#171 master_iuda » 08.12.2013, 17:57
В поезде на Минск .
До вокзала на метро добрался быстро, хоть и не так как в мое время. Скорости не те. Белорусский вокзал мне всегда нравился своей какой - то особенной простотой и в то же время изящностью. Поезд уже был подан и стоял на первом пути. У вагонов толпился народ. Идя по перрону, то и дело автоматически отвечал на воинские приветствия. Вообще было такое ощущение, что количество военных среди отъезжающих было подавляющим. Вот и у моего вагона стоял разночинный и разновозрастный армейский комсостав. В основном это были представители старшего и среднего командного состава, из числа явно послуживших свое в войсках. Зелено – синий фон военной формы разбавляли редкие вкрапления цветных платьев их жен и дочерей. Стоял теплый и немного душный вечер. Большинство командиров разбившись на кучки курило и о чем-то переговаривало. Похоже здесь собрались представители всех видов и родов войск. Немного в стороне, отделившись от всех стояло несколько представителей от НКВД.
Наконец нам предложили входить в вагон. Предъявляя кондукторам билеты и документы пассажиры стали заходить внутрь. Сначала семейные, а затем и все остальные. Мне спешить было некуда. Все равно успею. Вскоре перрон опустел. Только редкие провожающие все еще стояли и ждали отправления поезда, чтобы на прощение еще раз помахать родным и близким. Ну что ж пора и мне. И так удостоился несколько удивленным взглядам проводников. Предъявив документы вошел в вагон. Шум и гам размещения еще не прошел, но часть пассажиров уже стояла в проходе и смотрела в окна, непонятно что пытаясь высмотреть там.
В нашем купе вместе со мной собралось три армейских лейтенанта и сержант НКВД. Лейтенанты - летчик и артиллерист тихо и как - то смущенно сидели на одной полке, а сержант напротив них в одиночку. Поставив багаж на полку, где сидел сержант. Представился – «лейтенант Седов, Владимир, еду до Минска за назначением».
«Если вы не против, то эта полка моя» – обратился я к сержанту. Тот встал и представился – «Анохин, Сергей, еду в Брест. Мое место над тобой». И протянул руку для рукопожатия. Оно было крепким и сильным. Сергей явно решил показать свою силу. Но не на того попал. Уж на такие шуточки давно не покупаюсь. Со своей стороны нажал чуть - чуть посильнее. Парень покраснел, но не поддался. Так мы бодались пару секунд, а потом дружно рассмеялись. Это сняло напряжение висевшее в купе. Лейтенанты тоже представились. Летчик – Несмеянов Андрей ехал в Пружаны. Артиллерист – Чурилов, Александр, в Барановичи в 121 стрелковую дивизию. Закончили с формальностями и билетами, разговорились. В принципе у всех все одинаково – училище, досрочный выпуск, направление в часть. Смотрю парни мнутся никто первым не решается предложить. Понятно , что поспать сегодня – явно утопическая идея. Переглянувшись с Сергеем, достал пакет с продуктами. Народ как прорвало, все зашевелились стали доставать и раскладывать свои запасы. Вскоре столик ломился от продуктов и бутылок с водкой. У проводника нашлись стаканы.
О чем могут вести в купе поезда идущего на запад четыре молодых командира? Думаете только о службе? Неправда, обо всем на свете. О чем мысль посетит светлую голову. Нет конечно и о службе тоже, но только когда много выпьет. Так и мы, зачем нарушать традиции.
Пили умеренно - больше стакана за раз не наливали. Ели все, что хочется и на что глаз ляжет. Благо еды хватало за глаза. Официант в ресторане расстарался и положил то, что надо для нормальной компании посидеть. С десяток котлет, палку копченой колбасы, жаренную курицу, несколько бутылок «Столичной». Да еще у меня оставались продукты с Тамбова. У остальных было примерно тоже самое. Разговор то разбивался на части, то снова становился общим. Чего мы только не коснулись. И авиацию разобрали и о артиллерии поговорили, и о стрелковом оружие слово замолвили. А уж артисток советского кино разобрали… На части и обратно…
Ребята периодически выходили покурить в тамбур. Головные уборы и портупеи уже давно перекочевали на вешалки. А гимнастерки и кителя расстегнуты. Я тоже выходил с ними за кампанию, остудиться. В соседних купе происходило тоже, что и у нас. Выпивали, закусывали, обсуждали. Лишь семейные, наслаждались своим, отгороженным дверями купе счастьем. Если женские лица были радостными, то мужские явно наоборот. Они были скучающими и печальными. Остальное мужское населением им сочувствовало.
Постепенно смеркалось. За вагонным окном белоствольные рощи берез сменялись ельниками. В тамбуре, за перекуром, разговоры продолжались. К ним присоединялись заинтересованные участники. Достигнув консенсуса по тому или другому вопросу, группы растворялись за дверями своих купе. Чтобы затем снова возникнуть там же, через некоторое время. Иногда через тамбур, в сторону вагона –ресторана, проходили другие пассажиры и разговор замолкал, чтобы продолжиться, как только закроется дверь вагона.
В купе застолье продолжалось. Пили за здоровье каждого из присутствующих и погибель врагов нашей страны. За Сталина, Родину и партию, РККА, каждый отдельный род войск, НКВД. Короче было единство органов и армии.
Меня алкоголь практически не брал, хотя я и пил наравне со всеми. Первым устал и лег отдыхать Чурилов, следом за ним Андрей. Мы с Сергеем чтобы не мешать спать соседям сидели и потихоньку беседовали.
Он рассказал о себе. Оказывается, что он как и я из казаков (правда я не стал этого афишировать). По призыву попал на службу в пограничные части. Остался на сверхсрочную. Полгода назад был направлен на курсы. Сейчас по окончании курсов едет к новому месту службы.
Я рассказал биографию Седова. Поговорили за казачество. Нашлись общие темы по погранслужбе.
Сергей предложил спеть, я был только за. Он запел сильным и красивым голосом, а я подхватил давно знакомые и задушевные слова старой казачьей песни:
Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
И я бы тоже думать мог,
И я бы тоже думать мог,
Когда на трубочку глядел,
На голубой её дымок.
Но я не думал ни о чём,
Но я не думал ни о чём,
Я только трубочку курил
С турецким горьким табачком.
Сергей с удивлением поглядывал на меня. А мне уже было все равно, что он подумает.
Как ты когда-то мне лгала,
Как ты когда-то мне лгала,
Но сердце девичье своё
Навек другому отдала.
Я только верной пули жду,
Я только верной пули жду,
Что утолит печаль мою
И пресечёт нашу вражду.
Когда мы будем на войне,
Когда мы будем на войне,
Навстречу пулям полечу
На вороном своём коне.
Но только смерть не для меня,
Да, видно, смерть не для меня,
И снова конь мой вороной
Меня выносит из огня.
Когда песня закончилась, Сергей ничего не сказал. Мы выпили, закусили и я затянул «Казачий Романс»
Не для меня придет весна,
Не для меня Дон разольется.
И сердце девичье забьется
С восторгом чувств – не для меня.
И сердце девичье забьется
С восторгом чувств – не для меня.
Не для меня текут ручьи
Бегут алмазными струями,
Там девка с черными бровями,
Она растет не для меня.
Там девка с черными бровями, Она растет не для меня.
Не для меня цветут сады,
В долине ландыш расцветает.
Там соловей весну встречает.
Он будет петь не для меня.
Там соловей весну встречает. Он будет петь не для меня.
- Вовк, а Вовк. Ты ведь из казаков? Только не ври.
- Не знаю. Детдомовский я. А эти песни мне нравятся.
- Не хочешь. Не говори. Давай еще по чуть - чуть и чего споем?
- А чего не выпить. Давай – поддержал, я. Выпили. Спели пару песен, что знает любой казак. А потом запели и у нас хорошо получилось:
Как на быстрый Терек, на высокий берег
Вывели казаки сорок тысяч лошадей,
И устлали Терек, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня.
А вторая пуля, эх, шальная пуля!
А вторая пуля, дура, ранила меня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
А жена узнает — немного погорюет,
Выйдет за другого, позабудет про меня.
Жалко только воли во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью зарастут.
Кости мои белые, сердце мое смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Конечно не Кубанский казачий хор, но тоже ничего. Особенно под выдающийся храп соседей, раздававшийся с верхних полок. Слаб человек. Стоит ему попасть в хорошую компанию и попеть хороших песен, как он теряет всякую осторожность. Вот и я так забыл всякую осторожность , разговорился и распелся. Мне честно говоря уже было наплевать. Надоело бояться и ожидать неприятностей. Что будет то и будет. А пока живем, хлеб и вино жуем. Не знаю, что для себя решил Сергей, но похоже посчитал меня своим. Мы вышли в тамбур.
Там несколько командиров обсуждали, прибывший на сборы личный состав из числа жителей присоединенных областей. Мне было интересно послушать, одно дело читать об этом, другое послушать людей реально руководившие ими. Отзывы честно говоря были далеко от хороших. Если отпустить весь мат и эмоциональный настрой, то все плохо. В большинстве своем запасники служили еще в Панской Польше. За редким исключением в боевого опыта не имеют. Стреляют из рук вон плохо. Настроены к командованию еще хуже. И если что случится, спиной к ним лучше не поворачиваться, убьют. Да весело…
Добавлено спустя 44 минуты 43 секунды:
Перекурив командиры ушли, а мы с Сергеем остались переваривать услышанное.
- Неужели все сказанное правда? – спросил я, Сергея.
- Так и есть, и это они еще смягчили. Я же срочку в Белоруссии проходил. Когда границу переносили, там и дослуживал. Всякого насмотрелся. Белорусы при панском режиме были забитыми, мало образованными. Сейчас все меняется. И школы и техникумы открылись. Колхозы и МТС создаются, а там и слесарей и механиков готовят. Пока сложно с ними. А вот с поляками еще хуже. Они никак не успокоятся. Сейчас потише стало. Банды повыбили. А раньше нашим в спину стреляли и вырезали одиночек. И через границу к немцам переходили, порой с боями. Хоть и тише стало, но все равно балуют. Стреляют по нашим. Тебя куда назначат не знаешь?
- Откуда. Предписание дали и вперед. А чего спрашиваешь?
- Да так. Ничего. Хороший ты парень, Вовка. Подумал неплохо было бы рядом служить. В гости к друг другу ходили бы. Ты как не против?
- Конечно нет.
- Ну и хорошо. Если будет возможность просись в Брест. Я там в 60-м железнодорожном полку служить буду. Так что милости просим в гости заходить. Ну а не получится, весточку дай. Я тебя разыщу. Наши роты по всей Западной Белоруссии стоят. Найдемся, посидим.
- Если получится, то обязательно увидимся.
- Ладно пошли спать, а то поезд в Минск рано утром приходит. Тебе выспаться надо и привести в порядок. С запахом в Управление кадров нельзя идти, они этого не любят. Загонят тебя служить куда Макар, телят не гонит.
Вернувшись в купе, разделись и быстро уснули.
http://samlib.ru/s/sizow_w_n/