Балтийская рапсодия

[Uksus]

Даже.

[bego]

Даже внутри корабля?

Даже внутри корабля. Уезжали с севера неделю плыли на корабле "Орехово-Зуево" меня поправили что на корабле нет лесниц только трапы хотя на вид обычная лестница. Это у гражданских. У военных гораздо строже. Лестницы они только на круизных лайнерах. На читал на Титанике "Парадная лесница" или как то так. Сейчас лень ковыряться.

[Road Warrior]

15 (3) августа 1877 года. Борт БДК «Королев».
Капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Иванович.

Вот и все, подумал я. Финита ля комедия! Виктория (слово-то какое – даже на вкус приятное!) при Бомарзунде имеет место быть. Все произошло намного быстрее и легче, чем кто-либо мог себе вообразить. Прямо, как у Цезаря: «Пришел, увидел, победил». Стоп. Хватит. Если я начал чувствовать себя Цезарем, то недолго угодить туда, где таких Гаев Юлиев хоть пруд пруди. Как, впрочем, и Наполеонов, и Александров Македонских.

А пока пора возвращаться к делам нашим скорбным. Тут, после недавнего совещания, я услышал краем уха, как один из командиров (не буду сейчас говорить, кто именно) сказал другому вполголоса о том, что, мол, все обалдели, попав в XIX век, «а Кольцов, блин, ведет себя так, словно он каждую неделю из будущего в прошлое мотается...» Его собеседник, впрочем, ответил ему, что, мол, хорошо, что хоть у кого-то крыша от всего случившегося не поехала, и все находится под контролем.

Конечно, сие есть явное нарушение субординации – не могли, редиски, отойти подальше, чтобы начальство их рассуждения гарантированно не услышало. Впрочем, хороший начальник знает, когда нужно пропустить сказанное мимо ушей, а когда следует сделать оргвыводы. Я вот пропустил мимо ушей...

А ларчик просто открывался. Один из моих самых нелюбимых президентов США, некто Гарри С. Трумэн, сказал как-то раз одну очень умную вещь – «когда ты президент, "the buck stops here", то есть – фишка дальше не идет». Другими словами, любое окончательное решение предстоит принимать мне.

Если б вместе с нами переместился сюда, даже, пусть не президент, а хотя бы вице-адмирал Виктор Петрович Кравчук, командующий Дважды Краснознаменным Балтийским флотом, то и мне можно было дать чуть больше воли своим эмоциям, предварительно, конечно, доложив по инстанциям. Но вот не было у меня здесь начальства. Некому докладывать…

Император Николай Павлович для меня – не просто союзник, но и российский монарх. И, насколько я к своему вящему удивлению узнал из прочитанной мной исторической литературы, а история России мое хобби, довольно толковый. И что, несмотря на всю грязь, вылитую на него поколениями либералов века XIX-го, и идеологов века ХХ-го, Николай трудился как пчелка, и старался сделать все, чтобы Россия стала могучей и богатой державой. Не все у него, правда, получилось, но, что поделаешь, тут уже выше головы не прыгнешь.

Но, одно дело – император, и другое – российские элиты. Это про которых писал поэт Лермонтов: «Жадною толпой стоящие у трона…» И вот со многими из них нам явно не по пути. Начиная от канцлера Кисельвроде, тьфу ты, Нессельроде, кончая городничим какого-нибудь захудалого Мухосранска…

Так что, увы, командовать парадом придется мне. Увы – потому, что в моих руках – вся полнота власти над моим отрядом, который, пожалуй, стал уже полноценной эскадрой. В моих руках оказалась не только военная власть, но и гражданская. А вот этому меня никто не учил.

Среди моих людей есть, конечно, инженеры – в основном военные, экономисты – тоже в основном, военные. Есть журналисты, есть, особенно среди курсантов, люди с кое-какими знаниями из других областей науки и техники.

Но для большинства из моих подчиненных, военная служба, это: «Есть такая профессия – Родину защищать». Только профессия эта подразумевает, что солдат и матрос – защитники Родины – будут накормлены, обуты, одеты, обеспечены кровом, а, главное, будут знать, что именно им нужно делать и для чего. И обо всем об этом придется теперь, за неимением как вышестоящего командования, так и тыловых служб, заботиться вашему покорному слуге.

Кое-какие планы, конечно, у меня есть. Насчет продовольствия, например. Определенные запасы имеются и у нас – из расчета на дорогу до Венесуэлы и обратно. Сухпай у десантников, да и в корабельных холодильниках полки далеко еще не пустые. Немало съестного было захвачено как на кораблях англо-французской эскадры, так и на складах французского лагеря. Нам повезло – хотя сам вражеский лагерь и превратился в кучу пепла, складские палатки, находившиеся чуть в стороне, каким-то чудом не пострадали. Этого нам на какое-то время хватит и для собственного прокорма, и даже – хотя и ненадолго – для того, чтобы наши многочисленные пленные не протянули ноги с голодухи. Впрочем, в самое ближайшее время они станут уже не нашей проблемой.

Примерно тогда же начнет поступать снабжение из Ревеля, обещанное Николаем. В свою очередь, кое-что обещал подкинуть и генерал Бодиско – в крепости оставался запас продовольствия, и он предложил им с нами поделиться.

Есть у меня еще кое-какие мысли и о том, где нам в ближайшее время обосноваться, и как нам жить дальше. Ну, и о том, что именно нам предстоит сделать, чтобы отбить у лягушатников и мелкобритов даже саму мысль о совершении новых подлостей в отношении России. Но это лишь мысли, а пока надо решать более насущные проблемы.

Например, доложить о нашей виктории императору Николаю Павловичу. А то он, бедный, наверное, весь измаялся, ожидая весточки от нас.

Для человека военного доклад вышестоящему – привычное дело. И если бы на месте императора был, например, уже упомянутый вице-адмирал Виктор Петрович Кравчук, то это было бы в порядке вещей. Но лично президенту меня бы докладывать не послали. А тем более императору, хоть и моей родной страны, но которому я не подчиняюсь.

Я сделал глубокий вдох и велел радисту:

– Срочно вызовите на связь императора Николая.

Через пару минут из переданной мне гарнитуры я услышал уже знакомый мне голос:

– День добрый, господин капитан 1-го ранга. С чем прикажете вас поздравить. Хотя, судя по вашему голосу, вести должны быть хорошие.

Мою робость как рукой сняло. Я доложил:

– Ваше императорское величество, докладываю вам: французский экспедиционный корпус полностью разбит, а остатки его выбросили белый флаг. Сражение при Бомарзунде окончена. Взято не менее десяти
тысяч пленных. Потерь среди личного состава эскадры нет. Среди защитников крепости потери незначительные. Генерал Бодиско готовит строевую записку, и подробное донесение о своем осадном сидении.

Император Николай какое-то время молчал. Я грешным делом, уже было подумал, что связь прервалась, когда из трубки вдруг услышал его взволнованный голос:

– Господин капитан 1-го ранга! Дмитрий Иванович! Я верил в вашу счастливую звезду, и очень рад, что в вас не ошибся. Виктория при Бомарзунде изрядная. Я прикажу бить в колокола и объявить о ней по всей Империи. Мы так давно не получали радостных известий! Господин капитан 1-го ранга. Я прошу вас подготовить реляцию об участии вашей эскадры в сражении с англо-французами. И отдельно – список наиболее отличившихся офицеров и нижних чинов. Все они будут достойно награждены за свой подвиг!

– Ваше величество, – ответил я. – Я весьма благодарен вам за столь высокую оценку действий наших матросов, солдат и офицеров. Подробную реляцию и список отличившихся, я пришлю чуть позднее. Точные цифры убитых, раненых и попавших в плен из состава вражеской эскадры и экспедиционного корпуса, а так же количество взятых трофеев, я пришлю тоже чуть позже. Пока известно, что и генерал Бараге д'Илье, и большинство его офицеров погибли. О капитуляции объявил единственный из уцелевших старших командиров французского корпуса – подполковник Адам Константин Чарторыский.

[Road Warrior]

Даже внутри корабля. Уезжали с севера неделю плыли на корабле "Орехово-Зуево" меня поправили что на корабле нет лесниц только трапы хотя на вид обычная лестница. Это у гражданских. У военных гораздо строже. Лестницы они только на круизных лайнерах. На читал на Титанике "Парадная лесница" или как то так. Сейчас лень ковыряться.

Спасибо (и Уксусу, понятно, тоже). Поменяю.

Вообще-то слово "трап" - голландское "trap" - и означает "лестница" на этом языке...

[sergeymorjk]

Тут я согласен ни один настоящий мореман не назовёт трап лестницей,иллюминатор окном,подволок потолком,а палубу полом.Сам двадцать лет по морям болтался знаю.Да и сам до морей работал на военных кораблях помню.

[Ефрейтор]

Тут я согласен ни один настоящий мореман не назовёт трап лестницей,иллюминатор окном,подволок потолком,а палубу полом.Сам двадцать лет по морям болтался знаю.Да и сам до морей работал на военных кораблях помню.

... комингс порогом, камбуз кухней, кока поваром, банку скамейкой и т.д. и т.п. Но произведение пишется для широкого круга читателей, так что автору надо, как в "Приключениях капитана Врунгеля", делать отсылку на "Толковый морской словарь для бестолковых сухопутных читателей"
Типа такого: http://www.argolis-yacht.ru/Articles/Nekrasov_Vrungel/Nekrasov_Vrungel_18_22.htm#Dict

[sergeymorjk]

А причём тут Морской словарь?Поболтайтесь пол года,а то и больше в море,так после рейса сами того не замечая станете так говорить.И вместо -,,Закрой окно",вырвется- ,,Люм закрой" или там палуба грязная вместо пол.А уж по вояк я и не говорю, у них это с первого дня нахождения на корабле вбивается каждому матросу не говоря уж об офицерах.

[Ефрейтор]

А причём тут Морской словарь?Поболтайтесь пол года,а то и больше в море,так после рейса сами того не замечая станете так говорить.И вместо -,,Закрой окно",вырвется- ,,Люм закрой" или там палуба грязная вместо пол.А уж по вояк я и не говорю, у них это с первого дня нахождения на корабле вбивается каждому матросу не говоря уж об офицерах.

Для того словари и справочники существуют.
А если завтра про космос писать (читать), то что же, писателю (читателям) придется на Марс слетать, чтобы в теме быть?

[Road Warrior]

15 (3) августа 1854 года. Лазарет БДК «Королев».
Мейбел Эллисон Худ Катберт, пассажирка яхты «Герб Мальборо».

 Корабельный лазарет не был похож на лечебницу, в которой мне как-то раз довелось побывать, когда еще в детстве, играя в серсо, я подвернула ногу. Здесь было чисто, пахло лекарствами, а странные по внешнему виду лампы излучали свет, похожий на солнечный. Доктор был одет в просторный костюм светло-голубого цвета, а не в заляпанный кровью фартук и засаленный сюртук.

– Вы, голубушка, признаюсь вам, настоящая счастливица, – сказал он мне на довольно сносном английском языке. – Из всех, кто был на вашей яхте, выжили лишь трое: вы, хозяин яхты, и ваш брат. А у вас, похоже, только левая рука сломана. Хотя без рентгеновского аппарата я не могу вам точно сказать – перелом ли это на самом деле. Возможно, что это даже не перелом, а просто трещина кости предплечья. Надо будет потом отправить вас на «Смольный», у них вроде бы есть рентген. Ну, и еще пара-тройка царапин и синяков на левой груди – вас спас китовый ус в корсете, хоть и поцарапало вас немного. Но не страшно, даже зашивать не придётся.

 Я спросила с любопытством и некоторым опасением:

– А что за лучи такие, X rays? (* так по английски называются рентгеновские лучи)

 Доктор заразительно рассмеялся:

– О, милая, это такие лучи, с помощью которых можно увидеть на экране все ваши прелестные кости. 

– А зачем это нужно? – удивленно спросила я.

– А затем, милая, чтобы было видно, есть ли у вас перелом, а если есть, то где именно. Ладно, это подождет. 

  Он смазал последнюю ранку каким-то сильно пахнущим снадобьем, отчего там сразу же защипало, заклеил ее куском пластыря, смазал синяки какой-то другой тоже пахнущей аптекой мазью, и сказал:

– Сейчас вам помогут надеть ночной халат, и отведут в палату. В отдельную палату, заметьте – других пациенток у нас нет пока, и на ближайшее время не предвидится.

– Доктор, скажите, а когда с моей руки снимут повязку? – поинтересовалась я.

– Вам только наложили повязку, а вы уже хотите, чтобы ее сняли? Какая вы нетерпеливая, – улыбнулся доктор. – Ничего не поделаешь, вам придется потерпеть. И не переживайте за вашу грудь – шрамов, думаю, на ней не останется. Все будет выглядеть, будто ничего и не было.

 Я несколько напряглась – подобные темы у нас как-то не принято обсуждать с мужчинами – пусть даже они и медики. Я спросила:

– А когда я смогу увидеть брата?

– Его вы увидите денька через два-три, – доктор развел руками, – Раньше не получится – его сейчас готовят к операции.

– С ним что-нибудь серьезное? – не на утку испугалась я.

– Да нет, как у нас говорят в России – до свадьбы заживет. А вот его английскому другу повезло меньше. Но и он будет жить, хоть и без руки.

 Молодой человек в военной форме, которого врач представил мне, как своего помощника, немного смущаясь, надел на меня ночнушку, и отвел в небольшую палату, в которой было две кровати. На тумбочке стояла ваза с фруктами, графин с водой и стакан. На стене напротив висели четыре картины. Две из них мне понравились: на одной была изображена юная девушка с персиками, а на другой – медведи в сосновом лесу. А вот третья и четвертая, висевшие у ног обеих кроватей, были абсолютно черными.

Мой спутник улыбнулся, подкатил ко мне столик-тележку, на которой были расставлены тарелки с едой, и сказал мне на хорошем английском языке:

– Поешьте, доктор сказал, что вам все можно кушать. Тут супчик куриный и пельмени со сметаной. Поешьте и ложитесь, отдохните. Если что, то судно под кроватью. Вам помощь понадобится?

– Да нет, – смутилась я. – Вроде смогу и сама, – и перевела разговор на менее пикантную тему.

– А у вас нет Библии и какой-нибудь другой книги? – спросила я. – Хочу немного отвлечься от воспоминаний о недавних ужасах, и почитать.

– Вам на английском? Хорошо, я посмотрю в корабельной библиотеке. А вы какие книги предпочитаете? – поинтересовался помощник доктора.

– Что-нибудь про любовь, – покраснев сказала я. – Кстати, а как вас зовут?

– Старшина 1-й статьи Емельянов, – представился он.

– Такое я не смогу произнести, даже если мне очень захочется. Простите меня, – мне было немного стыдно из-за того, что я не знаю русский язык, а вот он английский знает.

– Ну, тогда называйте меня просто Алекс, – сказал он с полупоклоном.

– Очень приятно, Алекс, – я, как смогла, сделала некое подобие книксена, что было весьма непросто, так как я была в лежачем положении, –  А меня зовут Мейбел.

– Вы англичанка? – поинтересовался он.

– Нет, я живу в Джорджии, – ответила я.

  Алекс как-то странно на меня посмотрел, после чего я уточнила:

– Это которая в Североамериканских Соединенных Штатах.

– А, теперь понятно, какая это Джорджия, – кивнул головой Алекс.

– А разве есть еще одна? – удивленно спросила я.

  Алекс неожиданно для меня улыбнулся и сказал:

– Хотите, я вам после обеда фильм покажу?

– Фильм? – я опять удивилась. Очень странные люди эти русские – говорят о непонятных вещах, причем, так, будто все остальные должны о них знать. Я спросила. – А что это такое?

– Увидите, – и он, загадочно усмехнувшись, вышел.

  Я поймала себя на мысли, что мне становится все интереснее и интереснее общаться с русскими. Я ничуть не обижалась на то, что доктор, и этот Алекс смотрели на меня, как на взрослого ребенка. Действительно, кто я для них? Глупая девица с яхты, которая зачем-то притащилась в самую гущу боевых действий, тем более, из страны враждебной России. А обо мне здесь заботятся, как о самом желанном и любимом человеке.

 А началось все с того, что мои родителям пришло письмо от дальнего маминого родственника, Джона Худа, из Англии, с приглашением посетить его в любой удобный для нас момент. Я как раз окончила женские курсы в Саванне, а Джимми, мой брат, который был меня на год старше – Колледж Нью-Джерси. Я была свободна, как ветер – мой жених (который, если сказать по правде, мне не очень-то и нравился) скончался недавно от желтой лихорадки. И мама уговорила папу отпустить в Европу не только Джимми, но и меня.

 В Англии мне очень понравилась старина – таинственные замки, церкви, дворцы, да и просто живописные улочки старинных городов. А вот британская погода – нет. Почти все время было холодно и ветрено, часто шел холодный дождь – у нас летний дождь теплый – да и люди здесь жили под стать погоде, холодные, чопорные. Счастливым исключением оказался наш кузен Алджи – тот с ног сбивался, лишь бы нам показать что-нибудь этакое. Он-то и предложил нам круиз по Балтике.

 Должна сказать, что города на Континенте мне понравились больше, да и еда там была намного вкуснее, чем в Англии или на яхте – ведь повар на ней был типичным англичанином. Впрочем, как известно, дареному коню в зубы не смотрят. А Альфред, хозяин яхты, был настоящим джентльменом, а его кузина – весьма мила и любезна. А вот с моей собственной кузиной, Викторией, сразу же начались проблемы – та почему-то все время посматривала на меня искоса. Может быть потому, что Алфи больше засматривался на меня, чем на нее, хотя я и не давала ему никаких ложных надежд.

 Когда мы добрались наконец до Бомарзунда, то я увидела недостроенную русскую крепость, которую жестоко обстреливали две дюжины кораблей, и которую осаждали несколько тысяч французов. Неспортивно, подумала я уже тогда, и поймала себя на мысли, что я почему-то симпатизирую, скорее русским, хотя вслух этого, разумеется, и не сказала. Джимми потом мне по секрету шепнул, что и он разделяет мои симпатии. Но у русских, увы, шансов отбиться от врага практически не было – ведь у англичан и французов имелось подавляющее преимущество и в артиллерии, и в живой силе. 

 А сегодня утром наш гостеприимный хозяин с возбуждением заявил нам, что «почти вся русская артиллерия выбита, и теперь наступает последний акт комедии». И он, похоже, был прав – полдюжины кораблей, включая два просто левиафана, как мне объяснили, пошли узким проливом, чтобы войти в большое озеро, расположенное в глубине острова, чтобы зайти в тыл русской крепости. Оттуда они могут безнаказанно обстреливать русские укрепления. Обычно невозмутимый, даже, скорее, чопорный, Алфи чуть не пустился в пляс, наблюдая за всем происходящим.

 И как только он разразился очередной тирадой о том, что наконец-то русским покажут их место в цивилизованном обществе, о котором они никогда не должны забывать, как произошло что-то невероятное. Загремели взрывы, непохожие на обычную пушечную стрельбу. Сначала один, а потом и другой левиафан, замыкавших строй двигавшихся гуськом кораблей, окутались сначала дымом, а потом, вспыхнули, словно два огромных костра. 

 Алфи от удивления открыл рот, и чуть не сел мимо стула. Он побледнел и заблеял, что русские, наверное, этой ночью поставили в проливе мины, и что это нецивилизованные методы ведения войны на море, достойные лишь азиатских варваров. И, что великие европейские державы, несмотря ни на что, все равно одержат над ними победу.

 Но тут практически одновременно взорвались три корабля, все еще стоящие на рейде, включая флагман французов, многопушечный красавец «Аустерлиц». Внутри меня все ликовало, но моя мама научила меня, что истинная леди не показывает своих чувств, особенно если они могут обидеть другого.

 Но, похоже, скрывать свои подлинные чувства умели далеко не все. Виктория вдруг завизжала от радости:

– Смотрите! Вон там!

 Из дымки на горизонте вдруг показались силуэты нескольких больших железных кораблей.

 Алфи вслед за Викторией радостно завопил:

– Стюард! Шампанского, и побыстрее! 

  Джимми с удивлением спросил у него:

– А это еще зачем?

– Это могут быть только наши! – воскликнул Алфи, – ведь, Джимми, признайся, только англичане умеют строить современные корабли. И ваши, и французские – это вчерашний день, а русские вообще хлам. 

 Один из матросов, обычно прислуживавших нам за столом, принес шампанское и бокалы. Но вслед за хлопком вылетевшей пробки, со стороны моря неожиданно раздался гром выстрела. Один из железных кораблей вдруг открыл огонь. Огромный фонтан воды поднялся у борта одного из кораблей эскадры.

 Викки и Диана, не сговариваясь, рванули к трапу, словно лошади на скачках, по дороге едва не сбив с ног матроса, который стоял разинув рот от удивления и смотрел на невесть откуда взявшиеся корабли. За ними не спеша отправился и Алджи, обронив:

– Присмотрю за ними, как бы не случилось беды...

  Алфи, сидевший на стуле рядом со мной, промямлил:

 – Тут какая-то ошибка... Сейчас все это прекратится...

Но скоро три корабля союзного флота, в которые попали ядра с неизвестных кораблей, взлетели в воздух. А остальные корабли эскадры спустили флаги и сдались на милость победителей. 

 И тут вдруг какая-то батарея с французских позиций открыла огонь по железным кораблям. До них ядра, понятно, не долетели – слишком уж большое было расстояние – а вот в нашу яхту очень даже, хоть она и стояла чуть в стороне. Одно ядро угодила в салон, куда только что спустились девушки и милый кузен Алджи. А через несколько секунд палуба вдруг заходила ходуном, и я упала, больно ударившись о борт яхты, после чего вдруг неожиданно для себя оказалась в прохладной воде. Плавать я умела, и неплохо – все-таки я не зря провела столько времени у родни на острове Святого Симона. Но попробуйте продержаться на воде в полном наряде английской яхтсменки, который был на мне, тем более, что левая рука у меня ужасно болела... Что произошло потом – помню смутно… Помню льшь, как ко мне подошла шлюпка, и как чьи-то сильные руки втащили меня в лодку. Я упала на дно ее, и почувствовала, что лежу на чем-то мокром и мягком. Открыв глаза, я увидела перед собой мертвое лицо Виктории. В глазах у меня потемнело, и я упала в обморок.

 Когда я пришла в себя, я уже лежала нагая на столе, наполовину прикрытая простыней, а русский врач деловито осматривал мою руку…

 Тут вернулся Алекс, и я очнулась от своих воспоминаний. 

– Простите, но про любовь нашел только вот это – и он протянул мне странное издание «Гордости и Предубеждения», почему-то не в кожаном переплете, как обычно, а в бумажной обложке. – И вот вам еще Евангелие, – Священное Писание было в твердом переплете из какого-то странного материала. – И вот еще Шекспир – и он положил передо мной на стол потрепанный томик «Гамлета», тоже в бумажном переплете.

– Спасибо. – Я поблагодарила Алекса за его услугу.

– А теперь вот и фильм. – Он взял лежавшую на моей тумбочке продолговатую коробочку с какими-то квадратиками. Потом нажал на один из них, и на черной картине напротив моей кровати вдруг появилось изображение синего моря, белого песчаного пляжа, и пальм – почти как на острове Святого Симона, где я так любила купаться. 

– Как красиво! – я попыталась захлопать в ладоши, но тут же сморщилась от боли в поврежденной руке.

– Болит? – участливо спросил он. – Я отрицательно покачала головой, и он продолжил. – Да нет, это еще не все, – улыбнулся Алекс и открыл какую-то плоскую коробочку, которую тоже принес с собой. Достав серебристый диск, он засунул его в узкую щель под черной картиной, потом дал мне ту, первую коробочку и сказал:

– А вот сюда нажимайте, если вам захочется остановить фильм, – сказал Алекс. – Сюда – чтобы выключить Ти-Ви. Сюда – чтобы сделать погромче, а сюда – потише. А вот так – он нажал на кнопку с треугольником – мы запускаем фильм.

 В Ти-Ви (так, я поняла, называлась та странная картина) вдруг заиграла музыка, и картинка сменилась на четыре слова: «GONE WITH THE WIND» («Унесенные ветром»)…

[Мангуст]

X rays

Этот термин появился в 1895 году. В 1854 году, скорее всего, переспросили бы: Какие-какие лучи?

[moniya]

Очень хорошо
но мало!!

[Anji01]

Эту Мэйбл, что, обкололи транквилизаторами? Отчего она так спокойна? На её глазах погибла туева хуча людей, в том числе и знакомые ей. Сама она чудом издежала смерти. А ещё лежит голая перед посторонним мужчиной! Пусть даже в белье и под простынёй. Как я понял она американка, а там пуритане ещё похлеще англичан!
Сорри, но реакция описана современной нам, эмансипированной девушки.

[Sundy]

У меня полный эффект присутствия!

[Садко]

Эту Мэйбл, что, обкололи транквилизаторами? Отчего она так спокойна?

Ступор после ранения и контузии... Приходилось с таким встречаться...

[Anji01]

Описаное состояние абсолютно не похоже на ступор... Скорее какое-то медитативное размышление...
При ступоре у людей развивается отказ от общения, они как правило, лежат и смотрят в никуда.

[Uksus]

Эту Мэйбл, что, обкололи транквилизаторами? Отчего она так спокойна?

Она не спокойна. Она "держит лицо". Как и подобает воспитанной девушке из приличной семьи. В неё это с детства вдалбливали.

[bagss439]

Унесенные ветром время действия после войны севера с югом в США . До нее еще 7 лет . а девушка ЮЖАНКА при чем аристоркратка . Вот весело то будет там как раз про проигравший юг насколько я помню.

[fayar]

Унесенные ветром время действия после войны севера с югом в США . До нее еще 7 лет . а девушка ЮЖАНКА при чем аристоркратка .

Ну, матрос Алекс не подумал, зато похоже подумал Автор.
Из насколько влиятельной семьи эта Мэйбл?

[alexBelVMF]

Кстати, намёк понят! Решили щегольнуть эрудицией? С именем дамы! Вот только Мария Изабель "May Bell" Митчелл, урождённая Стефенс, матушка досточтимой писательницы, родилась в 1872 году! И, кстати, была суфражисткой!
Интересненько... Образ личности, синтезированной с биографий Май Белль Стефенс-Митчелл и Маргарет Митчелл - налаживание отношений с Югом САСШ?

[Road Warrior]

Этот термин появился в 1895 году. В 1854 году, скорее всего, переспросили бы: Какие-какие лучи?

Ну доктор-то из XXI века, и назвал их так, как он учил...