#794 Петроградец » 06.04.2015, 19:03
Брусилов демонстрировать свою важность не стал и принял меня в тот же день. Разговор получился несколько сумбурным.
- Вы правы, поручик, ваш отряд , действительно планируется использовать в наступлении. Но я решительно не понимаю, почему Вы подозреваете командование в желании нерационально использовать его в боях.
Ну да, вот так обтекаемо я и высказал свои подозрения. Не мог же я прямо в лоб главнокомандующему заявить, что подозреваю его в предательстве.
- Потому что отряд состоит из необстрелянных новобранцев. Разве не логичнее отправить его на фронт заранее, чтобы люди обвыклись и к началу наступления были уже полноценным подразделением?
- И в этом Вы правы, но решение задержать отправку принял министр.
- Он как-то обосновал это решение?
- Да, он планирует отправить ваш отряд вместе с еще одним добровольческим батальоном, который еще не сформирован. Я не узнавал подробностей.
В этом я Брусилову поверил. Какой-то батальон, да еще из новонабранных штафирок, явно был за пределами его интересов. Я поднял вопрос о тактике применения отряда и был заверен, что никто не собирается использовать его для прорыва обороны противника. Всем, мол, очевидно, что бронеавтомобили просто не проедут по перепаханной снарядами земле.
- Кстати, Сергей Алексеевич – перешел генерал на неформальный тон – насколько я понимаю, сведения о морских пушках стоящих без дела, в Генштаб принесли именно Вы? И вроде даже уже в виде проекта бронепоездов?
Брусилов откровенно пытался сменить тему. Собственно ничего нового я к уже сказанному от него узнать было нельзя, поэтому я с легкостью принял эту уловку.
- Да, только я предлагал делать не бронепоезда, а просто мобильные батареи и проложив пути вдоль линии фронта, оперативно концентрировать огонь в нужных местах.
- Ну, с прокладкой рокады Вы явно излишне замахнулись. В обороне это было бы полезно, раз уж место боя выбирает противник, а в наступлении этот труд, не малый, должен заметить, потеряет свое значение уже в первый день.
- Вы так уверены в успехе операции?
- Запланированное соотношение сил дает мне для этого основания – улыбнулся Брусилов – а у Вас есть причины сомневаться?
- Есть.
- И какие же?
- Например, то, что до начала наступления еще два месяца, а о нем не знают только олени в тундре. Так что на той стороне к нему тоже активно готовятся. Думаю, что без сюрпризов не обойдется – я немного помолчал, думая стоит ли продолжать и решив, что стоит, сказал – …а если учесть моральное состояние солдат на фронте… Я там, конечно, давно не был, но с прибывающими в тыл общаюсь регулярно. У меня порой складывается впечатление, что Временное правительство специально разваливает армию. Впрочем, нет, реальная агентура врага не решилась бы действовать так откровенно.
Генерал смотрел на меня подчеркнуто бесстрастно, пока предательски не дернулась щека. Поняв, что выдал свои чувства, он скривился.
- Не стоит так говорить. Я понимаю, ваши чувства, но это единственное законное правительство России и, раз уж мы выбрали пусть служения Отчизне, то придется смириться и его …ошибками.
Кривиться было от чего. Мало того, что первым же приказом революционные власти в лице Петросовета практически отменили воинскую дисциплину, мало того, что недавно ушедший Гучков своими чистками совершенно деморализовал командование армии, так еще и новый министр Керенский успел отличиться. Едва приняв дела, он принялся метаться по фронтам и тыловым частям, толкая пламенные речи о свободе, гражданских правах и революции, которую все военнослужащие должны защищать не щадя себя.
И вот недавно после одного из таких выступлений, какой-то солдат вылез из строя и прямо спросил, какой ему толк от всех этих свобод, если его самого германец завтра убьет. Министр армии и флота не придумал ничего лучше, чем заявить: «Можешь отправляться домой. Русской армии не нужны трусы!». По слухам полк за сутки ополовинился, а полковник не то напился до полусмерти, не то вовсе застрелился. История эта армию просто оглушила. Офицеры совершенно перестали понимать, как теперь поступать с дезертирами, когда сам министр разрешил уходить тем, кто не хочет умирать.
- Я-то помолчу, но что с армией будет? Вот не пойдут солдаты в наступление и, что Вы будете делать?
- За это не переживайте. Штурмовать вражеские позиции пойдут надежные части.
- Ага, ударники, а за остальные? Не получится так, что они пойдут в атаку, прорвут оборону противника и останутся там один на один со всей вражеской армией? Да даже согласятся солдаты занять уже разгромленные и захваченные позиции. Ударники понесут потери в наступлении, выдохнуться, и немцы нанесут контрудар. Кто его отражать будет? Разбегутся солдатики. Сидеть в окопах, еще куда ни шло, а вот расплачиваться жизнями за министерские амбиции они точно не захотят.
- Вы преувеличиваете. За годы службы я повидал немало примеров стойкости и героизма наших солдат и не верю, что они могут отдать врагу русскую землю без боя. Хоть малодушие и распространилось в войсках в последнее время невероятно, но в армии все еще достаточно честных сынов Отечества! Я верю в русского солдата и ничто не заставит меня от этой веры отречься.
- Дай-то бог, но подстраховаться все же стоит. Глядишь, хороший артналет по врагу и малодушных укрепит. Опять же, не стоит забывать о возможных заготовках противника. Так что рокаду лучше проложить. Если что-то пойдет не так, то никто не сможет Вас упрекнуть в том, что подготовка была недостаточной. А вероятность того, что что-то пойдет не так велика, и искать виноватых правительство будет не у себя, а в Генштабе.
Брусилов посмотрел на меня уже откровенно раздраженно и зло.
- Я обещаю обдумать ваше предложение. У Вас все на этом?
- Так точно. Разрешите идти?
- Идите, поручик.
Из Генштаба я вышел в скверном настроении. Надежды, что Брусилов действительно обдумает идею рокады, не было совершенно.
Остыв и подумав, я решил сходить в министерство, узнать, что за добровольческий батальон они там придумали. Там меня тоже постигла неудача. На выходе я столкнулся с Керенским и попытался выяснить вопрос у него, но тот лишь загадочно улыбнулся и, сказав «Скоро сами все увидите», убежал. Я мысленно плюнул с досады. Ну и хрен с ними со всеми, своих дел хватает. Я все же зашел в министерство и решил вопрос с полигоном для тренировок отряда. Выбил и помещения рядом с ним, а то эти деятели предложили людей в палатках разместить.
Переселение на полигон прошло спокойно. О нем уже давно говорили, так что вопросов с самим переездом не возникло. Зато были вопросы с составом отряда. Обещанные армейцам пятьсот человек набрались без особого труда и даже с запасом уже давно, но когда вопрос встал ребром, несколько человек отсеялись. К этому мы были готовы. В ополчении вообще текучка только недавно прекратилась, так что опыт регулярной правки списков личного состава был большой. Мы старались отбирать молодежь. Они и учиться быстрей, да и квалифицированных рабочих я от войны старался отгородить, а то нам еще индустриализацию проводить.
Политический состав отряда был своеобразным. Большинство было эсерами, что понятно, они стояли на позициях революционного оборонничества. Большевиков было мало, и они заметно выделялись возрастом. Это были уже зрелые состоявшиеся мужики. Ну, а если говорить совсем точно, то это были зрелые состоявшиеся агитаторы, а многие еще и с опытом подпольной работы. В отличие от прочих они в отряд пришли не сами по себе, а по заданию партии. Я по-первости опасался скандала, что мол, большевики пытаются отряд под себя подмять. Однако агенты большевиков оказались умными и агитацией не занимались. Вместо этого они усердно тренировались, вели задушевные беседы с товарищами по службе, порой рассказывали байки о своей подпольной работе, неспешно, но постоянно зарабатывая авторитет.
Были в отряде и анархисты. Костяк их составили моряки. Флотские не обманули и, действительно, прислали канониров. Утрясти вопрос с их включением в отряд между ведомствами оказалось хоть и хлопотно, но вполне решаемо. Благо министр у армии и флота был один, да и экипажи бронепоездов формировались именно из них, как знакомых с имеющимися пушками. Флотское командование тоже не возражало. Они были даже рады избавиться на время от бесящихся от безделья людей, тем более что повоевать на земле просились самые беспокойные.
Интенсивная учеба началась как-то рутинно, без предисловий и вступлений. Просто построили людей в полной амуниции в колону и погнали по окрестным дорогам, полям и буеракам в хорошем темпе. Уже через час из строя начали выпадать раздолбаи плохо намотавшие портянки, к обеду поредевшая колона, хрипя, гремя снаряжением, стеная и вымученно пытаясь материться между вздохами, вползла в лагерь. Инструктора с довольным видом ходили вдоль строя и разъясняли бойцам, что на фронте их ждут многодневные марши, копание окопов и много другого тяжкого, грязного труда, но все это мелочи по сравнению с планом учебы на ближайший месяц. Те бойцы, что еще способны были воспринимать информацию, смотрели на инструкторов со страхом и ненавистью. Зря они так. Как выяснилось пеший переход это не просто долгое переставление ног, а целая наука. Каждый день, после обеда бойцы постигали множество больших и маленьких хитростей, призванных уменьшить нагрузку или сохранить в целости ноги и оружие. На вторую половину дня маршброски сдвинули из-за того, что после них бойцы могли только лежать и стонать. Впрочем, даже стонать могли не все. Нам же кроме походной подготовки было нужно освоить еще множество дисциплин воинской науки. Наконец-то началась полноценная стрелковая подготовка. Раньше из-за нехватки патронов, она была больше теоретической. Стрельбу рабочие освоили на удивление неплохо. Руки у них были твердыми, глазомер развит, да и в бильярд ребята любили в чайных и кабаках поиграть. С окапыванием, к примеру, дела обстояли намного хуже. Самое же главное для меня было то, что сломался и ушел только один человек. Остальные продолжали упорно осваивать военное дело. Немалая заслуга тут была и большевиков-агитаторов. Эти железные люди еще находили в себе силы, чтобы ободрять народ шутками, прибаутками и фантазиями как они утрут еще носы инструкторам, когда все эти адские муки кончатся.
Механоиды занимались по своей отдельной программе. К ним я особо не лез, там и без меня хватало выпускников Школы. Главное, что походные мастерские для обслуживания машин у нас были полностью укомплектованы.
Я уже было начал верить, что жизнь потихоньку налаживается и вскоре можно будет расслабиться и работать спокойно, но подлое руководство нанесло удар в спину. К нам на полигон направили тот самый добровольческий батальон. По замыслу высокого начальства, мы должны были в совместной учебе и соседстве наладить взаимодействие, а впоследствии и вовсе стать одним подразделением. Возможно, так бы оно и вышло, если бы не один нюанс. В принципе я мог бы и сам догадаться, о каком батальоне идет речь, и предотвратить все возникшие с его прибытием проблемы, ведь я о нем неоднократно слышал в будущем. Это был женский батальон смерти.
http://samlib.ru/editors/p/petrogradec/