#163 Александр » 31.10.2018, 10:22
В бывшей конюшне — темно и спокойно. До рассвета ещё больше часа. Тихо. Где-то далеко заливисто лают собаки, делят остатки водки припозднившиеся гуляки, похлеще мартовских орут коты. Там, где раньше пахло свежим сеном и лошадьми, теперь пахнет чернилами и тушью. Ночь нежна.
Под тихим покровом тьмы, в час самых сладких снов, спят не все. Впечатленный (вряд ли, правда, до глубины души) вечерней стычкой, товарищ Пашков уже несколько часов ворочается с боку на бок, все больше раздражаясь и злясь на самого себя: утро неминуемо настанет. Оно обязательно принесёт с собой кучу хлопот и дел, а бессонная ночь слабо поможет справиться с самим собой и обязанностями. В очередной раз вздохнув, Пашков перевернулся на спину и замер, заложив руки за голову.
Ничего неожиданного не произошло, собранные работницы были слишком разными, чтоб сразу же сойтись, подружиться или хотя бы не задирать друг друга. С другой стороны, что им было делить? Одинаковые условия работы и жизни, одинаковая еда в столовой, одинаковый режим, да даже отношение ко всем одинаковое. Понятно, что чем дальше, тем больше будут выстраиваться своя иерархия у них, тем тоньше станут отношения между начальством и подчинёнными, мужики начнут заглядываться на баб, те будут отвечать тем же. Это быт и человеческая сущность, что с этим поделать. Этого не избежишь, но зачем начинать свою жизнь на новом месте со стычки? Какие причины, явно неявные, движут женщинами? Глупая бабская суть? Хотелось бы верить, что все так просто.
Пашков, окончательно разозлившись на самого себя, рывком сел и сладко потянулся. Поспать уже все равно не получится, а если и забудешься, то утром будешь чувствовать себя совершенно разбитым. Комиссар задумчиво потёр переносицу и, зябко поежившись, поднялся с постели. На востоке тонким клинком алел рассвет. Утро вступало в свои права.
Один день сменял другой, все меньше в природе напоминало об уже прошедшем лете. Мерно стучали печатные машинки, правильно падал свет для копирования чертежей, кормили съедобно, спали довольно не плохо. Цапались бабы, иногда крутя хвостами перед мужиками (периодически из-за этого, кстати, и цапались). Сально шутили мужики, похотливо разглядывая особенно привлекательные экземпляры. Типичная жизнь типичных представителей общества двуногих.
В жизни каждого главное место заняла рутина, выпивающая силы (а подчас и желание) жить. Вечерами же, а особенно ночью, каждый мечтал. О новых чулках и красивой юбке, о долгожданной свободе перемещения всюду, о свидании с любимым (или наоборот, глаза б её его не видели), о белоснежной пачке и пуантах. О потерянном только что приобретенном дворянстве, о тепле и вкусной самогонке. Товарищ Пашков, например, мечтал об успешном завершении стройки и выспаться. Просто лечь и спать, пока самому не надоест. А ему не надоест…
Длинный темный коридор. По обе стороны – небольшие комнатки, двери в которые… Дверей в которые нет, а вход занавешен. Первые заморозки и ощутимая прохлада в помещениях не сильно способствуют повышению производительности труда. В землянках – хотя бы отапливаемых – серо и мрачно. Тонкий утренний ледок хрустит на невысыхающих лужах. Природа переходит в состояние «грязь замерзла».
В зале с печатными машинками непривычно тихо. Никого. Только в дальнем углу, под самым потолком, небольшой паучок плетет паутину. Делает он это, впрочем, совершенно беззвучно и не нарушая общей гармонии тишины. Отнюдь не стройными рядами, по одному или парами, к рабочим местам стягиваются «переселенцы», ставшие за это время вполне себе местными, несмотря на их желание или нежелание. Этого, правда, у них все равно никто не спрашивает.
После конфликта у столовой княжну Мещерскую за глаза (а иногда и в них) стали называть не иначе как «Толинагуляли». Удивительная плавность и мягкость прозвища не компенсировали его обидного значения. Особенно упорствовала чем-то обиженная бабища, получившая при первой стычке собственный окурок в не менее собственное голенище. Что уж тут поделаешь: образ жизни у нее был такой.
Вот и сейчас, едва войдя в зал, она оглядела уже собравшихся и досадливо вздохнула: ее излюбленная жертва, тихая и в чем-то даже застенчивая княжна, где-то замешкалась и до рабочего места еще не добрела. Такое великолепное утро для скандала пропадало бесследно. Грузно плюхнувшись за стол, «не изменявшая мужу» хмуро оглядела уже пришедших.
– Антиресно, где это наша княжонка подол задирает, – явно довольная своей шуткой, хмыкнула баба.
– А тебе, Клавка, больше всех надо, – по-кошачьи потягиваясь и хищно блестя глазами, обернулась к ней Анастасия, ставшая причиной первой стычки. После этого поводы были не нужны и воплощались из воздуха, примерно как посылки из неизвестного будущего: появлялись из ниоткуда, убивали рядом стоящих, оставляли массу вопросов и куда-то девались. Несмотря на тотальную секретность, по будущему СТЗ ползли самые дикие слухи: и о пришельцах, покровительствующих Советам, и о загадочном помощнике из грядущего (почему-то народ больше всего интересовал пол и возраст отправителя), и о демонах, посланных Господом в наказание. В ограниченном пространстве, без права выхода за территорию народ дичал и развлекался. Дичал быстро, а развлекался, как мог. Скандаля, придумывая страшилки, поливая друг друга грязью и периодически пытаясь кого-нибудь соблазнить. Интересно, что методы проведения досуга в общих чертах оставались одинаковыми вне зависимости от пола.
– А я, Настька, мож, за наш общественный облик перживаю! – Закидывая ногу на ногу, развязно ответила Клавдия.
– Вы бы за свой, Клавдия Петровна, так переживали, как о нашем печетесь, – тихо проговорила Мещерская, непонятно, когда появившаяся в дверях. – Вам бы полезно было.
И ответила бы ей Клавка, и рот уже открыла, и гадость очередную придумала, но вот незадача: следом за Мещерской вошел Пашков.
–А чего это вас так мало, работнички?
– Так еще не все дошли, товарищ Пашков, – прощебетала только что рычащая Клавдия Петровна.
– Оч-чень хорошо… Просто отлично, – нахмурился мужчина. – Что делать с вами будем?
– Эк занятно выходит, мы есть, и с нами же что-то делать, – задумчиво улыбнулась Анастасия.
– Ладно, не с вами же разбираться за то, что половина где-то по пути прое…. – Пашков смущенно кашлянул и замолчал. – Потерялась, в общем. Зайду через десять минут – чтоб все работали! Взяли моду чаи гонять по утрам, как капиталисты какие-то…
Как только Пашков вышел, Клавка вперилась глазами в Мещерскую. Если бы взглядом можно было взрывать/резать/стрелять, от Китти вряд ли бы остались даже кровавые ошметки.
– Ах вот оно что. Святоша наша, княжна Толинагуляли нового калавера себе нашла… Я ж говорила, Настька, подол уже перед кем-то задирает!
– Уймись, Клавка, ой уймись, – привычно попыталась сгладить конфликт Анастасия. Это, правда, получалось редко, но попытки предпринимались исправно. – За собой следи, лучше будет.
– А я чо, я…
– Сама задрать хотела, да? – Насмешливо взглянула на нее Мещерская. – В измене мужу никто упрекнуть не мог, а, видимо, хотелось, да? Так наверстывайте, Клавдия Петровна! Пашков – мужик видный, только именно поэтому на вас и не посмотрит. «Калавер», как вы выразились, он знатный, ему шушера типа вас не нужна.
КАК ЖЕ ТРУДНО СЛОЖИТЬ СЛОВО СЧАСТЬЕ ИЗ БУКВ Ж,П,О,А...