Балтийская рапсодия

[Road Warrior]

5 августа (31 июля) 1854 года. Шлюп 2-го класса «Гекла», неподалеку от Бомарзунда.
Джеремайя Джонсон, лейтенант Флота Её Величества.

 Я стоял на палубе «Геклы», и думал о том, как мне надоел этот проклятый Бомарзунд. Какие-то бесконечные и тесные шхеры, море мелкое, как ванна, полное опасных подводных камней – не чета нашим морям, окружавшим нашу старую добрую Англию. И, наконец, эта крепость русских дикарей, который день маячившая на горизонте. 

  21 июня наш корабль в сопровождении двух паровых фрегатов попытался было атаковать русское укрепление. Приказа адмирала Непира на это не было, и, как я понял, наш командир, коммодор Холл решил показать всему британскому флоту свою храбрость и лихость. Он подвел нашу «Геклу» к самому главному форту русских, и начал его обстрел. К нему присоединились и пушки сопровождавших нас фрегатов. Неприятельское укрепление обстреливали девяносто шесть орудий, находившихся на палубах наших кораблей. 
 
 Поначалу русские молчали. Но, как я потом понял, это была чисто азиатская хитрость. Когда мы подошли поближе, по нам с берега открыла меткий огонь хорошо замаскированная батарея. Мало того, по нам палили из ружей стрелки с береговых укреплений, причем, очень метко. 
 
 Сражение продолжалось почти три часа, и закончилось лишь тогда, когда мы расстреляли почти все наши боеприпасы – более двух тысяч ядер и бомб. Батарея противника была подавлена, русские, должно быть, понесли немалые потери. Но и нам тоже от них досталось. На одном из фрегатов начался пожар, на другом была подбита корма и повреждено гребное колесо. 

 На «Гекле» отличился помощник командира Чарльз Лукас. Одна из русских бомб упала на палубу нашего корабля. Чарльз не растерялся, схватил ее, и, прежде чем она успела взорваться, выкинул за борт. Лукас в награду получил чин лейтенанта, а коммодор Холл – строгий выговор за самовольство от адмирала Непира, и поток грязи, вылитой на него британскими газетами. А за что – ведь наши потери были сравнительно небольшими – всего пятнадцать человек убитыми и ранеными.

 После того боя и мне захотелось отличиться. Для этого нужно было взять эту чертову крепость побыстрее – лишь тогда можно будет сконцентрировать все силы на основной нашей задаче – захвате их главной военно-морской базы Кронштадта и русской столицы – Петербурга. Говорят, что русские бояре живущие там очень богатые, и после захвата этого города каждый из нас вернется в родную Англию с хорошей добычей.

 Я вспомнил, как в конце мая все мы радовались, когда нам объявили о том, что наш флот отправится в Балтийское море, чтобы наказать русских варваров за их неслыханную дерзость. Тогда я и мой старший брат Джосайя, тоже лейтенант, служивший на «Валоросе», пошли в паб и начали обсуждать там, как мы разобьем русский флот, высадимся на набережной Невы и, как победители,  пройдем парадным шагом по улицам столицы царя Николая. Помнится, мы еще тогда поспорили с братом: есть ли там хоть одна мощеная мостовая, и все ли дома в Петербурге построены из бревен. Брат говорил, что там есть и каменные дома, я же считал, что из камня в Петербурге построены только дворцы царя и его бояр. Остальные же больше похожи на хижины дикарей, и изготовлены из глины и соломы. 

 Как это часто бывает, пьяный спор у нас перерос в настоящую ссору, и больше мы с братом с той поры не разговаривали. Хорошо, что до дуэли дело не дошло. Теперь же дела здесь шли столь успешно, что «Валорос» был послан на восток, прямиком к русской морской крепость Кронштадт. Кто знает, уныло подумал я, может, мой брат уже громит Кронштадт из всех орудий, и высаживает наших морских пехотинцев в Петербурге. А я тем временем умираю от скуки в этой глуши. Хотя, конечно, русская крепость построена из камня и кирпичей, а это значит, что все же эти проклятые московиты наконец-то научились строить здания, такие, какие принято в Европе.

 Я знал, что часы русской крепости уже сочтены. Позавчера вечером был взят ее первый бастион, который русские не успели взорвать при отступлении, и в котором французы теперь оборудуют свою осадную батарею. Сегодня или завтра они начнут обстреливать цитадель из этой башни. Ещё два-три дня, и, наверное, начнется решающий штурм цитадели. Тем более что не так давно был провешен проход в залив рядом с цитаделью, и туда время от времени проходят наши корабли, чтобы обстреливать русские укрепления с тыла. Вот и сегодня в поход собралось несколько наших кораблей, включая два стопушечных винтовых красавца.

 И действительно, на пятёрке кораблей повалил дым из труб, и первый из них – какой-то француз – направился в пролив. Традиция в таких случаях – начинать с французов, как нам объяснил коммодор Холл, была не лишена смысла – если там вдруг окажутся чертовы русские адские машинки – мины, то лучше уж мы потеряем сотню-другую лягушатников, чем матросов Её Величества. Ну, я думаю, что вряд ли русские успели бы поставить в проливе мины. Но, как у нас говорится, Бог помогает лишь тем, кто помогает самим себе.

 Увидев, как француз, за ним кто-то из наших, потом ещё один француз, прошли через пролив, я расслабился – мин нет! Одно дело – знать, что их там быть не может, другое – быть в этом уверенным. Ничего, сейчас в пролив войдут «Леопольд» и «Амфион» – стопушечные могучие боевые машины. И по числу пушек, и по их калибрам, и по весу бортового залпа они превосходят все, что на данный момент имеется в Балтике. И сравниться с ними может разве что французский «Аустерлиц», гордо стоящий на рейде. Эх, как я завидовал тем, кому довелось служить на этих современных красавцах, самой черной завистью – а мне и моему сволочному братцу приходится тянуть лямку на этих старомодных корытах...

 Чтобы отвлечься от подобных мыслей, я достал из кармана кителя золотые часы, подаренные мне отцом перед тем, как отправился на эту войну. Так-так. Половина восьмого утра – самое время для завтрака. Ведь война войной, а обед (а также завтрак и ужин) по расписанию...

Но только я собрался спуститься в кают-компанию, где должны были же накрыть стол, как я краем глаза увидел вспышку в проливе, после чего оттуда донесся страшный грохот. Я повернулся и обомлел – «Леопольд» пылал как костер, а «Амфион» окутанный густым дымом, неуклюже приткнулся носом в берег. Не иначе как мины, подумал я. Вот же эти русские скоты, не иначе как поставили все-таки свои мины на такой глубине, чтобы корабли поменьше прошли, а корабли с большей осадкой напоролись на них...

Через минуту или две, «Амфион» тоже вспыхнул. В проливе весело полыхали два первоклассных военных корабля, совсем недавно бывшие гордостью британского флота. Все, подумал я, теперь те три корабля, которые оказались в этом Лимпартском озере, оказались в ловушке. Ведь войти или выйти из этого озера можно будет лишь тогда, когда из пролива вытащат обломки «Амфиона» и «Леопольда». А пока фарватер перекроют их полуразрушенными остовами. Те же корабли, которые остались запертыми в озере, могут лишь расстрелять все свои ядра и бомбы, а потом лишь наблюдать за тем, как французская пехота заставит капитулировать русскую крепость. А где-то в подсознании у меня крутилась одна и та же мысль – как же мне повезло, что мне довелось служить на небольшой и невзрачной «Гекле», а не на гордых гигантах, которые догорают сейчас в проливе...

Три оставшихся корабля почему-то пошли не к русской башне на мысу или цитадели на Большом Аланде, а к острову напротив, с итальянским названием, смутно знакомым мне по урокам музыки в детстве – то ли Аллегро, то ли Престо, в общем, что-то в этом роде. В подзорную трубу я разглядел, как шлюпки отходили от кораблей и причаливали зачем-то к этому «итальянскому» острову. Потом я услышал треск ружейных выстрелов, причем палили так, словно на острове окопался батальон или даже полк русских. «Откуда они там взялись?!» – с удивлением подумал я. Мины я объяснить еще смог бы, но это?

 И вдруг со страшным грохотом взорвался «Аустерлиц», только что мирно стоявший на рейде. Похоже, что взрыв у него взорвалась крюйт-камера. Пылающие обломки обрушились на соседний французский корабль, кажется, он назывался «Тулон». Его команда заметалась по палубе, гася очаги пожара. Через несколько секунд взлетели на воздух еще два стоявших на якорях корабля – французский «Ла Корс» и, увы, корабль Её Величества «Дайвер». 

 Вакханалия смерти и разрушений тем временем продолжалась. Страшный взрыв потряс остров. Я посмотрел туда и увидел, что башни, позавчера захваченной французами, больше нет. Французские батареи, которые там были недавно установлены, тоже прекратили свое существование. Проклятые русские... Они не собираются сдаваться. Французов погибших в башне мне было не жалко – эти лягушатники, заклятые враги старой доброй Англии, только на короткое время стали нашими союзниками. Они были для нас лишь пушечным мясом. Но какие-то исчадия ада помогали русским – как иначе можно объяснить то, что мне довелось увидеть?

 Тут ко мне подбежал перепуганный насмерть матрос, и сообщил,

– Лейтенант Джонсон, вас срочно вызывает к себе командир!

– Спасибо, как там тебя… Передай, что я уже иду, только проведу быструю рекогносцировку.

 Матрос быстро сбежал вниз по лестнице, а я в последний раз оглядел крепость и море. Где-то на юге из туманной дымки выходили странные силуэты. Я подумал, что Адмиралтейство прислало нам подкрепление, но когда я навел туда подзорную трубу, то действительно увидел корабли – но ни один из них не был похож на ранее виденных мною. Во-первых, у них не было парусов, а так же мачт, на которых их можно было бы поднять. Во-вторых, они двигались раза в два быстрее, чем любой из наших, даже самых быстроходных кораблей. В-третьих, я не заметил длинных труб, из которых, при движении с помощью паровой машины, обычно валил густой черный дым. 
 
 Этого просто не могло быть, но это было! Я почувствовал, что волосы у меня на голове зашевелились. Быстро приближающиеся к Бомарзунду корабли пока не выказывали враждебных намерений, но я каким-то внутренним чувством понял, что они несут нам страшную опасность. 

 Я помчался вниз, в каюту капитана. Все офицеры «Геклы» были уже там. Коммодор Холл бросил на меня испепеляющий взгляд:

– Лейтенант Джонсон, если вы не способны являться по первому требованию вашего командира, то тогда вам следует поискать другое место службы. Таким как вы не место на корабле Её Величества!

– Сэр, – тихо сказал я, – посмотрите в иллюминатор – там происходит нечто странное…

 Коммодор взял подзорную трубу, подошел к иллюминатору, взглянул и воскликнул:

– Боже праведный! Что это?! Откуда здесь взялись эти странные корабли?! Господа, срочно всем о своим местам! – и коммодор, забыв про свою вошедшую в поговорку чопорность, буквально выбежал из каюты. Мы, конечно, побежали вслед за ним.

 Поднявшись наверх, мы стали разглядывать корабли, которые подошли к нам на расстояние примерно двух миль. Их было пять – два больших, размером с линейный корабль; один чуть поменьше; один небольшой – примерно как наша «Гекла»; и один совсем крохотный. Коммодор Холл навел на них свою подзорную трубу. 

– Какие-то странные у них флаги, – удивленно произнес он. – Флаг на носу – красный, как у кораблей нашего торгового флота. А какой это, простите, торговый флот?

– Или как боевой гюйс у русских, сэр – ответил я, почувствовав, как у меня по спине пробежали мурашки.

 Вдруг один из кораблей выстрелил, хотя расстояние от него до наших кораблей было явно больше дальности стрельбы из корабельных пушек. Но выпущенное неизвестным кораблем ядро или бомба легло с небольшим перелетом за строем нашей эскадры.

 На мачтах нашего флагманского линейного корабля появились сигнальные флажки – «Приготовиться к бою». Засвистела боцманская дудка, послышался топот ног. Я отправился на пушечную палубу – командовать огнем орудий «Геклы». Но добежать туда я не успел – рядом с нами взлетел на воздух паровой фрегат «Коссит». Похоже, что вражеская бомба угодила прямо в его пороховой погреб. 
   
 Потом окутался густым облаком пара «Эдинбург». Ядра неприятеля пробили его борт в районе машинного отделения, и разрушили паровой котел. Через пару минут на «Эдинбурге» начался пожар. Команда спешно спускала на воду шлюпки, а многие бросались с палубы прямо в море, надеясь доплыть до берега раньше, чем корабль взорвется. Эти проклятые русские расстреливали наши корабли, словно мишени. Мы же не могли добить до них из своих пушек! 

 Тем временем, второй корабль русских начал стрелять по бедной нашей «Гекле». Первая бомба со страшным грохотом разорвалась на мостике, убив нашего командира и всех, кто стоял рядом с ним. Вторая бомба взорвалась на пушечной палубе. К счастью, мои доблестные матросы, видимо, приняли на себя все осколки – я даже не был ранен. Но взрывной волной меня вынесло за борт вместе с несколькими изуродованными трупами моих недавних подчиненных. Барахтаясь в воде, я, сжав зубы от ярости, беспомощно наблюдал за тем, как в нашу несчастную «Геклу» попал еще один снаряд, и корабль вспыхнул, словно костер.

 Я сумел ухватиться за обломок реи, и, плавая в воде, с ненавистью и отчаянием наблюдал, как подобная же участь постигла французский «Страсбург», после чего на уцелевших кораблях союзного англо-французского флота поползли вниз британские юнион-джеки и французские триколоры. Какой позор – почти два десятка кораблей сдались всего пяти кораблям русских варваров!  Я закрыл глаза, чтобы не видеть весь этот ужас…

[Sundy]

Спасибо, читается взахлёб, поэтому хронически мало!

[dobryiviewer]

пасибо, читается взахлёб, поэтому хронически мало!

ППКС!
Что называется, хорошо пошло!

[Соловейчик]

– Ну, сволочь! – подумал я, – сейчас ты у меня получишь за все сразу. Прикинув, что со своего места, пожалуй, попаду в него, я вскинул ружье и стал целиться. И тут кто-то остановил меня. Это был один из «троллей», незаметно подобравшийся к нам. Как позднее выяснилось, они давно уже заметили нас, но не стали тревожить, опасаясь, что мы начнем стрелять, и выстрелы насторожат англичан.

– Не надо, приятель, не стреляй, – сказал он по-русски, – пусть их побольше выберется на берег. Чем гуще трава, тем лучше ее косить.

И все таки британец должен был умереть от пули Эрика.(((

[Road Warrior]

14 (2) августа 1854 года. Ораниенбаум. Большой дворец.
Капитан Васильев Евгений Михайлович.

Самодержец вышел из дворца, и был сразу же оглушен молодецким приветствием:

– Здравия желаем, ваше императорское величество!

Николай с удовольствием оглядел строй молодцов-морпехов, стоящих по стойке «смирно» у каретного сарая в своих камуфляжках и лихо заломленных на ухо черных беретах. Он приосанился, и громко сказал:

– Вольно, молодцы!

Я повернулся лицом к строю, и скомандовал:

– Товарищи бойцы, вольно. Сейчас мы направимся в Свеаборг. С маршрутом движения я лично ознакомлю старших машин. А пока, никому не расходиться.

И, повернувшись к императору, спросил:

– Ваше величество, вы говорили, что должен подойти батюшка, который благословит наше предприятие.

– Да, господин капитан, сейчас придет настоятель церкви Святого Великомученика Пантелеймона. Храм недалеко, и он вот-вот будет.

И действительно, минут через пять показался пожилой батюшка, неспешно шествующий к нам. За ним шел такой же пожилой дьячок, несший серебряную кропильницу со святой водой и кропилом. Я посмотрел на морпехов, которые оживленно переговаривались в строю, и скомандовал,

– Равняйсь, смирно! Шапки долой!

Батюшка благословил императора, почтенно склонившего перед ним голову, а потом подошел к шеренге морских пехотинцев.

Сержант Ринат Хабибулин, единственный татарин в отделении, улыбнулся и сказал мне:

– Товарищ капитан, а мне как быть? Ведь я мусульманин.

– Ринат, – спросил я, – а в бой ты как пойдешь, вместе со всеми?

– Конечно, товарищ капитан, – сказал с улыбкой Ринат, – как же мне без своих ребят-то быть? Только к кресту я подходить не буду. Вы уж извините меня, – и он развел руками.

Батюшка быстро прочитал молитву Архистратигу Архангелу Михаилу, предводителю небесного воинства:

Святый и великий Архистратиже Божий Михаиле, ниспровергий с небесе диавола и воинство его! К тебе с верою прибегаем и тебе с любовию молимся, буди щит несокрушим и забрало твердо Святей Церкви и православному Отечествию нашему, ограждая их молниеносным мечем твоим от всех враг видимых и невидимых. Буди Ангел хранитель, наставник премудр и споспешник предводителем нашим. Буди вождь и соратай непобедимь христолюбивому воинству нашему, венчая его славою и победами над супостаты, да познают вси противляющиися нам, яко с нами Бог и святии Ангелы Его. Аминь.

Потом батюшка окропил морпехов святой водой и перекрестил их наперсным крестом. Под благословение батюшки подошли все, исключая Хабибулина, и еще одного морпеха, который слыл у нас атеистом.

– Ну, это у него до первого боя, – подумал я. – Когда человек увидит первую кровь и услышит свист пуль над своей головой, то сразу почему-то вспоминает о Боге и о душе.

Морпехи, надев черные береты, ушли к своим «железным коням». Дежурный офицер, который пришел со стороны пристани, сказал, что через десять минут, баржа, которую ведет небольшой колесный пароход «Невка» подойдет к берегу, и можно будет начать грузить бэтэры. Еще минут двадцать уйдет на их закрепление и маскировку, а также посадку на баржу десятка казаков. И тогда уже мы точно отчалим.

Николай, внимательно наблюдая за тем, как морпехи достают из бэтэров тросы и крепления, сказал мне и Ване Копылову:

– Господа офицеры, не обращайте внимание на мое немногословие. Но вы должны меня понять – ведь не каждый день приходится встречаться со своими потомками из будущего. Давайте, подойдемте поближе к барже. Постоим в сторонке, чтобы не мешать вашим людям заниматься своим делом.

Когда баржа с надежно принайтованными к ее палубе и закрытыми старыми парусами бэтэрами отошла от берега, радист Хабибулин подошел ко мне и доложил:

– Товарищ капитан, капитан 1-го ранга Кольцов на связи.

И протянул мне гарнитуру радиостанции. Я доложился, и услышал из наушников:

– Капитан Васильев, передайте, пожалуйста, трубку императору Николаю Павловичу.

Я с поклоном протянул гарнитуру императору. Тот, несколько неуверенно произнес в микрофон:

– День добрый, господин капитан 1-го ранга.

– Здравия желаю, ваше императорское величество! Спешу сообщить вам радостную весть – англо-французский флот у Бомарзунда разгромлен. Часть кораблей потоплена, остальные спустили флаги и сдались на милость победителя. Уничтожено девять кораблей, остальные пятнадцать мы хотели бы передать Российскому императорскому флоту. Но для этого нам нужны призовые команды. Наши люди не смогут справиться с таким количеством трофейных кораблей. И, заодно, не мешало бы подготовить призовые команды для вражеских кораблей, которые мы, с Божьей помощью, пленим у Мякилуото и у Красной горки.

Николай был поражен известием о такой славной виктории , и долго не мог найти слов, чтобы хоть что-то ответить каперангу Кольцову. Наконец, он собрался с мыслями, и сказал.

– Господин капитан 1-го ранга! Вы сняли камень с моего сердца. Враг потерпел полное и сокрушительное поражение. Петербург с сегодняшнего дня в безопасности. Вас, Дмитрий Николаевич, отныне будут называть «Спасителем Града Петрова!» Я даже не могу сейчас придумать – чем наградить вас за все вами сделанное. И не только вас, но и ваших славных офицеров и храбрецов матросов.

– Ваше величество, надеюсь, что в течение дня смогу сообщить вам о полном и окончательном разгроме французского экспедиционного корпуса у Бомарзунда. Операция начнется вскоре после прибытия флигель-адьютанта Шеншина, и после того, как мы установим связь с генералом Бодиско. Я уже докладывал вам о плане операции.

– Да-да, господин капитан 1-го ранга, я все помню. Призовые команды будут собраны в Ревеле и в Кронштадте. Вопросы о тыловом обеспечении тоже будут вскоре разрешены.

– Ваше величество, тогда позвольте на этом прервать нашу беседу. Как только появятся свежие новости, я с вами немедленно свяжусь.

– Всего вам доброго, Дмитрий Николаевич. И еще раз от имени всех русских людей хочу поблагодарить вас. Да спасет вас Господь!

Император протянул гарнитуру мне. Я передал ее Хабибулину, велев ему быть все время на связи. Тот козырнул мне, и отошел к БТРам. Николай блестящими от возбуждения взглядом посмотрел на меня и Копылова, и сказал:

– Господа, а теперь расскажите мне подробно о том, что ожидает Россию во время моего правления, да и после него тоже.

Ваня Копылов ответил:

– Ваше императорское величество, мы можем рассказать лишь то, что мы знаем из нашей истории. Но в нашей истории не было кораблей из будущего, и, полагаю, все теперь пойдет совсем иначе.
В книге, переданной вам капитаном 1-го ранга Кольцовым, описываются как политическая ситуация, так и ход боевых действий. Прошу нас простить за то, что оценка и того, и другого, может быть весьма жесткой, а порой не совсем справедливой и нелицеприятной.

– Господин майор, – нахмурился император, – я не институтка, которая падает в обморок, услышав грубое слово. Поверьте, мне много чего довелось увидеть и услышать в жизни. Так что не бойтесь, говорите мне все, как есть.

– Ваше величество, – ответил Копылов, – на Балтике мы, скорее всего, победим, причем в самое ближайшие дни. Кроме того, ни один неприятельский солдат высадившийся у Бомарзунда не будет больше воевать с нами на других театрах боевых действий. А их корабли если и будут воевать, то только под русским флагом. Да и веру в победу у них заметно поубавится.

Ведь именно захват Бомарзунда стал первой значительной победой неприятеля в этой войне. На других театрах у них больших успехов на данном этапе не будет. В Петропавловске на Камчатке справятся и без нас – адмирал Завойко и экипаж фрегата «Аврора» сумеют так грамотно организовать оборону, что неприятель отступит с большими потерями. А вот в Крыму в нашей истории дела обстоят гораздо хуже. Через месяц, неприятель высадится в Евпатории. Наши армия и флот проявят необыкновенный героизм, но кончится все потерей половины Севастополя. И только успешная кавказская кампания превратит поражение в этой войне в ничью. Все это довольно подробно описано в тех двух томах – и он указал на сумку, в которую Николай сложил подаренные ему книги.

Император достал первый том и начал его листать.

– Господа, премного благодарен за столь щедрый дар. Я намерен прочитать эти книги в ближайшее время. Конечно, несколько непривычно видеть русский текст без ятей, фиты и ижицы...

– Ваше величество, нам еще труднее с этими ятями – мы же не знаем, где пишется ять, а где е...

Николай рассмеялся и продекламировал:

Бѣдный бѣлый бѣглый бѣсъ
Пообѣдать бѣгалъ в лѣсъ,
Долго по лѣсу он бѣгалъ,
Рѣдькой с хрѣномъ пообѣдалъ
Пообѣдавъ, далъ обѣтъ,
Далъ обѣтъ надѣлать бѣдъ…

– Так, господа офицеры, дети у нас учат слова, где пишется ять... Но оставим беседы об орфографии на более подходящее для этого время. Как вы думаете, что изменит победа у Бомарзунда?

– Ваше величество, – сказал я, – не только она, но и еще не состоявшиеся победы у Мякилуото и у Красной Горки... Неприятель теперь уже не сможет перевести на Черное море все свои боевые корабли. Ведь нужно будет думать и о защите метрополии. А флот, который это должен был делать, окажется выведеным из игры. Ну и, помимо это, политическая обстановка после такого оглушительного поражения серьезно изменится не в пользу англо-французского альянса. Позиция Пруссии будет в отношении нас не нейтрально-враждебной, а нейтрально-благожелательной. А Австрия, которая подлостью ответила вам за все то, что вы сделали для нее, поостережется от враждебных в отношении России поступков. В общем, можно сказать, что в ходе войны наступил перелом.

Но это только начало – мы сделаем все, чтобы помочь своей Родине. И я верю, что мы победим всех наших врагов. Только вот после победы в этой войне нужно будет сделать все, чтобы Россия стала столь могущественной, что ни одному супостату уже никогда не пришло бы в голову напасть на нее. А для этого нужны и мощная промышленность, и хорошие пути сообщения, и реформированная армия, экипированная по последнему слову военной техники, и много чего другого.

Начинать же нужно с земельной реформы, с образования, и, конечно, с создания современной внешней разведки и службы государственной безопасности. Насчет последнего я и майор Копылов сможем вам помочь – у нас есть и опыт, и знания о нынешнем положении вещей. Насчет других задач – и здесь мы чем сможем, тем поможем. У нас в эскадре есть люди, намного лучше нас разбирающиеся в экономике, в сельском хозяйстве, в инженерном деле и в других необходимых дисциплинах, а также хорошо знающие историю, что тоже весьма важно в данной ситуации. Но главную работу предстоит сделать именно вашим подданным.

– Благодарю вас, господа. – Николай был тронут до глубины души. – Вы знаете, я каждый день приносил молитвы Спасителю нашему, пресвятой Богородице, и святым отцам нашим. И мне кажется, что молитвы мои услышаны, и что ваше появления здесь – прямое тому подтверждение. Храни вас Господь!

[Road Warrior]

И все таки британец должен был умереть от пули Эрика.(((

Я вот тоже думаю, что, возможно, есть смысл - надо будет подумать, как именно это можно будет обставить.

[dobryiviewer]

Насчет других задач – и здесь мы чем сможем, тем поможем

Немного коряво. По крайней мере на мой взгляд сможем/поможем. Может согласитесь чуть проще выразить мысль, например:

Насчет других задач – мы и здесь постараемся сделать всё чтобы не допустить ущерба России.

[Road Warrior]

Насчет других задач – мы и здесь постараемся сделать всё чтобы не допустить ущерба России.

Наоборот, дело не в ущербе, дело в том, что как лично Копылов и Васильев, так и другие пришельцы, смогут помочь как информацией, так и советом, так и конкретными действиями.

[Negoro]

Самодержец вышел из дворца, и был сразу же оглушен молодецким приветствием:– Здравия желаем, ваше императорское величество!

я не спец по уставам....но что-то мне подсказывает...младшие в строю приветствуют старшего в ответ на его приветствие к ним...как-то так...

– Равняйсь, смирно! Шапки долой!

а что сейчас(по нашим уставам)есть такая команда?...

[Road Warrior]

15 августа 1877 года. Цитадель крепости Бомарзунд.
Ротмистр и флигель-адъютант Николай Васильевич Шеншин.

Генерал-майор Бодиско был потрясен, снова увидев меня.

– А я, грешным делом, думал, что не увижу вас больше, Николай Васильевич, – сказал он мне, крепко обняв и даже всхлипнув от избытка чувств. – Боялся я, что вы попадете в сети супостата. Ну, а если даже вы и доберетесь до Петербурга, то уже всяко не вернетесь к нам. Ведь вы, ротмистр, своими глазами видели, что нам никак не выстоять. Уж слишком мы слабы и слишком враг силен.

За себя-то мне не страшно, жизнь свою я прожил достойно, и уже приготовился встретить смерть, как положено российскому воину. А вот тех, кто еще молод, и только-только начал служить Родине и Императору, надо спасти. Уж я думал взять грех на душу, и когда станет совсем невмоготу оборонять крепость, сдать крепость, и сохранить верных слуг нашей Отчизны от бессмысленной гибели.

А тут вдруг такое началось... Сначала стали непонятным образом взрываться корабли супостатов. Потом откуда-то явились удивительные железные корабли под андреевскими флагами, которые с огромных дистанций стали с изумительной меткостью расстреливать вражеские фрегаты. А тут еще и вы, голубчик мой, прилетаете на огненной колеснице, подобно Илье Пророку. Я все думаю – неужели у меня от всего пережитого помутнение рассудка началось?

– Да нет, ваше превосходительство, – успокоил его я, – с рассудком у вас все в порядке. Эти, как вы сказали, удивительные корабли принадлежат союзникам нашим, таким же русским людям, как вы и я. Прорвавшись сквозь вражескую блокаду, я встретился с ними. Они меня и до Ораниенбаума домчали, где я встретился с государем. Их вертолет – так называется сия «огненная колесница» – и доставил меня сюда, к вам. Ведь на море мы победили, но на острове до сих пор находится двадцать тысяч французов. А у наших союзников морской пехоты всего-то две роты. Так что им понадобится помощь, чтобы удар по противнику был не только со стороны моря, но и из цитадели.

– Ротмистр, но вы же знаете, что у меня всего-то две тысячи человек! – воскликнул генерал Бодиско. – И это не считая того, что часть из них уже убита и ранена. Кто-то из них в башне «C» погиб смертью храбрых, кто-то в башне Нотвик при обстрелах, кто-то здесь, в цитадели... Так что ударить смогу хорошо, если силами полутора тысяч. Морских пехотинцев же наших союзников, как вы уже сказали, всего-то две роты. А у врага – двадцать тысяч! Силы несопоставимые.

– Ваше превосходительство, – сказал я, протягивая ему конверт, запечатанный большой сургучной печатью с двуглавым орлом, – вот письмо Его Императорского Величества, собственноручно им написанное.

Яков Андреевич вскрыл конверт и бегло пробежал глазами по строчкам.

– Так вы, голубчик, уже флигель-адъютант? – воскликнул он, – Поздравляю, поздравляю вас! А насчет вылазки – государь повелевает мне ее совершить, и пишет, что от вас я все подробности узнаю.

– Ваше превосходительство, – ответил я, – вылазка крайне необходима для того, чтобы противник почувствовал, что ему некуда деваться, и сложил оружие.

Заметив удивленный взгляд генерала, я улыбнулся, и сказал,

– А насчет планов, то вы сейчас узнаете о них от капитана 1-го ранга Дмитрия Николаевича Кольцова. Он командует эскадрой союзников.

– Он, что, прибыл сюда вместе с вами?! – генерал был удивлен до чрезвычайности, – И где же он? Немедленно зовите его сюда!

– Нет, ваше превосходительство, он сейчас находится на флагмане своей эскадры, – улыбнулся я. – Но у нас есть возможность связаться с ним. – И я достал из кармана переносную рацию, которою передал мне майор Копылов еще в Ораниенбауме. В полете я внимательно изучил приложенную к нему инструкцию.

Нажав на кнопку вызова, я произнес:

– Здесь флигель-адьютант Шеншин. Вызываю на связь капитана 1-го ранга Кольцова, – а потом, вспомнив, что было написано в инструкции, добавил, – Прием!

У Якова Андреевича при виде моих манипуляций глаза полезли на лоб. А когда он услышал из рации человеческий голос, его едва не хватил удар.

– Здравствуйте, господин флигель-адьютант. Капитан Кольцов на связи.

– Господин капитан 1-го ранга, с вами хочет переговорить генерал-майор Бодиско.

Получив разрешение, я поднес рацию к лицу Якова Андреевича, и шепнул ему:

– Ваше превосходительство, говорите вот сюда.

Яков Андреевич произнес дрожащим голосом:

– Здравствуйте, господин капитан 1-го ранга. Позвольте представиться, генерал-майор Яков Андреевич Бодиско.

– Здравия желаю, ваше превосходительство, меня зовут капитан 1-го ранга Дмитрий Николаевич Кольцов, – донеслось из рации.

– Так это ваши люди совершили все эти чудеса, Дмитрий Николаевич? – чуть более спокойным голосом сказал генерал. – Голубчик, если бы вы знали – как я вам за это благодарен!

– Ваше превосходительство, остался один заключительный аккорд по полной виктории – разгром французского десанта, – произнес капитан 1-го ранга Кольцов. – И вот тут нам понадобится ваша помощь.

– Конечно, Дмитрий Николаевич, – ответил генерал Бодиско. – Тем более, что сам государь император предупредил меня об этом.

– Для начала мы пришлем к вам на вертолете снайперов и пулеметчиков...

– Простите, Дмитрий Николаевич, кого? – полюбопытствовал генерал.

– Снайперы – это меткие стрелки, вроде ваших финских егерей, – сказал Кольцов, – а пулемет – это такая машинка, которая может выпустить по врагу несколько десятков пуль в минуту. Если неприятель будет находиться скученно, то мы сможем уничтожить сразу множество врагов. Примерно так и произошло на острове Престэ, когда англичане и французы попытались высадиться там. Никого из них уже нет в живых.

– Так вот, что произошло с моряками из тех шлюпок, которые высадились на острове Престэ, – тихим голосом сказал неожиданно побледневший Яков Андреевич. – Высадку супостата я наблюдал в подзорную трубу, и не таил более никаких надежд для поручика Шателена и его бравых солдат, но, смотрю, наш флаг до сих пор реет на башне Престэ. А я то все гадал – что же случилось с вражеским десантом…

– Именно так, ваше превосходительство, – сказал Кольцов. – А далее должно произойти следующее. Мои снайпера и пулеметчики оборудуют позиции на стенах цитадели. После этого мы начнем с моря атаку на вражеский лагерь. Вы же, в определеный момент, осуществите вылазку из цитадели под прикрытием наших пулеметов.

– Дмитрий Николаевич, – поинтересовался Бодиско, – а как мы узнаем, когда именно нам нужно будет совершить вылазку?

– Мы оповестим об этом флигель-адьютанта Шеншина, ваше превосходительство. – ответил капитан 1-го ранга Кольцов. – Только предупредите своих людей, чтобы не рисковали без повода. Главное – чтобы французы увидели, что они окружены со всех сторон. А лишние потери нам ни к чему.

– Хорошо, Дмитрий Николаевич, – кивнул своей лысой головой генерал Бодиско.

– Тогда, ваше превосходительство, с Божьей помощью – начинаем…

– Действуйте, Дмитрий Николаевич! И да хранит вас и ваших людей Господь и святой Георгий Победоносец… С Богом!

[Road Warrior]

я не спец по уставам....но что-то мне подсказывает...младшие в строю приветствуют старшего в ответ на его приветствие к ним...как-то так...

а что сейчас(по нашим уставам)есть такая команда?...

Насчёт первого - вроде так оно и есть. Но самое начало действа мы не видели.

Насчёт же второго - вряд ли в уставах предусмотрены молебны... Так что ИМХО всё правильно.

[Садко]

Насчёт же второго - вряд ли в уставах предусмотрены молебны... Так что ИМХО всё правильно.

Был в ноябре на присяге своего сына. Пришел батюшка, и окропил бойцов. А командир бригады перед этим подал именно такую команду.

[dobryiviewer]

[quote="Road Warrior"]а пулемет – это такая машинка, которая может выпустить по врагу несколько десятков пуль в минуту[/quote
Скорее уж в секунду. У нашего ПК примерно 600 выстрелов в минуту=10 выстрелов в секунду, у немецкого MG 1200 выстрелов в минуту=20 выстрелов в секунду.

[Road Warrior]

15 (3) августа 1854 года. У крепости Бомарзунд.
Капитан морской пехоты Балтийского флота Сан-Хуан Александр Хулиович.

В детстве, я был крупным ребенком, и очень не любил, когда хулиганы задирались к более слабым и более молодым. Не раз, не два, и не десять я вмешивался, и, скажем так, справедливость почти каждый раз торжествовала. А когда я чуть поднаторел в самбо, так и вовсе каждый раз.

То же самое и здесь. Да, нас мало, но мы в тельняшках, и оружие наше такое, что французам даже и не снилось. Но французы прибыли сюда с более чем десятикратным преимуществом в живой силе, не говоря уж об артиллерии и поддержке с моря. Так что – за что боролись, на то и напоролись.

Был в моем плане еще один момент, который, скажем так, мог и не понравиться беспристрастному рефери. Командовал французами однорукий генерал Бараге д'Илье, известный своей личной храбростью. Он сходил в Россию в 1812 году с Великой армией Наполеона, довелось повоевать ему и в Алжире. Этот просто так не сдастся, и будет сопротивляться до последнего. Я его за это уважал (кроме Русского похода), но, увы, именно потому будет лучше, если его завалят в самом начале действа. Его, и пару-тройку других высших офицеров. Это для того, чтобы, когда вдруг все начнется, у наших французских друзей не было единого командования. А без начальства любая воинская часть – толпа вооруженных людей. Скажите, что это неспортивно? А ну и пусть – ведь это они к нам приперлись, а не мы к ним. Да и война - это не спортивное состязание.

Я почему-то был уверен, что после капитуляции остатков своего флота генерал Бараге д'Илье прикажет атаковать цитадель. Без флота и подвоза боеприпасов им на острове долго не продержаться. А в крепости, худо-бедно, имеются продовольственные запасы, да и укрыться в кирпичном здании казармы можно. Это не куковать под открытым небом. К тому же, если его все же принудят к капитуляции, то он сдастся с высоко поднятой головой – как победитель. Я знаю этих заносчивых галлов – больше всего в жизни им хочется изображать героев, рыцарей без страха и упрека.
Понятно, что генерал будет в первых рядах своих солдат. Но, как говорится - доверяй, но проверяй. Для того и беспилотник в небе круги нарезает. Он подтвердил мою правоту – французы закончили суетиться, и начали строиться примерно в полутора километрах от Цитадели, вне зоны досягаемости крепостной артиллерии. П высший комсостав французов разместился на одном из холмиков на переднем крае неприятельского построения.
Ну, что ж, превосходная цель для наших снайперов. Насколько я знаю своих ребят, они уже заняли позиции, с которых можно вести прицельный огонь. Где именно – я не вижу, и это хорошо. Это значит, что и противник их вряд ли заметит. Развернули они свои фузеи, приготовились вести огонь из дальнобойных крупнокалиберных снайперок ОСВ-96. С километра они повышибают всех французских командиров. В случае чего, если французы увидят – откуда ведется огонь, на подходе к позициям снайперов будут выставлены МОН-ки – противопехотные осколочные мины направленного поражения МОН-50. Всем, кто будет находиться в радиусе пятидесяти метров перед этими минами, я не завидую. А на самый крайний случай, если настырные французы полезут дальше, их ждет приятное знакомство с двумя пулеметами «Печенег».

А начнет сегодняшний «кордебалет» МДК «Мордовия». Она подойдет к берегу, и обработает то место, где сейчас строятся французы, системой А-22 «Огонь». Потом место это будет выглядеть весьма неаппетитно – огнеметно-зажигательный корабельный комплекс закинет в качестве «презента» французам сорок четыре 140-миллиметровых снаряда, из которых половина будет осколочно-фугасная, а вторая – зажигательными.

Оставшиеся пулеметные расчеты и пара АГС-17 «Пламя» расположились у стен замка, тьфу ты, цитадели. Они прикроют отход наших ребят, а потом поддержат огнем вылазку войск генерала Бодиско.

Окончательно утвердив диспозицию сегодняшней баталии, я связался с капитаном 1-го ранга Кольцовым. Доложив ему о готовности, я получил от него «добро» на начало операции, правда, в несколько неуставной форме:

– Приступайте, ребята! И, Хулиович, с Богом!

Лейтенант Андрюха Панченко, старший снайперских групп, подтвердил, что они на месте и что Луи-Ашилль Бараге д'Илье и «иже с ним» у него и у его ребят на прицеле.

– Видите отчетливо? – спросил я, и, получив утвердительный ответ, отдал команду, – Работайте!

Через несколько секунд моя рация пикнула три раза – сигнал о том, что все цели поражены. Я посмотрел на экран планшета, на котором отражалась оперативная обстановка, и на котором транслировалась картинка с беспилотника. Действительно, там, где несколько минут назад все было тихо и спокойно, началось какое-то броуновское движение. А на высотке, где за минуту до того толпилось французское начальство, лежала груда тел. Лица я их рассмотреть не мог, но я был уверег, что Андрюха и его «зоркие соколы» не промахнулись.

Потом, на стоящей в трех милях от берега «Мордовии» закрутились лопасти огромных винтов, МДК поднялся на воздушной подушке, и помчался к берегу. Картинка с беспилотника стала меньше – он поднялся на несколько сот метров – еще не хватало, чтобы его зацепило осколками реактивных снарядов нашего «Огня». Впрочем, французский лагерь и построенные рядом с ним войска были и так неплохо видны. Потом их плотно закрыли алые розетки разрывов и густые облака дыма и пыли. То, что осталось от лагеря, запылало. То и дело там что-то взрывалось – похоже, что это были склады боеприпасов и зарядные ящики орудий.

То, что еще совсем недавно было организованной и дисциплинированной армией, превратилось в обезумевшее стадо. Кто-то помчался к морю, кто-то к Цитадели – сдаваться. Повторный залп из комплекса «Огонь» я решил не давать. Дело было сделано, а у нас осталось всего по два боекомплекта на каждую установку. И их следовало бы приберечь. Кто знает, с кем нам еще придется сражаться в будущем. Хотя, конечно, МДК «Мордовия» не предназначен для океанских переходов. На Балтике или на Черном море он вполне мореходен, но дальние походы ему противопоказаны.

Перед началом движения «Мордовии» я связался по рации с Шеншиным, и сообщил ему – пора начинать вылазку. Но все оказалось намного проще, чем мы предполагали. Не успел МДК выгрузить на берег из своего чрева два БТР-80 и две «Ноны-СВК», как французы стали массово тянуть ручонки к небу, а ко мне уже бежал офицер в сопровождении двух солдат, один из которых высоко держал на палке весело развевающиеся подштанники, судя по всему, символизирующие белый флаг.

Я приказал на время прекратить огонь, после чего собрался с мыслями – ведь французский я тоже худо-бедно знал. Помните тот анекдот, когда идет петух и вдруг слышит из кустов: «Ко-ко-ко!» Он, естественно, туда, там слышна возня, кудахтанье, потом из кустов выбирается лиса, облизывается и говорит: «А хорошо все-таки знать иностранные языки». Услышал этот анекдот я еще в раннем детстве, а знание русского, испанского, баскского и шведского сделало изучение других языков – будь то английский, французский, немецкий, или даже арабский – весьма простым занятием.

Но француз, равно как и тот баск, с которым мне довелось погутарить на острове Престэ, знал французский похуже меня. И когда я услышал, что имею честь беседовать с лейтенант-колонелем (подполковником) Адамом Константином Чарторыским, я пожалел, что как раз польского никогда не учил. Но сказать «nous rendons» он смог; буквально сие означало «мы сдаем» – правильнее, конечно было бы «nous nous rendons» – мы сдаемся...

Я вполголоса процитировал «Двух рыцарей» Гейне, который писал как раз о таких вот польских «беженцах» во Франции:

"Leben bleiben, wie das Sterben
Für das Vaterland, ist süß."

(«Столь же сладко для отчизны уцелеть, как умереть»).

– Что вы сказали, мсье? – подобострастно спросил Чарторыский.

– Ничего, ничего, мы, конечно, принимаем вашу капитуляцию, – с улыбкой сказал я, и объяснил, каким именно образом и где им предстоит складывать оружие.

Остальное было делом техники. От двенадцатитысячного корпуса (это французы и британские части усиления) осталось тысяч десять, а может, и меньше. Они медленно брели к Цитадели, многие оглушенные и контуженные, складывали свои ружья в кучу (офицерам разрешено было оставить холодное оружие – такие здесь еще были рыцарские традиции), после чего их – нижних чинов отдельно, офицеров отдельно – уводили в места, где им предстоит провести следующие несколько дней. Надо было дождаться прихода транспортных кораблей, на которых пленные отправятся туда, где им предстоит дожидаться конца войны. А пока им придется ночевать под открытым небом, потому что палаточный лагерь почти весь выгорел. Ничего, погода стоит хорошая, пару-тройку дней потерпят.

А для раненых мы приготовили места в Цитадели Бомарзунда. Человек двадцать же наиболее тяжелых капитан 1-го ранга Кольцов велел отправить на корабли эскадры, для оказания экстренной помощи.

Я б, конечно, заставил бы их восстанавливать то, что они порушили - здесь, в Свеаборге, в Петропавловске, как немцев после Великой Отечественной... Но, увы, как мне разъяснили, в эти времена пленных работать не заставляли, так что грозит им, в лучшем случае, несколько месяцев безделья.

Второе наше боестолкновение, к счастью, оказалось столь же скоротечным, как и первое. И все мои ребята живы и здоровы. Дай Бог, чтобы и дальше все было так же…

Добавлено спустя 36 минут 58 секунд:

Скорее уж в секунду. У нашего ПК примерно 600 выстрелов в минуту=10 выстрелов в секунду, у немецкого MG 1200 выстрелов в минуту=20 выстрелов в секунду.

Можно сказать, несколько сот пуль в минуту...

[Садко]

Можно сказать, несколько сот пуль в минуту..

Можно, но, я боюсь, что Бодиско просто не поверит, что такое может быть...

[dobryiviewer]

П высший комсостав французов разместился на одном из холмиков на переднем крае неприятельского построения

не совсем понятно. Может так:
А высший комсостав французов разместился на одном из холмиков на переднем крае неприятельского построения

[вованд]

А где интрига? Ну опять размажут англов. Это и так ясно, с таким вооружением! Где оригинальный сюжет. Все это у Михайловского описано, только имена другие. Вначале у нас была дискуссия о том, что дальше, после победы? Это роман или инструкция для попаданца?

[Road Warrior]

А где интрига? Ну опять размажут англов. Это и так ясно, с таким вооружением! Где оригинальный сюжет. Все это у Михайловского описано, только имена другие. Вначале у нас была дискуссия о том, что дальше, после победы? Это роман или инструкция для попаданца?

Ну, чтобы было "что дальше", нужно, чтобы сначала была эта самая победа. Над этим и работаем - пока.

И на Балтике мы англов с лягушатниками "размажем". А вот, действительно, что дальше? Боекомплекта маловато. Эскадра вообще-то не предназначена для подобного рода войн - например, ровно один корабль - "Стойкий" - обладает сколь-либо значимой артиллерией. Для Проливов нашей эскадры может ещё хватить, но окажемся мы тогда почти без боекомплекта и рано или поздно без необходимых запчастей. А переход в Средиземное море сильно ударит по нашему запасу топлива. Так что в Крыму придётся действовать по другому.

Ладно, выиграли мы войну. А что потом? То, что мы не в 1940-х и даже не в конце 1870-х, очень многое меняет. Промышленность, способную не то чтобы создавать новое, а даже поддерживать то, что есть, придётся создавать практически с нуля. Конфликты не только с нынешним неприятелем, но даже и с российской элитой, как говорят немцы, "запрограммированны". И что мы собираемся делать в подобной ситуации? Кое-что я уже знаю, но не скажу

Так что, конечно, определённые параллели с Сашей Михайловским есть. Но исходные факторы другие. И планы на будущее тоже.

[bego]

Ну на корабля должны же быть хоть какие нибудь станки, причем станки универсальные, есть БЧ 5 значит стартовые условия для развития промышленности уже есть. По поводу сырья тут только Украина и близко и рабочая сила есть, без вариантов. Так что на начальном этапе доставка сырья в окресности Питербурга, где строится завод первой очереди, т.е. Делает станки, как станки пойдут перености производство на украину, там уже должна быть готова вся инфраструктура, шахты, домны, корпуса заводов, ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ, все это расчинато на 10-15 лет потом активное производство всего и вся. Я так думаю 50 % на ВС, из части вооруженных сил 60% ресурсов идет на армию, остальное на флот. Из оставшейся общей части 35% идет на обеспечение крестьян средствами производства здесь УЖЕ должны быть подготовлены специалисты для использования техники. Тут думаю необходимо ориентироватся на агрокомплексы, пусть они буду размеров с ну с колхоз, но вал продукции они должны давать так чтоб обеспечить потребность как минимум 60% в хлебе, да и сразу элеваторы строить пусть сначало небольшие но столько сколько необходимо. Из оставшихся 15% это строительство ЖД дороги на урал и развитие Уральского промышленного района. Потом как Урал даст первую продукцию развитие будет идти по нарастающей. И еще жесточайший отбор чиновников т.е. вводить персональную отвественность, ну а к тому времени создать армию нового типа которая лично предана императору, а раз так то и можно устроить ротацию дворян. Здесь даже поможет заговор и ничего если его против себя организует сам император. А после можно подумать и космосе. Но это увидят дети попаданцев причем им уже будет лет по 40-50.

[вованд]

Но исходные факторы другие. И планы на будущее тоже..
Вот здесь по-подробней, хотя бы тезисы.
стартовые условия для развития промышленности уже есть.
Какой старт! 3 станка, максимум. Сверлильный,наждак и токарный (и то, сомневаюсь). Это же не плавбаза. Свои корабли поддерживать чем?
Без всемерной поддержки Императором ничего не светит, свои аристократы съедят.