Черная тень Рандери

[kvv32]

Глава 7
Первое, что Байтам услышал, придя в себя, были глухие равномерные удары. Он попытался вспомнить, когда он уже слышал нечто подобное, но затуманенному сознанию никак не удавалось привести в порядок постоянно путавшиеся мысли. Неожиданно для самого себя егерь вспомнил, что помимо ушей у него есть и глаза. Ему удалось приподнять правое веко, но увиденное мало что добавило к пониманию ситуации: Байтама окружал полумрак, с которым безуспешно боролся слабый источник света, находившийся где-то сбоку. Он попытался повернуть голову, но это движение лишило егеря последних сил, и он снова погрузился в беспамятство.
Через какое-то время Байтам вновь очнулся, чувствуя, что рядом с ним кто-то находится. На этот раз ему удалось открыть оба глаза, и увиденное стоило затраченных усилий: рядом с ним стоял один из учеников магистра Бамдиго, внимательно всматривавшийся в его лицо. Увидев, что егерь открыл глаза, маг что-то громко сказал, и через мгновение рядом с ним появился улыбающийся капитан Дусмили. Вглядываясь в своего командира, байтам постепенно понял, что с ним что-то не так. Вспоминать было нелегко, но довольно быстро ему удалось сообразить, что левая рука капитана заканчивалась где-то посередине между локтем и отсутствующей ладонью. Поражённый этим, егерь попытался что-то сказать, но из его горла вырвалось лишь несколько хриплых и бессвязных звуков. Догадавшись, что стоявшие рядом люди вряд ли поймут его, Байтам начал старательно выговаривать каждое слово, но целитель положил ему на лоб руку, и сознание вновь покинуло измученное тело.
Начав вновь приходить в себя, Байтам опять услышал глухие удары, и на этот раз он сразу же понял, что это накатывающиеся на борт морские волны. Первая догадка словно открыла какой-то шлюз в мозгу егеря, и мысли вновь стали заполнять его голову. Всё мгновенно встало на свои места: плавание к берегам Саинсо жестокая схватка вокруг замка и трюм возвращающейся в Тивар шхуны. Однако вместе с ясностью мыслей вернулась и боль. Болела голова, спина и обе ноги, при этом Байтаму казалось, что левая лежит не на досках, а в пламени костра. Когда он попытался как-то передвинуть её, волна острой боли стремительно пронеслась по всему телу, исторгнув из груди мучительный стон. Появившийся откуда-то сзади целитель быстрыми движениями рук снял боль и дал выпить какого-то сладковатого эликсира. Положив руку на голову егеря, он уже готов был погрузить его в сон, но Байтам упросил мага позвать капитана.
Спустившийся в трюм Дусмили хорошо понимал, что от него хочет израненный тружери. Усевшись на сундук, командир в двух словах рассказал егерю об итогах атаки на замок барона Бевида фос Нукатола. В ожесточённом бою защиту всё-таки удалось сломить, хотя это стоило немалых потерь. Бидашита нашли в одной из башен, при этом насмерть перепуганный парнишка бросался на своих освободителей с кинжалом, и его пришлось усыпить. Атака непонятно откуда взявшихся солдат и неизвестных бойцов создала новые большие проблемы , поэтому на стол пришлось выложить все козыри, что также обошлось весьма недёшево. Когда это нападение было отбито, майор фос Анбанва приказал найти и переправить на шхуну всех тружери – живых, раненых и убитых. К этому времени новый отряд солдат герцога уже подходил к замку, поэтому собирать тела всех погибших было уже некогда и некому. Погибла почти половина команда Глосовара, несколько боевых магов и диентисов, были убиты Циуной, Дутобо, Майтакас и Онбонти, ранены Енхоболн и Айгиан, лишился руки Дусмили, а самого Байтама едва успели затащить на борт отплывающего корабля, и только там поняли, что он ещё жив.
Через три дня шхуна пришла в Ансис, и всех тружери, включая погибших, под покровом ночи перевезли в старый замок на окраине города. Несколько дней их осматривали маги Викрамара во главе с магистром Шосфаем, которые забрали с собой тела Майтакаса и Онбонти. Через пару пятидневок в свои комнаты в здании тайной стражи вернулись Енхоболн, Айгиан и Дусмили, которого рит Корвенци назначил офицером по особым поручениям. Дольше всех в старом замке задержался Байтам: прошёл почти месяц, прежде чем целители разрешили ему садиться, и ещё столько же, прежде чем бывший тружери наконец-то смог встать. К этому времени он уже знал, что его собранная по частым левая нога стала на пару пальцев короче, но, как сказал ему мастер-сержант Фуслат, это было всё равно лучше, чем деревянная нога. Он же нашёл сапожника, который сделал пару сапог, левый из которых имел намного более толстую подошву. Байтам быстро приспособился к новой обуви, и когда через неделю в замок приехал Дусмили, егерь уже мог обходиться без палки.
Капитан предложил ему продолжить службу в тайной страже, но егерь, имевший достаточное количество времени для размышлений о своём будущем, предпочёл уйти в отставку. У него был готов ответ и на вопрос Дусмили о том, чем он собирается заниматься.
- Господин капитан, когда-то я был уверен, что после галеры и потери семьи для меня моря больше нет. Но потом мы возвращались в Ансис, я слушал шум волн и начал сомневаться в своём решении. А уже здесь, в замке, я понял, что хочу снова стать рыбаком. Только вот на западное побережье я не вернусь. Хвала Альфиру, у нас есть восточный берег, там тоже можно ловить рыбу. У меня есть накопления, куплю баркас найму пару человек и буду просто жить.
- Байтам, решение по каждому тружери принимает сам рит Корвенци. Я доложу ему, но ты уверен, что не передумаешь?
- Нет, господин капитан, у меня было время подумать. Я вернусь на берег.
Как оказалось, участниками захвата замка интересовался не только начальник тайной стражи, но и сам герцог, очень довольный освобождением Бидашита. Узнав о решении Байтама, фос Контанден распорядился найти для него на побережье хороший дом. Покопавшись в своих архивах, чиновники нашли в списках конфискованного имущества небольшой каменный дом, построенный ушлым купцом на доходы от торговли наркотиками. Дом на берегу моря предназначался для любовных утех, но вкусить все радости жизни его хозяин не успел – вмешались тайная стража и верёвка палача. Местный граф был не прочь наложить на этот дом свою лапу, поэтому появившихся в его владениях гостей из столицы он встретил без особой радости. Однако расшитый золотом мундир и усыпанный рубинами эфес парадного меча Дусмили, а также именная грамота герцога убедили графа, что этот прихрамывающий отставной сержант с суровым лицом ему явно не по зубам.
Обустроившись в своём новом жилище, Байтам начал знакомиться со своими соседями – жителями рыбацкого посёлка, находящегося в трёх сотнях шагов. Проведя несколько вечеров в местном трактире, он не только познакомился почти со всеми местными рыбаками, но и обзавёлся хорошим баркасом, проданным ему вдовой погибшего год назад моряка. Наняв двух молодых парней, он вышел в море. Дул свежий ветер, немного штормило, заброшенные сети почти не приносили улова, но Байтам вновь почувствовал себя счастливым.
Через несколько месяцев бывший тружери встретил в трактире нескольких солдат, время от времени объезжавших побережье. От них он узнал, что недавно во время очередной поездки в предгорья Касатлено какой-то лучник застрелил старшего сына герцога Дивиска. Прослужив больше года в охране наследника престола, он был поражён услышанным, но вспомнив рассказы о стрелках наронги и то, чему маги Викрамара научили Онбонти, Байтам только покачал головой – похоже, что ни титул, ни лучшие защитные амулеты не могли уберечь от мастерства профессиональных убийц и их не менее изощрённой магии.
Глава 8
Во время празднования Дня осенних даров Отелетера Байтам познакомился с младшей дочерью старосты – черноволосой Метиной, пригляшувшейся ему весёлым нравом и врождённой грацией, которая сквозила в каждом её движении. Сначала девушке просто льстило внимание бывалого воина, но познакомившись с ним поближе, Матина поняла, что душа Байтама, оттаявшая на берегу Батакского моря, способна на нежность и большую любовь. По меркам рыбацкого посёлка статный отставной сержант, которому сам герцог пожаловал каменный дом, был на редкость завидным женихом, поэтому староста не стал раздумывать, когда тружери пришёл просить руки его дочери.
С этого момента Байтам постарался выбросить из головы всё, что не относилось к его жене, детям, рыбной ловле и жизни посёлка. Он знал о смерти Сатпая и старого герцога, нападении на Ферир и коронации Локлира, но всё это воспринималось им как нечто далёкое, не имеющее отношения к его размеренной и счастливой жизни. Единственный раз война приблизилась к пору его дома, когда прорвавшиеся отряды коренжарцев занялись грабежами и погромами на восточном побережье полуострова. Они не дошли до посёлка Байтама каких-нибудь пять-шесть центуд, остановленные солдатами хана Дофатамбы, высадившимися на юге Литука по просьбе герцога.
О прошлом Байтама, наполненном страданиями и сражениями, теперь напоминало только висевшее на стене снаряжение тружери (ещё один подарок Свербора фос Кондантена), да металлический футляр с чёрным флаконом, спрятанный в тайнике возле изголовья кровати. Спустя годы всё это казалось не более чем отзвуками безвозвратно ушедшего времени, но в ту ночь он с горечью понял, что так ему только казалось.
В последнее время ночное небо всегда действовало на Байтама умиротворяющее, но стоило ему опустить глаза и всмотреться в морскую даль, сразу же стало понятно, в чём причина беспокойства, лишившего его сна. В голубом свете Кисейту хорошо были видны несколько больших плотов, направлявшихся к пологому берегу. Байтам знал, что на таких плотах непшитские рыбаки плавали в спокойных водах залива Фамода, однако южнее они встречались очень редко, и целью их ночного появления здесь была явно не рыба. Среди тёмной массы стоявших на плотах людей поблёскивали клинки и наконечники копий, и каждый взмах десятков тяжёлых вёсел приближал эти орудия смерти ещё на десяток-другой шагов.
Приложив руки к вискам, Байтам крепко зажмурился, словно надеясь, что когда он откроет глаза, наваждение исчезнет, и эти проклятые плоты уйдут из его жизни. К сожалению, ему было хорошо известно, что враги просто так не исчезают, и когда через несколько мгновений его взгляд вновь устремился в сторону моря, на веранде стоял уже другой человек. Исчез добродушный рыбак, уступив место опытному воину и хорошо обученному убийце, не сомневающемуся в том, что и как следует делать. Вернувшись в дом, Байтам разбудил жену и в двух словах объяснил, что ей следует немедленно одеться и вместе с детьми бежать в сторону сосновой рощи, до которой было около двух кованов. Испуганная Метина начала было что-то спрашивать, но заглянув в его застывшие глаза, мгновенно поняла всю неуместность и бессмысленность любых вопросов. Она кое-что знала о прошлой жизни Байтама, и женское чутьё подсказало ей, что это окаменевшее лицо принадлежит не её любимому мужу, а прошедшему огонь и кровь сержанту особой команды, с которым в базарные дни первыми раскланивались высокомерные слуги графа.
Когда детей разбудили, старшие мальчики начали капризничать, но несколько взглядов отца заставили их умолкнуть. Всё прощание свелось к нескольким быстрым поцелуям, однако руки Байтама дрогнули, когда он передавал Метине свою трёхлетнюю дочь. Открыв заднюю дверь, сержант вывел жену и детей на ведущую к роще тропинку и несколько мгновений молча смотрел им вслед. Глубоко вздохнув, Байтам вернулся в дом и запер за собой дверь.
Оставшись один, тружери начал готовиться к своему последнему бою. Надев кирасу и пошитые восемь лет назад сапоги, он разложил на столе оружие, отодвинул от стены кровать и открыл тайник. Долгие года бездействия ничуть не ослабили силу защитного амулета, ведь два его белых скалмата, напоенные всепроникающей энергией Ванат, по-прежнему светились в полумраке комнаты. Осторожно открыв футляр, Байтам достал из него чёрный флакон с нартодисом, а сам футляр расчётливо положил на видное место, надеясь, что его магическая защита убьёт ещё кого-нибудь из врагов.
Вновь выйдя на веранду, тружери увидел, что три плота плывут прямо к его дому, а остальные направляются к посёлку. Боевой опыт подсказал ему, что нападающие считают одинокий каменный дом жилищем какого-то местного купца или чиновника, который может представлять интерес как заложник для получения выкупа. Задачей остальных будет обычный грабёж, захват рабов и уничтожение всех сопротивляющихся. Байтам не сомневался, что к нему приближается не какая-то отдельная банда, а часть начавшей вторжение в Тивар вражеской армии. Для тружери всё было предельно ясно: каждый убитый на пороге его дома враг не только повышает шансы на спасение его семьи, но и уже не сможет участвовать в будущих сражениях. Поэтому чем больше их умрёт, тем будет лучше.
С ближайшего плота в воду начали спрыгивать солдаты, и Байтам заметил, что многие из были заметно выше обычных людей. Объяснение этому могло быть только одно – на плотах вместе с непшитцами находились анеры. Это были удивительно, ведь они в первую очередь были охотниками, и самое большее, на что анеры решались в море, это ходить с сетями вдоль берега по пояс в воде. Должно было произойти что-то особенное, чтобы эти суровые обитатели лесов в горах Ретигула стали на плоты и поплыли куда-то воевать. С точки зрения начинающейся войны это было плохой новостью, ведь могучие и неутомимые анеры были серьёзным противником. Покачав головой, Байтам вспомнил рассказ одноглазого Фуслата, которому во время операций тайной стражи доводилось встречаться с негостеприимными лесными великанами. Мастер-сержант тогда сказал, что они, конечно, опасные парни, но клинок в умелой руке всегда может остановить любого из них.
Выбросив из головы всё лишнее, Байтам взял в руку флакон из чёрного стекла и одним глотком осушил его. Ожидая, пока по его телу прокатится горячая волна, тружери надел стальной шлем, сунул за пояс свои топоры и сжал в левой руке три метательных ножа. Четвёртое тяжёлое лезвие он держал в правой руке, решив начать схватку именно с этого оружия. Когда мельтешение цветных пятен в глазах исчезло, а мышцы ощутили прилив кипящей энергии, Байтам пинком открыл дверь и шагнул на веранду. Первый анер с алебардой в руках был уже в десятке шагов от дома, когда метательный нож с хрустом вонзился в его широкую грудь. Поверженный противник ещё падал на прибрежный песок, когда в руке Байтама оказался новый клинок, и летнюю ночь разорвал крик «Гояр!» - свирепый рык вышедшего на последний бой егеря.

[kvv32]

Часть 3
Кровь и магия
Глава 1
Горная гряда Касатлено было естественной границей между Тиваром и Тангесоком, но считать её очень уж серьёзным препятствием было бы большим преувеличением. Местные жители знали немало троп, по которым могли пройти не только люди, но и гружёные мулы. Почти в двух десятках мест через горы можно было провести небольшой конный отряд, если, конечно, ни всадники, ни их лошади не боялись отвесных скал и обрывов. Именно эти пути использовали коренжарские банды, регулярно проникавшие на территорию Тивара для грабежа и демонстрации собственной удали, которую они понимали как состязание в жестокости (власти Тангесока предпочитали не замечать, что коренжарцы частенько не различали, с какой стороны Касатлено они находятся). Пограничная стража годами сражалась с этими головорезами, но перекрыть все лазейки была просто не в состоянии.
Однако среди ведущих в Тангесок путей имелось четыре дороги, по которым при желании можно было проехать даже в карете. Несколько десятилетий назад в верхней точке трёх из них были построены прочные каменные башни с гарнизоном в пятнадцать-двадцать человек. Илугинскому перевалу, через который мог спокойно промаршировать целый полк солдат, уделялось особое внимание, поэтому власти Тивара воздвигли там пусть и небольшую, но настоящую крепость, за стенами которой постоянно находилось до полусотни стражников.
Именно эта крепость и была целью Актамата, отряд которого должен был открыть дорогу армии Тангесока, уже подходившей в горной гряде. В соответствии с планом вторжения в район Илугинского перевала уже просочилась пара сотен коренжарцев, заблокировавших крепость со стороны Тивара. Свою задачу они выполнили, но Актамат не сомневался, что эти горячие и самоуверенные воины не смогут удержаться от штурма крепостных стен. Когда дорога обогнула уступ скалы, танкис убедился в правильности своего предположения - на земле уже лежало десятка три трупов в ярких одеждах.
Озлобленные неудачей, коренжарцы насторожённо встретили Актамата и его людей. Их командир Брашитар, очень гордившийся родством с королём Ранджи, поубавил свою спесь только после того как внимательно осмотрел золотую бляху с чёрным крылатым драконом, требующую беспрекословного подчинения её обладателю. Приказав отвести коренжарцев подальше от стен крепости, Актамат выбрал ровную площадку размером примерно пять на пять шагов и вместе с помощниками и слугами начал подготовку к активации исачи - летающих насекомоподобных харварлов.
В отличие от более крупных монстров, личинки которых заранее помещались в тела людей или животных, а сами харварлы были готовы нападать почти сразу после активации, исачи сначала надо было выкормить и вырастить. Расчистив площадку от камней, слуги посыпали её песком и привели двух старых лошадей. Подозвав к себе командира уритофорских наёмников, охранявших отряд на протяжении всего пути от лесного лагеря в Турдуше, Актамат предложил его бойцам размяться с алебардами в руках. Ухмыльнувшись, светловолосый великан, правое ухо которого было когда-то срублено вместе с частью волос, дал команду своим людям, и обе лошади в мгновение ока рухнули на залитый кровью песок. Нанеся ещё несколько ударов, наёмники разрубили животных на части и с довольным видом отошли в сторону, предоставив слугам Актамата завершить приготовление питательной массы для будущих исачи.
Пока слуги усердно махали топорами, помощники танкиса принесли два больших зелёных сундука. Следом за ними шёл ученик Актамата, бережно державший окованный железом сундучок, крышка которого была заперта на четыре навесных замка. Сняв с шеи служившую ключом матовую металлическую полоску, поверхность которой была покрыта угловатыми рунами, танкис освободил крышку сундучка. Запустив в него руку, он достал горсть красных зёрен, подошёл к песчаной площадке, заваленной кусками мяса и разрубленными костями, и бросил в эту кровавую кашу личинки исачи. Обойдя вокруг площадки, Актамат рассыпал ещё несколько горстей красных зёрен, закрыл сундучок и приказал командиру наёмников охранять кормовое поле от любопытных коренжарцев. Он знал, как будет идти развитие личинок, поэтому отослал слуг готовить обед. Спешить было некуда, ведь личинки только-только почувствовали вкус свежей крови, Афрай ещё успеет перейти на западную часть неба, прежде чем процесс активации крохотных харварлов станет хорошо заметен.
Защитники крепости были явно озадачен, когда обычно шумные и нетерпеливые коренжарцы прекратили свои атаки и отошли подальше от стен. Было хорошо видно, что многие из них постарались перейти на тангесокскую сторону перевала, скрытую выступающей скалой. Не зная, что происходит за изгибом горной дороги, егеря тем не менее решили как-то отреагировать. Услышав крики коренжарцев, Актамат с кружкой свежезаваренного фандрака в руке выбежал из-за скалы, успев увидеть, как со стороны крепости в небо взлетает файербол. Описав широкую дугу, ярко-красный шар ударил в каменный гребень, осыпав стоявших внизу бойцов мелкими осколками. Танкис не сомневался, что находящийся в крепости маг повторит атаку, поэтому лихорадочно соображал, не затронет ли перелетевший скалу файербол площадку с личинками исачи. Собственный опыт подсказывал ему, что изменить направление запущенного шара практически невозможно (если, конечно, в крепости случайно не окажется маг невероятной силы и могущества), поэтому взлетевший выше скалы файербол неизбежно врежется в дорогу минимум в сотне шагов от кормового поля. Придя к этому выводу, танкис успокоился, и пока новый файербол поднимался в небо, он продолжал пить свой фандрак, ловя удивлённые взгляды встревоженных коренжарцев, слуг и наёмников.
Лопнувший с громким треском огненный шар не принёс значимого ущерба, если не считать нескольких убитых и раненых коренжарцев. Это мало беспокоило Актамата, который хорошо знал, что в соответствии с планом большинство этих бойцов погибнут уже в ближайшие дни. Выполнив задачу по блокированию перевала и защищающей его крепости, они должны были стать свидетелями использования секретной магии Танкилоо. Между тем его учитель и магистр ордена Мантер не раз повторял, что сила танкисов не только в магии, но и в окружающей их тайне. И чем меньше люди будут знать о реальном могуществе Танкилоо, тем быстрее орден сможет достичь всех свои целей. Именно поэтому через два дня люди Брашитара будут брошены на штурм укреплений, возведённых тиварцами вокруг лагеря рудокопов и плавильных мастерских. Шпионы сообщили, что охраны там не так много, зато магических ловушек предостаточно. Воодушевлённые первой победой, коренжарцы пойдут в атаку напролом, и мало кто из них останется в живых. Стражники добьют уцелевших, а после полудня туда подойдёт пехотный полк под жёлто-бело-зелёным знаменем Тангесока, солдаты которого при помощи боевых магов сотрут тиварцев с лица земли.
После столь же бесполезного третьего файербола маг в крепости угомонился, и Актамат решил проведать личинок. Наклонившись, танкис с удовольствием отметил, что по залитому кровью песку ползает больше сотни червей, многие из которых были уже длиной с мизинец. Они с жадностью вгрызались в куски мяса, их морщинистые тёмно-розовые тела причудливо изгибались, время от времени сотрясаясь от судорожных конвульсий. Удовлетворённо хмыкнув, Актамат поднял голову и только сейчас заметил стоявшего рядом с ним командира наёмников, брезгливая гримаса которого явно выражала его отношение к копошащимся в крови тварям.
- Что, Кабгайту, противно смотреть? Так я могу подумать, что тебе не приходилось видеть рубленного мяса.
- Маг, ты хочешь меня оскорбить? Я видел сотни трупов людей и анеров, разрубленным и разорванных цепями.
- Кагбайту, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я просто хотел пошутить. Все знают, что ты великий воин, убивший многих врагов. А эти черви - просто магическое оружие.
- Я знаю кто ты, маг. И знаю, что такое магия. Но меч и топор честнее. Вы платите золотом, я вам служу. Но эти твари мне всё равно не нравятся.
- Ну, вот мы и договорились. Золото ведь этого стоит?
- Стоит. Но честь воина дороже. Так что выбирай слова, маг.
Актамат проводил взглядом отошедшего в сторону наёмника, с трудом сдерживая своё раздражение. Будь его воля, этот высокомерный северянин уже валялся бы в луже собственной крови. Однако Мантер высоко ценил уритофорских бойцов, закалённых в многочисленных сватках с чужими кланами и анерами с восточных склонов Рамшайских гор. Приказ не допускал никаких толкований, и танкис знал, что его самолюбие не имеет здесь никакого значения.
К вечеру будущие исачи съели почти всё мясо, значительно увеличившись в размерах. Движения их стали вялыми, и танкис понял, что первый этап активации близится к завершению. Пора было идти дальше, и Актамат отдал необходимые распоряжения. Рыжий слуга принёс большой деревянный лоток, установил его на краю кормового поля, морщась от едкого запаха испражнений личинок. Когда в лоток насыпали куски мелко нарубленного мяса, толстые черви зашевелились и начали ползти к нему. После того, как первые два десятка добрались до цели, помощники мага подняли лоток и высыпали его содержимое в зелёный сундук. Возвращаясь к кормовому полю, один из помощников покачнулся и едва устоял на ногах. Танкис приказал взяться за лоток двум другим помощникам, ещё раз удивившись смертоносности исачи, даже зловоние которых было способно довести людей до судорог.
Дождавшись, когда содержимое шестого лотка вывалят во второй сундук, ученик танкиса закрыл крышки и закрепил их с помощью металлических прутьев, продетых через многочисленные медные кольца.
- Так, Лихалус, с этими вонючими тварями на сегодня закончили. Пора готовить снадобье для себя и этих дикарей.
- Слушаюсь, инисен. Будем делать здесь или возле обоза?
- Хватит нюхать тухлятину. Идём к повозкам.
Открыв с помощью металлической полоски с рунами невзрачную серую шкатулку, Актамат передал ученику два больших флакона из тёмно-жёлтого стекла.
- Лихалус, это для коренжарцев. Делите на десять бутылей и несите к скале. Для нас я буду сам готовить.
Разлив маслянистую жидкость из красного флакона по двум серебряным флягам с водой, танкис опустил в одну из них кончик кинжала и слизнул повисшую на клинке каплю. На вкус снадобье было немного кисловатым и пахло какими-то цветами. Эти ощущения были знакомы Актамату, ведь во время подготовки к войне он дважды пробовал это снадобье, способное спасти от слепой ярости исачи. Одобрительно кивнув, он плеснул снадобья в маленький кубок, подозвал пожилого слугу и велел ему выпить. Привыкнув безоговорочно подчиняться членам ордена, тот опрокинул содержимое кубка в рот, поморщился и с поклоном вернул его танкису.
Дневное светило уже готовилось спрятаться за громоздящимися на западе горами, когда Актамат с четырьмя наёмниками и слугой, несущим серебряную флягу, вернулся к перевалу. Проследив, чтобы его ученик, все помощники и слуги выпили свою порцию снадобья, он отдал одну из фляг Кабгайту, объяснив ему, что без этого зелья его люди не переживут завтрашнее утро. Оставалось ещё одно дело, для которого танкису надо было встретиться с Брашитаром. Прикрывшись завесой невидимости, он пересёк перевал и спустился к стоянке коренжарского отряда. Появление мага явно не обрадовало родственника короля, а когда Актамат сообщил о цели своего визита, он заскрипел зубами от едва сдерживаемой злости.
- Маг, тебе надо понять, что я подчиняюсь не тебе, а твоей золотой бляхе, непонятно как оказавшейся у такого недоумка. Я ещё выясню это, когда встречусь с королём, и будь уверен, кому-то очень сильно не поздоровится. И запомни, что ты не можешь указывать мне, что моим людям есть и пить. Знак чёрного орла даёт тебе военную власть, но не более того. А теперь ступай, пока мой меч ещё в ножнах.
- Чтобы встретиться со своим королём, тебе ещё надо остаться в живых. Утром я выпущу своих крылатых демонов, и каждый, кто сегодня не выпьет этого магического снадобья, умрёт страшной и мучительной смертью. Не будь дураком, Брашитар. Когда твои люди будут гнить на этих камнях, тебе нечего будет сказать королю. Потому что ты будешь лежать рядом с ними. Не хватайся за меч, Брашитар, перед тобой боевой маг. Так что давай забудем наш небольшой спор. Тебе ещё надо проследить, чтобы все твои бойцы выпили по паре глотков. Присылай их к скале за перевалом, там мои люди с десятью бутылями.
- Хотел бы увидеть, маг, как тебя будет топтать вискут. Я не забуду тебя в своих молитвах Молкоту, не надейся.
- Значит, договорились. Снадобье для тебя я принёс сам, так что тебе идти никуда не надо. Оно даже на вкус неплохое, чем-то похоже на виноградную водку. Через какое-то время ты вспотеешь, появится особый запах. Через пару дней он исчезнет, зато демоны перестанут тебя чувствовать. Видят они плохо, поэтому летят на запах. И ещё. Завтра крепость будет полна вонючих трупов и моих демонов. Они долго не живут, но ядовиты и после смерти. Поэтому постарайся удержать своих солдат от грабежа, не то они там и останутся. Ну, теперь вроде бы всё. Счастливо, Брашитар, доброй ночи.
Проснувшись до рассвета, танкис сразу почувствовал терпкий запах, исходящий от его тела. Наскоро ополоснув лицо, он поспешил к зелёным сундукам, прислушиваясь к исходящему от них низкому гулу. Медлить было нельзя - активация уже завершилась, и жаждавшие новой крови крылатые харварлы яростно рвались на свободу. Подгоняемые руганью и тростью Актамата, помощники и слуги установили сундуки на лёгкие повозки и заняли предписанные им для атаки места. Повинуясь жесту танкиса, Лихалук тщательно обнюхал всех их и, убедившись в наличии должного запаха, кивнул Актамату (дело было не в жалости, просто любой убитый исачи человек затруднил бы действия остальных).
Глубоко вздохнув, Актамат отдал команду, и стоявшие слева и справа от повозок помощники активировали свои магические жезлы, создав защитное поле шириной в полтора десятка шагов. Прикрывшись зелёной завесой, слуги покатили повозки с сундуками вперёд. Едва они обогнули скалу, как из крепости вылетел ярко-красный файербол, ударивший в самый центр защиты. Такнис ожидал этого (при неясности ситуации всегда целятся в центр объекта), поэтому шёл между повозками с двумя магическими жезлами в руках, будучи готовым закрыть любую брешь в защите. После удара второго огненного шара зелёная завеса немного потускнела, и не желавший рисковать Актамат активировал свой второй жезл.
Когда до стен крепости оставалось не более трёх десятков шагов, защита вновь содрогнулась от удара файербола, за которым последовали сразу три синтагмы. Одна из них оказалась особенно мощной, к тому же она была направлена в левый край защитного поля. Сильнейший выброс магической энергии сбил с ног державшего жезл помощника, но метнувшийся влево танкис восстановил плотность завесы, край которой уже начал опасно изгибаться и светлеть. У Актамата не было желания проверять, сколь далеко будет простираться милость Молкота, поэтому он повернул голову направо и что было сил прокричал: "Выпускай!"
Услышав долгожданную команду, слуги тотчас упали на землю, а два толкавших повозки помощника, прежде чем последовать за ними, выдернули запорные прутья из зелёных сундуков. Заранее взведённые пружины распахнули крышки, и волна удушливой вони окатила прижавшихся к камням людей. Воздух наполнился шумом сотен трепещущих крыльев и пронзительным визгом вырвавшихся на волю монстров. Танкису очень хотелось стать как можно меньше и ниже, но он только упал на колени, продолжая держать жезл в поднятых руках. Его сердце бешено колотилось, но Актамат знал, что это необходимо, ведь полностью опавшее защитное поле сделает их всех уязвимыми, и один удачно пущенный файербол может не только размазать его команду по камням, но и сжечь большинство ещё не разлетевшихся харварлов. Он слишком долго добивался чести первым использовать на поле боя могучую магию Танкилоо, чтобы оказаться слабым в этот великий для всего Бонтоса день.
Гул множества крыльев стал стихать, что могло означать только одно - исачи уловили исходящий от лежащих на земле людей неприятный для них запах и обуреваемые жаждой свежей крови ринулись в сторону крепости. Проводив взглядом устремившихся вперёд харварлов, Актамат с облегчением выдохнул воздух, но тут прямо перед его лицом завис отставший от стаи крылатый монстр. Их разделяло не более локтя, и танкис с ужасом смотрел на его блестящие глаза-бусинки, мощные челюсти и покрытое жёлтой слизью дрожащее тело, больше всего похожее на гниющий отрубленный палец.
Прежде чем харварл улетел в сторону крепости, прошло всего несколько мгновений, но они показались Актамату нескончаемыми. Он впервые видел исачи столь близко, хотя уже дважды участвовал в испытаниях нового магического оружия и хорошо представлял себе, на что способны эти летучие твари. Когда со стороны крепости раздались крики ужаса, танкис знал, что там происходит. Одного укуса впившихся в лицо, шею или руки харварлов было достаточно, чтобы человек ощутил пронизывающую боль, с невероятной скоростью охватывающую всё тело. Люди корчились, кровь начинала сочиться из глаз и ушей, кожа покрывалась пятнами, и единственное, что оставалось несчастным - это молить о быстрой смерти, которая, правда, не заставляла себя ждать. Исачи можно было легко убить одним движением руки, но их дряблые тела были насыщены ядом, способным в мгновение ока превратить живую плоть в подобие жидкой грязи, стекающей с потемневших костей.
Очень скоро крики в крепости стихли, и Актамат приказал своим людям вставать и отходить к скале, сохраняя защитную завесу. Маг считал атаку исачи днём своей славы и не желал, чтобы его омрачила какая-нибудь случайность. Мантер и сам Рахтар постоянно повторяли, что умение предвидеть и предупреждать любые неожиданности не просто полезное качество, но и долг каждого танкиса - никто не имеет права ошибаться, участвуя в битве во имя интересов ордена. Именно поэтому зелёная завеса была свёрнута только после того как повозки достигли скалы, а остававшийся возле неё Лихалус с поклоном преподнёс магу бокал золотистого вина (случись что-либо непредвиденное, хорошо подготовленный ученик должен был заменить танкиса - и это правило не подлежало обсуждению).
Около полудня на перевале появились десятка три всадников. Судя по их жёлтым мундирам и зелёным перьям на шляпах, это были тангесокские конные егеря, явно исполнявшие роль передового отряда наступавшей армии. Возле обоза танкиса несколько всадников слезли с лошадей и направились к Актамату, сидевшему в раскладном кресле в окружении уритофорских наёмников. Маг неторопливо встал и протянул подошедшему офицеру замысловатый серебряный вензель короля Апсамы фос Нкаревшита, украшенный двумя кроваво-красными рубинами.
- Господин лейтенант, в вашем лице я приветствую армию королевства Тангесок, вступившую на территорию врага, которого ждёт неизбежная и справедливая расплата.
- Уважаемый господин, благодарю вас за слова настоящего друга и союзника. Будьте уверены, воины Тангесока ещё летом пройдут по улицам Ансиса с развёрнутыми знамёнами. Позвольте представиться - лейтенант первого конно-егерского полка Келтмат рит Ситошег.
Два рубина на золотом вензеле соответствовали званию майора, поэтому вежливость лейтенанта была вполне понятной, однако Актамат с удовлетворением отметил, насколько офицер пусть и бедного, но цивилизованного государства отличается от коренжарских варваров.
- Господин рит Ситошег, враг ещё силён, поэтому я не могу ответить вам любезностью, назвав своё имя. Законы тайной войны суровы, но они прокладывают путь к нашей общей победе.
- О, я понимаю вашу заботу о сохранении тайны, но рискну предположить, что вы являетесь не просто союзником, но одним из боевых магов, о которых говорил наш полковник.
- Ваша проницательность восхищает меня, господин лейтенант. Однако я буду признателен, если ваша догадка не станет темой разговоров у костра.
- Да-да, конечно! Заверяю вас! Господин маг, с вашего позволения один вопрос: что за странный запах доносится со стороны крепости?
- Господин лейтенант, разве вы не слышали мудрого высказывания "трупы врагов всегда хорошо пахнут"? Это запах победы, господин рит Ситошег!
Эхо от конно-егерских подков едва успело затихнуть, как на перевале появился эскадрон улан с жёлто-зелёными вымпелами на десятках пик. Командовавший уланами усатый капитан был не столь любезен, однако королевский вензель с рубинами внушил ему должное почтение к безымянному магу, окружённому наёмниками разбойничьего вида. Повертев головой, капитан втянул носом воздух и со знанием дела поинтересовался у Актамата, чем он потравил этих тиварцев. Танкис пожал плечами, и явно не ожидавший ответа командир эскадрона взмахнул рукой, приводя в движение полторы сотни всадников.
Следующим на перевале появился никто иной, как сам Мантер с учениками, слугами и неизменными наёмникам. Кроме них, магистра сопровождали полковник, майор и два капитана тангесокской армии, один из которых командовал полусотней драгун гвардейского полка. Выслушав доклад, Мантер похлопал танкиса по плечу и поздравил его с первой победой. Актамату понравилось, что полковник и майор подошли только после того как магистр обернулся к ним. Подобная почтительность говорила о многом, и причастность к величию ордена вновь наполнила молодого мага чувством гордости и собственной значимости.

[kvv32]

Глава 2
Во время распада Накатамской империи герцог фос Сгорцат терпеливо ждал момента, когда очередной император ввяжется ещё в какую-нибудь войну, чтобы послать его куда подальше и объявить себя королём Ракверата. Готовясь к своему звёздному часу, герцог не скупился на обещания, зато когда пришло время действовать, он не щадил никого и ничего. Мятеж удался, и пока в Кундисе исходили бессильной злобой, фос Сгорцат заручился поддержкой церкви (не упустившей возможности лягнуть обидевший её Досам) и возложил на себя королевскую корону. Три графа Ракверата поддержали новоявленного государя, получив герцогские титулы и свои звёзды на белом флаге королевства. Судьба двух других, усомнившихся в его праве называться «вашим величеством», оказалась весьма печальной.
Ракверат всегда был зажиточным сельскохозяйственным краем, и семейство фос Сгорцатов сумело на редкость хорошо распорядиться своим королевством. Наследники предприимчивого герцога старались не враждовать с соседями, однако вымуштрованная и хорошо оплачиваемая армия Ракверата по праву считалась одной из самых сильных между Чаамайли и Велитаром. Не менее важными для королевства были традиционные связи с ближайшим окружением Верховного хранителя Даров Отелетера и Голоса Альфира, позволяющие решать многие сложные проблемы без крови и боевой магии. Обходилось всё это, разумеется, недёшево, но уже третье поколение рода фос Сгорцатов считали именно такой способ ведения дел наиболее выгодным.
Благодаря мирной жизни и покровительству церкви раквератские монастыри были особенно популярны среди паломников, приезжавших и приходивших сюда чуть ли не с половины правобережного Бонтоса. Одним из самых посещаемых был старинный монастырь Дармейль, находящийся на плоской вершине живописного холма Паруто. Построенный около тысячи лет назад, монастырь производил огромное впечатление на паломников не только своими величественными стенами и башнями, но и многочисленными легендами, связанными с его прошлым и настоящим. Все знали, что значительная часть Дармейля недоступна для паломников вне зависимости от их титула и количества денег, которые они были готовы заплатить за возможность заглянуть за внутреннюю стену, сложенную из невероятно прочных красноватых кирпичей. Большинство предположений сводилось к тому, что за этой стеной находилась лечебница для спятивших боевых магов, представляющих не только большую опасность, но и огромный интерес, ведь их утратившие ориентиры мозги были способны порождать невероятные магические формулы, открывающие новые горизонты использования энергии Ванат.
Подобные слухи вполне устраивали настоятеля монастыря Свилавира, который одновременно являлся главой тайного Ордена Теней, называемого также Серым Орденом или Орденом Вернувшихся. Один из его предшественников ещё несколько веков назад пришёл к выводу, что самые опасные секреты лучше всего прятать в людных местах, прикрыв их истинную сущность волнующими воображение россказнями. Спустя столетия правда смешалась с легендами, и теперь не то что в Каулоне, но и в Стабуре – резиденции Верховного Хранителя всего несколько человек знали, что в действительности находится за внутренней стеной Дармейля.
С незапамятных времён могущество и влияние церкви обеспечивали четыре ордена. Монахи Ордена Знающих лечили людей, боролись с засухой, пожарами и наводнениями, искали залежи руды, угля и сителы (вязкой горючей жидкости), помогали строить мосты и храмы, что принесло им заслуженную славу и уважение. Орден Защитников объединял монахов, владеющих боевой магией, которую они использовали не только для защиты интересов Верховного Хранителя, епископов и церкви в целом, но и для истребления разного рода хищных тварей: вискутов, бангелаши, болотных ящеров, зверей-людоедов и так далее. В последние столетия Защитникам всё чаще приходилось сражаться со злобными демонами – магическими существами, порождаемыми своеволием Молкота, с презрением отвергнувшего один из основных законов своего божественного отца, который гласил, что души умерших должны оставаться возле своих останков до возвращения Отелетера в мир Лаканика. Особой страницей в истории Ордена была участие Защитников в невиданных по ожесточённости и количеству жертв сражениях с последователями маги Танкилоо, стремившихся утвердить свою власть на Бонтосе. Пользуясь помощью Молкота, танкисы успели добиться многого, и прежде чем пепел последнего из них был развеян по ветру, десятки монахов из ордена Защитников сложили свои головы.
Помимо этих двух орденов, монахи которых носили тёмные рясы, существовало два тайных ордена, о существовании которых знали вроде бы все, но никто не мог с уверенностью сказать, что встречался с членами Белого или Серого орденов. Строго говоря Белый Орден, называемый также Орденом Видящих, мало соответствовал привычному понятию церковного ордена, ведь в него входили не только монахи, но и сотни, если не тысячи обычных на первый взгляд ремесленников, крестьян, рыбаков, торговцев и дворян. Они были глазами и ушами церкви, видевшими и слышавшими очень многое из того, что происходило во дворцах, замках, городах и посёлках. Никто не знал, как, кто и на основании чего выбирал этих людей, какой магический обряд делал их беспредельно верными своей клятве, кому они сообщали собранные ими сведения, кто отдавал им приказы. Они были везде, но скрывавшая их тайна вполне соответствовала ещё одному названию ордена – Орден Неизвестных.
Если Видящих большинство людей опасались (мало кто мог чувствовать себя полностью безгрешным перед лицом церкви), то к Серому Ордену отношение в основном было просто безразличным. В самом деле, как можно относиться к тому, о чём ты не имеешь никакого представления? Да, говорили многие, вроде бы такой тайный орден существовал, но что нам с того, ведь никто даже не знает, есть ли он сегодня? Ходили слухи, что маги этого ордена обладали огромным могуществом и даже способны были оживлять мёртвых, причём восставшие из небытия люди не уподоблялись зомби, а продолжали жить полноценной жизнью. Правда, этих самых Вернувшихся никто в глаза не видел, зато пьяные шутки на эту тему были весьма популярны во всех трактирах и притонах Бонтоса.
Подобная неопределённость вполне устраивала Свилавира, державшего в своих руках все нити управления Тенями. Двенадцать лет назад он стал настоятелем монастыря, восемь лет его приказам подчинялись мотни монахов и тайных послушников ордена, и он очень хорошо знал, насколько важно оставаться невидимым в этом опасном и непредсказуемом мире. Тем более -сейчас, когда вот уже несколько лет подряд Красное зеркало отмечает необычные колебания магического поля, охватывающего все уголки обитаемого мира. Любое магического действие, будь то активация светящегося шара, восстановление сломанных костей или запуск файербола, способного снести полквартала, вызывало колебания поля Ванат, которые способны были почувствовать не только самые опытные рунка, но и особые Зеркала, изготовленные из редчайшего Красного камня. Одно из таких зеркал вот уже несколько веков находилось в Дармейле.
В своё время Сенмериз – один из мудрейших Верховных Хранителей в истории церкви – распорядился тайно распилить найденный на юге полуострова Астельбажор Красный камень не на две, как было принято, а на три части. Около двух лет мастера–послушники Белого Ордена пилили невиданный ранее магический артефакт длиной более двух локтей, почти столько же времени ушло на полировку Зеркал. Тогда ещё не знали о способностях Красных зеркал отмечать колебания поля Ванат, и интерес церкви был совсем иным: две половинки Красного камня были неразрывно связаны между собой, и любое слово, произнесённое перед одним из Красных зеркал, мгновенно начинало звучать из другого.
Длительное время Каулон использовал Красные зеркала только как средство связи, позволявшее ему быстрее, чем кто-либо иной узнавать, что происходит в столицах соседних государств. Всё это, разумеется, хранилось в тайне, сохранение которой обеспечивалось в первую очередь тем, что доступ к Зеркалам имело ограниченное число нигартов - особо доверенных членов Белого ордена. Проблемы была в том, что имевшиеся в Старбуре относительно небольшие Зеркала не обеспечивали надёжной связи с отдалёнными городами, донося до нигартов только невнятное и едва слышное бормотание. Когда Сенмериз узнал о находке огромного Красного камня, он понял, что у него появилась возможность решить сразу две давно беспокоивших его проблемы. Во-первых, было необходимо обеспечить связь с людьми Белого Ордена в Турдуше – само по себе это северное лесное королевство было весьма спокойным местом, зато находившийся рядом буйный Коренжар и Уритофор с его готовыми на всё многочисленными наёмниками требовали постоянного присмотра. Во-вторых, толщина камня позволяла сделать из него три Зеркала, одно из которых Верховный Хранитель намеревался тайно передать Серому Ордену. Мудрый Сенмериз давно задумывался о том, что было бы неразумно принимать важные решения, полагаясь на информацию только из одного источника.
Именно тогда одно из Красных зеркал и появилось в Дармейле, веками служившим местом нахождения главы Ордена Теней (в монастырь привезли среднюю часть Красного камня, поэтому несколько веков в Каулоне и Турдуше были уверены, что у них находится ровно половина камня). Единственной сложностью в использовании этого Зеркала была его неразрывная связь с двумя другими, и чтобы не выдать секрета третьего Зеркала, нигарты в Дармейле могли только слушать чужие сообщения. При жизни Сенмериза эта проблема решалась с помощью связанных особой магической клятвой нигартов, которые не только намеренно сообщали Турдушу намного больше, чем требовалось знать местным членами Белого Ордена, но и всегда готовы были доложить лично Верховному Хранителю о срочном сообщении главы Серого Ордена.
Когда Сенмериз неожиданно умер (причина его смерти так и осталась неясной), тайна третьего Зеркала была похоронена вместе с ним. Оставались, конечно, несколько доверенных нигартов, но все они до конца были верны своей клятве. Полсотни лет новые поколения нигартов слушали свои Зеркала, мало обращая внимания на пробегавшие по Красной поверхности волны и вспыхивающие искры, пока хромой Напробат однажды не задумался об их происхождении. Через год-другой размышлений он связал их появление с магическими действиями, совершаемыми как в самом Каулоне, так и в находившейся на противоположном берегу академии Ванат Теники. Понаблюдав за своим самым большим в Стабуре Красным зеркалом ещё с десяток лет, Напробат начал понимать, что именно делают маги, а потаскав своё тяжёленное Зеркало из угла в угол, он с достаточной точностью мог определить, в каком именно государстве Бонтоса энергия магического поля преобразуется в то или иной физическое действие.
Через три года Напробат наконец-то решился доложить о своих наблюдениях Верховному Хранителю, который как раз ломал голову над тем, как обеспечить переход Посоха Альфира в руки своего бастарда. Епископы были не в восторге от этой затеи, ведь сынок сумел превзойти своего папашу в большинстве известных людям пороков. Непокорных епископов, а заодно и поддерживавших их правителей следовало как-то приструнить, поэтому Расутри очень заинтересовался возможностью контролировать действия служивших им магов. Напробату было поручено докладывать о наиболее значимых колебаниях поля Ванат, попутно излагая на бумаге все свои наблюдения и выводы. Дело оказалось непростым, и свою книгу он смог завершить только четыре года спустя. К тому времени, правда, Расутри уже потерял к этому делу интерес, лишившись своего бастарда, зарезанного отвергнутым любовником. После смерти Напробата книга попала в секретное хранилище библиотеки Стабура, и о ней вспомнили только после начала войны с танкисами, когда Красные зеркала наполнились изломанными линиями странных узоров.
Книга Напробата внесла свой вклад в разгром адептов Танкилоо, но спустя некоторое время о ней вновь стали забывать – Каулон поглотили привычные дрязги, борьба за Престол Отелетера и тяжбы с королями и герцогами. Пожалуй, единственными, кто всегда помнил об этой книге, были две тайных ордена. Жестокая война с общим врагом сблизила их, разрушив барьер секретности, воздвигнутый между ними церковью ещё во времена их снования. Когда-то в этом был смысл, ведь первые Хранители не без оснований считали. Что будет гораздо безопаснее, если две влиятельных тайных силы будут присматривать друг за другом. Несколько веков назад заведённый порядок остался неизменным: Орден Неизвестных всё видел и слышал, Стабур принимал решения, а Орден Теней выполнял их, при необходимости преступая во имя интересов церкви любые законы и границы.
Так было до тех пор, пока Хранители не стали слишком часто использовать клинки и магию Теней в своих личных интересах. В какой-то момент легендарный глава Серого Ордена Йасвент отказался убивать людей и пекотов, которые чем-то не угодили хозяину Стабура. Гнев Верховного правителя не знал предела, Защитникам и Видящим было приказано сурово покарать осмелившихся иметь своё мнение. Однако Орден Защитников почти ничего не знал о Тенях, а сражавшийся вместе с ними против танкисов Белый Орден только делал вид, что выполняет эти безумные распоряжения. Не желая искушать судьбу, Йасвент разорвал всякие связи с Каулоном и приказал своим Теням стать таковыми в полном смысле этого слова. Серый орден буквально растворился среди городов и просторов Бонтоса, начав долгосрочную операцию по проникновению внутрь отвергнувшей его церкви. Через пару десятилетий под контроль ордено перешло несколько монастырей, а кое-кто из его членов уже носил желтые плащи – знаки епископского сана.
Когда Свилавир возглавил Серый орден, таких епископов было уже около десятка, в том числе двое из них входили в Совет двадцати пяти, в котором обсуждали все наиболее значимые вопросы, свеянные с церковью и её мирскими интересами. Одним из них был Нкланаван – вальяжный обладатель одутловатого лица и нависавших на большими чёрными глазами кустистых бровей, являвшийся основным негласным представителем Теней в Каулоне. Именно через него глава Серого Ордена поддерживал связь с Гарбитаром – первым магистром Неизвестных, прикрывавшимся личиной чудаковатого хозяина солидного торгового дома, который находился в столице Небриса Тильодане. Белый Орден по-прежнему продолжал служить Старбуру и Каулону, поэтому Свилавир не считал полностью возможным доверять Видящим. Гарбитар и другие магистры относились к подобной осторожности с пониманием. Они сохранили в тайне свою догадку о наличии у Теней Красного зеркала, возникшую после того, как дотошный нигарт, которому довелось провести немало лет рядом с левой и правой частями большого Красного камня, понял, что между ними было ещё кое-что. Мало того, Видящие даже передачи Серому ордену сокращённую копию книги Напробата. Именно она, а точнее – содержание её последней главы вселило в суровое сердце Свилавира печаль и тревогу.

[kvv32]

Глава 3
Стоя на вершине восточной башни Дармейля, Свилавир смотрел на ведущую к монастырю дорогу, по которой шли и ехали десятки людей. Кое-кто из них были крестьянами и рудокопами из окрестных посёлков, доставлявшими в обитель съестные припасы и корзины с углём, но большинство составляли паломники, частью истинно верующие, а частью просто любопытные, у которых хватило времени, денег и желания отправиться в дальний путь. Многие из них уже стояли на холме, глазея на оплавленную каменную стену, покрытую каплями и ручьями заставшего гранита. Представляя себе силу, способную сотворить подобное с участком стены в полтора десятка шагов, люди ахали и качали головами, забывая подумать о том, что смогло остановить ужасающий поток магической энергии, извергнутой предводителем танкисов Маршеском.
Верховный адепт Танкилоо уже считал себя властителем Бонтоса, когда его направлявшаяся в Каулон армия встретилась возле озера Анга со сборным отрядом, во главе которого стояли магистр ордена Защитников Нарамсин и герцог Фатмил фос Подкогро. Маги и дворянская конница стёрли с лица земли авангард Маршеска, атака зомби была остановлена пикинерами, но подоспевший танкис за несколько мгновений обратил в пепел несколь сотен солдат, и только отчаянный выпад магов Нарамсина спас остальных от немедленной гибели. Дальнейшее сражение свелось к обмену магическими ударами между танкисами и Орденом Защитников, во время которого был убит младший брат Маршеска Ойшелк – посредственный маг, известный своей жестокостью и невиданными харварлами. Обугленный труп брата привёл Маршеска в неистовство, и вызванный им шквал накрыл магов и отряд герцога грязно-жёлтым ядовитым облаком. Многие тогда захлебнулись собственной кровью, и даже Нарамсину не удалось выбраться живым с берега озера, курящегося ядовитыми испарениями.
Оставшиеся в живых нашли спасение в Дармейле, находившемся примерно в двух центудах от Анги. Не успели они прийти в себя, как стены монастыря содрогнулись от взрывов огромных файерболов, направленных пылавшим жаждой мести Маршеском. Старинные стены выдержали первый удар, а затем на них вышли три молодых мага, воспринявшись силу небольшого зонтари, о нахождении которого в глубине подземелий Дармейля мало кто знал. Они понимали, что отступать им было некуда, поэтому предпочли сражаться до конца, окажись перед ними хоть сам Молкот. Установленная ими защитная завеса смогла отразить несколько ударов, и в следующий раз взбешённый Маршеск обрушил лавину магической энергии прямо на непокорных магов. Двое из них были убиты на месте, рухнув на каменные стены с обожжённой кожей и закипевшими мозгами. Третий, двадцатилетний ученик мага-целителя Аболус непонятно как устоял на ногах, хотя лишился лопнувшего глаза и сгоревших волос. Мощнейший поток энергии стёр рассудок монаха, одновременно подарив ему огромную власть над всем безграничным океаном Ванат. Шатающийся безумец, на котором ещё продолжала гореть ряса, вытянул перед собой руки, и мир содрогнулся от его ответного удара. Стоявший в сотне шагов от стены Маршеск не оставил после себя даже пепла, земля на десятки шагов вокруг него запеклась на глубину двух локтей. Несколько танкисов и окружавшие их наёмники были разорваны на куски мгновенно испарившейся собственной кровью, остальные бросились бежать, сбивая с одежды языки пламени.
Упавшего без чувств Аболуса унесли со стены, и целый месяц его слепой наставник выхаживал своего ученика, одновременно подавляя приступы безумия, грозившего разрушением Дармейля. Никто не знал, что с ним делать дальше, поэтому в Каулоне приказали отделить часть монастыря прочной стеной, над возведением которой трудились несколько членов ордена Знающих. Аболус прожил ещё почти пятьдесят лет, большую часть времени пребывая в состоянии полной отрешённости от мирских забот и будораживших душу страстей. Иногда его единственный глаз наполнялся каким-то светом, и тогда улыбающийся Аболус одним движением руки убирал с неба грозовые тучи, украшал мокрые от осеннего дождя кусты невиданной красоты цветами и одаривал бесплодных женщин прекрасными детьми. Ходили упорные слухи, что в тот памятный день молодой монах стал орудием в руках Альфира, чашу терпения которого переполнили злодеяния танкисов. Церковь долго хранила молчание, но через несколько десмятилетий питаемая легендами народная молва набрала такую силу, что Совет двадцати пяти официально включил Аболуса в число святых избранников Альфира.
Герцог фос Подкорго, лишившийся в сражении у озера правой руки, поклялся довести начатое дело до конца. Он сдержал данное перед престолом Отелетера обещание и ещё несколько лет преследовал танкисов и их сторонников с неистовым рвением и страстью. К этому времени Красные зеркала Старбура уже перестали отмечать следы использования магии Танкилоо, но только смерть заставила седого герцога покинуть седло. С тех пор все старшие сыновья в этом роду носили овеянное славой имя Фатмил.
Всё это Свилабар вспоминал, спускаясь по крутой узкой лестнице, спрятанной искусными мастерами внутри каменной кладки. Только что он наконец-то увидел двух всадников, возвращения которых с несвойственным ему душевным трепетом ожидал уже несколько дней. Воспоминания об истории монастыря, более тридцати лет назад ставшего ему домом, помогали ему хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей. Несколько лет назад нигарты Дармейля заметили, что в Зеркале стали всё чаще появляться какие-то изломанные линии, время от времени сплетающиеся в мерцающие клубки. Обратившись к книге Напробата, они увидели опасное сходство этих загадочных штрихов со следами магических действий танкисов. Свилавир усомнился в их умозаключениях, так как адептов Танкилоо давным-давно стёрли с лица Бонтоса, зато обе академии едва ли не каждый месяц создавали новые магические формулы, в существование которых иногда трудно было поверить. Не стоило забывать и о таинственном Викрамаре, о котором было мало что известно даже Белому ордену (Видящих в Тиваре были считанные единицы, да и тем постоянно казалось, что они находятся под неустанным присмотром).
За последние месяцы Свилавир несколько раз обсуждал эту проблему со своими ближайшими помощниками, но они так и не смогли прийти к единому мнению. Старший нигарт Айжинт и второй магистр Исвель были уверены, что Зеркало прямо указывает на возрождение магии танкисов, возглавлявший разведку Ордена Врайтмут ссылался на то, что этот вопрос не обсуждался в Совете двадцати пяти, однако его слова не убеждали хранителя архивов Диндаби: «Этих жёлтых свиней не интересует ничего кроме денег и власти, вот они вёс время и делят место дряхлого Фусулара». Нисколько не сомневаясь в нежелании епископов и Верховного Хранителя обращать внимания на проблемы Бонтоса (с трудом передвигающегося Фусулара вообще не интересовало ничего кроме драгоценных камней), Свилавир всё-таки надеялся, что хотя бы инстинкт самосохранения заставит их задуматься о мерцании Красных зеркал.
Ему очень не хотелось обращаться с этим вопросом к Нкоанавану, ведь получить однозначный ответ тот мог только от первого магистра Белого ордена Гарбитура, а это означало признание того, что у Теней было своё Зеркало. Айжинт и Исвель десятки раз напоминали ему о книге Напробата, которая появилась в Дармейле только после того как Видящие догадались о существовании третьего Зеркала. Свилавир соглашался с ними, но ставшая второй натурой привычка притворяться и осторожничать удерживала его от принятия решения.
Последней каплей стало появление в Дармейле посланца из небольшого монастыря Сорайла, находившегося в королевстве Уритофор. Эта удалённая обитель занимала особое место в Сером ордене, и далеко не все Тени знали о том, чем, собственно, занимается её настоятель Бельджур. Хмурый немолодой монах почти не говорил о самом монастыре, зато рассказал много нового и тревожного о соседнем Турдуше. Между двумя северными королевствами шла достаточно бойкая по местным меркам торговля, которая позволяла быстро узнавать новости, заодно обеспечивая хорошее прикрытие шпионам Бельджура.
Несколько лет назад в столице Турдуша Шилите появились какие-то люди с юга, которые были приняты королём Холаником фос Дага. Выложив пару тысяч золотых и изрядное количество драгоценных камней, они получили в своё полное распоряжение большой и безлюдный участок земли возле Велитара. Построив причал, пару складов и полтора десятка бревенчатых домов, новоявленные землевладельцы завезли туда несколько сотен работников, которые расчистили огромную поляну в глубине леса, сплавив вниз по реке множество плотов. Следующей весной туда прибыли не только строители, но и изрядное количество наёмников, перекрывших все подходы к причалу, поляне и соединяющей их дороге. К осени там появился настоящий посёлок, который окружали поля, фермы и защитные сети, протянувшиеся на десять центуд.
Ходило много разных слухов, и скоро этот посёлок, получивший неизвестно откуда взявшееся название Нераш («нора» на турдушском наречии) стал словно магнит притягивать отчаянных удальцов и бесшабашных придурков. Они уходили в окружающий Нераш лес по одному, в компании таких же любителей приключений, но результат был всегда один и тот же – их больше не видел никто и никогда. Через пару лет в небытие канул не в меру любознательный сынок местного графа, после чего взбешённый отец обратился к королю, потребовав дать его солдатам полномочия королевских стражников. Вскоре после этого в Шилите появился один из иностранцев, участвовавших в сделке по получению земельного участка. Он называл себя Дзениром, и после его встречи с графом тот молча удалился в свой замок. Король был удовлетворён подобным исходом дела, тем более что Дзенир предложил ему платить золотом за каждого приговоренного к смерти преступника. Что с ними делали в Нераше, не знал, разумеется, никто, но их, видимо, не хватало, потому что уже в следующем году турдушские рыбаки заметили, как к причалу пришвартовались несколько баркасов с рабами, которых тут же увели в лес.
Напрямую ни Уригофор, ни тем более монастырь всё это не касалось, однако живущие в Сорайле маги всё чаще стали замечать мощные возмущения поля Ванат, причём характер этих выбросов был очень необычен и наводил на мысль об использовании каких-то ранее невиданных магических формул. Однако в округе на несколько сотен центуд не было магов с подобными способностями, и привыкший к осторожности Бельджур заподозрил неладное. Приехавший в Шилиту под видом торговца опытный рунка несколько дней провёл в местных трактирах, дожидаясь очередного всплеска магической энергии. Когда он состоялся, монаху потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и попробовать встать из-за стола. Вернувшись в обитель, он подробно описал свои ощущения, и наступившую тишину нарушил только скрипучий голос седьмой год лежавшего неподвижным Очемлота: «Это Танкилоо. Альфир оставил нас». Одного этого хватило, чтобы Бельджур немедленно отправил гонца в Дармейль, но монах ещё не выехал за ворота, когда пришло известие о найме Дзениром нескольких сотен уригафорских наёмников, среди которых был и отряд неистового в бою Кабгайту. Предугадать последствия подобных действий не составляло труда – танкисы готовились к войне.
Когда монах из Сорайлы умолк, Свилавир не стал ждать, пока эмоциональный Айжинт скажет что-нибудь резкое. Сохраняя непроницаемое выражение лица, глава Серого Ордена начал отдавать приказы.
- Исвель, Врайтмут, готовьтесь срочно выехать в Каулон. Следует встретиться с Нкланаваном, ещё раз выяснить, что знает Совет двадцати пяти, Орден защитников и Видящие. Если будут какие-то сомнения, надо ехать в Гарбитуру. В этом случае, Исвель, направишь ко мне гонца. Врайтмут, из Каулона необходимо послать наших братьев в Ванат Теника и Академию в Досаме. Надо узнать, что им известно. Также направь кого-нибудь в Тильодан и Ферир. В портах всегда много людей и слухов, там могли что-то слышать об этом Дзенире, рабах, наёмниках и Нераше.
- Рабов скорее всего доставили из Коренжара. Там мы мало что сможем узнать.
- Это так, Врайтмут, поэтому не стоит тратить время на эту дыру. Выезжайте завтра утром, но раздельно. С собой возьмите по паре людей. Исвель, тебе возможно придётся ехать в Небрис, поэтому захвати бумаги ракветарского торговца и одень своих людей соответственно. Врайтмут, ты хорошо знаешь Каулон, выбери свою личину сам.
- Я бы поехал от имени местной королевской стражи.
- Уверен, что не будет проблем?
- Не в первый раз, станет горячо – откупимся. Или отобьёмся.
- Хорошо, тебе виднее. Но всё-таки возьми подорожную от монастыря, ты как-никак старший писарь Дармейля.
Восход Афрая настоятель встретил на башне, глядя на удаляющихся всадников. Дни шли своим чередом, Свилавир благословлял паломников, встречался с приехавшими в монастырь аристократами и богатыми купцами, отдавал приказы своим Теням, но мысли его были далеко от Дармейля. Через пару недель в монастырь вернулся переодетый приказчиком монах, который сообщил, что Каулон по-прежнему пребывает в блаженном состоянии то ли неведения, то ли нежелания что-либо знать, а явно озабоченные Видящие просто уклоняются от ответов. Чтобы разорвать эту завесу молчания, Исвель после очередной встречи с Нкланаваном отправился к главе Белого ордена в Тильодан. Прикинув время на дорогу, Свилавир стал ждать подтверждения того, в чём он уже и так почти не сомневался.
Спустившись вниз, настоятель быстро пересёк внутренний двор монастыря, на ходу благословляя почтительно кланявшихся ему паломников. Обогнув гробницу основателя Дармейля, Свилавир увидел входящего в ворота монастыря Исвеля, уже отдавшего поводья своему неизменному помощнику и телохранителю Тарсканту.
- Сын мой, покрытая пылью одежда говорит мне о том, что ты проделал долгий путь ради исходящей от этих стен благодати.
- Именно так, святой отец. Я приехал издалека, видел много разных мест и людей.
- Сын мой, ты непременно должен всё это рассказать смиренным монахам, ибо молитвы не оставляют нам времени на познание мира.
- Храни вас Альфир, святой отец. Я с радостью расскажу вам всё, что видел на своём пути.
Продолжая обмениваться любезностями, они дошли до неприметной двери, возле которой стоял монах, продающий паломникам маленькие гравюры с изображением Дармейля. Дверь едва успела закрыться, как Свилавир вперился взглядом в осунувшееся лицо Исвеля.
- Ты встречался с Гарбитаром?
- Да, я был у него. Магистр уверен, что Зеркала видят магию танкисов. У них целый посёлок в Турдуше, и Видящие давно следят за ним.
- Значит, всё-таки в Турдуше, Бельджур был прав. А король-то знает, что у него под боком?
- Бедная страна, недалёкий король, своенравная королева, любящая украшения… Дзенир делает там всё, что хочет. Он купил всю Шилиту.
- Что известно об их намерениях?
- Последний год танкисы очень активизировались, их люди постоянно ездят в Коренжар, Непшит и Тангесок.
- Опять Коренжар… Хвала Альфиру, что в своё время Маршеск не успел договориться с этим буйным племенем. Им лишь бы воевать и грабить. А что надо остальным?
- В Толоналте и Фур-Утиджи в последнее время не скрывали, что готовятся к войне с Тиваром. Уверен, что за время моего возвращения они уже перешли границу.
- Тивар богатая страна, там есть чем поживиться. Но у них хорошая армия и сильные маги, одной наглостью Тивар не победить. Теперь понятно, зачем им союз с танкисами. А настоящим хозяином там станет Дзенир… - представив наиболее вероятное развитие событий, Свилавир покачал головой и на мгновение закрыл глаза. – Но это же прямая угроза Каулону, почему он делает вид, что ничего не происходит?
- Каулон давно не ладит с Тиваром, к тому же им платит Тильодан, который хочет под шумок окончательно прибрать к рукам Ферир.
- Тильодан… Исвель, но ведь королева Небриса – родная сестра молодого тиварского герцога!
- Родная по отцу, матери у них разные, и она с детства терпеть не может этого Локлира.
- Как пауки в банке, спаси Альфир их грешные души. – Глава Теней прошёлся взад-вперёд по полутёмной комнатке и с силой ударил кулаком в каменную стену. – Так, Исвель, теперь мы знаем, кто наши враги и наши союзники. Ждать больше нельзя, через пару дней тебе надо будет ехать в Ансис.

[kvv32]

Глава 4
К полудню стало ещё жарче, и Радсах уже чувствовал, как под горячей кирасой по спине стекает струйка пота. Он хорошо знал, что то же самое испытывают солдаты его взвода пикинеров, порядком измотанные длительным маршем и своим увесистым оружием и снаряжением, помимо кирасы включающим в себя металлический шлем, тяжёлое копьё длиной в восемь локтей, щит и короткий меч. Следовавшим за ними мечникам было полегче, весь вместо кирас они носили кольчуги со стальными пластинами на груди, да и щиты у них были поменьше и полегче. Немногим отличалось защитное снаряжение лучников, также имевших щит и кольчугу.
Оглядевшись по сторонам, Радсах прикинул, что кирасы вполне можно было снять, ведь посреди поля вряд ли стоило опасаться неожиданной атаки, к тому же впереди на расстоянии центуды в качестве дозора ехал драгунский взвод. Будь он один, лейтенант не стал бы раздумывать, но перед ним маячили два всадника – командир роты капитан Квашер рит Болнабут и командир взвода лучников лейтенант Портан фос Транату. По должности Радсах тоже мог ехать на лошади, но покупать и содержать её пришлось бы на свои средства (казённая лошадь полагалась только командиру роты), а отцу троих детей, получившему офицерское звание и личное дворянство после пятнадцати лет службы в армии, подобное роскошество было просто не по карману. Пройдя все ступени от рядового бойца до мастер-сержанта, он был знающим, жёстким, но справедливым командиром, которого уважали все двести пятьдесят солдат первой роты Месканского пехотного полка. Полковник, которого Радсах помнил ещё командиром своего взвода, в прошлом году назначил его первым лейтенантом, замещавшим капитана в случае отсутствия или ранения. Собиравшийся в отставку старый рит Болнабут всецело доверял своему опытному заместителю и наверняка прислушался бы к его предложению.
Радсаха удерживал на месте ехавший рядом с командиром лейтенант фос Транату, высокомерный графский сынок, относившийся к своей должности как к обременительной, но, к сожалению, необходимой ступени в своей блестящей карьере. С первой же встречи этот избалованный юнец ясно дал понять, что офицерский чин, как и указ старого герцога, не делает этого мужиковатого лейтенанта хоть в чём-то равным наследнику старинного аристократического рода. Он никогда не обращался к Радсаху ни по имени, ни по званию, с усмешкой называя его не иначе как «господин онрит Пошистабо».
Во времена Накатамской империи между потомственными и личными дворянами, получившими свой титул в соответствии с должностью или иными заслугами, пролегала весьма значимая граница. Император мог пожаловать титул любому торговцу, солдату и даже крестьянину, но звучавшая перед родовым именем приставка «онрит» сразу же указывала знающим людям, с кем они имеют дело. Кое-где на Бонтосе подобное деление служивых дворян на категории «рит» и «онрит» сохранилось, но в Тиваре уже не один десяток лет подобное считалось дурным тоном, хотя формально и не было отменено. Именно это с явным удовольствием и использовал молодой граф, всячески подчёркивающий своё превосходство над вчерашним мастер-сержантом.
Радсаха мало волновало мнение самоуверенного глупца (за годы службы ему довелось повидать немало дураков), но и вступать с ним лишний раз в разговор лейтенанту явно не хотелось, ведь фос Транату обязательно постарается высказать своё мнение, глядя на него сверху вниз из своего украшенного серебром седла. Плюнув на пыльную дорогу, Радсах поправил шлем и зашагал дальше, вглядываясь в опушку приближающегося леса. Согласно полученного ротой приказа на выдвижение к каменному мосту через Арбур – неширокую, но норовистую реку, берущую начало на склонах Касатлено, именно этот лес должен был стать местом дневного привала. Полковник не вдавался в объяснения, однако ходили слухи, что через перевалы в Тивар уже вторглись войска Тангесока, сопровождаемые отрядами коренжарцев. Лейтенанту уже приходилось несколько раз сходиться с ними в бою, и он не считал лишним построить роту для марша согласно проверенным временем правилам. В голове и в хвосте колонны шли пикинеры, готовые прикрыть роту от атаки конницы с любого направления, второй и четвёртый взводы мечников обеспечивали прикрытие флангов, а следовавшие с небольшим ротным обозом в центре колонны лучники могли основательно проредить ряды атакующего противника ещё до начала рукопашной схватки.
Оторвав взгляд от зелёной опушки, Радсах заметил, как из расположенной слева от дороги низины показалось десятка полтора всадников. До них было сотни три шагов, на намётанный глаз старого солдата сразу определил, что большинство из них были в форме егерей пограничной стражи. Постояв несколько мгновений, всадники рысью двинулись вперёд, направляемые несколькими людьми в чёрной одежде. Это вызвало у лейтенанта удивление, быстро сменившееся тревогой. после того как конники так же молча перешли в галоп, нацелившись на первых два взвода. Заметивший этих странных егерей капитан попытался что-то спросить у своего заместителя, но первый лейтенант уже начал отдавать приказы зычным голосом. Вымуштрованные пикинеры быстро построились вдоль дороги, обратив в сторону всадников полсотни своих пик. Последовал новый приказ, вслед за которым защёлкали тетивы десятков луков.
Радсах был уверен, что лучники либо уложат нападавших на землю, либо заставят их свернуть в сторону. Однако этого не случилось, и утыканные стрелами лошади и люди продолжали мчаться вперёд. Исключением стали люди в чёрном, которые остановились шагах в семидесяти от дороги, укутавшись зеленоватым защитным полем. Обнажив меч, лейтенант ещё успел подумать, что с этой атакой что-то не так, прежде чем первые лошади врезались в строй пикинеров.
Танкисы, стоявшие на пологом склоне в окружении слуг и телохранителей, с интересом наблюдали за атакой зомби. Имевший военный опыт Рустеор сразу заместил, что тиварские солдаты хорошо обучены, а их командиры бдительны и наверняка уже знают о начавшейся войне.
- Ты посмотри, какие шустрые! Собака лаять толком не начнёт, а они уже развернулись!
- Это они с перепугу забегали.
- С перепугу в штаны срут, а не в линию строятся! Курхас, ты столько лет у Рахтара, а ничему не научился. Только людей и скотину потрошить. Кого им там бояться? Готовь свои гонгары, они уже рядом.
- Да готов я, дело привычное.
- Тут война, Курхас, не людей в загоне убивать. Всё, давай ломай, быстро!
Маг с треском начал ломать нанизанные на плетёный кожаный шнурок гонгары – тонкие деревянные пластины с магическими рунами танкилоо, каждый из которых был связан с личинкой харварла в телах лошадей и людей. Готовя это нападение, Курхас свёл до минимума время активации монстров, и теперь с раскрытым ртом смотрел, как они разрывают на части своих носителей. Потоки вонючей крови зомби залили ошеломлённых солдат, строй которых смешался под ударами мчавшихся во весь опор лошадей, буквально проломивших частокол направленных на них копий. В следующие мгновения крики людей и лязг оружия перекрыл утробный рёв вырвавшихся на свободу злобных чудовищ. Восхищённый зрелищем Курхас вытягивал шею и едва не подпрыгивал на месте, толкая локтем стоявшего рядом с ним танкиса.
- Ты глянь, что творится! На части рвут, срань молкотова! Вот те, большие – вообще страх…
- Мяса полно, но всю роту они не положат. Вон, видишь, одного уже срубили.
- Да чушь это! Они уже разбегаются!
- Одни бегут, другие рубятся. Там под сотню ещё нетронутых. В себя придут, мелких быстро кончат. Во, твоего второго кузнечика завалили. - Внимательно осмотрев ещё раз поле боя, Рустеор принял решение. – Так, хватит опыты ставить. Трустл, давай синтагму Сафруту, пора заканчивать.
- Сафрут мне не указ, я ученик Рахтара!
- Курхас, твой Рахтар сейчас в Турдуше, а здесь командует Мантер, и этот адонгонец – его доверенное лицо. Хватит пыхтеть, ему ещё беглецов надо перебить. Трустл, собачий сын, синтагму!
Рванувшись в сторону, Радсах увернулся от грохнувшейся на землю лошади, из груди которой торчало сломанное копьё. Рядом с ней упал перелетевший через конскую голову всадник, и лейтенант по цвету кожи понял, что перед ним зомби, одетый в егерский мундир, покрытый пятнами засохшей крови. Оживлённый тёмной магией мертвец попытался подняться, но уже сталкивавшийся с подобной нечистью взводный одним ударом срубил ему голову. Оглядевшись по сторонам, Радсах быстро оценил обстановку. После безумной атаки невиданных ранее зомби десятка полтора солдат его взвода оказались на земле, и далеко не все из них попытались подняться на ноги. Примерно половина лошадей смогла прорваться сквозь строй пикинеров, но проскакав ещё с полсотни шагов, они бесцельно бродили по полю, не реагируя ни на крики людей, ни на стрелы, продолжавшие дырявить их шкуры. Остальные лошади остались лежать на дороге, однако продолжали бить копытами, стараясь укусить мечников, рубивших их наездников.
Услышав хорошо знакомый голос, Радсах обернулся и увидел скачущего к дальнему флангу капитана, повинуясь командам которого солдаты начали вновь строиться в боевой порядок. Одобрительно кивнув, лейтенант начал восстанавливать строй на своём фланге, когда лежавшая рядом с ним хрипящая лошадь начала биться в конвульсиях. Через мгновение её живот лопнул, и вместе с окровавленными внутренностями на дорогу вывалилось какое-то существо, покрытое пузырящейся белёсой слизью. Разразившись проклятиями в адрес рехнувшихся магов, лейтенант взмахнул мечом, стремясь поскорее прикончить неведомое нечто, но оно оказалось проворнее. Разбрызгивая капли слизи, похожая на огромное насекомое тварь рванулась в сторону, на ходу разгибая свои членистые конечности. Остановившись в нескольких шагах, монстр пронзительно заверещал и бросился на мечников, без видимых усилий разрывая кольчуги своими когтистыми лапами.
Придя в себя, солдаты окружили неожиданного врага, и, прикрываясь своими щитами, пустили в ход длинные обоюдоострые мечи. В завязавшейся схватке несколько мечников были сбиты с ног, один из них лишился кисти руки, а оступившемуся капралу злобная тварь одним ударом разорвала шею до позвоночника; При росте в семь-восемь локтей длина передних лап чудовищного насекомого достигала пяти локтей, и это давало ему большие преимущества, но так было до тех пор, пока в бой не вступили пикинеры. С натужным уханьем один из них всадил копьё в узкую грудь монстра, движения которого сразу же замедлились. Второй удар сбил визжащую тварь с ног, и остервеневшие мечники в считанные мгновения порубили её на продолжавшие дёргаться куски.
Выдернув меч из головы поверженного врага, Радсах только сейчас заметил, что на дороге появилось ещё несколько монстров, с истошными воплями атаковавших солдат. Обругав себя последними словами («Командир должен видеть всё, что происходит вокруг него!», лейтенант уже готов был броситься в бой, когда тело обезглавленного им зомби неожиданно лопнуло, и из него буквально выскочила ещё одна тварь высотой не более двух локтей. Не мешкая ни мгновения, она молча прыгнула на спину ближайшего пикинера, но её когти только скользнули по металлу кирасы. Упав на землю, кошмарный кузнечик тут вцепился солдату в ногу, и даже после того как клинок Радсаха разрубил его пополам, передние лапы продолжали дёргаться, терзая тело пикинера.
Проклиная всех магов и их мерзкое искусство, взводный взглянул в сторону поля и с содроганием заметил ещё нескольких маленьких и больших монстров, только что вылезших из растерзанных лошадей и их всадников. Перед одним из них оказался остолбеневший Портан фос Транату, и чудовищное насекомое просто смахнуло его со своего пути. Проводив взглядом изломанное тело графа, Радсах вдруг с удивлением понял, что ему стало жаль этого молодого глупца. Сквозь шум боя он услышал какой-то хлопок, и, оглянувшись, увидел взорвавшийся над пологим склоном красный сигнальный файербол. Стоявшие недалеко от дороги всадники тут же развернулись и пришпорили своих лошадей. Ещё не понимая, что происходит, лейтенант каким-то шестым чувством догадался, что кровавая мясорубка, посреди которой он сейчас находился, была только началом чего-то ещё более страшного.
На какое-то мгновение позабыв закон ближнего боя – любое отвлечение внимания делает тебя уязвимым – Радсах пропустил выпад оказавшегося рядом с ним большого монстра, который хоть и выглядел весьма потрёпанным, но смог одним ударом проломить его кирасу. Будь она закреплена на теле по правилам, то есть с туго затянутыми соединительными ремнями, когтистая лапа убила бы лейтенанта на месте, но не желая свариться заживо, взводный скорее повесил, чем надел на себя кирасу. Съехав набок, она спасла ему жизнь, так как удар пришёлся по касательной, стоив Радсаху сильнейшего ушиба и нескольких сломанных рёбер, вонзившихся в какие-то внутренние органы. Пикинеру, бросившемуся на помощь своему командиру, повезло меньше: тварь уклонилась от направленного на неё копья и разорвала солдату бедро выставленной вперёд ноги. Кровь из артерии потоком хлынула на лежавшего лейтенанта, а через несколько мгновений рядом с ним рухнул на землю и смертельно раненный солдат.
Скрипя зубами от невыносимой боли, Радсах достал из висевшей на правом боку сумки железный футляр с целительной синтагмой. Закусив шнур, он дёрнул головой, активируя магическую формулу общего оздоровления. Лейтенанта окатила волна жара, боль мгновенно отступила, а веки стали наливаться тяжестью. Борясь со сном, он успел увидеть, как со стороны низкорослого кустарника к дороге летят несколько мерцающих жёлто-зелёных шаров, оставляя за собой искрящийся след. Врезаясь в солдат, шары лопались, выбрасывая вокруг себя расползающиеся клуба грязно-жёлтого дыма, вдохнув который люди начинали хрипеть, хвататься за горло и падать на землю. Очень быстро этот дым добрался и до Радсаха, и если бы не руны сильнейшей синтагмы, купленной на первое офицерское жалование, лейтенант был бы уже мёртв. Второй раз ему повезло, когда уритофорские наемники начали добивать случайно оставшихся в живых солдат, брезгливо обходя кучи пепла, оставшиеся от монстров после выгорания их внутренних запасов магической энергии. Подойдя к лежавшему ничком Радсаху, наёмник посмотрел на его залитую кровью пробитую кирасу и пошёл дальше, насвистывая какую-то кабацкую песенку.
Не дождавшись солдат Месканского полка, командир кавалерийского взвода послал нескольких драгун выяснить, куда запропастились эти пехотинцы. Добравшись до места гибели четверти тысячи человек, видавшие виды всадники были ошеломлены открывшейся картиной. К вечеру того же дня сюда пришли две пехотные роты, которых встретил кривившийся от боли, но всё ещё живой лейтенант. Прибывший вместе с солдатами полковой маг-целитель сумел вернуть ему силы, а выслушавший своего взводного полковник приказал немедленно доставить его в Ансис, дав сопровождавшему офицеру знак задания особой важности – бело-синий медальон с серебряной короной.


Глава 5
После того как стало известно о захвате перевалов, охрана здания главного штаба, в котором находилось командование армии, флота и пограничной стражи, была существенно усилена. У рядовых солдат необходимость постоянно торчать на виду снующих взад-вперёд полковников, генералов и адмиралов не вызывала особой радости, зато стремящиеся сделать карьеру сержанты и офицеры видели в этом хорошую возможность обратить на себя внимание начальства. Именно поэтому сержант Гусбелит, заметив подъезжавшую к воротам армейскую карету, которую сопровождали четыре драгуна, бросился открывать её дверь. Каково же было его разочарование, когда из кареты вылез небритый пехотный капитан в мятом мундире. Чтобы как-то оправдать свой порыв, сержант строгим голосом сообщил невзрачному офицеру, что возле ограды можно было останавливаться только штабным каретам. Вместо ответа капитан сунул ему под нос медальон с серебряной короной и приказал немедленно вызвать дежурного офицера. Увидев этот всемогущий знак власти, Гусбелит не стал задавать неуместных вопросов, бегом бросившись выполнять поручение.
Внимательно прочитав подробное донесение командира Месканского полка, командующий задумался, привычно поглаживая свои пышные усы. Прослужив в армии более сорока лет, Бесли рит Нейстулат хорошо знал, на что способна боевая магия. Файерболы, ледяные стрелы и защитные амулеты были для него столь же привычным делом как мечи, щиты и копья. Ему было известно, что ни обычному, ни магическому оружию было не под силу в считанные минуты полностью уничтожить хорошо обученную пехотную роту полного состава. Однако врагу это удалось, следовательно, он располагает чем-то ранее невиданным, способным не только нанести армии Тивара огромные потери, но и привести к ликвидации герцогства как независимого государства. В это не хотелось верить, но лежащее на столе донесение хорошо знакомого рит Нейстулату полкового командира оставляло не так много места для сомнений.
Затянувшееся молчание прервал майор, положивший перед генералом личное дело лейтенанта Радсаха онрит Пошистабо. Едва взглянув на стопку листов, командующий понял, что память его не подвела – это был тот самый сержант, получивший офицерские нашивки благодаря милости старого герцога, по достоинству оценившего воинское мастерство видавшего виды служаки. Если в чем и можно было упрекнуть Радсаха, так это в недостатке воображения, без которого придумать подобную историю было бы просто невозможно. Чтобы избавиться от последних сомнений, генерал приказал вызвать взводного, однако вид замявшегося майора напомнил ему о состоянии онрит Пошистабо.
Спустившись на первый этаж, рит Нейстулат движением руки остановил вскочившего армейского целителя и сел рядом с бледным лейтенантом, лежавшим на широкой скамье. Помолчав, генерал неожиданно мягким голосом попросил подробно рассказать о последнем дне роты. Терпеливо слушая едва шевелившего губами офицера, командующий закрыл глаза, и в его голове одна за другой стали возникать картины гибели солдат, растерзанных невиданными монстрами или отравленных ядовитым дымом. Когда лейтенант замолчал, рит Нейстулат похлопал его по плечу и бросил своему помощнику короткий приказ: «Едем в замок. Живо!»
Когда генерал вошёл в приёмную Локлира, там уже был начальник пограничной стражи, нетерпеливо расхаживающий из угла в угол. Последнее время с лица Арилда рит Косфирена, озабоченного гибелью своих бойцов в предгорьях Касатлено, не сходило мрачное выражение, но сегодня он был ещё угрюмей обычного. Генералы едва успели обменяться парой слов, когда секретарь герцога, уже успевший доложить об их незапланированном прибытии, пригласил командующих войти. Локлир и начальник тайной стражи стояли у большой карты восточного побережья, обсуждая дошедшие до Ансиса смутные сообщения о высадке вражеских отрядов, в состав которых входили анеры.Именно это вызывало у рит Корвенци особые сомнения, но хорошо знающий историю Бонтоса герцог утверждал, что такое уже случалось. Повернувшись к вошедшим генералам, Локлир задал неожиданный для них вопрос.
- Господа, вы готовы поверить, что анеры могут быть вместе с непшитскими отрядами?
- Ваше высочество! После того, что случилось с ротой Месканского полка, я готов поверить во что угодно.
- Месканского полка? Который стоит в провинции Тайнат? Что там случилось?
- Командир полка получил сообщение и проходе вражеских войск через перевалы и выдвинул две роты для прикрытия моста через Арбур. Одна из рот была атакована на марше и уничтожена неизвестными монстрами и файерболами с ядовитым дымом. Вот донесение полкового командира.
Ошеломлённый услышанным, Локлир молча взял донесение, стараясь ничем не выдать охватившее его волнение. Герцог давно не сомневался, что война не сегодня – завтра придёт на землю Тивара, но когда это случилось, он с ужасом осознал своё нежелание принять страшное известие. Помогла выработанная в детстве привычка скрывать свои подлинные чувства, избегая недоброжелательного внимания старших братьев. Не меняя выражения лица и тона голоса, Локлир обратился к командующему пограничной стражи.
- Господин Косфирен, из этого следует, что наши укрепления на перевалах не стали препятствием для врагов?
- Да, выше высочество. Сегодня утром я получил два донесения о боях на перевалах и в предгорьях. Три крепости из четырёх уже пали, регулярная армия Тангесока и отряды коренжарцев движутся на юг в междуречье Арбура и Уптолы. При атаке коренжарцев на посёлок рудокопов егерям удалось взять несколько пленных. Они рассказала странную историю о гибели гарнизона на Илугинском перевале. В связи с тем, что к посёлку подходила пехота Тангесока, лейтенант отправил пленных майору рит Сташилату, который после допроса написал одно из этих донесений.
- Генерал, всё это очень прискорбно, но сейчас меня интересует другое: почему ваши офицеры сочли странным захват крепости на Илугине?
- Ваше высочество, штурма крепости не было. Весь гарнизон погиб во время нападения большой стаи крылатых насекомых.
- Что-о!? Насекомых? Господа генералы, что происходит? Один из вас рассказывает о невиданных чудовищах, второй о каких-то мухах-убийцах…
Обойдя вокруг заваленного бумагами стола, Локлир сумел подавить своё волнение.
- Господа, если хотя бы треть всего этого – правда, нам следует исходить из того, что у наших врагов есть очень могущественные маги. В Ансисе сейчас находятся два магистра из Викрамара, и мы внимательно изучим полученные донесения. В любом случае война уже началась, и вам следует действовать в соответствии с намеченными планами. Завтра после полудня состоится большой совет, на котором мы обсудим текущую обстановку и дополнительные меры для отражения нападения. Ещё один вопрос, господа. До принятия решения сохраняйте в тайне содержание полученных вами донесений. На этом пока всё. Вы можете быть свободны.
Когда дверь за генералами закрылась, в кабинете воцарилась гнетущая тишина. Локлир начал расхаживать от стены к стене, рит Корвенци продолжал стоять у карты, наблюдая за тем, как герцог постепенно приходит в себя. Многоопытному начальнику тайной стражи не раз приходилось стоять на краю гибели, он хорошо знал, как выглядит отчаяние, и то, что у молодого правителя сжимались кулаки, не могло его не радовать.
Остановившись посреди кабинета, Локлир неожиданно разразился потоком замысловатых ругательств и проклятий, заставивших графа удивлённо вскинуть брови.
- Ваше высочество, вашему искусству столь пылко выражать свои чувства могли бы позавидовать в любом кабаке Ферира. Лишний раз убеждаюсь, насколько прочитанные книги способствуют развитию воображения.
- Молкот вас дери, я не понимаю, как мой отец терпел вас и ваш язык столько лет. Он что, никогда не собирался вас казнить?
- Случалось, но он каждый раз успевал передумать.
- Ладно, граф, хватит рассматривать меня, как зверя в клетке. Ваш проницательный взгляд иногда бесит меня даже больше, чем язык.
- Ваше высочество, верного слугу короны радует, что правитель Тивара готов дать отпор врагам моей страны.
- Меня это тоже радует… Всё-таки это моя первая война, и кое к чему надо просто привыкнуть. Граф, ваше мнение об этих донесениях? Без размышлений, ещё до того, как вы их прочитали.
- Ваше высочество, армия и егеря любят что-нибудь приукрасить, но это обычно делают те, кому повезло остаться в живых. На перевале и на дороге к мосту остались только трупы. Здесь нечем гордиться. Уверен, что правды здесь гораздо больше половины.
- Демоны Молкота, хотел бы я не согласиться!
- Ваше высочество, мне кажется, что вас беспокоят не только эти сообщения.
- У вас, граф, или действительно особый нюх, или вы уже научились читать меня как книгу. Вас это, конечно, устраивает, а вот мне очень не нравится. Правящий герцог не должен быть настолько прозрачным. Вы-то ладно, но собеседники бывают разные…
- А я вот с большим удовольствием вспоминаю ваше великолепное лицемерие в беседе с королевой Небриса.
- Хватит ёрничать, граф. Ночери всегда была порядочной дурой, всё оказалось проще простого. К тому же мы хорошо готовились.
Локлир подошёл к столу, бесцельно переложил несколько листов бумаги и вновь повернулся к рит Корвенци. – Вообще-то вы правы, кое-что меня беспокоит. Я не люблю совпадений и не очень в них верю. А тут двое командующих встречаются в приёмной с донесениями в руках, хотя сражения были в разных местах и в разное время. Почему?
- Альфир милостивый, уж не подозреваете ли вы их в сговоре?
- Нет, я просто говорю, что не люблю совпадений. Если вы думаете иначе, извольте объясниться.
- Охотно, ваше высочество. Рота Месканского полка двигалась к Динайскому мосту через Арбур с юга на север, а пограничники – с северо-востока. Если бы рота дошла до реки, солдаты могли бы встретить егеря с донесением прямо на мосту.
- Что же, это похоже на правду, - герцог подошёл к знакомой ему до мелочей карте северного Тивара и ещё раз прикинул расстояние от посёлка рудокопов и места гибели роты до Ансиса. – Да, всё совпадает.
- Ваше высочество, прошу извинить меня за навязчивость, но мне кажется, что вас тяготит что-то ещё.
- Хорошо сказано: тяготит. Знаете, иногда в голову приходят странные вещи, которые стоит обдумать. Очень странные. Не задавайте вопросов, граф, я пока всё равно не могу на них ответить.
Герцог уже не раз сталкивался с тем, что иногда внезапно родившаяся мысль может начать жить как бы сама по себе, продолжая копаться в его памяти, находя и анализируя казалось бы забытые воспоминания. В какой-то момент почувствовавшая уверенность мысль напоминала о себе, предоставляя Локлиру готовый ответ или вспыхивающую подобно сигнальному файерболу догадку. Именно это и произошло после докладов командующих о нападениях чудовищных монстров, связавших воедино разрозненные смутные воспоминания. Догадка показалась герцогу столь ошеломляющей, что в первые мгновения он с негодованием отбросил её, сочтя плодом воспалённого сознания. Однако отвергнутая мысль продолжала пульсировать в голове, выдвигая всё новые и новые доводы, пока Локлир не осознал, что ему больше нечем их опровергать. Это было ужасно: глубокая трещина грозила расколоть привычный мир, и это случилось накануне войны, которая могла поставить Тивар на грань разорения и потери независимости, а его самого отправить в могилу ещё до её окончания.
Выбора не было: чтобы не сойти с ума или не получить удар в спину, нужна была серьёзная до жестокости проверка, которая если и не похоронила бы сомнения, то хотя бы свела их к приемлемому уровню. Очевидно, что второй попытки не будет, поэтому всё нужно было подготовить до завтрашнего утра. Взбудораженный мозг быстро подсказал, что и где надо искать, как обезопасить себя и кто сможет помочь ему в решении этой задачи.
- Граф, срочно найдите и доставьте ко мне Тевилье фос Венблау и Иливата рит Кодрельора. Тивалье служит в городской страже…
- …А рит Кодрельор в дипломатическом ведомстве у графа фос Теонести. Если я не ошибаюсь, в число ваших пажей входил также Олтолед фос Альчиде.
- Входил, но искать его не стоит. И вот что ещё, граф. Предупредите приехавших магистров, что я хочу встретиться с ними завтра утром в Бронзовом зале.
- В Бронзовом зале?! Ваше высочество, но в том крыле нет надлежащей охраны!
- Нет, так поставьте. В чём проблема?
- Будет исполнено, ваше высочество. Это всё?
- В конце дня я хотел бы кое-что обсудить с вами и канцлером. Теперь всё. Мне надо хорошо подумать и кое-что вспомнить.

[kvv32]

Глава 6
Бронзовый зал появился в правом крыле замка ещё во времена Дивиска фос Контандена - деда Локлира, которому очень нравились ажурные литые решётки, фигуры зверей и покрытые витиеватой чеканкой вазы. Более двух десятилетий именно здесь стоял трон тиварского герцога, который, правда, был всё-таки сделан из дерева
- с возрастом у Дивиска стала всё больше побаливать спина, и придворному целителю удалось убедить его не дразнить свою застарелую болячку. Через несколько лет после коронации отец Локлира построил новый тронный зал с восточной стороны замка, предпочитая использовать старый как место для больших совещаний.
В детстве Локлир провёл в Бронзовом зале немало времени, с интересом рассматривая диковинные узоры и бронзовых зверей, шерсть и перья которых были так похожи на настоящие. Когда его вниманием завладели книги, он стал бывать в этом зале гораздо реже, а уж после коронации молодой герцог вообще заходил сюда раза два-три. В замке это было всем известно, поэтому распоряжение о подготовке старого зала к проведению каких-то встреч вызвало немалое удивление. На этом фоне появление в кабинете Локлира его бывших пажей Тевилье и Иливата прошло почти незамеченным - мало ли что могло прийти в голову правителю, не так давно расставшемуся с детством? То ли посплетничать захотелось, то ли выпить было не с кем...
Локлир догадывался, о чём будут судачить придворные, но ему было наплевать на досужие разговоры, ведь реальная причина прихода его детских друзей (назвать их просто пажами у него язык не поворачивался) была совсем иной. Людей, которым он мог безоговорочно доверять, было достаточно, однако явно не хватало времени объяснять, что именно Локлир хотел найти.
Молодой герцог родился и вырос в мире, где магия была достаточно привычным делом, мало чем отличающимся в своей обыденности от перемещения по небу Афрая и смены времён года. Все мыслимые и немыслимые способы использования энергии поля Ванат были многократно описаны не только в научных трактатах, но и в сотнях увлекательных историй, рассказывающих о великих сражениях могущественных магов. И сам принц, и его пажи были в восторге от подобных книг, перечитав практически всё, что только смогли найти. Никто из них не сомневался, что эти события вполне могли происходить на самом деле, разве что иногда авторы давали волю своей фантазии, живописуя сокрушительную мощь невиданного оружия.
Повзрослев, Локлир стал больше интересоваться историей последних веков, уделяя особое внимание становлению современных государств, военному искусству и интригам заносчивой аристократии. Старые книги стали постепенно исчезать из его комнат, перекочевав вначале в библиотеку замка, а затем в его подвалы. После коронации повседневные заботы полностью поглотили молодого герцога, не оставив времени для детских воспоминаний. Однако они никуда не исчезли, и во время разговора с рит Корвенци пронзили его мозг не хуже арбалетного болта: "Альфир великий, ведь обо всём этом я уже читал...". Потребовалось все несколько мгновений, чтобы понять - вылезающие из тел монстры, охотящиеся на людей насекомые и смертоносные бичи не были выдумкой древних авторов. Всё это чудовищное оружие когда-то действительно существовало, и теперь оно вновь стало убивать. Но хуже всего было то, что в тех же книгах говорилось и о зеркальном шаре из белого дыма, тысячами разноцветных лучей уничтожавшем всё живое вокруг. Том самом, названном магами Викрамара Кибари-Кан - "Упавшая звезда"..
Ещё до полудня Тевилье и Иливат водрузили на стол герцога два десятка старинных фолиантов в потёртых кожаных переплётах. Быстро пролистав их, Локлир уточнил, что и где ещё следует искать. Это были не только книги, но и причудливый артефакт, обнаруженный когда-то в одной из дальних кладовок. Промочив запылённое горло добрым вином, друзья наскоро стряхнули со своих мундиров подвальную паутину и вновь отправились в недра замка.
После их ухода Локлир долго смотрел на заваленный книгами и бумагами стол, с трудом представляя, как удастся раскопать в них то, что ему казалось важным и необходимым. И не просто раскопать, а сравнить и сопоставить с рассыпанными по сотням страниц крупицами полезных сведений, после чего, наконец, придёт время делать выводы, исключающие даже намёк на возможные ошибки. Нетрудно было догадаться, что ему предстояло провести за этим столом весь вечер и ночь, чихая от подвальной пыли и поглощая бодрящий фандрак. Вздохнув, герцог опустился в своё кресло и решительно придвинул к себе толстенным том, повествующий о войнах танкисов и их падении.
Едва приоткрыв дверь, рит Корвенци понял, что в кабинете что-то не так. На мгновение задержавшись, граф попробовал установить источники едва уловимого странного запаха и неяркого подрагивающего света. Готовых ответов не нашлось, и начальник тайной стражи переступил порог. Увиденное поразило его до глубины видавшей виды души - вместо привычных магических шаров кабинет освещали два больших бронзовых подсвечника, стоящих на столе герцога.
- Граф, вы удивлены?
- Ваше высочество, у меня не хватает слов... Я не могу предположить, чем вызвана эта смена декораций. Это какая-то игра? Но я не вижу здесь ваших пажей.
- Уважаемый рит Корвенци, все игры, к сожалению, закончились. Осталась только суровая необходимость. Моих приятелей здесь уже нет. Они сделали всё, о чём я просил, найдя в подвале даже запас свечей. У них не было лишних вопросов, и они не станут никому ничего рассказывать.
- Позволю себе сделать вывод, что вашему высочеству есть что скрывать? Подсвечники и старинные книги имеют к этим секретам какое-то отношение?
- Вы проницательны, как и положено начальнику тайной стражи. Да, граф, и свечи, и эти пыльные тома здесь не случайно. Наберитесь терпения, мы дождёмся канцлера, и я вам всё объясню. Вы пока осмотритесь, а заодно подумайте, как обеспечить надёжную охрану Бронзового зала снаружи и внутри. Причём при двух условиях: людей и пекотов должно быть как можно меньше и никакой магии в зале.
- Ваше высочество, я не ослышался: вы требуете, чтобы в зале не было магического оружия?
- Не кокетничайте, граф, вы всё правильно поняли - никакой магии. Расставьте диентисов, подберите лучших арбалетчиков... ладно, пока есть время, мне ещё надо поработать.
У рит Корвенци было немало вопросов, однако одного взгляда на герцога, вновь склонившегося над книгой с множеством закладок было достаточно - сейчас он не услышит ничего. Привычно сдержав любые видимые проявления досады, граф прикинул, насколько приказ герцога об отсутствии магических средств в Бронзовом зале усложнит схему охраны. Дело было, безусловно, хлопотное, но многолетний опыт работы убеждал рит Корвенци, что справиться можно с любыми проблемами. Или почти с любыми. Имея под рукой десятки опытных и умелых бойцов, он не сомневался, что эта задача, сколь необычной она бы ни казалась, не вызовет особых трудностей. В конце концов, пущенный с десятка шагов тяжёлый болт мало в чём уступал небольшому файерболу.
Прикинув ещё раз возможные варианты, начальник тайной стражи обратил внимание на необычный предмет, появившийся в кабинете после утреннего обсуждения докладов двух командующих. Возле полок с книгами на полу стояло нечто похожее на вычурную бронзовую подставку высотой около трёх локтей. Сверху находилась большая полусфера, прикрытая выпуклой крышкой с ручкой в виде готовящегося к прыжку клыкастого жафабу. Ниже полушария находился блестящий шар, в верхней части которого горело пять языков синеватого пламени. Вся это конструкция опиралась на пять причудливо изогнутых опор, напоминающих звериные лапы. Сзади к опорам крепились кольца, удерживающие центральный шар. Внимательно осмотрев необычный предмет, рит Корвенци не нашёл в своей памяти ничего похожего. Больше всего эта непонятная бронзовая штуковина напоминала какую-то древнюю жаровню, предназначенную для обогрева помещений, хотя было неясно, почему огонь горит под полусферой, а не в ней самой. Не придумав ничего путного, начальник тайной стражи перестал ломать голову и стал дожидаться прихода канцлера, время от времени поглядывая на герцога, который продолжал копаться в книгах, постоянно делая какие-то заметки.

[kvv32]

Глава 7
- Господа, у нас есть возможность ещё раз взглянуть на это прекрасное место, подаренное нам милостивыми богами. Тут есть всё, что надо для счастливой жизни: обширные поля, зелёная роща, журчащий ручей, хорошая дорога, ухоженные дома. Смотрите, господа, смотрите, ведь не все из нас смогут взглянуть на эту красоту ещё раз. Одному Альфиру известно, кому из нас удастся дожить до завтрашнего вечера.
Повернувшись к стоявшим за его спиной офицерам, генерал Шинат рит Бараса невесело усмехнулся и вновь обратился к командирам своей армии.
- Увы, господа, но армия – это не только чины, парады и мундиры. Прискорбно, но военным иногда приходится умирать. И чтобы это печальное событие не стало навязчивой привычкой, требуются две вещи – мозги и усердная работа.
Генерал прошёлся по плоской вершине невысокого холма и обратился к стоявшему рядом пожилому майору с папкой в руках.
- Косвет, таблица сигналов с тобой?
- Конечно, господин генерал. Хотя я и так знаю её наизусть.
- Не сомневаюсь. Господа, многие из вас считают меня немного сумасшедшим, так что вас не удивит ещё одна небольшая проверка. План сражения, как вы хорошо знаете, продуман до мелочей, и мне очень не хотелось бы проиграть его из-за забывчивости кого-нибудь из офицеров. Меня также очень огорчит бессмысленная гибель двух-трёх сотен солдат. Когда у противника втрое больше людей, подобная расточительность недопустима. Поэтому мне очень интересно узнать, что означают две жёлтых сигнальных синтагмы. Смелее, господа, кто первый?
Шинат рит Бараса возглавил Центральную армию совсем недавно, но командиры входивших в неё полков и отдельных рот уже успели привыкнуть не только к его дотошности, но и к своеобразной манере выражаться. Кто-то из них втихую посмеивался, кого-то всё это раздражало, но после того как генерал без лишних разговоров отправил в Ансис не в меру строптивого командира Нарлисийского драгунского полка, все стало ясно – так или иначе, но он заставит подчиняться его приказам.
Получив несколько удовлетворивших его ответов, рит Бараса поблагодарил офицеров, предоставив им возможность продолжить подготовку к завтрашнему сражению. Само по себе знание сигналов не слишком интересовало командующего, так как рядом с любым командиром обязательно будет какой-нибудь лейтенант или капитан, вызубривший сигнальную таблицу не хуже утренней молитвы. Генерал собрал старших офицеров на холме, чтобы они ещё раз могли соотнести свои будущие действия с лежащей перед ними равниной. Тех из них, кому предстояло сражаться на заранее подготовленных позициях, в первую очередь интересовала защита собственных флангов. Именно поэтому, например, командир Романтрийского пехотного полка фос Гайневерн внимательно вглядывался в заболоченную Унтидскую пустошь, лежавшую слева от его рот. А вот граф фос Теонесте – командир уланского полка, вновь и вновь прикидывал, насколько далеко к северо-востоку ему следует вести своих кавалеристов для флангового удара по тангесокской армии. Конечно, каждый из уже не по одному разу осмотрел всё способное повлиять на ход сражения, но рит Бараса полагал, что его офицерам будет полезно не только лишний раз взглянуть на поле боя, но и ощутить себя чем-то единым, неразрывно связанным и общим замыслом, и общей судьбой. Прослужив в армии тридцать два года, он не сомневался – уверенность в тех, кто стоит рядом в общем строю, потребуется им очень скоро.
Два месяца назад рит Бараса был в Ансисе, где молодой герцог обрисовал генералу не только его непосредственную задачу, но и общую диспозицию войск Тивара. Не вызвало сомнения, что Тангесок и Коренжар используют перевал Илугин для быстрого выдвижения своих войск по старой имперской дороге, которая вела к развилке, находившейся возле городка Хабъяла. Одна из дорог вела к Чартакскому мосту через Уптолу и далее к восточному побережью Литука. В стратегическом плане это направление было не самым значимым, поэтому находившаяся за Уптолой Восточная армия насчитывала немногим более четырёх тысяч человек (этой армии вменялось в обязанность также противодействие войскам герцогства Непшит, если им, конечно, удалось бы прорваться вдоль берега Батакского моря). Западная дорога шла от Хабъяла к каменному Ортильскому мосту через Арбул – главную реку полуострова, за которым открывался прямой путь к Ансису. Это направление прикрывала Первая армия, в которой было почти пять тысяч человек.
В Накатамской империи очень ценили тиварские рудники и литейные мастерские, снабжавшие качественным металлом едва ли не половину Бонтоса, поэтому несколько веков назад был построен ещё один участок дороги, ведущий от Большого прибрежного тракта к Динайскому мосту и далее на восток. Достигнув этого тракта, противник мог быстро выйти по нему как к Ансису, так и к Фериру, поэтому перед восьмитысячной Западной армией стояла довольно сложная задача, тем более что её полки должны были также защищать главный порт страны от высадки вражеских войск.
Рит Бараса четыре года командовал Западной армией, изучил подконтрольную территорию вдоль и поперёк, поэтому во время встречи с герцогом был удивлён его детальным знанием обстановки. Столь же подробно Локлир фос Контанден обрисовал положение Центральной армии, размещённой между Арбуром и его притоком Уптолой. Являясь по сути первым эшелоном обороны Тивара, армия должна была сдержать натиск хлынувших через Илугинский перевал солдат Тангесока и Коренжара, препятствуя их прорыву через Чартакский, Динайский и Ортильский мосты. Молодой герцог не скрывал, что для восьми с половиной тысяч бойцов это очень сложная задача, и для её успешного решения одних упований на храбрость и верность долгу было маловато. Вдосталь наслушавшись высокопарных заявлений генерала фос Пролокота, Локлир отправил его в родовой замок гордиться своими былыми заслугами. Назначив нового командующего Центральной армией, он потребовал от него через три пятидневки предоставить свой план обороны Междуречья.
Шинат рит Бараса со своими доверенными людьми две недели не слезал с коня, осмотрев каждый камень на дороге и каждый куст от перевала до развилки. Следующим этапом подготовки стало трёхдневное сидение за картами и схемами, за время которого генерал надиктовал своему неизменному помощнику майору рит Шепсесу целую стопку листов, содержащих его соображения и предложения. Через несколько дней рит Бараса уже стоял перед герцогом и командующим армией Тивара Бесли рит Нейстулатом, терзавшими его план обороны с рвением голодных стервятников.
Больше всего сомнений вызвали два ключевых вопроса. В первую очередь это относилось к утверждению рит Бараса, что Центральная армия не сможет защищать все три моста. По его мнению, между предгорьями Касатлено и ведущей к Динайскому мосту дорогой не было позиции, на которой можно было бы остановить превосходящие силы противника. Не сдержавшись, генерал позволил себе прямо спросить у герцога, чем его армия поможет Тивару, если враги просто переступят через трупы половины бойцов. К его удивлению, именно этот довод оказался решающим, и оборонять подступы к Динайскому мосту было поручено Западной армии.
Вторым спорным вопросом стала уверенность рит Бараса в том, что командующий армией Тангесока генерал Рилвал фос Напсабад вновь использует свой излюбленный приём – обход с последующей фланговой атакой. И хотя рит Нейстулат подтверждал, что во всех известных сражения тангесокский генерал использовал подобный манёвр, убедить герцога долго не удавалось, тем более что рит Бараса считал необходимым спровоцировать противника на охват своих позиций. Генералу уже стало казаться, что его настойчивость закончится отстранением от должности, когда молча расхаживавший по кабинету фос Контанден неожиданно подошёл к нему с пожеланиями удачи в предстоящих сражениях.
Получив необходимые для реализации своего плана полномочия, генерал не стал медлить. Все три пехотные полка отложили в сторону копья и мечи, превратившись в землекопов, посменно работавших днём и ночью. От рощи до пустоши было около двух кованов, то есть тысячи шагов, при этом имперская дорога шириной в двадцать локтей, находящаяся примерно посередине, была, пожалуй, единственным местом, которое оставили в покое солдаты рит Бараса. Генерал не собирался встречать противника в сомкнутом строю, охотно предоставив армии Тангесока возможность продемонстрировать свою храбрость во время штурма полевых укреплений. Слева и справа от дороги было построено восемь полевых редутов, каждый из которых должна была защищать пехотная рота. Позади них находились четыре редута с крепостными арбалетами и баллистами, способными метать болты в два локтя длиной на триста-четыреста шагов. Обслуживали эти дальнобойные орудия пекоты-мастеровые из клана Ульгор, а прикрывали пятые роты Романтрийского и Потусадского полков.
Земли при строительстве этих редутов было перекопано немало, причём эти работы велись только днём, позволяя всем проезжавшим по имперской дороге убедиться в серьёзности намерений генерала рит Бараса. Когда начинало темнеть, драгуны полностью перекрывали дорогу, ссылаясь при этом на неких коренжарских разбойников, что в Междуречьи мало у кого могло вызвать удивление. А после того как на небосклоне появлялись ночные светила, на работу выходила вторая смена, результаты трудов которой не предназначались для посторонних глаз. За две пятидневки было выкопано много сотен ям-ловушек, в несколько рядов протянувшихся перед первой линией редутов. Вслед за землекопами шли солдаты, которые забивали в дно ловушек заострённые колья, накрывали ямы сплетёнными из тонких веток крышками и укладывали поверх них свежесрезанный дёрн. Завершалась работа погрузкой лишней земли на повозки, собранные командующим со всех полков. И когда междуречье вновь освещали лучи Афрая, заметить какие-либо изменения на поле перед укреплениями было практически невозможно. Чтобы проезжавшие по дороге шпионы оставались в неведении как можно дольше, генерал приказал поливать уложенный над ловушками дёрн каждую ночь.
Привыкшие к более спокойной жизни солдаты и офицеры Центральной армии были не слишком рады круглосуточным работам, но рит Бараса обошёл все пехотные полки, настойчиво доводя до сознания своих подчинённых проверенные веками истины: «Пот сберегает кровь», «Лучше строить редуты, чем копать могилы» и так далее. Убедительности его словам добавляла отборная ругань, восхищавшая даже бывалых солдат своей изобретательностью и разнообразием. Генерал претворял свои планы в жизнь железной рукой, ничего не упуская из виду и требуя безоговорочного выполнения своих приказов. Когда граф фос Шаперши заявил, что вверенный ему драгунский полк не будет заниматься заготовкой веток и тем более плетением каких-то дурацких крышек, рит Бараса с лёгкой усмешкой сообщил заносчивому аристократу, что пока у него ещё есть возможность порадоваться своей принадлежностью к знатному роду, но второго такого раза просто не будет.
Для заготовки веток генерал выбрал удалённую рощу, которой не было видно с дороги и, следовательно, даже внимательный наблюдатель не смог бы заметить изменения в кронах деревьев. Не питая особых иллюзий, командующий через пару ночей отправился посмотреть на работу Нарлисийского полка, и ничуть не удивился, обнаружив драгун в паре сотен шагов от дороги. Выяснив, что эта роща была выбрана лично отсутствующим сейчас графом, рит Бараса вернулся в лагерь и приказал возлежавшему с двумя любовницами полковнику убираться прочь.
Не меньше пересудов вызвала история с майором-интендантом, командовавшим сборной командой ездовых. Заметив, что возящие землю повозки оставляют хорошо заметные следы на каменной дороге, генерал потребовал в целях маскировки сметать просыпавшуюся землю на обочину. Когда хмыкнувший офицер поинтересовался, не стоит ли его людям заодно убирать свежий конский навоз, рит Бараса невозмутимо поблагодарил майора за проявленную инициативу и бдительность, выразив уверенность, что у него, видимо, нет необходимости проверять, куда именно команда ездовых отвозит землю.
Конечно, подготовка к сражению не ограничивалась строительством редутов и сооружением ям-ловушек. Работам, казалось, не будет конца, однако настал день, когда всё закончилось (или почти всё, так как воду для полива дёрна продолжали возить ещё несколько ночей).
Получив сообщение о переходе вражеской армии через перевалы, генерал удвоил количество конных разъездов и ещё раз осмотрел позиции. Когда ему доложили, что колонна пехоты под жёлто-зелёными флагами Тангесока находится меньше чем в дне пути, командующий приказал убрать из посёлка Следа всех жителей, после чего маги Викрамара начали готовить к бою своё главное оружие. Сделать это раньше было невозможно, так как установка магических ловушек требовала особого внимания, и делать это ночью было опасно. Поздно вечером на холм поднялся руководивший командой магов Листеут – старший помощник магистра Шосфая, который доложил. Что использующие энергию поля Ванат ловушки установлены и активированы.
Убедившись, что уланский полк, усиленный отрядом конных егерей, уже покинул лагерь Центральной армии, рит Бараса вошёл в свой шатёр и тяжело опустился в складное походное кресло. Теперь ему оставалось только одно – дожидаться завтрашнего утра.

[kvv32]

Глава 8
При других обстоятельствах это могло показаться удивительным, но первые сообщения о появлении вражеских солдат очень порадовали командующего. Всю ночь у северного края Унтидской пустоши рыскали отряды коренжарцев, так и не сумевшие найти более-менее подходящие проходы через заболоченную низину. Десяток-другой человек там, конечно же, смогли бы пройти, но атаковать по колено в воде, после каждого шага вытаскивая ноги из раскисшей земли было просто немыслимо. Именно этого и добивался генерал, в перый же день после своего возвращения из Ансиса приказавший сделать плотину на безымянной, но весьма полноводной речушке, пересекавшей пустошь с севера на юг. Расчёт оказался правильным: левый фланг Романтрийского полка получил надёжное прикрытие.
Не меньшее удовлетворение командующий испытал после донесения егерей, наблюдавших за вражескими разведчиками, прочесавшими Помтокский лес вдоль и поперёк. Рит Бараса не сомневался, что они увидели там именно то, что им следовало увидеть: ровное сухое редколесье, чрез которое легко могли пройти пехотные роты, предназначенные для удара по правому флангу Центральной армии. Всё это должно было убедить генерала фос Насабада, что столь любимая им фланговая атака окажется успешной и на этот раз. Однако рит Бараса ни в коем случае не считал своего противника легковерным простаком, поэтому приказал срубить несколько десятков деревьев так, чтобы их кроны были направлены в сторону возможного появления вражеских солдат. Подобная засека могла серьёзно затруднить передвижение пехоты, но только в том случае, если ветви деревьев переплетались бы между собой. А вот этого валившие лес саперы старались избегать, так как готовили они не полноценную засеку, а приманку для противника.
Прошло не так много времени после полуночи, прежде чем новый гонец доложил о колонне тангесокской пехоты, выдвигающейся к восточной опушке Помтокского леса. Всё шло по плану, и довольный рит Бараса прикинул, что вполне успеет позавтракать, сдобрив яичницу с ветчиной парой бокалов вина.
С холма были хорошо видны три полка вражеской пехоты, неспешно шагающих по имперской дороге. Когда расстояние до редутов сократилось до одного кована, тангесокцы начали разворачиваться в боевой порядок. Выстроившись в линию, полки замерли, и стороннему наблюдателю было бы непросто понять, к чему они готовятся – к очередному учению или к ожесточённому сражению. Оценив опытным взглядом выправку солдат под трёхцветными знамёнами, генерал направил подзорную трубу на серый валун, лежащий на обочине дороги. Он оказался там не случайно, ведь от второй линии редутов до него было ровно триста шагов, и все, кто находился ближе этого ориентира, попадали в зону действия дальнобойных баллист.
- Косвет, ты как думаешь, чего они ждут?
- Господин генерал, я полагаю, что их маги готовят удар по нашим редутам.
- Майор, это их желания, а не возможности. В Тангесоке всегда было мало магов, а сильных – тем более. Да и далеко они стоят, оттуда и магистр не достанет, - не скрывающий волнения рит Бараса похлопал подзорной трубой о ладонь и повернулся к своей свите. – Лейтенант, ты вояка бывалый, что думаешь?
Командир личной охраны генерала онрит Ушгер, получивший офицерские нашивки чуть больше года назад, ответил не сразу. Внимательно осмотрев строй вражеской пехоты, он осторожно кашлянул в кулак и поправил перевязь своего старого солдатского меча.
- Так ведь помирать никто не торопится. Они ж видят, сколько земли наворочено, а им на эти редуты лезть придётся. И полезут, доля их такая…
Едва бывший сержант заговорил, как гнетущую тишину разорвал звук трубы. Через несколько мгновений над сомкнутыми рядами разнеслись громкие команды, и почти четыре тысячи человек сделали первый шаг, вручая свои жизни всеблагому и всевидящему Альфиру.
Пехотные роты Тангесока размеренным шагом двигались вперёд, обнажённые мечи, наконечники копий, шлемы и кирасы блестели в лучах восходящего Афрая и не было, казалось, силы, способной остановить эту стальную стену. Восхищённый картиной рит Бараса поймал себя на мысли, что при других обстоятельствах он с гордостью шёл бы впереди этих солдат, чувствуя, как предстоящая схватка заставляет бурлить его кровь.
- Как они идут, Косвет, как идут. Даже убивать жалко, дери их Молкот, - вновь поднеся подзорную трубу к своему единственному глазу, генерал увидел, как солдаты обогнули придорожный валун. – Жаль ни жаль, а придётся… Барон, красную синтагму!
Белобрысый лейтенант фос Кумрутар, получивший место в штабе после извлечения из него пяти коренжарских стрел, поднял взведённый арбалет, и алый файербол рассыпался над имперской дорогой множеством гаснущих искр. Через несколько мгновений вслед за ним в синее небо устремилось десятка три больших болтов, выпущенных баллистами и тяжёлыми арбалетами. Генерал ухмыльнулся, прикинув, что на наступающего противника это не произведёт особого впечатления, ведь на той стороне никто не сомневался, что любая из этих деревяшек сможет поразить своим наконечником не более одного-двух солдат.
Двенадцать файерболов взорвались в гуще солдат почти одновременно, разметав в стороны щиты, копья и изломанные тела (в сравнении с этим гибель двух десятков людей, пронзённых обычными арбалетными болтами осталась почти незаметной). Строй наступающих содрогнулся, потерял чёткость линий и остановился. Прежде чем громкие команды офицеров смогли привести его в движение, в небо вновь взлетело более десятка болтов, и все замерли в ожидании падения этих невиданных и оттого ещё более страшных орудий смерти. Грохот взрывов смешался с криками раненых солдат и радостным рёвом тиварских пехотинцев, засевших в первой линии редутов.
Взлетевшие вверх клочья обгоревшей травы ещё продолжали витать в воздухе, когда вниз устремились новые болты, и дрогнувшие тангесокцы шарахнулись от них в сторону, ломая строй и сбивая друг друга с ног. Взрывов не последовало – в землю воткнулись обычные толстые стрелы, но радость от этого оказалась недолгой: новые жёлто-красные шары выплеснули свою магическую энергию, отправив в небытие ещё десятки солдат.
- Косвет, ты за фос Напсабада! Что будешь делать? Напролом попрёшь?
- Господин генерал, трудно сказать…
- Опять корову за хвост! Угшер, давай ты, быстро!
- Потери не так велики, но они удивлены и испуганы. Синтагмы в такую даль никогда не пускали, да и летят они косяком…
- Вот-вот, тут надо цепями атаковать, а этот строй поздно перестраивать!
Словно в ответ на эти слова над полем разнёсся новый сигнал трубы и тангесокцы бросились назад, мешая ряды и не дожидаясь команд офицеров. Всё произошло так быстро, что последний удар файерболов пришёл уже по оставшимся лежать на земле убитым и раненым.
На холме неожиданно появился командир Алгубашского драгунского полка, стоявшего в резерве позади второй линии редутов. Быстрым шагом подойдя к генералу, фос Тиселе предложил немедленно ударить по отступающему противнику, что вызвало неподдельное удивление рит Бараса.
- Барон, вы с утра лишнего выпили? Там одной пехоты тысяч пятнадцать, драгуны, коренжарцы. Погубите полк, с чем я к полудню останусь?
- Господин генерал, так ведь они бегут! Паника заразительна, сейчас ударим – не устоят!
– Полковник, твою семью я знаю тридцать лет, поэтому возьму на себя труд повторить ещё раз: твой полк понадобится мне после их четвёртой атаки. А если будет совсем хреново, то после третьей, спаси нас Альфир… Содар, уйди с глаз долой! Молодой, красивый, дамы без ума, чего ж ты умереть без пользы торопишься? Всё, кончен разговор! Жди свои жёлтые шары!
Отвернувшись от полковника, рит Бараса увидел, что противник отводит потрёпанные роты, разворачивая в боевой порядок три новых пехотных полка. Фос Напсабад знал своё дело: получив жестокий урок, он построил готовившиеся к новой атаке войска так, чтобы между рядами было теперь по десять-пятнадцать шагов.
- Сейчас пойдут… Барон, без приказа сигнала не давать. Угшер, поглядывай на правый фланг, самое время им пойти через лес, - глядя на приближающиеся цепи тангесокской пехоты, генерал терпеливо ждал, когда вражеские солдаты наткнутся на первые ловушки. – Давайте быстрей, ребята, чего тащитесь. Молкот заждался, уже слюна бежит… Вот оно, началось!
Несколько десятков солдат с воплями провалились в замаскированные ловушки, острые колья вспороли живую плоть, но повелительные крики офицеров и сержантов заставили цепи продолжить движение. Через пару десятков шагов всё повторилось, но разозлённые солдаты только прибавили ходу, крепко сжимая в руках своё оружие. В третьей линии не было глубоких ям с кольями, зато имелось немало магических ловушек, для полной активации которых достаточно было продавить прикрывавшие синтагмы плетёные крышки. Когда взорвались первые файерболы, атакующие не остановились, однако через считанные мгновения первая шеренга наткнулась на новую линию ловушек, в то время как сапоги бежавших позади солдат привели в действие ещё уцелевшие синтагмы.
Выполняя приказ генерала, барон фос Кумрутор запустил в небо сигнальный файербол, и двенадцать баллист обрушили на задние шеренги тангесокской пехоты новые магические удары. Одновременно четыре сотни засевших в редутах лучников дали первый залп, скосив немало число солдат, прорвавшихся через два ряда установленных викрамарскими магами ловушек. Перейдя на стрельбу по готовности, лучники успели пролить немало крови, прежде чем смертоносный жар новых файерболов вновь опалил дымящуюся землю и тела людей. Крики раненых и обожжённых смешались с руганью, заглушив команды офицеров, и хорошо вымуштрованные роты в мгновение ока превратились в огромную испуганную толпу, стремившуюся оказаться как можно дальше от этого проклятого богами поля.
Повинуясь зелёному сигналу файербола, пекоты и лучники прекратили стрельбу, провожая бегущих врагов радостными воплями и улюлюканьем. Затейливо выругавшись, генерал хлопнул рукми по бёдрам и первый раз за всё время присел на свой походный табурет, с которым он не расставался после тяжёлого ранения, едва не лишившего его обеих ног.
- Срань молкотова, не война, а бойня какая-то. Никакого изящества.
- Господин генерал, мы близки к успеху. Ещё три вражеских полка понесли ощутимые потери.
- Бросьте, Косвет. Какие там на хрен «мы»? Всё сделали маги и пекоты, наша очередь ещё не пришла. Фос Напсабад не отступит, ему ещё есть кого вести на убой. Да и эти скоро очухаются, только злее будут. И я ещё не видел их магов, драгунов и коренжарцев. А пехота за лесом? Нет, майор, всё ещё впереди. А у нас ловушек считай что не осталось.
Рит Бараса помассировал повреждённую левую руку и со старческим кряхтением повернулся в сторону Помтокского леса.
- Червей им в печень, чего они ждут? Я уже тревожиться начал. Задницей чую, что-то не так, ох, не так…
- Господин генерал, сигнал над дорогой!
- Вскочив на ноги, рит Бараса вперил взгляд в багровый шар, необычайно высоко поднявшийся над центром вражеской армии. Застыв на мгновение, файербол начал медленно опускаться, быстро превращаясь в полосу красноватого дыма.
- Косвет, что думаешь? Только быстро!
- Господин генерал, похоже на сигнал общей атаки.
- Общей, говоришь? Нет, в лоб пока не пойдут, а вот по флангам… Затем и взлетел высоко, чтобы из-за леса увидели.
– Господин генерал, слева от дороги движется кавалерия. Идут без строя, видимо, коренжарцы.
- Одно слово – орда. Попрут напролом, остаток ловушек их не остановит. Началось… Лейтенант, два красных!
Движущейся по краю пустоши коренжарской коннице до первой линии редутов оставалось не более кована, когда вспыхнувшие над левым флангом файерболы передали ему приказ командующего: стрелять по готовности. С холма было хорошо видно, как в двух левых редутах пекоты развернули деревянные рамы баллист, готовясь ударить по начавшим переходить в галоп коренжарцам. Расстояние быстро сокращалось, и первые три болта, выпущенные ближним к пустоши редутом, вспыхнули разящим огнём, разметав десятки людей и лошадей. Баллисты второго редута стреляли на пределе дальности, и выпущенные ими файерболы взорвались в двух-трёх десятков шагов от несущихся сломя голову всадников. Теперь конную лавину не могли остановить ни новые огненные шары, ни стрелы полусотни лучников, находящихся в крайнем редуте.
Прорвавшись внутрь оборонительной позиции, истошно вопящие всадники подобно половодью растеклись между двумя линиями. Коренжарцы были охвачены боевым азартом, но имели весьма смутное представление о тактике регулярной кавалерии, поэтому бросились в атаку сразу на все, что оказалось перед их глазами. Однако конные мечники и лучники – это не совсем то, что требуется для захвата полевых укреплений, обороняемых сотнями хорошо обученных солдат и хладнокровных пекотов, в упор ударивших по мечущимся всадникам ледяными стрелами.
Истребляемые в промежутке между редутами, коренжарцы вновь ринулись вдоль края пустоши, намереваясь обойти вторую линию укреплений и разгромить обозы Центральной армии. Предвидя такой поворот событий, рит Бараса направил туда две пехотных роты резервного Фрагуосйиского полка, которые встретили отчаянно рвущихся вперёд всадников частоколом копий и градом стрел.
Подавшись вперёд, командующий всматривался в гущу сражения, стараясь уловить момент, когда чаша весов начнёт клониться на сторону его солдат, навязавших противнику столь нелюбимую им затяжную вязкую схватку. Внимательно наблюдая за полем боя, рит Бараса время от времени бросал взгляды в сторону Помтокского леса, с растущим нетерпением ожидая сигнала о начале атаки Нарлисийского полка. Рассыпавшийся в небе алый файербол принёс генералу долгожданное облегчение, ведь его расчёт оказался верным – пехота Рилвала фос Напсабада начала готовить атаку во фланг его армии именно там, где он и предполагал. Вздохнув, рит Бараса вновь повернулся к пустоши, но встревоженный голос рит Шепсеса мгновенно развеял только что испытанное им удовлетворение.
- Господин генерал, чёрный шар над лесом! Драгуны под ударом!
- Молкот тебя дери! – ошеломлённый рит Бараса скрипнул зубами и разразился потоком отборных проклятий. – Кто, откуда?
- Господин генерал…
- Короче, Косвет!
- Фос Напсабад, видимо, подстраховался…
- И обдурил меня, старого дурака… Пехота пошла в лес, а конница её прикрыла. Хреновые дела.
- Господин генерал, рит Пошхедль не отступит. У него нет выбора.
- Да, выбора нет. Приказ надо исполнять. Жаль будет, если майор погибнет, неделя ведь как полком командует, - закрыв глаза, рит Бараса начал шептать слова молитвы, которые он не вспоминал уже долгие годы. – Господин наш, Альфир всеблагий, спаси верных детей своего отца от злобной силы, посягающей на плоть и разум их. Владыка мира, укрепи сердца и руки воинов, сражающихся во славу твою. Даруй им победу, Альфир богорождённый…
- Господин генерал, коренжарцы отступают! – возглас лейтенанта фос Кумратара вернул командующего к реальности. – Они бегут!
Будучи опытным командиром, рит Бараса хорошо понимал, что не сможет оказать Нарлисийскому полку немедленную помощь, даже если отправит в обход леса свои последние резервы. Беспорядочный отход коренжарцев не означал конца сражения, и генерал не мог позволить себе рисковать, тем более что пехота Тангесока начала вновь выходить на рубеж атаки. Выругавшись ещё раз, генерал опустился на свой походный табурет и постарался как можно более хладнокровно оценить имеющийся расклад. Несмотря на то, что левый фланг понёс потери, он сохранил боеспособность, к тому же у пекотов ещё оставалось как минимум десятка два «хитрых» болтов с синтагмами, обеспечивающими их активацию на невиданном ранее расстоянии. Дополнительный запас прочности обороне придавали находившиеся в резерве пехотный и драгунский полки, явно нелишней была и рота арбалетчиков капитана рит Тояна.
Камнем на душе генерала лежала тревога за судьбу Нарлисийского полка, однако в любом случае драгунам уже удалось хотя бы частично расстроить планы врага. И если тангесокская пехота всё же двинется через Помтокский лес, в рукаве у рит Бараса найдётся ещё один козырь в виде нескольких викрамарских магов, имевших строгий приказ не обнаруживать себя без крайне нужды. Исходя из этого, молчание своих магов вполне устраивало командующего, ведь обстановка ещё не выглядела по-настоящему опасной, зато отсутствие каких-либо магических действий со стороны противника вызывало подозрение. Три атаки, сотни убитых и раненых, и ни одного самого завалящего боевого файербола? Это казалось странным и, как и всё непонятное, вызывало опасения.
Генерал ещё не успел прийти к определённому выводу, когда до холма донеслись крики множества солдат. Подняв глаза, рит Бараса увидел поднимающийся в небо жёлто-зелёный шар, который через несколько мгновений обрушился на крайний редут первой линии. Грохот взрыва заглушил вопли раненых и обожжённых солдат, в воздух взлетели комья земли, оружие и части разорванных тел.
- Откуда?! – взревевший генерал вскочил столь быстро, что потерял равновесие и едва устоял на ногах. – Маги откуда, вискут им в глотку?
- Всадники в поле, господин генерал.
- Эти четверо?! Почему они живы?
Четыре всадника в тёмной одежде появились перед редутами вскоре после беспорядочного отступления коренжарской конницы. Они медленно двигались по устланному телами убитых и раненых полю, всё время оставаясь вне досягаемости стрел. Пару раз по ним выстрелили из арбалета, однако неизвестных всадников не удалось ни убить, ни напугать. Их очередная остановка не вызвала особого интереса, и в этот момент высокий маг направил в сторону тиварского редута свой разрушительный магический шар. Теперь по загадочным всадникам стреляло всё, что могло стрелять, но внезапно вспыхнувшая зелёным сиянием защитная завеса смогла уберечь их даже от близкого разрыва файербола. Проскакав ещё сотню шагов, маг вновь нанёс удар. Тяжело дыша, рит Бараса словно зачарованный смотрел на мерцающий шар, неотвратимо приближавшийся ко второму редуту. К счастью, постоянный обстрел помешал магу прицелиться как следует, и вырвавшаяся на свободу магическая энергия не смогла причинить второй роте столь же ужасающие потери, разрушив только левую сторону укрепления.
Генерал был поряжён не только боевыми возможностями мага, но и тем, как он использовал энергию поля Ванат. Рит Бараса в своей жизни довелось видеть сотни боевых файерболов и защитных завес, и все они имели красный, жёлтый и изредка бледно-голубой цвет. Такова была природа магических формул, веками используемых в мире Лаканик известными и тайными академиями и школами. Зелёный цвет всего создаваемого этим колдуном означал, что он пользуется какой-то иной магией – невиданной, но от этого не менее эффективной и смертоносной.
Пока все эти мысли словно пустынный вихрь вертелись в голове командующего, над полем вновь разнеслись звук и трубы, и тысячи тангесокских пехотинцев вновь двинулись вперёд. Генерал сразу заметил, что вдоль пустоши и дороги остались довольно широкие промежутки, предназначенные скорее всего для прохода вражеской кавалерии. Расчищая дорогу, неизвестный маг вновь ударил мощным файерболом по второму редуту, уже оставленному тиварцами. Будучи, видимо, уверенными в надёжности своего защитного поля, четыре всадника достигли линии укреплений, игнорируя летящие в них стрелы. Выпущенный ими файербол взорвался на краю левого редута второй линии, снеся два крепостных арбалета и одну из баллист. Неизвестно, что бы ещё успел натворить этот проклятый колдун, но на этот раз ответ пекотов оказался весьма действенным – удачно пущенный болт взорвался почти под ногами лошадей, и хотя засиявшая пронзительной зеленью завеса поглотила значительную часть магической энергии, на земле оказались два всадника вместе со своими лошадьми.
Провожая взглядом несущегося прочь мага, командующий продолжал отдавать приказы, готовясь к отражению новой атаки. Рит Бараса не сомневался, что после ввода в бой резервов его солдаты сумеют остановить натиск противника. А вот что будет потом, знал, пожалуй, только Альфир. Рилвал фос Напсабад был известен не только как опытный, но и как упорный генерал, всегда старающийся довести начатое дело до конца. И если он вновь поведёт свои полки на штурм укреплений, выбор у их защитников будет невелик: умереть либо отступить, что в любом случае открывало дорогу для армии Тангесока и банд Коренжара. Генерал не мог рисковать – четвёртая атака должна была стать последней, и в его силах было лишить противника желания и возможности вновь идти вперёд.
- Лейтенант, два оранжевых шара! И повыше!
- Господин генерал, сигнал уланам – один файербол.
- Косвет, я помню, какого сигнала ждёт фос Теонесте. И я хочу, чтобы он его обязательно увидел. Несмотря ни на что. Это понятно? Лейтенант, чего уши развесил! Пускай!
Высоко над холмом с небольшим промежутком вспыхнули два оранжевых шара, и генерал ясно представил себе, как Ферирский уланский полк рысью выходит на рубеж атаки. Дело было сделано, и теперь всё внимание командующего было обращено на наступающего противника.
Понеся большие потери во время предыдущих атак, тангесокская пехота не слишком рвалась вперёд, предоставив возможность первыми нанести удар королевским кирасирам, с развёрнутыми знамёнами ринувшимся в атаку вдоль края пустоши. Кирасирский полк пользовался особым вниманием короля Апсамы фос Нкаревшита, средств на его содержание не жалели, и несущиеся в атаку все пять эскадронов представляли собой внушительное зрелище: под копытами мощных лошадей гудела земля, начищенные до зеркального блеска кирасы и шлемы сверкали в лучах Афрая, трепетали на ветру десятки жёлто-бело-зелёных знамён (помимо обычных двадцати пяти солдат в каждый взвод кирасиров входили по два знаменосца и горнист, что подчёркивало особый статус полка).
Помимо всего этого королевских кирасиров в этой атаке сопровождали несколько магов, прикрывших первые два эскадрона жёлтыми и зелёными защитными завесами. Две уцелевших баллисты и немногочисленные лучники, вернувшиеся в полуразрушенные редуты первой линии, не смогли остановить несущихся во весь опор кирасир. Над полем уже разнеслись победные переливы множества труб, когда на пути королевского полка встали пикинеры и арбалетчики капитана рит Тояна.
Сотню направленных в их сторону копий кирасиры не восприняли как сколь-нибудь серьёзное препятствие. За эту самоуверенность им пришлось дорого заплатить, ведь за спинами пикинеров стояли три взвода солдат с арбалетами в руках. Раздалась громкая команда, пикинеры опустились на одно колено, и полсотни болтов в упор ударили в тела людей и лошадей. Первая линия стрелков сделала шаг в сторону, щёлкнули тетивы ещё пятидесяти арбалетов, затем всё повторилось ещё раз, и третий взвод арбалетчиков довершил разгром головного эскадрона.
Через несколько мгновений перед пикинерами уже громоздился вал из мёртвых и агонизирующих тел, десятки упавших лошадей хрипели и били копытами, сбивая с ног пытающихся выбраться из этой мешанины раненых или оглушённых падением всадников. На всём скаку в эту кричащую и истекающую кровью массу врезался второй эскадрон, который был встречен болтами первого взвода арбалетчиков, успевших перезарядить своё оружие. Адская карусель повторилась ещё раз, и уцелевшие кирасиры, на которых сзади продолжали напирать остальные эскадроны королевского полка, повернули своих лошадей налево, ворвавшись в промежуток между двумя линиями редутов. Строй смешался, и исчезнувшие защитные завесы предоставили баллистам и крепостным арбалетам прекрасную возможность вновь проредить ряды утративших уверенность кирасиров.
От полного разгрома королевский полк спасли пехотинцы, успевшие добраться до первой линии укреплений. После того как их последние защитники остались лежать на земле, волна тангесокской пехоты устремилась к следующим двум редутам. Пекоты и прикрывавшая их пятая рота Романтрийского пехотного полка сражались отчаянно, но многократному численному превосходству противника противопоставить было нечего. Увидев в подзорную трубу рубившегося среди своих солдат полковника фос Гайневерна, генерал приказал ввести в бой Фрагоусийский пехотный полк. Над холмом поднялся в небо ярко-жёлтый шар, и дождавшиеся своего часа бойцы бросились в контратаку.
Тангесокские офицеры уже начали строить своих распалённых сражением солдат для отпора нвоому противнику, когда на ближнем редуте почти одновременно вспыхнули два файербола, разбросавших во все стороны раненых и убитых. Рит Бараса понял, что кто-то из умирающих пекотов активировал оставшиеся боевые синтагмы, стремясь в последние мгновения уходящей жизни отомстить своим врагам.
Рыча от ярости, бойцы Фрагоусийского полка одним ударом сбили ошеломлённых тангесокцев с двух линий редутов, продолжая преследовать их по усеянному телами полю.
- Господин генерал, солдаты на опушке леса!
- Серую гниль им в кишки, они всё-таки прошли! Нарлисийцы не смогли…
- Господин генерал, драгуны рит Пошхедля оказались между молотом и наковальней.
- Косвет, это только красивые слова без смысла. Теперь судьба армии в руках магов Листеута.
- Господин генерал, они…
Майор рит Шепсес не успел договорить, когда по Помтокскому лесу пронёсся огненный вихрь, в мгновение ока воспламенивший десятки деревьев. Во время обсуждения планов Листеут сказал генералу, что прибывший с ним маг-стихийник Муйторо является подлинным повелителем огня и, несмотря на свой возраст, ещё способен поразить мир своим могуществом. Из уважения к Викрамару рит Бараса не стал тогда вдаваться в детали, использовав магов как подстраховку на случай неудачи Нарлисийского полка. Сейчас он со страхом смотрел на огромные языки пламени, раз за разом пронизывающие редколесье, хорошо понимая, что слова Листеута оказались всего лишь слабым подобием чудовищного буйства огня.
Это неистовство рукотворной стихии поразило не только генерала, но и солдат двух противостоящих армий. Тангесокская пехота, и без того не спешившая атаковать правый фланг рит Бараса (похоже, что противник ожидал удара со стороны Помтокского леса), теперь окончательно остановилась посреди поля, и только неистовые коренжарцы, несущиеся вдоль старой имперской дороги, продолжали с воплями мчаться вперёд.
- Ну вот, Содар фос Тиселе дождался своего часа. Два жёлтых файербола, живо! И красный пекотам. Добивать так добивать!
Правофланговые пекоты, не находившие себе места от невозможности вступить в бой, встретили коренжарцев залпами баллист, к которым добавились сотни стрел с ближайших к дороге редутов. Потеряв две-три сотни человек, разбойничья орда только прибавила ходу, стремясь как можно быстрее прорваться в тыл обороняющихся. Но вместо желанных обозов их встретили несущиеся во весь опор драгуны Артубашского полка. Людей фос Тиселе было в несколько раз меньше, но удар спаянных жёсткой дисциплиной шести сотен всадников разметал толпу вопящих коренжарцев. Рассыпавшись на мелкие группы, они бросились во все стороны, став желанной мишенью для жаждущих мести тиварских солдат.
От созерцания этого зрелища, радующего сердце старого вояки, генерала отвлёк радостный крик лейтенанта фос Кумрутара.
- Господин генерал, файерболы впереди!
- Айсал, где они, Молкот тебя дери?!
- По дороге прямо, больше центуды! Уланы пошли!
Помянув разом всех богов Лаканика, рит Бараса сгрёб в кулак свою рыжую бороду и с шумом выдохнул воздух.
- Наконец… Айсал, не ори так, девок распугаешь.
- Какие девок, господин генерал?
- Сынок, шутка это… А кричать всё равно рано, Альфир спешки не любит.
Наблюдая в подзорную трубу за боем в глубине вражеской армии, командующий искал малейшие признаки хаоса в тылу противника. Ясное, дело, что атака пяти эскадронов не могла опрокинуть многочисленное войско фос Напсабада. Основная надежда была на сводный отряд конных егерей, которыми командовал майор пограничной стражи рит Суутвул. Его бойцы, прошедшие суровую школу в предгорьях Касатлено, были не только лихими рубаками, но и прекрасно управлялись с луками и арбалетами. По собственному опыту зная, что чувствуют солдаты, недавно бежавшие с поля боя после неудачной атаки, генерал передал егерям большую часть имеющихся у него синтагм, приказав им сеять смерть подобно безумным в своей кровожадности бангелаши.
Шевеля губами, рит Бараса считал вспышки рвущихся далеко впереди файерболов, пока в обе стороны от дороги не бросились толпы охваченных страхом людей, мгновение назад ещё бывших солдатами, способными сражаться в общем строю. Уланы и егеря Тивара метались среди этого человеческого половодья, рубя бегущих врагов направо и налево.
Тяжело пустившись на свой походный табурет, генерал закрыл глаза и медленно стянул с головы свой неизменный синий берет.
- Вот теперь вроде бы всё… Лейтенант, возьми людей и посмотри, что стало с Нарлисийским полком, - повернувшись к командиру своей охраны, рит Бараса невесело усмехнулся. – Сагло, ты-то чего ждёшь? Давай свою флягу с водкой, время пришло. Надо выпить и помолиться, дери их всех Молкот.

[kvv32]

Глава 9
Описанный в старинных книгах сверкающий шар, убивающий своими лучами, известен уже несколько веков. За минувшие годы об этом смертоносном оружии почти забыли, Но Викрамар вернул его в наш мир.
После долгого разговора с канцлером и начальником тайной стражи Локлир провёл остаток ночи за своим столом, продолжая внимательно вчитываться в пожелтевшие страницы старых книг. Когда фандрак перестал действовать и веки уже стали закрываться как бы сами собой, герцог достал из шкафа синий флакон с полупрозрачным эликсиром. Сделав пару небольших глотков, он поспешил вернуться за стол, чтобы переждать неизбежный приступ головокружения. Когда лицо перестало гореть, Локлир запил пахучее средство магистра Бамдиго вином и прошёлся по кабинету. Голова вновь стала ясной, и он вернулся к своим бумагам, до мелочей продумывая будущую встречу с магами Викрамара.
О наступлении утра герцог узнал после появления рит Корвенци, доложившего о готовности Бронзового зала и личной охраны правителя. Отдав ещё ряд распоряжений, Локлир подождал, пока стражники забирали указанные им книги и бронзовый шар, установленный на пяти причудливых опорах. Вновь оставшись один, он ещё раз проверил себя, вспоминая наиболее важные места в сочинениях древних писателей и летописцев.
- Ваше высочество, всё готово и проверено, - вошедший в кабинет рит Писвал, многие годы прослуживший в дворцовой страже, был как всегда немногословен. – Ничего не действует.
- Совсем ничего?
- Ваше высочество, я даже светильник не смог зажечь. Олуреми тоже пробовал – без толку.
- Так что, барон, действует этот тальдос?
- Я в этот песок не верил, ваше высочество. Но ошибся.
- Да, велика сила Толфесты…
- Толфесты, ваше высочество?
- Да, потом расскажу. Ну, если проверили, то пора идти.
Спустившись в Бронзовый зал, Локлир внимательно осмотрел с детства знакомые ажурные решётки и искусно сделанные фигуры птиц и зверей. Подавив вздох, герцог подошёл к большому столу, возле которого уже стояли канцлер, начальник тайной стражи и лейтенант Ангиан рит Иннласу, три года назад возглавивший отряд тружери. Пока молодой правитель раскладывал принесённые книги в одному ему известном порядке, рит Корвенци с лейтенантом вновь обошли расставленных по углам зала немногочисленных диентисов и стражников с арбалетами.
Появившийся на пороге барон фос Тумдавис едва успел открыть рот, сообщая о прибытии магов, как в зале остались только Локлир, канцлер и почти что слившиеся со стенами охранники. Проигнорировав правила дворцового этикета, герцог вышел из-за стола и тепло поприветствовал магистров Сфобарика и Шосфая, не забыв поинтересоваться их здоровьем и впечатлениями от дороги.
- Ваше высочество, мы благодарим вас за столь любезное внимание к нашим скромным особам, - хотя первый магистр Викрамара Сфобарик и привык вести серьёзные беседы с правителями с глазу на глаз, он всё же счёл необходимым продолжить некое подобие светской беседы. – Надеюсь, что многочисленные заботы не лишают ваше высочество возможности время от времени наслаждаться радостями жизни.
- Когда как, уважаемый господин магистр, когда как… - широким жестом Локлир предложил магам садиться. – Господа, ноги являются инструментом воинов и селян, а для важных разговоров требуется совсем иная часть тела.
- Ваше высочество, дозволено ли мне будет спросить, чем мы обязаны посещению этого примечательного во всех отношениях зала? – славившийся своей непосредственностью Шосфай не стал сдерживать своё искреннее любопытство, однако постарался облечь его в максимально вежливую форму. – Я уж и не помню, когда в последний раз видел эту красоту.
- О, господин магистр, вы, пожалуй, удивитесь, но я просто устал жить без окон. Захотелось дневного света, зелени, голубого неба. Вот я и счёл возможным позволить себе эту маленькую слабость. А теперь, господа магистры, я хотел бы обсудить с вами несколько насущных вопросов, значимость которых за последнее время выросла многократно. Бьюсь об заклад – вы знаете, что меня интересует в первую очередь.
- Да, ваше высочество. Нам, к сожалению, не придётся гадать – вас интересуют магические жезлы и бичи, добытые капитаном Мафдатом рит Лайфисом.
- Именно так, господин Сфобарик. Добытые непомерной ценой… Но помимо возможностей этих артефактов я хотел бы услышать ваше мнение об их природе, сущности или что там ещё кроется в них.
Локлир был уверен, что уже знает ответ на этот вопрос, но ему было крайне важно услышать ответ магов Викрамара, ведь от него зависел не только ход этой встречи, но и, возможно, судьба всего Тивара. Стараясь не выдать своего волнения, он внимательно посмотрел на седого магистра, затем на всякий случай перевёл взгляд на молчавшего канцлера.
- Ваше высочество, эти артефакты используют энергию поля Ванат, но породившие их магические формулы не имеют ничего общего с магией, дарованной нам богами Лаканика. Она чужая для нашего мира, но жаждущие власти люди уже пускали её в ход, погубив многие тысячи людей. Ваше высочество, это магия Танкилоо, попавшая к нам по воле Молкота.
Молодой герцог осторожно выдохнул воздух, но расслабляться было рано – слишком многое ещё надо было прояснить. Хлопнув рукой по старинной толстой книге в буром кожаном переплёте, который несколько веком назад вполне мог быть ярко-красным, Локлир сделал очередной ход в своей опасной игре.
- Истинная правда, господин магистр! Я много думал об этом, пока не вспомнил, что великий Даванкту в своей летописи рассказывал о безумствах Маршеска, погибшего вместе с братом где-то в Ракверате. Тогда же были уничтожены главные танкисы, их ученики, книги и артефакты. Но теперь понятно, что кое-что уцелело.
- Прискорбно сознавать, ваше высочество, что эта магия продолжает жить в нашем мире.
- Не только жить, магистр Шосфай, но и активно действовать! Я почти уверен, что Тангесок и Коренжар не начали бы эту войну, если у них за спиной не стояли бы танкисы.
- Ваше высочество, мы уже знаем о сражениях на перевале и у Динайского моста, но не более того.
- Там не было сражений, господин магистр, там была бойня. Сотни наших солдат были убиты магическими тварями, в сравнении с которыми даже бангелаши кажутся просто пушистыми атоти.
- Мы будем обязаны вашему высочеству, если вы сообщите нам подобности… этих прискорбных событий.
- Господа магистры, вы получите копии донесений, но пока меня интересует другое. У Тивара есть магическое оружие, способное остановить такого противника?
- Ваше высочество, маги Викрамара всегда стремились к тому, чтобы Тивар располагал самым совершенным магическим оружием.
- Магистр Сфобарик, вас не затруднит напомнить мне, о чём именно идёт речь?
- Ваше высочество, Викрамар уже передал в арсеналы Ансиса первые синтагмы Кибари-Кан, и они доказали свою эффективность в горах Касатлено.
- Да-да, конечно. Смертоносное оружие, созданное магами Викрамара, - Локлир пододвинул к себе потёртый фолиант с торчащими закладками и раскрыл его на странице с изображением парящего над полем боя яркого шара, от которого тянулись десятки цветных линий. – Преподобный Цабетли, повествуя о деяниях безбожных еретиков, довольно точно описал действие упавшей звезды. Об этом же писали каулонский архивист Гакусар, великий сказочник Лапельто и автор многочисленных романов фос Саханказ. Все они, заметьте, умерли двести-триста лет назад. И как к этому относиться? Как к дару провидения или к описанию оружия, существовавшего уже в те времена?
Воцарившуюся в Бронзовом зале тишину нарушало только сопение раскрасневшегося Шосфая, который явно хотел что-то сказать, но был остановлен едва заметным движением руки Сфобарика. Пожевав тонкими губами, первый магистр Викрамара обвёл взглядом насторожённых стражников и повернулся к натянутому подобно струне Локлиру.
- Ваше высочество, я отвечу не только на этот вопрос, но и на те, которые вы ещё не успели задать.
- Господин магистр, ваши обтекаемые слова только умножают мои сомнения. Что означает «вернули»? Нашли клад, прочитали в старинной книге? Что именно?
- Ваше высочество, ваше знание истории внушает искреннее уважение, поэтому я буду стараться избегать слов, допускающих разное толкование. Да, после разгрома армии Маршеска не все написанные его танкисами книги были уничтожены. Часть из них находится в тайном хранилище Викрамара, доступ в которое имеет не более двух-трёх человек. После того как возникла угроза войны с Тильоданом, совет магистров принял решение использовать эти тайные записи для создания нового оружия.
Откинувшись на спинку своего кресла, молодой герцог впервые позволил себе лёгкую улыбку. Было очевидно, что его опасения начинают развеиваться подобно утреннему туману, однако он не позволил себе впасть в благодушие, памятуя о рассказах старых вояк – всё закончено, если последняя выпущенная стрела будет твоей.
- Господин Сфобарик, вы сказали, что готовы ответить на ещё не заданные мною вопросы. Так вот, надо ли мне самому спрашивать вас о судьбе второго брата Маршеска?
- Ваше высочество, в этом нет нужды. Вы хорошо подготовились к этой встрече и, очевидно, знаете, что второй брат Маршеска Свеольт после начала большой войны покинул танкисов…
- …И нашёл себе убежище на юге Бонтоса, где его не смогли найти ни брат, ни церковь.
- Да, Тивар в то время был захолустной окраиной империи, которая мало кого интересовала. Свеольт был не только танкисом, но и очень способным магом-рунка. Он стал целителем, у него появились ученики, которые затем и создали Викрамар, присягнув на верность вашему прадеду. Я ответил на вопрос, ваше высочество?
- Вполне, господа магистры. Осталось только выяснить, зачем мне пришлось целую ночь глотать пыль, если всё это я должен был узнать давным-давно.
- Ваше высочество, у Тивара очень непростые отношения с Каулоном, и герцоги Тивара всегда предпочитали хранить историю Викрамара в тайне.
- Господин магистр, но как тогда быть с моей коронацией?
- Ваш отец Свербор фос Контанден приказал не обременять вас этим знанием. Он считал, что эта тайна должна быть похоронена навсегда, ведь о танкисах никто не слышал уже несколько веков.
- Господин канцлер, а вы входили в число посвящённых?
- Да, ваше высочество. Я был полностью согласен с вашим отцом и поклялся хранить эту тайну. Дивиск и Сатпай также ничего не знали о создании Викрамара.
- Господин фос Варадан, сегодняшняя встреча оказалась даже более интересной, чем я ожидал, - после короткого молчания Локлир вновь обратился к канцеру. – Граф, вы сумели меня очень сильно удивить… Альфир знает, какие ещё тайны вы обещали хранить, но властью герцога Тивара, дарованной мне милостивыми и прозорливыми богами, я освобожу вас от необходимости быть верным своим клятвам. Если для этого требуется особый ритуал, он будет исполнен.
Увидев, как канцлер склонил в знак согласия голову, герцог повернулся к магам, но его опередил Шосфай, который от нетерпения то ёрзал в своём кресле, то начинал чесать голову.
- Ваше высочество, если вы узнали всё, что хотели, будет ли мне позволено тоже кое-что спросить?
- Господин магистр, я услышал главное и считаю официальную часть нашей встречи законченной. Так что давайте, спрашивайте.
- Интересно знать, как вы догадались о Кибари-Кан? Вы же не стали читать все эти книги просто так, со скуки?
- Шосфай, всё очень просто. В донесении о захвате перевала Илугин было сказано, что гарнизон крепости погиб после атаки больших насекомых, которые искали свои жертвы по запаху. Меня это поразило, и я вспомнил, что читал что-то подобное. Потом второе, третье – это как камнепад в голове, стоит только начать. Всплыл и рисунок с шаром смерти, а это уже совсем рядом с упавшей звездой. Господин Шосфай, что мне было думать? Что маги просто обманывают меня или что Викрамар всегда был гнездом танкисов?
- Ну, ваше высочество, сдаётся мне, что вы тут хватили через край. Гнездо танкисов! Надо же было такое удумать…
- Шосфай, идёт война, танкисы убивают наших солдат, и я уже не мальчик из библиотеки. Доверие или есть, или его нет. Сегодня ваши объяснения меня удовлетворили, и этого достаточно.
- Да уж я вижу, что не мальчик. Разбор устраивали что в тайной страже. А ещё вопрос можно?
- Шосфай, если я не отвечу, вы же себе плешь натрёте. Давайте.
- Так уж и плешь, ваше высочество. Альфир-то шерстью не обделил… А мне вот что интересно: если вы нас чуть в танкисы не зачислили, чего ж такой встречи не опасались?
- А что могло быть?
- Ну как, два магистра всё-таки, хрен бы нас тут кто остановил.
- Шосфай, в этом зале мы ничего не смогли бы сделать, - Сфобарик неожиданно улыбнулся и кивнул в сторону бронзового шара. – В этой сулпате полно тальдоса, да ещё с подогревом. Тут даже белый светильник не получится.
- Тальдоса?! Я про него уже забывать начал, - поражённый Шосфай с шумом повернулся вместе с креслом, уставившись на пятиногую штуковину, стоявшую в одном ряду с бронзовыми фигурами животных. – Ваше высочество, так вот вы чего такой храбрый! Магия, значит, Молкоту в задницу, а арбалетам песок не помеха. Развели стариков как на базаре… Далеко пойдёте, ваше высочество, ой, далеко…
- Успокойся, Шосфай. Мы должны снять шляпу перед нашим герцогом, который всё продумал и всё предусмотрел.
- Сфобарик, а ты когда догадался?
- Ваше высочество, прежде всего я прошу вас извинить несдержанность Шосфая.
- Господин Сфобарик, не стоит беспокоиться. Я сам с интересом выслушаю ваш ответ.
- Ваше высочество, что-то показалось мне не таким как есть, когда вы стали говорить о дневном свете и голубом небе. Если вы позволите, я хотел бы спросить, где вы сумели найти такое количество белого песка?
- Где же ещё, в Костапоулуше, конечно. А если серьёзно, то в подвале замка.
На всём Бонтосе вряд ли нашлось бы два десятка людей, способных понять и, главное, оценить шутку молодого герцога. История появления в мире Лаканика тальдоса, называемого также белым песком, осталась только в самых старинных книгах, исчезнув по прошествии многих лет даже из легенд и сказок. Летописцы сходятся в том, что богиня-мать Толфеста, удручённая тем, что дарованная людям магия используется в основном для убийства и причинения вреда живым существам, создала Белые камни, блокирующие магические формулы на десятки, а то и сотни шагов вокруг.
Не прошло и года как Верховный Хранитель Даров Отелетера и его епископы обратились к верховному божеству с просьбой избавить мир от Белых камней, ссылаясь на то, что они мешают искоренению многочисленных еретиков, не признающих главенствующей роли церкви. Несмотря на свою суровость, Отелетер любил адресованные ему многословные молитвы и нередко вмешивался в жизнь созданного им мира. Летописцы умалчивают, стало ли обращение церкви причиной гнева Отелетера, или он просто искал выход своему недовольству, вызванному очередной выходкой Молкота. Не слушая увещеваний Толфесты, Отелетер превратил все Белые камни в мелкий песок, рассеяв его по пустынному берегу удалённого острова Астельбажор.
Через несколько веков Отелетер и Толфеста покинули сотворённый им мир, отправившись в неведомые никому Верхние Сферы. Перед уходом Отелетер принял два решения, существенно повлиявших на историю Лаканика. Души всех умерших разумных существ отныне должны были находиться возле останков своих тел, дожидаясь возвращения верховного божества, который должен был определить их дальнейшую судьбу. Со временем старшие сыновья Отелетера нашли возможность освобождать души умерших от такого заточения, однако результаты подобного обретения свободы были совершенно различными. Альфир, получивший на время отсутствия отца статус верховного божества, нечасто давал душам свободу, зато каждая из них, заслужившая такую честь, становилась частью его окружения. Молкот, напротив, не сдерживал своих сиюминутных порывов, однако выпущенные им на волю души были обречены веками скитаться среди живых, зачастую превращаясь в злобных демонов.
Вторым, что сделал Отелетер перед уходом в Верхние Сферы, стало образование одного большого континента Иварис. Быстро растущее человечество стало развивать торговлю, активное участие в которой принимали не только жители континентов Бонтос и Полема, но и островитяне Сайтолотора, Бусти, Тивара и Астельбажора. Бурные воды всемирного океана каждый год собирали дань в сотни жизней, но это не трогало богов, занятых своими делами. Всё изменилось, когда Молкот, взбешённый решением отца передать бразды правления старшему сыну, устроил страшную бурю, погубившую десятки тысяч людей в море и на земле. Погибли и сотни столь любимых Отелетером анеров, после чего он лишил Молкота возможности управлять стихиями. А заодно и внял просьбе Толфесты, опечаленной гибелью множества моряков, рыбаков и торговцев. Правда, проблему безопасности мореплавания бог-отец решил по-своему, соединив два континента и четыре наиболее крупных острова. Людей при этом погибло ничуть не меньше, чем во время Великой Бури, но на этот раз Отелетер просто отмахнулся от упрёков своей жены. Со временем вновь возникшие горы (Касатлено, Ретугул, Молав и другие) заросли лесом, были обжиты анерами, на побережье появились новые порты, и память о тех страшных днях смешалась с легендами о Великой Буре.
Присоединение Полемы и Астельбажора к Бонтосу имело несколько долгосрочных последствий, наиболее заметным из которых стала череда нападений кочевников, ринувшихся из своих степей за новой добычей. Уроженцы ханства Фашлошто вселяли страх не только своей свирепостью, но и красноватым цветом кожи, из-за чего за ними быстро закрепилось название «меднолицых» ( к созданию второй разумной расы приложила руку богиня тела Кажета, которой было интересно узнать, как будут жить люди с разным телосложением, цветом кожи, разрезом глаз и так далее).
Меднокожие жители Астельбажора также были лихими бойцами, но относились к войне как к торговле – выгода есть, пойдём в поход, выгоды нет – курим кальян с сушёными листьями садака. Подобный прагматизм привёл к тому, что после образования одного большого континента ханство Дофатамба быстро наладило взаимовыгодные торговые связи со своими новыми соседями с Литука, жителей которого мало интересовал цвет кожи своих деловых партнёров. Подобные деловые отношения не сложились, однако, ни с Непшитом, где к меднолицым всегда относились с изрядной долей брезгливости, ни с кочевниками из степей Тринери, которые, казалось, рождались и жили только для того, чтобы сражаться и пасти свои стада.
Неудивительно, что именно тиварцы первыми узнали о чудесных свойствах белого песка – ашафечи на местном наречии – с помощью которого местных колдуны лечили многие болезни, раны и переломы. Собственно гвооря, всё лечение сводилось к тому, что человека вели, несли или везли на пляжи Костапоулуша, где он полдня лежал, обсыпанный тальдосом с ног до головы. Что с ним при этом происходило и почему этот странный белый песок, способный нейтрализовать всемогущую энергию Ванат, исцелял людей, не знали ни сами колдуны, ни столичные маги.
Действуя по привычной схеме – всё непонятное является ересью – церковь постаралась, чтобы на Бонтосе как можно быстрее забыли об этой чудодейственной субстанции. К началу распада Накатамской империи и сам тальдос, и сулпаты, которые за счёт подогрева повышали его эффективность, практически исчезли к западу от Велитара. Не желая создавать новые поводы для конфликтов с Каулоном, дед Локлира приказал убрать в подвал когда-то когда-то подаренные ханом Дофатамбы сулпаты, в том числе и большой шар с жифабу на крышке, опирающийся на пять опор, сделанных в виде лап этого могучего хищника. Много лет спустя именно там его и нашёл юный Локлир, прочитавший в одной из старинных книг о загадочном белом ашафечи.
Изрядная часть этих воспоминаний вихрем пронеслась в голове молодого герцога, всеми своими органами и частями тела ощутившего, как спадает напряжение двух последних дней. Возвращение в более-менее нормальное состояние оказалось столь стремительным, что Локлир почувствовал себя лопнувшим мыльным пузырём, и к действительности его вернули только удивлённые взгляды магистров и канцлера. Тряхнув головой, герцог обратился к первому магистру Викрамара.
- Господин Сфобарик, после того как мы установили долгожданную истину, меня интересует, что из имеющегося наследства танкисов можно применить для защиты Тивара. Враги уже использовали против нас жутких монстров, поэтому я не вижу причин стесняться в выборе средств.
- Ваше высочество, нет сомнений в том, что каждый, кто преступил неписанные законы магии, должен быть готов к столь же жёсткому ответу, - магистр говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово. – Но вы должны знать, чем опасно использование Танкилоо. Это не просто набор изощрённых магических формул, преобразующих энергию Ванат. Строго гвооря, Танкилоо – это не совсем магия, или, точнее, не только магия. Это нечто большее, что пришло в наш мир и живёт в нём помимо нашей воли. Даже если завтра исчезнут все танкисы, Танкилоо не умрёт. Эта могучая и страшная магия будет ждать своего часа десятки и сотни лет, прежде чем найдёт нужных людей. Они должны быть способны усвоить магические формулы, но главным будет не это. Эти люди должны быть готовы на всё для достижения своих целей. И чем чаще они станут использовать Танкилоо, тем быстрее они станут рабами этой магии.
- Рабами Танкилоо? Господин магистр, если я правильно вас понял, то эта магия не только сама выбирает своих адептов, но и направляет их действия?
- Именно так, ваше высочество, вы всё правильно поняли.
- Но что может быть целью этой невероятной магии?
- Об этом мы можем только гадать, но очень похоже, что целью Танкилоо является власть над всем нашим миром.
- Над всем миром? Но для этого нужны сотни магов и десятки тысяч солдат.
- Ваше высочество, Танкилоо не отпускает своих адептов, она даёт им ощущение силы и значимости. Это сильнее, чем йолба и буту-двар. К тому же в мире полно людей, жаждущих власти, славы и наживы. Они охотно пойдут за новыми вождями.
- Господин Сфобарик, вы нарисовали пугающую картину… Но ведь единственный способ не дать ей стать реальностью это война. Я думаю, что у нас просто нет выбора: если враг захватит Тивар, здесь всё равно будут править танкисы. И если созданное с помощью Танкилоо оружие сможет остановить их, его надо будет создать.
- Ваше высочество, магистры Викрамара понимают это очень хорошо. Очень жаль, но похоже, что остановить победное шествие этого всемирного зла мы сможем только его же оружием. Я, магистр Шосфай и двое наших учеников некоторое время назад уже начали изучать книги Свеольта. Мы считаем, что кое-что из них можно использовать, сведя вред к приемлемому минимуму. За нами внимательно наблюдают наши коллеги, которые поклялись, что любым способом остановят нас, если заподозрят что-нибудь неладное.
- Господа магистры, я понимаю причины вашей осторожности, но ситуация становится с каждым днём всё более опасной и непредсказуемой. Поэтому мне необходимо уже сегодня знать, что Викрамар может дать армии для защиты Тивара. Причём практические результаты нужны как можно скорее – завтра, через неделю или максимум через месяц. У нас просто нет времени на академические исследования. Господин Сфобарик, у нас есть что противопоставить танкисам и их союзникам?
- Ваше высочество, через несколько дней мы доставим новое оружие в Ансис. Но надо будет как можно быстрее направить в Викрамар магов и солдат для обучения.
- Думая, что это будет самое простое из того, что нам предстоит сделать, - Локлир улыбнулся и первым встал из-за стола. – господа, мы обсудили очень важные вопросы и достигли полного взаимопонимания. Пора браться за дело.

[kvv32]

Глава 10
Поднявшись в свой рабочий кабинет, Локлир долго сидел неподвижно, упершись взглядом в увешанную картами стену. Ощущение лопнувшего пузыря не покидало его, но прочно засевшее в голове осознание собственной ответственности удерживало молодого герцога от погружения в бездумную созерцательность. Он просто не мог позволить себе упустить из виду ни детали только что закончившейся встречи с магистрами, ни что-либо из того, что считал необходимым сказать во время предстоящего совещания с генералами и дипломатами.
Хотя Локлир и лукавил, объясняя свой внезапно проснувшийся интерес к Бронзовому залу желанием видеть голубое небо, ему на самом деле понравилось находиться в просторном помещении с большими стрельчатыми окнами. Прикинув, что сулпата, арбалеты и диентисы обеспечивают достаточный уровень безопасности, герцог приказал поставить ещё десяток кресел, необходимых для размещения всех участников обсуждения военно-политической ситуации на юге Бонтоса.
Дождавшись, пока подействует новая порция эликсира, герцог в сопровождении личной охраны вышел на галерею второго этажа. Впереди шли рит Писвал и диентис Вьярат, замыкали шествие молодой маг Олуреми и диентис Аунтилс, едва ли не единственный из пекотов, предпочитавший в качестве оружия две небольшие алебарды с узкими и вытянутыми лезвиями. Над правым плечом рит Писвала висел белый магический шар, с помощью которого Локлир хотел узнать, насколько далеко будет сказываться действие находящегося в Бронзовом зале тальдоса. Светящийся шар начал тускнеть, едва они подошли к лестнице, ведущей в центральную часть замка. Расстояние оказалось довольно внушительным, и удивлённый герцог тут же прикинул, каким образом можно будет использовать это чудесное свойство белого песка.
Едва войдя в зал, герцог ощутил наполнявшую его атмосферу тревожного ожидания. Генералы и сановники стояли с застывшими лицами, изредка обмениваясь короткими фразами. В полном молчании Локлир подошёл к своему креслу во главе стола и жестом предложил всем занять свои места.
- Господа, я разделяю вашу озабоченность сложившейся ситуацией, но ваши постные физиономии не помогут её улучшить, - мысль о том, что достаточно грубое замечание позволит встряхнуть присутствующих, возникла в голове герцога уже в первое мгновение, и он не счёл нужным подавлять своё желание. – Идёт война, враг на нашей территории, и всем нам нужны мудрые решения и энергичные действия. Это не похороны, господа, а заседания Высшего совета Тивара. Именно так отныне будет называться собрание, в котором участвуют самые влиятельные лица нашего государства. И как коронованный герцог и правитель Тивара я хочу видеть за этим столом не испуганных стариков, а опытных и деятельных людей, в полной мере сознающих свою ответственность перед Альфиром, именем которого вы все клялись в верности династии фос Контанденов. А теперь, господа, я прошу генерала рит Нейстулата изложить свою оценку обстановки.
Локлир знал положение дел не хуже командующего, поэтому его больше интересовала реакция членов Совета. Герцога радовали незначительные на первый взгляд мелочи: внимательные взгляды, исчезающая скованность движений и многое другое, что он научился замечать ещё в детские годы. Особенно ему нравилось возвращение привычки генерала время от времени поглаживать пышные усы.
Когда командующий закончил свой доклад, Локлир не дал тишине вновь заполнить Бронзовый зал.
- Благодарю вас, господин генерал. Насколько я понял, дальнейшее развитие событий во многом зависит от исхода сражения Центральной армии на имперской дороге. Судя по прошлым донесениям, это должно было произойти сегодня утром, так что скоро мы всё узнаем. Не сомневаюсь, что войска рит Бараса будут отважно сражаться, но хватит ли у них сил на вторую и тем более третью битву? А что произойдёт, если солдаты Непшита перестанут грабить восточное побережье и выйдут к Чартакскому мосту? Кто тогда прикроет спину рит Барасу?
Господа, а ведь это ещё далеко не все наши проблемы. Мы не знаем, удалось ли Западной армии удержать Динайский мост, не знаем, как завтра поведёт себя Небрис. Кстати, господин фос Теонесте, что вы думаете о дальнейших действиях Тильодана?
- Ваше высочество, вчера я имел продолжительную беседу с послом Небриса, - всегда великолепно выглядевший начальник дипломатической службы поправил свои кружевные манжеты и развёл руками. – Увы, ваше высочество, это была не встреча двух дипломатов, а детская игра «кто первый моргнёт». Мы обменивались вежливыми фразами, говорили о погоде, достоинствах вин Саинсо, музыкантах и художниках, но даже Молкот не смог бы вытянуть из этого вертлявого ублюдка что-нибудь стоящее. Но опыт подсказывает мне, что в этой войне у них есть свой интерес, и Тильодан напрасно строит из себя невинную девочку. Они просто ждут подходящего момента, чтобы наложить лапу на Ферир. Господин генерал, коренжарцы ведь так и не пошли в сторону порта?
- Граф, вы совершенно правы. Они даже не заняли ближайший перевал. Да и сами небрисцы сейчас сидят тихо, хотя патрули удвоили.
- Господа, у короля фос Скифеста явно есть какая-то договорённость с Коренжаром, Тангесоком и кое с кем ещё. Это очевидно, но не в наших силах пока что-либо изменить, поэтому займёмся насущными делами.
Итак, господа, все вы читали донесения, из которых следует, что в число наших врагов входят не только солдаты и боевые маги, но и восставшие из небытия танкисы. Я допускаю, что у кого-то из вас может быть своё мнение, но все мы будем исходить из моего понимания ситуации. Уверен, что повторять это мне не придётся. Танкилоо и порождённые им чудовища – это реальность. Её надо учитывать и с ней надо учиться воевать. Тут нет места жалости – танкисы и все, кто стоит рядом с ними, должны умереть. Викрамар очень скоро предоставит армии Тивара новое магическое оружие, способное убивать наших врагов не менее эффективно. Господин рит Таначали, вам надлежит подобрать несколько магов и как можно быстрее направить их в Викрамар для обучения. Обговорите все вопросы с магистрами Сфорбариком и Шосфаем. Генерал рит Нейстулат, вас это тоже касается – потребуются толковые офицеры и проверенные солдаты.
Впервые увидев главного армейского мага лет десять назад, Локлир не сомневался, что за спиной у этого невысокого северянина с классическими чертами лица стоит как минимум пять-шесть поколений аристократов, однако довольно скоро юный принц ещё раз смог убедиться, насколько обманчиво может быть первое впечатление.
Родившись в одном из городков Уритофора, Слиатос уже в десять лет обратил на себя внимание местных колдунов, занимавшихся изготовлением чёрной рыбы. Способности природного рунка позволили парнишке заметно ускорить производство наркотика, но это не понравилось конкурентам, и после нападения бандитов чудом уцелевшему Слиатосу пришлось спасаться бегством. Узнав, что озлобленные неудачей наёмники перебили всю его семью, Слиатос бежал на юг. В Ферире он несколько лет работал то ли помощником, то ли слугой у одного из местных целителей. Пока не попался на глаза офицеру тайной стражи. Чем Слиатос занимался следующие десять-двенадцать лет, знало всего несколько человек, но уже к тридцати годам старый герцог пожаловал ему сначала личное, а затем и полное дворянство. Выбрав в качестве «дворянского» имени название родного городка, шпион и убийца тайной стражи стал Слиатосом рит Таначали.
Когда число смертных приговоров, вынесенных рит Таначали в соседних странах, достигло шести, начальник тайной стражи, помимо всего прочего высоко ценивший организаторские способности Слиатоса, посоветовал перейти ему на службу в армию. Старому герцогу это предложение понравилось, и смертоносные таланты рит Таначали нашли себе новое применение. Через двадцать лет он был назначен главным магом армии Тивара, и с тех пор всегда носил тёмно-синий наглухо застёгнутый сюртук без единой нашивки. Кстати гвооря, никто также не видел у него ни в руках, ни на поясе никакого оружия.
- Ваше высочество, могу ли я уточнить ряд вопросов? – голос главного мага звучал как всегда ровно и без малейшего выражения. – Потом они всё равно возникнут.
- Господин рит Таначали, что вы имеете в виду?
- Ваше высочество, как далеко вы готовы пойти?
- Странный вопрос. Я готов предпринять любые действия, которые приблизят нашу победу.
- Ваше высочество, я спрошу иначе. Мы будем использовать чудовищ и монстров, созданных с помощью магии? Любой магии.
- На этот вопрос ответить не так просто. Я ненавижу наших врагов, но я не хочу оказаться рядом с этими злобными мерзавцами. Поэтому я отвечу так: можно использовать любое магическое оружие, кроме рукотворных тварей.
- Это окончательное решение?
- Господин маг, что вы хотите от меня услышать?
- Волю правителя Тивара, ваше высочество.
- Волю правителя? Хорошо, вот она: боевые маги Викрамара, армии и тайной стражи должны быть готовы использовать любое, я повторяю, любое оружие, но часть его можно будет пустить в ход только по моему приказу.
- Природные и магические яды входят в их число?
- Где и когда – решайте сами. Это всё?
- Почти, ваше высочество. Возможны ли особые обстоятельства, позволяющие действовать без вашего приказа?
- А вот это очень хороший вопрос. Насколько я знаю, монстров невозможно создать простой активацией магической формулы, это требует времени на подготовку. Господин Сфобарик, я прав?
- Совершенно верно, ваше высочество. Так называемые личинки готовятся достаточно долго – минимум несколько дней.
- Значит, что бы я сейчас ни сказал, завтра мы этих тварей всё равно не сможем пустить в ход. Поэтому делайте всё, что только сможете, а решать будем по мере готовности. В том числе и то, кому это право будет предоставлено. Вы удовлетворены, господин рит Таначали?
- Благодарю ваше высочество за понимание. Вы ответили на все вопросы.
- Очень хорошо. Если мы закончили с магией, пришло время обсудить проблемы армии и егерерй. Господин рит Косферен, вы можете сейчас сказать, сколько ваших людей осталось в строю? Без учёта команды рит Суутвула.
- Ваше высочество, пока это невозможно. Многие егеря погибли при прорыве границы, но кое-где наши гарнизоны ещё держатся.
- Держатся, или тангесокцы обошли их?
- Их обошли, потому что полки Тангесока и отряды коренжарцев сразу же пошли на юг.
- Господин полковник, а что тогда ваши егеря делают в их тылу?
- Ваше высочество, егеря пограничной стражи не привыкли оставлять свои позиции.
- Это похвально, господин рит Косферен, но сегодня я смотрю на многое иначе. Враг превосходит нас численностью в два-три раза, на счету каждый опытный боец, а полторы-две сотни егерей собираются умирать в бою с каким-то тыловым сбродом? Безо всякой пользы для своей страны? Я правильно понимаю ситуацию?
- Ваше высочество, пользу Тивару приносит каждый убитый враг, - рослый здоровяк Арилд рит Косферен был сыном и внуком офицера пограничной стражи, с детства привык смотреть на вершины Касатлено и был уверен, что только смерть может заставить егеря покинуть его позицию. – Я не могу приказать им отступить.
- Господин полковник, выслушайте меня очень внимательно, потому что ничего повторять я не стану. Первое. Вы немедленно направите гонцов, которые переплывут Арбур и выведут из Междуречья всех егерей пограничной стражи, которых только смогут найти. Второе. Все егеря продолжат службу в особых отрядах, в которые также войдут боевые маги и люди рит Корвенци. По мере формирования эти отряды начнут действовать в тылу и на флангах вражеской армии, уничтожая в первую очередь офицеров и магов. В том числе и с помощью нового магического оружия, полученного из Викрамара. И последнее. Господин рит Косферен, вы или выполните мои приказы, или завтра у пограничной стражи будет новый командующий. Отвечайте, перед вами герцог Тивара!
- Ваше высочество, я выполню свой долг перед короной!
- Очень хорошо, господин полковник, что вы сумели правильно оценить ситуацию. Уверен, егеря ещё зальют вражеской кровью наши поля и дороги.
Командующего пограничной стражей высоко ценил старый герцог, с трудом уговоривший его занять этот пост (привыкший к простору рит Косферен даже спустя несколько лет избегал узких улиц Ансиса), и Локлиру вовсе не хотелось разговаривать с ним подобным образом. Он не сомневался, что война с танкисами будет совершенно иной и по используемым в ней магическим средствам, и по целям сторон - противников здесь будут стремиться не только победить, но и уничтожить. Не все понимали это, пытаясь действовать в рамках привычных им понятий. Подобный поход грозил герцогству гибелью, и Локлир считал своим долгом любым способом если не донести это до сознания сидящих за столом генералов и сановников, то хотя бы добиться от них беспрекословного выполнения его распоряжений. Для тонких подходов сейчас не было времени, но неплохо разбиравшийся в человеческих чувствах герцог отметил для себя, что ему обязательно надо будет переговорить с командующим пограничной стражи с глазу на глаз.
Когда были обговорены наиболее тревожащие Локлира вопросы, пришло время погрузиться в пучину требующих своего решения проблем, важность которых в военное время вырастала многократно. Герцог, канцлер и генералы обсуждали формирование новых частей, обеспечение их оружием, снаряжением и продовольствием, закупку новых лошадей для пополнения кавалерийских полков и отрядов егерей, способы привлечения на службу свободных селян, желающих получить в награду участок земли, и горожан, для которых основным стимулом служили монеты с изображением старого и нового правителей Тивара. После небольших колебаний Локлир согласился с мнением канцлера, полагавшего, что пока не следует обнародовать указ о привлечении в ополчение крепостных селян, наградой которым должна была стать герцогская грамота об освобождении. Фос Варадан считал, что подобный шаг вызовет сильное недовольство старого дворянства, привыкшего чувствовать себя полными хозяевами в своих родовых имениях. Военная ценность забитых и оторванных от привычной обстановки селян была весьма сомнительна, в то время как кичливая аристократия, и без того не слишком лояльная к молодому герцогу, вполне могла перейти от сдержанного фрондерства как минимум к прямому неподчинению.
Серьёзной проблемой стала позиция начальника кавалерии Ченгора фос Фларостира, утверждавшего, что основной препоной при формировании конных отрядов ополчения станет нехватка опытных офицеров, которых и без того может не хватить для восстановления боеспособности драгунских и уланских полков после грядущих сражений. Локлир уже давно понял, что для щеголеватого графа с безупречной выправкой главным признаком хорошего офицера-кавалериста является его дворянское происхождение. Не представляя своей жизни без гарцующих эскадронов и блеска клинков, генерал был вынужден терпеть безродных лейтенантов и даже капитанов, полагая, однако, что их место исключительно в пехоте.
Давно ожидавший чего-либо подобного, герцог заранее продумал решение, позволявшее не только обеспечить командирами конное ополчение но и не оттолкнуть от себя безусловно способного и энергичного генерала.
- Господин фос Фларостир, я готов прислушаться к вашему мнению, поэтому разделю эту проблему на несколько частей. Согласен, что ополчение ни сегодня, ни завтра ещё не сможет сравниться с регулярной армией, и в первую очередь, разумеется, с вашими прекрасными кавалерийскими полками. Поэтому се отряды ополчения, в том числе конные, будут подчиняться непосредственно командующему армией рит Нейстулату. От вас, господин генерал, мне надо три-четыре десятка сержантов, которые станут в ополчении командирами кавалерийских взводов с последующим присвоением соответствующих офицерских званий. Опыта им будет не занимать, да и во время чистки лошадей они будут присматривать за своими солдатами, а не попивать красное вино с маркитантками. Уверен, господин граф, что у вас также найдётся несколько толковых лейтенантов, которым давно снятся капитанские нашивки.
И последнее. Я давно подозревал, господин фос Фларостир, что ваша душа прирождённого кавалериста мечтает о дальних рейдах и стремительных атаках. Что же, ваше время пришло. Представьте свои предложения по формированию кавалерийской бригады из двух-трёх полков или отрядов, которая должна будет разгромить тылы армии Тангесока. Генерал, вы чувствуете разницу между егерями и вашей бригадой? Небольшие отряды будут держать противника в напряжении, а вы должны вселять в него ужас! Вам понятна задача?
- Ваше высочество, я с нетерпением буду ждать первой атаки своей бригады. Можете не сомневаться, ваше высочество, я смогу поддержать честь Тивара и моего рода!
Удовлетворённо кивнув, герцог обвёл взглядом всех сидевших за столом. Никто из них уже не заглядывал в лежащие перед ними бумаги, посматривая на узорные решётки или тихо обсуждая что-то со своими соседями. Ни отец, ни сам Локлир никогда не препятствовали подобному неформальному общению, справедливо полагая, что свободно чувствующие себя люди скорее дадут дельный совет, чем застывшие истуканы, преданно глазеющие на своего правителя.
Похоже, что все вопросы, которые молодой герцог хотел обсудить на первом заседании Высшего совета Тивара, были наконец-то рассмотрены. Принятые решения подлежали теперь неукоснительному исполнению, но Локлир теперь не сомневался, что его генералы, маги и сановники будут верны своему долгу. Именно об этом говорили понимающий взгляд канцлера, оттаявшее лицо рит Косферена, довольная улыбка кавалерийского генерала и многое другое, что зачастую оказывалось красноречивее любых слов.

[kvv32]

Глава 11
Локлир хорошо знал, что во многих странах сообщать правителю важные новости должны были чиновники, возглавляющие соответствующие службы или ведомства. Разумеется, бывали ситуации, когда это было просто необходимо, и именно поэтому с донесениями о фактическом начале войны позавчера в замок приехали сразу два генерала. Если же быстрый ответ не требовался, Локлир придерживался заведенного ещё его дедом правила: с докладом в замок мог прибыть любой чиновник среднего уровня, хорошо знающий связанный с этой информацией вопрос.
Именно поэтому никто не удивился, когда ранним утром в покоях молодого герцога появился рит Госвиста – чиновник дипломатической службы, отвечающий за связи с ханством Дофатамба. С этим государством у Тивара были десятилетиями проверенные особые отношения, и посол Бамаваката, получивший ночью важное письмо, поспешил известить о нём фос Теонесте. Начальник дипломатической службы провёл ночь в своём ведомстве, рассылая депеши послам Тивара, из-за чего предстал перед меднолицым бородачом в измятой расстёгнутой сорочке, заляпанной чернильными и винными пятнами. Переодеваться и бриться у него не было ни времени, ни желания, поэтому граф послал к герцогу знающего чиновника, тем более что сколь бы неприятной ни была эта новость, изменить что-либо всё равно было нельзя.
Выслушав рит Госвиста, герцог стукнул кулаком по столу и откинулся на спинку кресла. Подумать было о чём: хан сообщал, что уже несколько дней его армия сражается с отрядами кочевников, пытающихся прорваться через Молавские горы на зелёные равнины Астельбажора. Последний раз такое случалось более двадцати лет назад, из чего правитель Дофатамбы делал вывод, что это нападение либо связано с тяжёлой болезнью хана Фашлошто (кому-то из возможных наследников потребовалось таким образом повысить свою значимость), либо лёгкие на подъем степняки получили хороший куш от кого-то третьего. В любом случае это означало, что в ближайшие недели солдаты Дофатамбы не появятся на восточном побережье Тивара, громя непшитские отряды, коренжарцев и анеров с Ретугульских гор.
- Ну, а сам ты что об этом думаешь? – Локлир повернулся к молчавшему чиновнику, жестом приказав Сульдоту подать ему бокал вина. – Ты сколько лет ханством занимаешься?
- Двенадцать лет, ваше высочество. Знаю их язык, дважды встречался с правителем.
- И какой будет вывод?
- Ваше высочество, наши враги хорошо подготовились. Они помнят, как бойцы хана рубили их на востоке, и боятся увидеть это снова. Им проще было заплатить степнякам, чтобы их войска отправились в предгорья.
- А хан Фашлошто, он действительно так плох?
- Ваше высочество, он болеет уже три года, но власть в своих руках держит крепко. Если хан ослабит хватку, долго ему не прожить.
- Всё когда-то случается…
- Ваше высочество, когда наследники поймут, что в степи скоро будет новый хан, все будут держать верных воинов рядом с собой.
- Значит, всё-таки кто-то заплатил… - Локлир встал из-за стола и прошёлся по столовой. Он был явно доволен тем, что его собственное понимание ситуации совпало с мнением знающего своё дело чиновника. – И сколько всё это может продлиться?
- Меднолицые, а тем более кочевники Тринери, не любят затяжных войн. Им надо скакать, сражаться, убивать врагов, брать добычу. А этого солдаты Дофатамбы им не позволят. Уверен, что степняков хватит на две-три недели. А когда им станет совсем тошно, их не удержат никакие деньги. Тем более что простым бойцам достанется очень мало.
- Но ведь можно казнить недовольных.
- Можно. Двух, трёх, даже десятерых из сотни. Если больше, то такой командир долго не проживёт.
- Говоришь, две-три недели? Что же, это лучше, чем ничего, хотя их ещё надо прожить… Так, передай графу, что мне с ним надо обо всём этом поговорить. Завтра с утра, и пусть он возьмёт тебя с собой. Да, вино-то выпей, такого на твое жалованье не купишь.
Продолжая завтрак, Локлир подумал, что новости из Дофатамбы стали не самым лучшим началом нового дня, который и без того сулил немало забот и тревог. Поколебавшись, он распорядился подготовить к встрече с главным епископом Тивара Бронзовый зал, хотя ещё вчера собирался принять Итопая фос Оболсоти в особом кабинете, предназначенном для встречи с послами и другими влиятельными особами. Он и сам не знал, как обосновать это неожиданное решение, полностью положившись на свою интуицию. Бронзовый зал мог, пожалуй, убедить епископа и, соответственно, Каулон в том, что герцог Тивара уверен в своих силах (никто не сомневался, что подобное донесение будет направлено Совету двадцати пяти не позднее завтрашнего дня). Локлир был также не против, чтобы в Каулоне сочли эту встречу пустой бравадой неопытного правителя. Несмотря на всё это, он остался доволен встречей с обладателем жёлтого плаща минимум по двум причинам: во-первых, епископ не особо усердствовал с лицемерными рассуждениями о милосердии и любви к ближнему, во-вторых, Локлир понял, что Каулон мало интересуется войной на юго-востоке Бонтоса, не зная или не желая знать о вновь объявившихся танкисах.
Следующим в Бронзовом зале появился командующий тиварской армией рит Нейстулат, державший в руках изрядную пачку бумаг. Генерал доложил о полученных донесениях, отсутствии сведений об итогах сражения в Междуречье и вопиющем недосмотре нового командующего Западной армией, не обеспечившего должной защиты Динайского моста. Локлир, впрочем, не без оснований полагал, что дело не только в нерасторопности барона фос Витуулна. Генерал всячески демонстрировал своё несогласие с изменением диспозиции и явно не спешил с соответствующим перемещением своих войск, в том числе Месканского пехотного полка, рота которого была полностью уничтожена как раз на пути к Динайскму мосту. Сводный отряд егерей был буквально сметён конной лавой коренжарцев, остановить которых с огромным трудом удалось подоспевшим драгунским полкам. Сражение несколько раз перемещалось с берега на берег, и только Месканский полк ценой потери сотен солдат смог удержать предмостное укрепление на правом берегу Арбура.
Вспомнив о судьбе гарнизона Илугинской крепости, герцог приказал командующему принять срочные меры для срыва более чем вероятной магической атаки танксисов, используя для этого наиболее смертоносное оружие Викрамара. Это распоряжение порядком удивило рит Нейстулата.
- Ваше высочество, но у армии и в арсеналах нет нового магического оружия.
- Господин генерал, у Тивара такое оружие уже есть, и оно не менее страшное, чем проклятые жуки танксисов.
- Ваше высочество, но мы только подбираем офицеров и солдат для обучения…
- Задача армии – обеспечить прорыв на левый берег Арбура, остальное сделают люди рит Корвенци. Ещё до начала войны капитан тайной службы пустил его в ход в горах, уничтожив целый отряд иштошей. Живых не осталось, поэтому тайну удалось сохранить. Нам тогда ни к чему было давать Каулону повод для дурацких обвинений. Теперь всё изменилось – не мы первые напали, да и прав будет тот, кто одержит победу. Ладно, с этим разобрались. Теперь обсудим формирование новых армейских рот и отрядов ополчения. Бумаг, вижу, у вас предостаточно, так что раскладывайте их, и поехали.
Большинство правителей искреннее считали подобную работу ниже своего достоинства. Их логика была проста и незатейлива: зачем правителю вникать в какие-то мелочи, если можно поехать на охоту или зайти к любовнице? Я приказал, и этого должно быть достаточно, чтобы все генералы и сановники суетились и ломали голову. Для Локлира, хорошо знающего историю Бонтоса, подобное отношение к обязанностям коронованной особы казалось верхом идиотизма. Пальцев рук и ног не хватит, говорил он своим придворным, чтобы сосчитать всех королей и герцогов, лишившихся трона и головы из-за своего высокомерного отношения к состоянию казны, армии, тайной стражи, амбициям дворян, настроению простого люда и многому другому, от чего, собственно, и зависело благополучие государства.
Разумеется, проще всего было приказать сформировать десять рот ополчения и три новых полка, не думая о том, что их надо вооружить, обучить, накормить и одеть. Единственный труд, который подобные правители считали достойным себя – это назначение командирами новых полков своих приятелей по охоте или карточному столу. И даже когда вражеские армии с развёрнутыми знамёнами шагали по улицам их столиц, виновными они себя не считали – всё в руках божьих, и что ж поделаешь, если на этот раз всеблагой Альфир не внял их молитвам. Локлир не верил ни в пророчества, ни в чудодейственную силу стояния на коленях, поэтому до полудня успел задать генералу множество вопросов, обдумать полученные ответы и принять десятки решений. Прежде чем командующий отложил в сторону последний лист бумаги, за высокими окнами успел начаться и закончиться дождь, а на столе появилась третья смена чашек со свежезаваренным фандраком.
Герцогу не хотелось уходить из просторного и светлого зала, но среди вопросов, которые предстояло обсудить с рит Корвенци, были и связанные с тревожной ситуацией в клане Падатви. Среди охраны Бронзового зала не было диентисов из этого клана, но обсуждать деликатные проблемы его руководства здесь явно не стоило, так как расовая солидарность пекотов могла обернуться большими проблемами. По пути наверх Локлир раздумывал, насколько может быть опасен Таргав брун Ферти – советник быстро стареющего главы Падатви, но, увидев застывшее лицо начальника тайной стражи, он сразу понял, что сейчас ему будет не до пекотов.
- Ваше высочество, взрыв в Нижних рядах Рыбного рынка, - будь сейчас рит Корвенци за какой-нибудь ширмой, герцог вряд ли узнал бы этот глухой и бесцветный голос. – Более тридцати погибших, много раненых.
- Что?! Тридцать убитых?!
- Более тридцати, ваше высочество.
- Граф, что происходит в городе? Молкот вас дери, это же столица! Стражников как тараканов, и что толку? Позавчера взрыв, теперь второй, охренеть… Что вообще вам известно?
- Ваше высочество…
- Хватит меня титулов, говорите по делу! – напряжение двух последних дней вырвалось наружу, кровь ударила Локлиру в голову, сделав лицо пунцовым. – Отродье вискута, опять взрыв… Поняли теперь, что и первый раз был не случайным?
- Были основания так считать: среди погибших опознали двух бандитов, которые, видимо, продавали боевую синтагму.
- Знаю я это… Были основания, да все кончились. Срань молкотова, ну и новости – чудовища на дороге, летучие убийцы, теперь уже в городе куча трупов. Граф, что вы молчите? В отставку будете проситься? Не мечтайте, с такой работой скорее на эшафот попадёте.
- Ваше высочество, считаю полезным объявить о награде за помощь в поимке преступников. Например, двадцать-тридцать золотых.
- Да, всегда есть те, кто что-то видел или слышал. Но награда должна быть не меньше сотни, а за такие деньги они мать родную продадут.
- Справедливо, ваше высочество. Жадность и подлость всегда приносили нам большую пользу.
- Ещё какую! Не надо думать о людях слишком хорошо, в истории дерьма не меньше, чем крови. Вот что, граф. Если будет ещё один взрыв, я увеличу награду до двухсот. Пусть эти твари сожрут друг друга! Кто из ваших сейчас на Рыбном рынке?
- Майор фос Анбанва.
- Хорошо. Клан Падатви до завтра подождёт? – Локлир чувствовал, что вспышка гнева лишила его последних сил, а вновь пить эликсир было не слишком разумным, да и небезопасным делом. – А то мне сейчас как-то не до их дрязг.
- Подождёт, но не позднее. Там вовсю торчат уши клана Талмади, а за ними кого только нет – Небрис, Каулон и Молкот знает кто ещё.
- Не удивлюсь, если там и танкисы какие-то участвуют. Ладно, граф, завтра обсудим. Это всё?
- Ваше высочество, есть ещё один вопрос. Неотложный.
- Что, вопрос жизни и смерти?
Именно так, ваше высочество. Мы уже говорили об этом после вашей встречи с Ночери. Тогда вам прямо намекнули, что у короны Тивара может быть и другой хозяин.
- Это вы о Бидашите?
- Да, но с тех пор многое изменилось. Идёт война, в деле танкисы с их жуткой магией, десятки людей убивают уже прямо в столице. Вам нельзя рисковать.
- Граф, меня охраняют днём и ночью. О каком риске вы говорите?
- Дивиск тоже был уверен в своей безопасности. С ним были маги и диентисы, но всё это не помешало наронгу поразить его стрелой. Одной-единственной стрелой. С трёхсот шагов.
- Вы прекрасно знаете, что эту стрелу вела магия.
- Её вели волосы принца, собранные Бидашитом. Кто знает, где сейчас могут быть ваши локоны? Ведь за них дорого заплатят. Очень дорого, ваше высочество.
Когда рит Корвенци ушёл, Локлир ещё долго сидел за столом, положив голову на сжатые кулаки. Бидашит был одним из двух бастардов Свербора фос Контандена, рождённых после смерти его первой жены Эйсиз. Он был не только сыном герцога и сладкоголосой певицы из Ансиса, но и старшим братом Локлира, поэтому всю правду о его предательстве знали в Тиваре всего несколько человек. Всему Бонтосу было известно о похищении бастарда и дерзкой атаке тиварцев, штурмом взявших замок барона фос Пелашела. Молодые дворяне восхищались смелым рейдом шхуны с чёрными парусами и отчаянным сражением в ночном лесу, девушки и их матери сочувствовали бедняжке Бидашиту, с перепугу бросившемуся на своих спасателей.
Однако для тех немногих, кто знал всю правду, это история лежала на душе тяжким грузом. Вернувшись в замок, бастард продолжил службу в канцелярии старого герцога, однако год спустя его заметили во время встречи с торговцем тканями Фербрасом, известным тайной страже в качестве шпиона Небриса. Его пока не трогали, предпочитая с помощью постоянного наблюдения установить личности всех, с кем он имел дело. Это известие не на шутку встревожило рит Корвенци, которому и раньше не давали покоя многие детали как самого похищения, так и сражения возле замка. Бевид фос Нукатол был, конечно, лихим разбойником, но вряд ли ему было по силам самому провернуть подобное дело. Неясно было также, откуда в такой глуши взялось столько боевых магов, почему солдаты Саинсо столь упорно шли в атаку по трупам своих товарищей, наконец, какая магическая формула могла придать защитной завесе невиданный ранее зелёный цвет?
После второй встречи Бидашита с небрисским шпионом начальник тайной стражи пошёл с докладом к старому герцогу, которого эта новость буквально лишила дара речи. Через пару месяцев никаких сомнений уже не осталось, и фос Контанден приказал познакомиться с торговцем поближе, не спугнув при этом Бидашита. Фербраса взяли тихо и незаметно, после чего тайная стража разыграла целый спектакль с ночным нападением и поножовщиной в духе лучших бандитских традиций портового города. Наследников у торговца не нашлось, дом и два склада пошли в казну Тивара, а кого на самом деле похоронили под именем Фербраса, вообще никому не было интересно.
Уже после первых допросов выяснилось много интересного. Бидашит, оказывается, люто ненавидел сыновей герцога Дивиска и Сатпая, будучи обиженным на то, что они были маркизами, а он всего лишь писцом (строго говоря, титул маркиза мог носить только старший сын герцога, но на юге Бонтоса на такие тонкости обращали мало внимания). Он жаждал отомстить, и на его вечно поджатые губы обратил внимание один из шпионов Каулона, сумевший разглядеть эту червоточину в душе замкнутого парнишки. Деньги, вино и ласковые девчонки, приправленные лестью и фальшивым сочувствием сделали своё дело, и вскоре выполнивший свою работу каулонец передал подготовленного бастарда в руки предшественника Фербраса. Рит Корвенци такой поворот не удивил, так как Каулон всегда славился незаурядной способностью очаровывать чужие сердца, стараясь избегать прямого участия в каких-либо силовых акциях. Имея доступ во все помещения замка, Бидашит сумел собрать и передать своим новым друзьям несколько прядей волос Дивиска и Сатпая, искреннее считая, что тем самым он открывает себе дорогу к герцогской короне. На Локлира тогда просто не обратили внимания, не видя в нём даже мало-мальски значимого претендента на трон.
Чтобы избежать неожиданностей, которые могли бы возникнут после ликвидации маркизов, в Тильодане решили разыграть похищение бастарда, прикрывшись известным пиратом и командиром наёмников из подконтрольного герцогства Саинсо ( в конце концов, чтобы предъявить права на престол, не обязательно было находиться в Ансисе). Чтобы потрепать нервы старому герцогу, ему направили письмо с угрозами и требованием огромного выкупа, однако результат оказался, мягко говоря, весьма неожиданным. Многочисленная охрана не помогла, и потрясённый крахом своих надежд Бидашит бросался на тиварцев, видя в них врагов, стремящихся вновь обречь его на унизительное существование бастарда.
Освобождение Бидашита наделало много шума, и использование волос маркизов было решено отложить. Через несколько лет стоящий за кулисами некто счёл, что время пришло, и нанятый за большие деньги лучник из братства вольных стрелков выследил Дивиска во время его поездки по предгорьям Касатлено. Мощи его лука с двумя сталматами хватило для дальнего выстрела, а насыщенная запретной магией стрела, к наконечнику которой были приклеены волосы маркиза, нашла свою цель.
Надо отдать должное бастарду – его не сломило ни возвращение в замок, ни исчезновение Фербраса. Превратившийся в статного юношу упрямец продолжал настойчиво искать возможность отомстить всему ненавистному Тивару. Его стали часто видеть возле причалов, где швартовались корабли под голубым флагом Небриса, и в какой-то момент рит Корвенци прямо спросил у герцога, насколько ещё у его высочества хватит терпения. Этот вопрос оказался для Свербора фос Контандена очень непростым. После почти что триумфального возвращения Бидашита в замок обвинить его в измене было просто немыслимо, обычное отравление могло вызвать ненужные подозрения, к тому же герцог всегда помнил, что этот обделённый судьбой негодяй всё-таки был его сыном. Между тем усилия бастарда стали приносить плоды, и его уже пару раз заметили возле лавки подозрительного купца из Тильодана. Именно тогда начальник тайной стражи предложил новый план, изысканность которого могла сравниться только с его цинизмом.
Бидашит был назначен старшим писцом тиварского посольства в Непшите, компанию ему составил лейтенант из старинного графского рода, замешанный в торговле детьми. В Междуречье люди рит Корвенци разыграли очередной спектакль, и Енхоболн из команды тружери с удовольствием всадил в них несколько стрел с коренжарскими наконечниками. Для правдоподобия возле дороги положили пяток заранее подготовленных тел в красных масках, о «свежести» которых позаботился маг-целитель. Через несколько дней героическую гибель Бидашита обсуждали на всех углах Ансиса, затем молва донесла эту сильно приукрашенную историю до всех уголков Бонтоса, превратив её в трагический финал романтической легенды о жизни герцогского бастарда.
Узнав несколько лет назад о том, что происходило на самом деле, Локлир был поражён тем, насколько реальная картина отличалась от всего, что он слышал раньше. Обе стороны не уступали друг другу в коварстве, жестокости и готовности добиваться своих целей любыми средствами. Теперь пришло время оценить все детали этой мрачной и кровавой истории ещё раз, исходя из того, что участие в этих событиях принимали и возродившиеся танкисы. С одной стороны, это объясняло ряд непонятных ранее вещей (атаку похожих на зомби солдат, зелёное свечение защитных завес и так далее), с другой стороны – вселяло тревогу количеством явных и скрытых врагов Тивара, так или иначе стремившихся лишить герцогство независимости (судьба самого Локлира была в этом случае более чем очевидной). Тревожиться было из-за чего, ведь за спиной непосредственно участвовавших в войне танкисов, Тангесока, Коренжара и Непшита стояли Небрис, Саинсо и вездесущий Каулон. Локлир не сомневался, что противоречивость глубинных интересов сегодняшних союзников рано или поздно приведёт их к открытому конфликту. Понимание этого, однако, было слишком слабым утешением, ведь к тому времени, когда они вцепятся друг другу в глотки, от молодого герцога останется только гниющая плоть.
По большому счёту, до Локлира только сейчас дошло, насколько рит Корвенци был прав, настаивая на усилении его охраны. Кто знает, какое магическое оружие пустят в ход уже завтра, и сколько внимательных глаз уже сейчас изучают замок, территорию вокруг него, здания главного штаба, тайной стражи, казначейства и всего того, на чём держится способность Тивара противостоять внешним и внутренним врагам. Всё это требовало вдумчивого осмысления, но переутомленный мозг молодого герцога больше не мог что-либо воспринимать, и Локлир несказанно удивил своего секретаря, отправившись спать ранним вечером.

[kvv32]

Глава 12
Когда лет двадцать назад в северной части Ансиса начали строить новые причалы, герцог запретил вырубать деревья дальше, чем в сотне шагов от моря. Места для больших складов явно не хватало, поэтому здесь в основном приставали баркасы и яхты, перевозившие не столько товары, сколько пассажиров. Со временем возле рощи построили несколько постоялых дворов и довольно приличных трактиров, хозяева которых старались не допускать в свои заведения всякую шваль. Выплачивая умеренную мзду городской страже и контролирующему порт семейству Суривари, они смогли обеспечить определенную степень безопасности, благодаря чему район Новых причалов стал известен в городе как довольно спокойное место. Сюда нередко захаживали состоятельные горожане, в том числе и разного рода парочки, предпочитавшие обсуждать свои любовные дела подальше от людных мест. Ближе к вечеру таких парочек можно было насчитать не один десяток, поэтому на высокого господина в синем камзоле, учтиво беседующего с роскошной черноволосой дамой, никто не обращал внимания. Это вполне устраивало Кроворта, более года являющегося глазами и ушами танкисов в столице Тивара. Как ни странно, он не был магом, хотя, конечно, десяток более-менее простых магических формул были усвоены им ещё в далёком Дьярносте во времена знакомства с Рахтаром – доверенным лицом принца Реткивна. Нынешнему магистру Ордена танкисов нередко приходилось выполнять деликатные поручения вплоть до устранения неугодных людей и доставки детей для любовных утех приятелей принца. Понятно, что Рахтару нужны были ловкие и умеющие держать язык за зубами подручные, поэтому он обратил внимание на бойкого капрала дворцовой стражи, готового ради карьеры на что угодно. Кроворт полностью оправдал ожидания, за что был вознаграждён не только деньгами, но и чином лейтенанта. Оставался только шаг до получения дворянской грамоты, однако этому помешала война, причиной которой стали дурной нрав и амбиции Реткивна, наконец-то дождавшегося королевской короны.
Опытный Рахтар не стал дожидаться закономерного финала и предпочёл исчезнуть вместе со своим телохранителем и слугой, перед бегством предложив Кроворту составить ему компанию. Однако сын ремесленника, получивший к двадцати трём годам нашивки офицера и право время от времени сидеть за одним столом с королём, не был готов к столь крутому повороту своей судьбы. Пожав плечами, Рахтар на прощание посоветовал ему иногда заглядывать в неприметный дом на окраине Тильодана, где обитал некий торговец, через подставных лиц поставлявший доверенным заказчикам малолетних рабов, яды и наркотики. С трудом вырвавшись из разорённого Дьярноста, Кроворт несколько лет скитался по Бонтосу, успев поработать в десятке мест наёмником, охранником и даже стражником. В конце концов он стал начальником охраны средней руки торгового дома в Пуленти, где ему очень пригодился опыт использования боевых синтагм и магических амулетов. После нескольких мягко говоря неудачных нападений на купеческие обозы, во время которых Кроворт давал выход переполнявшей его злости, местные банды предпочитали обходить стороной сумасшедшего мясника в неизменно чёрной одежде.
Нехватку чужой крови бывший лейтенант начал компенсировать вином и ромом, хотя прекрасно понимал, что рано или поздно это выйдет ему боком. Приведя очередной обоз в столицу Небриса, Кроворт неожиданно для самого себя решил зайти в знакомый по прежним делам дом на окраине. Отошедший от дел старый торгаш узнал подручного Рахтара и передал ему небольшую шкатулку, оставленную магом полтора года назад. На ней было написано имя лейтенанта и две магических руны, способные убить любого, кто попробует открыть крышку просто так (торговец знал, как Рахтар обеспечивал секретность своих посланий, и предпочитал лишний раз вообще не брать подобные шкатулки в руки). Кроворт удивился, насколько легко ему удалось вспомнить третью руну, буквально вколоченную ему в голову в Дьярносте. Открыв шкатулку, он нашёл в ней два десятка золотых и письмо, в котором говорилось, что его с радостью встретят в Турдуше.
Через несколько недель Кроворт добрался до пристани на берегу Велитара, откуда был доставлен в лесной лагерь, в котором спустя одиннадцать лет вновь встретился с Рахтаром. Осмотревшись, он понял, что не зря приехал в эту лесную глушь: величие планов хозяина Нераша произвело на бывшего лейтенанта дворцовой стражи огромное впечатление. Кроворт почувствовал, что вновь обретает смысл жизни, а его источенная тоской и бессильной злобой душа начинает оживать. Осознание находившейся в руках танкисов невиданной силы вселяло в него не только почти мистический трепет, но и острое желание стать частью могущественного Ордена.
Обговорив все детали с Мантером, который заправлял в Нераше большинством дел, Кроворт перебрался на другой край Бонтоса в герцогство Лиштоин, где встретился с Бачканом – ещё одним подручным Рахтара, прошедшим вместе с ним через Чёрный лес. Именно там маг со своими людьми провёл несколько лет, изучая основы Танкилоо и вырабатывая планы дальнейших действий. Когда пришло время приступать к их выполнению, танкисы из лиштоинского захолустья перебрались на берег Велитара, соединяющего большинство наиболее значимых государств. В то же время предусмотрительный Рахтар не собирался разрывать все связи с Лиштоином, в котором танкисы успели обзавестись солидным хозяйством. Управлял всеми этими домами, фермами и виноградниками именно Бачкан, получивший тем самым от жизни практически всё, чего он желал.
Была в этом и большая практическая польза, ведь люди Ордена в Пуленти, Небрисе и Тангесоке торговали как раз вином из Лиштоина. Воспользоваться этим прикрытием должен был и Кроворт, которому предстояло обосноваться в столице Тивара. Появившись в Ансисе с тремя десятками бочек красного вина и рекомендательным письмом от герцога Синкеды фос Угарука (что обошлось Ордену в весьма умеренную по меркам танкисов сумму), новоявленный торговец не стал заламывать высокую цену, благодаря чему быстро стал своим человеком для хозяев многих столичных трактиров.
Перед Кровортом была поставлена задача не только изучать ситуацию в Ансисе, но и исподволь влиять на настроения горожан, сея среди них страх и недоверие к молодому герцогу. Для этого нужны были подходящие люди, и первой из них стала Ратпара – двадцатишестилетняя уроженка Лиштоина, более всего ценившая в жизни деньги и острые ощущения, которые она получала в основном от убийств и безудержных совокуплений. Чувственная красотка несколько лет провела в столичном Помеке, побывав за это время в десятках кроватей дворян и простолюдинов обоего пола. Всё закончилось, когда она задушила не сумевшего удовлетворить её сына дворцового садовника, на которого, как выяснилось, имела виды сама герцогиня. Укрывший Ратпару Бачкан довольно скоро пожалел о своём опрометчивом решении, вдоволь насмотревшись на безумства заскучавшей в сельской тишине хищницы. А вот Кроворт сразу понял, что эта взбалмошная стерва может очень пригодиться ему в Ансисе, когда придёт время потрясти воображение обывателей невиданными ранее злодеяниями.
Вторым человеком, ступившим вместе с ним на землю Тивара, был неприметный молодой человек по имени Курот – внебрачный сын графа фос Бургонара, сосланного старым герцогом вместе со всей семьёй в каторжную тюрьму на острове Ватлит. Отец Курота был вздорным человеком, но обеспечил своему бастарду неплохое образование, рассчитывая затем сделать его важной шишкой если не в столице, то хотя бы в своей провинции Литистре. Все планы рухнули, когда в замок графа ворвались люди ненавистного рит Корвенци. Прихватив самое необходимое, Курот поспешил сесть на отплывающий в Лиштоин парусник, поклявшись когда-нибудь вернуться в Тивар, чтобы отомстить и тайной страже, и семье герцога. Судьбе было угодно свети его с Кровортом, по достоинству оценившим как его глубоко спрятанную злость, так и умение веси бухгалтерские книги.
Осмотревшись в Ансисе, Кроворт постарался завести знакомство в криминальном мире, не сомневаясь, что десяток-другой местных головорезов окажутся очень кстати, когда придёт пркиаз действовать. В конце концов он просто купил на корню одну небольшую банду, в которой верховодил бывший наёмник Валук, быстро сообразивший, что можно получать хорошие деньги, не рискуя ежедневно на улицах своей шкурой и свободой. Но желанного приказа слишком долго не поступало, и Кроворт разрешил своим подручным время от времени выходить на охоту в целях поддержания их профессиональных навыков. Несколько наиболее оголтелых душегубов сочли неприемлемыми какие-либо ограничения, угрожая переходом в другие банды. Чтобы пресечь появление слухов о таинственном нанимателе, готовом оплачивать бандитам недели и даже месяцы простоя ( что безусловно вызвало бы жгучий интерес у тайной стражи), Кроворт поручил Ратпаре решить неожиданную проблему. Виртуозно владевшая клинками красотка прекрасно справилась с поручением, за два вечера прикончив всех трёх ослушников.
Ранней весной на складе виноторговца наконец-то появились два посланца из Турдуша, передавшие ему подробный план действий, защитные амулеты, синтагмы и яды. Приободрившись, Кроворт наконец-то спустил свою свору с поводка, потратив, правда, немало времени на то, чтобы донести до подельников Валука стоящие перед ними задачи. Поначалу бандиты никак не могли взять в толк, почему не стоит просто убивать горожан, ограничивая себя отрезанием рук у детей и грудей у женщин. С трудом ему удалось объяснить им, что целью является не смерть отдельных обывателей, а возбуждение и поддержание слухов о непонятных живодёрах, неизвестно почему калечащих людей.
Когда в Ансисе на каждом углу стали судачить о странных, но от этого не менее пугающих преступлениях, Кроворт перешёл к следующему этапу выполнения разработанного Мантером плана. Пришло время показать тайной страже, что её претензии на всемогущество являются безосновательными. Кроворт не отказал себе в удовольствии взглянуть на свежий труп капрала из ведомства рит Корвенци, связавшегося с молодой вдовой с Парусной улицы. Через пару недель пришло время нанести более серьёзные удары, однако первый опыт оказался не слишком удачным: при попытке пристроить свёрток с синтагмой возле городского суда два идиота из команды Валука умудрились выдернуть ленту с рунами, активирующую магический артефакт. Было убито и ранено всего семь горожан, но Кроворт был удовлетворён хотя бы тем, что головы этих придурков превратились в кровавую кашу, лишив тем самым тайную стражу возможности опознать трупы для отслеживания их связей.
Пока Кроворт размышлял, кому из людей Валука можно поручить установку новой синтагмы, всё решилось само собой. Узнав, что после полудня никто не видел Ратпару, он сразу же бросился в подвал проверять сундук с магическими свитками. Одного взгляда на сломанный замок хватило для неутешительного вывода: теперь ему оставалось только ждать новостей, какими бы они ни были. К тому времени, когда пьяная Ратпара наконец-то заявилась на склад, Кроворту уже было известно о взрыве в Нижних рядах Рыбного рынка, где основную часть покупателей составляли жёны успешных ремесленников и прислуга из богатых домов. Мощный файербол убил, ранил и искалечил десятки десятков людей, четырёх пекотов и даже одного лисиля, восседавшего на карнизе соседнего здания. Подобный результат остудил гнев Кроворта, тем более что он уже прикинул, насколько меньше подозрений вызовет соответствующим образом одетая женщина с корзинкой в руках.
Однако в тот вечер танкиса больше всего беспокоило состояние Ратпары, которая никак не могла успокоиться. В полной мере степень её возбуждения Кроворт смог оценить только в постели, из последних сил пытаясь не быть погребённым под лавиной неистовой чувственности. Удовлетворив пару раз свою ненасытную помощницу, Кроворт с некоторой тревогой заметил, что огонь страсти в её глазах явно не собирался тускнеть. Спустившись вниз, он в целях самосохранения предпочёл отправить на съедение ненасытной фурии более молодого Валука. Красноватая Мирелу уже успела догнать на ночном небосводе свою старшую сестру, прежде чем танкис наконец-то увидел на лестнице жмурящегося от удовольствия наёмника. Поднявшись на второй этаж, Кроворт постоял рядом с разворошённой кроватью, на которой спала свернувшаяся клубком Ратпара. Теперь он начал сомневаться, не слишком ли опасно будет использовать для установки магических ловушек этого демона в женском обличье, теряющего разум от чужой крови и смерти. Судя по всему, для неё не существовало понятия осторожности, что в сочетании с яркой внешностью могло сильно облегчить работу тайной стражи. А в том, что люди рит Корвенци уже начали поиски, опрашивая сотни людей и обнюхивая каждый камень Рыбного рынка, Кроворт ничуть не сомневался.
Не придя ни к какому определённому решению, танкис отложил эту задачу на пару дней, пока райней мере до прибытия в Ансис Балакоста – опытного мага из Нераша, набившего руку на изготовлении харварлов. Рахтар считал, что использование рукотворных чудовищ на поле боя должно быть дополнено их появлением в столице Тивара, ведь ничто так не ослабляет дух войска, как паника за его спиной. Устроить кровавое представление в Ансисе очень хотелось самому Курхасу, но магистр Ордена не стал рисковать своим учеником. Балакост был одним из подручных Курхаса с первых дней нахождения танкисов в Турдуше и мог вполне справиться с поставленной задачей. Удастся ли ему при этом остаться в живых – было делом десятым.
Ещё во время разработки планов Орден исходил из того, что к этому времени в столице Тивара уже будут действовать особые меры безопасности, и появление в городе иностранцев неизбежно привлечёт внимание тайной стражи. Необходимо было обеспечить надёжное прикрытие, поэтому Кроворту поручили подобрать подходящий дом в хорошем районе и встретить семью богатого торговца, решившего переехать на юг из-за своих детей, часто болеющих в прохладном климате Турдуша. Велитар был неторопливой рекой, плыть предстояло издалека, и время прибытия мнимого купца танкис знал весьма приблизительно. Проведя три дня на берегу, Кроворт стал опасаться, что какой-нибудь осведомитель то ли пограничной, то ли тайной стражи уже доложил куда следует о прилично одетом немолодом господине, без видимой цели болтающемся возле Новых причалов. Усвоив ещё со времён Дьярноста, что очень много можно оправдать при наличии более-менее правдоподобных объяснений, Кроворт велел проспавшейся Ратпаре как следует причесаться, почистить тёмно-жёлтое шёлковое платье и идти с ним изображать дождавшуюся встречи парочку.
Ратпаре очень понравилось новое задание, тем более что кокетничать они и любила, и умела. Увлекшись обменом двусмысленными комплиментами, танкис упустил момент, когда к пристани подошёл добротный баркас под бело-зелёным флагом Турдуша. Замедлив шаг, он стал ожидать появления пассажиров, и первым на берег сошёл именно Балакост, богатый наряд которого полностью соответствовал избранной им личине. Кроворт кивнул ожидавшему молчаливого приказа Абахату – подельнику Валука, отличавшемуся благообразным видом и умением вежливо разговаривать. Раскланявшись с магом, молодой бандит передал невинное на первый взгляд письмо от «старого друга», сообщавшего уважаемому Наватенуту, что его просьба об аренде дома исполнена. Балакост внимательно прочитал хорошо знакомый текст, проверил наличие всех заранее оговорённых ошибок и удовлетворённо похлопал Абахата по плечу.
Матросы ещё продолжали выносить на причал многочисленные сундуки, когда к баркасу подошли два таможенных чиновника и офицер пограничной стражи. Маг с почтительной улыбкой передал им несколько бумаг, среди которых было рекомендательное письмо, заверенное печатью королевской канцелярии Турдуша. Открыв наугад несколько сундуков, представители власти записали в большую книгу размер полученной пошлины и пожелали гостям удачи в столице Тивара.
Пока Абахат ходил за коляской и двумя грузовыми повозками Кроворт внимательно осмотрел всё «семейство», продолжавшее стоять рядом со своим багажом. Он сразу же узнал Суровера – помощника Балакоста, игравшего здесь роль приказчика. «Женой» торговца была русоволосая дама лет тридцати в бирюзовом платье, несколько замедленные действия которой подсказали танкису, что она находится под действием специальных снадобий и, скорее всего, уже носит в своём чреве личинку харварла. Так же двигалась и немолодая женщина, игравшая, видимо, роль служанки. Высокий крепкий мужчина также прикидывался слугой, но намётанный глаз бывшего лейтенанта сразу опознал в нём уритофорского наёмника. Однако особенно внимательно Кроворт разглядывал двух детей: худощавого мальчика с неожиданно бледным лицом и девочку лет семи-восьми в красной шляпке. Дети постоянно вертели головами, спрашивали что-то у взрослых, и танкис тогда так и не смог понять, привезли их в Ансис ради маскировки, или им была уготована участь временного хранилища кровожадных монстров.

[kvv32]

Часть 4
Движение маятника
Глава 1
Просто сказать, что Мантер был в бешенстве, означало не сказать ничего. Ярость клокотала в душе магистра, и от немедленной расправы его удерживало только понимание того, что своими руками сокращать число верных и достаточно опытных людей было бы сейчас просто безумством. Сдерживая гнев, он весь вечер опрашивал танкисов, стараясь не только узнать все детали сражений, но и разобраться, почему столь много планов так и остались таковыми. Никаких претензий у него не было только к двум магам: безукоризненно проведшему активацию исачи Актамату и Сальсольту, который со своими учениками почти полностью разрушил левый фланг тиварцев (винить его в том, что напыщенные королевские кирасиры не смогли этим воспользоваться, было бы верхом глупости).
После того как последний танкис покинул шатёр, Мантер долго сидел в одиночестве, глядя на висящий над столом светящийся шар. Он чувствовал, как остатки обуревавшей его злости постепенно исчезают в тёмных углах, уступая место бесстрастным и холодным рассуждениям. Каждая из возникающих проблем требовала незамедлительных действий, и здесь не было места чувствам и эмоциям. На сотни центуд вокруг не было никого, кто обладал бы всей полнотой информации и чьё мнение следовало бы принимать во внимание. В голове у танкиса мелькнула крамольная мысль о том, что его, в общем-то, вполне устраивает отсутствие в Междуречье стареющего Рахтара, который в последние годы стал слишком торопиться, стремясь как можно скорее увидеть торжество возрождённого Танкилоо. Мантер считал, что эта война началась слишком рано, подготовленных магов было недостаточно, а так называемые союзники просто хотели использовать танкисов в своих интересах вместо того, чтобы признать их неоспоримое верховенство (достаточно было вспомнить короля Небриса, который, похоже, искренне полагал, что целью всего этого являлось установление его власти над Фериром, а затем и всем Тиваром). Рахтар знал о сомнениях своего ученика, поэтому воспользовался его отсутствием в Турдуше, чтобы стронуть с места всю эту лавину. Сегодня менять что-либо было уже поздно – сотни душ уже покинули свои истерзанные тела, и жажда мести вновь начала туманить разум бойцов, командиров и правителей.
Сидя в полумраке шатра, Мантер принял два важных решения. Завтра утром он соберёт всех танкисов, наиболее опытных учеников и особо доверенных помощников, чтобы объяснить им сложившуюся обстановку и обсудить пути решения ближайших задач. Подобные совещания мало соответствовали жёстким правилам танкисов, согласно которым старшие члены ордена отдавали приказы, а младшие им безропотно подчинялись. У Мантера и раньше были сомнения в безусловной эффективности такого подхода, но события последних дней укрепили его в мысли, что от знающих общую картину исполнителей может быть гораздо больше пользы.
Последней каплей стала неудача с захватом Динайского моста, когда казалось бы уже одержанная победа буквально выскользнула из рук. Проведя через перевал полтора десятка конных зомби с личинками харварлов, танкисы воспользовались известным только местным жителям бродом (шпионы Тангесока зря времени не теряли) и полностью уничтожили пехотную роту, выдвигавшуюся для защиты моста. Разметав немногочисленную охрану, коренжарская конница двинулась по имперской дороге на запад, а выполнявшие задание танкисы вернулись на левый берег Арбура (Сафрут, Курхас и Рустеор были слишком ценны, чтобы использовать их в качестве обычных боевых магов). Однако победного марша к побережью не получилось, так как лобовой контрудар двух драгунских полков не только смял коренжарцев, но и отбросил их за мост. Подоспевшие уланы остановили натиск тиварцев, но ни им, ни пехоте Тангесока не удалось выбить остатки Месканского полка из предмостных укреплений, построенных ещё во времена Накатамской империи.
Танкисы внесли свой вклад в ликвидацию прорыва драгун, попутно выяснив, что жёлто-зелёный ядовитый дым не слишком эффективен против кавалерии, атакующей на полном скаку. Разумеется, толку от этого магического оружия было бы значительно больше возле Динайского моста, однако Мантеру нечего было сказать, когда Рустеор в ответ на его гневные упрёки заявил, что они следовали полученным приказам.
Намного более сложным было решение о времени начала массовых акций устрашения в Ансисе и Ферире, которые должны были погрузить в хаос эти крупнейшие города герцогства. Несколько групп шпионов, которые находились в Тиваре от двух-трёх недель до нескольких лет, вполне могли не просто залить улицы кровью, но и вселить ужас в души горожан. Ни Рахтар, ни Мантер не сомневались, что начавшаяся в городах паника может поколебать боевой дух армии и лишить уверенности молодого герцога и его ближайших советников. Однако подобное использование магии Танкилоо неизбежно повлекло бы за собой и иные последствия. До сегодняшнего дня большинство государств, до которых успели дойти новости о начавшейся войне, восприняли её как очередное обострение старого конфликта где-то на краю континента. Всё изменится, когда по Бонтосу поползут слухи о мучительной смерти сотен мирных жителей, способ умерщвления которых существенно превзойдёт привычный уровень жестокости. Маловероятно, что кто-нибудь вспомнит о Танкилоо, однако в любом случае тот, кто использует ранее невиданные способы массовых убийств, вызовет по меньшей мере настороженность и пристальное внимание. А уж эти чувства в любой момент могли обернуться желанием стереть с лица земли всех нарушивших привычные правила ведения войны.
Из всех этих соображений следовал простой вывод – задействовать весь имеющийся арсенал устрашения следовало только в самом крайнем случае, когда на кону будет стоять осуществление всех намеченных планов. И хотя итоги первых сражений трудно было назвать успешными, Мантер не сомневался, что всё ещё можно исправить. Имевшиеся в его распоряжении танкисы вполне могли сломит оборону тиварцев, и то, что это будет стоить Тангесоку и Коренжару нескольких тысяч дополнительных жертв, мало волновало магистра ордена Танкилоо.
Само собой разумеется, что Мантер не страдал излишним милосердием и не собирался обеспечивать горожанам спокойную жизнь. Одна из засланных групп должна была начать действовать при первых же признаках обострения ситуации, устраивая в Ансисе взрывы боевых синтагм, поджоги и убийства солдат и стражников (в соответствии с соглашением с Тильоданом Ферир должен был пока оставаться спокойным).
Уже приняв решение, магистр тем не менее не смог отказать себе в удовольствии ещё раз подержать в руках мельтвари – узкие пластины из похожего на чёрный камень хрупкого материала. Каждая из этих покрытых рунами пластин была неразрывно связана со своим двойником, что позволяло передавать заранее обусловленные сигналы на расстоянии в сотни центуд. Стоило сломать один из парных мельтвари, как его двойник с тихим шуршанием превращался в тёмно-серый дымящийся порошок, а так как одна из рун означала конкретный приказ или сообщение, адресат получал его в считанные мгновения.
Перебирая извлечённые из прочного металлического футляра пластины, танкис испытывал острое удовлетворение, ощущая свою власть над жизнями множества разумных существ. Мантера завораживала мысль о том, что одно движение его пальцев спустит с поводка целую свору безжалостных убийц, готовых сеять смерть и разрушение с помощью всей мощи магии Танкилоо. Чтобы избавиться от этого несвоевременного наваждения, маг вышел из шатра, рядом с которым коротали летнюю ночь уритофорские наёмники. Молча посидев вместе с ними у небольшого костра, Мантер наконец-то отправился спать, решительно выбросив из головы всё, что могло помешать ему встретить утро собранным и уверенным в себе танкисом.
Накрыв куполом молчания сидящих на лужайке людей, Мантер постарался понять реакцию собравшихся танкисов, учеников и помощников. Кое-кому из магов подобное соседство явно не нравилось, и больше других своё недовольство демонстрировал высокомерный Актамат, не сомневающийся, что даже лучшим из учеников (например, всегда готовому заменить его самого Лихалусу) не было места среди членов ордена. Неуютно чувствовали себя и многие ученики, не говоря уже о помощниках, к которым многие маги относились чуть лучше, чем к безответным слугам. Не так давно Мантеру было наплевать на мнение и тех, и других, но, коль скоро решить исход войны несколькими стремительными ударами не удалось, ему приходилось демонстрировать чуть ли не отеческое внимание ко всем своим подчинённым, ведь даже Молкоту вряд ли было известно, от кого из них будет зависеть успех в следующих сражениях.
- Господа, то, что вы сейчас услышите, предназначено только для вас и не может обсуждаться с кем бы то ни было. Это приказ, и последствия его нарушения вам хорошо известны, - танкис обвёл внимательным взглядом обратившихся в слух присутствующих. – Сегодня мы подведём первые итоги и определим направления следующих ударов. Как и ожидалось, непшитских собак и проклятых анеров не интересует ничего, кроме грабежей. Они избегают серьёзных боёв с тиварцами и даже не пытаются прорваться к Чартакскому мосту, чтобы выйти в тыл Центральной армии. Сегодня перед нами стоят более важные задачи, поэтому справедливое наказание настигнет этих лживых тварей после победы. Нашей победы.
Теперь о главном. В который раз не выполнила свои обещания коренжарская орда, позволив Тивару вернуть себе контроль над Динайским мостом. За ним лежит прямой путь к Ансису и Фериру, поэтому второе наступление должно принести реальные плоды. Актамат, ты образцово очистил перевал от тиварцев, теперь тебе предстоит повторить то же самое на мосту. Детали мы обговорим после этой встречи, но выехать твоя команда должна не позднее полудня. Это понятно?
- Господин магистр, ваш приказ будет исполнен в точности.
- Не сомневаюсь. Будем считать, что проблема этого проклятого моста уже решена. Теперь о делах на юге. Господа, нельзя допустить, чтобы генерал рит Бараса считал себя победителем. Часть его редутов разрушена и, хотя его солдаты пытаются их восстановить, у них уже нет магических ловушек, резервов и синтагм, взрывающихся за три сотни шагов от баллист. Им не на что опереться, поэтому армию рит Бараса можно и нужно добить. Нельзя допустить, чтобы тиварцы вывели остатки своих полков из Междуречья. Во время новой атаки мы используем все дарованные нам Танкилоо магические средства – файерболы, ядовитый дым, харварлов и зомби. И я знаю, что надо сделать, чтобы старый дурак фос Напсабад и коренжарцы подчинились моим приказам. А теперь, господа, я готов дать ответы на вопросы, которые, надеюсь, у вас обязательно найдутся.
Когда Мантер умолк, воцарилась тишина, буквально пропитанная невысказанным удивлением. Вопросы у танкисов конечно же были, но в ордене действовало правило – всё, что магам следовало знать, им сообщали магистры. Затянувшееся молчание прервал Курхас, которому, как бывшему ученику Рахтара, позволялось очень многое.
- Господин магистр, у нас тут все обсуждают тиварские синтагмы. Как они их взрывают на таком расстоянии? Какое-то новое заклинание?
- Нет, Курхас, это придумали пекоты из клана Ульгор, они же и стреляли из этих баллист, - Мантер оценил, что разбитной танкис не стал бравировать своим особым положением в ордене, называя его по имени. – Наши союзники из клана Талмади узнали об этой хитрой штук ещё весной, но достать её не смогли. Орден предупредил Тангесок, но этот генерал не стал никого слушать.
- Хитрая вещь. Но у нас есть магия Танкилоо, которая никогда не закончится. Пусть эти пекоты хоть мозги себе вывихнут, орден всё равно сильнее.
- Господин магистр, ходят слухи, что тиварские маги сожгли целый лес вместе с солдатами. Откуда у них такая сила?
- Гравере, это странный вопрос. Силу всем нам даёт магическая энергия Ванат. К тому же никто не считает, что в Викрамаре нет сильных магов. Другое дело, что поджечь лес сможет любой стихийник-огневик, а самые страшные истории рассказывают те, кто бежал с поля боя. Разве это не так?
- Да, господин магистр, беглецы всегда ищут оправдания своей трусости.
- Именно так, Гравере. Теперь вы понимаете, чего стоят все эти россказни о страшном лесном пожаре?
Ответив ещё на пять-шесть не слишком значимых вопросов, Мантер счёл, что на сегодня демократии уже достаточно. Завершив это невиданное для ордена совещание, танкис оставил Актамата, Курхаса и поднаторевшего в создании зомби Доничая, поручив остальным готовиться к выступлению. Стоя посреди пришедшего в движение лагеря, танкис уже не обсуждал положение дел, а отдавал приказы, многие из которых оказались неожиданными даже для привычных к жестокости Танкилоо магов. Единственным, кто никак не отреагировал на услышанное, оказался Актамат, который не только гордился своим хладнокровием, но и всегда старался его продемонстрировать. Неисправимый Курхас выразил своё восхищение затейливыми ругательствами, а долговязый Доничай, которому была поручено продумать детали использования максимально большего числа активных зомби, расплылся в довольной ухмылке.
Слуги ещё продолжали сворачивать последние шатры, когда небольшой караван, насчитывающий несколько повозок и десятка три всадников, двинулся на запад, стремясь к завтрашнему утру достичь моста через Арбур. Проехав пару центуд, Актамат подозвал к себе Лихалуса и подробно объяснил ему, что именно предстоит сделать их отряду (зная характер мага, Мантер напомнил, что первый ученик должен быть готов заменить его в любой момент). По своей сложности полученное задание намного превосходило магическую атаку на перевале, однако Лихалус не посмел даже заикнуться о степени его опасности (в глубине души, правда, он был почти счастлив, что по правилам ордена ему нельзя было находиться в первых рядах). Выслушав указания, ученик на мгновение придержал своего коня, вновь оставив танкиса в одиночестве.
Хорошо наезженная дорога вела отряд мимо возделанных полей и небольших холмов, заросших лесом и кустарником. Время от времени им встречались небольшие посёлки и загоны для скота, многие из которых уже несли следы грабежей и поджогов. Жителей нигде не было видно, зато вдоль дороги нередко попадались залитые кровью тела мужчин с отрубленными руками и женщин со вспоротыми животами.
Однажды караван проехал мимо сожжённой повозки, вокруг которой лежали изрубленные тела семи человек, четверо из которых были детьми. Коренжарцы, а Актамат не сомневался, что это дело именно их рук, не пощадили даже двух лошадей, осла и собаку, разделивших участь хозяев, имевших глупость бежать от нашествия злобных варваров по просёлочной дороге.
Танкиса раздражала эта бездумная жестокость, всегда и везде ставящая удовлетворение своих животных инстинктов выше практической выгоды. Война войной, но все те, кто остался лежать вдоль дороги, могли бы долгие годы работать на новых хозяев Тивара, умножая силу и величие ордена.
Жёлтый диск Афрая ещё только начинал клониться к западу, когда люди Актамата встретили стоящий на дороге армейский обоз, охраняемый взводом тангесокских драгун. Немолодой лейтенант, на которого серебряный с рубинами вензель короля произвёл должное впечатление, также пожаловался танкису на буйных союзников.
- Беда, господин маг, с этими дикарями. Ровно звери дикие – налетят, пограбят, а что не увезут, так сожгут. Селян убивают, бабу ни одну не пропустят, так и тех потом тоже режут. Я с их офицером на привале говорил. Зачем, спрашиваю, баб-то губите? Они-то и завтра кой на что сгодились бы, у вас же в шарах всегда свербит. А он только смеётся! У нас, говорит, завтра уже другие будут. Дикари!
- Ладно, лейтенант, всех не перережут, нам тоже хватит. А вот как война кончится, мы коренжарцев на цепь посадим. Я вижу, они вам тоже мешают?
- Ещё как, господин маг! Мы тут ездим по округе, еду собираем, зерно, пиво. Голодным ведь особо не навоюешь… Так после двух дней половина возов пустая!
Обернувшись, Актамат велел слуге налить лейтенанту бокал вина покрепче, и, не слушая торопливых слов благодарности, тронул поводья своей лошади.
К вечеру небольшие рощи с левой стороны дороги сменились густым лесом, который тянулся отсюда до самой реки. Растущие на холмах высокие раскидистые деревья местами близко подходили к дороге, скрывая своими кронами уже начавший темнеть Афрай. До имперской дороги оставалось меньше центуды, когда лес наконец-то отступил от дороги на пару сотен шагов. Закатное светило слепило глаза, и никто не заметил пущенную с опушки стрелу, с поразительной точностью пробившую горло Актамата. Ехавший в пяти-шести шагах позади Лихалус увидел бледно-зелёный сполох защитного поля и валившегося на бок танкиса, из шеи которого потоком текла кровь. Пришпорив коня, он в одно мгновение оказался рядом с магом, пытаясь удержать его в седле. Подоспевшие слуги бережно опустили танкиса на землю, но кроме вечернего небо в его остекленевших глазах не было уже ничего.
Десяток наёмников во главе с Кабгайту ринулись к лесу, но скрытый стволами деревьев лучник успел выпустить ещё несколько стрел, свалив с лошадей четверых уритофорцев. Старший помощник Нацлерт пустил в сторону леса файербол, но красный шар пролетел немногим больше половину пути. Поняв, что на этот раз таинственный стрелок уйдёт безнаказанным, Лихалус начал делать то, что предписывали правила ордена. Расстегнув пояс танкиса, он снял с него кожаную сумку со снадобьями и эликсирами и достал из внутреннего кармана куртки золотую бляху с чёрным коренжарским орлом и королевский вензель Тангесока. Сняв с шеи мага металлическую пластину с рунами и два защитных амулета, Лихалус долго рассматривал их, недоумевая, каким образом эти сильнейшие артефакты не смогли остановить обычную стрелу. Блеклое свечение защитного поля вкупе с дальностью и меткостью выстрела навели его на мысль, что без какой-то непонятной магии здесь явно не обошлось. Он уже начал подумывать о стрелках-наронги, когда рядом с ним появился разъярённый командир наёмников.
- Если ты теперь главный, то давай командуй! Хватит пялиться на этот лес, надо уносить ноги.
- Кабгайту, это могли быть наронги?
- Могли, не могли, какая теперь разница? Лучник своё дело знает – шесть стрел, три трупа, двое раненых. Так что шевелитесь, грузите своего мага и поехали. Тут больше делать нечего.
Прежде чем сесть на коня, Лихалус внимательно осмотрел две части стрелы, переданные ему Нацлертом. На первый взгляд она была самой обыкновенной, если не считать того, что сразу за наконечником её древко на ладонь длины было покрыто какой-то белой пылью. Пожав плечами, он сунул обломки в седельную сумку и повернулся к стоявшему рядом Нацлерту.
- Теперь ты в отряде второй номер. Распорядись – нам пора ехать.

[kvv32]

Глава 2
Отчаянная контратака дорого обошлась Карбийскому драгунскому полку, и хотя коренжарцы были отброшены за мост, капитан рит Канбори не видел особых поводов для радости. Почти половина людей и лошадей были убиты или ранены, так что в штабе даже обсуждали предложение о слиянии воедино остатков Карбийского и Бейласийского полков. Неизвестно, чем могла кончиться эта затея, но заменивший погибшего полковника майор рит Брислан взвился до небес, и пока его успокаивали, из Ансиса примчался гонец с приказом, запрещающим расформирование каких-либо полков, рот или отрядов. Капитан был полностью согласен с таким решением, ведь уровень боеспособности определяли именно ветераны, прошедшие через жестокие схватки. Из пяти командиров эскадронов в строю остались только трое, поэтому рит Канбори было поручено взять под свою руку первый и второй эскадроны, общая численность которых не превышала полутора сотен человек.
Капитан ещё не закончил утренний осмотр лошадей, когда его срочно вызвали в штаб полка. До него было меньше кована, но, как истинный кавалерист, рит Канбори отправился туда на своём сером жеребце Сутуре, служившем ему уже несколько лет. Перед штабным шатром было на редкость многолюдно, причём практически все люди были не только не знакомы капитану, но и одеты в цивильные куртки с синие мундиры без военных нашивок. С трудом найдя место на коновязи, рит Канбери вошёл в шатёр, где кроме майора было ещё четыре незнакомых человека.
- Господа, позвольте представить вам капитана Артенора рит Канбори, который командует сводным эскадроном драгун. Капитан, у нас гости из Ансиса, которым поручено выполнение задания особой важности. Ваш эскадрон с этого времени переходит в их распоряжение.
- Рад приветствовать вас, господа, однако я пока не вижу, кого вы здесь представляете.
- Капитан, это люди из ведомства рит Корвенци.
- Со всем уважением, господа, но я не думаю, что граф имеет право отдать приказы армейским офицерам.
- Приказ подписан его высочеством герцогом и командующим армии Тивара. Вы удовлетворены?
- Вполне, господин майор. Но я хотел бы знать, с кем мне предстоит иметь дело и в чём заключается это задание.
- Капитан Дусмили введёт вас в курс дела.
Едва начав говорить, капитан тайной стражи сумел дважды удивить рит Канбори. Во-первых, он подтвердил, что его следует называть именно Дусмили, что было трудно себе представить при наличии офицерского звания. Во-вторых, Артенор только сейчас заметил, что у капитана отсутствует изрядная часть левой руки, что для офицера такого ранга было просто невиданным делом (другое дело, когда какой-либо части тела не хватало у полковника или тем более генерала, ведь командовать это обычно не мешало).
Ещё большее впечатление на рит Канбори произвёл сам приказ, согласно которому драгуны должны были прорваться через мост и уничтожить вражеских магов, готовившихся пустить в ход особо смертоносное магическое оружие. С точки зрения капитана кавалерийская атака по простреливаемому вдоль и поперёк неширокому мосту представляла собой особо изощрённый способ совместного самоубийства, поэтому он не замедлили изложить своё мнение этому странному офицеру тайной стражи. Внимательно выслушав Артенора, невозмутимый Дусмили кивнул и движением руки остановил майора, попытавшегося обвинить капитана в неподчинении приказу.
- Господин майор, с момента получения приказа капитан рит Канбори переходит в моё распоряжение, и всё вопросы, связанные с организацией и проведением ночной атаки, находятся исключительно в моём ведении. В том числе и ответы на справедливые вопросы, высказанные господином капитаном. Надеюсь, что в этом мы достигли взаимопонимания. Если вы согласны, я продолжу.
Господин капитан, смею предположить, что вы не считаете изменниками или недоумками лиц, разработавших и утвердивших этот план. Вы лучше меня знаете, какой ценой удалось удержать мост, через который проходит дорога к западному побережью. После поражения в Междуречье ценность Динайского моста возросла для наших врагов многократно, и они готовы пустить в ход оружие, которое не использовалось на Бонтосе уже несколько веков. До вас доходили слухи о событиях на Илугинском перевале?
- Да, господин капитан. Перебравшиеся через Арбур егеря рассказывали странные вещи. Но никто не видел этого своими глазами.
- Те, кто видел, там и остались. Реальные события страшнее любых слухов. Новой мишенью станут солдаты Месканского полка, засевшие в башнях на правом берегу реки. А когда драгун бросят в контратаку, они станут следующими. Единственный способ не допустить этого – ночной прорыв через мост и уничтожение магов вместе с их жуками-убийцами.
- Жуками? – рит Канбори не смог скрыть своего изумления. – Но что могут эти мелкие твари?
- Когда эти твари прилетят на ваш запах, им достаточно будет коснуться кожи, чтобы плоть превратилась в жидкое свиное дерьмо. Не надейтесь, что драгуны проживут дольше, чем егеря на перевале.
- И что же сможет их остановить?
- Ваши мечи и не менее страшное оружие, созданное магами Викрамара. Галантные церемонии закончились, господин капитан. Теперь мы померяемся с врагами не только храбростью, но и умением убивать быстро и много. И если это понятно, мы рассмотрим план ночной атаки.
Выйдя после обсуждения из штабного шатра, Артенор долго смотрел на плывущие в небе белые облака, словно желая убедиться, что они ещё не почернели от всего им услышанного. Война была для капитана привычным делом, но он всегда предпочитал честную сталь файерболам, даже не подозревая, сколь чудовищными могут быть способы уничтожения живых существ. Тем не менее приказ был получен, и его надо было выполнять, чего бы это ни стоило.
Пока капитан объяснял задачу своим лейтенантам, Дусмили вместе с магами фос Враймутом и Каскалем стояли на крыше приземистой каменной башни, находившейся справа от дороги. Имперцы строили на века, поэтому пара десятков файерболов, попавших в башню во время череды боёв за мост, не нанесли ей существенных повреждений. Стоявшая слева от дороги башня пострадала чуть больше, примерно в таком же состоянии были укрепления на другой стороне реки. Вместо ожидаемой свежести восточный ветер нёс тошнотворно-сладковатый запах, исходящий от лежавших на мосту людей и лошадей. Погода стояла жаркая, и уже через пару дней тела начали раздуваться, нередко принимая весьма причудливые формы из-за ремней, кольчуг и другого воинского снаряжения. Лопнувшие животы нескольких лошадей уже исторгли своё содержимое на камни моста, остальные раздутые туши ждали своего часа, устремив в небо нелепо торчащие ноги.
- Господин капитан, как драгуны вообще смогу проехать по этому кладбищу? Лошади могут и не пойти.
- Барон, вообще-то это не твоя забота. Какое-никакое зелье у тебя наверняка найдётся?
- Хорошо попросите – найдётся. Ладно, я вот чего не понял: почему этот драгунский капитан никак не отреагировал на полученный приказ?
- Барон, он армейский офицер и привык выполнять приказы, а не демонстрировать, какой он умный. Мне вообще кажется, что рит Корвенци вконец разбаловал своим магов.
- Дусмили, это наглая ложь! Каскаль, подтверди.
Худощавый маг, длинные волосы которого были заплетены в перевитую красным шнуром косу, не поддержал своего коллегу, внимательно рассматривая башню на другом берегу Арбура.
- Господа, за нами внимательно наблюдает какой-то человек в тёмной хламиде. Он вполне может быть магом, а файербол сюда точно долетит.
- Да я его сам сейчас в распыл пущу!
- Господин Исинор фос Враймут, приказываю сидеть тихо! – зная запальчивость барона, Дусмили не стал церемониться. – В борделе будешь свой гонор показывать! Секретность превыше всего!
Все знали, что когда Дусмили был на задании, обижаться на него было бессмысленно и бесполезно, ведь он всегда говорил и делал только то, что считал нужным, не обращая внимания на чужие предпочтения и амбиции. В данном случае подобная жёсткость была тем более оправданной, ведь у Тангесока было достаточно толковых офицеров (не их вина, что служить приходилось снедаемому тщеславием пустоголовому королю), и случись кому-нибудь из них обратить внимание на появление на противоположном берегу каких-то новых тиварских магов, ночная атака вполне могла бы обернуться кровавой бойней. Неумолимый Дусмили пошёл ещё дальше, настояв, чтобы все перемещения его команды в поле зрения противника происходили только пешком. Его логика была проста и понятна – башни защищали пехотинцы Месканского полка и никаких кавалеристов там просто не должно было быть.
Когда маги вдосталь насмотрелись на лежащую перед ними равнину с десятком заросших лесом холмов и пологой низиной справа от дороги, пришла очередь рит Канбори и Антиана рит Иннлада. Поднимаясь по лестнице на второй этаж башни, Артенор наконец-то сообразил, почему он с первого взгляда почувствовал некую симпатию к молчаливому лейтенанту тайной стражи. Капитан умел ценить мужество и воинское мастерство, а в каждом движении этого голубоглазого здоровяка сквозила особая уверенность опытного бойца, которому не раз довелось побывать в самых горячих схватках. Удостоив противоположный берег всего лишь одним взглядом, рит Канбори повернулся к офицерам тайной стражи.
- Господа, мне по-прежнему интересно, почему мы должны атаковать этих проклятых магов именно ночью?
- Капитан, из того, что нам сегодня известно, можно извлечь кое-что полезное. Чтобы эти жуки или какие-то другие крылатые твари могли взлететь, требуется время. Пленные коренжарцы рассказали, что на перевале личинок полдня кормили рубленым мясом, и утром они уже были готовы для атаки. Если один раз им всё удалось, маги вряд ли станут изменять порядок действий. К тому же эти твари не слишком хорошо летают, и их надо будет выпускать почти на берегу реки. А для этого тоже нужна ночь.
- Ну так и ударить по ним файерболами!
- Капитан, завесу невидимости они тоже умеют ставить. Атаковать надо, когда они этого не ждут. Вы согласны?
- Звучит разумно, но как мы сможем ночью отыскать этих магов?
- Далеко от реки они быть не могут, поэтому самое вероятное место – это низина справа. Что в ней происходит, мы не видим, но от неё до берега меньше двух кованов.
- Господа, вы можете считать меня занудой, но я спрошу кое-что ещё. Не хочется, знаете ли, без толку положить целый эскадрон. Судя по всему, этих проклятых колдунов будет охранять целый полк. Нас ведь и близко не подпустят.
- Капитан, если в низине окажется целый полк, то ему сильно не повезёт. Там он и останется.
- Ваше новое оружие обладает таким могуществом?
- Наше новое оружие, господин капитан, наше. И это действительно так.
- Но если мы можем с помощью магии убивать сотни людей, то чем мы отличеамся от этих людоедов?
- Тем, что мы сражаемся за Тивар. Сегодня для нас этого достаточно.
- Капитан, вам приходилось убивать и вы видели множество трупов, - когда рит Иннлад вступил в разговор, Артенору не стоило больших трудов понять, что за вкрадчивым тоном лейтенанта скрываются стальная решимость и уверенность в своей правоте. – Так вот, если мы не остановим врагов, весь Тивар будет вонять как этот мост. Это главное. Остальное оставьте столичным философам.
Обговорив детали плана, офицеры покинули башню, погрузившись в пучину неотложных дел, каждое из которых могло повлиять на исход ночной атаки. Ближе к вечеру рит Канбери вывел свой эскадрон на исходную позицию, которая находилась за краем небольшого леса примерно в центуде от моста. Там же находились оба мага, рит Иннлад и несколько бойцов тайной стражи. Когда Афрай скрылся за линией горизонта, капитан ещё раз обошёл свой эскадрон, несколько раз повторив весь набор похабных шуток, призванных хотя бы частично снять напряжение перед непонятной драгунам ночной атакой. Увидев, как к лейтенанту подошёл дежуривший на опушке капрал, рит Канбори понял, что находившийся в башне Дусмили подал сигнал о полной готовности. Облегчённо вздохнув, капитан вскочил в седло и направил своего жеребца к краю леса. Свет ночных светил с трудом пробивался сквозь облака, поэтому единственным, что можно было различить впереди, были только тёмные пятна башен.
Остановившись, Артенор услышал за своей спиной тихое фырканье лошади, и через мгновение рядом с ним оказался Исвель фос Лавотир. Молодому лейтенанту не в первый раз предстояло идти в бой рядом с командиром эскадрона, и рит Канбори хорошо понимал его волнение.
- Господин капитан, можно задать вопрос?
- Исвель, если очень хочется, то давай. Потом будет некогда.
- Господин капитан, мы как-то сидели весной в трактире с одним майором из Ферира, так он сказал, что вы, господин капитан, вроде бы как брат нашего герцога…
- Долго же ты собирался спросить, - Артенор невесело усмехнулся и повернулся к смущённому барону. – Самое время интересоваться родословной своего командира.
- Господин капитан, так если сегодня убьют, никогда и не узнаю…
- Ладно, лейтенант, если спросил, то я отвечу. У нас с герцогом один отец, но разные матери.
Фос Лавотир явно хотел узнать что-то ещё, но из темноты рядом с ним возник лейтенант тайной стражи, за которым следовали сосредоточенные маги и два капрала с какими-то жезлами в руках. Убедившись, что эскадрон готов к выдвижению, рит Иннлад повернулся к магам.
- Пора. Ставь завесу, Каскаль. Чангас, веди его коня.
Закрыв глаза, маг с косой вытянул перед собой руки, и сумрак впереди отряда словно налился чернотой, поглотившей всё, что ещё можно было рассмотреть. Ведомая капралом лошадь мага двинулась к дороге, и вслед за ней пришёл в движение весь эскадрон, прикрытый со стороны реки завесой невидимости. Когда позади остался первый кован, пришло время фос Враймута, накрывшего голову колонны магическим пологом, глушившим все звуки, производимые людьми и лошадьми.
Как минимум половина расстояния до реки уже осталась позади, когда Артенор придержал коня, поравнявшись с лейтенантом фос Лавотиром. Повинуясь внезапному порыву, он снял с левой руки серебристый браслет, накануне вручённый ему Дусмили.
- Исвель, надень эту штуковину. Маги уверяли меня, что она сильно поможет, когда они пустят в ход своё новое оружие.
- Господин капитан, а как же вы?
- Исвель, если что-то пойдёт не так, мне легче будет умереть, чем не выполнить приказ.
- Господин…
- Лейтенант, не рассуждать! Делайте, что сказано.
До моста оставалось не более трёхсот шагов, когда из темноты возник стоящий возле дороги капрал с сигнальным арбалетом в руках. Поравнявшийся с ним Иннлад взмахнул рукой, и в небо взлетел красный файербол, приведший в действие план ночной атаки. Маги тут же сняли свои завесы, и Артенор увидел, как по башням на левом берегу ударили жёлтые файерболы. Капитан ожидал привычных магических вспышек, но эти огненные шары сначала растеклись по каменным стенам мерцающим пологом и только через несколько мгновений полыхнули багровым пламенем, уничтожая в башнях всё живое.
Донесшийся со стороны реки грохот взрывов разом сделал реальностью самые тревожные предчувствия Лихалуса, не дававшие ему покоя в течение всего дня. Для бывшего ученика не составило труда начать активацию исачи, а чтобы избежать неожиданностей во время доставки зелёных сундуков к мосту, Лихалус сам сходил к реке, старательно обходя трупы тангесокских, коренжарских и тиварских конников. Стоя на втором этаже башни, он заметил на противоположном берегу трёх человек, внимательно осматривающих мост и лежавшую за рекой равнину. Своей манерой держаться они явно отличались от обычных бойцов, но сопровождающий мага капитан отмахнулся от его подозрений, заявив, что от всепроникающего трупного запаха с непривычки может и не такое померещиться.
Вернувшись к кормовому полю личинок исачи, Лихалус постарался выбросить свои подозрения из головы, ведь уже пришло время начинать последний этап активации. Закрыв зелёные сундуки, он сам взвёл открывающие крышки пружины и отправил Нацлерта доставить защитный эликсир солдатам, засевшим в башнях на левом берегу. Переговорив с Лихалусом, тангесокский полковник вывел из низины основную часть солдат, оставив для охраны магов одну неполную роту, бойцы которой уже начали ощущать непривычный запах собственных тел.
Теперь оставалось только ждать, но разгулявшееся воображение рисовало перед молодым магом всё более пугающие картины. Чтобы хоть как-то успокоиться, Лихалус начал подниматься на край низины, но первые звуки начавшегося боя заставили его броситься к зелёным сундукам. Понимая, что прошло ещё слишком мало времени, маг всё-таки надеялся пустить в ход своё страшное оружие, способное остановить любую атаку. Увы, желанного гула сотен крыльев ещё не было слышно, и Лихалус почувствовал, как его сердце проваливается в какую-то ледяную бездну.
Прежде чем летящий во весь опор Сутур вынес капитана на мост, багровое пламя ещё дважды охватило левобережные башни, гася вопли заживо сгорающих людей. Несущимся вслед за своим командиром драгунам этот проклятый богами и людьми мост был знаком слишком хорошо, ведь они уже пересекали его дважды – преследуя бегущих коренжарцев и откатываясь назад под натиском улан Тангесока. Каждый раз, когда вместо удара подковы о камень Артенор слышал глухой чавкающий звук, его зубы сжимались ещё сильнее, ведь это вполне могло быть тело его бывшего однополчанина.
Пролетев мост, эскадрон на всём скаку начал перестроение, стремясь охватить низину с двух сторон. В то же время первый взвод вместе с магами и рит Иннладом ринулся к пологому спуску, перед которым уже строились вражеские пикинёры. Пущенный Каскалем файербол снёс нескольких солдат, однако ответный удар не заставил себя ждать. Жёлтый файербол пролетел между двумя зелёными завесами, угодив прямо в грудь лошади мага. Сражённое животное тяжело рухнуло на землю, а выбитый из седла Каскаль покатился вниз по склону. Яростный крик лейтенанта заставил капралов с жезлами исправить свою ошибку, сомкнув две магических защитных завесы.
Проведённые в Турдуше годы приучили Лихалуса к восприятию зелёных завес как неизменного атрибута Танкилоо, и их неожиданное появление перед возникшими из темноты всадниками едва не заставило его приказать солдатам остановиться. Стряхнуть с себя наваждение молодому магу помогли взрывы вражеских файерболов и неожиданно выглянувшая из-за облаков Кисейту, в свете которой стали хорошо видны синие мундиры атакующих. Отбросив сомнения, Лихалус вложил в ответные удары не только свою злость, но и вспыхнувшую в нём обиду за утраченную победу, которая сулила ему признание в качестве полноценного танкиса. Край зелёной завесы дрогнул, и шипящее жёлтое пламя накрыло нескольких всадников, тут же добитых арбалетчиками.
Рота тангесокцев, поддержанная боевыми магами и отчаянно сражавшимися уритофорскими наёмниками, сумела сдержать первый натиск драгун, но спрыгнувший на землю фос Враймут сотворил нечто немыслимое. Ладони его поднятых к ночному небу рук охватило белое сияние, из которого в сторону врагов хлынула лавина ледяных стрел. Поставленная магами защита обратила в пар сотни стрел, но и того, что прорвалось через гаснущие завесы, хватило, чтобы буквально скосить взвод тангесокской пехоты. Увидев, как обессиленный маг оседает на землю, рит Канбори бросил своих драгун в новую атаку, и остатки вражеской обороны буквально рассыпались. Преследуя бегущих солдат, Артенор увидел несколько повозок, нагруженных сложенным шатрами, какими-то мешками и зелёными сундуками, вокруг которых лежали тела наёмников, до конца остававшихся верными своим обязательствам. Остановившийся рядом рит Иннлад пнул один из сундуков и зычным голосом подозвал к себе двух капралов тайной стражи.
- Капитан, слышите, как гудят эти твари?! Скоро они будут готовы лететь, но хрен мы им позволим! Умлост, Маискар, сожгите здесь всё.
- Будет исполнено, господин лейтенант!
- Давайте по-быстрому, пока тут весь Тангесок не собрался. Чандас, дери тебя вискут, что с Каскалем?
- Без сознания, господин лейтенант.
- Срань молкотова, как же некстати… Ладно, привязывай его к седлу, нам пора сматываться. Фос Враймут хоть очнулся?
- Уже на коне.
- Силён Исинер, ничего не скажешь. Что вино пить, что воевать. Маискар, скоро вы там?
Когда капралы облили сундуки какой-то вязкой жидкостью, лейтенант выстрелил в них боевой синтагмой, и жёлто-оранжевое пламя полыхнуло ревущим костром с такой неистовой силой, что лошади окруживших повозки драгун шарахнулись в сторону.
Остановив своего жеребца на краю низины, капитан понял, что армия Тангесока полна решимости отомстить за этот ночной налёт: в ночном небе догорали сигнальные шары, а с востока уже доносился слитный гул многих сотен копыт. Подозвав взводного сержанта, Артенор приказал ему найти лейтенанта фос Лавотира, но старый служака молча указал ему на выжженный участок земли, усеянный обгоревшими до черноты трупами лошадей и людей. Форма на погибших сгорела дотла, но капитан заметил на руке одного из них потемневший, но хорошо узнаваемый серебряный браслет.
Разразившись проклятиями, рит Канбери не заметил, как рядом с ним оказался вездесущий офицер тайной стражи.
- Узнали кого, господин капитан?
- Мой лейтенант, совсем мальчишка.
- Жаль, конечно, но он не первый. Ладно, дело сделано, вам пора уходить.
- Мы что, просто так отступим? Снова отдадим этот проклятый мост?
- Капитан, убить нас торопится минимум полк. И хрен знает сколько коренжарцев. Скоро они об этом пожалеют, но это уже наша работа. Уводите своих драгун, если надо будет, башни вас прикроют.
- Второй раз с этого поля я не побегу. Тут лежит слишком много моих людей.
- Хотите лечь рядом с ними? Мы сорвали атаку танкисов, и это главное. А теперь - к реке!
- Но я…
Скрипнув зубами, лейтенант подъехал поближе, и голубой свет Кисейту отразился в его немигающих глазах. С таким же наполненным холодным бешенством взглядом рит Канбори столкнулся лишь однажды, увидев в Викрамаре сидящего в стальной клетке бангелаши.
- Капитан, хватит скулить! Немедленно уводи людей! Кибари-Кан не различает своих и чужих – все тут останутся!
Драгунский офицер уже был готов схватиться за меч, но рит Иннлад нашёл слова, заставившие подчиниться упрямого и гордящегося своей независимостью капитана.
- Артенор, не позорь память старого герцога! Заткнись и выполняй приказ своего брата!
Лицо рит Канбери вспыхнуло, но дисциплина и здравый смысл всё-таки взяли верх, и он приказал трубить отход. Уцелевшие в ночном бою драгуны (хвала Альфиру, что их было почти три четверти от числа перешедших мост) устремились к реке, но лейтенант тайной стражи, фос Враймут и два капрала, похоже, не слишком торопились покинуть вражеский берег. До реки оставалось около половины кована, когда маг спрыгнул с коня и стал устанавливать возле дороги магическую ловушку. Преследовавшие тиварцев уланы уже перешли на галоп, и прежде чем фос Враймут набросил на невысокий куст активирующую ленту с рунами, расстояние между ними сократилось до пары стен шагов.
К этому времени достигшие своего берега драгуны уже начали сдерживать лошадей, но поджидавший их майор рит Брислан приказал как можно быстрее уходить в сторону леса. Взмахом руки Дусмили остановил капитана, и теперь Артенор с тревогой смотрел, как четвёрку бойцов тайной стражи настигает волна вражеской конницы. Сдернув с головы шляпу, капитан теребил её поля, с тревогой ожидая развязки, но лошади тиварцев вдруг рванули вперёд с такой скоростью, что рит Канбори не сразу поверил своим глазам. Команда тайной стражи вихрем неслась к мосту, и было ясно, что без какого-нибудь магического зелья здесь явно не обошлось, ведь на такое были способны только лучшие скакуны Ивариса. Через несколько мгновений всадники поравнялись с башней, и догадку Артенора подтвердили выпученные глаза, залитые потом бока и летящие с губ лошадей хлопья пены. Почти одновременно в башне над головой капитана раздалась громкая команда «лицом вниз ложись!», повторённая сержантами с добавлением самых забористых ругательств. И команда, и лязг снаряжения упавших на каменный пол солдат эхом отозвались в башне на другой стороне дороги.
Удивлённый рит Канбори уже открыл рот, собираясь спросить у Дусмили, что означает эта странная команда, когда за рекой начал медленно подниматься большой светящийся шар, поверхность которого переливалась всеми цветами радуги. Зависнув над дорогой подобно маленькому ночному светилу, шар почти сразу же лопнул, и тысячи искрящихся лучей пронизали равнину на сотни шагов вокруг. Возникшее на месте шара грязно-белое облако ещё продолжало мерцать, когда из-за Арбура донеслись крики и утробный рёв умирающих людей и лошадей.
Капитан словно зачарованный смотрел на гаснущий лучи, пока в его глазах не вспыхнуло ярко-зелёное зарево, хлынувшее в мозг подобно горящему древесному маслу. Несколько мгновений Артенор ещё ощущал жгучую боль, потом сознание потухло, он покачнулся и повалился на правый бок. Первым пришёл в себя маг, буквально упавший на колени рядом с запрокинувшим голову офицером.
- Что за хрень?! Капитан, ты что? Мы же победили…
- Исинор, он жив?
- Вроде жив, но так… условно.
- Давай, качай в него Ванат!
- Как бы хуже не стало.
- Хуже некуда. Качай, рунка!
Фос Враймут положил руки на грудь капитана, и через несколько мгновений обмякшее тело офицера вздрогнуло. Продолжая ругаться, маг закрыл глаза, вливая энергию магического поля в очнувшееся сердце Артенора.
- Дохлота обморочная, я из тебя эту дурь выбью…
- Исинор, это не обморок. Так бьёт Кибари-Кан.
- Раздери вас Молкот, какая нахрен Кибари-Кан?До шара сколько было, и с браслетом!
Не проронивший ни слова Ангиан наклонился над вздрагивающим телом капитана и задрал рукава мундира. Выпрямившись, он повернулся к Дусмили.
- Командир, у него нет браслета.
- Что думаешь?
- Потерять его нельзя, но он всё равно остался за рекой.
- Да, граф правильно говорит, что всё хорошо быть не может. Исинор, приводи капитана в чувство, ему предстоит встреча с рит Корвенци.

[kvv32]

Глава 3

Потребовалось две недели, чтобы Локлир полностью осознал, насколько изучение исторических фолиантов отличается от реальной войны, постоянно требующей принятия множества решений, судить о правильности которых можно будет в лучшем случае только спустя несколько дней. Зная, чем закончилось пару веков назад какое-нибудь сражение, можно было сколько угодно удивляться, почему король и его генералы не смогли правильно оценить обстановку, не заметили манёвра противника и много чего ещё, за что потом пришлось заплатить кровью солдат, потерей короны, а то и собственной головы.
Всё начинает выглядеть совершенно иначе, когда вместо книг на столе лежит карта, все доставленные гонцами донесения соответствуют обстановке в лучшем случае вчерашнего дня, а сведения о передвижениях вражеских полков во многом зависят от внимательности и служебного рвения командиров патрулей и кавалерийских разъездов. Густой туман неопределённости каждый раз вынуждал Локлира делать выбор между быстрым решением, которое при всей своей кажущейся очевидности вполне могло обернуться крупной неудачей, и продолжением обсуждения, зачастую отдающим в руки противника одну из главных ценностей на войне – инициативу.
Была ещё одна премудрость, которую молодой герцог усвоил ещё во время изучения истории – ход войны вполне можно сравнить с движением маятника, который даже самый сильный толчок не сможет заставить остановиться в крайнем положении. Жизнь переменчива – великий Цабетли, детальной описавший возвышение Накатамской империи, не уставал повторять эту мысль, говоря о том, что не стоит рвать волосы и рубить головы после поражения точно так же, как не следует предаваться безудержной радости после победы.
Донесение генерала Шината рит Бараса, солдаты которого сумели остановить продвижение многочисленной вражеской армии, вызвало в Ансисе большое воодушевление. Главный епископ Тивара Итопай фос Оболсотис предложил Локлиру провести на площади перед собором благодарственный молебен в честь Альфира, в милости своей даровавшего победу воинам герцогства. Канцлеру и командующему армией это предложение понравилось, но всё испортил помалкивавший до поры до времени рит Корвенци, с позволения герцога задавший несколько неудобных вопросов.
- Ваше высочество, досточтимые господа! Все мы заждались хороших новостей, и торжественное богослужение привлечёт на площадь тысячи людей. Не сомневаюсь, что господин архиепископ подготовит прекрасную проповедь, но с точки зрения тайной стражи всё это выглядит несколько иначе. На вчерашний день в Ансисе было четыре взрыва, при которых погибло около сотни горожан. Нет сомнений, что шпионы танкисов на этом не остановятся, поэтому большая толпа на площади станет для них настоящим подарком.
- Да, ваши слова звучат достаточно убедительно, если не считать того, что именно ваши люди должны были их поймать. Тут есть над чем подумать. Граф, вы закончили?
- Ваше высочество, если вы позволите, я продолжу.
- Разумеется, господин граф.
- Ваше высочество, мы уже обсуждали проблемы, вызванные расколом между кланами пекотов. Несмотря на все посулы Талмади клан Ульгор по-прежнему верен Тивару, и он доказал это во время сражения в Междуречье. С сегодняшнего дня во всех молельных домах Ульгора начинается трёхдневное поминовение погибших на бастионах генерала рит Бараса. Стоит ли сомневаться, что в клане Падатви немало тех, кто станет сравнивать слёзы в молельнях-сутлари и радостные песнопения на площади?
- Господин граф, ваши рассуждения лишают нас возможности праздновать нашу общую победу! Что, весь Ансис теперь должен плакать из-за нескольких десятков каких-то пекотов?!
Локлир и раньше не питал особых иллюзий относительно достоинств архиепископа, но высокомерие обладателя жёлтого плаща переполнило чашу его терпения.
- Ваша светлость, я хорошо знаю, как церковь относится к пекотам, что бы там ни говорили нынешние правители Каулона. Вы, конечно, имеете право на свою точку зрения, но, находясь на территории Тивара, вы будете подчиняться его законам и воле правящего герцога.
- Ваше высочество, я буду вынужден…
- Да, конечно, вы будете вынуждены отправить очередной донос в резиденцию Верховного Хранителя Даров Отелетера и Голоса Альфира. Может быть, там его даже прочитают. Я повторяю – может быть, ведь обитателей Стабура интересуют прежде всего власть и деньги. И пока вы, господин архиепископ, исправно отправляете им собранное на территории Тивара золото, плевать они хотели на ваши жалобы и доносы.
- Ваше высочество, мне как верховному служителю церкви слушать эти слова невыносимо!
- Ваша светлость, мы оба хорошо знаем, что сказано в секретном соглашении между Ансисом и Каулоном. И вы вряд ли забыли, что право утверждения епископов Тивара принадлежит его герцогу. Вижу, что помните. Так, граф, у вас есть, что ещё добавить?
- Ваше высочество, с присущими вам точностью и изяществом вы весьма подробно обрисовали сложившуюся ситуацию, но я всё же возьму на себя смелость заметить, что нам всё-таки следует принять какое-то решение.
- Решение? Господин канцлер, подготовьте от моего имени обращение с выражением сочувствия главе клана УльгорАудусубрунРимшату. Нечто подобное следует сделать для семей и родителей всех погибших офицеров армии и пограничной стражи. Господин архиепископ, в своей проповеди вы должны просить Альфира принять души всех офицеров, солдат и пекотов, погибших в боях за Тивар на перевалах, в предгорьях, на восточном побережье, в Междуречье и на Динайском мосту. Ни бурной радости, ни горестных причитаний быть не должно. Благодарность павшим героям и несгибаемая уверенность в победе. Это понятно? Молебен будет в храме с лучшим хором, небольшим количеством людей и сильной, но незаметной охраной. Граф, городской страже это не по зубам, используйте своих людей. И последнее. Текст проповеди должен быть отпечатан заранее. В тот же день он должен появиться в Ансисе, быть направлен в армию, Ферир и другие города. Для начала две сотни листов, думаю, хватит.
Встав из-за стола, Локлир жестом оставил всех сидеть на своих местах и повернулся к архиепископу, с лица которого не сходило обиженное выражение.
- Ваша светлость, я благодарю вас за очень полезное и своевременное предложение, которое, напоминаю, внесёт своё вклад в нашу победу. Теперь вам предстоит найти для своей проповеди достойные ушей Альфира слова. Это непростая и очень ответственная задача, поэтому я не смею более задерживать верного слугу и достойного сына нашей церкви…
Обдумывая своё решение по молебну, Локлир вовремя вспомнил мудрого Цабетли и его слова о своевольном маятнике, траектория движения которого слишком часто зависит от множества непредсказуемых причин. Это понимал, что у тангесокской армии ещё достаточно сил для нового наступления, а обозлённые неудачей танкисы вряд ли ограничатся обычными, пусть даже и очень мощными файерболами. В этих условиях устраивать пышное празднество, которое уже завтра могло обернуться поминальным звоном колоколов, было бы верхом глупости, ведь случись что, значительная часть доверия к молодому правителю была бы безвозвратно утрачена. По большому счёту война только начиналась, и Локлир не стал искушать судьбу, превратив молебен в демонстрацию стойкости Тивара и его готовности сражаться. Типографская краска ещё продолжала сохнуть на последних листах с текстом епископской проповеди, когда очередное донесение генерала рит Бараса подтвердило правильность его решения.

Установившееся затишье радовало командующего Центральной армией, пока его солдаты восстанавливали разрушенные редуты, но уже на третий день видавший виды вояка почувствовал неладное. Посланные им конные разъезды расширили зону патрулирования с обычных пяти-шести центуд до десяти, но так и не обнаружили сколь-нибудь значимое количество вражеских солдат. Единственным, что привлекло их внимание, были небольшие отряды коренжарцев, сгонявших не покинувших свои дома селян к старой дороге.
Всё изменилось на четвёртый день, когда во вражеском лагере появились явные признаки готовящегося наступления. Рит Бараса, правда, удивляли доносившиеся до тиварских позиций крики множества людей, но он счёл их следствием приезда какого-нибудь коренжарского колдуна, вдохновлявшего таким образом своих соплеменников. Действительность, к сожалению, оказалась намного страшнее.
Когда пехота Тангесока двинулась в атаку, впереди неё шли толпы каких-то людей в разномастной одежде. В подзорную трубу недоумевающий генерал видел зелёные и жёлтые тангесокские мундиры, цветастые балахоны коренжарцев и обычные летние наряды селян и ремесленников. Попадались там и синие мундиры Тивара, подсказавшие ритБарасу, что перед ним погибшие бойцы Ферирского уланского полка, вместе с остальными мертвецами превращённые в зомби.
Только позднее стало известно, что приехавшие в лагерь маги использовали для быстрой активации зомби согнанных местных жителей, которых убивали по десять-двенадцать человек, направляя выплёскивающуюся в момент смерти энергию Ванат в уже начинавшие разлагаться трупы своих и чужих солдат. Зарезанных селян не оставили в покое и после смерти: двум магам потребовалось не так много времени, чтобы превратить их в таких же богопротивных двуногих тварей. Бессловесные толпы зомби погнали в сторону укреплений, рассчитывая, видимо, заставить таким образом сработать магические ловушки ( у генерала оставалось не так много боевых синтагм, но, чтобы сбить противника с толку, он приказал имитировать установку новых ловушек).
Шатающиеся при каждом шаге зомби кое-как доковыляли до первой линии укреплений, и тут выяснилось, что они не такие уж и неуклюжие. Некроманты пробудили во вчерашних солдатах стремление убивать, и сотни мёртвых рук вцепились в мундиры, кольчуги и волосы защитников редутов. Пока пришедшие в себя тиварцы рубили рычавших зомби, пекоты ударили своими дальнобойными синтагмами по тангесокской пехоте, наступающей справа от дороги. Однако на этот раз противника сопровождали опытные маги, которые сразу же поставили сплошную непрозрачную завесу, сделавшую невозможной прицельную стрельбу.
Правый край дымящейся завесы быстро двинулся вперёд, и когда до первой линии редутов оставалось меньше сотни шагов, в воздух взлетело несколько жёлто-зелёных шаров, за которыми тянулся искрившийся в лучах Афрая след. Примерно половина шаров угодила в редуты, буквально затопив их стелющимся над землёй грязно-жёлтым мерцающим дымом. Сжимая кулаки в бессильной ярости, рит Бараса молча смотрел, как его солдаты падали на землю, поражённые безжалостным магическим зельем. Пытаясь спастись, часть бойцов прыгала через брустверы редутов, но всё пространство между ними также было заполнено клубами быстро светлеющего ядовитого дыма. Когда восточный ветерок развеял последние остатки летучей отравы, единственному глазу генерала открылась ужасающая картина: два крайних редута и земля вокруг них были усеяны сотнями мёртвых тел в синих мундирах – защищать правый фланг больше было некому.
От мгновенной катастрофы Центральную армию спасли медлительность вражеской пехоты, опасавшейся атаковать укрепления, только что окутанные ядовитым дымом, и баллисты пекотов, засыпавшие противника градом файерболов. Так или иначе, но продолжения атаки не последовало, и тангкесокцы начали отход на исходные позиции. Рит Бараса был поражён таким поворотом дела, но ситуацию прояснил уланский лейтенант, который доложил, что его разъезд обнаружил двух-трёх тысячный конный отряд, по широкой духе обходящий позиции Центральной армии. Не было сомнений, что целью этого манёвра был выход к Ортильскому мосту, за которым открывался прямой путь к Ансису (а заодно и к Викрамару, стоило лишь сразу за мостом повернуть на юг).
Читая донесение рит Бараса, Локлир хорошо понимал, что у генерала не было выбора. Для перехвата вражеской конницы не было ни времени, ни сил – оба драгунский и уланский полки потеряли от трети до половины состава. Бессмысленно было и пытаться удержать редуты – мечи и стрелы были бессильны против ядовитого дыма проклятых танкисов. Генерал не знал, сколько солдат для обороны моста сможет направить Первая армия, как Викрамар будет обеспечивать их магическую защиту. Но на всё это требовалось время, которого с каждым ударом копыт коренжарских коней оставалось всё меньше. Именно это и определило его решение – если солдатам суждено умереть, то их последний бой должен состояться у Ортильского моста.
Первыми покинули лагерь гонцы, торопившиеся доставить нерадостные вести в Ансис и Викрамар. Вслед за ними к мосту двинулись драгуны, уланы и остатки конно-егерского отряда, спешившие первыми достигнуть берегов Арбура. Большинство повозок с ранеными рит Бараса ещё раньше отправил на восток, поэтому вывозить припасы и армейское имущество было просто не на чем. Покачав головой, командующий затейливо выругался и приказал бросить всё, без чего можно было обойтись в завтрашнем бою. Едва начало темнеет, пехота покинула свои позиции и вместе с идущими налегке тыловыми подразделениями устремилась к реке кратчайшим путём – через нескошенные поля и опустевшие пастбища.
Читая донесения командующего Центральной армией, герцог ещё не знал, кому первому удастся достичь берегов полноводного Арбура, однако не сомневался, что уже получивший это сообщение Викрамар сделает для защиты моста всё возможное. Особые надежды Локлир возлагал на магистра Шосфая, страстно желавшего показать обнаглевшим ублюдкам всю силу боевых магов Тивара.
Ничуть не меньше, чем проблемы Центральной армии, герцога тревожила обстановка, сложившаяся у Динайского моста, сохранение контроля над которым стоило тиварцам слишком многих жизней. В то же время свободных резервов у Западной армии уже не осталось, так как двуличные действия Небриса вынуждать держать в Ферире целый пехотный полк. Когда стало известно о подготовке Тангесоком нового наступления, никто не сомневался, что на этот раз без активного участия танкисов здесь явно не обойдётся. Проблема требовала быстрого решения, для чего в Западную армию был направлен капитан Дусмили со своими людьми, особыми полномочиями и синтагмами Кибари-Кан.
Прежде чем вернуться к другим неотложным делам, Локлир с горькой усмешкой вспомнил свои недавние сомнения по поводу использования наиболее смертоносных видов оружия. У танксисов таких вопросов не возникало в принципе, поэтому ему как правителю Тивара с самого начала, видимо, требовалось избавиться от каких-либо душевных терзаний. Жизнь, к счастью, всё расставила по своим местам, а исачи, харварлы и ядовитый дым оказались хорошим лекарством от юношеских иллюзий. Покачав головой, Локлир постарался выбросить из головы подобные мысли, решительно подвинув к себе изрядную стопку донесений, отчётов и докладов. Многие из них уже обсуждались во время утреннего совещания с генералами, теперь ему предстояло принять окончательно решение.
Больше всего споров вызывало формирование новых кавалерийских частей, ведь воодушевлённый словами герцога генерал фос Фларостир, похоже, действительно рассчитывал через пару недель получить в своё распоряжение тысячи обученных бойцов. Как настоящий аристократ, он мало интересовался практическими, но незначительными на его взгляд вопросами, уделяя особое внимание внешней стороне дела. Достаточно было вспомнить настоятельное желание графа иметь в каждом эскадроне лошадей только одной масти. Услышав это требование, обычно невозмутимый канцер пропитанным ядом голосом поинтересовался у генерала, знает ли он, откуда вообще берутся лошади для тиварской конницы. Подобный вопрос прямо намекал на несоответствие графа занимаемой должности, ведь каждому кавалерийскому офицеру на Бонтосе было известно, что самые сильные и выносливые армейские лошади рождаются на просторах Ракверата, а для лёгкой конницы нет ничего лучше короткогривых и горячих скакунов из Дофатамбы. Именно там Тивар многие десятилетия закупал лошадей для своих лучших кавалерийских полков, оставляя на долю своих конезаводчиков поставки для частей второй линии и разнообразных тыловых служб.
Сегодня эту пути были закрыты, ведь на восточном побережье хозяйничали вражеские отряды, а Небрис со времени ввода войск в Ферир придумывал всё новые поводы для отказа в прогоне раквератских табунов через свою территорию. В самом Тиваре всех более-менее подходящих для армейской службы лошадей собрали где только можно, изрядно проредив конюшни богатых землевладельцев, купцов и чиновников.
Вместо ответа на колкий вопрос канцлера самолюбивый генерал вспылил, но на этот раз Локлир не стал церемониться, ударом ладони по столу прекратив разгорающийся спор. Он уже освоил ледяной тон, быстро приводящий в чувство даже самых родовитых аристократов, и не считал зазорным напоминать своим подданным, что их чины, титулы, а зачастую и головы находятся в его власти. Дождавшись полной тишины, молодой герцог вкрадчиво предложил снять вопрос о мастях лошадей с обсуждения, с чем все присутствующие охотно согласились.
Намного лучше обстояли дела с вербовкой солдат в новые пехотные и кавалерийские части. Многие сыновья бежавших из Междуречья селян, фермеров и ремесленников, семьи которых лишились всего нажитого, охотно надевали синие мундиры, тем более что корона хорошо платила, а душа требовала отмщения за погибших родственников, сожжённые дома и пережитые за время бегства страх и унижения. Получившие офицерские нашивки опытные сержанты проводили в своих взводах дни и ночи, буквально вдалбливая в головы, плоть и кровь новобранцев основы кавалерийской службы. Мало кто сомневался, что тагнесокцы ещё долго будут превосходить новые эскадроны своей выучкой, а коренжарцы – своей свирепостью, но уже сегодня их можно было использовать для патрулирования правого берега Арбура, а ещё через две-три недели новички уже могли попробовать смять оборонительное построение вражеской пехоты.
На столе герцога уже лежали обращения командующих, просивших передать в их распоряжение хотя бы несколько новых эскадронов, но в этом вопросе Локлир был полностью согласен с фосФларостиром – новые полки нельзя было использовать для затыкания дыр. Причины для подобного единодушия у них были, правда, разные: генерал видел в этом умаление своих полномочий и будущей славы, в то время как знающий о готовности нового магического оружия герцог хотел использовать свежие полки для нанесения сокрушительного удара по флангу и тылу вражеской армии, уже испытавшей всю мощь магов Викрамара. Наиболее подходящим местом для этой атаки он считал Динайский мост, который следовало удерживать в своих руках во что бы то ни стало.
План был, конечно, хорош, но до начала его претворения в жизнь ещё следовало дожить, что вряд ли удалось бы без напряжения всех сил и использования всех возможностей. Именно поэтому Локлир очень внимательно прочитал донесение о подготовке небольших отрядов для действий в Междуречье, в состав которых входили егеря пограничной стражи и армейские боевые маги, освоившие в Викрамаре новые виды оружия. Через пару дней эти хорошо подготовленные следопыты и убийцы должны были начать действовать за рекой, сменив людей из особой команды тайной стражи.
Встав из-за стола, герцог походил по кабинету, постоял перед недавно появившейся цветной картой Тивара, которая, впрочем, уже была знакома ему до малейших следов кисти художника, и вновь взял в руки несколько бумаг. Не садясь в кресло, он начал их читать, и только сейчас краем глаза заметил стоявшего на пороге рит Корвенци.
- О, граф! Чем обязан столь неожиданному визиту? Что-то случилось?
-Да, ваше высочество, взрыв на площади у Старой башни.
- Погибших много?
- Одиннадцать. Ваше высочество, там была ваша матушка, госпожа Бескиель фос Контанден. Она погибла…
Склонив голову к левому плечу, Локлир несколько мгновений молча смотрел на начальника тайной стражи, который не только утратил свою военную выправку, но и, казалось, стал меньше ростом. Аккуратно положив бумаги на стол, герцог шагнул к двери.
- Коня. Быстро.
- ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО, ТАМ МОЖЕТ БЫТЬ ОПАСНО…
- КОНЯ, ГРАФ. СЕЙЧАС ЖЕ.

[kvv32]

Глава 4
Во времена империи в Тильодане находилась резиденция наместника, представлявшего интересы короны во всех южных герцогствах Бонтоса. На эту должность обычно назначался младший брат правителя, обязанности которого были не слишком обременительны, сводясь в основном к демонстрации имперского величия. Денег на это не жалели, поэтому за пару веков на пологих склонах холмов, уступами спускающихся к морю, было построено немало дворцов, храмов, торговых рядов, арен и просто богатых домов. Всё это великолепие помогало наместникам отвлечься от грустных мыслей о несправедливости судьбы, лишившей их императорского трона. Этому способствовали также мягкий климат, избыток хороших вин и свойственная югу вольность нравов – местные бордели и так называемые театры любви славились своей изысканностью и готовностью удовлетворить самые причудливые пожелания своих клиентов и зрителей.
Случалось, конечно, что даже эта пучина удовольствий не могла полностью поглотить честолюбие наместников, продолжавших видеть во сне крепостные стены и узкие улицы столицы империи. До поры до времени правителей это не волновало, но если навязчивые видения начинали превращаться в нечто конкретное, вопрос решался с помощью людей из легиона «Золотая тень», всегда находившихся рядом с членами императорской семьи (у легионеров было две основных задачи: защищать своих подопечных, а при необходимости помочь обрести покой их мятущимся душам).
Ничего, однако, не бывает вечным. Третий брат императора, наследовавший титул герцога фос Посавила, после неожиданной (кто бы мог подумать!) смерти своего предшественника, сумел сделать соответствующие выводы. Понимая, что его старший брат становится слишком опасным, он предпочёл возглавить восстание южан, предварительно перебив назойливых легионеров.
После череды войн Тильодан утратил свой статус столицы юга, что не помешало ему остаться самым, пожалуй, красивым и величественным городом Бонтоса. Свергнув утративших хватку наследников фос Посавила, первый король из династии фос Скифестов – Тевилье фос Скифест – продолжил дело своих незадачливых предшественников, мечтавших о возрождении хотя бы части былой значимости города на холмах. Укрепив традиционно хорошие связи с Каулоном (обошлось это недёшево, но благосклонность епископов из Совета двадцати пяти того стоила), Тевилье не брезговал ничем. В ход шли торговля и дипломатия, посулы и угрозы, ложь и лицемерие, убийства и подкуп.
Искренне считая всех, чей статус был ниже королевского, бессловесными исполнителями его приказов и прихотей, Тевилье нажил множество врагов как в самом Небрисе, так и в половине государств Бонтоса. Спустя девять лет уланский лейтенант отомстил ему за свою обесчещенную сестру, зарубив короля во время столь любимого им смотра войск. Офицер, поднявшийся на эшафот с гордо поднятой головой, стал кумиром значительной части дворянской молодёжи, и наследовавший трон Верджис фос Скифест усвоил урок. Проведя пару бессонных ночей, молодой король смирил гордыню, определив для себя основные правила на будущее: для армии и аристократов он должен стать строгим, но справедливым отцом. Для всех остальных жителей Небриса – как получится, но не умножая при этом число врагов внутри собственной страны без крайней на то нужды.
Через пару лет Верджис пришёл к выводу, что влияние любого государства зависит не только от численности армии и амбиций его правителя, но и от количества золота в подвалах казначейства. Соседние страны могли, конечно, проиграть войну (хотя безоговорочно в это верили только самые твердолобые националисты), но успешно управлять ими можно было только с помощью местной аристократии, которая вряд ли захотела бы подчиняться нищим пришельцам. А надеяться на возрождение былого величия, тратя время, людей и деньги на бесконечные стычки и мятежи от Батакского моря до Сайтолотора, мог только слабоумный.
Отодвинув в сторону честолюбивых генералов, король пригласил во дворец пекотов из клана Талмади, которые растолковали ему, почему мечты о Великом Небрисе могут стать реальностью намного быстрее, если признание власти Тильодана станет выгодным.
За дело взялись всерьёз, и уже через несколько лет прибывавшие в столицу Небриса путешественники и торговцы восхищались не только старинными зданиями и живописными холмами. Всюду что-то строилось, прокладывались новые дороги, огромные рынки ломились от товаров, а отъевшиеся селяне и ремесленники поминали в своих молитвах Верджиса сразу же после Отелетера и Альфира.
Тильодан всячески демонстрировал своё стремление поддерживать хорошие отношения с соседними государствами, в первую очередь с Пуленти, Саинсо и Тиваром (исключением был Дьярност, тон в котором задавал вздорный и жестокий принц Реткивн, имеющий огромное влияние на вечно болеющего короля). Убедившись в эффективности предложенного банкирами-талмади планирования, Верджис фос Скифест стал использовать этот подход и в межгосударственных отношениях – поздравляя герцога Тивара с очередным днём рождения Ночери, он предложил Свербору фос Контандену подумать о её браке с наследником небрисского трона Шинатом.
Шли годы, и многим аристократам стало казаться, что король всё больше отдаляется от главной цели – возрождения Великого Небриса. Однако многие из тех, кто любил порассуждать на эту тему, даже не представляли себе, что скрывалось за улыбками дипломатов и высших сановников. Десятки шпионов тайной королевской службы разъезжали по всему Бонтосу, вынюхивая чужие секреты, втираясь в доверие, покупая и подкупая иностранных чиновников, офицеров, купцов и простых обывателей. По количеству боевых магов Небрис уступал разве что Тивару, причём большинство из них имели реальный боевой опыт, участвуя в качестве наёмников во многих больших и малых сражениях по всему континенту.
Накопив немалые средства, Тильодан с помощью клана Талмади начал опутывать своих более бедных соседей паутиной кредитов и субсидий, для получений которых требовался, казалось бы, сущий пустяк – в чём-то уступить, что-то поддержать, кого-то куда-то назначить и так далее. Подобная методика оказалась весьма успешной. Например, правящая династия герцогства Саинсо через десять-пятнадцать лет подобной помощи перед принятием мало-мальски значимого решения прежде всего интересовалась мнением Тильодана. Небрис проводил на территории герцогства учения своей армии, сине-зелёный флаг Саинсо помогал скрывать истинное количество кораблей его флота, руками местных дипломатов, наёмников и пиратов вершилось немало тёмных дел, участие в которых Тильодан всегда отрицал с видом оскорблённой невинности.
Для Шината фос Скифеста, с ранних лет жившего в атмосфере грядущего величия Небриса, любые действия, направленные на достижение этой цели, были заведомо оправданными, законными и справедливыми. Шатаясь по улицам и площадям столицы с компанией молодых аристократов, он восхищался красотой своего родного города, искренне не понимая, почему у кого-то ещё могут быть сомнения в праве Тильодана быть владыкой юга. Последние сомнения в своей избранности и высоком предназначении покинули принца задолго до того дня, когда он стал королём Небриса.
Прошло не так уж много времени после коронации, прежде чем подданные почувствовали разницу между отцом и сыном. Старший фос Скифест многие годы вёл свою страну к великой цели, избегая открытых конфликтов и полагаясь в основном на силу золота, шпионов тайной службы, человеческие слабости и пороки. Его сын взошёл на трон, будучи уверенным, что время больших перемен пришло, и теперь следует не только использовать возможности, но и самим создавать их, будь то даже война или убийство коронованных особ.
Изменилось и кое-что ещё. Старый король, сколь жёсткие приказы ни доводилось бы ему отдавать, считал полезным скрывать свои истинные чувства, всю жизнь играя роль сдержанного и проницательного правителя, всегда готового выслушать своих подданных (даже если он уже принял решение об их казни). В отличие от отца Шинат фос Скифест не считал нужным сдерживать себя, выплёскивая свои эмоции, словно кипящий котёл. Во дворце многие были не в восторге от новых порядков, но после изгнания нескольких придворных остальные быстро научились смеяться вместе с королём над его шутками и глубокомысленно кивать в нужных местах.
Когда сообщения о выходках нового короля дошли до соседних государств, многие правители вздохнули с облегчением, полагая, что дорвавшийся до трона самодур вряд ли сможет столь же эффективно продолжать дело старшего фос Скифеста. Ожидания не оправдались. Первым это ощутил Дьярност, новый правитель которого окончательно утратил чувство реальности. Две хорошо обученных армии вторглись в страну – Небрис с юго-востока, Ракверат с севера, в считанные дни низведя Дьярност до уровня второразрядного государства. Обезопасив свои южные границы, армия Ракверата вернулась домой, а вот солдаты в голубых мундирах задержались надолго. Шинат вывел свою армию, когда новый и полностью зависимый от него король стал чувствовать себя на троне Дьярноста более-менее уверенно (высохшие трупы недовольных таким оборотом дела ещё долго висели вдоль опустевших дорог усмирённой страны).
Не менее ловко правитель Небриса использовал ситуацию, сложившуюся во время предыдущей войны Тивара с Тангесоком и Коренжаром. Допустив ошибку в оценке ситуации, старый герцог ещё больше усугубил её последствия, опрометчиво понадеявшись на родственные чувства своей дочери, ставшей королевой Небриса. Направив войска в главный порт Тивара, Шинат не собирался их выводить, рассчитывая, что после следующей хорошо спланированной войны Ферир окончательно перейдёт в его руки. Уверенность короля не смогли поколебать неудачи тайных союзников Небриса в Междуречье и на правом берегу Арбура, ведь за их спиной стояли могущественные маги, которые ещё не пускали в ход своё смертоносное оружие. Шинат не сомневался, что боевая магия таинственных северных колдунов решит все проблемы, вселив страх и ужас в сердца солдат недостойного короны герцога, по-детски радующегося своим случайным победам.

[kvv32]

Глава 5
Не все, однако, оценивали обстановку подобным образом. Два дня назад в неприметном особняке на берегу Елеонира, делящего Каулон на две равные части, встретились четыре епископа, лучше других понимающих, что происходит за стенами Стабура. В Совете двадцати пяти они не считались ни самыми богатыми, ни самыми влиятельными во внутрицерковных делах, не говоря уже о том, что они явно не входили в число любимцев престарелого Верховного хранителя. Эти епископы, исключая, пожалуй, Итлехаса, мало участвовали в постоянных интригах внутри Совета, зато именно их мнение нередко становилось решающим, если речь шла о взаимоотношениях Каулона с королями, герцогами, старой аристократией, крупнейшими торговыми домами, а заодно и с наиболее беспокойными личностями, стремившимися с помощью меча или хитрости урвать кусок пожирнее.
Официальным хозяином особняка числился отставной капитан рит Серомбет, являющийся родственником епископа Кольси – невысокого улыбчивого человека, проницательный взгляд которого нередко смущал самых отъявленных лжецов и лицемеров. Одного этого, казалось бы, было достаточно, чтобы поставить крест на его карьере, однако благодаря острому уму провинциальный епископ сумел не только добраться до Каулона, но и войти в состав Совета двадцати пяти. Не желая привлекать лишнее внимание, Кольси лично проследил, чтобы кареты епископов и их охрана были спрятаны за высокой стеной, со всех сторон окружавшей особняк. Войдя в зал, где трое епископов неторопливо попивали золотистое вино, хозяин выпроводил своего доверенного слугу и накрыл стол пологом тишины.
- Господа, война в Тиваре начиналась как ещё одна свара за Велитаром, необычным в которой было только участие анеров. Все мы полагали, что армия молодого герцога не сможет остановить войска Тангесока, Непшита и Коренжара, которые так или иначе прорвутся к западному побережью. Недавно мы уже обсуждали возможные итоги войны, сойдясь во мнении, что настоящим победителем будет Тильодан. В худшем для него случае он получит только Ферир, в лучшем – весь Тивар, после чего Шинат посадит на трон своего малолетнего сына, который унаследует титул деда – герцога фос Контандена. Но даже если Тангесок упрётся, Небрис, пожалуй, всё равно заберёт правый берег Арбура вместе с Ансисом.
- С нашей помощью, Кольси, с нашей помощью… - Итлехас, знавший толк в заговорах и интригах, в узком кругу предпочитал полную ясность. - Начни король Шинат жадничать, Стабур может и Локлира благословить.
- Если исходить из того, что Совету известно на сегодняшний день, то этого просто не может произойти. Старые обиды, золото Небриса и нежелание думать делали и делают своё дело. Все мы знаем, что для многих епископов фос Контандены просто непомерно наглые герцоги, которым давно показать их место. Для большинства Совета всё очень просто – чем Небрис будет богаче, тем больше он будет платить Стабуру.
- Кольси, но мы ещё в прошлый раз говорили, что Каулону слишком сильный Небрис не нужен. Сейчас под ним Саинсо и Дьярност, завтра будет Тивар, послезавтра Шинат сделает Верховным Хранителем эту змею Травиаса, и платить придётся уже Стабуру. Нам это надо?
- В твоих словах виден свет мудрости, но сегодня мы будем говорить о другом. Брат Жарджи, расскажи нам о своей беседе с белым епископом.
Благообразный Жарджи, более двадцати лет выполнявший особые поручения Стабура в десятке государств Ивариса, впал в немилость после того, как упрекнул небрисского ставленника Травиаса в незнании истории Накатамской империи (особенно её распада). Старинные правила не позволили убрать его из Совета, однако вот уже несколько лет с ним старались не встречаться епископы, стремившиеся упрочить своё положение. Среди тех, кто уже не питал подобных иллюзий, был и епископ Фолтуат, которому было поручено делать вид, будто он от имени Церкви направляет деятельность Белого ордена.
Одного упоминания Ордена Видящих было достаточно, чтобы Итлехас и молчавший до сих пор Адольгор поморщились, словно их зубы заждались хорошего целителя. Оснований для подобной реакции было предостаточно, ведь только далёкие от Стабура люди до сих пор считали, что Белый орден полностью контролируется Советом двадцати пяти. Но так только казалось, ведь в своё время орден добился почти полной независимости, предъявив Совету жёсткий ультиматум (после приказа мстительного до безумия Иделтлу об уничтожении Серого ордена магистры Неизвестных пришли к выводу, что следующими могут стать они сами). К этому времени Тени при полном попустительстве Защитников и Видящих уже растворились на просторах Бонтоса, оставив Совету в качестве прощального послания труп Верховного хранителя.
Скрипя зубами, испуганные епископы приняли условия Белого ордена, выторговав обещание сохранить в тайне и само соглашение, и все изменения во взаимоотношениях Стабура с Видящими. При всём этом орден остался верен своей главной задаче – противодействовать поклонникам Молкота, адептам чёрной магии и обуреваемым ненавистью ко всему живому демонам.
Внешне всё оставалось как всегда: Неизвестные передавали собранную информацию депретам, которые под видом торговцев или богатых бездельников разъезжали по Бонтосу, находящиеся почти во всех крупных городах атарии – капитаны ордена – либо передавали её местным капитанам Защитников, либо направляли в Трелаттри – небольшой монастырь на окраине Каулона, где уже многие годы находились нигарты со своими Красными зеркалами и один из магистров, являвшийся официальным представителем Белого ордена в Стабуре.
Реальная картина выглядела, мягко говоря, несколько иначе. Ни Верховный хранитель, ни члены Совета двадцати пяти теперь не могли отдавать приказы Белому ордену, довольствуясь докладами епископа, посещавшего Трелаттри два-три раза в неделю. Ясное дело, что такая ситуация не нравилась ни Каулону, ни провинциальным обладателям жёлтых плащей, поэтому первое время случались нападения на депретов и попытки угрожать местным капитанам с требованиями от них всей имевшейся информации. Предупредив несколько раз Совет, Видящие стали использовать более понятные способы убеждения – стрелы и клинки неизвестно откуда появившихся бойцов-усдилов быстро донесли до сознания всех недовольных, что злостное нарушения соглашения может причинить непоправимый вред здоровью. Особенно пугали ходившие в Каулоне упорные слухи о том, что усдилов как таковых вообще не существует, а роль тайных мстителей исполняют Тени и бойцы ордена Защитников.
Так или иначе, но через пару десятилетий всё встало на свои места – Белый орден исправно претворял в жизнь заветы Альфира, не нуждаясь в указаниях церковной верхушки, а епископы продолжали делать вид, что Видящие на лету ловят каждое их слово. Довольно быстро связанные с Трелаттри епископы утратили былое влияние, а при Фусуларе они вообще были лишены возможности докладывать что-либо непосредственно Верховному хранителю, довольствуясь редкими встречами с кем-либо из его любимчиков (в последние годы первым среди которых был всё тот же Травиас).
Для большинства членов Совета поддержание каких-либо отношений с таким называемым «белым епископом» было пустой тратой времени, но были и те, кто считал, что вечно угрюмый Флотуат больше других осведомлён о положении дел во многих государствах Бонтоса. Узнав кое-что о происходящем на юге континента, Кольси принёс Жарджи шесть бутылок дорогого вина, упросив его провести вечер в компании единственного во всём Каулоне человека, имевшего прямой доступ в обитель Белого ордена.
Способность членораздельно говорить вернулась в Жарджи после полудня, при этом всё сказанное им только подтвердило худшие опасения Кольси. Ощущение надвигающейся катастрофы стало ещё более острым, материализовавшись в виде куска льда где-то внизу живота. Проведя вечер в раздумьях, епископ решил, что пришло время обсудить положение дел с членами Совета, которым он мог более-менее доверять.
Глядя сейчас на скептически улыбающихся Итлехаса и Адольгора, Кольси ощутил некое злорадство, представив себе их холёные лица после того, как до них дойдёт смысл сказанного.
- Господа, не исключено, что скоро нам придётся петь сладкие песни богорождённому Молкоту.
- Затейливо начал… С черетера такого не болтают, для йолбы слабовато. Уважаемый брат, ты не виноградной ли водкой похмелялся?
- Итлехас, хватит юродствовать. Ты сначала выслушай, потом, может быть, сам начнёшь водку пить.
- Я только…
- Хватит! Если ты такой умный, чего тебе Травиас ноги не моет? Брат Жарджи, не слушай этого седого балбеса, говори по делу.
- Так вот, Белый орден уверен, что Тангесоку в Тиваре помогают танкисы. Нигарты говорят, что дело уже дошло до харварлов.
- Что ты несёшь, какие танкисы?! Маршеск из гроба поднялся? Так от него даже пепла не осталось.
- Брат Итлехас, ты бы наконец заткнулся, – напряжение, звучавшее в голосе Адельгора, не оставидяло сомнений в том, что упоминание о танкисах и харварлах произвело на него огромное впечатление. – Брат Жарджи, прежде чем перейдём к деталям, ответь мне на два важных вопроса. Как давно Красные зеркала видят следы Танкилоо? И когда Трелаттри впервые сообщил об этом Стабуру?
- Хвала Альфиру, наконец-то нормальный епископ. Так вот, Фолтуат клялся, что недавно случайно слышал разговор магистра Радима с главным нигартом.
- Случайно?! В Трелаттри?
- Итлехас, не ори так, не в борделе… - Кольси уже начала раздражать импульсивность Итлехаса, видимо ещё не осознавшего, что речь идёт о действительно опасных вещах, вполне способных сделать будущее всего Стабура весьма туманным. – Ты пойми, Фолтуат ходит туда много лет, к нему привыкли. Да и сам он такой тихий, незаметный. А Ботленде, ну, нигарту этому, что-то в его Зеркале очень не понравилось, и он начал орать. Всё понятно? Поняли логику, господа епископы? Всё, брат Жарджи, продолжай.
- Если меня будут так сбивать, я что-нибудь точно забуду. Ладно, хрен с вами, слушайте дальше.
- А мои вопросы?
- Вот с них и начну. Нигарт, значит, кричал, что за шесть лет эти идиоты, то есть мы, никак не поймут, что танкисы их на колы сажать будут и в землю живыми закапывать.
- А это ещё зачем?
- Не тому брату молились! Весь Стабур Альфиру кланялся, а танкисы Молкота чтут. Они нам всё вспомнят… Ладно, брат Жарджи, прости придурков и продолжай. Мы тебя слушаем.
- Радим говорил тихо, и Фолтуат мало что понял, зато Ботленде шумел как пьяный матрос. Танкисы, мол, в тиварском Междуречье уже что только не используют. Делают, что хотят, почти как у себя в Турдуше. Когда Ансис падёт, кто будет следующим? Пуленти с Каулоном?
- В Турдуше?
- Ну да, там у Видящих большое Зеркало, любое колебание Ванат как на ладони. Похоже, танкисы там что-то построили и пекут харварлов как пироги.
- А что было потом?
- Ничего. Нигарт ушёл, а Радим передал Фолтуату очередное сообщение ордена.
- И он его прочитал?
- Много лет он отдавал эти сообщения каким-нибудь козлам с Первой скамьи, и ничего не менялось. Осенью он заметил, что магистр стал мрачнее обычного, и прочитал очередное донесение. Так и пошло.
- А как же клятва белого епископа?
- Какая клятва, Адольгор? Вот у Видящих клятва, они свою голову на кон кладут. А наши церемонии… Альфиру не до нас, Верховному хранителю тем более. Кто вообще в Каулоне верен своим клятвам?
- Пусть так, я могу принять это как одно из возможных объяснений. Однако у меня ещё есть вопросы, – тщательно выговаривающий каждое слово Адольгор не смог совладать с переполнявшим его волнением и начал ходить вдоль стола, сжимая в руке пустой бокал из толстого красного стекла. – Господа, моя педантичность может показаться вам назойливой, но нам необходимо чётко понимать, насколько мы можем доверять всему, что рассказал нам досточтимый брат Жарджи. Позволю себе важное уточнение – нам следует определить степень нашего доверия этому рассказу и в целом, и каждой его части.
- Альдогор, а попроще всё это ты не можешь объяснить?
- Охотно. Первое. Можем ли мы быть уверены в том, что Белый орден не устроил для Фолтуата спектакль, во время которого нигарт кричал именно то, что епископ должен был услышать? Это понятно? Хорошо, теперь второй вопрос. Мы можем быть уверены, что Фолтуат всё правильно понял, всё запомнил и ничего не приукрасил во время пьянки с уважаемым Жарджи? И последнее. Что мешает нам предположить, что Фолтуат сам является Видящим и выполняет приказ генерала ордена?
- Вот это загнул! И зачем всё это Белому ордену? Зачем ему пугать нас этими танкисами чуть ли не до усрачки?
- После вступления в силу соглашения многое в деятельности ордена остаётся для нас неведомым. Никто в Стабуре даже имени генерала ордена не знает.
Воцарившуюся в комнате тишину прервал хрипловатый голос Кольси, не спеша перебиравшего какие-то бумаги, только что извлечённые им из невзрачной тёмно-серой папки.
- Уважаемый брат Альдогор, я всегда высоко ценил твои аналитические способности, и эти вопросы только укрепили моё мнение. Хвала всеблагому Альфиру, что он даровал мне возможность разом развеять все твои сомнения. Вот два письма главного епископа Тивара Итопая фос Оболсотиса. Одно из них адресовано Совету двадцати пяти, второе лично мне. Не удивляйтесь, господа, я когда-то помог ему выбиться в люди, и мы по-прежнему обмениваемся важными новостями. В письме Совету архиепископ жалуется на молодого герцога, который позволяет себе отдавать приказы епископам Тивара. Знаете, я с большим удивлением наблюдаю за этим Локлиром. Он быстро научился находить верные решения и добиваться их выполнения несмотря ни на что. Это впечатляет. Если Локлир переживёт войну, то сможет достичь многого. Но гораздо интереснее второе письмо. В нём Итопай также пишет о проведённом молебне по душам погибших, однако при этом он сообщает, что это только половина правды. Население пока не стали пугать, но генералы и высшие сановники не сомневаются, что самым опасным противником Тивара являются именно танкисы. Архиепископ пишет, что есть доказательства использования ими зомби, ядовитого дыма и харварлов, в том числе и наиболее ужасной их разновидности – насекомых-убийц.
- Альфир милосердный, неужели всё это правда?
- Да, Адольгор, пока мы здесь во всём сомневаемся, Танкилоо уже сеет смерть в Тиваре. Я уверен, что танкисы на этом не остановятся. Однако и это ещё не всё. Начав читать сообщения Видящих, Фолтуат на днях сделал ещё один шаг на пути своего грехопадения. Он частично скопировал его. И дал прочитать брату Жарджи.\
- Господа, не томите! Что там было?
- То же самое, что слышал Фолтуат в Тринеттри и написал мне тиварский архиепископ. Танкисы уже здесь и готовы на всё. Брат Адольгор, ты получил ответы на свои вопросы?
Пока Кольси говорил, Адольгор не сделал ни единого движения, словно заворожённый открывшейся ему новой картиной мира. Так же, не проронив ни слова, он осторожно поставил на стол тяжёлый бокал и уселся на свой стул, сложив руки на коленях. Хозяин особняка уже начал тревожиться, но, когда Адольгор заговорил, в его голосе не было и тени волнения. Кольси давно знал этого худощавого епископа, представлял, как работает его светловолосая голова, поэтому ровный бесцветный голос не оставил у него сомнений в том, что Адольгор уже оценил сложившуюся ситуацию и обдумывает пути её разрешения.
- Да, господа, я удовлетворён ответами. Не скрою, что мне хотелось бы ещё кое-что уточнить, но с вашего позволения я это сделаю несколько позже.
- Адольгор, ты редкостный зануда. До тебя, я смотрю, ещё не дошло, что ещё летом измениться может очень многое. Если не вообще всё. И нам уже пора принимать решения.
- Что ты имеешь в виду?
- Срань молкотова, неужто ещё не понятно? Мы говорим о спасении собственной шкуры! Надо сделать очень многое, чтобы просто остаться в живых. А если мы ещё надеемся сохранить жёлтые плащи, надо вообще сотворить что-то немыслимое.
- И у тебя уже есть предложения?
- Есть. Но теперь моя очередь задавать вопросы, - Кольси обвёл взглядом сидящих за столом епископов. – Жарджи, в своё время ты объездил почти весь Бонтос. Скажи мне, аристократия может признать власть танкисов?
- Нет, брат Кольси. Лотвиги готовы признавать высокий статус магов, чиновников и офицеров из простонародья, но только пока они служат им самим или коронованным особам. Танкисы будут для них просто безродными выскочками.
- Адольгор, я хотел бы услышать и твоё мнение. Как-никак ты сын раквератского герцога и вырос в родовом замке.
- Для дворян Ракверата любое сотрудничество с танкисами всегда было позорным делом. Хотел бы напомнить, что армия Маршеска была разбита именно на земле моей родины. Там полегла треть дворянской конницы, а портреты герцога фос Подкорго до сих пор висят в каждом замке. Ракверат никогда не примет адептов Танкилоо.
- Наверное, это так. Но Ракверат – ещё не весь Бонтос. Их поддерживает Тангесок, Непшит, Коренжар, наверняка есть какая-то договорённость с Небрисом. Воюет-то с танкисами один Тивар!
- Итлехас, захолустному Тангесоку очень хочется поквитаться за старые поражения, Коренжару людей девать некуда, а в Тильодане об этом сговоре знают самое большее два десятка человек.
- Клан Талмади наверняка знает.
- Думаю что да. Власть без денег мало чего стоит, поэтому они всегда договорятся.
- А что скажут наш король, Каулон и Стабур? Учитывая золото Небриса?
- А вот это очень правильный и интересный вопрос! – Кольси откинулся на спинку своего стула и звонко щёлкнул пальцами правой руки. – Бьюсь об заклад, что половина Бонтоса считает Каулон столицей Пуленти. Кто вообще думает о Дилькане? И о нашем славном короле Вероте фос Висольте, который ездит в Стабур не реже раза в месяц? Кто-нибудь помнит, когда было наоборот? Нет, господа, судьбу Пуленти будет определять Каулон.
- То есть деньги короля Шината?
- Не всё так просто. Адольгор, ты что думаешь?
- Брат Кольси, недовольные будут при любом раскладе. Вопрос в том, на что они смогу решиться. Вы только представьте, что произойдёт, если какой-нибудь епископ обвинит своего короля в пособничестве Танкилоо и Молкоту? Сколько аристократов сразу же вспомнят старые обиды? А теперь у них будет железный повод – защита святой веры! Именем Отелетера и Альфира они сметут всех, кто станет на пути.
- И Стабур?
- Стабур ломится от золота и драгоценностей, у него тысячи плоских кованов земли, и всё это можно будет поделить. Кто устоит против такого соблазна? И деньги Тильодана здесь уже ничего не изменят. Всех дворян Пуленти он не купит.
- Зато он сможет их победить!
- Война? С защитниками святой веры? Или у Шината мало врагов в самом Небрисе? А Тивар, значит, будет сидеть и ждать, пока их враг будет захватывать новые земли?
- Адольгор, с твоего позволения я дополню картину. Никто из королей Бонтоса не хочет появления новой империи. Твой родной Ракверат усвоил полученный в Дьярносте урок, и при всём своём миролюбии постарается задушить проблему в зародыше. Но всё это, господа, сущие мелочи по сравнению с тем, что предпримут маги Ванат Теники, бойцы ордена Защитников и усдилы Видящих, кем бы они там ни были. А ещё Серые где-то ждут своего часа. Ждут-ждут, не сомневайтесь. Танкисы для всех них – враги, место которым в могиле. Как и всем тем, кто с ними заодно.
- Брат Кольси, твои слова звучат убедительно. Но всё это означает раскол Церкви, сравнимый с раздорами сыновей Отелетера.
- Брат Итлехас, при сегодняшнем раскладе раскол неминуем, - Кольси покачал головой, уже начиная жалеть о том, что пригласил на эту встречу старого любителя интриг. – Во время войны с Маршеском против него выступили короли, епископы, дворяне, маги и монахи. Сегодня танксисов - открыто или тайно - поддерживает несколько государств. Их епископы пока молчат, но очень скоро им придётся выбирать, кому они будут служить – Альфиру или Молкоту. И после каждой победы адептов Танкилоо впавшие в ересь епископы будут нужны им всё меньше и меньше. Если, конечно, к тому времени их ещё не убью монахи, лисили или дворяне.
- Я так понимаю, что золото Тильодана может привести нас в могилу?
- Уже ведёт. Выбор, господа, у нас невелик. Либо мы пособники проклятых танкисов, заслуживающие презрения и смерти за свою ересь, либо мы союзники тех, кто хочет очистить мир от этой напасти.
- Брат Кольси, опыт старого интригана подсказывает мне, что есть и третий путь. Пока мы здесь сидим и продолжаем всё понимать, кто-то за стенами Стабура уже пишет воззвание против врагов Альфира. Через год он станет святым. Через два Престол Отелетера может оказаться в Ансисе.
- Итлехас, в этом случае мы также враги и пособники. Не надейся, выбор только за нами. Хоть третий путь, хоть четвёртый, всё сводится к одному: или с теми, или с этими. И потом, уважаемый, тебе разве не всё равно, где будет престол, если ты по-прежнему будешь носить жёлтый плащ?
- О, это звучит так цинично. Я почти смущён… Но если честно, я бы предпочёл спокойную старость в плаще, - помолчав, Итлехас лукаво усмехнулся. – Брат Кольси, а это самое воззвание твой знакомый епископ из Тивара ещё не пишет? Я имею в виду, под диктовку Локлира?
- Надеюсь узнать об этом не слишком поздно. Догонять ведь всегда труднее… Адольгор, у тебя есть ещё вопросы?
- Господа, кто из вас может поручиться, что король Небриса не ведёт с танкисами свою игру? Когда обе стороны истощат друг друга, фос Скифест двинет свою армию, разобьёт танкисов и заберёт Ферир. Для Тивара он станет спасителем, для Стабура – победителем зла. А нас как раскольников отправят в подземную тюрьму или на плаху.
- Тебе не кажется, что это слишком тонко для Шината?
- Да, он слишком прямолинеен. Но от отца ему досталось немало ловких интриганов. Один этот шпионский демон рит Венджис чего стоит. Подросли и другие. А вот нам нельзя рисковать. Думаю, мне надо найти повод и съездить в Тильодан.
- Именно тебе?
- Шинат тщеславен, а я всё-таки сын шестого герцога фос Томли.
- Господа, подведём итоги, - Кольси встал позади своего стула и положил ладони на его резную спинку. – Война в Тиваре поставила нас перед необходимостью принимать непростые решения. Плыть по течению дальше нельзя, мы лишимся не только жёлтых плащей, но и своих голов. Это кажется странным, но мы должны многое изменить, чтобы для нас лично всё осталось по-прежнему. У нас нет ни королевской казны, ни армии, поэтому мы должны полагаться на свой ум, понимание ситуации, человеческую подлость, глупость и жадность.
- Хорошо сказано, брат Кольси.
- Спасибо, брат Жарджи. А теперь я предлагаю выпить за наше согласие и единство. Я больше года хранил эту бутылку и надеюсь, она будет достойна лучших людей Стабура. - Кольси разлил вино, и епископы смогли по достоинству оценить тонкий вкус прекрасного напитка, рождённого в долинах Саинсо.
Гости уже начали расходиться, когда Адольгор неожиданно обратился к хозяину особняка.
- Кольси, я так и не спросил о разговоре с этим болваном Босеутром. У тебя ещё есть немного времени?
Утвердительно кивнув, Кольси пошёл провожать Итлехаса и Жарджи. Спускаясь по лестнице, он начал догадываться, о чём на самом деле Адольгор хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Вернувшись, Кольси сразу же заметил хитрую усмешку на лице гостя, неторопливо прохаживавшегося вдоль заставленного дорогой посудой шкафа.
- Так что там тебе наплёл этот Босеутр, уважаемый господин Адольгор?
- Бросьте, господин Кольси. Мы слишком давно знакомы, чтобы тратить время на подобную ерунду. Лучше ответь, ты уверен, что это противоядие успеет подействовать?
- Адольгор, не стоит волноваться, всё проверено не один раз. Ты же понимаешь, что я не мог рисковать. Тема нашей встречи столь же важна, сколь и опасна. В Стабуре убивали и за более безобидные разговоры.
- И когда ты понял, что пора ставить на стол вино с противоядием?
- Как только Итлехас перестал шутить и, похоже, действительно начал кое-что понимать.
- Вот именно, что кое-что, - Адольгор внимательно посмотрел на своего собеседника и покачал ладонью, изображая нечто похожее на это самое «кое-что». – Знаешь, у меня нет особой уверенности в том, что наш любитель интриг через пару дней не начнёт обсуждать эти новости с кем-нибудь из членов Совета. А то и с кем-то с Первой скамьи.
- Ну, достоинства первых пяти епископов Совета слишком хорошо известны, чтобы даже наш неугомонный интриган посмел сунуться к ним с подобными делами. А вот относительно других епископов сомнения имеются.
- Кого ты конкретно имеешь в виду?
- Например, Лапельто, Муслевса, того же Нкланавана.
- Да, Лапельто, конечно, горазд болтать с умным видом, но он как был жадным трусом, так им и остался. Если у Итлехаса хватит глупости сказать ему что-либо подобное, Лапельто со страху три дня из дома не выйдет.
- А Муслевс?
- Лет пять назад он бы мог рискнуть, но сейчас у него куча жён, любовниц и негласных рабынь, которых его светлость изволит трахать круглые сутки.
- Согласен. Я не так давно имел с ним беседу, но обсуждать что-то серьёзное было бесполезно – на уме только одно, - покачав головой, Кольси вздохнул. – Хотя понять его можно. Мусливс навёртывает упущенное после скудной жизни в Турдуше.
- Кольси, такое случается. Но ты упомянул Нкланавана. Что ты вообще думаешь о нём? Мне, например, всё время кажется, что там есть какое-то второе дно.
- Может быть, может быть…Если смотреть со стороны, то он вежлив без угодливости, вальяжен без высокомерия, умён, образован, хорошие отношения вроде бы со всеми, но близких нет ни с кем.
- Вот-вот, и взгляд у него уж слишком внимательный. Этим он тебя, кстати, напоминает.
- Но мне-то ты веришь?
- Кольси, я так отвечу: я тебе доверяю в той степени, чтобы вести здесь подобные разговоры. А это немало.
- Что же, спасибо и на этом. Но мы не закончили с Нкланаваном.
-Я пожалуй не удивлюсь, если наш глазастый друг или знает, или догадывается о реальной ситуации с Тиваром, Шинатом и танкисами. И если он достаточно умён, то понимает, что в Стабуре очень скоро многое изменится. К Первой скамье он не побежит, поэтому его также можно считать нашим потенциальным союзником.
- Адольгор, союзники – это хорошо, но сейчас меня больше интересует способность Итлехаса хранить тайну.
- Но ты же знаешь ответ: первое подозрение может стать и последним, - сцепив пальцы рук, епископ поднёс их к лицу. – Хотя нам будет его и не хватать….
- Итак, сегодня мы уточнили все основные вопросы. Осталось только определить степень глупости короля Небриса. Я бы сказал – лишиться последней иллюзии. Полагаю, брат Адольгор, что за обретение полной ясности нам стоит выпить.

[kvv32]

Глава 6
Пиво в "Хромом поросёнке" оставляло желать лучшего, зато днём здесь всегда было мало народа, и Абахату ничего не мешало хорошенько обдумать своё будущее. С одной стороны, ему грех было жаловаться на жизнь, ведь в его карманах никогда не переводились серебряные монеты, о чём многие горожане могли только мечтать. С другой стороны, уже сегодняшним вечером он вполне мог оказаться в подвалах тайной стражи, где местные умельцы заставили бы его вспомнить каждый день пребывания в Ансисе.
В том, что палачи будут очень стараться, сомнений не было, ведь он был подручным Кроворта, банда которого уже отправила на встречу с богами души более сотни местных жителей. И ладно бы их просто зарезали, чем трудно было кого-нибудь удивить в большом городе, являющемся одновременно и морским портом, и столицей небедной страны. Не зря же в Ансисе был специальный Дом смерти, в который городская стража свозила всех упокоившихся за ночь жмуриков. Но нет, этих горожан рвали на части боевыми синтагмами, установленными в людных местах этой бешеной сукой Ратпарой. Абахат многое повидал за проведённые в Ансисе годы, поднявшись от мелкого мошенника до равноправного члена банды, промышлявшей грабежами и налётами на дома в приличных районах. Главарь шайки Валук хоть и не был отъявленным головорезом, однако не имел привычки раздумывать, прежде чем пустить в ход свой нож. Крови за ними числилось немало, но всё это была сущая ерунда по сравнению с тем, что Ратпара устроила в Нижних рядах Рыбного рынка. Когда тайная стража объявила о награде в сотню золотых за помощь в поимке злоумышленников, Абахат подумал, что после такой бойни можно было предложить и больше. Но это было только начало. После второго взрыва цена поднялась до трёхсот монет, после третьего их головы оценили уже в полтысячи золотых. Именно тогда Абахат впервые задумался о том, что его шансы дожить хотя бы до осени уменьшаются с пугающей скоростью.
Вспомнив о тихом трактире на Глиняной улице, он добрался до него через полгорода и, освежив голову парой кружек пива, приступил к обдумыванию своих ближайших перспектив. Не было сомнений, что рано или поздно какой-нибудь жаждущий золота горожанин или коллега по ремеслу увидит, услышит или вспомнит нечто очень интересное для ведомства старого графа, одно имя которого внушало страх самым лихим разбойникам Тивара. Дальнейшее развитие событий предугадать было несложно, и именно эта предопределённость очень не нравилась Абахату, высоко ценившему сохранность собственной шкуры.
Можно было, конечно, плюнуть на непыльную работёнку и рвануть от греха куда-нибудь подальше, но это было проще сказать, чем сделать. Тивар отпадал в силу сразу двух причин - разгорающейся войны и возможностей тайной стражи. В родной Тангесок сейчас было не пробраться, не говоря уже о том, что там тоже имелись желающие отправить его на виселицу. Оставались Небрис или Пуленти, но туда можно было попасть только на корабле, что было чревато излишне близким знакомством со свирепствовавшей по случаю войны портовой стражей.
К концу третьей кружки пива Абахату пришла в голову мысль о том, что с пятью сотнями золотых многие проблемы оказались бы не такими уж и сложными. При этом дел-то было всего ничего: стукануть тайной страже и отсидеться и тихом месте, пока люди графа будут шинковать его подельников. План был привлекательным, но имел один существенный изъян: Абахат не представлял себе, как можно было бы получить награду, не рискуя собственной головой (было бы опрометчиво рассчитывать на то, что тайная стража поверила бы в историю об очень наблюдательном горожанине). Вздохнув, молодой бандит допил пиво и покинул тихий трактир, постаравшись выбросить из головы мечты о дармовом золоте герцога.
У благообразного Абахата в банде были свои обязанности, и понимавший толк в воровском ремесле Кроворт старался держать его подальше от винного склада, оплачивая комнату в одном из доходных домов. Проведя вечер и ночь в компании двух не слишком молодых, но очень умелых шлюх, Абахат только утром узнал, что вчера в городе взорвалась ещё одна синтагма, одной из жертв которой случайно стала Бескиель фос Контанден - вдова старого герцога и мать нынешнего правителя Тивара.
Прикинув последствия этого взрыва, Абахат ощутил острую потребность промочить враз пересохшее горло. Слушая разговоры за соседними столами, он узнал, что самые худшие его опасения уже начали сбываться: ночью тайная стража захватила несколько притонов и вызвавших подозрения домов стараясь брать живыми даже самых отпетых бандитов. Криво усмехнувшись, Абахат посочувствовал своим коллегам, которым теперь предстояла долгая и мучительная дорога к смерти. К удивлению многих сумма награды не была увеличена, зато по городу поползли слухи, что герцог вёл в действие старинный военный кодекс и пообещал полное прощение любому, кто поможет найти убийц его матери. На следующий день слухи о возрождении военного кодекса фос Контанденов получили очень убедительное подтверждение - на Старой площади были повешены капрал городской стражи, предупредивший продавцов йолбы, и портовый чиновник, разрешивший выход в море небрисской шхуны без досмотра.
Глазея на трупы в синих мундирах, Абахат едва успел шарахнуться в сторону, когда из-за угла с грохотом вылетела чёрная карета тайной стражи, сопровождаемая четырьмя хмурыми всадниками. Поёжившись от нехорошего предчувствия, он неожиданно для себя пожалел, что не остался в Тангесоке. С детских лет Абахат жил в замке старого графа, у которого его отец служил старшим поваром. Парнишка был обучен грамоте и хорошим манерам, имел смазливую мордашку и хорошо подвешенный язык, поэтому не было ничего удивительного в том, что спустя некоторое время на него положила глаз всё ещё моложавая графиня, ублажать которую хозяин замка в силу своей дряхлости не имел ни сил, ни желания. Несколько лет всё шло просто замечательно, пока графа не навестил его сын - майор королевского кирасирского полка. Зарвавшийся Абахат был бит палкой, после чего предпочёл бежать, прихватив с собой кое-что из фамильного серебра.
Ещё по дороге в Ансис он понял, что умение по-господски одеваться и говорить может приносит неплохую прибыль, если, конечно, пользоваться им с умом. Через полтора года безбедной столичной жизни Абахат невольно перешёл дорогу одному известному шулеру, который пообещал примерно наказать наглеца. Понимая, что дело может кончиться плохо, он обратился за помощью к Валуку, который смог решить проблему без лишней крови, получив в своё распоряжение опытного и умелого наводчика. Нанявший банду Кроворт также по достоинству оценил лицедейские способности Абахата, поручив ему оценивать настроения торговцев, чиновников и других состоятельных горожан.
Когда подельники Абахата начали убивать и калечить людей, он оставался в роли наблюдателя, докладывая довольному Кроворту о страхе, поселившемся на улицах Ансиса. Особой крови на его руках не было, и именно это обстоятельство подвело черту под размышлениями Абахата во всё том же "Хромом поросёнке". Дождавшись темноты, он покинул свою комнату в парике и потёртой куртке портового грузчика, направляясь в сторону Цветочной площади, рядом с которой находился Лак-Ладар - Серый замок тайной стражи.
В эту ночь дежурным офицером был лейтенант рит Ортвис, несколько дней носившийся по всему Ансису со своей конной командой. Когда подвалы замка были заполнены, а валившиеся с ног дознаватели уже провели десятки бесполезных допросов, разбираясь в дрязгах между соседями, родственниками, кредиторами и обманутыми любовниками, рит Корвенци пришёл к выводу, что подобный подход не только неэффективен, но и попросту небезопасен - не хватало только, чтобы перепуганные горожане стали бояться тайной стражи больше, чем устраивавших взрывы бандитов.
Хотя порывистый рит Ортвис и согласился с тем, что тактика быстрого реагирования на любую полученную информацию не принесла желанного результата, он с большой неохотой сменил седло на место дежурного офицера. У лейтенанта были свои счёты с проклятыми танкисами: не так давно ими был отравлен один из его лучших бойцов капрал Марбал, а во время взрыва на Рыбном рынке обожаемая им Обада осталась в живых только по воле случая. Дожидаясь действия очередной порции бодрящего эликсира, рит Ортвис тёр свой небритый подбородок, когда вошедший капрал доложил об очередном желающем сообщить нечто важное. Лейтенант уже порядком разуверился в полезности этой процедуры, однако после первых же слов парня в косматом парике вся его сонливость исчезла в мгновение ока.
Третьи сутки не выходивший из замка фос Анбанва не сразу поверил в такую удачу - перед ним сидел один из наёмников танкисов, обстоятельно и со знанием дела рассказывающий обо всём, что успела наворотить его банда. Узнав главное, что его интересовало, майор передал Абахата в руки старшего дознавателя и начал отдавать приказы. Первыми за ворота замка выехали два стражника, которые должны были сообщить долгожданную новость рит Корвенци. Полагая, что у этого Кроворта могли быть и другие соглядатаи, фос Анбанва запретил им нестись во весь опор, приказав притвориться обычным патрулём. Вторая пара всадников отправилась в район Новых причалов, третьей было велено не спеша проехать мимо дома, арендованного для прибывшего в Ансис господина Наватенута и его семьи.
Небо на востоке ещё не начало светлеть, когда в Лак-Ладаре появился начальник тайной стражи, прибывший с двумя магами в облезлой служебной карете. Задав несколько вопросов уже начавшему дёргаться Абахату, граф переговорил с майором и утвердил предложенный им план действий.
В эту ночь Кроворту не спалось. Глядя на голубой диск Кисейту, он потягивал душистое лиштоинское вино, размышляя о превратностях судьбы. Последний взрыв превзошёл все его ожидания, и танкис не сомневался, что здесь не обошлось без помощи самого богорождённого Молкота. В самом деле, как объяснить, что карета матери правящего герцога оказалась возле Старой башни в тот самый миг, когда какой-то возница взял в руки плетёную корзину, неизвестно кем оставленную на его повозке? Впрочем, считал Кроворт, надо отдать должное и неугомонной Ратпаре, догадавшейся обмотать синтагму тряпками, между которыми были уложены обрезки металла.
Намного меньше радовали новости с полей сражений. Союзникам пока не удалось прорваться на правый берег Арбура, но Кроворт был уверен, что это было вопросом времени, ведь тиварцы даже представить себе не могли, какую силу Танкилоо может дать своим адептам. Единственное, что по-настоящему беспокоило танкиса - это невиданная активность тайной стражи, рыщущей по Ансису днём и ночью. Собственный опыт подсказывал ему, что всякая тайна имеет свой срок годности, поэтому рано или поздно графские псы обязательно что-нибудь учуют.
У Кроворта имелся изрядный запас различных ядов и наркотиков, которые следовало пустить в ход по приказу Мантера, переданного с помощью пластин мельтквари. Основная часть этих веществ находилась внутри круглых сосудов из свиного жира, превращённого при помощи магии в достаточно прочный материал. Диаметр этих сосудов соответствовал размерам отверстий в винных бочках, что позволяло превратить наполнявшее их вино в опасное зелье, способное ещё больше запугать жителей Ансиса. Близкое соседство с вином жировой сосуд выдерживал два-три дня (виноградная водка и ром могли разрушить его за сутки, обычному пиву требовалось на это около недели), после чего растворённая в благородном напитке отрава была готова начать внедряться в мозг, сердце и другие органы своих жертв.
Слушая ночами цокот копыт многочисленных патрулей, Кроворт в какой-то момент испугался, что он может оказаться в подвалах Лак-Ладара, так и не пустив в ход своё секретное оружие. Да, приказа Мантера всё ещё не было, к тому же магистр будет явно недоволен, если сотни его будущих подданных без особой на то нужды превратятся в бесполезных паралитиков или наркоманов. Но Мантер был где-то за Арбуром, а находившийся в Ансисе Кроворт буквально кожей ощущал, что тайная стража подбирается к ним всё ближе и ближе. Он не мог допустить неудачи, поэтому решил действовать, не дожидаясь, пока мельтквари с нужными рунами превратится в тёмно-серый порошок. Продать вино за три четверти его настоящей цены не составляло труда, и за вчерашний вечер несколько бочек уже перекочевали в подвалы трёх трактиров, находившихся в разных концах города.
Круживший над приморской частью города лисиль начал быстро снижаться, и рит Ортвис понял, что второй отряд тайной стражи уже вышел к роще, примыкающей к району Новых причалов. Оглянувшись, лейтенант увидел вздыбившегося коня майора, и через мгновение их команда ринулась вниз по пологому Торговому спуску, распугивая немногочисленных в этот ранний час прохожих.
Примерно на половине пути рит Ортвис заметил молодую черноволосую женщину с плетёной корзиной в руках, прижавшуюся к стене гончарной лавки. Ещё не успев до конца осознать свою догадку, лейтенант натянул поводья, останавливая своего гнедого Ялера. Стремясь избежать столкновения, скакавший позади капрал резко взял влево, и мелькнувший в руке женщины клинок развеял последние сомнения. Неуловимым движением Ратпара бросила в капрала метательный нож, вонзившийся ему в плечо. Воспользовавшись тем, что конь ошеломлённого стражника оказался между стеной и рит Ортвисом, гибкая словно змея наёмница проскользнула под шеей лошади и помчалась к ближайшему проулку. Проклиная все молкотовы отродья разом, офицер быстро развернул верного Ялера и с мечом в руке бросился за внушающей страх злобной тварью. За пару шагов до проулка Ратпара обернулась и, увидев несущегося на неё всадника, сунула руку в свою корзинку. Зарычав от напряжения, рит Отрвис свесился из седла и кончиком меча успел дотянуться до головы наёмницы, уже свернувшей в узкий проход между домами. Ратпара рухнула словно подкошенная, кровь потоком хлынула на чёрные волосы, но её рука по-прежнему крепко сжимала ручку смертоносной корзины. Не желая рисковать, лейтенант отрубил наёмнице обе руки, с облегчением отметив, что в её правой ладони не было ничего, кроме закрывавшего корзину цветастого платка. Передав проклятую корзинку двум магам из подоспевшей чёрной кареты, рит Ортвис вновь устремился к логову танкисов.
Проводив Ратпару, намеревавшуюся пристроить очередную корзину в лагере беженцев из Междуречья, Кроворт несколько раз зевнул, прикинув, что до открытия приличных трактиров вполне можно будет немного поспать. Как следует встряхнув клевавшего носом Прува ("Не спать, караульщик хренов!"), он уже начал подниматься по лестнице, когда хорошо знакомые звуки заставили его насторожиться. По Торговому спуску неслись во весь опор несколько всадников, и в этот ранний час их наиболее вероятной целью был именно он, Кроворт рит Сузма, бывший лейтенант тайной стражи Дьярноста и старый знакомый первого магистра ордена танкисов Рахтара.
- Прув, буди людей! Быстро! Стражники на спуске!
Взбежав на второй этаж, Кроворт выхватил из стола небольшую кожаную сумку и распахнул окно, под которым каждую неделю укладывали большую охапку свежих веток. Он уже готов был прыгать, но мелькнувшие среди деревьев синие мундиры заставили танкиса отпрянуть назад. Сомнений не было - их обложили со всех сторон, лишив возможности просто бежать. Оставался один путь - прорываться с боем, пока людей графа не стало в округе больше, чем собак. Сорвав со стена арбалет с боевой синтагмой, Кроворт быстро взвёл тетиву и выстрелил в сторону рощи.
Когда вспыхнувшая ослепительной желтизной защитная завеса поглотила энергию файербола, танкиса захлестнуло острое чувство разочарования - тиварцы, похоже, были готовы ко всему. Однако выбора не было, и Кроворт достал новую синтагму. Наёмники также не собирались сдаваться, и после того, как среди деревьев лопнули новые файерболы, из окон первого этажа выпрыгнули несколько бандитов с арбалетами в руках. Увы, эта отчаянная атака продлилась всего несколько мгновений: первым с болтом во лбу упал Бонфараш, Валук успел выстрелить, но ответный удар отбросил его изломанное тело к задней стене склада, уронив арбалет, лысый Итавот упал вниз лицом.
Скрипнув зубами, Кроворт бросился к тайнику, в котором хранились яды и наркотики. Мантер не пожалел этого зелья, и при взрыве всех синтагм его хватило бы на то, чтобы отравить пару кварталов. Танкис уже начал чертить на стене нужные руны, но громкие хлопки внизу отвлекли его внимание. Через несколько мгновений всё здание заполнил пахнущий прелой листвой зеленоватый дым, и едва вдохнувший его Кроворт почувствовал слабость в ногах и быстро усиливающееся головокружение. Рухнув на пол, он застонал от ощущения собственной беспомощности, но тут Молкот дал ему ещё один шанс. Нащупав слабеющими пальцами упавшую рядом с ним сумку, танкис с трудом вытащил из неё узкий футляр с мельтквари и начал ломать их о стену, будучи уже не в силах вспомнить, какой сигнал каждый из них способен передать.

[kvv32]

Глава 7
Получив сообщение об угрозе прорыва коренжарской конницы к Ортильскому мосту, магистры Викрамара не стали дожидаться распоряжений из Ансиса, хорошо понимая, насколько сейчас дорого буквально каждое мгновение. Наскоро переговорив со Сфобариком, Шосфай прихватил с собой четвёрку самых резвых лошадей, дорожный сундук с набором снадобий и синтагм, а заодно и малый зонтари, о существовании которого мало кто знал даже в столице. Кучеру было велено гнать так, словно за спиной у него была пара вискутов, и отставной рыжий капрал старался вовсю. Дорога к мосту была слабо наезжена, и карета, в которой кроме Шосфая находились два его ученика, раскачивалась на высоких рессорах подобно рыбачьему баркасу.
Всё это, однако, мало беспокоило магистра, занятого обдумыванием своих дальнейших действий. А подумать было о чём. Главная проблема была в том, что остановить несколько тысяч коренжарцев можно было только возле самого моста. Дорвись они до правого берега Арбура, для успешной контратаки потребовалось бы минимум два-три хорошо обученных кавалерийских полка, которых ни за рекой, ни в Ансисе просто не существовало. Однако добраться до переправы раньше несущейся вскачь орды было ещё полдела. Чтобы остановить коренжарцев, десятка-другого обычных синтагм было бы явно маловато. Здесь очень пригодился бы магический свиток Кибари-Кан, но, как бы это ни казалось странным, его в Викрамаре сейчас не было.
Изготовление этого жуткого порождения магии Танкилоо было весьма долгим и опасным делом, требующим непредставимой обычным человеком тщательности и достойного богов терпения. Пока удалось изготовить только семь полноценных свитков Кибари-Кан, два из которых активировали во время испытаний. Третий был использован Мафдатом рит Лейфисом в горах Касатлено, по одной особо опасной синтагме находилось в Ансисе и Ферире, ещё две были выданы команде капитана Дусмили, получившей их вместе с особыми полномочиями и приказом любыми средствами предотвратить прорыв противника через Динайский мост.
В разной степени готовности в Викрамаре находились три свитка Кибари-Кан, первый из готовых должен был быть готов ещё день назад. Всё планы рухнули, когда старого Видашрота утром нашли бездыханным. Спавшие за полотняной занавеской слуга и один из учеников не слышали никаких звуков, поэтому магистры пришли к выводу, что милостивый Альфир подарил ему осуществление мечты всех боевых магов – тихую смерть в собственной постели. Строго говоря, Видашрот не был боевым магом в обычном понимании этих слов: он не участвовал в сражениях, не пользовался защитными завесами и не видел гибели своих врагов. Всю свою долгую жизнь сын столичного чиновника благодаря своим незаурядным магическим способностям, педантичности и таланту каллиграфа был синтаром – человеком, изготавливающим магические свитки.
Во время коронации Локлира в Викрамаре помимо Видашрота и магистра Колладивета было ещё пять синтаров, четыре из которых были учениками (пятый – странноватый неряшливый Твиха – делал только осветительные, сигнальные и иные небоевые синтагмы). Для магистра и учеников не составляло труда изготовить свиток с файерболом, ледяными стрелами и другими обычными магическими формулами, но довести до конца работу над Кибари-Кан мог только Видашрот. Все слишком хорошо помнили кровь, хлынувшую изо рта, глаз и ушей Елтаса – ученика старого мага, взявшегося дописать последние руны на листе плотной желтоватой бумаги.
Неожиданная кончина главного синтара была для Викрамара огромной потерей, и только внимательный взгляд Сфобарика удержал Шосфая от проклятий после завершения поминальной молитвы. Тогда ещё никто не знал, что маятник войны вновь качнётся в сторону врагов Тивара, и именно Викрамару придётся останавливать его движение, воплотившееся в прорыве коренжарской конницы. На этот раз громогласный Шосфай был сдержан подобно настоятелю монастыря со строгим уставом – Кибари-Кан не было, и это была данная богами данность, в которой надо было жить и действовать.
Выехав за защитный периметр Викрамара, карета в сопровождении полусотни конных егерей устремилась на север. Устроившись поудобнее, Шосфай приказал своим ученикам сидеть тихо и, закрыв глаза, стал вспоминать всё, что он знал о коренжарцах. Огромную роль в судьбе этого народа сыграл гениальный маг-целитель Рахмалтан, способности которого лечить и изменять тела многократно превосходили всё мыслимое. В считанные мгновения он устранял последствия самых страшных ран и переломов, восстанавливал не только слух и зрение, но и утраченные конечности. Ходили слухи, что Рахмалтан пользуется особым покровительством богини плоти Кажеты, и каждый, кому доводилось видеть творимые целителем чудеса, был готов безоговорочно этому верить. Прошло не так много времени, и мага всё больше стало занимать выяснение пределов своих возможностей, нежели исцеление чьих-то болезней и хворей. Когда он начал отращивать кисти рук с шестью-семью пальцами, удлинять ноги и создавать для особо похотливых особей вагины и пенисы невиданных размеров, благожелательное отношение церкви быстро закончилось. Рахмалтан получил суровое и недвусмысленное предупреждение, но утратившему чувство реальности полубезумному магу было уже на всё наплевать.
Имперский двор и Совет двадцати пяти ужаснулись, узнав о появлении людей с вывернутыми назад коленями, второй парой рук и костяным щитом из сросшихся рёбер. Вердикт не допускал никаких толкований: еретик, возжелавший стать вровень с богами, создавшими всех существ мира Лаканика, должен был умереть. Увы, имперские гвардейцы, ворвавшиеся в небольшой прибрежный городок, нашли там лишь нескольких несчастных со сросшимися телами и общими внутренними органами, моливших о прекращении их страданий. Сам ли Молкот либо его тайные жрецы помогли проклятому колдуну, но Рахмалтан успел перебраться через Велитар, затерявшись среди просторов Диких Земель, населённых десятком враждующих между собой племён.
Молва о чудесных способностях нового раба быстро достигла ушей вождя иштошей Забалчата, и через год Рахмалтан уже мог сидеть за столом с лучшими бойцами племени, многие из которых уже были обязаны ему своей жизнью. В считанные годы иштоши смогли отвоевать почти треть территории современного Коренжара, но на большее сил не хватало. Именно тогда бывший раб, которому надоело раз за разом возвращать в строй полуживых бойцов, предложил план, поразивший Забалчата до глубины души. Чтобы создать численное превосходство над соседями, женщинам иштошей надо было рожать как можно больше детей, чего Рахмалтан хотел добиться путём магического изменения семени мужчин. Поначалу в это мало кто поверил, но когда три десятка жён и наложниц решивших рискнуть воинов принести им чуть ли не сотню детей, Забалчат сам повесил на шею целителя золотую цепь с чёрным орлом – старинным тотемом племени. Изменилось, кстати, не только число младенцев. Дети подвергшихся магическому воздействию воинов росли более шумными, непоседливыми и склонными к соперничеству, что, впрочем, старейшины считали весьма полезными качествами для членов воинственного племени.
Через несколько десятилетий наследники Забалчата подчинили себе большую часть Диких Земель, после чего прижатые к горам и притокам Велитара племена оплича и серомбет предпочли признать верховенство иштошей, что позволило честолюбивому Баджачару объявить себя первым королём Коренжара.
Несколько лет ушло на усмирение не желавших подчиняться заносливым чужакам, после чего Буджачар направил послов к ближайшим соседям, которые сами только что освободились от власти Накатамской империи. Предложения об установлении отношений были благосклонно приняты, первые иноземные торговцы уже стали появляться в речных портах Коренжара, когда с востока хлынули конные полчища ханства Фашлошто. Меднолицые степняки превосходили иштошей и их союзников свирепостью и умением сражаться в седле, поэтому всего лишь через месяц на берегу Велитара были замечены всадники, над которыми реяли чёрные драконы – символы ханской династии Фашлошто.
Всё шло к тому, что новое королевство доживает последние дни, но Коренжар спас неожиданный удар южного соседя степняков – ханства Дофатамбы, решившего поквитаться за старые обиды. Момент для атаки был выбран отменный – основная часть вражеских войск сражалась далеко от степи Тринери, поэтому клыкастому жифабу удалось очень чувствительно потрепать хвост чёрного дракона. Хану Фашлошто пришлось отвести часть своей армии, чем не замедлили воспользоваться воспрянувшие духом коренжарцы. Несколько недель между Павилкиром и Тинутиком тысячи всадников сходились в жестоких схватках, тучи стрел закрывали небо, и кровь не успевала стекать с клинков, разлетаясь при новых взмахах красными семенами смерти.
Озлобленные неудачей степняки не жалели никого и ничего, убивая не только людей, но и весь скот, который они не могли увести с собой. С особой жестокостью меднолицые расправлялись с беременными женщинами и детьми, вспарывая им животы, разрубая на части и затаптывая копытами своих лошадей. Для них это было обычным делом, ведь так они заранее уничтожали вражеских бойцов, которые рано или поздно могли встать у них на пути. С тех пор прошло уже немало лет, но каждое новое поколение коренжарских матерей по-прежнему пугало своих непослушных детей черным драконом, жаждущим вновь наполнить свою зловонную пасть их тёплой кровью и нежным мясом.
Добравшись в своих воспоминаниях до войны Чёрного Дракона, Шосфай не открывая глаз заревел дурным голосом. Опешившие ученики прижались к стенкам кареты, а молодая лошадь, не привычная к зычному голосу магистра, испуганно шарахнулась в сторону. С трудом удержав экипаж на дороге, встревоженный кучер оглянулся, но сменившая рёв вискута отборная ругань успокоила бывалого служаку. Подмигнув ещё не пришедшим в себя ученикам, Шосфай откинул крышку дорожного сундука и начал копаться в его объёмистом чреве. Достав свиток с широкой чёрной полосой, магистр улыбнулся первый раз за день.
- Вот она, зараза! Нашлась… Теперь что-нибудь обязательно придумаем, братец Видашрот много чего нам оставил.
Сотник Чадомал был опытным командиром, и отсутствие вражеских солдат по обе стороны старой имперской дороги с каждой оставшейся за спиной центудой тревожило его всё больше. Обходной манёвр был, конечно, хорош, но сотник сражался с тиварцами уже много лет, поэтому он не мог поверить, что они отдадут переправу без жестокой схватки. А коли это было так, то любой перелесок или опустевший посёлок таили в себе смертельную опасность для его сотни, и без того изрядно поредевшей после сражений в Междуречье. Но авангарду пока везло, и ещё до полудня обогнувшие пологий холм коренжарцы увидели долгожданный каменный мост. Остановив отряд, Чадомал встал ногами на седло и внимательно осмотрел не только подходы к переправе, но и правый берег Арбура. Его удивлению не было предела, ведь впереди по-прежнему не было видно и одного вражеского солдата. В прибрежном кустарнике могли, конечно, укрыться два-три десятка бойцов, но что они смогли бы противопоставить сотне Чадомала, не говоря уже о следующей за ней двухтысячной конной лавине? Вернувшись в седло, сотник взглянул на подъехавшего к нему Рустеора.
- Колдун, ты только глянь – никого. Не похоже это на тиварцев. Что думаешь?
- Может, у них и солдат-то не осталось.
- Хрен там, ради моста могли и стражников из Ансиса пригнать.
- Сотник, а это что за дым? – Рустеор вытянул руку, указывая на чёрные дымные столбы, поднимающиеся посреди моста. – Вроде как сухое дерьмо жгут.
- От дерьма дым светлее. Ладно, нечего гадать, всё равно к мосту ехать надо, - Чадомал свистнул, взмахнул разведёнными руками, и сотня широкой дугой двинулась к реке. – Если нас сейчас нагонят, тысячник Дацор от злости лопнет.
До берега оставалось меньше кована, когда на мосту кое-что изменилось. Три ближних дымных столба начали быстро оседать, в считанные мгновения превратившись в неподвижные фигуры в тёмных балахонах и капюшонах. Находившийся за их спинами ещё один чёрный столб, напротив, буквально вспыхнул подобно огромному факелу, затопив дальнюю половину моста колышущимся на ветру угольно-чёрным облаком. В сотне Чадомала было много опытных бойцов, но невиданное зрелище даже их заставило натянуть поводья, останавливая своих коней. Коренжарцы как зачарованные смотрели на вздымающиеся к небу языки чёрной субстанции, вокруг который стелился белёсый полупрозрачный туман, стекающий в реку с двух сторон моста.
- Слышь, колдун, это что ещё такое? – сдвинув мягкую шапку на затылок, сотник почесал свою клочковатую бороду. – Без вашей магии такую хреновину не запалишь. Локтей двадцать будет, огонь чёрный… Чёрный, коня их матери! Что молчишь? Видал такое?
- Случалось… Редкая магия, но не боевая. Это так, на ярмарках людей пугать.
- На ярмарках, говоришь? А если по этой черноте магическим шаром ударить?
- Можно и файерболом. Подъедем ближе, я этих клоунов пугану.
Танкис очень надеялся, что его голос звучит уверенно, и этот дикарь не сможет догадаться об охватившем мага смятении. Рустеору действительно доводилось видеть чёрное пламя, только было это в Турдуше, и сеющие мрак свечи вспыхнули тогда по воле Рахтара, демонстрировавшего своим новым ученикам безграничные возможности Танкилоо. Увидев этот огромный чёрный факел посреди Арбура, маг был потрясён до глубины души. Словно сорванные вихрем листья вертелись в его голове многочисленные мысли, но никакого приемлемого объяснения на ум так и не приходило. Не было сомнений, что чёрное пламя было порождением Танкилоо, но кто здесь мог знать магические формулы, известные только магистрам ордена? Ни в старой академии, которую Рустеор закончил двенадцать лет назад, ни в Ванат Теники, из стен которой вышла почти половина танкисов, никто и слыхом не слыхивал ни о чём подобном. Так откуда же тогда взялся этот проклятый факел? Какая ещё магия была способная зажечь чуждый этому миру огонь, чёрным пятном пляшущий на фоне окружающей зелени и голубого неба? Неужто на это способны маги загадочного Викрамара, о котором никто ничего толком не знает? Но если это так, то что ещё они смогут противопоставить танкисам?!
Чадомал видел, что ехавший рядом с ним колдун не на шутку встревожен, хотя и пытается сохранять спокойствие. Это было необычно, ведь эти пришедшие откуда-то с севера колдуны всегда были снисходительно высокомерны, что раздражало многих коренжарцев ничуть не меньше, чем самодовольная наглость родственников короля Ранджи. Взглянув ещё раз на напряжённое лицо мага, сотник понял, что кичащийся своей магической силой колдун просто боится. Эта неожиданная догадка развеселила Чадомала, он ухмыльнулся и, мгновение поколебавшись, решил-таки поддеть танкиса.
- Ну что твой шар-то? Готов? Шагов сто осталось.
Вспышка злобы опалила сознание танкиса подобно файерболу. Издевка наглого сотника наложилась на потрясение от вида чёрного пламени, и только сжав зубы до судорожной дрожи скул, Рустеор смог сдержать страстное желание уничтожить бородатого дикаря. Клокотавшая в нём ярость требовала выхода, и танкис с силой выбросил вперёд левую руку, вложив в магический удар и переполнявший его гнев, и угнездившийся в душе страх перед Викрамаром. Сорвавшийся с пальцев ярко-красный шар не успел поглотить всю мощь магической формулы, и избыток энергии Ванат острой болью отозвался в руке Рустеора, успевшего, однако, заметить, что перед мостом внезапно возникло какое-то струящееся марево.
Сопящему от напряжения Шосфаю не сразу удалось заставить чёрное пламя подчиняться его воле. Порождение проклятого Танкилоо то коптило мерзко пахнущим дымом, то полыхало подобно лесному пожару, как бы случайно норовя зацепить своего создателя. После того как ученики второй раз окатили его водой, сбивая огонь с мантии, магистр по-настоящему разозлился (хотя точнее было бы сказать, что он просто озверел). Зарычав, он начал извергать потоки отборных проклятий, перемежая их магическим формулами. И Танкилоо подтвердило свою мрачную сущность, подчинившись звучащей в его словах ненависти. Удовлетворённо хмыкнув, Шосфай закрепил успех искренним пожеланием красной пузырчатой гнили танкисам, правителям Коренжара, Тангесока и Небриса, а заодно и кое-кому из епископов Каулона. Повертев ладонями, магистр убедился, что чёрные факелы теперь полностью находятся в его власти. Произошло это как нельзя более вовремя, так как из-за холма уже показались первые вражеские всадники. Выругавшись ещё пару раз, Шосфай со своими учениками отступил за столбы чёрного пламени, горевшего в нескольких шагах позади лежавшего на мосту зонтари.
Пришло время претворять в жизнь намеченный план, хотя Шосфай так и не смог убедить самого себя в его эффективности. Выбора, впрочем, не было – он или остановит коренжарцев, или умрёт на этих истёртых каменных плитах. С шумом выдохнув, магистр погасил три ближайших языка чёрного пламени, направив всю контролируемую им силу Танкилоо в факел за спиной. Огонь заревел, словно десяток быков во время гона, и спину мага тут же окатило потоком горячего воздуха. Непроизвольно сделав шаг вперёд, Шосфай заметил, что беснующееся над мостом чудовище произвело на коренжарцев должное впечатление, разом остановив всех воинов. Магистр успел перевести дух и рукавом сутаны вытереть пот со лба, прежде чем несколько всадников вновь осторожно двинулись к реке. Как минимум один из них наверняка был танкисом, поэтому маг понял, что сейчас их начнут проверять на прочность. Решив сразу же начать играть по-крупному, Шосфай обратил к зонтари всплывшую в его голове сложную магическую формулу, способную создать мощнейшую, но почти невидимую защитную завесу.
Сгустившаяся вокруг зонтари энергия поля Ванат растеклась перед мостом трепещущей стеной, без следа поглотив стремительно летящий файербол. Пустивший его танкис, похоже, не поверил своим глазам, и с его рук сорвалась ещё целая череда огненных шаров, так же бесследно канувших в едва заметном мареве.
- А хрен там. Не берет, - покачав головой, Чадомал покосился на раскрасневшегося Рустеора, трясущего онемевшими ладонями, - Ядрёные у них колдуны… Задницей чую, крови тут полно будет.
- Не стони, сотник. На любую магию управа найдётся. Наши догонят, тиварцев самих этим огнём жечь будем. А то потравим как на редутах.
- Догонят – увидим. Нам-то что – авангард свою задачу выполнил: мост нашли, колдунов ихних проверили, - взглянув на небо, Чадомал вновь запустил пальцы в бороду и не стал сдерживать желание оставить за собой последнее слово. – А что, Афрай высоко, сдохнуть время будет.
Пользуясь тем, что противник не предпринимал никаких действий, терпеливо дожидаясь подхода основных сил, магистр передал управление защитной завесой старшему ученику Васдели и начал вновь обдумывать свои действия. Он с превеликим удовольствием передал бы кому-нибудь контроль над продолжавшим бушевать чёрным факелом, но держать в узде это проклятое порождение Танкилоо помимо него могли только Сфобарик и его помощник Сабалин. Спину изрядно припекало, но Шосфай опасался приближаться к лежавшему перед ним зонтари, воздух вокруг которого дрожал от преобразованной энергии Ванат, ведь в его планы не входило раньше времени потерять сознание, а то и саму жизнь.
Дальнейшего развития событий долго ждать не пришлось. Первым о приближающихся коренжарцах возвестил слитный гул тысяч копыт, затем из-за холма хлынула конная лавина, остановившаяся на полпути к мосту. Услышав слева от себя тихий шёпот, магистр взглянул на молившегося ученика.
- Сурцен, Альфира, поди, о милости просишь? Проси лучше злости, сейчас она нужнее. А милости это стадо пусть у своего Молкота просит.
Приблизившись к стоящему в окружении разодетой свиты тысячнику, Чадомал увидел, как Дацор поигрывает своей плетью, и сразу же прибавил ходу, не желая лишний раз злить этого надутого борова. Когда-то они служили десятниками в отряде великого воина Ямшатки, но для выходца из племени оплича Чадомала всё закончилось званием сотника, в то время как рождённый иштошем Дацор уже пятый год носил красную шапку тысячника. Слова Чадомала мало чего добавили к пониманию увиденного на Ортильском мосту, и плётка Дацора стала двигаться ещё быстрее. Стремясь скрыть свою растерянность за показной агрессивностью, тысячник начал громко упрекать Рустеора, пользуясь тем, что Мантер с сотнями всадников ещё утром отправился куда-то на север. Однако оставшийся с коренжарским отрядом начальник боевых магов ордена Арбожес считал подобное обращение с танкисом недопустимым, поэтому резким окриком подозвал Рустеора к себе.
Напряжение подошло к опасной черте, и Чадомал, увидевший, как лицо тысячника перекосила злобная гримаса, счёл за благо отъехать подальше в сторону. Несмотря на то, что берега Арбура достигли только два колдуна, сотник не сомневался – вместе со своими учениками они вполне могут обратить в прах высокомерного красношапочника и его свиту, заодно истребив не одну сотню коренжарских воинов. Похоже, что то же самое пришло в голову и неожиданно притихшему Дацору, который молча ждал, пока к нему подъедет переговоривший с другими магами Арбожес.
Увидев двинувшихся к мосту трёх всадников в тёмных одеждах, нахмурившийся Шосфай понял, что очень скоро наступить миг, ради которого он многие годы изучал в Викрамаре высокое искусство магии.

[kvv32]

Глава 8
Огромный чёрный факел очень не понравился Арбожесу, но прошедший не одну войну танкис не собирался отступать, пусть даже этим недоумкам из Викрамара и удалось сотворить нечто похожее на магию Танкилоо. Пущенный им огненный шар был бесследно поглощён едва заметной защитной завесой, однако одновременный удар трёх файерболов вызвал светло-жёлтое мерцающее свечение, которое, впрочем, быстро исчезло. Сочтя подобную реакции завесы хорошим признаком, танкисы и ученик Арбожеса обрушили на неё град смертоносных шаров, рассчитывая таким образом истощить запас энергии у мага, установившего это невиданное защитное поле.
Действия танкисов вызвали у Шосфая злорадную усмешку, ведь после активации магической формулы источником энергии для завесы стал зонтари, состязаться с которым хоть одному, хоть троим магам было бессмысленным делом. Потребовалось некоторое время, чтобы танкисы убедились в тщетности своих усилий, после чего обескураженный неудачей Арбожес решил убрать тиварских магов с моста с помощью ядовитого дыма. Лучше других с этой задачей справился бы Сафрут, устлавший тиварские редуты трупами в синих мундирах, но бывший ученик Мантера вместе с другими магами отправился куда-то ещё затемно.
Арбожес не был знатоком магических ядов, однако не сомневался, что у него хватит умения забрать жизни у трёх викрамарских магов, по-прежнему стоявших на мосту. Сосредоточившись, он направил в их сторону жёлто-зелёный шар, за которым тянулась полоса клубящегося дыма. Смертоносный шар летел достаточно медленно, и Арбожес рассчитывал, что эта почти невидимая магическая стена, созданная прежде всего для защиты от клинков, стрел и файерболов, не воспримет его как нечто опасное. Но танкисов вновь постигло разочарование – влетевший в проклятую завесу шар просто исчез, оставив после себя только быстро рассеявшийся дымный след.
Проследив путь ядовитого порождения Танкилоо, Шосфай удовлетворённо хмыкнул, ведь ранее невиданная магическая формула, позволявшая создать непроницаемую для любой магии завесу, была разработана именно им. Радоваться, однако, было некогда – упорный Арбожес запустил в сторону моста ещё один файербол, явно стремясь направить его поверх защитного поля. Ему это почти удалось, но, хотя верхний край завесы и был не таким плотным, его всё-таки хватило на то, чтобы огненный шар с громким шипением распался золотистыми искрами. Танкис был, видимо, удовлетворён достигнутым результатом, поэтому следующий файербол, запущенный им в сторону моста, пролетел над защитным полем и под громкие проклятия Шосфая врезался в столб чёрного пламени. На этот раз рвануло по-настоящему: в спины магистра и его учеников ударила волна горячего воздуха, а над Арбуром повисло клочковатое облако красно-серого дыма.
Убедившись, что сбросить с моста викрамарских магов ему вполне по силам, Арбожес не стал медлить и отправил поверх защитного поля желто-зелёный мерцающий шар. Оглушённый взрывом магистр попытался поднять завесу повыше, но было уже поздно – ядовитый сгусток магической энергии Танкилоо достиг чёрного факела.
Наблюдавший за действиями танкисов Дацор уже начал скучать, когда молодой пятидесятник Гарнис обратил его внимание на летящий к мосту алтабашор – «клубок смерти», десяток которых решили исход второго сражения у старой имперской дороги. Коренжарцы были поражены способностью алтабашоров убивать множество людей, и один вид летящего зеленоватого шара заставил тысячника радостно ухмыльнуться и двинуться к реке. Дацор со свитой успел проехать почти половину пути, когда накрывшее Ортильский мост облако дыма заставило его натянуть поводья. Происходило нечто непонятное, а тысячник никогда не отличался отвагой (как, впрочем, и умом), получив свою красную шапку благодаря младшей сестре, которая много лет была любимой бютеной – так называемой ночной королевой Ранджи (обхватив своими на редкость длинными ногами урчащего от удовольствия короля, она билась под ним так, что волосатое брюхо похотливого правителя Коренжара колыхалось подобно бурдюку с кислым молоком).
И напитанный смертельным ядом жёлто-зелёный шар, и противоречащее природе вещей чёрное пламя были порождением магии Танкилоо, но никогда и нигде, ни одному танкису не приходило в голову свести их воедино. Соответственно никто не знал, какими последствиями – плохими или хорошими, любопытными или чудовищными – может обернуться подобное слияние. А коли это было так, то, запуская алтабашор в сторону чёрного факела, Арбожес даже не предполагал, что может произойти при соединении двух огромных по своей мощи магических формул.
Будь факел живым существом, можно было бы сказать, что, проглотив летящий сгусток смерти, он вздрогнул и сжался от пронзившего его ужаса. Но длилось это не более пары мгновений, после чего чёрное пламя с рёвом взметнулось вверх на высоту в добрую сотню локтей, распустившись там гигантским пульсирующим цветком. Стоявшие на мосту маги были оглушены и буквально вдавлены в каменные плиты моста. Но всё это было только началом. Исторгаемый взбесившимся пламенем рёв начал менять свой тон, с каждым мгновением становясь всё ниже и страшнее. Теперь едва слышимый гул пронизывал тела людей, заставляя двигаться внутренние органы и сбивая их сердца с нормального ритма.
Буйство магии Танкилоо коснулось не только людей. Сквозь кровавую пелену в глазах Шосфай увидел, что воздух вокруг зонтари начал светиться, а сам он, вздрагивая от невидимых и почти неслышимых ударов, начал медленно сползать к краю моста. С трудом заставляя двигаться внезапно потяжелевшее тело, магистр пополз вперёд, но его опередил Сурцен, вложивший в свой бросок все оставшиеся силы. Упав рядом с зонтари, ученик протянул к нему начавшую дымиться руку и, крича от нестерпимой боли, толкнул дрожащий концентратор энергии к середине моста.
Зарычав от злости, Шосфай от души пожелал всем танкисам получить в задницу по десятку жутких годализов – зубастых болотных червей, созданных Молкотом в припадке бешенства. Хрипящий магистр сплюнул кровавую слюну и, бормоча магические формулы, попытался вернуть себе контроль над беснующимся факелом. Впитавшее порцию магического зелья чёрное пламя упорно не желало умирать, но уже начавший терять силы Шосфай вдруг ощутил, что это порождение Танкилоо по-прежнему отзывается на движение его ладоней. Зажмурив глаза, маг выбросил вперёд обе руки, буквально швырнув огромный ком ревущего мрака в сторону трёх танкисов.
Всё происходящее на мосту выходило за пределы понимания Рустеора, ведь чудовищный столб огня мало напоминал чёрный огонёк свечи, продемонстрированный когда-то Рахтаром. Ещё больше танкиса пугал доносившийся со стороны реки низкий гул, от которого шевелились кишки и закладывало уши. Доставалось не только людям – кони танкисов тревожно ржали, взбрыкивали, и удерживать их на месте с каждым мгновением становилось всё более трудным делом. Оглянувшись, Рустеор увидел, что беспокоиться стали и лошади коренжарцев, остановившихся в сотне шагов позади магов. Единственным, что в этой ситуации хоть как-то радовало, были лежащие на мосту тиварцы. Однако танкис увидел, что поставленное ими мощнейшее защитное поле мерцает по-прежнему, следовательно, хотя бы один из магов Викрамара всё ещё был жив. Подтверждения этой догадки долго ждать не пришлось: один из тиварцев неожиданно бросился вперёд, вновь упав после пяти-шести шагов. Затем признаки жизни подал маг, лежавший посреди моста – с трудом приподнявшись, он нелепо взмахнул руками, словно бросая перед собой что-то невидимое.
Понадобилось несколько мгновений, чтобы Рустеор не только понял смысл этих взмахов, но и успел ужаснуться могуществу Викрамара. Огромный чёрный факел вздрогнул и начал медленно подниматься, оставляя за собой шлейф густого тёмного дыма. Вспыв на добрую сотню локтей, огненное облако ринулось вниз, гоня перед собой волну обжигающего жара и нарастающего гула. Рустеора спасла его молодая кобыла, шарахнувшаяся в сторону так, что он едва усидел в седле. Пронесшаяся мимо него волна угольно-чёрного огня поглотила Арбожеса и его ученика, оставив позади себя обугленные тела людей и лошадей с лопнувшими животами. Ошалевшая от страха кобыла всё-таки сбросила Рустеора, о последнее, что он успел увидеть до удара головой, были десятки вставших на дыбы испуганных коренжарских коней.
Шосфай сумел разлепить опухшие веки только когда начавшее замедляться огненное чудовище было уже в полутора сотнях шагов от моста. Увидев, как коренжарцы хлынули в обе стороны от старой дороги, магистр, не обращая внимания на тлеющую сутану, вытащил из висевшего на поясе футляра жёлтый свиток с чёрной полосой. Вцепившись зубами в ленту с магическими рунами, он рванул её так, что в его шее что-то хрустнуло. Активированная синтагма окуталась голубоватым дымом и исторгла в небо небольшой тёмный шар, с пронзительным воем лопнувший на высоте в полсотни локтей. Видя, как магический артефакт превращается в голову огромного чёрного дракона, магистр попытался что-то крикнуть, но из запёкшихся губ вырвалось только невнятное шипение.
Остановившийся на полдороги Дацор со страхом наблюдал за схваткой колдунов, магия которых создала нечто невероятное, пугающее людей и лошадей не только своим видом, но и каким-то утробным рычанием. Оглянувшись по сторонам, тысячник понял, что никто из коренжарцев не горит желанием броситься к мосту. Мало того, Дацор начал сомневаться, что, прикажи он сейчас начинать атаку, его слова будут услышаны и восприняты должным образом. Да, его окружали опытные бойцы, которых не могли смутить мечи, копья и даже обычные файерболы, но здесь они видели нечто настолько чуждое привычному миру, что их решимость стала подобна тающему весеннему снегу. Скорее животным чутьём, чем своим невеликим умом тысячник ощущал смену настроения своих солдат, но он по-прежнему не представлял, что ему сейчас можно и нужно делать. От тягостных размышлений Дацора избавило взвившееся над мостом ревущее чёрное пламя, которое затем двинулось прочь от реки, сжигая на своём пути всё живое. Изумлённые возгласы вырвались из сотен глоток, ведь на глазах ошеломлённых коренжарцев происходило нечто не только невиданное, но и просто непредставимое. Словно всего этого было мало, над мостом появилось ещё кое-что, не раз являвшееся жителям Коренжара в их детских тревожных снах – огромный чёрный дракон, глаза и пасть которого пылали алым огнём, медленно поплыл навстречу всадникам, оглашавшая прибрежную равнину леденящим душу воем.
Первым из свиты тысячника не выдержал молодой красавчик Гарнис. Вздыбив коня, он заставил его развернуться и, подгоняя своего вороного плёткой и истошными воплями, начал прокладывать себе путь сквозь ряды соплеменников. Бегство хорошо известного самоуверенного пятидесятника оказалось подобным спусковому крючку арбалета, освобождающему туго натянутую тетиву. Через мгновение бежать бросились уже с десяток коренжарцев, и каждый из них становился примером ещё для нескольких земляков.
Не отрывавший глаз от материализовавшегося детского кошмара Дацор слишком поздно заметил, что прочь от реки несутся уже сотни его бойцов. Пока он кричал им вслед что-то невнятное, дракон стал ещё ближе, и тысячник счёл, что этой жути для него уже достаточно. Сунув за пояс свою красную шапку, Дацор галопом рванул от этого проклятого места, быстро затерявшись среди мчавшихся на восток всадников.
Изрядно уменьшившийся чёрный факел ещё продолжал коптить на левом берегу Арбура, когда на мосту появился помощник первого магистра Сабалин с полусотней конных егерей из отряда внешней охраны Викрамара. На этом настоял Сфобарик, хотя все понимали – если Шосфай не сможет придумать, как остановить коренжарцев, мало кто из них сможет вновь вернуться в знакомые места. Увидев вздрагивающее от порывов ветра дымное пламя, Сабалин тут же захотел потушить этот проклятый огонь, однако здравый смысл подсказал ему, что торопиться с этим не стоит, ведь лучшего пугала для отступивших коренжарцев трудно было придумать.
Чтобы привести Шосфая в чувство, потребовалась пара магических формул из арсенала целителей, но даже после этого отсутствующий взгляд магистра подсказал Сабалину, что с расспросами пока придётся повременить. Рукава лежавшего с открытыми глазами Васдели были пропитаны кровью, но осмотревший его лейтенант догадался – ученик колол себе кинжалом руки, чтобы не потерять сознание и продолжать направлять защитную завесу.
Найденного в сотне шагов от реки танкиса с разбитой головой Сабалин распорядился немедленно доставить в Викрамар. Вместе с ним отправили обугленное тело Сурцена, уже начавшего отвечать на вопросы Васдели и серебряный ларец с уже остывшим зонтари.
Не желая далее задерживаться на мосту, маг использовал несколько редких нюхательных снадобий. Это принесло ожидаемый результат, и застывшая маска уступила место скривившемуся от боли лицу магистра. Охая и ругаясь, Шосфай начал приходить в себя, пытаясь приподняться и озираясь по сторонам. Когда он смог сесть, Сабалин наконец-то решился сказать ему, что около тысячи вражеских всадников переправились через Арбур в двух центудах выше по течению.