо-восточные ветра.
- Хорошо.
И я готовился к отплытию. Что делать с Анной, я не знал - а в Борисове по мне сохла ещё и Лииса. Ох, уговорить бы их остаться в Николаеве, или ещё где...
Но Анна, в отличие от Лиисы, оказалась весьма образованным человеком. Отец её был счетоводом у барона. Отец надеялся выдать её за такого же клерка, или на худой конец священника, а на егеря согласился лишь после того, как его об этом попросила сама баронесса. Зачем ей это было нужно, понятно стало, когда она стала домогаться мужа - всё-таки он был немцем и не из крепостных.
А теперь она очень быстро выучила русский, хоть и со смешными ошибками, и перешла в православие - католиков принимали, как и Эсмеральду, просто после исповеди. А исповедовалась она ещё до того, как в первый раз воспользовалась моим подпитием. Впрочем, она довольно быстро сообразила, что что-то со всеми нами не так, и я ей в конце концов рассказал, откуда мы и как сюда попали. После этого она долго молчала, потом сказала:
- Милый, обещаю тебе - не буду никак мешать твоей жене, и даже не расскажу ей про то, что было между нами. Но возьми меня с собой, в ваш мир. У вас же разные есть города - я поселюсь не там, где ты живёшь с женой, а в другом.
- Хорошо, Анна, так и сделаем.
Тем временем, готовился большой кортеж в Борисов. Уезжали почти все "наши", а также многие из "местных", кого мы выбрали - с их согласия - на переселение, кого на Святую Елену, а большинство в Русскую Америку. С нами уезжали и оба новорукоположенных епископа - Герман и Иннокентий, которым суждено было стать епископами Форт-Росской и Русско-Американской Епархии, и Тимофей Хорошев, новоиспечённый царский наместник, и два десятка "боярских сынов" поспособнее - на учёбу.
Пятнадцатого сентября, после молебна, состоялась прощальная пирушка у Государя. Пренебрегая протоколом, он обнял меня и сказал:
- Ангела тебе в дорогу, княже, и всем твоим. Спаси тебя и твоих людей Господи за всё, что вы сделали для Руси!
И на глазах у него стояли слёзы.
В этот самый момент в зал вбежал гонец. Царь ему гневно сказал:
- Уйди, сейчас не до тебя.
Но я посмотрел на Бориса и решил вмешаться.
- Государю, он прибежал по срочному делу. Разреши ему сказать, по какому.
Тот встал на колени и сказал:
- Государю, срочное донесение из Чернигова от воеводы.
Царь прочитал его, побледнел и передал мне. В нём, среди пёстрых формулировок, предусматриваемых тогдашним протоколом, содержалась следующая информация. В Кракове появился человек, называющий себя царевичем Димитрием Иоанновичем. И человек этот был принят и обласкан при королевском дворе.
В нашей истории это произошло лишь два года спустя. Здесь же, похоже, то ли поляки решили идти ва-банк, то ли сам Отрепьев решил форсировать события. В любом случае, у Бориса прибавилось хлопот в тот самый момент, когда мы уходили обратно в Русскую Америку.
Отъезд поэтому отложили на сутки, и царю и его семье приставили охрану из измайловских курсантов. А с измайловским командованием планы до самого нашего отплытия будут прорабатывать Мишка Неделин и Саша Сикоев.
И шестнадцатого сентября наш кортеж отправился наконец на север. Патриарх лично пришёл нас благословить, а царь хоть и не появился, но рано утром перед отъездом вызвал меня к себе, где и сказал:
- Эх, княже, чует моё сердце, не увидеться нам с тобой более на этом свете. Но знаю, что вы спасёте Русь, и за то тебе моя благодарность. Прощай! Уходи поскорее, а то расплачусь - а царю плакать негоже. Ну, что стал?
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
3. Пора и честь знать.
Дорога в Борисов была не из приятных. Ежедневно лил дождь, и скорость продвижения была намного меньше, чем обычно. Баня по вечерам стала не роскошью, а необходимостью. Кстати, Анна, сначала с опаской отнёсшаяся к баням, вскоре стала их самым большим фанатом. Пару раз ей даже довелось попариться вместе со мной - хотя, конечно, это было исключением. Но женщин с нами было довольно мало - в основном это были ученицы школ в Измайлово и Радонеже и их относительно немногочисленные учительницы, а также женщины-врачи.
Но вот мы, наконец, прибыли в Борисов десятого октября. И тут произошло то, что меня больше всего пугало. В мои объятия прыгнула Лииса - точнее, девушка, в точности похожая на неё, вот только куда более стройная и намного более красивая, чем там, в Эстляндии. Впрочем, всё разрешилось намного лучше, чем я думал: она уже выходила замуж - за одного из местных, остававшихся в Николаеве, куда они должны были переехать, как только освободится один из домов, ныне занимаемый переселенцами в Русскую Америку.
Я обнял его покрепче и пожелал счастья в семейной жизни, как и полагается. Потом, Анна сказала мне:
- А ты заметил, что она беременна?
- Как же так? Она ж только что замуж вышла.
- Вышла-то вышла, да беременность у неё примерно три месяца. Я знаю, у меня глаз намётанный. Так что, похоже, твой ребёнок.
Так, подумал я. Один раз мы с ней всего были - и вот опять...
Последний визит, который мне нужно было совершить - визит к Богдану Хорошеву, совместно с Тимофеем. Он благословил своего сына на дорогу, потом обнял меня и сказал:
- Княже, позаботься там о моём оболтусе. И помни, что у тебя навсегда останется друг здесь, на Руси.
- Богдане, даст Бог, и ты посетишь наши края.
- Ну подожди, вот подрастёт мой Егор, тогда я оставлю мои дела на него и съезжу к вам.
- Мы всё равно будем не раньше, чем через четыре-пять лет.
- Вот и ладненько. Тогда и поеду.
Мы ещё раз обнялись, и я пошёл - сначала к отцу Пафнутию, у которого как раз пребывали наши епископы, а также и отец Евтихий из Спасского, ставшего уже пригородом Александрова.
Мы обнялись, и я сказал:
- Вот видите, отец Евтихий был первым, с кем я встретился на Руси, а отец Пафнутий стал крёстным отцом Александрова-на-Неве. И вот сейчас я вас покидаю.
- Не бойся, княже, - сказал отец Евтихий. - Скоро ты сюда вернёшься. И княгиню свою привози.
Времени оставалось в обрез, и нас ожидали три фрегата - два парусных и один свежепостроенный паровой, которые нас постепенно перевезли в Николаев и на борт "Победы". На нашем корабле, по моей просьбе, повезли и Лиису, а также её избранника, Сашку Прокудина, курсанта Александровского училища. Сашка, как ни странно, смотрел на меня с обожанием - хотя не мог не понимать, что ребёнок, которого его жена носит во чреве, мой. И когда мы прибыли в Николаев, я самолично помог им выбрать дом из опустевших.
Но, увы, нужно было готовиться к отплытию. Каким-то образом удалось запихнуть не только тысячу шестьсот человек на борт корабля, но и еду и питьё до Чили. Я предложил разделить каюту с кем-нибудь другим, но Мишка мне показал кулак: мол, начальнику не положено. Так что тем же вечером у меня на койке, как и ранее, появилась женщина, но на этот раз это была, конечно, не Эсмеральда, а Анна. И точно так же исчезла перед рассветом, растворившись в недрах трюма.
Мишка меня обнадёжил, что планы на случай вторжения поляков подготовлены были - и какое-то время мы сможем ещё переговариваться с Измайлово, на случай чего.
- А вот что будет потом... Может, имело бы смысл остаться ещё на годик - но нам нужны люди именно там, в Русской Америке. Ничего, "Победа" и "Колечицкий" могут идти даже на лёгкой нефти - такой, которая, по нашим материалам, есть под Владимиром - ну тем, который мог бы стать Лос-Анджелесом. Так что, полагаю, через три-четыре года повторим наш вояж. Тем более, ещё люди нужны. А Дима Пожарский, тот, кто теперь командует полком - мужик весьма способный. Думаю, не подведёт.
- А что он сделает, если, например, Смоленск или Чернигов впустят врага, подумав, что он и есть Димитрий?
- Я предложил убрать его, пока не поздно, но, увы, сиё не было одобрено. Зря. Тогда мы задавили бы проблему в зародыше. Впрочем, поляки бы другого нашли - в нашей истории было аж три Лжедмитрия. Но всё равно жаль. Я пытался связаться с тобой, но до вас было не дозвониться.
Десятого октября мы, наконец, вышли в море. Дождь уже восьмого превратился в снег, и стало весьма неуютно. Холодное лето тысяча шестьсот первого года превратилось в холодную зиму. Хорошо ещё, что голода, судя по всему, не будет - или если и будет, то не в том объёме. И есть надежда, что голодных смертей не будет вообще.
А Николаев таял за кормой. На Гогланд захода не предвиделось - там команду давно уже заменили. Следующая станция - Копенгаген, куда, по нашей просьбе, должен прибыть и Столарм.
Дорога в Борисов была не из приятных. Ежедневно лил дождь, и скорость продвижения была намного меньше, чем обычно. Баня по вечерам стала не роскошью, а необходимостью. Кстати, Анна, сначала с опаской отнёсшаяся к баням, вскоре стала их самым большим фанатом. Пару раз ей даже довелось попариться вместе со мной - хотя, конечно, это было исключением. Но женщин с нами было довольно мало - в основном это были ученицы школ в Измайлово и Радонеже и их относительно немногочисленные учительницы, а также женщины-врачи.
Но вот мы, наконец, прибыли в Борисов десятого октября. И тут произошло то, что меня больше всего пугало. В мои объятия прыгнула Лииса - точнее, девушка, в точности похожая на неё, вот только куда более стройная и намного более красивая, чем там, в Эстляндии. Впрочем, всё разрешилось намного лучше, чем я думал: она уже выходила замуж - за одного из местных, остававшихся в Николаеве, куда они должны были переехать, как только освободится один из домов, ныне занимаемый переселенцами в Русскую Америку.
Я обнял его покрепче и пожелал счастья в семейной жизни, как и полагается. Потом, Анна сказала мне:
- А ты заметил, что она беременна?
- Как же так? Она ж только что замуж вышла.
- Вышла-то вышла, да беременность у неё примерно три месяца. Я знаю, у меня глаз намётанный. Так что, похоже, твой ребёнок.
Так, подумал я. Один раз мы с ней всего были - и вот опять...
Последний визит, который мне нужно было совершить - визит к Богдану Хорошеву, совместно с Тимофеем. Он благословил своего сына на дорогу, потом обнял меня и сказал:
- Княже, позаботься там о моём оболтусе. И помни, что у тебя навсегда останется друг здесь, на Руси.
- Богдане, даст Бог, и ты посетишь наши края.
- Ну подожди, вот подрастёт мой Егор, тогда я оставлю мои дела на него и съезжу к вам.
- Мы всё равно будем не раньше, чем через четыре-пять лет.
- Вот и ладненько. Тогда и поеду.
Мы ещё раз обнялись, и я пошёл - сначала к отцу Пафнутию, у которого как раз пребывали наши епископы, а также и отец Евтихий из Спасского, ставшего уже пригородом Александрова.
Мы обнялись, и я сказал:
- Вот видите, отец Евтихий был первым, с кем я встретился на Руси, а отец Пафнутий стал крёстным отцом Александрова-на-Неве. И вот сейчас я вас покидаю.
- Не бойся, княже, - сказал отец Евтихий. - Скоро ты сюда вернёшься. И княгиню свою привози.
Времени оставалось в обрез, и нас ожидали три фрегата - два парусных и один свежепостроенный паровой, которые нас постепенно перевезли в Николаев и на борт "Победы". На нашем корабле, по моей просьбе, повезли и Лиису, а также её избранника, Сашку Прокудина, курсанта Александровского училища. Сашка, как ни странно, смотрел на меня с обожанием - хотя не мог не понимать, что ребёнок, которого его жена носит во чреве, мой. И когда мы прибыли в Николаев, я самолично помог им выбрать дом из опустевших.
Но, увы, нужно было готовиться к отплытию. Каким-то образом удалось запихнуть не только тысячу шестьсот человек на борт корабля, но и еду и питьё до Чили. Я предложил разделить каюту с кем-нибудь другим, но Мишка мне показал кулак: мол, начальнику не положено. Так что тем же вечером у меня на койке, как и ранее, появилась женщина, но на этот раз это была, конечно, не Эсмеральда, а Анна. И точно так же исчезла перед рассветом, растворившись в недрах трюма.
Мишка меня обнадёжил, что планы на случай вторжения поляков подготовлены были - и какое-то время мы сможем ещё переговариваться с Измайлово, на случай чего.
- А вот что будет потом... Может, имело бы смысл остаться ещё на годик - но нам нужны люди именно там, в Русской Америке. Ничего, "Победа" и "Колечицкий" могут идти даже на лёгкой нефти - такой, которая, по нашим материалам, есть под Владимиром - ну тем, который мог бы стать Лос-Анджелесом. Так что, полагаю, через три-четыре года повторим наш вояж. Тем более, ещё люди нужны. А Дима Пожарский, тот, кто теперь командует полком - мужик весьма способный. Думаю, не подведёт.
- А что он сделает, если, например, Смоленск или Чернигов впустят врага, подумав, что он и есть Димитрий?
- Я предложил убрать его, пока не поздно, но, увы, сиё не было одобрено. Зря. Тогда мы задавили бы проблему в зародыше. Впрочем, поляки бы другого нашли - в нашей истории было аж три Лжедмитрия. Но всё равно жаль. Я пытался связаться с тобой, но до вас было не дозвониться.
Десятого октября мы, наконец, вышли в море. Дождь уже восьмого превратился в снег, и стало весьма неуютно. Холодное лето тысяча шестьсот первого года превратилось в холодную зиму. Хорошо ещё, что голода, судя по всему, не будет - или если и будет, то не в том объёме. И есть надежда, что голодных смертей не будет вообще.
А Николаев таял за кормой. На Гогланд захода не предвиделось - там команду давно уже заменили. Следующая станция - Копенгаген, куда, по нашей просьбе, должен прибыть и Столарм.
-
Sarmat
- Новичок
-
-
Sarmat
- Новичок
- Возраст: 56
- Репутация: 38395 (+38681/−286)
- Лояльность: 19808 (+19859/−51)
- Сообщения: 8015
- Зарегистрирован: 07.04.2012
- С нами: 12 лет
- Имя: Макар
- Откуда: Русь - Поволжье
Блин, Макс, а ты не пробовал писать женские романы с историческим уклоном. Типа "Царские забавы" , "Граф из будущего", где герой провалившись в прошлое начинает куролесись на сексуальной почве, да ещё с подробностями.
Шикарные книги о сексуальных похождениях получатся.
Шикарные книги о сексуальных похождениях получатся.
Когда тебя встречают уваженьем,
Уважь и ты, без всякого сомненья.
Когда тебя презрением встречают,
Ответь презреньем, быстро отрезвляет. (Хушхаль-Хан Хатак.)
Уважь и ты, без всякого сомненья.
Когда тебя презрением встречают,
Ответь презреньем, быстро отрезвляет. (Хушхаль-Хан Хатак.)
-
tolyanych71
- Новичок
-
tolyanych71
- Новичок
- Возраст: 53
- Репутация: 728 (+747/−19)
- Лояльность: 1172 (+1181/−9)
- Сообщения: 334
- Зарегистрирован: 02.03.2013
- С нами: 11 лет 1 месяц
- Имя: Анатолий
- Откуда: москвич, из тех кто понаоставался тут
И своё мужское достоинство он с гордостью называл Happy End 
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
4. Скандинавская рапсодия.
- Здравия желаю, ваше величество!
- Ваше превосходительство, добро пожаловать!
Король Христиан сам встретил меня у пирса - такой чести не удостаивался почти никто. Мы с небольшой делегацией (Саша Сикоев, Миша Неделин, Сева Мышкин) и чемоданами с подарками в руках сели в предоставленные кареты - я к Христиану, ребята в отдельную - и мы поехали в Копенгагенский дворец. То, что он был практически у пирса, роли не играло - протокол, сэр!
Христиану в подарок мы привезли меха соболя и горностая, стоившие в те времена баснословные деньги, а также письмо Его Величества Царя Всея Руси. Такие же дары и такое же письмо было передано Столарму - номинально для Густава, который не смог прибыть (впрочем, правитель он, как мы и ожидали, был чисто номинальным), на самом деле для Столарма, которому мы выдали незапечатанную копию того же письма.
В письме, написанном при моём участии, Борис писал своим "братьям", если отбросить куртуазность, что он весьма польщён отношениями со своими "братьями" и что он надеется, что они останутся такими и впредь, и что он просит их принять сии недостойные подарки в знак его дружбы и расположения.
После этого, в разговоре с глазу на глаз, мы обсудили то, что волновало всех больше всего.
Дания была вполне довольна тем, что Швеция больше не спонсировала пиратов, а также прямой торговлей с Россией, и тем, что, как я его заверил, русские корабли в Николаеве готовы поддержать Данию против внешних врагов на Балтийском море. Понятно, что таковыми могли считаться лишь Пруссия и Польша; впрочем, я дал понять в частной беседе, что в случае попытки англичан или французов напасть на Данию с моря, Россия также готова помочь. Христиан не знал, что в девятнадцатом веке англичане в нашей истории дважды подвергнут Копенгаген такому обстрелу, что от него мало чего останется; да и до того были другие инциденты, пусть не столь трагичные, но всё же. Но он был достаточно умён, чтобы понять, что интересы Англии и Франции не всегда будут совпадать с датскими.
Швеция, в лице Столарма, была благодарна за нашу помощь в усмирении противников регента Густава и короля Иоанна. Столарм, как я и подозревал, был человеком чести - что, увы, вряд ли делало его время на шведском Олимпе долговечным. В приватной беседе, которая произошла чуть позже во время прогулки по садам Копенгагенского замка, я его заверил, что он в любой момент может как запросить помощь у нашего флота в Николаеве, так и получить убежище в случае какого-либо обострения.
Но всех волновал Сигизмунд. Портов на Балтике у него не было, точнее, формально у него был Данциг, но лишь формально. Тем не менее, флот он там держать имел право, и сейчас он активно строил корабли. Пока флот его был достаточно мал, но рано или поздно, возможно, придётся послать туда пару-тройку корабликов с дальнобойной артиллерией.
Историю о моём похищении и побеге они не знали, и были не на шутку встревожены - обычно такое происходит в преддверии войны, а война России и Речи Посполитой может иметь далеко идущие последствия и для Скандинавии. То, что поляки участвовали в набеге крымских татар, их насторожило ещё больше - а вот потеря земель на Среднем Днепре и другие условия мира им понравились.
- Да, ваше превосходительство, поставили вы их на место, - сказал, улыбаясь, Столарм.
Я им сказал, что в случае непредвиденных обстоятельств, они могут обратиться к любому русскому кораблю, а также в русскую факторию в Ревеле - информация оттуда дойдёт до нас очень быстро.
- Вы нам, конечно, не расскажете, как именно это работает - сказал Христиан.
- Рад бы, Ваше Величество, да я не учёный, - ответил я. - Главное для меня, оно работает.
О том, что у меня в детстве был радионабор, из которого сделал как приёмник, так и передатчик, я рассказывать не стал - зачем?
- А куда уходит "Победа"? - спросил Христиан.
Так. Тут нужно было держать ухо востро. "Победы" они боятся больше всего.
- Мы должны наведаться в Русскую Америку. Но в очень скором времени мы вернёмся. А пока нас нет, другие наши корабли не хуже справятся с любыми происками супостатов. Вы же видели "Неву", которая недавно прошла по этим проливам? Она может в одиночку потопить с десяток вражеских кораблей, не дав им даже приблизиться к ней на расстояние выстрела. И это далеко не самый лучший наш корабль.
Далее, на прямой вопрос Христиана, я дал понять, что Россия не будет так уж сильно против, если в случае начала боевых действий со стороны поляков, Дания приберёт к рукам Данциг, при условии его дальнейшей автономии - и при отсутствии ограничений для захода туда шведских и русских торговых судов.
Расставались мы друзьями. Христиан сказал мне:
- Ваше превосходительство, вы всегда будете желанным гостем в нашем королевстве.
Столарм сказал примерно то же от имени Густава и Иоанна. Я ответил, что надеюсь вновь посетить Копенгаген в самом ближайшем будущем, а Стокгольм в скорости после Копенгагена.
Да, подумал я, когда мы наконец прошли Эресунд, Каттегат и Скагеррак. Отношения пока и правда неплохие. Посмотрим, что будет, когда мы вернёмся.
- Здравия желаю, ваше величество!
- Ваше превосходительство, добро пожаловать!
Король Христиан сам встретил меня у пирса - такой чести не удостаивался почти никто. Мы с небольшой делегацией (Саша Сикоев, Миша Неделин, Сева Мышкин) и чемоданами с подарками в руках сели в предоставленные кареты - я к Христиану, ребята в отдельную - и мы поехали в Копенгагенский дворец. То, что он был практически у пирса, роли не играло - протокол, сэр!
Христиану в подарок мы привезли меха соболя и горностая, стоившие в те времена баснословные деньги, а также письмо Его Величества Царя Всея Руси. Такие же дары и такое же письмо было передано Столарму - номинально для Густава, который не смог прибыть (впрочем, правитель он, как мы и ожидали, был чисто номинальным), на самом деле для Столарма, которому мы выдали незапечатанную копию того же письма.
В письме, написанном при моём участии, Борис писал своим "братьям", если отбросить куртуазность, что он весьма польщён отношениями со своими "братьями" и что он надеется, что они останутся такими и впредь, и что он просит их принять сии недостойные подарки в знак его дружбы и расположения.
После этого, в разговоре с глазу на глаз, мы обсудили то, что волновало всех больше всего.
Дания была вполне довольна тем, что Швеция больше не спонсировала пиратов, а также прямой торговлей с Россией, и тем, что, как я его заверил, русские корабли в Николаеве готовы поддержать Данию против внешних врагов на Балтийском море. Понятно, что таковыми могли считаться лишь Пруссия и Польша; впрочем, я дал понять в частной беседе, что в случае попытки англичан или французов напасть на Данию с моря, Россия также готова помочь. Христиан не знал, что в девятнадцатом веке англичане в нашей истории дважды подвергнут Копенгаген такому обстрелу, что от него мало чего останется; да и до того были другие инциденты, пусть не столь трагичные, но всё же. Но он был достаточно умён, чтобы понять, что интересы Англии и Франции не всегда будут совпадать с датскими.
Швеция, в лице Столарма, была благодарна за нашу помощь в усмирении противников регента Густава и короля Иоанна. Столарм, как я и подозревал, был человеком чести - что, увы, вряд ли делало его время на шведском Олимпе долговечным. В приватной беседе, которая произошла чуть позже во время прогулки по садам Копенгагенского замка, я его заверил, что он в любой момент может как запросить помощь у нашего флота в Николаеве, так и получить убежище в случае какого-либо обострения.
Но всех волновал Сигизмунд. Портов на Балтике у него не было, точнее, формально у него был Данциг, но лишь формально. Тем не менее, флот он там держать имел право, и сейчас он активно строил корабли. Пока флот его был достаточно мал, но рано или поздно, возможно, придётся послать туда пару-тройку корабликов с дальнобойной артиллерией.
Историю о моём похищении и побеге они не знали, и были не на шутку встревожены - обычно такое происходит в преддверии войны, а война России и Речи Посполитой может иметь далеко идущие последствия и для Скандинавии. То, что поляки участвовали в набеге крымских татар, их насторожило ещё больше - а вот потеря земель на Среднем Днепре и другие условия мира им понравились.
- Да, ваше превосходительство, поставили вы их на место, - сказал, улыбаясь, Столарм.
Я им сказал, что в случае непредвиденных обстоятельств, они могут обратиться к любому русскому кораблю, а также в русскую факторию в Ревеле - информация оттуда дойдёт до нас очень быстро.
- Вы нам, конечно, не расскажете, как именно это работает - сказал Христиан.
- Рад бы, Ваше Величество, да я не учёный, - ответил я. - Главное для меня, оно работает.
О том, что у меня в детстве был радионабор, из которого сделал как приёмник, так и передатчик, я рассказывать не стал - зачем?
- А куда уходит "Победа"? - спросил Христиан.
Так. Тут нужно было держать ухо востро. "Победы" они боятся больше всего.
- Мы должны наведаться в Русскую Америку. Но в очень скором времени мы вернёмся. А пока нас нет, другие наши корабли не хуже справятся с любыми происками супостатов. Вы же видели "Неву", которая недавно прошла по этим проливам? Она может в одиночку потопить с десяток вражеских кораблей, не дав им даже приблизиться к ней на расстояние выстрела. И это далеко не самый лучший наш корабль.
Далее, на прямой вопрос Христиана, я дал понять, что Россия не будет так уж сильно против, если в случае начала боевых действий со стороны поляков, Дания приберёт к рукам Данциг, при условии его дальнейшей автономии - и при отсутствии ограничений для захода туда шведских и русских торговых судов.
Расставались мы друзьями. Христиан сказал мне:
- Ваше превосходительство, вы всегда будете желанным гостем в нашем королевстве.
Столарм сказал примерно то же от имени Густава и Иоанна. Я ответил, что надеюсь вновь посетить Копенгаген в самом ближайшем будущем, а Стокгольм в скорости после Копенгагена.
Да, подумал я, когда мы наконец прошли Эресунд, Каттегат и Скагеррак. Отношения пока и правда неплохие. Посмотрим, что будет, когда мы вернёмся.
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
ОбижаешьSarmat писал(а):Блин, Макс, а ты не пробовал писать женские романы с историческим уклоном. Типа "Царские забавы" , "Граф из будущего", где герой провалившись в прошлое начинает куролесись на сексуальной почве, да ещё с подробностями.
А чем тебе не понравилось? Всё стало намного более целомудренным...
-
Sarmat
- Новичок
-
-
Sarmat
- Новичок
- Возраст: 56
- Репутация: 38395 (+38681/−286)
- Лояльность: 19808 (+19859/−51)
- Сообщения: 8015
- Зарегистрирован: 07.04.2012
- С нами: 12 лет
- Имя: Макар
- Откуда: Русь - Поволжье
Просто книга стала похожа на такой роман, только без подробностей, у ГГ гонка, чтобы больше баб обрюхатить, а все остальные приключения это так, по ходу действия. То есть, поехал дать люлей татарам, ... нет не так, поехал на юг трахнуть баб, а по ходу дал люлей татарам и полякам. Поперся в монастырь, ... опять не так, поехал навести контакты с эстонками, а за одно и монастырь посетить, попал в плен, по глупости, рогатый муж подловил. Хотел наказать, но его озабоченная жена (баронесса) сама решила получить сполна. Помимо этого подобрал ещё пару баб, ну чтоб теплее спать было и т.д. и т. п. Такое ощущение, что герой попал в какую-то параллельную реальность, где все друг друга имеют в извращенной форме и насилуют с садистским уклоном, а самое лучшее развлечение это потрахаться по обоюдному согласию. Ну и походу зерно скупают, чтобы не отощать от секса.Road Warrior писал(а):А чем тебе не понравилось? Всё стало намного более целомудренным...
Когда тебя встречают уваженьем,
Уважь и ты, без всякого сомненья.
Когда тебя презрением встречают,
Ответь презреньем, быстро отрезвляет. (Хушхаль-Хан Хатак.)
Уважь и ты, без всякого сомненья.
Когда тебя презрением встречают,
Ответь презреньем, быстро отрезвляет. (Хушхаль-Хан Хатак.)
-
Сергей Белово
- Новичок
-
-
Сергей Белово
- Новичок
- Возраст: 56
- Репутация: 6391 (+8209/−1818)
- Лояльность: 410 (+2680/−2270)
- Сообщения: 2356
- Зарегистрирован: 08.01.2012
- С нами: 12 лет 3 месяца
- Имя: Сергей
- Откуда: Белово
На зерне много не насексишся. Млеко, яйка нада.Sarmat писал(а):Ну и походу зерно скупают, чтобы не отощать от секса.
Иногда смотришь на человека и задаёшь себе вопрос, он родился придурком или курсы какие-то дополнительно проходил?
"... А ВСЕХ ЮРОДИВЫХ И УБОГИХ ССЫЛАТЬ НА ОКРАИНЫ, ТАМ ИМ ДУРАКАМ МЕСТО"
ПЕТУХИ нашего ОСТРОВКА -AK108U, Gerasim36
"... А ВСЕХ ЮРОДИВЫХ И УБОГИХ ССЫЛАТЬ НА ОКРАИНЫ, ТАМ ИМ ДУРАКАМ МЕСТО"
ПЕТУХИ нашего ОСТРОВКА -AK108U, Gerasim36
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
-
-
Road Warrior
- Автор темы, Новичок
- Возраст: 60
- Репутация: 9967 (+10279/−312)
- Лояльность: 28771 (+29526/−755)
- Сообщения: 4087
- Зарегистрирован: 01.10.2012
- С нами: 11 лет 6 месяцев
- Имя: Макс
- Откуда: то ли из штата NY, то ли из Германии...
Макар, я просто хотел показать немок 
Признайся, что дама получилась не очень привлекательной. Подобранные им по дороге бабы - так, возникли в процессе написания.
А главное - то, что поляки пытались выкрасть кого-нибудь из наших.
Ну и попали на князя...
Признайся, что дама получилась не очень привлекательной. Подобранные им по дороге бабы - так, возникли в процессе написания.А главное - то, что поляки пытались выкрасть кого-нибудь из наших.
Ну и попали на князя...-
Сергей Белово
- Новичок
-
-
Сергей Белово
- Новичок
- Возраст: 56
- Репутация: 6391 (+8209/−1818)
- Лояльность: 410 (+2680/−2270)
- Сообщения: 2356
- Зарегистрирован: 08.01.2012
- С нами: 12 лет 3 месяца
- Имя: Сергей
- Откуда: Белово
Не помогает? Тогда к лекарю...EugenOS писал(а):Курка, млеко, яйка...знаем...проходили...
Иногда смотришь на человека и задаёшь себе вопрос, он родился придурком или курсы какие-то дополнительно проходил?
"... А ВСЕХ ЮРОДИВЫХ И УБОГИХ ССЫЛАТЬ НА ОКРАИНЫ, ТАМ ИМ ДУРАКАМ МЕСТО"
ПЕТУХИ нашего ОСТРОВКА -AK108U, Gerasim36
"... А ВСЕХ ЮРОДИВЫХ И УБОГИХ ССЫЛАТЬ НА ОКРАИНЫ, ТАМ ИМ ДУРАКАМ МЕСТО"
ПЕТУХИ нашего ОСТРОВКА -AK108U, Gerasim36
Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)
Сейчас этот раздел просматривают: 44 гостя