Черная тень Рандери

[kvv32]

Часть 9 глава 13
Необходимость снимать защитную завесу со стен замка была для Супхуна чем-то вроде зубной боли. Он начинал волноваться, едва очередного донора отводили в левое крыло замка, где обычно проходила передача жизненной энергии. А уж когда Двараас запирал дверь небольшой комнаты без окон, отвечавший за безопасность танкис не находил себе места, безостановочно снуя по стенам и территории замка. Будь его воля, Супхун предпочёл бы отловить лишний десяток горожан, чем уподобляться метавшемуся в клетке зверю. Но распоряжения Рахтара были законом, и ему оставалось только ожидать завершения процедуры.
Танкис шёл к главным воротам, когда за восточной стеной грохнул раскатистый взрыв. Помянув Молкота, он бросился к ведущей на стену лестнице, ругаясь при каждом арбалетном выстреле. Неожиданно слева от Супхуна упал прилетевший откуда-то из темноты камень, разбросав устилавший двор мелкий гравий. Заметив, что в этом слишком уж гладком для камня предмете отражается голубой свет Кисейту, танкис не стал медлить. Вытянув правую руку, он активировал смертоносный файербол, но прежде чем этот сгусток энергии слетел с его пальцев, странный предмет озарился лиловым сиянием, без следа поглотившим магическое порождения танкиса. Супхуну не хватило времени даже на то, чтобы удивиться – вырвавшееся из проклятой стекляшки Нечто буквально разодрало его пополам.
Смрадная душа Унгала Слабы, запертая магами Викрамара в стеклянном сосуде, ждала этого мгновения тридцать шесть лет. Четыре года он насиловал, убивал и ел женщин и детей,вселяя страх и ужас в жителей Ансиса. Злодеяния Унгала были столь велики, что Свербор фос Контанден счёл обычную казнь недостаточным наказанием для подобного ублюдка. Кто-то из магистров предложил разорвать посмертную связь его души с телом, заточив рукотворного демона в каком-нибудь магическом сосуде. Худших мучений трудно было себе представить, и после недолгих раздумий герцог дал своё согласие.
У ансисского людоеда нашлись последователи, и души трёх из них так же оказались заперты в тесных клетках из тёмного стекла. Их, возможно, было бы и больше, но Свербор счёл смерть своей первой жены карой богов, недовольных желанием смертных хоть как-то уподобиться их могуществу. Богорождённые зря волновались, ведь с самого начала магистры знали, что созданные ими демоны могут достаточно долго существовать только в очень ограниченном пространстве. Вырвавшись на волю, они были бы обречены на верную гибель.
Именно это обстоятельство и навело неугомонного Шосфая на мысль использовать души преступников как оружие, ведь проведя несколько десятков лет наедине со своими кровавыми воспоминаниями, обезумевшие души будут готовы рвать на части всё живое. А то, что они долго не протянут, тоже хорошо – не придётся убивать это воплощённое зло ещё раз. Проведённая проверка подтвердила правоту Шосфая, однако эти чудовищные создания ещё надо было как-то обрушить на головы врагов. Во всём Тиваре перемещать достаточно весомые предметы могли всего несколько магов, поэтому пускать в ход это уникальное оружие следовало только в случае крайней необходимости. Именно так оценил сложившуюся ситуацию рит Корвенци, сумевший убедить герцога направить в Фур-Утиджи жаждавшего мести Севенира.
Демоны были лишены возможности ощущать запахи, но брызнувшая во все стороны свежая кровь прямо-таки сочилась животворной энергией, приводя Унгала в неистовство. Страстное желание убивать заставило его душу трепетать, породив тем самым жуткий вой, звуки которого были чужды любому живому существу.
Почувствовав где-то в глубине здания поток жизненной энергии, демон обратил в щепки резную дверь, стремясь как можно быстрее прильнуть к источнику, способному продлить его существование. Подобно лиловому вихрю он пронёсся по коридорам Гостевого замка, составляя позади себя только изувеченные трупы. Какой-то помощник танкиса попытался перекрыть проход изумрудно-зелёной завесой, но это препятствие ещё больше озлобило проклятую душу, в считанные мгновения растерзавшую служителя ордена.
Услышав взрыв, Двараас скривился, но сумел удержать переток энергии от донора к магистру. Однако приближающийся вой не оставлял сомнений в серьёзной опасности, и танкис начал спешно выводить Рахтара из расслабленного состояния. Он почти успел, но вопящий демон был уже рядом, и разъярённый лиштоинец повернулся ко входу, намереваясь встретить неизвестного врага лицом к лицу. Подняв руки, он активировал целую гирлянду ярко-красных файерболов, но пронзивший дверь сгусток энергии ударил Двараасу в голову, извергнув мгновенно вскипевший мозг из глазниц и ушей танкиса.
Даже не полностью пришедший в себя Рахтар оставался сильным магом, к тому живущий в его голове чужеродный разум был готов на всё, чтобы сохранить своего главного вассала, ведь без него Танкилоо вряд ли смогло бы существовать в этом мире.
Мгновенно закрыв магистра мощной защитой, хозяин уберёг его от взрыва файерболов, превратившего комнату и часть коридора в груду обломков. Подобный выброс магической энергии уничтожил бы любое живое существо, но уже умерший Унгал Слаба сумел уцелеть внутри этой огненной бури. Демон был смят и размазан по стенам, однако всё так же хотел убивать, и когда перегруженная завеса на мгновение дрогнула, он из последних сил нанёс удар, разворотив грудь Рахтара.
Хозяин ещё мог оживить магистра, но даже носитель Танкилоо не мог одновременно исцелять и отражать новые магические атаки (их неизбежность была очевидна для рационального разума, уверенного, что нападение рукотворного демона было всего лишь своеобразной разведкой боем). Этот хрипевший человек был нужен Танкилоо, и невидимый хозяин Рахатра пустил в ход заклинание, не звучавшее в мире Лаканик со времён Отелетера.
Поле Ванат над Гостевым замком вздрогнуло, и прокатившаяся по нему рябь отозвалась в головах всех, кто находился внутри замка и на его стенах. Но если для слуг и наёмников этот всплесках энергии обернулся тошнотой и болью в затылке, то ученики и помощники танкисов почти мгновенно умерли от кровоизлияния в мозг. Придя в себя после магического удара, Северин вытер текущую из носа кровь и только тогда заметил необычное свечение за стеной замка. Он с трудом мог держаться на ногах, поэтому опёрся о каменную ограду, чтобы рассмотреть растущий на глазах серо-зелёный купол, на поверхности которого мерцали и ветвились тёмные до черноты узоры.
Когда высота купола достигла минимум сотни локтей, возник низкий звук, похожий на утробное ворчание огромного животного. Словно отзываясь на этот призыв, безбрежное поле Ванат неожиданно пришло в движение, волну за волной направляя в сторону замка огромное количество энергии. Колокола в черепе Севенира зазвучали с новой силой, прервав его безуспешные попытки понять, что, собственно, происходит за этими стенами. Теперь он с трудом цеплялся за ограду, но штормовой прибой столь же быстро стих, сменившись почти плавным течением энергии. Застилавшая глаза красная пелена начала спадать, и фос Нарамсин успел увидеть, как загадочный купол словно растворился в предутренней мгле.
Исчез и похожий на ворчание звук, однако уже через несколько мгновений тишину нарушили истошные крики людей. Пока Севенир гадал, что могло бы так напугать жителей Гостевого замка, с его стен начали прыгать наёмники. Трое из них тут же бросились бежать, четвёртый, похоже, сильно повредил ногу, упал, но тут же поднялся и что было сил заковылял прочь, постоянно оглядываясь и кряхтя от боли. Молодой барон много чего слышал о храбрости уритофорцев, поэтому был немало удивлён паническим бегством этих смелых бойцов: Альфир милостивый, что могло их так напугать? Разве что сам Молкот, пришедший на помощь проклятому колдуну, погубившему его семью и бессчётное число тиварцев?
Глядя вслед продолжавшему хромать наёмнику, маг не сразу обратил внимание на новые необычные звуки, доносившиеся из-за стен замка. Многоголосое верещание становилось всё громче, но терявшийся в догадках фос Нарамсин не мог даже представить, кто или что могло бы его издавать. Попытавшись прощупать территорию замка с помощью сигнальной завесы, он неожиданно получил ответный магический удар, сделавший нестерпимой и без того сильную головную боль.
Первое, что почувствовал пришедший в себя Севенир, было горькое разочарование, ведь скорее всего именно Рахтар и был магом, уцелевшим во время бойни за стенами замка. Осознание своей неудачи поставило молодого барона на грань отчаяния, но острый ум и привычка к жёсткому самоконтролю вновь взяли верх. Остановись, придурок… От Рахтара наёмники так бы не бежали… Кто мог создать этот зелёный купол? И что там сейчас верещит?
На свой последний вопрос Севенир получил ответ раньше, чем мог на это надеяться. Из-за угловой башенки на улицу высыпали существа, внешний вид которых заставил его забыть даже о ненавистном Рахтаре. Потребовалось несколько мгновений, прежде чем фос Нарамсин смог сообразить, на что похожи эти шестиногие верещащие твари. Во время жизни на ферме он вдоволь насмотрелся на бесцеремонных тараканов в полпальца длиной, только вот этих чудовищ мерить надо было не пальцами, а локтями – длина их клиновидного тела достигала пяти-шести локтей, немногим меньше была и высота этих кошмарных переростков. Однако больше всего Севенира поразили изогнутые клинки, которые эти существа держали в ещё одной паре лап.
Расположившись вокруг стен Гостевого замка, десятки тараканов явно приготовились к обороне, но на своих местах они оставались очень недолго. В сотне шагов от мага на улицу неожиданно выбежал какой-то человек, выстреливший в ближайшего шестиногого из арбалета. Жёлто-зелёная завеса отразила летевший в цель болт, вскинувшие оружие твари ещё громче заверещали и бросились к ближайшим домам. Барон не сомневался, что жители этих домов уже давно смотрели на всё происходящее из тёмных окон, со страхом ожидая рассвета. Граничащая с глупостью храбрость одного человека решила их судьбу – не умеющие рассуждать тараканы восприняли выстрел как начало атаки, которую следовало отразить любой ценой. Вышибая двери и окна, они стали врываться в дома, убивая всех найденных там двуногих.
Скрипнув зубами, Севенир несколько раз повторил похожие на заклинение фразу: «Я пришёл за Рахтаром. Пока он жив, ничто не имеет значения». Стремясь остаться незамеченным, он опустился на колени, так что теперь верхний край ограды оказался чуть ниже его глаз. Эта уловка почти удалась, но внимание одного из монстров привлёк брошенный деревянный ящик. Обоняние этой твари были, видимо, достаточно острым, так как, потоптавшись возле ящика, шестиногий уверенно двинулся к каменной ограде. Это никак не входило в планы фос Нарамсина, но бежать пусть даже от очень большого таракана он не собирался. Припав к земле, барон прикрылся пологом невидимости, надеясь, что тем самым он выиграет несколько мгновений, необходимых для принятия единственно верного решения.
Опершись одной парой ног на ограду, чудовище нависло над Севениром, дав ему увидеть переднюю часть своего тела. Изначально маг собирался ударить в глаз или рот твари, полагая, что тем самым он сможет поразить мозг своего невиданного противника. Но в какой из шести расположенных полукругом глаз следовало наносить удар? И это не считая ещё одной пары глаз, расположенных на брюхе таракана выше непрерывно двигавшегося рта. Изумлённый фос Нарамсин успел также заметить, что рядом с пастью находилось ещё две небольших конечности с длинными пальцами, сживавшими окровавленную детскую руку.
Убивать мерзкую тварь надо было быстро и тихо, поэтому Севенир пустил в ход редкое заклинание, найденное им в библиотеке Вирамара. По сути дела, это была разновидность ледяных стрел, только резкое понижение температуры происходило уже внутри объекта атаки. Должный результат формула обеспечивала не дальше чем с двух-трёх шагов, почему, собственно, её почти не использовали – мало кто хотел дожидаться приближения опасного противника. Но если уж активация проходила как надо, почти мгновенно образовавшийся внутри тела лёд (а крови и других жидкостей в организме любого живого существа было предостаточно) буквально раздирал мозг, мышцы и внутренние органы жертвы.
Внутри мёртвого чудовища что-то захрустело, и оно начало медленно оседать, обдав Севенира волной чудовищной вони. Откатившись в сторону, маг осторожно выглянул из-за ограды. Увиденное его не обрадовало: несколько уже вернувшихся на исходные позиции шестиногих повернулись в сторону своего неподвижного собрата, обмениваясь короткими стрекочущими звуками. Не собиравшийся отступать фос Нарамсин уже начал прикидывать, в какой момент следует нанести удар, но его опередили. У противоположной стены замка грохнуло несколько взрывов, и все стоявшие на улице тараканы дружно ринулись в ту сторону.
В эту ночь Туслонс фос Бетлартор принимал в своём саду гостей, представлявших два самых могущественных ордена Бонтоса. Густые кроны окружавших беседку деревьев делали невидимыми оба ночных светила, поэтому единственным источником света в ней была наполненная сителой лампа из толстого стекла. Подрагивающий язычок пламени едва справлялся с наполнявшим сад мраком, и герцог уже начал беспокоиться, найдут ли дорогу его таинственные гости. Первым его сомнения развеял атарий Ордена защитников Демирай, возникший из темноты в двух шагах от беседки. Вежливо поздоровавшись с Туслонсом, он поднял правую руку, и через несколько мгновений рядом с ним появился первый магистр Защитников Нантадас. Втроём они успели обсудить изменения в настроениях горожан, когда рядом с беседкой словно из воздуха возникли ещё две фигуры. Одного из них атарий представил как магистра Ордена теней Враймута, второй вновь отступивший в темноту человек был его помощником Палфатом.
Все участники этого ночного разговора исходили из необходимости скорейшего уничтожения логова Рахтара в Гостевом замке. По большому счёту орденам было всё равно, кто находится на троне Тангесока, однако провозглашение в Каулоне Божьего суда делало невозможным сохранение короны человеком, ставшим слугой и соучастником преступлений танкисов. Тем не менее, было очевидно, что начинать следует с устранения Рахтара, так как загнанный в угол магистр был способен на любое злодеяние.
Епископ Адольгор, получивший полномочия Руки Альфира, не хотел продолжения насилия, поэтому после зачистки Гостевого замка отстранить Апсаму фос Нкаревшита от власти должен был архиепископ Тангесока. Враймут усомнился в успешности этого плана, ведь именно золото правящей династии сделало фос Красфала настоятелем главного храма Фур-Утиджи.
- Господа, он служит фос Нкаревшитам без малого двадцать лет. Каулон далеко, к тому же кто-нибудь уже шепчет ему в ухо, что онелитвер не сегодня – завтра отменят.
- Надеяться можно на что угодно, но он сам должен выбрать, куда поедет после отставки: к нашему викарию или в своё поместье, - Нантадас усмехнулся и повернулся к герцогу. – Ваше высочество, как вы относитесь к этому плану?
- Фос Красфал никогда не служил. Он прислуживал. Сначала - династии, последнее время – танкисам. Горожане с ним свыклись, но не более того. Если вы уберёте Рахтара более-менее тихо, барон предпочтёт своё поместье. Если погибнут много людей, лишать короны может стать некого. И некому, - фос Бетлартор замолчал и посмотрел на пляшущий огонёк лампы. – Если город закипит, своих чёрных улан я удерживать не стану.
- Но тогда корона перейдёт Нетфору фос Нкаревшиту.
- Очень надеюсь, что этот мерзавец не переживёт смену власти. Полагаю, что атарий со мной согласится.
- Даже так? – увидев утвердительный кивок Демирая, магистр Теней покачал головой. – Но ваша коронная стража считается одной из лучших. Разве она не сможет их защитить?
- Кого эти стражники будут защищать, если их начальник с трудом терпит короля? А его старшего сына вообще ненавидит.
Но если дела обстоять именно так, зачем нам спектакль с отстранением? Рит Нешадис вполне может решить все вопросы престолонаследования.
- Господин Враймут…
- Я бы предпочёл – брат Враймут.
- Хорошо, пусть будет так… Брат Враймут, Обноси хочет спокойной старости. Вам, может быть, это непонятно, но ему нужна безопасность на берегу озера, - герцог прикрыл глаза, стараясь сдержать растущее раздражение. – Рит Нешадису наплевать на мнение чужих королей, но его сожрут тангесокские лотвиги, для которых он всегда был наглым выскочкой. Господин Враймут, быть причастным к смерти монарха или просто отойти в сторону – это разные вещи. Я удивлён, что вы этого не понимаете.
- Ваше высочество, отмеченная вами разница в возможных действиях коронной стражи является очевидной для меня лично и для Ордена теней в целом.
- Рад слышать это, брат Враймут. Но сравнимо ли ваше понимание с готовностью доверять рит Нешадису? Уверен, его значимость как союзника трудно переоценить.
- Господин фос Бетлартор, - первый магистр Ордена защитников понимал, что Враймуту хотелось услышать мнение герцога, однако счёл его настойчивость неуместной. – С вашего позволения я отвечу на вопрос о степени нашего доверия начальнику коронной стражи.
- Извольте, господин магистр.
- Не буду скрывать, у нас были определённые сомнения, но рит Нешадис сумел их развеять, - Нантадас предпочёл умолчать о его связах с Ансисом, не зная, как воспримет это отставной уланский полковник. – В связи с этим брат Демирай передал начальнику коронной стражи знак, подтверждающий его особый статус важнейшего союзника Серого ордена и Ордена защитников. Могу ли я надеяться, что мой ответ удовлетворит ваше высочество?
- Благодарю вас, брат Нантадас. Однако всем нам ещё предстоит… - звук далёкого взрыва заставил герцога умолкнуть. – Это ещё что? Вы уже начали действовать?
- Нет, ваше высочество, ничего подобного мы сегодня не планировали, - встревоженный Нантадас повернулся к атарию Защитников. – Это где-то в районе Гостевого замка?
- Похоже, что где-то там. Но что это может быть?
- Вряд ли танкисы, - вставший Враймут опёрся руками о стол. - Скорее уж Викрамар приготовил новый сюрприз.
- Да, вместе с графом рит Корвенци. В любом случае это надо увидеть. Ваше высочество, - Нантадас учтиво склонил голову. – Всё может решиться уже сегодня. Будьте готовы к любому развитию событий.
Почти сразу после того как маги исчезли в темноте, Туслонс заметил, что со стороны дома приближается человек с фонарём. Им оказался рит Текшализ – старый сослуживец герцога.
- Господин полковник, вы слышали взрыв?
- Да, капитан, слышал, - фос Бетлартор отошёл от беседки и посмотрел на выглянувшую из-за деревьев половинку красноватой Мирелу. – Скоро светать начнёт… Вот что, Полир, поднимай всех наших. Сегодня будет много работы. И чтоб при полном параде…
Много лет назад умудрённый жизнью капитан рит Матлафик учил молодого Обноси основам выживания в мире, в котором друзья и враги менялись местами легко и непринуждённо. Одним из главных уроков начальника Казатальской бригады коронной стражи было постоянное внимание к мелочам, которое со временем превратилось в особое чутьё, позволяющее видеть невидимое и слышать неслышимое. Именно это чутьё подсказало рит Нешадису, что в ближайшие день-два в Фур-Утиджи может измениться очень многое.
Он долго выбирал, кого из офицеров отправить в королевский дворец, остановив свой выбор на толковом и исполнительном лейтенанте рит Туденге (объяснение для короля нашлось само собой: время неспокойное, поэтому лишний отряд бойцов будет весьма кстати). Чтобы офицер чувствовал себя среди чванливых придворных более уверенно, Обноси дал ему майорский вензель, не сомневаясь, что два рубина на чёрном мундире удержат за зубами немало злых языков.
С наступлением темноты рит Нешадис не находил себе места, несколько раз пересаживаясь из кареты в седло и обратно. Обноси даже пожалел об исчезновении соглядатаев, лишивших его возможности снять нервное напряжение с помощью хорошей стычки. Далеко за полночь он остановился возле трактира, послав рит Пунарта за вином и ветчиной. Услышав взрыв где-то в Старом городе, рит Нешадис вскочил на коня, даже не успев понять, тревожиться ему или радоваться завершению тягостной неопределённости.
Первыми до Гостевого замка добрались Серые маги, с ходу ударившие файерболами по стоявшим у его стен шестиногим тварям. Огненные вспышки крушили их чешуйчатые тела, отрывали суставчатые конечности, но чуждые этому миру существа продолжали атаковать, бездумно подчиняясь приказу призвавшего их хозяина. Ехавшим в карете Защитникам пришлось объезжать канавы на Шёлковой улице, однако стрекочущих уродов на их долю хватило с лихвой. Пущенный Нантадасом рой огненных дротиков выпотрошил двух ближайших тараканов, заставив остальных на мгновение остановиться. Кто-то невидимый тут же пресёк их колебания, и магистр пожалел, что не может взять в руки свой длинный меч, с которым мало что могло сравниться в ближнем бою. Увы, тайный приезд в Фур-Утиджи исключал ношение сутаны и боевого оружия, поэтому раздосадованный маг пустил в ход огненную завесу, лишавшую тварей глаз и передних конечностей.
Череда созданных Демираем небольших файерболов, без труда пронизывающих довольно слабую защиту чудовищ, усеяла мостовую истекавшими бурой жижей телами, лапы которых продолжали вздрагивать и судорожно дёргаться. В какой-то момент магам показалось, что поток шестиногих начал иссякать, но пронзительное верещание вновь ударило по ушам, и из распахнутых ворот замка выкатилась новая волна бесстрашных и безжалостных врагов.
Окончательно пришедший в себя Рахтар с удивлением осмотрел развороченную комнату и забрызганный мозгами труп Дварааса. Опустив глаза, он увидел свою залитую кровью грудь, из которой торчали два сломанных ребра. Ни боли, ни слабости, однако, не было, и мгновение спустя в его голове вновь зазвучал низкий голос, произносивший незнакомые слова, смысл которых танкис тем не менее хорошо понимал. Подчиняясь не допускавшему обсуждения приказу, Рахтар медленно пошёл к выходу, обходя мёртвых слуг и помощников.
Выбравшись из замка, магистр был поражён увиденным: в центре двора светился круг диаметром в двадцать пять – тридцать шагов, по краям которого раз за разом возникали большие тёмные пузыри. Достигнув пяти-шести локтей в высоту, пузыри начинали светлеть и опадать, выпуская наружу невиданных существ, до жути похожих на огромных тараканов.
Взрывы за воротами стали звучать ещё чаще, временами сливаясь в сплошной гул, напоминающий камнепад в горах. Вражеских магов за стеной явно прибавилось, и магистр прикинул, что очень скоро файерболы начнут взрываться уже рядом с Гостевым замком. Рахтар начал проверять свою способность ставить защитную завесу, но резкий звук в голове заставил его зажмуриться и прижать ладони к вискам. Похоже, это был приказ шестиногим чудовищам, которые сразу же двинулись к воротам, на ходу выхватывая изогнутые клинки из ножен, закреплённых на их плоских спинах.
Низкий голос вновь начал что-то говорить, и танкис понял, что ему следует идти к дальней угловой башенке. Обходя продолжавший пузыриться светящийся круг, Рахтар вдруг ощутил, как с его памяти спала мутная пелена, открыв доступ ко всем воспоминаниям, знаниям и планам. Молкот всемогущий, да ведь именно он ещё год назад приказал сделать в этой башенке не только тайную дверь, но и небольшую кладовую, в которой находилась одежда, эликсиры и сумки с деньгами – то есть всё необходимое для поспешного бегства (крах Дьярноста стал для беглого мага хорошим уроком).
Магистр удовлетворённо усмехнулся, но в следующее мгновение застыл на месте, заметив двух приближавшихся к нему бангелаши. Ему уже случалось встречаться с этими прирождёнными убийцами, и он не сразу сообразил, откуда эти редкие твари могли появиться в столице левобережного королевства. Ответом на все вопросы стали рождённые в его голове клокочущие звуки. Безропотно подчинившись приказу, покрытые серой шерстью чудовища закрыли оскаленные пасти и опустились на все четыре лапы. Тот же голос сообщил Рахтару, что бангелаши расчистят им дорогу за стеной. Танкис успел удивиться: «Им?», но хозяин немедленно одёрнул танкиса: «Ты – мой сосуд. Подчиняйся, или мы умрём вместе.»
Войдя в башенку, магистр тут же приложил один из своих амулетов к белому пятну на сене, открыв тайную дверь. Бангелаши молча скользнули в низкий проход, и Рахтар облегчённо вздохнул – что бы там ни говорил голос, нахождение рядом с этими тварями было для мага нелёгким испытанием. Осушив пузырёк с горьковатым снадобьем, танкис выдернул из груди обломки рёбер, быстро переоделся и повесил на плечо тяжёлую кожаную сумку. Чтобы выбраться за стену, ему пришлось наклониться и согнуть ноги в коленях, но через несколько мгновений Рахтар уже смог поднять голову, сразу увидев трёх всадников и метнувшегося навстречу им бангелаши.
Рит Нешадис едва успел заметить покрытое шерстью существо, одним прыжком оказавшееся за спиной Фатмила. Капрал даже не успел схватиться за меч, когда удар когтистой лапы едва не оторвал ему голову. Обезумевшая от страха лошадь встала на дыбы и ринулась прочь от замка, волоча за собой тело застрявшего в стремени всадника. Прыгучая тварь повернулась к Обноси, и он мгновенно покинул седло, здраво рассудив, что рассчитывать на победу он может только стоя на земле.
Выхватив клинки, рит Нешадис приготовился отразить нападение, но прыжок бангелаши был столь стремителен, что всё тут же бы и закончилось, не будь у него на груди золотого знака Валкира. Двойное кольцо вспыхнуло белым светом, отбросившим злобного монстра на несколько шагов. Утробно рыкнув, не умеющий отступать зверь вновь бросился в атаку, но на этот раз Обноси успел среагировать, ткнув мечом прямо в оскаленную пасть. Взвывшее чудовище отпрянуло, и рит Нешадис бросился вперёд, вонзив свой клинок в грудь бангелаши. Он не знал, где у того находятся жизненно важные органы, поэтому со всей возможной скоростью ударил ещё несколько раз, свалив хрипящего врага на мостовую.
Обноси хорошо знал, что почти любое смертельно раненое существо способно на последний бросок, поэтому благоразумно отступил назад, не отрывая взгляда от невиданного противника. Прилетевший откуда-то сбоку файербол разорвал бы его на части, но созданный Балони амулет спас начальника коронной стражи, отразив основную часть магической энергии. Однако узнавший рит Нешадиса магистр вложил в свой удар столько ненависти, что даже малой её части хватило, чтобы сбить с ног оглушённого взрывом стражника.
Увидев, как подлый предатель упал, Рахтар сплюнул и поспешил к невысокой каменной ограде, укоряя себя за излишнюю доверчивость. Где были его глаза и жизненный опыт, когда он, первый магистр великого Ордена танкисов, планировал сделать этого лжеца опорой нового короля? Неожиданно возникшая мысль заставила Рахтара замереть на месте: мог ли Обноси быть в сговоре с герцогом? Молкот всезнающий, почему нет? Но он всё равно узнает правду и отомстит. Отомстит жестоко и неотвратимо, но пока расклад не в его пользу, надо побыстрее покинуть окрестности замка.
Взрывы в районе ворот продолжались, и Севенир вновь начал теряться в догадках о причинах происходящего. Если допустить, что всё это устроили танкисы, то почему они не использовали тех же тараканов в Междуречье и Ансисе? Если же не они, кто тогда? И что ещё в таком случае может появиться в этом проклятом богами месте? Словно услышав его мысли, возле стены возникли два существа, которых он сразу узнал, хотя до этого видел только их изображения в книгах. Похожие на человеческие фигуры с непомерно длинными руками, серая шерсть, плавные движения – всё это выдавало в них бангелаши, встречу с которыми мало кому удавалось пережить.
Одно из чудовищ тут же атаковало всадников, появившихся на противоположной стороне улицы. Дело быстро дошло до взрывов, но фос Нарамсину некогда было вникать в детали схватки, так как второй зверь встал на задние лапы и двинулся в его сторону. Способности бангелаши различать запахи могли позавидовать даже собаки, поэтому Севенир решил бить первым. Скользнув в сторону, монстр легко уклонился от огненного шара, издав похожий на урчание звук. Второй и третий файерболы также не достигли своей цели, но покрытое шерстью существо не торопилось нападать, явно испытывая удовольствие от бессилия своей будущей жертвы.
Фос Нарамсин читал, что бангелаши вроде как могли не просто ощущать человеческий страх и ужас, но буквально наслаждаться ими. Если это было действительно так, то молодой барон разочаровал порочную тварь – единственным чувством, которое он испытывал, была досада, что он может сейчас умереть, так и не завершив главное дело своей короткой жизни.
Севенир не был магом-рунка, поэтому сил и времени у него оставалось только на один точный удар. Стиснув зубы, фос Нарамсин вытянул перед собой руки, внимательно наблюдая за своим противником. Бангелаши немного согнул задние лапы, приготовившись уклоняться от новой атаки, и в этот момент Севенир активировал выбранную магическую формулу, одновременно резко разведя руки в стороны. Сорвавшиеся с его пальцев ледяные стрелы устремились вперёд широким веером, край которого зацепил метнувшегося в сторону зверя. Бангелаши взвыл, покачнулся, и на его серой шерсти появилось несколько красных точек. Их было не больше пяти, но две их них начали быстро превращаться в кровавые пятна, заставив рычащую тварь опуститься на все четыре лапы. Маг сразу же ударил ещё раз, вогнав в тело остановившегося чудовища ещё несколько десятков кристаллов льда.
До каменной ограды оставалось шагов пятьдесят, но вставший в боевую стойку бангелаши заставил Рахтара повернуть в сторону. Кто знает, что унюхала эта злобная скотина? Тупого горожанина она, конечно, прикончит, но окажись там какой-нибудь Защитник, результат будет неочевиден, ведь скорость движений ещё не залог победы. В этом магистр только что убедился, и вновь рисковать он не собирался. Пущенные кем-то файерболы подтвердили опасения танкиса, и вновь возникший в его голове голос оценил сложившуюся ситуацию предельно однозначно: «Беги!». Обернувшись, Рахтар увидел скрючившегося бангелаши и стоявшего возле ограды молодого мужчину с заставшим лицом.
Добив серую тварь, Севенир обратил внимание на человека, явно стремившегося оказаться подальше от стен Гостевого замка. Ещё больше ускорив шаг, незнакомец оглянулся, и фос Нарамсин вздрогнул, увидев изрядно поблекшую копию собственного лица. Альфир милостивый, всю свою жизнь он мечтал отомстить этому человеку, но, когда боги дали ему ещё один шанс, сил на решающий удар уже не осталось. Он спас свою жалкую жизнь, чтобы беспомощно смотреть вслед уходящему врагу? Ну уж нет, двоим им в этом мире не жить…
Сунув руку в карман, Севенир нащупал небольшой флакон из толстого стекла. Вскоре после начала войны он уговорил Бамдиго сделать для него немного летучего яда, похожего на приобретённый когда-то Гризой фос Нарамсин. Магистр долго не соглашался, но сдался, когда молодой маг сказал, что в случае необходимости он хотел бы умереть быстро. Кое-как бросив флакон вслед танкису, Севенир собрал все оставшиеся у него крохи магической энергии, стараясь удержать в воздухе своё последнее оружие. Едкий пот заливал лицо, пальцы вытянутых рук холодели и теряли чувствительность, но он всё-таки смог вдребезги разбить флакон с ядом в двух шагах перед замершим от неожиданности Рахтаром. Осколки активировали ярко вспыхнувшую завесу, но она уже ничем не могла ему помочь – магистр пошатнулся, схватился за горло и молча упал на спину.
Облизнув сухие губы, фос Нарамсин закрыл глаза и медленно сполз на мостовую, опираясь спиной о прохладную каменную ограду. Пропитанная потом одежда липла к телу, сердце трепетало подобно крыльям стрекозы, но всё это сейчас не имело никакого значения. Он не повернул голову, даже когда файерболы стали взрываться внутри стен замка, обрушив одну из угловых башенок.
Когда грохот начал стихать, Севернир зашевелился и попытался подняться, однако сумел это сделать, только предварительно встав на четвереньки. Держась рукой за ограду, он медленно побрёл к телу танкиса, отгоняя назойливые мысли о своей возможной ошибке. Добравшись до цели, барон облегчённо вздохнул, ведь овал лица, форма носа и, главное, зелёные глаза не оставляли сомнений в том, что на земле лежит именно Рахтар рит Инрафас.
Продолжая смотреть на мёртвого танкиса, Севенир уже в который раз пожалел, что много лет назад этот высокомерный человек не захотел сам ехать в Адонгон, послав к баронессе своего подручного Торже. Тысячи людей, пекотов и лисилей продолжали бы жить и радоваться жизни, умри он тогда рядом с женщиной, доведённой до отчаяния его гнусными притязаниями.
Поглощённый своими мыслями фос Нарамсин не заметил, как к нему подошёл офицер в чёрном мундире коронной стражи. Наклонившись над трупом, Обноси внимательно осмотрел искажённое предсмертной судорогой лицо.
- Твою мать, это же сам Рахтар! Это ты его завалил?
- Ну да, - голос парня в одежде уличного торговца звучал сухо и бесстрастно. – Завалил.
- А ты сам-то кто? Из Теней или Защитник?
- Нет, я пришёл долг отдать.
- Ни хрена себе у вас долги… - рит Нешадис был обескуражен неожиданным ответом и не сразу нашёлся, что ещё можно сказать. – И как, вернул долг?
- Да. За всё сразу.
- Так ты его раньше знал? – немногословный собеседник Обноси впервые поднял голову, и поражённый сходством стражник отступил на шаг назад. – Ух ты, как… И что теперь делать будешь?
- Жить начну, - Севенир медленно пошёл по улице в сторону реки; пройдя с десяток шагов, он оглянулся и улыбнулся одними губами. – И вы теперь тоже живите…

[kvv32]

Эпилог
Лето давно закончилось, и дующий с моря свежий ветер уже не казался избавлением от невиданной жары, несколько недель мучившей Ансис. Выйдя из кареты, Локлир обвёл взглядом неприветливое серое небо и поплотнее надвинул свою шляпу с красно-белой лентой. Подошедший к герцогу капитан тайной стражи доложил, что помимо барона фос Пиреза, представлявшего в Тиваре нового тильоданского короля, в порт приехали послы Ракверата и Пуленти, а также епископ Жарджи – посланник Руки Альфира.
Локлир был удивлён подобному вниманию к приходу небрисского корабля, доставившего в Ансис тело королевы Ночери, так как считал это семейным делом фос Контанденов. Прежде чем принять это решение, он выслушал немало доводов против возвращения в Тивар останков старшей сестры, без сожаления отвернувшейся от своего отца и родной страны. Всё это звучало весьма убедительно, но начавший быстро седеть рит Корвенци предложил герцогу взглянуть на этот вопрос с другой стороны.
Трудно сказать, понимала ли Ночери, что, возжелав гибели своего младшего брата, она стала участницей смертельно опасной игры, в которой тиварская тайная стража оказалась намного более изворотливой и безжалостной. Так или иначе, но за свои грехи Ночери заплатила сполна, приняв мученическую смерть от руки Шината фос Скифеста. Тивар с мёртвыми не воюет – граф повторил это несколько раз, посоветовав опираться не на трепетные чувства, а на хладнокровную оценку сложившейся ситуации и перспектив завтрашнего дня.
В самом деле, Каулон и Иливат фос Подельван смогли обеспечить достаточно спокойную коронацию старшего сына Ночери Верджиса фос Скифеста. Высокомерные лотвиги признали преемственность королевской власти, что касается простонародья, то для него этого вопроса вообще не было: король умер, да здравствует король! Мало того, небрисское дворянство, потрясённое тяжёлыми потерями в Ферире, Дьярности и Сарфйском море, безропотно приняло необходимость выплаты Тивару двухсот тысяч золотых (потребовать можно было намного больше, но Локлир не хотел создавать своему малолетнему племяннику лишние проблемы).
Убедившись, что его доводы были приняты во внимание, рит Корвенци добавил к ним кое-что ещё. Никто, сказал он, не станет открыто сомневаться в праве победителя богопротивных танкисов носить королевский титул, однако репутации фос Контанденов пойдёт на пользу, если Каулон и правители Бонтоса узнают о милости герцога к праху своей заблудшей сестры. Об этом напишут песни и романы, а когда все забудут, как оно там было на самом деле, в памяти останется только благородный Локлир, позволивший Ночери упокоиться рядом со своими родителями.
- Кто знает, - добавил уставший от долгой беседы граф, - Что будет с Тиваром через пятьдесят или сто лет. Но живущие на этой земле люди, пекоты и лисили должны доверять своим правителям и гордиться ими. Но для этого новым поколениям фос Контанденов следует всегда оставаться теми, кого жители этой страны ещё сотни лет назад называли Таунвигил Литуку – Верховными вождями Литука, считая это символом смелости, справедливости и великодушия. Поначалу слова рит Корвенци показались герцогу слишком высокопарными, но однажды ночью, лёжа рядом со спящим атоти, Локлир понял, насколько был прав граф, уже заглянувший за край собственной жизни.
Вечером следующего дня капитан рит Лайфис уже плыл в Пуленти, чтобы передать письмо герцога викарию Ордена защитников. Епископы Адольгор и Кольси согласились с требованием Локлира, после чего оно уже в виде приказа Совета двадцати пяти было передано в Тильодан (Каулон, Защитники, Тени и Тивар не считали нужным хоть как-то демонстрировать причастность герцогства к устранению Шината – была война, и подданные сами решили судьбу неразумного короля). Всё было исполнено в считанные дни, так как юный король не питал особой любви к своей вздорной матери заправлявшему делами фос Подельвану было всё равно, к тому же небрисские лотвиги никогда не хоронили женщин рядом с их титулованными мужьями.
Добившись возвращения тела Ночери, герцог не собирался устраивать из этого некое публичное торжество. Вежливо поздоровавшись с епископом и послами, Локлир молча наблюдал, как небрисские матросы переносили резной гроб в закрытый фургон городской стражи. Когда экипаж в сопровождении всего лишь четверых всадников покинул причал, герцог не стал торопиться с отъездом, не дав тем самым послам последовать за фургоном.
Вернувшись в замок, Локлир направился в Бронзовый зал, где его уже ждали командующий тиварской армией рит Нейстулат и недавно вернувшийся из Викрамара рит Скацель. Убедившись, что побывавший в руках Бамдиго полковник полностью восстановил свои силы, герцог вручил ему именную грамоту о присвоении звания генерала и приказ о назначении командующим Центральной армией, которая уже заняла перевалы Касатлено (старый вояка рит Бараса, мечтавший дожить до великой победы, умер во сне почти месяц назад). Пожелав герою Ферира успехов на новом месте службы, Локлир охотно исполнил просьбу генерала присвоить капралу Готору Вапробату звание алтасара.
Приказав накрыть стол в роскошном кабинете, герцог пригласил на ужин тиварского посла в Ракверате Невина фос Моханта. Сорокапятилетний барон был опытным дипломатом, которого высоко ценили канцлер, начальник тайной стражи и Тахимат фос Теонесте, ещё летом написавший прошение об отставке (поостыв, Локлир вынужден был признать, что обвинять графа во всех бедах было по меньшей мере неразумно).
Немногословный фос Мохант не пытался произвести впечатление на герцога своим красноречием, однако на все вопросы отвечал со знанием дела, выказав незаурядное понимание ситуации как в самом Ракверате, так и в соседних странах. Он подробно объяснил Локлиру политику фос Сгорцата в Дьярносте, где после изгнания небрисских войск началось восстановление утраченной государственности (король не собирался расширять свои владения за счёт разорённой и весьма беспокойной территории, не без оснований полагая, что хоть какие-то налоги там когда ещё соберут, зато головной боли предостаточно уже сегодня).
Разыскав в Ватиласе младшего брата последнего дьярностского монарха, рит Сгорцат предложил ему вернуться домой ради трона и короны. Кое-кто из местных лотвигов лелеял надежду на основание собственной династии, но измученные бесконечной войной простолюдины считали возвращение законного короля даром богов, к тому же раквератские офицеры заверии смутьянов, что вешать они умеют ничуть не хуже небрисцев.
По достоинству оценив умение фос Сгорцата находить приемлемые решения самых сложных проблем, герцог вновь перевёл разговор на королевский двор. Барон не был удивлён подобным поворотом, так как знал об интересе герцога к средней дочери короля Мерти (Локлир познакомился с ней, когда фос Сгорцат отправил своих детей в большое путешествие, водная часть которого проходила по Елеониру и Велитару, продолжилась в Ансисе и завершилась в Тильодане). Ещё до войны фос Мохант передал отцу Мерти личное письмо молодого фос Контандена, на которое последовал несколько уклончивый, но в целом достаточно благожелательный устный ответ. Король тогда добавил, что обычно такие вопросы решаются несколько иначе, но ему нравится решительность молодого правителя Тивара и его безупречное знание раквератского языка.
Как оказалось, Юверту хорошо помнит дочь тиварского посла Бескиель, и когда она погибла от рук наёмников, он не только направил в Ансис гонца с соболезнованиями, но и перенёс торжества по поводу двадцатилетия своего старшего сына.
Всем заинтересованным наблюдателям стало очевидно, что брачный союз между Раквератом и Тиваром не за горам, однако молодой герцог, остро чувствовавший приближение большой войны, не сделал ожидаемого от него ответного шага. Неизвестно, как тогда воспринял это фос Сгорцат, но после целой череды невиданных по жестокости сражений король, похоже,был готов понять молчания Локлира. Узнав об отъезде посла, Юверту лично попросил его доставить в Ансис письмо Мерти, с улыбкой извинившись за несовершенный тиварский своей дочери.
Фос Мохант передал это письмо два дня назад, поэтому был уверен, что во время ужина речь пойдёт прежде всего об условиях брачного договора. Его растущее удивление едва не выплеснулось через край, когда Локлир неожиданно спросил, готов ли барон взять на себя ответственность за всю дипломатию Тивара. Заметив мимолётное движение бровей Невина, герцог рассмеялся и похвалил собеседника за выдержку. Когда фос Мохант ответил, что об этом можно было только мечтать, Локлир одобрительно кивнул и поручил ему подготовить текст союзнического договора с Раквератом, основой которого должны были стать общность интересов и свадьба с кареглазой умницей Мерти.
Обстоятельный разговор с бароном убедил Локлира в правильности сделанного выбора. Ворох требующих решения проблем стал несколько меньше, и герцог счёл близившийся к концу день весьма успешным. Прикинув, что встреч на сегодня достаточно, он поднялся в свой рабочий кабинет и со вздохом уселся за стол, на котором лежала толстая папка с надписью «Клан падатви».
Со времени нападения на Ансис герцог не раз задавался вопросом, как следует поступить с пекотами этого клана, открытый мятеж которых был пресечён благодаря решительным действиям рит Таначали. Окажись на их месте люди, каторжная тюрьма и виселица не заставили бы себя долго ждать, но с сидарис всё было намного сложнее, ведь у них были свои судьи, к тому фос Контандены всегда исходили из неписанного правила «мы их спасали не для того, чтобы потом вешать».
В отличие от кланов ульгор и каминас вышедшие с юга Бонтоса падатви всегда держались особняком, предпочитая поддерживать связи со своими соплеменниками в Небрисе. Шинат фос Скифест покровительствовал не только своим, но и тиварским падатви, явно рассчитывая, что рано или поздно главный совет клана переместится из Ансиса в Тильодан вместе с большинством диентисов и умелых мастеровых. Особая роль в этих планах отводилась золоту малочисленного, но самого богатого клана талмади, глава которого Ингос брун Туресно всегда находил общий язык с Небрисом. Насколько далеко всё это зашло, стало понятно только в Ферире, где одетые в голубые мундиры диентисы падатви взяли штурмом Имперский форт, отрубив голову и руки Майгу брун Правуту – проклявшему их командиру ферирских бойцов сидарис.
В плен было взято около десятка небрисских пекотов и несколько примкнувших к ним местных падатви. Узнав об этом. Локлир вновь задумался о проведении суда с участием всех кланов, но сидарис Ферира решили эту проблему быстро и сурово, руководствуясь основным заветом священной книги Тоситора – расовой солидарностью пекотов. Жрецы-тиньясы ульгор и каминас сочли нападение небрисских диентисов на своих собратьев преступлением против веры, тиньяс падатви согласился с ними, после чего участь отступников была решена. Герцог сразу предположил, что столь быстрое решение проблемы не обошлось без участия рит Шихну – начальника тайной стражи Ферира. Майор не стал отпираться, объяснив свои действия необходимостью выбирать между наказанием изменников и бунтом лисилей, угрожавших истребить всех живущих в городе падатви (это в лучшем случае, ведь взбудораженные героической гибелью своих соплеменников лисили вряд ли стали бы обращать вниманиена клановую принадлежность сидарис).
Дважды обойдя вокруг длинного стола, Локлир не только признал правоту рит Шихну, но и поймал себя на желании повторить нечто подобное в Ансисе. Проницательный рит Корвенци правильно понял причину задумчивости герцога, однако его взгляд лучше всяких слов говорил об отношении графа к этой идее. Тогда Локлир не стал ничего предпринимать, но за два месяца в Ансисе многое изменилось: перестал действовать Военный кодекс, местные лисили успокоились, а затянувшееся содержание десятков падатви в старых конюшнях с каждым днём становилось всё более бессмысленным.
Поднявшись в свой кабинет, герцог понял, что пришло время принять подспудно вызревшее решение. Отодвинув в сторону папку «Клан падатви», Локлир написал на листе бумаги старинную тиварскую формулу: «Родевад чели одата» («Воля короны выше закона» - что тут может быть непонятного?). Далее следовал список поручений: небрисскоих пекотов отправить домой (что с ними там будет – не наша забота), местных участников несостоявшегося мятежа – в ссылку на юг Тивара (работы там хватит на всех), членов совета падатви и семейства брун Ферги – в тюрьму на островах (исключая выжившего из ума главу совета брун Нустера и вовремя опомнившегося судью Салутки, имущество изменников передать в казну, выборы новых советов падатви отложить до весны.
Перечитав написанное, Локлир вложил лист в конверт с гербом фос Контанденов, адресовав его канцлеру и рит Корвенци. Уже вызвав секретаря, Локлир вновь взял перо, чтобы написать на конверте ещё одно имя – рит Шихну. Что поделаешь, подумал он, будущему начальнику тайной стражи пора переходить на новый уровень полномочий.
Передав конверт, герцог спросил у секретаря, получил ли рит Кодрельор приглашение на завтрашний ужин. Узнав, что письмо было передано вовремя, Локлир искренне обрадовался, так как в последние месяцы ему слишком редко доводилось видеться со старыми друзьями. Никто из них не захотел быть просто придворным, время от времени выполняющим какие-нибудь поручения, предпочтя этому не слишком обременительному состоянию настоящую службу со всеми её обязанностями и ответственностью. Когда началась война, и без того нечастые встречи стали ещё более редкими, можно было только надеяться на возможность когда-нибудь вновь собраться за столом всем четверым. Увы, после того как лейтенант городской стражи фос Венлабу погиб в бою с вражескими драгунами, надежды уступили место воспоминаниям. Будь Олтолед фос Альчиде сейчас в Ансисе, герцог с радостью пригласил бы и его, но месяц назад граф был назначен командиром ферирских приставов, сменив умершего от ран предшественника. Теперь пришло время расставаться и с рит Кодрельором, которому предстояло стать вторым секретарём тиварского посольства в Пуленти.
Сам по себе столичный Дилькар был достаточно тихим местом, несмотря на местные «достопримечательности» вроде трактира «Рогатый конь» и его хозяина Хиндулафа. Зато в религиозном центре Бонтоса Стабуре жизнь бурлила и клокотала подобно чану с кипящей смолой. Там не стало спокойнее даже после падения Травиаса, ведь теперь жёлтые плащи с новой силой начали бороться за места и влияние в Совете двадцати пяти. Тревожно было и в академии Ванат Теники: кто-то искал тайных сторонников танкисов, другие мечтали их превзойти, третьи добивались повышения статуса магов вплоть до дворянского, прозрачно намекая, что это обошлось бы дешевле новых мятежей.
Читая сообщения тиварского посла, Локлир понимал, почему даже столь опытный фос Потукас не успевает отслеживать все происходящие изменения, не говоря уже о закулисных интригах. Граф и секретарь посольства рит Лесот едва ли не каждый день встречались со множеством людей, но двух пар глаз и ушей было слишком мало, чтобы увидеть и услышать всё заслуживающее внимания (шпионы и осведомители рит Корвенци тоже, разумеется, не дремали, однако Локлир был уверен – многие из них находятся под присмотром флеонского викария и подельников хромого трактирщика). Эту впечатляющую картину ожидало ещё одно значимое дополнение, ведь будущая герцогиня Мерти была племянницей королевы Пуленти Бусти фос Висольт – старшей сестры раквератского короля Юверту фос Сгорцата.
Не было сомнений, что, узнав о будущей свадьбе, немало «добрых людей» начнут нашёптывать венценосным особам об опасности зарождения новой империи. При этом они, конечно же, не забудут напомнить им о родственных связях епископа Адольгора и юного короля Небриса. Проникнувшись смутными подозрениями, часть королей, не допускающих мысли о желании некоторых государств прожить несколько десятилетий без войн и конфликтов, сочтут необходимым попытаться что-то предпринять. Остановить это взаимовыгодное сближение им уже не удастся, однако затруднить его с помощью золота и злословия они всё-таки попробуют. А так как в Тиваре и Ракверате разного рода предателям вряд ли дадут разгуляться, можно было предположить, что все эти негодяи с удвоенной силой начнут мутить воду именно в Пуленти. Именно туда герцог и собирался направить своего друга детства, будучи уверенным в его уме, целеустремлённости и способности понимать больше, чем было сказано.
Судя по тому как во время разговора загорелись глаза рит Кодрельора, подобная перспектива ему очень понравилась. Благодаря своей службе в дипломатическом ведомстве Иливат неплохо разбирался в межгосударственных отношениях, но то, что рассказал ему герцог, не шло ни в какое сравнение с официальными сообщениями и слухами (было всего две темы, о которых Локлир предпочёл умолчать: Орден теней и цепь событий, приведших к гибели королевской четы фос Скифестов). Герцог по собственному опыту знал, какая сумятица творится сейчас в голове его собеседника, поэтому ответил всего на несколько сбивчивых вопросов, посоветовав Иливату сначала обдумать всё услышанное и только потом начать их задавать. «Считай это первым поручением в твоей новой должности, - усмехнулся Локлир, наливая вина своему смущённому другу. – Через пару дней мы вновь встретимся и продолжим. Потом я отдам тебя на съедение графу и рит Шихну. Много они тебе не расскажут, но основные понятия надо будет усвоить. В Пуленти учиться будет некогда».
Проводив Иливата до лестницы, герцог подумал, что ему самому следовало бы подумать над вопросами, которые он хочет задать магистру Теней после его возвращения в Ансис (из Междуречья Исвель сразу же направился в Тангесок, передав сообщение о необходимости ещё одной встречи). Локлир полагал, что после уничтожения гнезда танкисов Серый орден вновь укроется привычным пологом невидимости, однако надеялся получить ответы на интересующие его вопросы. Их не могло быть слишком много, поэтому свой выбор он должен был сделать уже сейчас.
Несмотря на свою молодость, герцог хорошо знал, что чаще всего не выполняются обещания, которые люди дают сами себе. Не желая следовать этому сомнительному обычаю, Локлир в тот же вечер начал сортировать свои возможные вопросы, с трудом разместив их на двух листах бумаги. Через день их стало вдвое меньше, к концу пятидневки он зачеркнул ещё несколько строчек, но настоятельная просьба главнокомандующего рит Нейстулата вынудила герцога с головой погрузиться в решение не терпящей отлагательства проблемы.
Победа стоила Тивару тысяч жизней, и во всей стране не было ни одного полка, численность которого превышала бы половину его штатного состава. Многие генералы и полковники считали необходимым объявить дополнительный набор, благо желающих по-прежнему было достаточно много. Канцлер был категорически против, считая, что после завершения войны Тивар нуждается прежде всего в рабочих руках, которым предстоит восстанавливать разрушенные дома, фермы и рудники. Ни сегодня, ни в ближайшие годы, настаивал фос Варадан, герцогству не грозит столкновение с серьёзным противником, поэтому казне следует подумать о предоставлении дешёвых кредитов наиболее деятельным торговцам, ремесленникам и селянам. Оспаривать эту оценку ситуации никто не решился, но стоило канцлеру заикнуться о целесообразности временного сокращения числа армейских полков, генералы встали на дыбы.
Локлир понимал логику и эмоции сторон, поэтому не стал спешить с принятием решения. Узнав, что в Ансисе лечится командир Фларостирского полка рит Канбори, герцог целый вечер обсуждал этот вопрос с опытным кавалерийским офицером, связанным с ним узами кровного родства. Артенор не допускал мысли о расформировании своего полка, состоявшего из бойцов добровольческим эскадронов, оставшихся в живых после яростной рубки во время обороны Ансиса. Многие его офицеры ещё зимой были простыми сержантами и капралами, но дворянская молодёжь посчитала за счастье служить в драгунском полку, который носил имя легендарного графа Ченгора фос Фларостира, без страха и упрёка поведшего добровольцев в свою последнюю атаку.
- Они будут стремиться туда ещё больше, если у твоего полка будет особая форма! – эта идея настолько понравилась Локлиру, что он не смог усидеть за столом. – Красный воротник! Нет, лучше красные обшлага. Или всё вместе…
- Это вроде как руки в крови…
- И что? Кровью врагов следует гордиться!
- Но чем тогда хуже бойцы в Ферире? Я видел, сколько они там наворотили.
- Верно… - задумавшись, Локлир перестал расхаживать по комнате. – Так и в Междуречье за редуты тоже насмерть бились. Быстро не решить. Но я найду, чем твой полк выделить. На гербе графа есть лиловая лента, это можно использовать.
Утром на столе герцога уже лежал увесистый каталог гербов тиварских лотвигов, но тогда всё закончилось устным приказом Локлира о временном сокращении во всех полках числа рот и эскадронов до трёх вместо привычным пяти. Причиной подобной спешки стала записка рит Корвенци о возвращении Исвеля в Ансис. Герцогу не давала покоя мысль, что он всю свою жизнь может сожалеть о каком-то незаданном магистру Теней вопросе, ответ на который мог бы открыть ему понимание окружающего мира. Убедившись, что его решение более-менее устраивает и канцлера, и генералов, герцог вновь взял в руки два исчерканных листа бумаги.