Реабилитационное приложение.Компания реабилитированных собралась примерно в то же время, и тоже возможно, что в том же самом облцентре; только что в другом парке, и – не на скамейках, а в павильоне-забегаловке «Соки–воды». Расселись в тамошних креслах, в окружении лимонадных и соковых автоматов; причём не антикварных, каковые после Велады стояли на улицах и выдавали газировки довеладовских стандартов, а современнейших, каковые бывали в таких вот заведениях, и выдавали соки или газировки с самыми разными сиропами, в довеладовские времена неизвестными. И, разумеется, каждый взял по стакану – кто сока, а кто газированной воды с этими самыми экзотическими сиропами. Стаканы, между прочим, были классическими «сталинскими».
Когда рассаживались, к ним подбежала местная учрежденческая живность – рыжая зеленоглазая кошка и белый синеглазый кот. Прыгнули на колени и мурчанием попросили их погладить. Не иначе, как давно уже привыкли к тому, что всякий посетитель забегаловки их любит и гладит…
Расселись, и, отхлёбывая из стаканов, завели свой разговор.
Первым начал говорить высокий и толстый благонадёжный гражданин, из тех самых, про каковых ещё задолго до Велады говорили, что они внешне вроде бы здоровые и сильные, но – неспортивные, нетренированные и потому физически слабые; а после Велады таковые личности не посчитали нужным проработать свои организмы медицинскими машинами.
– Итак, дожили!... – сказал он – Уже подошло к тридцатилетию… Как нас вытащили из грязи и мрака бессмысленного существования…
Остальные сразу же наперебой загалдели злыми голосами, подтверждая:
– Да, это был Ужас!...
– Ужас-Ужас-Ужас!...
– Мрак и туман!...
– Кому-то семидесятые – ах, Идеал, а нам – это кукиш был, а не идеал…
– Потому что жизнь без карьеры – это не жизнь!..
– Причём карьеры не блатняцкой, а честной и чистой!...
– А провкалывать всю жизнь без карьеры мы не были согласны!...
– Но нас заставляли!...
– Сволочи!
– Сволочи!!
– Сволочи!!!
Помолчали, отпили из стаканов газировки.
Подал голос полноправный гражданин с причёской и прочим внешним видом в типичном стиле «
кто хиппует – тот поймёт» и со значком сочувствующего ЕПСС на лацкане:
– В семидесятые жилось, конечно, сытно. Но – бескарьерно! Потому лучше бы веладовцы выставляли за Образец эпоху семнадцатых-двадцатых-тридцатых годов. Вот в тогдашней Системе такое было возможно – такому, как мы, начать трудовой стаж подсобным работником на, предположим… (ненадолго задумался) машиностроительном заводе, а на пенсию выйти с должности не менее чем замнаркома машиностроения… А в Системе семидесятых – если пришёл на завод подсобником, так до пенсии им и провкалываешь!...
Остальные снова наперебой заговорили:
– Да, при Брежневе если ты попал на должность сходи-принеси-подай-пшёл вон, то так и будешь до пенсии…
– Даже чтобы в обыкновенные станочники выйти – нужно было идти не в подсобники, а в пэтэушники…
– А чтобы в начальники – так и вовсе в вузы…
– И это нас не устраивало!...
– Вузы нам не по зубам – где уж там…
– Да и ПТУ нам не очень…
– Нас и в школах-то за уши тянули, разве не так?...
– И нам это фактически вменяли в вину!...
– Как будто мы виноваты в том, что такими родились…
– Образовательный ценз ввели, сволочи, ах, какие мерзкие сволочи!...
– Сволочи!
– Сволочи!!
– Сволочи!!!
Ещё помолчали, отхлебнули газировки.
Высказалась полноправная гражданка, одетая скорее под шестидесятницу, чем под семидесятницу, и поглаживающая одной рукой мурчащего на её коленях белого кота:
– А всё это потому… Что было тогда такое мнение… Сволочное мнение… Что если у нас нет высшего образования… Точнее говоря, если мы сразу после школы не поступили в вуз попрестижнее с конкурсом посерьёзнее и не закончили его успешно… То мы – совсем безнадёжные дураки и потому карьера не для нас…
Остальные снова наперебой заговорили, голосами злыми и обиженными:
– Это в обучении мы можем быть дураками!..
– А администратором и дурак работать может!...
– Даже замнаркома! За наркома не скажу, а замом – вполне!...
– Если он полноправный, а тем паче благонадёжный!...
– А если не справляется – значит, условия человеку не созданы!
– Мы не виноваты, что дураками родились!...
– А если не виноваты, то не должно нам от этого иметь неприятности!
– Да, не должно!...
Ещё немного помолчали, попивая из стаканов.
Выдал мнение благонадёжный гражданин со значком члена пурпурной КПСС на лацкане:
– Насчёт тогдашних вузов… Не нужно забывать! Что вытянуть их учебные программы – это было ещё не всё. Главное тогда – это выжить в кошмарно неблагоустроенных бытовых условиях! Которые загоняли человека в перманентный стресс, и очень тяжёлый… Да ещё и всяческая внеучебная нагрузка на учащихся – это же было катастрофически неподъёмно!... Одни только выезды на сельхозработы чего стоили… Точнее говоря, выезды как таковые – это же были кошмарные моральные травмы!...
Остальные поддержали:
– Да, это был Кошмар!...
– Когда заставляли это самое – выезжать…
– Не только в вузах…
– И жить в гнилых общагах с гнилыми соседями…
– А могли и такого жилья не дать…
– Да ещё и издевались, говорили: «
А как же другие люди справляются и не рыпаются?!...»
– Или: «
Ничего с вами не сделается, не сахарные – не растаете…»
– Да, всякие-разные внеучебные нагрузки для нас были тогда куда как более непроходимым рубежом, чем учебные… Разве не так?
– Всё так! И уже в школах…
– Под этим самым мерзостным лозунгом: «
За себя и за того парня»!
– Непрофильная нагрузка на граждан…
– Издевались над нами, сволочи…
– Сволочи, гнусные сволочи!...
– Сволочи!
– Сволочи!!
– Сволочи!!!
Помолчали, отхлебнули из стаканов. Некоторые метнулись к автоматам и обновили стаканы с содержимым.
Заговорил благонадёжный гражданин со значком сочувствующего НССРП:
– Насчёт карьеры как таковой, в довеладовские времена. Как раз тогда… когда семидесятые были не легендой о Золотом Веке, а животрепещущей современностью…. Приходилось мне как-то слышать в изустной передаче такую вот легенду про Савелия Крамарова:
У него это с детства само так получалось – говорит что-то серьёзное, а все с него смеются. Уж таким родился! Однако же ни о каком кине он вовсе не мечтал, а работал подсобником в овощном ларьке. И вот как-то мимо того ларька случайно проезжали киношники, увидели Савелия и аж взвизгнули:
– Какой типаж!!! Иди к нам, ты нам подходишь! Тебе – главная роль в кинофильме!...Присутствующие завистливо вздохнули.
Национал-социалист продолжил:
– Вот такая тогда ходила по умам легенда. Лживая! Совсем не похожая на биографию реального Крамарова – вплоть до того, что никто ему главных ролей никогда не предлагал. Однако же легенда эта тем Интересна, что великолепно выражает наши представления о том, какой должна быть карьера порядочного человека в порядочном государстве. То есть – государство руками своих чиновников этого человека к карьере пригласило, да не за абы какие достоинства, а за те, с какими он родился. А человек, соответственно, не конкурировал с другими людьми за эту самую карьеру, а всего лишь снисходительно разрешил своему государству пригласить себя к карьере…
Присутствующие согласились:
– Да, так и должно быть…
– В наше время фактически так и есть…
– По легендам, когда-то тоже так было… «
Ух ты какой изумительный грузин… Персеком будешь!...» … «Ух ты какой красивый молдаванин… Генсеком будешь!...»…
– Такое было только пораньше и только в легендах…
– А в настоящие семидесятые – кукиш!
– И их ещё идеализируют…
– Под шум, что реакция должна быть последовательной…
– Ну, да…
Ещё помолчали, отхлёбывая из стаканов.
Заговорил ещё один благонадёжный гражданин, поглаживающий мурчащую на его коленях рыжую кошку:
– Насчёт приглашения к карьере… Помню, как это было, вскоре после Велады. Заявились ко мне её участники, благонадёжные без ограничений… С ментоскопами! И, на них кивая, так мне и сказали, что ничего во мне нет – ни джазофрении, ни битломании, ни рокерства, ни дезертирства, ни всякого прочего джинсолюбия, ни стремления сделать карьеру, конкурируя с другими людьми и распихивая их... И, что, по ментоскопу, я с позднебрежневских времён был весьма недоволен тогдашними переменами; а уж при ГКЧП так и вовсе – я был согласен пойти воевать против перемен
как таковых, за возврат к Светлому Прошлому, и никого бы не щадил – ни старых, ни малых, ни самого себя. И не моя вина, что ГКЧП мне не предоставил такой возможности! А значит – ещё задолго до ГКЧП
только такие, как я, имели право на
всякую карьеру. То есть – быть начальниками как таковыми… А меня тогда к карьере – не приглашали! Мерзавцы… По причине образовательного ценза… да и не его одного. И потому их – в концлагеря, а мне – карьерная реабилитация. Имею право заступить на такую должность, с которой способен легко и беспроблемно справиться. Даже на наркомовскую… Вот как только ментоскоп найдёт вакансию, так сразу меня и пригласят! А я – могу согласиться, а могу и отказаться…
Ментоскоп вакансии, конечно, никакой мне не нашёл, потому как умишка я невеликого, в школе меня за уши тянули и с аттестатом вместо справки выпустили только за примерное поведение. И даже моя гражданская благонадёжность не добавляет мне ни ума, ни талантов… Однако же как это Прекрасно – быть реабилитированным и знать, что это какие-то конкретные сволочи виноваты в том, что ещё задолго до Велады, во времена моей настоящей молодости… не было мне карьеры! И что все эти сволочи сейчас за это – в концлагерях! Конечно, не только за то, что лично меня к карьере не посчитали нужным пригласить, но и за это тоже...
Остальные согласились:
– Да, за нас отомстили…
– Сволочам!...
– Так им и надо!
– Всякая Проблема имеет фамилию и адрес… В том числе и проблема тогдашнего отчуждения нас от социального лифта!
Помолчали, попивая их стаканов.
Подала голос полноправная гражданка, одетая, с первого взгляда издалека видно, во всё самодельное, сшитое швейным роботокомплектом по индзаказу:
– А у меня всё началось с того, что из вуза выгнали. Сразу после школы повезло в него поступить, но всё одно выгнали. Формально – за хронические незачёты, так что придраться вроде бы не к чему… Но герои нашей Велады нашли зацепку! Пришли ко мне с ментоскопами, и напомнили то, о чём я давно уже тогда забыла – что там был мне ещё и лёгкий намёк на возможность не быть отчисленной так уж быстро, если соглашусь ноги раздвинуть. Но я не согласилась – понимала, что учебной программы не вытягиваю, и потому эта отсрочка будет ненадолго…
Так вот, герои Велады мне и объяснили, что поскольку я не битломанка какая-нибудь, не джазофренка, и не всё такое прочее, то это не я виновата, что плохо училась, а враги виноваты, что плохо меня учили. Да ещё и такой формальный повод великолепный – за проститутку принимали!... Вот им и вменили в вину неподобающее отношение к полноправной советской гражданке… вместе со всем остальным, что таковым сволочам тогда в вину вменяли!...
Остальные прокомментировали:
– Да, так и бывало…
– Как будто мы виноваты в том, что учёбы не вытягиваем..
– Если мы порядочные люди – значит, это не мы плохо учимся, а нас плохо учат!
– А гнать нужно было всяких рокеров и прочих цойников…
Ещё помолчали.
Некоторые отставили стаканы, а некоторые допили и переменили их содержание.
Выдал свою историю полноправный гражданин с манерами флегматика и со сдвинутыми на лоб зеркальными очками-«велосипедами»:
– Вот и мне в те времена мрачные довелось пострадать. И всё из-за первой смены в школе! Пока на второй смене учился – прекрасно шла учёба, был твёрдым хорошистом. Если бы всю десятилетку довелось на ней отбыть – смог бы выйти с хорошим аттестатом, и в вузе от службы увильнуть, и всё такое прочее. И получить выселки после Велады…
Но увы – мой класс на первую смену перевели! И – всё, если по утрам не высыпаюсь, то не идёт учёба! Так меня ещё и виноватым сделали, семья и школа единым фронтом против меня: «
А ну учись, падло!... А ну прекрати на смену пенять!... Тебе же лучше, гаду такому – ну и что, что рано вставать, зато как из школы вернулся – так весь день ещё впереди!...» Как будто я виноват, что первой смены не вытягиваю…
И было мне так мерзостно, что как паспорт получил – так и сбежал из дома. И поехал скитаться по стране, пробавлялся сбором бутылок… Всё ж таки хоть такая возможность и тогда была – насобирал бутылки, расплатился ими в гастрономе, и – сыт. И быстренько я просёк, что нужно, чтобы лягавка на меня не оглядывалась – всего-то внешне выглядеть как человек с пропиской!...
В Москве одно время на Курском вокзале жил. На Ленинградском было слишком жёстко – только вот человек заснёт на скамейке, в любое время суток, так сразу же лягаш подходил и говорил: «
Гражданин, вы заснули!...». А на Казанский вокзал только один раз сунулся, как сразу же какое-то предчувствие аж завопило: «Здесь не будь, опасно!..» И более там не бывал…
И вот так я прошлялся до восемнадцати лет, пока не удалось призваться на срочную. И был я чем-то похож на тех самых призывников царских времён, для которых быть угнанными на самую обыкновенную тогдашнюю государеву службу – это значило хорошо устроиться в жизни. Как же, и кормёжка казённая, и одёжка, и даже спать стало возможно на белых простынях!
Хотел после срочной остаться на сверхсрочную, и даже в какой-то мере остался… Но опять мне увы – срочную довелось служить в таком отдалённом захолустье, что сверхсрочнику там в свободное от службы время было совсем нечего делать, кроме как старые газеты перечитывать… Хотя да, тогда я так полагал, что если бы мне срочную служить довелось где-нибудь в Московском гарнизоне, то я бы там в сверхсрочную вцепился…
Прилетела реплика:
– Не очень-то до Велады сверхсрочников уважали! Как прапоров ввели – так и не стало им авторитета… Это вот в царские и сталинские времена – тогда да, что-то было…
Полноправный гражданин кивнул и продолжил:
– Да, было и такое безобразие. В моём гарнизоне так и было – на офицерские должности иногда ставили «сундуков», изредка срочников, и никогда – сверхсрочников…
Так вот, после службы жил я очень паскудно, в мерзостной общаге и на неинтересной работе. Пока не свершилась Велада! И мне объяснили, что я – кто такой? Безвинно пострадавший! От этого самого перевода на первую смену. Да и ещё от распределения на службу в захолустье… Поскольку по данным ментоскопа, если бы меня определили на срочную в хорошие места, то я и вправду остался бы там сверхсрочником и служил бы до пенсии. Ещё и уточнили – что был бы более доволен Судьбой, служа вовсе не в Московском гарнизоне, а в курортном городе…
И определили мне, как реабилитированному, госсодержание повыше, чем у обыкновенных содержанцев. Вот так и живу… А что же насчёт курортных городов – иногда там бываю, но жить постоянно предпочитаю здесь. Тоже по ментоскопу определили, нравится!...
Присутствующие заговорили:
– Бывало и так…
– А бывало и ещё похуже…
– Такой сволочной подход – на какую смену тебя назначили, ту и вытягивай!...
– Сволочи, ах, какие сволочи…
– Так жестоко над людьми издевались…
Недолго помолчали.
Заговорил ещё один полноправный гражданин, одетый под Сталина тридцатых годов:
– А вот я в школе был отличником, смог и на первой смене. Задолго до Велады. И после школы смог поступить в вуз весьма конкурсный, по тогдашним временам… И учился там весьма неплохо… начальство не жаловалось! Но всё одно из того вуза меня выгнали… и за что?!... За невыезд на сельхозработы! А то, что не мог я тогда это самое выезжать, не мог – никто к сведению не принял! Сволочи такие… Выгнали и сразу же на срочную загребли. И, самое во всём этом мерзостное, служить мне довелось в части с немалым недокомплектом… И потому вышел со столь измочаленной психикой, что ни о каком о повторном поступлении в вуз мне и мечтать не приходилось…
Присутствующие понимающе кивнули.
Полноправный гражданин продолжил:
– А после Велады так оказалось, что, с одной стороны, мне содеяли доброе дело – если бы я срочную не отслужил, были бы мне выселки, а не статус полноправного гражданина и всё такое прочее (похлопал по браслету). Но, с другой стороны, я оказался безвинно пострадавшим и потому подлежащим реабилитации. Да ещё и дважды пострадавшим! Во-первых, мне тогда так объяснили, я был герой, потому как задолго до Велады доступными мне методами противостоял этой мерзости, принудиловке как таковой, со всеми её составляющими, и пострадал за справедливость. А во-вторых, поскольку срочная служба тогда не давала прав на карьеру, то такие как я – фактически не служили, а сидели, безвинно… Потому – мерзавцам концлагеря, а мне – реабилитация, медицинская машина, и зачисление в хороший вуз по рекомендации ментоскопа! А теперь – я в итээрах, у меня прекрасная работа и прекрасные перспективы…
Остальные заговорили:
– Везунчик!...
– И мясо съел, и в кресло сел…
– Мне тоже тогда так говорили, что поскольку до Велады право на карьеру давало высшее образование, а вовсе не срочная служба, то не согласные с таким порядком служить были не обязаны…
– Да, и мне тогда так сказали, что узаконено отчуждённый от социального лифта гражданин – не обязан это государство ещё и защищать….
– А если при таких порядочках служить всё-таки заставляют – то это уже не служба, а отсидка…
– Я бы так сказал, что самое мерзостное было даже не в том, что отсидка. Вот до Велады как оно было? В какую часть киданули – там и служи, к какой работе приставили – с той и справляйся! А теперь как?...
– А теперь всё по ментоскопам – человек ещё дошколёнок, а ему уже рекомендации выдаются…
Помолчали немного.
Начал свой рассказ благонадёжный гражданин в одежде ядовитого жёлто-зелёного цвета и со значком члена шляпниковской ПСС на лацкане:
– А вот я – всё хотел содеять образцово-показательно, всю свою Судьбу. В школе на уроках труда изучал токарные станки, и после школы пошёл в ПТУ на токаря учиться. Вышел с третьим разрядом. Потом, когда на службу призывали – удалось напроситься в рембат, и отслужить там. Потом поступил в технический вуз, через подготовительное отделение; а иначе не смог бы. И на полном серьёзе планировал после вуза получить хорошее распределение, ещё и перспективу аспирантуры… А вот кукиш мне большой и толстый! Сволочи, ах, какие сволочи…
Стукнул кулаком по столу и продолжил:
– Начальство, будь оно неладно… Захотело определить меня в комсорги студенческой академгруппы. А я на это был категорически не согласен! Старостой быть – согласен был, и членом комитета комсомола – согласен был; а комсоргом – ни в коем случае! Гнилая это должность была, очень гнилая… Потому, что у старосты, как администратора, авторитет, основанный на власти; а у комсорга, как общественника – наоборот, власть, основанная на авторитете… и потому гнилая! Вот меня за этот категорический отказ и выгнали из комсомола с автоматическим отчислением из вуза… Точнее говоря, предъявили категорическое требование: «
Или соглашайся на должность комсорга, или выкладывай комсомольский билет на стол!»… Сволочи!
А сразу после Велады мне что? – реабилитация! А сволочам что? – концлагеря!… Так я ещё и не сразу восстанавливался, сначала как изнервированный, санаторий на минеральных водах попросил – дали! Потом, прикинув что-то к чему-то, суть эпохи, то да сё, напросился на завод, осваивать работу оператора металлообрабатывающего роботокомплекта – позволили! А потом попросился не просто так восстанавливаться в вуз, а по-новому туда поступать, снова через подготовительное отделение – и это дозволили! Вот в девяносто третьем поступил на ПО, в двухтысячном закончил вуз, и – инженером на завод! Фактически работал там и тогда, впрочем, всего лишь оператором машиностроительного роботокомплекта… Но это я добровольно, напросился, посчитал нужным живого опыта набрать. Потом – начальником комплекса машиностроительных роботокомплектов. А потом и командировка в аспирантуру подоспела… И теперь я кто? Кандидат технических наук, заместитель начальника цеха! Жизнь удалась!...
Присутствующие согласно закивали и прокомментировали:
– Да, комсоргом быть – это тоска была…
– Ещё хуже, чем профоргом…
– Но – заставляли!
– Сволочи!...
Ещё помолчали.
Подала голос благонадёжная гражданка с пшеничного цвета косой:
– Вот и у меня до Велады своя Проблема была. Довелось уже тогда работать, рядовой работницей… В том самом госучреждении, где после Велады меня назначили директоркой. По тем временам в принципе всё бы в нём было бы вполне неплохо, если бы не жилищный вопрос! Формально и он там вроде бы решался, и общага была вполне хорошая, не коечного типа, а комнатного, и квартиры выдавались без слишком уж многолетней очереди… Но вот Беда – далеко! И общага, и дома с квартирами – были очень далеко от учреждения, через полгорода приходилось добираться! А это – время и нервы…
Вот я и поднимала этот вопрос, на собраниях и не только – почему общага построена так далеко, и прочее жильё строится тоже далеко? Что это за издевательство над людьми – принуждение их к этим постоянным перемещениям до работы и обратно?!...
Так на меня за это смотрели как на – не то чудачку, не то юродку, а не то и вовсе диссидентку! Начальнички говорили примерно так: «
Не хочешь – не живи там, на твою жилплощадь всегда желающий найдётся…» А свои же сотруднички, за время и нервы которых я фактически свои сжигала, так те примерно так: «
А как же мы – ездим туда-сюда и ничего с нами не делается…» Твари неблагодарные…
Вот как Велада грянула – тут и оказалось, что я ещё задолго до неё была её неосознанной сторонницей! А те твари неблагодарные – наоборот, противниками! Потому мне – благонадёжность, должность директорки и роботокомплект с ментоскопом в помощь, а им – выселки… И ничего с ними не сделалось!...
Присутствующие заговорили:
– Да, бывало и так…
– Издевались над людьми…
– Которые не понимали, что над ними издеваются…
– И никто им этого не разъяснял…
– Что если часть зарплаты лотереями выдают – то это издевательство, за которое Велада накажет…
– Или когда заставляют снимать людей с их работы и кидать на чужую, ещё и задарма…
– Да, могли кинуть на дармовые работы в подшефных организациях…
– На спортивные соревнования – вот заставляли в них участвовать, и всё тут!
– И даже на воспитание трудновоспитуемых подростков, всем чужих…
– Эх, власть Советская…
– А она была такая уж советская?!...
– Или сейчас она такая уж советская?
– Помню, при горбачёвщине в одном «Крокодиле» была такая карикатура, на советскую власть…
– Тогда Советы были для видимости, и сейчас так!
– А настоящая власть тогда была у парткомов, а сейчас – у благонадёжных без ограничений, участников Велады…
– И это – прекрасно! Для нас…
– Хорошо о нас заботятся участники Велады…
Высокий и толстый благонадёжный гражданин уточнил:
– Насколько я разобрался в их ментальности… Для того они и живут, чтобы делать добро хорошим людям и зло плохим. Их идеал – как можно больше мучений и страданий таким для них, а тем более для нас, опасным сволочам, как наигрязнейшая грязь и ложноразумные; и как можно больше удовольствий истинным семидесятникам. То есть – таким, как мы… Так и должно быть!
– Да, так и должно быть!
– Так!...
– Так!!!...
И от одного из них прилетел вопрос:
– А вот если бы… Тогда веладовцы… Оказались бы перестройщиками или вовсе монархистами… Что бы они сделали?...
На него сначала зашикали:
– Если бы у бабушки был отросток, она всё одно не была бы дедушкой…
– Если бы на сосне росли жёлуди, сосна всё одно не была бы дубом…
Однако же высокий и толстый шиканье пресёк – он ответил чётко и однозначно:
– Так это же легко… Понять, что делали бы веладовцы, если бы были дерьмократами или монархистами! В обоих этих случаях они – несомненно! – загнали бы на выселки с немалым поражением в правах всех тех граждан, которые до Велады содеяли какие-то свои карьеры или получили какие-то привилегии благодаря членству в партии или комсомоле. Туда же определили бы и откосивших от срочной службы в вузах; а вот отсидевших за уклонение – реабилитировали бы. Ещё несомненно, что в обоих этих случаях они существенно ограничили бы экономические права всех тех, которые до Велады хотя бы косвенно были причастны к тогдашней «т
еневой экономике», во всём её многообразии. Всяких уголовников вычистили бы ментоскопами уже за то, что они такого типа личности, это тоже несомненно. Как и то, что всем ещё до Велады выгнанным из партии и комсомола – дали бы льготы и привилегии…
Выразительно кивнул на благонадёжного шляпниковца и продолжил:
– А учитывая специфику времён горбачёвщины, то весьма немалые льготы достались бы выгнанным оттуда за алкоголию… Их бы самых первых выставляли как безвинно пострадавших!...
Присутствующие захихикали.
Высокий и толстый продолжил:
– Далее – если бы веладовцы были монархисты, то дали бы дворянство всем военным и отслужившим срочную, кроме членов партии и комсомола… Кроме выгнанных оттуда и не принятых туда, им бы дали. И дворянские привилегии тут же. А если бы они были демократы – то вместо дворянства дали бы права быть частными предпринимателями, и распределили бы среди них немало госсобственности… Так, что самыми богатыми буржуями были бы те, кого задолго до Велады выгнали из партии и комсомола, или – не приняли туда. И вот эта забегаловка была бы не госучреждением, а чьей-то частной лавочкой…
Прилетели комментарии:
– И тогда в таких местах кормили бы в лучшем случае собачиной, а в худшем – человечиной…
– И поили бы всякой вредной химией…
– Не нужно нам такой радости!…
– Чтобы кто-то с кем-то конкурировал…
Посидели, помолчали, допили из стаканов.
Один выдал идею:
– Тут недалеко ещё одна забегаловка, «Пирожные-мороженное», с очень вкусными мороженными и хорошими бисквитными пирожными. Не сходить ли нам туда, полакомиться?..
Сходили и полакомились.
И было им вкусно...
- Сам-то ты когда сдохнешь? - спросил король астролога.
- Незадолго до трагической гибели Вашего Величества... - ответил астролог королю.