Ничего особо примечательного в поездке больше не произошло. Разве, что мужики представили мне одноногого посыльного, которого Клим сагитировал доставить семье Терентия помощь от отряда. Сашеньку я больше не видел, видимо ехала в вагоне персонала.
Наконец, поезд прибыл в Питер. Из окна вагона было видно только какие-то хозяйственные постройки, переплетения путей и суетящихся людей. Выгрузка заняла весь день. До нашего вагона очередь дошла часам к четырем. Два крепких мужика-санитара поставили возле койки носилки и отработанным движением закинули меня на них. Мое заявление, что я могу и сам дойти до телеги , были проигнорировано. Санитары, так же молча и безразлично, накрыли меня двумя одеялами и вынесли в тамбур. Там они спустили носилки на руки таким же мужикам на земле и взяв новые носилки, ушли обратно в вагон.
Новые носильщики, решительно пресекли мою попытку встать и отволокли меня на телегу. Вскоре рядом бухнулся здоровенный баул с моими вещами. Хм, а много вещей у меня накопилось, однако. Хотя там одних кожанок две и шинель ни разу не одетая. Да еще и сапог две пары: те что на складе выдали и трофейные, которые я снял с офицера при захвате Минерв. Так что объем баула впечатлял. Рядом усадили еще одного раненного и телега тронулась.
- Сергей Алексеевич!
Я обернулся на крик и увидел запыхавшуюся Сашеньку.
- Ой, чуть не опоздала! Сергей Алексеевич, я подумала и решила, что вы правы! Я пойду учиться в училище фельдшериц! И доктор Курбатов эту идею одобряет!
- Здравствуйте, Александра Александровна. – прервал я поток слов – а кто такой доктор Курбатов?
- Ой, здравствуйте! Это начальник поезда. Он прекрасный врач и замечательный человек. – Сашенька выдернула из сумочки книжку – он даже подарил мне учебник по оказанию первой медицинской помощи!
- Барышня, звиняйте. Нам трогаться надо пока раненые не простудились. – влез в разговор возница.
- Ой, извините! – Сашенька отшагнула в сторону, чем водитель кобылы незамедлительно воспользовался. – До свидания, Сергей Алексеевич! Выздоравливайте скорее!
Сашенька радостно махала рукой и я тоже помахал в ответ.
Только выехав на улицу, я понял, что приехали мы на Московский Вокзал, а не Варшавский или Балтийский, как я ожидал. Вскоре стало понятно, почему поезд сделал такой крюк – госпиталь располагался на Суворовском проспекте. Правда, сейчас он не был Суворовским и даже не был проспектом, а был Слоновой улицей. Почему Слоновой, я не знал.
В госпитале усталый врач не глядя на меня, просмотрел по диагонали медкарту, спросил нет ли жалоб и велел нести в двадцать шестую палату. Больше меня в этот день не беспокоили, только ужин принесли.
Доктор пришел с обходом утром. Осмотрел разбинтованные раны, послушал легкие зачем-то и выписал пирамидон. Сразу за доктором по выходу доктора в палату заехал столик с завтраком. Величественного вида санитар раздал всем обитателям по тарелке пшенной каши, куску хлеба и стакану чая в подстаканнике.
Так за завтраком я и познакомился с соседями. Один поручик-драгун прибыл вместе со мной на поезде и активно расспрашивал о возможности встречи с женщинами. Его иронично просвещал старожил – прапорщик. Говорил он неторопливо и часто уводил разговор в сторону. Четвертый обитатель палаты тоже был старожилом, но общения избегал. Подпоручик потерял обе ноги и теперь прибывал в депрессии.
Освоился в госпитале я быстро. Удивила меня практически неприкрытая работа агитаторов среди солдат. Я, конечно, догадывался, что в Питере должен уже начинаться тот бардак, который в итоге закончился революцией, но то, что местные власти его игнорируют, меня поразило. Еще больше меня поразило, что не просто игнорируют. Некоторые врачи еще и сами активно участвовали в политических диспутах. Я в них участвовал в качестве слушателя. Мне было важно разобраться, кто к чему призывал и за что выступал. УЖ очень много было всяческих партий и течений с самыми разными программами, а некоторые ничтоже сумляше бунтовали и вовсе без всяких программ.
Главным моим достижением стало нахождение пути для самоволок в город. Так что теперь я мог политически образовываться самостоятельно. Это было важно по одной причине – я искал большевиков. Кроме того, драгунский поручик уже порядком заколебал своими эротическими фантазиями вслух и воспоминаниями о прошлых победах и приключениях. Поначалу, я слушал его с интересом. Ведь здесь у меня еще никого не было, а привычные методы знакомства 21-го века могли сработать только с проститутками. Нет, здешние дамы не были монахинями, тем более столичные. Гуляли здесь не хуже чем в наших клубах, но подходы и ключевые фразы были другие. Так что, я старательно перенимал опыт драгуна и местные шаблоны, в надежде использовать их в ближайшее время. Однако, очень скоро все варианты были перебраны и начали повторяться. Так что я при первой возможности, сбежал.
Вырвавшись на волю, я сперва дисциплинированно прошелся по чайным и трактирам, слушая споры политически активных граждан. Большевиков по-прежнему не нашел. Зато узнал, наконец, что за пистолет я взял с германского пилота. Это был браунинг. Я просто нашел его на витрине оружейной лавки. В них я тоже заглядывал из любопытства. Персонал набрасывался на меня с порога и даже магическая фраза «я только посмотреть» не помогала. Продавец делал шаг в сторону, но стоило мне задержать взгляд на чем-то, как он сразу начинал бубнить под ухо
- Сразу видно боевого офицера! Прекрасный выбор!
Заканчивалась презентация всегда одинаково – мне сообщалось, что данное оружие рекомендовано для армейских офицеров. Кем рекомендовано, я не спрашивал.
В очередной самоволке я задержался допоздна. На улице мерзкий мельчайший дождик, будто кто-то невидимый преследовал меня с пульверизатором. Кожанка позволяла игнорировать эту пакость и я спокойно шел по Невскому, опираясь на трость и сравнивая его с Невским будущего. Дойдя до Екатерининского канала, я остановился на мосту и оглянулся. Вид на Спаса-на-Крови был неизменен. По крайней мере в темноте отличий было не видно. Хмурое небо и дождь-спрей добавляли антуражности классическому питерскому виду. Меня накрыло ностальгия. Я смотрел на храм и представлял, что не было никакого переноса, не было моего участия в войне, что через несколько часов откроется метро и можно будет спокойно поехать домой.
- О, какой у вас одухотворенный взгляд. – раздалось откуда-то сбоку – В наше время так трудно встретить молодого человека способного к глубоким чувствам. Тем более офицера!
Я раздраженно оглянулся. Рядом стоял какой-то хлыщ в цилиндре, пальто с меховым воротником и длинным белым шарфом, конец которого был, перекинут через плечо. Лицо его было подозрительно бледным, а тонкие брови вызывали сомнение в их подлинности.
Вот сволочь! Все очарование момента испортил.
- В такую погоду так пугает одиночество и холод – не унимался хлыщ.
- Отвали – буркнул я и направился к госпиталю.
- Постойте, я же еще ничего не сказал. Вас пятьдесят рублей устроит?
Тело развернулось раньше, чем смысл сказанного дошел до моего сознания. Откуда-то из глубин подсознания выскочил правильный пацан с Юго-Запада
- Чё сказа, сука?!
- Прос…
- Н-н-на!
Ух, как ребро прострелило, а я-то думал, уже совсем зажило. Удара не получилось. Помешали и внезапная боль в ребре и хромая нога. Извращенец плюхнулся на задницу, скорее от неожиданности и сразу сунул руку в карман пальто. Я не стал ждать результата его копания в кармане и со всей силы ударил ногой в челюсть. Ограда моста басовито загудела под головой противника и тот сполз на мостовую. Я же навалившись на чугунную решетку, шипел от боли и клял себя за столь суровое использование больной ноги. С другой стороны, опереться на нее было и вовсе невозможно, а зачем хлыщ полез в карман неизвестно. Хотя уже известно – маленький пистолетик лежал рядом с ним. Я быстро огляделся – никого. Поднял пистолетик, осмотрел. Видно было в темноте плохо, но тот явно был украшен каким-то орнаментом и накладка на рукоятке матово блестела отражая свет далекого фонаря.
Занятная штука, кажется видел что-то подобное в оружейной лавке, только без декоративных изысков. Так, а патроны в запасе у него есть? Я похлопал по карманам пальто. В левом явно что-то было. Вытащил. Ну ни фига себе! Это был кастет и одновременно произведение ювелирного искусства. Изящные тонкие изгибы металла и в качестве шипов – какие-то камешки. После такой находки, удержаться от более тщательного обыска я уже не мог – любопытство заело. Как-то совершенно автоматически переложил к себе бумажник, нашел запасную обойму к пистолетику и портсигар. Подумал немного и задушив жабу, выкинул его в воду. Часы таки прикарманил. Скоро начнется большой бардак и они могут пригодиться в качестве твердой валюты. Блин, а портсигар тогда зачем выкинул? А ладно, чего уж теперь. Уходить пора, пока никто не увидел. Чай не на фронте и сбор трофеев здесь – обычное ограбление.
Уже в госпитале, я нашел тихий угол и спокойно рассмотрел трофеи. Пистолетик оказался боярдом. Он был отделан, кажется, платиной и золотом. Белым и обычным желтым. Накладки на рукоятке были перламутровые. В голове возник образ Хрущева, стукнувшего по столу кулаком и буркнувшего: «У-у-у, пидарасы!». Кастет тоже был отделан золотом, а камешки были прозрачными. Вряд ли, конечно, бриллианты. Кто же ими будет челюсти крошить, хотя кто этих извращенцев разберет.
И что с этим теперь делать? Подумав, решил кастет оставить себе для коллекции – уж больно необычная вещь и даже курьезная. Ну а пистолетик, явно дамский и при случаи подарю даме. Той же Сашеньке, например, а то времена настают смутные и без оружия красивой девушке на улице лучше не появляться.
Добавлено спустя 28 минут 41 секунду:кастет
http://guzgan.ro/uploads/posts/2010-11/1288632883_funny73.jpg
