#265 Road Warrior » 10.08.2018, 17:17
6 (18) ноября 1854 года. Варна, полевой госпиталь.
Штабс-капитан Домбровский Николай Максимович, пациент.
Я очнулся оттого, что рядом со мной кто-то горько плакал. Голова раскалывалась, сильно болела нога. Каким-то образом открыв глаза, я увидел... Мейбел. С трудом улыбнувшись, я спросил:
– Мейбел... милая... откуда ты… где я?
– В полевом госпитале! А надо было бы тебя в сумасшедший дом отправить. Второй раз уже доставляют тебя в таком виде... Пройди одна из пуль на полдюйма в сторону – и что бы я делала? Хоронила тебя? И как мне было бы дальше жить?
Какая-то смутно знакомая врачиха заглянула в палату:
– Мейбел, ты что? Ему покой нужен.
Та чуть сникла и, посмотрев на меня достаточно грозно, продефилировала из палаты.
А докторша подошла ко мне и с улыбкой сказала:
– Ничего страшного с тобой не произошло. Нога заживет, а на голове шрам останется – да и то его под волосами не видно будет. К тому же шрамы украшают мужчину.
– Доктор, я не помню ничего.
– Просто ты был под наркозом, оттого и не помнишь. Скоро, как Шварценеггер, вспомнишь все. Меня-то хоть знаешь?
– Вспомнил! Саша Иванова! А вот где я, и как сюда попал?
– Ты находишься в госпитале в Варне. Тебя и некоторых других эвакуировали на «тиграх» из Алфатара. Вовремя эвакуировали. Если бы не успели, то ты бы оказался не здесь, а в могиле.
– А мы победили?
– Вы там еще кое-как рыпались, и если бы не прибывшее вовремя подкрепление, то турки могли и дожать вас. А так их побили – и тех, кто пришел из Хаджиоглу Пазарджика, и тех, кто шел с юга. А тебя нашли в роще без сознания.
– А Мейбел...
– Ты бы видел, как она убивалась, когда тебя увидела... Прямо как Ярославна на городской стене. Ладно, не бери в голову, все пройдет. А теперь давай я тебя осмотрю.
Скинув одеяло и простынь, и задрав ночную рубашку, коя, как оказалось, была единственным, что было на меня надето - мне стало как-то неловко, что другая женщина видит то, что, по идее принадлежит Мейбел, и мне пришлось себя уговаривать, что она врач - она сняла повязку, осмотрела аккуратную двойную рану - вход и выход - помазала меня чем-то, от чего та заболела еще пуще, вновь перевязала меня, и осмотрела мою голову, точно так же помазав ее и наклеив пластырь.
- Ну что ж, больной, выглядишь ты хорошо. Тебе это... в туалет... не надо?
- Да нет вроде, - ответил я.
- Ну, если что, утка у тебя под кроватью. Дашь знать. Я пошла дальше, а Мейбел сейчас к тебе вернется. Или если что, кричи - придет ближайшая сестра.
И Саша вышла. А я, несмотря на отчаянную головную боль, попытался припомнить, что же тогда произошло…
Вот движутся по дороге турки – все ближе, ближе. Впереди идет конница, за ней – какие-то повозки, далее - одна за другой, четыре пушки небольшого калибра, за ними – еще конница. Турок так много, что из моего окопчика – полметра в ширину и в глубину, два метра в длину – не видно конца колонны. Ну что ж, бояться будем потом. Если оно будет, это "потом".
Вот я выцеливаю едущего впереди колонны турка в шитом золотом мундире, с эполетами на плечах. Тот падает, как куль. Пока до турок дошло, что происходит, стреляю по второму, тоже с эполетами, хоть и не в столь красивом мундире. Этот упал с лошади, надсадно вопя. Эх, похоже, его я только ранил...
Тут в бой вступают пулеметы, слышатся залпы штуцеров. Но уже через несколько секунд турки спешиваются, кто-то пытается увести коней, что не так-то и просто, если учесть, что по сторонам распаханные поля. Еще минута – и они залегают, кто на дороге, кто прямо в поле. Турки пытаются развернуть артиллерию...
Ну что ж, попробуем. Выстрел – и человек, отдававший команды у первого орудия, падает как подкошенный. Расчеты других орудий расстреливают очередями пулеметы. Порядок, турки даже не успели зарядить ни единое орудие. Кто-то спешно копает землю у дороги, затаскивает пушки в импровизированные капониры – но огонь с нашей стороны останавливает их. С их стороны тоже раздаются выстрелы – пока одни заряжают, стоя на коленях, другие лежа стреляют, причем, увы, достаточно метко. Но все равно ситуация напоминает пат в шахматах – вперед продвинуться они не могут – пулеметы не дают им голову поднять, но и у нас шансов особых нет. Вскоре на их позиции начинают падать мины; начинает работать и второй миномет на хаджиоглуйской (ну и названьице!) дороге, вместе с еще двумя пулеметами - оттуда как раз слышна ожесточенная перестрелка.
Посмотрим, как болгары в деле, думаю я, не все же им безоружным глотки резать. И тут я вспоминаю – вроде снайперу нужно позицию менять, во всяком случае, так в инструкциях написано. Перекатываюсь из первого своего окопчика в сторону второго, уже почти докатился, и...
По ноге словно кто-то ударил палкой. Ныряю в окопчик, смотрю – нога в крови. Открываю аптечку, достаю жгут, перетягиваю ногу чуть выше раны, затем срезаю штанину. Похоже, что кость не задета... Мажу ранку какой-то гадостью, перебинтовываю, глотаю таблетку, запиваю водой из фляги, и опять приникаю к прицелу. Что-что, а стрелять я пока могу.
И тут происходит непоправимое. Греческие ополченцы несутся толпой на турок с саблями в руках. Турки их расстреливают – условия близки для них к полигонным – но, что еще хуже, греки полностью перекрыли нам сектор обстрела. Вскоре от греков остаются рожки да ножки, а по моей рощице прямой наводкой бьет турецкое орудие. И это последнее, что я помню...
В коридоре послышались шаги - это не Мейбел, это явно мужчина, подумал я. И тут вдруг входит Андрей Ильин, с рукой на перевязи, бодрый и довольный жизнью.
– Ник! Ну как ты?
– Нормально, Андрюха. А ты?
- Ничего страшного. Вот только кость задело. Больно, но я терплю. А у тебя, как я слышал, тоже все более или менее в ажуре. Пуля прошла сквозь мясо, осколком приложило по голове, но черепушка у тебя оказалась на удивление крепкой. Невеста твоя рассказала мне… И откуда у женщин столько слез берется?
– А чем кончилось... это... в Алфатаре?
– Задавили бы турки нас. Греков практически всех поубивало, от болгар осталось человек двадцать, наверное – и их донцы спасли. Они тоже потеряли где-то половину, к счастью, в основном ранеными... «Легионеры» сумели обойти турок – по мокрой пашне, представляешь! – и ударили им во фланг, потеряв где-то треть. Потери моей роты – тридцать три человека, из них семь «наших», остальные охотники. Практически все остальные ранены, хотя большинство легко.
А потом подошел драгунский полк, пара БМП и «тигры» – турки из Хаджиоглу сразу сдались, оказавшись в окружении, а турки из Гази сначала попытались отступить, да потом все одно побросали оружие. Захватили мы порядка семисот пленных. Может, и посопротивлялись бы они подольше, да только ты первым же выстрелом их командира убил, Мехмеда Али-Пашу, а вторым – его заместителя. А остальные как-то не смогли наладить оборону.
– Второго я только ранил...
– Он все равно умер от потери крови, так что можешь сделать еще одну зарубку себе на прикладе. Сколько у тебя их получается за этот бой, пять? шесть?
– Если с этим, то семь.
– А какого хрена ты полез из одного окопа в другой?
– Позицию надо было менять. Так в инструкции было написано.
– Позицию?.. Не заметил бы тебя никто, если б не это. Ну да ладно, отдыхай. Готовь дырочку на мундире для ордена.
– А когда меня выпишут?
– Боюсь, что на этой войне тебе пострелять уже не придется. Мне, впрочем, тоже. Займись пока статейками, у тебя они хорошо получаются. Впрочем, стреляешь ты еще лучше, и, надеюсь, у тебя будет еще возможность этим заняться. Ну ладно, давай, лечись дальше. Я твоей Мейбел обещал с тобой беседовать не более пяти минут.
Тут в палату влетела моя ненаглядная, посмотрела на Андрея взглядом Медузы Горгоны, от которого он словно растворился в воздухе. Мейбел бросилась ко мне, стала горячо целовать, а потом по-бабьи запричитала:
– Глупый... я больше всего боюсь тебя потерять... не обижайся на меня...
Я с трудом обнял ее одной рукой, и подумал, что жизнь хороша, и жить хорошо... Даже когда ты в больнице, и все у тебя болит...
Последний раз редактировалось
Road Warrior 10.08.2018, 17:52, всего редактировалось 2 раза.