Черная тень Рандери

[kvv32]

Чистая классическая фэнтези.


ПРОЛОГ
Дорога к Рандери

Капли утренней росы ещё блестели на широких листьях ботоса, когда маленький караван остановился у подножия одинокого холма. Он был невысок – локтей сорок, но уставший за долгий ночной переход Рахтар запыхался, поднимаясь на его плоскую вершину. Приложив ладонь ко лбу, он наконец-то увидел на востоке то, к чему так стремился и чего не в меньшей степени опасался – тёмную кромку Чёрного леса.
Услышав за спиной шуршание высокой травы, Рахтар обернулся и увидел своего старшего ученика Мантера. Поравнявшись со своим учителем, тот взглянул на горизонт и глубоко вздохнул.
- Инисен, это тот самый лес?
- Да, Мантер, это Чёрный лес… Местные зовут его Рандери, это ещё доимперский язык, в этой глуши он в ходу.
- Инисен, впереди целый день, мы успеем дойти туда ещё засветло. Афрай ещё только поднимается.
Рахтар бросил взгляд на жёлтый диск дневного светила, повернулся к ученику и невесело усмехнулся.
- Ты вроде бы туда не слишком торопился…
- Не самое весёлое место, инисен. Людей там пропало немало, один слух страшней другого.
- Люди любят страшные сказки, но слушать их надо с умом. Из них много чего полезного можно извлечь. Да и какой у нас выбор, Мантер? Ждать мясников Посадима? Или ехать по имперской дороге в сторону Схонбара? Через заставы герцога? Не скули, Мантер, если бы ты слушал меня и не занимался своей некромантией, барон и сегодня платил бы нам за исполнение своих желаний. И не жаждал бы нашей смерти.
- Инисен, что случилось, то случилось, сегодня нам надо остаться в живых. А этот Рандери, говорят, людей может и на корм пустить. Как мы в него войдём? И как выйдем?
- Я слышал много рассказов и понял, что этот магический лес живёт по определённым правилам, за нарушение которых люди платят жизнью. Они суровые, жестокие, но они есть, и их надо соблюдать. В крайнем случае кем-нибудь пожертвуем.
- Хорошо бы знать, кого вы собираетесь скормить этому лесу?
- Все рухнуло из-за твоего своеволия, и, по справедливости, первым номером должен быть ты. Но мне жаль терять такого умного и уже достаточно опытного ученика, поэтому ты в конце очереди. Если придётся приносить жертву, первым будет Бачкан, потом Ладав, а там посмотрим.
- Мулами не отделаемся?
- Нет, Рандери поймёт, что пришли люди, и платить придётся именно им. Да и наши пожитки на себе мы не унесём, а там много чего ценного.
Помолчав, Рахтар помассировал правый висок, потом резким движением опустил руку в чёрной перчатке, словно отсекая всё лишнее:
- Ладно, хватит. Спускаемся вниз, нам пора в путь. И пожелай удачи Перкосу, чтобы он смог уехать подальше.
Через несколько часов пути в серо-зелёной массе Рандери уже можно было различить отдельные деревья. Глядя на них, Рахтар стал вспоминать, что привело его, боевого мага королевской армии Дьярноста, в эту богами забытую пустошь, заросшую полосатым ботосом. Будучи сыном писаря городского казначейства, он получил возможность учиться в школе, где его способность к магическим действиям – Ванат Томолис –заметил заезжий маг, нанятый магистром для защиты окрестных поселений от неизвестно откуда взявшейся банды анеров. Узнав об этом, местный епископ написал рекомендательное письмо, и через пару месяцев юный Рахтар уже стал слушателем Ванат Теника – академии, готовившей магов для церкви Отелетера и Альфира. Через три года он решил, что строгие правила и перспектива пожизненной службы Верховному Хранителю его не устраивают, и Рахтар простро-напросто сбежал.
Ещё через год он уже стоял перед воротами Академии магов в Кундисе – столице королевства Досам, которое ещё два столетия назад было центром великой Накатамской империи. От былого величия Досама мало что осталось, но Совет магистров во все времена умел ладить с королями и герцогами, которые к тому же опасались всерьёз ссориться с могущественной Академией, готовившей, помимо прочего, и боевых магов для половины государств Ивариса. Прошло пять лет, и Рахтар уже носил шляпу с красной лентой в армии Дьярноста – самого, пожалуй, могущественного королевства на западе континента. Так продолжалось более двадцати лет, пока новый король вдруг не надумал изгнать из страны епископов церкви Отелетера и Альфира, решив, что реальная сила в руках среднего сына Создателя – Молкота. Верховный Хранитель Даров Отелетера и Голоса Альфира не стерпел оскорбления, и очень скоро Рахтар встретился на поле боя со своими знакомыми из Ванат Теника. Союзниками Верховного Хранителя стали несколько королевств, воспользовавшихся удобным случаем свести старые счёты с правящей династией Дьярноста. Силы были собраны немалые, маги церкви действовали умело и организованно, так что через десяток пятидневок всё было кончено.
Рахтару со своим телохранителем Перкосом и слугой Ваширом удалось вовремя бежать, и следующие несколько лет они провели в скитаниях от гор Чаамайли до торговых городов Литука, зарабатывая на жизнь магией по заказам баронов, купцов, магистратов и селян.
Воспоминания неожиданно прервались – Рахтар споткнулся и увидел под ногами какие-то кости. Раздвинув тростью из каменного дерева полосатый ботос, он невольно скривил губы: кости были явно человеческими, причём целых среди них было немного.
- Инисен, кто это? – остановившийся рядом с магом молодой ученик был явно испуган.
- Уже не кто, а что, Курхас. Ему не повезло.
- Это как сказать, - вмешался в разговор остановившийся рядом Вашир. – Может, ему как раз повезло, что он не дошёл до этого места и просто помер.
- Тебе ножом по горлу больше нравится? – за долгие годы Рахтар привык к ворчанию своего слуги, но сегодня он был не склонен к терпению. – Хватит торговаться, мы не на базаре. Или идём вперёд, или ложись рядом с ним…
- Но ты же боевой маг, у нас много сильных амулетов, есть синтагмы, а мы бежим как кролики.
- Хватит, я сказал. Ты сам знаешь, что у барона хорошие солдаты, и всех вас я не смогу защитить. Да и Салпес рад будет услужить Посадиму. А он маг не из последних.
Вашир молча плюнул, поправил заплечный мешок и быстро зашагал вперёд, на ходу ударив рыжего мула по крупу. Рахтар подождал, пока постаравшийся стать незаметным Курхас исчезнет, и достал из поясной сумки ребристый флакон из тёмного стекла. Смочив язык терпким на вкус эликсиром, он почувствовал во рту лёгкое жжение, которое очень быстро прокатилось по всему телу горячей волной. Тряхнув на мгновение закружившейся головой, маг неожиданно упругим шагом двинулся вперёд, с удовлетворением отметив, что зелье пекотов, которое они готовят для своих бойцов диентисов, всё так же придаёт сил и уверенности.
Получив изрядный заряд бодрости, Рахтар уже через сотню шагов заметил, что вновь нахлынувшие воспоминания уже не кажутся такими грустными. Да, бывали и тяжёлые дни, но в целом последние годы жилось ему совсем неплохо. Череда войн, прокатившаяся по Бонросу – западной части континента – изрядно перекроила границы, попутно сократив число опытных магов – боевых, стихийников, целителей, мастеровых и других. Не обошла эта напасть и церковных магов-охранителей, что очень пошло на пользу разного рода монстрам и нечисти, которые не только безмерно расплодились за годы лихолетья, но и практически утратили если не страх, то хотя бы некую опаску перед людьми, их жилищами и поселениями. Среди этих тварей были конечно и те, кто в самые спокойные времена смотрели на людей как на добычу, но теперь среди дня на дороге, улице, а то и в собственном доме можно было столкнуться со злобными существами с горящими глазами, которые раньше вылезали из своих нор только в сумерках. И все они жаждали добраться до вашей крови, плоти и души.
Унося ноги после разгрома своей армии (а желающих прикончить его в стане победителей было предостаточно), Рахтар первые несколько пятидневок выбирал самые заброшенные дороги и лесные тропы. Уходя, он зарядил свои амулеты, накопители, зёрна и кольца силы, поэтому все вставшие на его пути оставались в живых считанные мгновения. Когда граница Дьярноста осталась далеко позади, Рахтар рискнул выйти на имперскую дорогу, купил лошадей и через пару дней пути решил переночевать в большом придорожном трактике.
Проснувшись среди ночи от истошных криков, он выскочил в коридор, увидев там огромную как ему показалось собаку, рвущую спину лежавшего на полу человека. Не раздумывая ни секунды, Рахтар выбросил вперёд правую руку, и голубой файербол врезался в голову зверя. Полыхнула яркая вспышка, тварь пронзительно заверещала и упала на бок. Выскочивший из-за спины мага Перкос с ходу рубанул её мечом, и уже вдвоём они бросились к лестнице, ведущей на первый этаж. В сером полумраке зала среди тел на полу, столов и опрокинутых лавок метались несколько человек, отчаянно отбиваясь от двух злобных тварей. Рахтар успел понять, что принять их за собак можно было только в тёмном коридоре, но его навыки боевого мага сработали независимо от сознания: зал осветили два огненных следа, во все стороны полетели куски чешуи, волна горячего воздуха погасила несколько масляным ламп на стенах. Твёрдо усвоив, что всё начатое надо доводить до конца, маг быстро зажёг ослепительно яркий шар, подбросил его вверх и, прыгая через ступени, устремился вниз. Озарённые белым светом, люди остервенело рубили корчившиеся на полу тела, истекавшие чёрной кровью. Рахтар догадался, что перед ним были огромные ящерицы, живущие в болотистых низинах. Они были свирепыми хищниками, но очень редко встречались с людьми. Увидеть их в трактире было в высшей степени неожиданно.
- Привыкли трупы жрать, понравилось. Жмурики кончились, вот и пошли искать.

Добавлено спустя 2 минуты 17 секунд:
Рахтар обернулся на голос подошедшего Перкоса и утвердительно кивнул: Да, мёртвых было немало. Они, кстати, очень живучие. Сходи наверх, проверь, сдохла ли тварь.
Перкос шагнул к лестнице, но сразу остановился, увидев на ней Вашира в нательной рубахе, но с боевым топором в руке, с которого стекали чёрные капли. Среди уцелевших после ночной бойни в трактире оказались два купца, которые предложили Рахтару по десять золотых за сопровождение их обоза, направляющегося в столицу небольшого кололевства Адонгон. Денег у него, в общем-то, хватало, но, здраво рассудив, что золото лишним не бывает, маг принял свой первый заказ.
Будучи опытным магическим бойцом, он счёл шестидневную поездку не слишком обременительной: трижды их пытались атаковать немногочисленные шайки, пару раз обоз навещали ночные хищники, однако реальную опасность Рахтар ощутил только однажды - во время нападения злобного вискута. Огромная тварь с рёвом выскочила из придорожных кустов, даже не пустив в ход свои магические способности, которые могли бы парализовать людей, сделав их вялыми и пугливыми. Вискуты не отличались умом, однако некоторые магистры умели ими управлять, используя в качестве живого тарана (в том числе благодаря тому, что вискуты были не только малочувствительны к повреждениям, но и могли очень быстро восстанавливать свою плоть.) Рахтар встречался с этими чудовищами на поле боя, поэтому сразу же активировал одно из самых мощных зёрен силы - розовый скалмат. Оставаясь сосредоточенным среди криков людей и вставших на дыбы лошадей, он ощутил накрывшую его волну жара и выбросил руку навстречу несущемуся во весь опор вискуту.
Мгновенный сброс столь большого количества магический энергии как всегда оказался довольно болезненным - Рахтар пошатнулся, пальцы на руках онемели, лицо покрылось липким холодным потом. Вискуту, однако, пришлось намного хуже: десятки огненных дротиков пронзили его шкуру, взорвавшись внутри могучего тела. Куски плоти, кровь и обломки костей разлетелись шагов на двадцать, перепуганные лошади опрокинули один из возов, удушливая вонь горелой плоти заставила людей отшатнуться. Через пару минут Рахтар уже принимал поздравления ошалевших от увиденного купцов, которые оценили невиданное зрелище ещё в десять золотых.
После приезда в столицу Адонгона купцам, их приказчикам и возницам было что рассказать, поэтому уже на второй день в трактир к Рахтару пришли первые желающие воспользоваться его магическими способностями и ратным опытом.
Случалось за эти годы всякое. С теми же вискутами пришлось встретиться ещё раз десять, и это были ещё не самые опасные противники. Разного рода разбойников надо было бы считать сотнями, немало было и кровожадных упырей в человеческом облике - как живых, так и восставших из мёртвых. Рахтар раньше и подумать не мог, сколько в мире любителей некромантии, которым во время череды войн уже не надо было раскапывать могилы для совершенствования своих магических навыков. Ещё меньше он ожидал, что один из некромантов станет его учеником. За три дня до этого погиб Сапропос - молодой южанин с хорошими способностями, которого Рахтар уже учил около года. Столкнувшись возле развалин с бангелаши, он на мгновение запоздал с файерболом, и стремительно двигающаяся тварь одним ударом сломала ему шею. Рахтар буквально размазал проклятое создание Молкота по каменной стене, но злость продолжала кипеть в нём, так что уловив ауру оживлённых мертвецов, он не задумываясь пришпорил коня, направив его в сторону ближайшей рощи.
Поднявший зомби некромант не обладал, видимо, большим опытом, потому эти мертвяки не слишком уверенно держались на ногах. Первого попавшегося дзоя Рахтар со злобной радостью буквально испепелил, вложив в магический удар явно избыточное количество энергии. Ощутив покалывание в пальцах, он мрачно усмехнулся, но дальше действовал более спокойно. Скорее всего, именно это и спасло жизнь самому некроманту, попытавшемуся скрыться в зарослях орешника. Поняв, что четвёртый возникший перед ним двуногий является человеком, маг оглушил его парализующим заклинанием и с помощью подоспевшего Перкоса перекинул обмякшее тело некроманта через круп своего коня, отложив разбирательства на потом.
Вечерний разговор у костра с очнувшимся Мантером (именно так звали молодого некроманта) имел неожиданные последствия. Убедившись, что он обладает острым умом и хорошими магическими способностями, Рахтар подумал, что Мантер вполне мог бы стать его учеником. Нежданная мысль ещё более окрепла, когда маг узнал, что его то ли пленник, то ли будущий спутник полтора года отучился в Ванат Теника, и был изгнан оттуда за слишком большой интерес ко всем детям Отелетера и Толфасты, а не только признаваемому церковью в полной мере их старшему сыну Альфиру. Его преподавателям очень не нравились постоянные вопросы о почти отвергнутых последователями Верховного Хранителя Молкоте и Валкире, а заодно и о троице сестричек Тешеро (да, публично церковь Бовишу, Рушеру и Кажету не осуждала - слишком много людей обращали к ним свои молитвы, но большинство епископов при упоминании богорождённых сестёр поджимали губы). Терпение ректора Ванат Теники окончательно лопнуло, когда Мантера застали в закрытом для учеников крыле библиотеки за чтением трактата о некромантии.
Рахтар и сам всегда проявлял интерес к использованию великой тёмной энергии, исходящей в мир в момент смерти любого живого существа, однако это было очень тонкое дело, требующее особых знаний и навыков их практического воплощения. В мире всегда кто-то где-то умирал, да и тёмная энергия распадалась достаточно медленно, так что учиться использовать её можно было везде и всегда. Однако изучение этого искусства требовало немалого времени, а Рахтар во время службы в армии был слишком занят деланием мертвецов, чтобы ещё успевать их поднимать. К тому же некромантию считали предосудительным и запретным делом не только церковь и большинство людей, но и многие властители, к числу которых относился и вздорный король Дьярноста. В то время рисковать явно не стоило, но не угасший интерес вдруг дал о себе знать во время беседы в сумерках. Утром они продолжили путь уже вчетвером.
Шли месяцы, менялись города, замки, сёла, трактиры и дороги. Вняв ворчанию старого Вашира, Рахтар взял ему в помощь юного Ладава, который без сожаления покинул захудалый постоялый двор, где ему надоело ублажать распутную хозяйку и получать подзатыльники от её мужа-пьяницы. Появился помощник и у Мантера, который сумел убедить мага, что им самим вовсе не обязательно выполнять все заказы. Поставить простую сигнальную сеть, проследить за кем-нибудь в темноте, наложить на какую-либо ценную вещь ауру защитного заклинания - для всего этого вовсе не требовалось обладать большими магическими знаниями. Через три пятидневки после этого разговора им встретился бойкий парнишка с природными магическими способностями, которого кое-чему обучил изгнанный с церковной службы маг. Жители окрестных сёл, как и местные бароны, нередко пользовались его услугами, хотя особых доходов он с этого не имел. Узнав, что тем же самым можно заниматься в компании опытных магов за существенно более высокую плату, Курхас не колебался. Подучиться, посмотреть мир и заработать кой-какие деньги - чего ещё можно было желать деревенскому колдуну?
Увеличив свою команду вдвое, Рахтар получил возможность хотя бы иногда заниматься сразу несколькими заказами одновременно, что, безусловно, самым положительным образом сказалось на количестве получаемых денег. Хорошая пара получилась, например, из много чего уже умеющего Мантера и лихого рубаки Перкоса, обладающего к тому же талантом договариваться с самыми разными людьми - от матёрых разбойников до спесивых дворян (магу всегда казалось, что при других жизненных обстоятельствах его телохранитель мог бы стать хорошим актёром). Были у этой пары, правда, и проблемы, причём загулы Перкоса и его стремление не пропустить ни одной юбки были не главными. Куда больше Рахтара беспокоили самоуверенность и честолюбие молодого мага, который, к тому же, использовал любую возможность попрактиковаться в некромантии, несмотря на растущее давление со стороны церкви, установившей плату за подтвердившиеся сообщения. После нескольких бесед с глазу на глаз Рахтар пришёл к выводу, что он сможет сдерживать амбиции Мантера до тех пор, пока тому ещё будет чему поучиться. Сейчас, подходя к Чёрному лесу, маг вновь с горечью подумал о своей ошибке. Многое повидав в жизни, он ещё тогда должен был понять, что для людей такого склада собственные желания всегда будут превыше всего. Если они сочтут для себя выгодным, то какое-то время будут сдерживаться и казаться послушными, но рано или поздно их натура всё равно возьмёт верх.
Впрочем, полтора года назад Рахтару было не до столь глубоких обобщений. Пускай не всё шло гладко, но быстро набравшийся опыта Мантер успешно справлялся со всеми поручениями, с видимым удовольствием пуская в ход огонь, сталь, ледяные стрелы и другие магические орудия. Молодой маг любил покрасоваться, поэтому зачастую даже заурядные столкновения с разбойниками, хищными зверями или какой-нибудь нечистью стремился превратить в красочное представление. Именно эта тяга к эффектами и принесла им самый большой заказ.
В конце весны Рахтар вместе со своей командой успешно сокращал поголовье диких кабанов, совершавших опустошительные набеги на огромные огороды местного монастыря. Заросшие чёрной шерстью свирепые животные совершенно не боялись людей, и когда погибло несколько батраков, настоятель решил, что надо приглашать мага. В первый же день стало ясно, что живучесть этих кабанов сильно преувеличена. Проредив неизвестно откуда взявшееся стадо как минимум на две трети, маги сумели внушить этим в прямом смысле слова тупорылым животным уважение к людям. Набеги почти прекратились, и, когда прилетевший из-за реки лисиль сообщил Рахтару о появлении волка-людоеда, он послал туда Мантера и Перкоса.
Через несколько дней настоятель рассчитался с магом, однако Мантер всё ещё не вернулся, хотя повода беспокоиться не было: заматеревшему некроманту любой волк был не соперник. Около полудня Рахтар услышал ржание нескольких лошадей. Взглянув в окно монастырского постоялого двора, он увидел не только Мантера и Перкоса, но и ещё четырёх всадников, среди которых выделялся обладатель дорогой кирасы. Выяснилось, что староста прибрежного посёлка "немного" ошибся: двоих селян убил не волк-людоед, а небольшой, но от этого не менее злобный вискут. Выслеживать его в подступавших к самому берегу зарослях было бы безумием, поэтому Мантер поставил магические сигнальные сети и стал ждать появления кровожадной твари. На третий день маг уловил сигнал от сети, находившейся возле старой имперской дороги. Примчавшись туда, он увидел как вискут атакует группу всадников, двое из которых уже лежали на земле, а остальные отчаянно отбивались от магической твари мечами и копьями. Исход схватки был предсказуем, поэтому Мантер сразу же пустил в ход огненные стрелы, и через мгновение всё было кончено.
Спешившиеся всадники едва стояли на ногах и не сразу поверили своему спасению. Командиром этого изрядно потрёпанного отряда оказался барон фос Посадим, уверенный, что сам Альфир послал ему навстречу боевого мага. Когда же он узнал, что в пяти центудах отсюда находится ещё более опытный специалист по умерщвлению живых существ, радости его не было предела. Как оказалось, барон направлялся в Схонбар - столицу герцогства Реконси, чтобы нанять там боевого мага для защиты своего серебряного рудника, который находился в предгорьях Чаамайли. Проблема была в том, что эти места граничили с территорией анеров, большинство из которых людей, мягко говоря, не любили. Эти могучие великаны, достигавшие пяти-шести локтей в высоту, были первыми разумными существами мира Лаканик, и на этом основании считали созданных после них людей наглыми захватчиками, лишившими нифери, как они себя называли, их законных прав первородства. За века конкурентной борьбы более сноровистые, гибкие и плодовитые люди оттеснили анеров в леса и горы, где они продолжали жить привычными родами и племенами. Всё это вместе взятое и привело к тому, что анерам Чаамайли копающиеся в земле и камнях люди очень не понравились. Последовало несколько набегов, было убито десятка полтора рудокопов, пришлось усиливать охрану, и уже через полгода барон понял, что при таком развитии событий доходы от рудника почти полностью будут уходить на оплату стражников и рудокопов, стоимость найма которых из-за постоянной угрозы выросла в два-три раза. Бывалый вояка, фос Посадим был уверен, что анеров надо как следует пугануть, для чего ему и нужен был опытный боевой маг.
Выслушав барона, Рахтар вежливо поблагодарил его за преложение, подкреплённое, разумеется, обещанием щедрого вознаграждения, и пообещал дать ответ уже завтра утром. Отмахнувшись от возбуждённого Мантера, маг взял бутылку вина и ушёл в свою комнату. Подумать было о чём. За четыре года непрерывных странствий у него накопилась изрядная усталость, и мысль о том, что надо бы какое-то время пожить в спокойной месте, уже не раз посещала Рахтара. Правда, в качестве этого места он представлял себе какой-нибудь большой город - столицу королевства или герцогства. И желательно - на морском берегу. И вместо этого ему предлагали заросшее лесом предгорье, которое с любой точки зрения было довольно диковатым местом. Причём - с жаждущими крови анерами.
Было, однако, и два весомых плюса. Во-первых, барон предложил тысячу золотых за год работы, а это была очень весомая сумма. Во-вторых, в горах Чаамайли находился один из самых мощных зонтари - источников магической силы, в близости с которым Рахтар испытывал особую потребность. Одним из важнейших критериев ценности боевого мага являлась скорость материального воплощения заклинаний, то есть мало было знать назубок десятки магических формул, следовало как можно быстрее получить от них ощутимую практическую пользу в виде чего-нибудь достаточно убийственного. В самом деле, трудно представить себе боевого мага, который непосредственно на поле боя бормотал был замысловатые заклинания, концентрируя разлитую в воздухе магическую энергию Ванат. Такое использование магии подходило для целителей, мастеровых и большей части стихийников. Время от времени его также могли использовать служащие церкви охранители, а иногда и боевые маги, если не было нужды спешить: при установке защиты, подготовке магических ловушек, во время осады и так далее. В этом был большой смысл, так как проговаривающий заклинание маг расходовал относительно немного собственной физической и магический энергии, которая могла понадобиться уже в следующий момент.
Примерно две трети природных магов обладали именно такими прикладными способностями, и их обучение сводилось в основном к увеличению количества и сложности магических формул, которыми они владели. В отличие от них боевые и церковные маги должны были быть рунка, то есть природными магами следующего уровня, способными создать мгновенную реакцию на мысль-воспоминание о необходимом заклинании. Чтобы освоить это, требовались многие месяцы, а то и годы тренировок, хотя изредка рождались рунка, способные нести смерть и разрушение буквально сразу же после усвоения боевых формул (другое дело, что они, как правило, были психически неустойчивы и редко надолго задерживались на этом свете.) Очевидно, что ничего просто так не даётся, и рунка приходилось платить за скорость своих магических действий. Чтобы задействовать силу Ванат, они были вынуждены выступать в роли своеобразного запала, расходую свою внутреннюю физическую и магическую энергию в гораздо большем количестве, чем прикладные маги первого уровня. Да, опытный рунка мог накопить немало магической энергии, но её интенсивное расходование во время боя требовало подпитки от носителей в виде зёрен, браслетов и так далее. Соответственно, при первой же возможности эти носители следовало заряжать. Обычно это делал сам маг, насыщая артефакты собственной магической энергией. Подобное перекачивание энергии из поля Ванат, при котором рунка выступал в роли некоего насоса, было довольно утомительным делом, поэтому в любой магической академии одним из любимых розыгрышей были рассказы о секретном заклинании, позволяющем чудесным образом заряжать носители силы в любом месте континента.
Увы, подобное было возможным, если рунка оказывался внутри зоны действия какого-нибудь зонтари. Величина этого линма зависела прежде всего от силы магического источника, достигая иногда двадцати-тридцати центуд. Самые сильные зонтари находились под землёй, и можно было только гадать, насколько они были похожи на привычные источники, представлявшие из себя округлые тёмно-красные камни диаметром в один-два локтя (именно таким зонтари Рахтар пользовался в армии Дьярноста). До наиболее сильных источников магической энергии добраться было невозможно в силу того, что за двести-триста шагов от них мощнейшее магическое поле начинало разрушать мозг и плоть дышащих существ. Деревья и кусты, растущие в центре такого линма, приобретали самые причудливые формы, изменяя свои стволы, стебли, листья и запах до полной неузнаваемости. Впрочем, видимые изменения были замечены у растений уже за десяток кованов, да и люди начинали ощущать там растущее беспокойство и некое жжение на коже. Однако на большем удалении от самых сильных зонтари магическое поле могло оказывать на людей бодрящее, а зачастую и исцеляющее воздействие.
Именно это соображение и стало решающим при принятии Рахтаром решения. За последние годы ему довелось воспользоваться энергией зонтари всего шесть раз, причём трижды за это пришлось заплатить немалые деньги. Этого обычно хватало на два-три месяца, а остальное время он был вынужден сам заряжать свои источники, что со временем стало даваться ему всё труднее. В организме накапливалась усталость, да и с возрастом прокачивание магической энергии требовало всё больших затрат собственных сил. Для порядком измотанного мага возможность пожить длительное время в благодатном линме с каждым часом представлялась всё более привлекательной, тем более что при такой интенсивности магического поля отражение нападений анеров было бы достаточно простым делом. Утром они с бароном ударили по рукам, и через несколько часов копыта полутора десятков лошадей и мулов уже ступили на старую имперскую дорогу.
На третий день, когда вершины Чаамайли уже начали заполнять небо на западе, всадники остановились у развилки трёх дорог. Помнившая ещё легионы Накатамской империи широкая каменная дорога поворачивала на север в сторону далёких ещё Рамшайских гор, налево вела заросшая травой дорога, которая, как уже знал Рахтар, заканчивалась у замка барона Посадима, а прямо вперёд шла просто наезженная колея, через три центуды упиравшаяся в лагерь рудокопов. Ехать туда собирались завтра, однако уже успевших повернуть к замку путников остановил возглас Мантера, рассмотревшего несущихся через пустошь всадников и повозки. Разразившись цветистыми проклятиями, барон рванул им навстречу, повелительно рыкнув через плечо "все за мной!".
Через пару кованов две кавалькады встретились, и Посадим едва не сорвал голос, страшными богохульствами останавливая перепуганных людей и хрипящих лошадей. Несколько всадников были ранены, ещё с десяток окровавленных людей сидели и лежали в повозках. Их сбивчивых рассказов можно было понять, что около полудня на рудник напали анеры, которых было не менее полусотни. Арбалетные болты свалили нескольких нападавших, но в ближнем бою мечи стражников мало чего стоили против огромных алебард, боевых цепов и топоров анеров, впервые атаковавших в таком количестве. Добраться до лошадей и повозок удалось не всем бросившимся бежать рудокопам: длинные тяжёлые луки лесных великанов стреляли не слишком точно, зато попавшая в человека стрела толщиной с палец наверняка валила его с ног.
Разъярённый барон не стал слушать возражений Рахтара, настояв на немедленной контратаке. Главных доводов у него было два: нельзя позволить этим выродкам разрушить рудник, и зачем мне нужны боевые маги, опасающиеся толпы каких-то дикарей. Прорычав ещё что-то нечленораздельное, барон с четырьмя своими воинами и двумя стражниками двинулся вперёд. Отступать было некуда, и Рахтар с Мантером и Перкосом последовали за ними.
Центуда и два кована - то есть три с половиной тысячи человеческих шагов - не слишком большое расстояние для скачущих рысью лошадей. Маг понимал, что их успех зависит от того, насколько он сумеет ошеломить анеров, потрясти их воображение чем-то невиданным. Рахтар уже ощущал мощную волну магической энергии от близкого источника, так что вопрос был только в выборе магической формулы для первого удара. Проще всего было пустить в ход огненный вихрь, но сражаться предстояло в лесу, и это могло кончиться большим пожаром и непредсказуемыми последствиями: своды рудника, почти горизонтально уходившего вглубь склона горы, поддерживали деревянные опоры, из-за чего огонь вполне мог сделать то, к чему стремились анеры. (Всё, что было связано с рудником, было основной темой разговоров во время пути, так что его устройство маг уже хорошо себе представлял.)
Удерживать полог невидимости над десятью скачущими всадниками было непростым делом, поэтому маг не стал рисковать и принял прямо противоположное решение, поставив впереди широкую полосу почти непрозрачного марева. Анеры, ясное дело, уже поняли, что к ним приближается нечто не слишком дружелюбное, и заняли оборону на опушке. Когда до них оставалась сотня шагов, Рахтар резко двинул мутную завесу вперёд, накрыв ею край леса. В следующее мгновение он буквально изверг огромное количество магической энергии, воплотившейся в тысячах ледяных стрел. Смертоносный рой скосил примерно половину лесных великанов, поразив сознание остальных. Когда они стряхнули с себя оцепенение, всадники с мечами в руках уже влетели на опушку, рубя налево и направо. Несколько анеров бросились в заросший кустарников неглубокий овраг, Мантар достал одного из них файерболорм, второго сразил брошенный вдогонку кинжал Перкоса, но остальным удалось скрыться в густых зарослях.
Придя в себя после выброса целой лавины энергии, Рахтар осадил коня среди первых деревьев и огляделся. Спешившиеся солдаты и стражники осматривали лежащих на земле анеров, время от времени подзывая барона, который с видимым удовольствием добивал раненых ударами меча. Для Рахтара это было привычным зрелищем, хотя сам он предпочитал не смешивать работу боевого мага и мясника. Сплюнув, он тем не менее пошёл осматривать убитых - атаковать врага таким количеством ледяных стрел в поле действия мощнейшего зонтари ему ещё не приходилось, поэтому было интересно оценить их убойную силу. Результат удивил Рахтара: большинство тел, одетых в грубые балахоны из серой ткани, были пробиты насквозь. На некоторых анерах была пластинчатая броня, которая смогла остановить удар магического льда. Это, однако, не спасло их, так как у двоих были пробиты головы, а у остальных - руки и ноги, что сделало их беспомощными перед клинком барона. Это, очевидно, были кашики - профессиональные бойцы-следопыты анеров, из чего можно было сделать вывод о переходе противостояния на новый, более выскоий уровень.
Стоя тогда на опушке леса, Рахтар вряд ли мог предположить, насколько он оказался прав. Воспользовавшись тем, что несколько дней анеры никак себя не проявляли, он установил вокруг рудника и лагеря рудокопов несколько сигнальных сетей и больше сотни ловушек, закачав в каждую из них максимально большое количество магической энергии. Два десятка солдат барона и несколько самых отчаянных стражников, ободрённых двойной оплатой и могуществом нвоого мага, тоже не теряли времени, основательно укрепив лагерь и подготовив к бою изрядное количество ручных и крепостных арбалетов.
Когда всё было готово, спешка сменилась томительным ожиданием, которое закончилось отчаянным криком солдата, насквозь пробитого толстенной стрелой. Отбросив кружку душистого фандрака, Рахтар вскочил на ноги и успел заметить, как с двух сторон к лагерю летят десятки стрел. Увиденное поразило его, так как только вчера он проверял установленные слева и справа от лагеря защитные магические сети. Спас Рахтара только выработанный годами инстинкт опытного боевого мага, благодаря которому несколько стрел с глухим стуком ударили в мгновенно возникший защитный покров. Очнувшись, маг дал выход своему бешенству. Несколько огромных файерболов с ужасающим грохотом взорвались на опушке леса по обе стороны от лагеря, разбрасывая обугленные тела лучников. Однако последовал и ответный удар. Между деревьев появились клубы чёрного дыма, которые поплыли к частоколу вокруг лагеря, оставляя за собой полосы выжженной травы. Рахтар слышал, что у анеров есть своя ни на что не похожая неторопливая магия, которой владеют жрецы-посори, но сталкиваться с нею ему ещё не приходилось. Огненные и ледяные стрелы смогли лишь немного распушить дымные шары, но не замедлили их движения. Приблизившись к лагерю, шары начали расползаться, выбрасывая вокруг себя тёмные ленты, на поверхности которых мерцали жёлтые огоньки. Когда эти полосы дотянулись до брёвен частокола, те стали беззвучно рассыпаться в труху.
На мгновение Рахтара охватил приступ страха перед неведомой силой, но приближающиеся крики анеров позволили стряхнуть с себя этот морок. В мозгу мага молнией вспыхнул единственно возможный план действий, он шарахнулся от рассыпающегося частокола, круговым взмахом руки накрыл лагерь туманной завесой и бросился бежать прочь, во всё горло прокричав приказ отступать. Ошалевшие от столь быстрого изменения обстановки солдаты и стражники не сразу последовали за ним, но когда над лагерем разнёсся полный животного ужаса крик человека, которого коснулась чёрная лента, бежать бросились даже самые храбрые. Рахтар нёсся впереди, а слетающее с его раскинутых рук полупрозрачное марево скрывало бегущих от стрел уцелевших лучников. Позади осталась уже пара сотен шагов, когда он наконец услышал то, на что так надеялся: торжествующий рёв анеров, бросившихся из глубины леса в последнюю атаку. Резко остановившись, он развернулся, и в этот момент раздался грохот первых сработавших магических ловушек.
Выдохнув воздух, маг злобно ощерился - его план сработал: почуявшие победу анеры устремились из леса напрямую к лагерю, приведя в действие смертоносные заклинания, притаившиеся под колышками с магическими рунами. Это был несомненный успех, но пережитые потрясение и страх требовали удовлетворения, и Рахтар вскинул руки к небу, прокричав в низкие облака формулу активации всех ловушек. Эффект превзошёл все ожидания: земля под ногами содрогнулась, волна горячего воздуха отбросила волосы с мокрого лба, рядом упало несколько изломанных веток, а шагах в двадцати рухнуло вырванное с корнем дерево толщиной в ладонь.
Как оказалось, грохот был слышен даже в замке барона, поэтому довольно скоро Посадим с сыном и двумя солдатами примчались в лагерь на взмыленных лошадях. Посмотреть было на что: часть опушки под сто шагов в глубину и вдвое больше в ширину просто перестала существовать, превратившись в рыхлое месиво из земли, обломков деревьев и тел анеров. Восхищённый барон похлопал мага по плечу, радостно заявив, что теперь-то эти дикари больше не сунутся, и уже завтра он поедет в город нанимать новых рудокопов. Кое-что знающий об упорстве лесных великанов Рахтар остудил его рвение, будучи уверенным, что гордые и упрямые анеры просто так не отступятся. А потому первоочередной задачей является укрепление лагеря по полному разряду, то есть по армейским нормам и правилам.
На следующий день Посадим привёл около полутора сотен работников, среди которых были и крепостные барона, и вольные крестьяне, арендующие у него землю. Были там и выделяющиеся своей независимостью и хорошим оружием латары - селяне, имеющие свой участок земли, но находящиеся в частичной юрисдикции барона (намётанный глаз Рахтара сразу увидел во многих из них бывших солдат, получивших надел за десять-пятнадцать, а то и двадцать лет службы). За несколько дней напряжённой работы лагерь со всех сторон был окружён деревянной стеной высотой в десяток локтей, что исключало прицельную стрельбу лучников.
Нашлось средство и против магических чёрных шаров. Как оказалось, у барона был ещё один маг - Салпес, который когда-то окончил академию Ванат Теника, служил церкви как целитель и стихийник, но в какой-то момент напрочь разругался с епископом, после чего был вынужден уехать подальше от больших городов. Он не был рунка, поэтому в бою с использованием мечей, алебард и стрел от него было мало прока, зато ещё с академии Салпес много чего понимал в магии анеров, в том числе и то, что она не совместима с серой. В своих нападениях на рудника анеры ранее не использовали свою магию, однако во время поездки в Схонбар он уговорил барона купить целый кувшин этого зелья, которого хватило на три десятка пустотелых шаров из глины. Стихийник также объяснил Рахтару, почему его сигнальные сети не отреагировали на лучников, когда те вышли на опушку для обстрела почти не защищённого с флангов лагеря. Дело в том, что создавший анеров Отелетер (которого они называли богом-отцом Кумухом) дал своим первенцам невосприимчивость к магии. Их нельзя было заколдовать, их не замечали сторожевые сети, им не могли навредить мощные потоки энергии от зонтари и так далее. И хвала Алфиру, что эта невосприимчивость относилась только к прямому воздействию Ванат. Если же магическая энергия преобразовывалась во что-то иное, например, энергию огня или взрыва, никакие молитвы богу-отцу помочь анерам уже не могли. Уж в этом-то Рахтар имел возможность убедиться.
Как и ожидалось, тяжёлое поражение не остановило лесных воинов. Обуреваемые жаждой мести, анеры в течение следующего месяца чего только не перепробовали: лучники караулили зазевавшихся днём и ночью, чёрные шары вновь и вновь накатывались на стены лагеря, засады поджидали людей теперь не только в лесу и посреди пустоши, но и в окрестностях замка. Количество погибших и раненых росло, солдаты, стражники и участвовавшие в патрулировании латары были измотаны , однако сколь-нибудь значимого успеха анерам добиться так и не удалось. Сера успешно противостояла магическим атакам жрецов-посори, кровь едва ли не каждого нападавшего из засады впитывалась в землю, Рахтар, Мантер и даже Курхас не только отражали атаки. но и постоянно расширяли зону относительной безопасности, размещая десятки и сотни ловушек вокруг лагеря, в лесу, вдоль дороги, ведущей к замку и возле самого замка.
Военный опыт подсказывал Рахтару, что анеры скоро выдохнутся, но в последний момент они постараются предпринять что-нибудь серьёзное. Нельзя было исключать, что близкие к отчаянию анеры устроят резню в поселениях крестьян, но маг полагал, что их целью скорее всего станет замок барона, в котором они видели источник всех своих бед. Ждать пришлось недолго. Анеры уже знали, что вокруг замка есть немало ждущих своего часа колышков с магическими рунами, и их жрецы вновь пустили в ход свои чёрные шары, которые своими лентами активировали ловушки. Когда со стороны развилки дорог донёсся грохот взрывов, Рахтар сразу понял, что его предсказание начинает сбываться. Десятник барона приказал было седлать лошадей, но маг остановил его, так как можно было ожидать, что лагерь также подвергнется нападению, к тому же затаившиеся у дороги лучники скорее всего уже поджидали свою добычу. Наконец, анерам вряд ли понравится, что им приготовил Салпес и уже несколько дней находившийся в замке Мантер.
Расчёт оказался верным. Сера развеяла большинство чёрных шаров, уцелевших после прорыва линии магических ловушек, остальные не смогли быстро разрушить стены замка - камень трескался, дымился, с него осыпались мелкие осколки, но на какое-то время атака была остановлена. Тут-то и проявились все способности Саллеса как мага-стихийника. Проговорив до конца длиннющее заклинание, он обрушил перед стенами замка целую лавину огня, взметнувшегося выше угловых башен. С чудовищным рёвом пламя не только выжгло всё живое, на ладонь превратив землю в уголь и пепел, но и подавило магические связи анеров. Покровы невидимости исчезли, и когда через несколько мгновений стена огня упала, десятки изготовившихся к атаке бойцов и застывшие со вскинутыми руками жрецы-посори стали хорошей мишенью для файерболов Мантера и солдатских стрел.
Через пару часов всё было кончено. Какое-то количество анеров смогли добраться до спасительной опушки, остальных просто добили. Чтобы не приманивать разное зверьё, барон распорядился собрать тела и закопать их где-нибудь подальше. Тогда Рахтар не обратил внимания на то, что Мантер отвёз две повозки с трупами в орешник, заполонивший низину в нескольких сотнях шагов от лагеря.
Нападение на замок имело, видимо, серьёзные последствия для местного племени анеров. Более двух месяцев их никто не видел и не слышал, а дошедшие через десятые руки слухи говорили о том, что совет жрецов и старейшин не только сместил рвущегося продолжить атаки молодого военного вождя, но и постановил отвести дозоры племени выше в горы. Когда Рахтар поинтересовался, можно ли верить этим слухам, ему объяснили, что война вокруг рудника никак не мешает меновой торговле с соседним племенем в трёх днях пути отсюда. Сегодня между племенами мир, соседи в курсе событий, сочувствуют, но воевать с людьми за чужие беды не собираются. Получив эту информацию, нетерпеливый барон решил наверстать упущенное время и, соответственно. доходы. Он потребовал от Рахтара установить новый защитный барьер из магических ловушек вокруг рудника, перенеся его на триста-четыреста шагов вглубь леса. Не ожидая окончания этой трудоёмкой и длительной работы, Посадим заставил своих крепостных начать добычу руды, одновременно послав сына в город для найма опытных рудокопов. Ещё через несколько дней в лагерь привезли большую дробилку для руды, приводимую в действие двумя ходящими по кругу лошадьми.
Начиналась осень и хотя в этих краях она была длинная и тёплая, в небе всё чаще появлялись дождевые облака. Воспользовавшись этим, барон решил продемонстрировать, насколько он ценит заслуги Рахтара. В лагерь привезли два шатра из плотной ткани: один для магов, второй - для слуг и кухни. Вместе с ними появились изрядный бочонок хорошего вина и повар из замка по имени Бачкан. Маг давно уже привык к стряпне Вашира и его молодого помощника Ладава, однако первые же приготовленные Бачканом блюда убедительно продемонстрировали, что значит мастерство профессионального повара. Уже через несколько дней Рахтар понял всю глубину замысла Посадима: барон приезжал в лагерь как минимум раз в два-три дня, всегда оставался обедать, охотно попивал подаренное им же вино, и при этом отнюдь не лишал свой желудок услад в замке, так как там на кухне работало ещё два повара.
Завершив работу по созданию нового защитного барьера, Рахтар смог предаться сладостному благодушному безделью, наслаждаясь оздоравливающим действием магической энергии зонтари. Чуть ли не единственным источником раздражения стала грохочущая дробилка, установленная за стенами лагеря. Пользуясь установившимся затишьем, Рахтар уже вынес свои шатры из деревянной коробки лагеря, и соседство с дробилкой явно мешало ему наслаждаться жизнью. Чтобы решить это проблему, он распорядился отодвинуть шатры ещё на сто шагов и установить между ними и дробилкой бревенчатую стену. Знал бы он тогда, насколько всё это пригодится им буквально через несколько дней.
В то утро Рахтар стоял у края деревянной стены между шатрами и дробилкой, с удовольствием вдыхая прохладный воздух, насыщенный запахами росистой травы. В лагере ещё царила тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в кронах деревьев и тихим ржанием лошадей. Через минуту маг услышал разговор двух людей, идущих с другой стороны стены. Не прислушиваясь к словам он тем не менее понял, что это самые молодые члены его команды - Курхас и Ладав. Подойдя ближе, они остановились в одном шаге от Рахтара, и маг отчётливо услышал, как Ладав просит Курхаса побольше рассказать о повадках зомби. Подавив первый порыв, Рахтар обратился в слух, с каждым мгновением всё более осознавая, что его категорические запреты на занятия некромантией были просто проигнорированы Мантером. Скрипнув зубами, маг не стал больше сдерживаться. Сделав пару шагов и обогнув стену, он предстал перед ошеломлёнными парнями. Резким движением руки Рахтар прогнал Ладава, вперившись глазами в испуганное лицо ученика. Короткий жёсткий допрос быстро прояснил положение дел: уже несколько пятидневок Мантер возился с оживлёнными им убитыми анерами, привезёнными от стен замка. Некоторые из них неплохо ходили и подчинялись командам некроманта, другие же остались на уровне тупых и опасных дзоев, поэтому их пришлось убивать ещё один раз. Несколько оправившийся Курхас с гордостью сообщил магу, что Мантер уже научил его управлять зомби, правда, одного он упустил: мертвяк побрёл в сторону рудника и нарвался на магическую ловушку. (Рахтар вспомнил не только этот взрыв в лесу, но и то, что посланный на проверку Мантер сообщил о разорванном диком кабане.)
Маг постепенно закипал, но больше всего его взбесило искреннее удивление младшего ученика по поводу неведения Рахтара. Курхас не сомневался, что многие в лагере знали о зомби в орешнике, особенно после того, как один из них, каким-то образом преодолев заклинание обезноживания, пошёл в сторону развилки дорог. Заметившая его стража позвала находившегося в лагере Мантера (Рахтар ставил тогда в лесу защитные ловушки), который вернул беглеца на место, объяснив стражникам, что маги (!) готовят зомби для работы в руднике.
Доведённый до белого каления Рахтар ворвался в шатёр, ощущая в правой руке жжение от почти готового файербола. Рванув за плечо спящего Мантера, он поставил полог неслышимости и дал волю своему гневу. Некромант сразу же понял, что в данный момент он рискует головой, поэтому счёл за лучшее истово каяться. Вдосталь попинав ползающего по полу Мантера, маг начал постепенно остывать. Как бы там ни было, нетерпимых епископов поблизости не наблюдалось, а его старший ученик обладал многими достоинствами, к числу которых, к сожалению, не относилась послушность. Оставив Мантера зализывать раны и вспоминать заклинания целителей, Рахтар вышел из шатра, намереваясь расспросить Перкоса и Вашира.
К полудню маг более-менее успокоился. Словно ставший меньше ростом Мантер вместе с Курхасом и Перкосом отправился добивать зомби, слуги начали готовить обед, так как Бачкан уже несколько дней назад зачем-то уехал в замок. Сидя возле деревянной стены, Рахтар тщательно продумывал вечерний разговор с Мантером, поэтому не сразу обратил внимание на прискакавшего в лагерь солдата. Ему стало интересно, когда через несколько минут гонец с двумя десятниками Посадима рванул в сторону замка. Маг не мог тогда предположить, что в тот момент события этого явно не самого удачного дня многократно ускорятся.
Дневное светило Афрай уже начал клониться к закату, когда в шатёр вошёл раскрасневшийся Бачкан. Не говоря ни слова, он рухнул перед Рахтаром на колени и в низком поклоне обнял сапоги Рахтара. Удивлённый маг потребовал объяснений, и тут повара словно прорвало. Сбиваясь и запинаясь, он рассказал, что днём а замок вернулся старший сын Посадима, сообщивший о кровавых событиях в Схонбаре. Во время празднования Дня осенних даров Отелетера заговорщики возле главного собора напали на торжественную процессию, в которой принимали участие герцог с семьёй и свитой. епископ с десятками священников и монахов, а также сотни допущенных к празднованию "чистых" горожан. Заговорщики пустили в ход несколько файерболов, арбалеты с отравленными болтами, метательные диски и мечи. Стража и защитные амулеты отразили большинство атак, однако кое-что мятежникам удалось: были убиты епископ, трое священников и четверо дворян. ранения получили младший сын, один из племянников герцога и десятка два человек из его свиты.
Двух нападавших удалось схватить, и умельцы из тайной стражи уже успели получить от них нужные имена и адреса. По всему Схонбару шли аресты, хватали всех, кто имел хоть какое-то отношение не только к нападавшим, но и к первым задержанным - родственников, друзей, знакомых, слуг, соседей и так далее. Особое бешенство герцога вызвало то, что его сына ранил облачённый в броню зомби, которого с величайшим трудом удалось остановить буквально в двух шагах от властителя Схонбара. Герцог бушевал, требуя головы всех некромантов и их покровителей. Старший сын барона, который был в свите и с мечом в руках отражал нападение, постарался убедить начальника тайной стражи, что он как верный слуга герцога вместе с отцом сумеет сам искоренить измену в своём уделе. Получив разрешение, он сломя голову помчался в замок, сменив по дороге четырёх лошадей.
Услышанного было достаточно, чтобы похолодевший Рахтар со всей ясностью осознал, что его шансы дожить до утра не слишком велики. Маг не сомневался, что Посадим знает о забавах Мантера с мёртвыми анерами и пойдёт на всё, чтобы отвести от себя любые подозрения. И дело здесь было не только в гневе герцога. Рахтар немало времени провёл с бароном за столом и уже хорошо понимал мотивы и цели бывшего простого десятника, сделавшего карьеру мечом и безудержным рвением. Около двадцати лет назад в отчаянной рубке он спас молодого герцога, за что получил должность в личной гвардии и личное дворянство. Онрит Посадим звучало намного лучше, однако через несколько лет молодому честолюбивому пятидесятнику захотелось большего. Очередная война принесла ему звание сотника и статус онфоса, то есть личного дворянина, получившего в пожизненное владение замок вместе с прилегающими землями и крепостными (старого владельца замка герцог заподозрил в измене и приказал убить вместе со всей семьёй). Доходы Посадима выросли втрое, однако служба не повзоляла ему бывать в своём замке, находившемся на окраине герцогства, более двух-трёх раз в год.
Звёздным часом барона стал мятеж герцога Гортована три года назад. Король Ачитай призвал своих вассалов сурово наказать отступников, и не утративший любви к кровопролитию герцог Рекорси с радостью выступил в поход. Когда столица мятежного герцога Ценбрат была взята штурмом, Посадим со своей сотней оказался в первых рядах погромщиков, не щадивших никого. Не забыл он и себя - тот же Бачкан рассказывал, что из Ценбрата в замок привезли более десятка повозок с награбленным добром. Ходили слухи, что барон намеренно отрубил себе два пальца на левой руке, чтобы получить повод уйти со службы - что за гвардеец, который не может свободно сражаться двумя клинками? В любом случае его план удался: когда залитый кровью сотник предстал перед королём и герцогом, он получил всё, чего желал - почётную отставку, право собственности на замок и землю, а также возможность передать дворянский титул своим детям. Только после этого теперь уже фос Посадим смог заняться серебряным рудником, заброшенным после гибели бывшего хозяина замка. Именно это и привело сюда Рахтара, которому сейчас надо было быстро принимать решение о путях бегства ради спасения.

[Uksus]

Он был невысок – локтей сорок, но уставший за долгий ночной переход Рахтар запыхался, поднимаясь на его плоскую вершину.

1. Таки лучше - холм.
2. На фиг.

А то местоимений многовато в абзаце.

[kvv32]

Текст в рукописи - по мене набора будет добавляться.

[Uksus]

где его способность к магическим действиям – Ванат Томолис –заметил заезжий маг,

Пробел.

Добавлено спустя 2 минуты 28 секунд:

Текст в рукописи - по мене набора будет добавляться.

Выкладывать лучше по 2-3 вордовских страницы за раз и не чаще раза в день.

Добавлено спустя 1 минуту 21 секунду:

его не устраивают, и Рахтар простро-напросто сбежал.

На фиг.

Добавлено спустя 3 минуты 35 секунд:

он почувствовал во рту лёгкое жжение,

Лишнее.

Добавлено спустя 5 минут 38 секунд:

в том числе благодаря тому, что вискуты были не только малочувствительны

Твари.

Добавлено спустя 3 минуты 55 секунд:

Перкоса перекинул обмякшее тело некроманта через круп своего коня,

Лишнее.

Добавлено спустя 15 минут 43 секунды:

Было, однако, и два весомых плюса. Во-первых, барон предложил тысячу золотых за год работы, а это была очень весомая сумма.

1. Имелись, присутствовали, наличествовали.

4. Значительная, приличная.

Добавлено спустя 1 минуту 23 секунды:
Всё, пошёл спать...

[Uksus]

редко надолго задерживались на этом свете.)

Наоборот - ).

Добавлено спустя 3 минуты 40 секунд:

Примерно две трети природных магов

Этот и следующий абзацы лучше заменить парой недлинных предложений.

И было бы желательно использовать меньше "иностранных" слов.

Добавлено спустя 5 минут 55 секунд:

и заняли оборону на опушке. Когда до них оставалась сотня шагов, Рахтар резко двинул мутную завесу вперёд, накрыв ею край леса. В следующее мгновение он буквально изверг огромное количество магической энергии, воплотившейся в тысячах ледяных стрел. Смертоносный рой скосил примерно половину лесных великанов, поразив сознание остальных.

Каким образом, если место было накрыто мутной завесой, видеть в которой невозможно?

Добавлено спустя 1 минуту 21 секунду:

в заросший кустарников неглубокий овраг,

КустарникоМ.

Добавлено спустя 2 минуты 46 секунд:

двойной оплатой и могуществом нвоого мага,

Нового.

Добавлено спустя 6 минут 1 секунду:
Уважаемый kvv32, пока дело не зашло слишком далеко, подумайте о замене большей части "иностранных" слов на обычные. Это ПМСМ.

[Умникус]

Да, некоторые авторы, даже смело, в начале произведения, пишут, что именование, топонимы и меры длины, времени и расстояния, заради читателя используються в привычном ему формате(что помогает не напрягать мозг сложносоставными и сложночитаемыми словоформами), чтобы безболезненно следить за повествованием и внимать затеям автора. Лично я, после появления на первой странице имени персонажа в котором согласные превышают, по количеству, более чем в три раза гласные, откладываю его навечно. Ффух, аж запятых великомножество наваял, от чувствительнодушия. И ещё, после определенного количества поименованных персонажей, начинаешь путаться в них, ИМХО!

[kvv32]

Доброго дня!
1. Реакцию на высказанные замечания можно разделить на три части:
а) принимается с благодарностью
б)

Этот и следующий абзацы лучше заменить парой недлинных предложений.

может быть, но на вкус и цвет...
в)

И было бы желательно использовать меньше "иностранных" слов.

большое спасибо за предложение, но изменять данный конкретный пункт в силу стиля и замысла нецелесообразно.
2. Занудством не пронять - сам такой (расцвет пришелся на время работы замглавредом в местном издательском доме)
3. Спасибо что читаете.

[Uksus]

может быть, но на вкус и цвет...

Не настаиваю.
Все высказанные замечания - сугубое ИМХО (ПМСМ).

[kvv32]

Уже вставая, маг неожиданно подумал, что для барона наверняка будет иметь значение и возможность не платить за работу после их ликвидации. Подавив кривую усмешку, Рахтар вспомнил, что не задал Бачкану ещё один вопрос: почему он с риском для жизни решил их предупредить? Ответ повара был прост: хорошо зная нрав своего хозяина, он предположил, что близкое знакомство с магами может стоить ему головы. Выбор был невелик - либо безымянная могила, либо бегство вместе с Рахтаром и его людьми. На этот счёт у мага уже возникли свои соображения, но он не стал их высказывать, просто похлопав Бачкана по плечу.
Времени на долгие рассуждения не было, поэтому Рахтар быстро собрал свою команду, кратко объяснил обстановку и изложил свой план спасения, вызвавший целую гамму чувств от недоумения до откровенного страха. Поучаствовав в роли боевого мага во многих войнах и походах, Рахтар хорошо усвоил, что противника надо удивлять и обманывать. Удивлять неожиданными действиями и обманывать ложными ходами. Привычка всесторонне оценивать каждую ситуацию стала для мага второй натурой и не раз помогала ему и в сражениях, и во время охоты на разных тварей. Не изменил ей Рахтар и в лагере возле рудника, особенно после наступления затишья. ОН расспрашивал о ближних и дальних окрестностях замка, слушал рассказы стражников, рудокопов и крестьян, многое узнал из застольных разглагольствований самого барона. И, когда прозвучал сигнал смертельной опасности, в голове Рахтара вроде бы сам собой возник неожиданный и небезопасный, но, видимо, единственно возможный план.
Уходить по старой имперской дороге в сторону Схонбара было бессмысленно - впавший в ярость герцог наверняка выставил там множество застав. Двигаться по той же дороге на север в сторону Рамшайских гор было просто опасно, так как уже лет тридцать назад люди покинули этот негостеприимный край, окончательно уступив его племенам суровых горных анеров. К югу от лагеря был замок барона, мимо которого не удалось бы пройти даже с помощью магии. Противника надо было удивлять, поэтому Рахтар решил идти на северо-запад через пустошь в сторону загадочного и пугающего Чёрного леса. Причём идти налегке, с минимумом самых ценных и необходимых вещей и припасов, нагруженных на двух мулов. Это направление вряд ли пришло бы в голову преследователям, но, чтобы окончательно отвлечь внимание, Рахтар считал необходимым подсунуть им заманчивую наживку в виде нескольких всадников.
Дождавшись темноты, маг с помощью сложного заклинания затуманил сознание находившихся в лагере стражников и рудокопов и ещё раз подробно изложил задачу верному Перкосу, который должен был сыграть роль приманки для барона, уведя всех осёдланных лошадей по старой имперской дороге. Побывавший во многих переделках телохранитель был уверен, что ему удастся обмануть преследователей и избежать внимания патрулей герцога, оставив, а то и продав лошадей в каком-нибудь городке. Договорившись о времени и месте нескорой встречи, Рахтар вручил Перкосу увесистый кошелёк и две синтагмы, представляющие собой магические свитки с боевыми заклинаниями, приводимые в действие разрывом ленты с рунными печатями.
Когда соединённые длинными верёвками лошади исчезли в темноте, маг ещё долго смотрел в сторону перекрёстка дорог, с тревогой ожидая криков, вспышек огня или других признаков того, что Перкос столкнулся с людьми барона, вышедшими на охоту. Убедившись, что тишину нарушало только уханье ночной птицы, Рахтар в последний раз оглянулся на лагерь и махнул рукой, отдавая команду выступать. Впереди шли Мантер, торопливо проговаривающий магическую формулу ночного видения, и Вашир с боевым топором на плече. Следом - ведущие мулов Бачкан и Ладав, замыкали процессию Курхас с арбалетом в руках и Рахтар, с предельной осторожностью прощупывающий пустошь позади них быстрыми касаниями защитной магии. Помимо ночного видения он задействовал усиление слуха, по опыту зная, что возможность услышать что-либо в темноте первым вполне могла стать лишним шансом на выживание.
Отойдя от лагеря на пару кованов, беглецы ускорили шаг, постепенно начиная верить, что им удалось уйти незамеченными. Позади них всё оставалось спокойным вплоть до самого перекрёстка, среди магического поля зонтари не чувствовалось никаких проявлений структурированной магии, вдобавок сама погода была на их стороне - сквозь низкие облака призрачный свет двух ночных светил был почти не виден.
Через несколько часов пути на смену опасениям возможной погони всё чаще стали приходить мысли о том, что их ожидало впереди. В конце концов, солдаты барона о своими мечами и стрелами, впрочем как и файерболы Саллеса для большинства путников были делом если и не обыденным, то уж наверняка - привычным. И совсем иным представлялся им Чёрный лес, о котором и обитатели лагеря, и крестьяне барона говорили с явной опаской. Напряжение не спадало, и это было заметно по тому, что даже на коротких привалах разговоров практически не было. Все молчаливо жевали сыр с хлебом и пили воду, изредка поглядывая на Рахтара.
Сохраняя внешнее спокойствие, маг продолжать обдумывать различные варианты развития событий, с горечью убеждаясь в том, что сейчас от них самих мало что зависит. Люди барона ворвались в пустые шатры скорее всего ещё до рассвета, после чего начался лихорадочный поиск следов. Копыта шести лошадей, разумеется, помогли им в поисках, однако следовало учитывать, что отставного сотника личной гвардии герцога никак нельзя было считать тупым солдафоном, и он вполне мог что-то заподозрить. А в этом случае их настоящий след рано или поздно будет обнаружен, и тогда решающим фактором станет разница в скорости передвижения пеших беглецов и конных преследователей. Поэтому оставалось только надеяться на удачу и идти вперёд как можно быстрее.
Впервые увидев Чёрный лес с холма, Рахтар испытал странное чувство. Да, он стремился к нему, видел защиту в его мрачной славе, но она же всё сильнее тревожила мага, заставляя сомневаться в правильности принятого решения. Очевидно, что подобные мысли одолевали и его спутников, поэтому Рахтар был вынужден пресекать разговоры на эту тему, хорошая зная, сколь важным будет безусловное подчинение его команды уже в самое ближайшее время. И неважно, с чем им предстоит столкнуться - с погоней или с тайнами загадочного Рандери.
От невесёлых размышлений мага отвлекла острая боль, пронизавшая правую ногу от ступни до колена. Удивляться было нечему - за годы службы эту ногу целители уже пару раз собирали по кусочкам, к тому же свою лепту внёс и многочасовой переход. Зашипев от боли, Рахтар остановился и вытащил из кармана куртки стеклянный флакон с красными горошинами. Быстро проглотив пару штук, он перенёс тяжесть тела на левую ногу, ожидая, пока подействует магическое снадобье. Его остановку заметили, и через несколько мгновений стояли уже все спутники мага, переглядываясь между собой. Рахтару не хотелось, чтобы они поняли причину задержки, поэтому он счёт нужным подвести кое-какие итоги:
- Так, Чёрный лес уже рядом. Осталась где-то половина центуды. Дело идёт к закату, но мы успеем дойти. Это без проблем.
- Дойти-то дойдём, но стоит ли туда лезть в темноте? - Вашир служил у мага более десяти лет, пользовался его полным доверием и давно уже привык говорить то, что думает. - Если уже пришли, так хоть утра надо дождаться. В самый раз было бы.
- Подойдём ближе, тогда и будем решать, - Рахтар хоть и составил своё мнение о Рандери, читал необходимым посмотреть на этот лес вблизи, ощутить его запах, почувствовать течение магической энергии возле его опушки.
- Инисен, а что за этим лесом? Ну войдём мы туда, когда-то выйдем, а дальше что? Там-то что делать будем?
- Мантер, Рандери не слишком велик, за день его можно насквозь пройти. А за ним побережье, там рыбаки живут.
- Рыбаки?! Это которые с островов Амалюр? Там же одни пираты, они рабами торгуют, - намолчавшийся за долгую дорогу Вашир никак не могу успокоиться. - Чем они лучше Посадима? Ограбят, а то и убьют или в кандалы и на продажу.
- Не пугай, там отродясь хороших магов не было, а этих разбойников мы, если что, кровью умоем, - по резкому тону было понятно, что Мантер ради снятия напряжения с радостью убил бы кого-нибудь прямо сейчас. - О чём вообще мы говорим? Лес надо пройти, а потом со всеми разберёмся.
- Господин Рахтар, на берегу разный народ живёт, - Бачкан был явно доволен тем, что может показать свою осведомлённость. - Без пиратов, конечно, не обходится, но постоянно этим мало кто занимается. Тут места бедные, леса, горы, анеры опять же, особо грабить нечего. За добычей надо к Сайтолотору или Литуку плыть, а там и своих хватает, да и далеко.
- Бачкан, а ты сам не из этих? Больно хорошо знаешь, что почём, - Вашир обожал такие словесные дуэли и промолчать просто не мог. - Придём на бережок, а там нас эта срань молкотова уже заждалась...
- Позубоскалили и хватит, - боль в ноге угасла, и Рахтару уже не терпелось достичь Чёрного леса. - за сто шагов до опушки остановимся. А теперь - вперёд.
Жёлтый диск Афрая уже приближался к вершинам Чаамайли, когда маленький отряд выстроился перед опушкой Рандери. Отсюда хорошо было видно, что на самом деле лес не был чёрным, хотя и стволы деревьев, и пышные кроны заметно отличались от таких же деревьев возле лагеря рудокопов. Здесь преобладали тёмные оттенки зелёного и серого цветов, не было мало-мальски ярких тонов; казалось, что всё было покрыто толстым слоем пыли. Бросалось в глаза и то, что деревья здесь были более ветвистые и с более густой листвой, а вот вездесущей травы под пологом этого леса ещё надо было поискать.
- Инисен, похоже, что в этом лесу есть какой-то другой другой зонтари. Тут всё как-то иначе, - слова стоявшего рядом Мантера полностью соответствовали впечатлению Рахтара, который к тому же уловил какое-то странное колебание энергетического поля.
Это было очень необычно, ведь практически везде потоки магической энергии, отличаясь своей интенсивностью, больше всего напоминали плавное течение большой равнинной реки. Здесь же энергия пульсировала, причём пару раз относительно медленные колебания прерывались лихорадочным биением, напоминающим удары сердца человека, из последних сил цепляющегося за жизнь. Оставалось только гадать, что было причиной этого странного явления. Изменённые деревья вроде бы указывали на наличие зонтари, но вблизи них энергетические потоки были особенно плавными. Оставалось думать, что эти колебания были реакцией самого Рандери на их появление. Это предположение не радовало, особенно напрягали резкие изменения ритма (хотя честнее было бы признать, что они просто пугали).
Рахтар почувствовал, что внутри него появляется холодный комок. Тряхнув головой, он усилием воли подавил волну страха, сосредоточившись на анализе ситуации. Прежде всего маг отметил, что лихорадочная пульсация больше не повторялась, сочтя это хорошим признаком: если Рандери на них и отреагировал, то он быстро успокоился. Однако заходить в лес, не имея представления о встретившихся им странностям было, видимо, безрассудно. Ночь не лучшее время для изучения обстановки, но выбирать было не из чего.
Задумавшись, маг упустил момент, когда в колеблющемся потоке магической энергии вновь кое-что изменилось. Рахтар не сразу понял, что пришедший на пределе чувственного восприятия сигнал послан его собственной защитной сетью, установленной им где-то после полудня. И этот сигнал не был вызван каким-то крупным животным, так как ещё в армии Рахтар научился ставить сети, реагирующие не только на что-то живое, но и на наличие металла (заклинание было очень непростым, но нежелание вновь и вновь гоняться за волками. дикими свиньями и оленями оказалось сильнее). Сигнал повторился, он стал более слышимым, и у этого было только одно объяснение. Выдохнув воздух, Рахтар повернулся спиной к лесу и, изо всех сил стараясь сохранить голос спокойным, громко объявил, что скоро здесь появится фос Посадим со своими солдатами и Альфир знает с кем ещё.
Пережидая поток изощрённым проклятий и самых грязных ругательств, Рахтар мысленно порадовался, что не успел высказать свои мысли по поводу реакции Рандери, так как большинство его спутников, выбирая между погоней и взволнованным их появлением магическим лесом, наверняка предпочли бы новую встречу с бароном. Когда ругань немного поутихла, принявший непростое решение Рахтар приказал всем заткнуться и внимательно слушать.
- Сейчас мы идём в лес. Кто хочет быстро сдохнуть, может остаться. В лесу идём след в след в том же порядке, что вышли из лагеря. Изменение будет одно: я иду первым, Мантер - последним. Из магии - только ночное зрение и белые шары слабого света у меня и у Мантера. Деревьев не касаться, оружием не размахивать. Если будет какая-то угроза, действовать только по приказу. При нападении рубить железом, никаких файерболов. Всем всё понятно? Теперь каждый подходит к Ваширу, делает по глотку снадобья из серебряной фляги. Этого хватит на всю ночь. Вашир, плесни на два куска хлеба и дай мулам, они тоже не железные. Все готовы? Идём к лесу в походном порядке, медленно и спокойно. И чтобы было тихо, мне надо слушать лес, а не вас. Повторяю один раз: идём тихо, спокойно, ничего не трогая и не дёргаясь без реальной причины. Дурь буду пресекать, надо будет, убью на месте. Тихо. А теперь - пошли.
До опушки оставалось ещё шагов пятьдесят, когда Рахтар зажёг свой светящийся шар, заставив его повиснуть над левым плечом. Настоящие сумерки ещё не наступили, но магу надо было выяснить, как Рандери отреагирует на их приближение и слабое проявление магии. Прислушиваясь к колебаниям энергетического поля, он уловил лишь небольшое увеличение частоты пульсаций, что за неимением лучшего пришлось считать хорошим признаком.
Молчаливые и напряжённые, беглецы вошли под полог Чёрного леса. Сразу стало намного темнее - сквозь необычно плотные кроны деревьев последние лучи Афрая почти не проникали. Повинуясь мысленному приказу, глаза Рахтара перешли в режим ночного зрения, однако вместо привычной серо-зелёной картины Рандери предстал перед магом в жёлто-коричневых тонах. От неожиданности Рахтар даже остановился, но быстро понял, что несмотря на столь радикальное изменение цветовой гаммы, его ночное зрение продолжает оставаться таким же чётким как и раньше. Именно сейчас это было главным, и маг решительно двинул вперёд.
Через пару сотен шагов Рахтар вновь остановился и внимательно осмотрел своих спутников. Их лица были так же напряжены, однако большой военный опыт позволил магу заметить, что они крепко держали оружие, а не держались за него, как это бывает у новичков в состоянии отчаяния или большого испуга. Рахтар удовлетворённо хмыкнул - его люди явно приходили в нормальное боевое состояние.
Они успели пройти ещё около кована, когда колебания магического поля стали быстро усиливаться, временами срываясь в какое-то лихорадочное биение. Мало того, жёлто-коричневый фон ночного зрения начал заполняться беспорядочно вспыхивающими красноватыми искрами, часть из которых сливалась в какие-то странные фигуры. Потребовалось несколько тревожных мгновений, прежде чем Рахтар сообразил, что буйство энергетического поля скорее всего вызвано приближением отряда Посадима к опушке Чёрного леса.
Очень скоро догадка мага получила более чем весомое подтверждение. Далеко за спинами беглецов грохнул мощный взрыв, отблеск которого осветил ближайшие к ним стволы деревьев. Рахтар успел подумать, что Салпес сошёл с ума, запустив в Рандери файербол, прежде чем ответная реакция Чёрного леса едва не взорвала его череп. Раскалённые иглы пронзили мозг мага, всё поле ночного зрения заполонила кроваво-красная пелена, колени подогнулись, и он ничком рухнул на землю. Чудовищной силы поток беснующейся магической энергии пронизывал каждую клеточку тела Рахтара, выкручивал его суставы, пытался отделить от плоти огнём горевшую кожу.
Маг не знал, сколько это продолжалось, но, судя по тому, что он всё-таки не умер и не сошёл с ума, эта пытка не была очень уж долгой. Голова ещё продолжала звенеть, руки тряслись, пот тёк ручьём. но ночное зрение уже начало восстанавливаться, и Рахтар, скрипя зубами, сумел кое-как сесть и осмотреться. У лежавшего рядом Вашира из носа шла кровь, но боевой топор из рук он так и не выпустил. Сидящие на земле Бачкан и Ладав своим видом мало чем отличались от зомби, однако продолжали держать поводья мулов (одурманенные Рахтаром почти до потери чувствительности мулы выглядели, пожалуй, получше людей, но и они нетвёрдо стояли на ногах). Взглянув на распластавшихся без движения Мантера и Курхаса, Рахтар догадался, что неистовство магической бури сильнее всего ударило по тем, кто обладал Ванат Томолис - способностью к магии.
Со стонами и проклятиями встав на ноги, маг медленно подошёл к своим ученикам, вытянул руки и попытался извлечь из своей шумящей головы какое-нибудь целительное заклинание. Получилось это не сразу, тем более что Рандери ещё не успокоился, и иные всплески магической энергии били по телу не хуже арбалетного болта. Первым очнулся бледный до синевы Мантер, жадно глотавший прохладный лесной воздух бескровными губами. Курхас приходил в себя ещё дольше, причём не только благодаря магическим формулам целителей, но и многочисленным встряхиваниям, похлопываниям и ругательствам. Постепенно всё более-менее успокоилось и пришло в относительную норму: и колебания энергетического поля, и физическое состояние путников. Сделав ещё по глотку из серебряной фляги, они продолжили свой путь сквозь ночной Чёрный лес.
Прошагав изрядное расстояние, успокоившийся Рахтар стал замечать не только колебания магического поля и сплошную завесу листьев над головой. Между стволов деревьев всё чаще стали встречаться целые островки каких-то странных растений с десятками глянцевых треугольных листьев, многие из которых поворачивались в сторону проходивших мимо людей. В поле зрения не раз попадали какие-то животные, которые либо искали что-то среди опавших листьев, либо охотились друг на друга. Не менее бурная жизнь кипела и в кронах деревьев: сверху постоянно доносилось какое-то шуршание, писк, шипение, однажды рядом с Вашим упал на землю пушистый длиннохвостый зверёк с только что откушенной головой. Пару раз маг замечал вдалеке что-то уж совсем непонятное - похожую на огромного таракана тварь с локоть длиной то ли с шестью, то ли с восемью ногами.
Во время короткого привала Мантер обратил внимание Рахтара на некое подобие лиан, свисающих с некоторых деревьев. Когда маг поднял свой белый шар повыше, стало понятно, что эти лианы растут из каких-то бесформенных наростов на древесных стволах. Длина лиан достигала пяти-шести локтей, часть из них была толщиной с палец, другие не уступали в диаметре древку алебарды. Рахтара насторожило, что лианы постоянно шевелились, медленно скручивались в кольца, производя впечатление чего-то живого и опасного. Остановив рукой двинувшегося к дереву Мантера, он сделал шаг назад, и в этот момент одна из свёрнутых в спираль лиан метнулась вперёд, ударив ученика мага в грудь. Мантер отшатнулся, но не упал, так как неведомая тварь потащила его за собой. Подавив инстинктивное желание ударить по этому змеиному гнезду файерболом, Рахтар рубанул по лиане своим коротким мечом. Брызнул густой вонючий сок, обрубок взметнулся вверх, остальные лианы начали конвульсивно подёргиваться, быстро сворачиваясь в кольца. Всё это очень походило на подготовку массированной контратаки, поэтому маг схватил упавшего Мантра за воротник куртки и волоком оттащил его от дерева на десяток шагов. Опасаясь, что эта проклятая лиана могла быть ядовитой, Рахтар с помощью Вашира быстро расстегнул куртку ученика и с облегчением вздохнул, увидев на конце сморщенного обрубка какие-то крючки, продолжающие бессильно царапать кольчугу Мантера.
Переведя дух, Рахтар постарался как-то успокоить свою остолобеневшую команду:
- В этом лесу всё может быть опасным. Убедились. Пока мы шли тихо, всё было хорошо. Магическая энергия почти не дёргалась, значит Рандери на нас не реагирует. Лишнее любопытство могло стоить Мантеру головы, но обошлось. Поэтому дальше вообще крадёмся как тени. Это ненадолго, ночь кончается, днём так или иначе будет легче. А максимум к концу дня мы выйдем из этого леса. Осталось немного, поэтому теперь ещё по глотку - и вперёд.

Сколь бы густыми не были бы кроны деревьев Рендери, они не смогли скрыть от глаз путников восход Афрая. Ночная мгла стала быстро превращаться в полумрак, светлеющий с каждой сотней пройденных шагов. Оглянувшись, Рахтар с удовлетворением увидел на лицах своих людей нескрываемое облегчение и надежду на благополучное завершение рискованного побега из лагеря рудокопов.
Позади осталось не менее центуды, когда слева появилось какое-то светлое пятно. Присмотревшись, маг понял, что это просто большая поляна, залитая лучами дневного светила. Ничего подобного им раньше не встречалось, и, движимый любопытством, Рахтар немного изменил курс своего отряда. Дополнительным стимулом для этого стало состояние потока магической энергии: во-первых, он стал более плотным и равномерным, во-вторых, и это было самым значимым, его эпицентр находился где-то в районе этой самой поляны. До неё оставалось около сотни шагов, и редко стоящие деревья позволяли хорошо рассмотреть это необычное для Рандери явление. Диаметр поляны составлял примерно половину кована, около десятка чёрных стволов вздымали к голубым небесам свои безжизненные ветви, ещё больше мёртвых деревьев лежало на земле.
- Ну и местечко! То ли демоны гуляли, то ли Молкот кого-то трахал! - Вашир оценил обстановку как всегда сочно и образно. - Раздолбали всё под корень, что не сожгли, так поломали.
- А с чего ты взял, что тут что-то жгли?
- Так все деревья чёрные, горелые! А вот то, в центре, вообще раскорячилось. Молкот, видно, на нём мясо жарил...
- Да оно и на дерево не очень-то похоже. Какие-то рёбра торчат, а там сбоку вообще вроде черепа. Здоровый, - глазастый Ладав успел хорошо рассмотреть чёрный силуэт и старательно тянул вперёд правую руку, указывая Рахтару на необычные детали причудливого ствола.
- Ладно, подойдём поближе, разберёмся. А что здесь вообще случилось? Молния в зантари ударила? - щурившийся от яркого света Мантер внимательно осматривал столь необычное для Чёрного леса место. - ноя про такое никогда не слышал.
Рахтар был не менее остальных удивлён увиденным, но высказывать своё мнение не спешил - сказывалась привычка всё взвешивать и обдумывать. Тем более что странным было всё: и сама поляна, и чёрные стволы, и ни на что не похожее вроде бы дерево в центре всего этого. Мало того, прошедшая ночь также очень многое изменила в его оценке ситуации, и то, в чём маг был уверен, стоя перед опушкой Рандери, сейчас воспринималось совершенно иначе. Ощутив тогда необычные колебания энергетического поля, он был согласен с Мантером, что в Чёрном лесу находится какой-то необычный зонтари. Теперь же Рахтар искренне недоумевал, как это могло прийти в голову ему, опытному магу-рунка, прожившему несколько месяцев в лагере рудокопов рядом с мощнейшим источником магической энергии.
Да, охватывающие весь континент потоки энергии Ванат могут существенно отличаться своей плотностью, их интенсивность вблизи зантари может возрастать в десятки и сотни раз, но в любом случае эти потоки подобны течению реки, а не толпе подвыпивших селян, с лёгкостью переходящей от веселья к ругани и мордобою. А коли это так, то на поляне находится не зонтари с темпераментом окончательно свихнувшегося бангелаши, а нечто неизвестное и очень могущественное, способное изменять и искажать поток магической энергии до неузнаваемости.
Сделав определённые выводы, Рахтар объявил привал, подозвал Мантера и кратко изложил ему свои соображения. Некромант пробовал возражать, но все его доводы мягко отвергались магом, пока ученик не задал очень простой вопрос: "Что может противостоять силе Ванат? В мире ведь нет другой магии, способной сравниться с её могуществом?"
Этот просто вопрос поразил Рахтара подобно удару молнии. Глядя на продолжающего что-то говорить Мантера невидящими глазами, маг участвовал, как в его голове врутся в галоп сотни мыслей, сминая и расталкивая друг друга. Обрывки когда-то прочитанных знаний, много лет отлёживавшиеся где-то в глубинах памяти, сейчас рвались в первые ряды, преисполненные свирепой решимости донести до его сознания что-то очень важное. Прошло всего несколько мгновений, шквал мыслей исчез столь же неожиданно, как и появился, оставив Рахтару странную, невозможную, но очень похожую на правду догадку.
Оборвав Мантера на полуслове, маг послал его принести лежавшую во вьюке с инструментами поделку ремесленников-пекотов - подзорную трубу. Догадка догадкой, но Рахтару хотелось получить ещё какие-то подтверждения своей очень близкой к безумию идеи.
Взяв подзорную трубу, он молча пошёл к краю поляны, не сомневаясь. что Мантер последует за ним. Внимательно осмотрев загадочную поляну, Рахтар сосредоточил своё внимание на странном дереве в центре. Ладав был прав - вряд ли это было только деревом. По крайне мере, магу ещё не приходилось видеть обгоревшие деревья, из стволов которых торчали бы рёбра и другие кости. Особенно впечатляющие выглядел изрядных размеров клыкастый череп, удерживаемый несколькими шейными позвонками в трёх-четырёх локтях от земли. Подзорная труба помогла Рахтару рассмотреть и кое-что другое: земля справа от странного дерева выглядела так, словно там взорвался мощный файербол, образовавший воронку диаметром в несколько шагов. Однако воронка эта было непростая - из обычной ямы вряд ли торчали бы обломки каких-то балок и изломанных металлических листов. Увиденное только укрепило уверенность мага в правильности своей догадки, поэтому он больше не колебался. Сложив подзорную туру, Рахтар повернулся к ученику:
- Так ты по-прежнему думаешь, что в этом лесу есть какой-то ненормальный зонтари?
- Инисен, ну какая ещё сила кроме Ванат могла так ударить этой ночью по нашим мозгам?
- Мантер, ты опять повторяешь свои слова, только забыл добавить, что другой такой силы нет. В нашем мире. В нашем. Ты понимаешь разницу? Отелетер создал наш мир и дал ему магию Ванат. Но есть и другие миры со своей магией. И есть Молкот, который разругался с Альфиром и делал, что хотел. А он бывал в других мирах. Теперь понятно?
- Но энергетическое поле нельзя перенести в другой мир.
- Может быть и нельзя. Но можно перенести магические формулы, артефакты и многое другое. И это уже случалось. ты слышал что-нибудь о магии Танкилоо?
- Танкилоо? Это было очень давно. Какая-та странная магия, которая очень не нравилась Церкви. Вроде бы была война, и этих магов. не помню, как их называли, всех перебили.
- Их называли танкисы, они умели преобразовывать тела, создавать монстров, перемещаться между мирами и много чего ещё. Их поддерживал Молкот, и они захотели слишком многого - править миром. Но они были слишком уверены в своём могуществе, слишком нетерпеливы. Церковь и академия стёрли танкисов в порошок. А потом стёрли и память о них. Остались крохи знаний, так, смутные воспоминания.
- Хорошо, инисен, пусть так. И что нам с этого? - глядя на возбуждённого мага, Мантер недоумевал всё больше. - мы стоим посреди этого проклятого леса, нам надо убраться отсюда до наступления ночи, которую мы можем и не пережить. Зачем эти лекции по истории? Нам пора идти дальше.
- Потерпи ещё немного, Мантер. Второго такого шанса в жизни не будет. Когда танкисы поняли, что проигрывают, они стали делать тайники. На будущее. Их потом долго искали, уничтожали, но кое-что, видимо, уцелело. И один из них сейчас перед нами.
Пораженный услышанным, Мантер буквально потерял дар речи. Он несколько раз перевёл взгляд с Рахтара на поляну и обратно, оглянулся на стоящих в стороне спутников, потрогал свою сумку и висящий на поясе короткий меч, прежде чем смог ответить:
- В этой яме что - тайник Танкилоо? Почему он такой, ну, разбитый? И как его не нашли?
- На западе Бонроса танкисов не было. Когда их прижали, кто-то очень догадливый приехал в эту глушь, сделал тайник и тихо уехал, никем не замеченный. А потом магия Танкилоо начала изменять Рандери, лес стал странным, и сюда стали бояться заходить.
- И что потом? Что случилось с тайником?
- Прошло несколько столетий, защита ослабла. Молния ударила в это дерево, сработал какой-то магический артефакт. А может быть и не один. Танкисы умели делать ханварлы, как-то помещая кошмарных монстров в маленькие шкатулки или кувшины. какое-то из этих чудовищ вырвалось наружу, но его сожгли вместе с этой поляной. Остался череп и кости.
- И кто его убил? Ванат?
- Может быть и Ванат. Но, думаю, в тайнике было много уровней защиты. Танкисы всё делали аккуратно. К тому же, у них были артефакты с очень сложным планом действий, которые могли управлять другими магическими предметами в зависимости от изменений обстановки. Утверждают, что их иногда делали из голов убитых людей, которые потом могли жить очень долго.
- Инисен, откуда вы всё это знаете?
- Кое-что удалось прочитать в Академии, потом много интересного оказалось в архивах Дьярноста.
Заметив, что ученик смотрит куда-то в сторону, Рахтар повернулся спиной к поляне и увидел идущего к ним Вашира. "Они не понимают, о чём мы так долго говорим," - подумал маг. - "Но это не сейчас". Резким движением руки остановив своего старого слугу, Рахтар снова обратился к некроманту:
- Что ты решил? Готов рискнуть?
- Но я ещё не понял, каковы ставки.
- Ты меня удивляешь. Ладно, я объясню ещё раз. У нас два пути. Первый ведёт мимо этой поляны на побережье, потом на южное побережье Бонроса. Там мы продолжим заниматься тем же, чем занимались последние годы. Если повезёт, лет через десять-пятнадцать я, может быть, уйду на покой. Ты как некромант рано или поздно попадёшься какому-нибудь епископу или барону, остальное можешь придумать сам.
- А второй путь?
- Второй... Первый, значит, тебя не радует. Ладно, слушай. Мы медленно пойдём к этому дереву с костями, внимательно следя за изменением потока магической энергии. Уверен, что артефакты этого тайника нас не тронут.
- Почему?
- Потому что они наблюдают за нами ещё с опушки Рандери. Танкилоо - это очень умная магия. Умная, сильная и жестокая. Она не для слабаков, но и не для злобных дураков. Если можно так сказать, мы её устраиваем.
- Магия сама может выбирать себе адептов?! Но это немыслимо!
- Мантер, когда имеешь дело с Танкилоо, немыслимое становится явью. За последние месяцы мы убили сотни анеров, поэтому Танкилоо, похоже, считает нас достойными кандидатами, чтобы возродить её мощь и величие.
- Но эта проклятая яма может потребовать новых жертв прямо сейчас!
- Этот вопрос мы обсудили ещё прошлым утром. Ты не забыл? Что значит одна, две, десять жизней за право получить великие знания?
- И на нас сразу же начнётся охота?
- Нет, чтобы изучить хотя бы основы. нам потребуются годы. мы будем тихо жить в каком-нибудь городке, притворяясь целителями средней руки.
- А на что мы будем жить?
- Мантер, танкисы были предусмотрительны. Уверен, в этом тайнике полно золота и драгоценных камней. Танкилоо хочет вернуться в наш мир. Этого же хочет и униженный Молкот, которому мало поклонения придурков, возомнивших себя воплощением демонов.
Рахтар замолчал, вытер ладонью вспотевшее от возбуждения лицо. оглянулся на сидевших на земле спутников и только после этого вперил пристальный взгляд в своего ученика:
- Хватит разговоров! Ты решил?
- Инисен, я люблю магию, золото и свободу. Епископская тюрьма меня не прельщает. Убивать мне тоже не в новинку, и не только вискутов. Я всегда хотел ощущать власть, поэтому и занялся некромантией. Мне нравится ощущать себя особенным, значимым и всё такое. Думаю, нам стоит рискнуть.
- Тогда чего ждать, пошли проверим свою судьбу.
Когда маги вышли на поляну, их удивлённые спутники вскочили на ноги, в недоумении переглядываясь между собой. Первым пришёл в себя многое повидавший Вашир:
- Они или скоро вернутся, или наша служба закончена. К Молкоту в гости просто так не ходят.

[kvv32]

Часть 1
Накануне бури
Глава 1
За последние годы деревья вокруг левого крыла замка сильно подросли, , и теперь их кроны были почти вровень с окнами западной галереи второго этажа. Это место Локлир любил ещё с детских лет, ведь отсюда открывался прекрасный вид на залив и белые паруса десятков кораблей. После смерти Эйсиз это крыло пустовало, и он мог проводить здесь в одиночестве немало времени, избегая придворной суеты и недоброжелательного внимания старших братьев. Прошло около десяти лет, но эта галерея всё так же будила в молодом герцоге приятные воспоминания, что и стало одной из основных причин переноса в левое крыло его рабочего кабинета, личной библиотеки, части канцелярии и комнат для тайных встреч и переговоров.
После неофициальной, но от этого не менее неприятной встречи с послом Непшита, Локлир медленно шёл по галерее, с удовольствием вдыхая запах свежей весенней листвы. Остановившись у открытого окна, герцог поймал себя на мысли, что ему просто не хочется встречаться сейчас с графом Невином рит Корвенци, возглавлявшим тайную стражу. Этот крепко скроенный высокий старик с пышной гривой чёрных волос служил в этом ведомстве дольше, чем Локлир жил на свете, пройдя путь от сержанта до начальника самой, пожалуй, влиятельной службы герцогства. Более двадцати лет назад он был в охране герцога Гортована, женатого на сестре старого герцога, и, когда войска короля Ачитая залили кровью улицы Ценбрата, он сумел привезти в Ансис единственного оставшегося в живых племянника Свербора фос Контендена. Верность и изворотливость были оценены герцогом Тивара по достоинству – Невин получил серебряный значок тайной стражи, который уже через несколько лет стал золотым, соответствующим чину офицера.
Локлир был третьим сыном, поэтому его права на герцогскую корону всегда оценивались как весьма призрачные. Это сказывалось и на его обучении, и на степени знакомства с закулисьем дворцовой жизни. Первый более-менее значимый разговор с тогда ещё бароном рит Корвенци состоялся у него в шестнадцать лет, почти сразу после гибели Дивиска – старшего сына герцога. Было, очевидно, приятно решение как-то приобщать его к государственным делам и тайнам. Тогда он узнал много нового, о чём Локлиру не хотелось бы даже слышать. Однако всё это было ничем по сравнению с тем, что обрушилось на его голову через шесть лет. Вернувшаяся четверть века спустя эпидемия лишати на этот раз сильно зацепила южное побережье Бонтоса, в том числе и Тивар. Тогда умерли сотни людей, среди которых оказался и второй сын герцога тридцатиоднолетний Сатпай. Эпидемия не обошла стороной и самого герцога. Свербор тяжело болел, бредил целую пятидневку, но когда почти все уже перестали надеяться на его выздоровление, неожиданно пошёл на поправку. Тяжкую обязанность сообщить ему о смерти Сатпая взяли на себя два человека, которым он доверял больше всего: его вторая жена Бескиель и граф Корвенци. Для шестидесятисемилетнего герцога это был страшный удар, от которого он так полностью и не оправился. Буквально за один день число морщин на его лице удвоилось, потухшие глаза запали ещё глубже, речь стала глухой и прерывистой. Однако он всегда помнил, что является главой государства, который год находящегося под давлением не только открытых и неявных противников, но и двуличных союзников. Ещё не вставая с постели, он вызвал к себе Локлира, канлцера, начальника тайной стражи и командующих армией и флотом. Сообщив о назначении своего официального наследника и предоставлении ему целого ряда полномочий, Свербор потребовал проведения ежедневных совещаний в этом составе, прямо заявив, что считает первостепенной задачей скорейшее вхождение Локлира во все вопросы внутренней и внешней политики. Выслушав все ожидаемые заверения, герцог взял своего последнего сына за руку и неожиданно чётко и громко произнёс:
- Скоро я умру. Молчите все! Лишати забрала у меня последние силы, и я уже наполовину мёртвый. Но Контендены стоят до конца, даже если нет надежды. Но она есть. Скоро Локлир станет герцогом Тивара, а наши враги ещё умоются своей кровью. С вами мы прожили долгие и трудные годы, вы знаете всё. Учите моего сына, чтобы наши флаги всегда были на башнях Ансиса и Ферира. А теперь идите.
Откинувшись на подушку, бледный Свербор закрыл глаза. Придворные с поклонами покинули спальню герцога, уступив место у изголовья Бескиели и придворному магу-целителю Айтекуну.
Выйдя в коридор, Локлир увидел устремлённые на него четыре пары внимательных глаз. Неловкую паузу прервал канцлер фос Варадан, склонивший в полупоклоне свою преждевременно поседевшую голову:
- Ваше сиятельство, какие будут поручения?
Стоя перед этими прошедшими огонь и воду государственными мужами, Локлир чувствовал немалое смущение. Чтобы преодолеть его, он предпочел сразу же отмести в сторону придворный политес:
- Граф, прошу вас, оставьте это… мы все в одной лодке, поэтому значение имеет только приказ герцога учить меня. Заверяю вас, милорды, что я буду очень прилежным учеником, ведь экзамен мне придётся сдавать Коренжару и его холуям.
Через мгновение Локлир убедился в правильности своего шага, увидев, как командующий армией граф рит Нойстулат ухмыльнулся, провёл пальцем по своим пышным усам и подмигнул стоявшему рядом адмиралу.
Слова старого герцога оказались пророческими: примерно через год он отошёл в царство Альфира, едва ли не до последнего дня вникая во все новости, отдавая приказы и регулярно устраивая проверку всего того, что усвоил его наследник.
Через два дня по настоянию начальника тайной стражи Локлир утвердил первый смертный приговор, а ещё через три пятидневки епископ возложил на его голову простую серебряную корону герцога Тивара. Был прохладный осенний день, утром моросил мелкий дождь, ветер со стороны залива трепал сине-белые флаги с красной полосой, но площадь перед собором была заполнена горожанами, страстно надеющимися на то, что Альфир даст молодому герцогу силу и мудрость, а тяжёлые времена останутся позади. Присутствовашие на церемонии дворяне и состоятельные жители Тивара смотрели на молодого герцога с приличествующим случаю почтением, из которого, однако, выглядывало сомнение. С ещё большим недоверием, а то и с нескрываемой улыбкой на него поглядывали немногочисленные послы соседних гоусдарств. Так двадцатидвухлетний Локлир стал герцогом Тивара.
Полтора года спувстя он стоял у открытого окна западной галереи и невидящими глазами вновь смотрел на залив и корабли. Тяжесть растущих проблем с каждым днём давила всё сильнее, и единственным утешением было то, что открытой войны пока удавалось избегать. Благодарить за это надо было стечение обстоятельств и ведомство рит Корвенци, провернувшее несколько невероятных по своей успешности операций. Криво улыбнувшись, Локлир уже сделал шаг от окна, когда услышал доносившиеся снизу женские голоса и смех. Женщины шли мимо нового крыла замка, кроны деревьев не позволяли их увидеть, но он и так знал, что внизу находится его старшая сестра Ночери – дочь первой жены старого герцога Эйсиз и королева Небриса – соседнего государства, два года назад под благовидным предлогом наложившего лапу на портовый город Ферир. Через несколько дней она собиралась уезжать, и Локлир понимал, что им предстоит ещё один очень непростой разговор, для которого её и послал в Ансис король Небриса Шинат фос Скифест. Тряхнув головой, Локлир продолжил свой путь по галерее, отбросив неприятные мысли о Ночери в сторону, ведь впереди его ожидала очередная встреча с начальником тайной стражи – стабильным источником тревожных новостей.
Когда до двери оставалось всего несколько шагов, он резко остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Громко выругавшись, герцог вернулся к середине галереи и подошёл к бронзовой фигуре волка, установленной на квадратном постаменте из зеленоватого камня. Всего таких фигур разных зверей было восемь, но Локлиру нужна была именно четвёртая, связанная с защитной сетью. Проведя перед волком правой рукой, он почувствовал слабое жжение под узким браслетом, говорящее о временном блокировании нескольких магических ловушек, способных в считанные мгновения уничтожить в галерее всё живое.
Вообще-то магическая защита той или иной степени сложности всегда присутствовала в замке, однако после коронации Локлира меры безопасности были удвоены и утроены. Особенно это касалось нового крыла, где теперь обсуждалось и решалось большинство наиболее важных вопросов. Внешне, правда, практически ничего не изменилось, разве что перед входом в галерею со стороны замка появились два гвардейца с полным вооружением. Ходили разные слухи, однако количество желающих проверить их достоверность оказалось минимальным. Прошлой весной под деревьями нашли тело неизвестного человека, пронзённое десятком ледяных стрел. Имевшиеся у него магические амулеты и другие хорошо узнаваемые предметы не оставляли сомнений в том, что он был послан тайной службой какого-то соседнего государства.
В конце лета система магической защиты сработала вновь, оставив от сунувшегося в открытое окно лисиля немного обгоревших костей и перьев. Эти крылатые разумные существа, созданные Альфиром и Молкотом во время их непродолжительного по меркам богов сотрудничества, в основном предпочитали жить на юге континента – тёплый климат не требовал много одежды, и, соответственно, лишних затрат энергии во время полёта. В Ансисе было несколько кланов этих причудливых созданий, и рит Корвенци не составило труда через из старейшин-косонеров выяснить, что погибший лисиль был молодым придурком, решившим поразить кого-то своей лихостью. Это, кстати, мало кого удивило, ведь для этой крылатой расы легкомыслие было нередким явлением.
Покосившись на окно, ставшее местом аутодафе для несчастного лисиля, герцог остановился перед большим резным барельефом из молавского дерева, находящимся между шестой и седьмой бронзовыми фигурами зверей. В галерее было семь подобных барельефов – подарков хана Дофотамбы, но только этот был не только тем, чем казался на первый взгляд. Повинуясь движению руки Локлира, барельеф повернулся, открывая вход в рабочий кабинет молодого правителя Тивара. Это было относительно небольшое помещение, стены которого были завешаны картами, рисунками, схемами и списками самого разного размера. Из мебели в комнате были большой стол, пять стульев и несколько полок с книгами, свитками и различными артефактами. Под потолком комнаты висели четыре шара белого света, дверь в левой стене вела в приёмную, где находились дежурный офицер тайной стражи и пришедшие на конфиденциальную встречу особо доверенные лица Локлира. Само собой разумеется, что при появлении герцога эти комнаты накрывались пологом молчания, что исключало какую-либо возможность подслушивания.
Во всём замке это было самое защищённое место, доступ в которое за время правления Локлира имело не более десяти человек. Здесь обсуждались самые тревожные новости и опасные секреты, за этим изрядно потёртым столом принимались решения, нередко выходящие за рамки писаных и неписаных законов, заветов Церкви и человеческой морали.
По совету графа рит Корвенци молодой герцог оборудовал ещё два кабинета для встреч с послами, подданными и просителями. Один из них, с дорогой мебелью и коврами, находился рядом с тронным залом и предназначался для демонстрации дружеского расположения иностранным послам, особенным дворянам, богатым купцам и ремесленникам. Второй был намного скромнее, и побывавший там простой люд, включая селян, солдат и даже преступников воочию могли убедиться, что их правитель думает прежде всего о благополучии своей старны.
Когда всё это только обсуждалось, Локлир пытался возражать, однако ему так и не удалось противопоставить что-либо весомое циничной логике начальника тайной службы. За год с небольшим молодой герцог не только научился неплохо пользоваться этими декорациями, но и успел оценить их реальную полезность. Вместе с тем он никогда не питал иллюзий, твёрдо зная, что судьба Тивара решается именно за резной деревянной дверью.
Когда рит Корвенци вошёл в кабинет, Локлир стоял у карты полуострова Литук, почти совпадающего с территорией герцогства. От континента полуостров отделяла горная гряда Касатлено, за которой находилось королевство Тангесок, отношения с которым оставляли желать лучшего. К востоку от Касатлено проходила граница с герцогством Непшит, длина которой составляла всего четыре центуды, к западу в Сарфийское море впадал Велитар – самая полноводная река континента. Именно там находится портовый город Ферир – одно из самых оживлённых мест на юге Бонтоса.
- Ваше высочество, смею ли я думать, что вы ещё не знаете эту карту наизусть?
- Не юродствуйте, граф. Сегодня я вряд ли по достоинству оценю вашу иронию. Посол Непшита и королева Небриса – для одного утра это многовато.
- О, ваше высочество, но разве вы уже встретились с госпожой Ночери?
- Слышал её голос у окна в галерее. И поверьте, граф, этого было достаточно.
- Да, мои шпионы сообщают, что королева развила бурную деятельность. В замке её помнят многие.
- Но после свадьбы Ночери прошло уже больше десяти лет.
- Тринадцать, ваше высочество. Однако она хорошо подготовилась, к тому же я уверен, что в замке у неё есть помощники. Вряд ли она сама помнит столько имён и дней рождения. А придворным очень приятно сознавать, что её величество королева вспомнила их спустя столько лет. И не только придворным. Она уже подарила немало золотых старым слугам и гвардейцам. Все они почти счастливы.
- Ладно, граф, оставим это горькое блюда на потом. – Отойдя от стены, герцог указал рит Корвенци на стул. – Займёмся сегодняшними делами. Полагаю, проблем меньше не стало.
- Вы более чем правы, ваше высочество. Поступили сообщения о нападениях на наши поселения возле границы с Тангесоком.
Расхаживавший по кабинету Локлир резкл повернулся к начальнику тайной стражи:
- Их грабят? И кто это делает? Дезертиры, разбойники, анеры?
- Нет, их убивают. Всех, кому не удаётся убежать или спрятаться. Выживших очень мало, они напуганы до смерти.
- Но хоть что-то они рассказывают?
- Рассказывают. Похоже, что в горах зверствуют иштоши короля Ранджи.
- Ранджи? Но ведь ему сейчас не до нас? Твои люди разожгли там лихую междоусобицу, племена дерутся между собой, и единой армии просто не существует.
- Да, мы оттянули начало большой войны, но Ранджи явно берёт верх, а иштоши всегда были верны ему.
- От Тангесока есть какие-то сообщения? Если это иштоши, то они действуют с их территории.
Вздохнув, рит Корвенци откинулся на спинку стула и потёр пальцами висок.
- Ваше высочество, у них весь двор давно или куплен, или запуган. Я послал туда капитана Мафдата с двумя магами и диентисами. В Анкомо он возьмёт отряд егерей и начнёт искать следы иштоши. Или их самих.
- Хорошо. Пожелаем капитану удачи. А ьеперо поговорим о войсках Небриса в нашем Ферире.

[kvv32]

Глава 3
В период своего наибольшего могущества Накатамская империя охватывала около трёх четвертей территории Бонтоса – западной части огромного континента Иварис. За четыре века существования империя наложила свой отпечаток на многие стороны жизни населявших её рас и народов – от ставшего общепринятым языка, пятидневной недели, единиц измерения и т.д. до системы воинских званий. Когда вся эта величественная государственная структура за каких-то десять-пятнадцать лет рассыпалась на десятки враждующих между собой королевств, герцогств, графств и племён, на удивление многое в конце концов осталось неизменным.
Нет, конечно, поначалу большинство новоявленных правителей старались похоронить всё, что так или иначе напоминало бы об империи. Однако продолжалось это не слишком долго, ведь насущные заботы требовали постоянного внимания, да и ломать через колено устоявшиеся привычки оказалось не только непростым, но и бесполезным делом. Имперские дороги по-прежнему оставались основой сухопутной транспортной сети, имперский уже давно стал языком церкви, магии, науки и торговли, да и времена империи после развала устоявшегося порядка слишком многие вспоминали чуть ли не с ностальгией. В конце концов зуд перемен под давлением здравого смысла постепенно затих, и большинство произошедших перемен оказались достаточно поверхностными. Так, например, часть новых государств вернулась к доимперским наименованиям званий (десятник, пятидесятник, сотник и т.д.), в то время как большинство сохранили имперские (сержант, лейтенант, капитан и др.).
Распад Накатамской империи имел прямое отношение к сегодняшним проблемам герцогства Тивар несмотря на то, что их разделяли почти двести лет. Когда очередной приступ подозрительности у императора вылился в новую волну арестов и казней лотвигов – представителей так называемой старой аристократии, многие из них сочли,что дальше так продолжаться не может. Первым взбунтовался герцог фос Посавил – имперский наместник на юге Бонтоса, резиденция которого находилась на полуострове Бусти. Последовала, естественно, карательная экспедиция, встретившая ожесточённое сопротивление не только местных дворян, но и перешедших на сторону наместника имперских солдат. К ним вскоре присоединились отряды ополченцев, состоявшие в основном из горожан, рыбаков и латаров, которым опостылели постоянно растущие налоги и поборы.
В конце концов южане отбились от имперских войск, что имело несколько важных последствий. Взбесившийся от злости император утратил последние остатки разума, учинив расправу среди ближайшего окружения, часть из которого поспешила покинуть Кундис (среди них был глава Церкви и часть магистров Академии), другая же часть предпочла прикончить своего правителя. Был провозглашён новый император, проживший почти два месяца, потом второй, третий и так далее, пока трон не занял умный, храбрый и жестокий генерал рит Шойтирак. Провоевав несколько лет, он окончательно убедился, что спасать надо то, что ещё можно спасти, плюнул на императорскую корону и провозгласил себя королём Досама, перевешав тех, кто начал кричать о преданном величии.
Империя ещё билась в предпоследних конвульсиях, когда фос Посавил примерил на себя королевскую корону Небриса, претендуя на владычество над всеми южными землями. Однако его мятеж, ставший после успешного завершения освободительным восстанием, стал примером для многих аристократов по всей территории Бонтоса. Первыми от власти Небриса постарались избавиться герцогства Тангесок, Тивар и Непшит, отделённые от него полноводным Велитаром и Сарфийским морем. Ввязавшись в войну с ними, фос Посавил упустил из виду огромную территорию на западе. Там тоже нашлось немало предприимчивых дворян, готовность рискнуть которых вскоре была вознаграждена. Так на карте появились Дьярност, Лиштоин и Дутавеск. Наследник престола оказался весьма посредственным правителем и не придумал ничего лучшего для укрепления своего авторитета, как ввязаться в новую войну. Кончилось это очередным расколом, и на западной половине полуострова Бусти появилось новое государство Саинсо.
Лет через сорок-пятьдесят всё более-менее успокоилось, и большинство правителей начали меряться не только своими армиями, но и своей казной. Среди южных государств в этом особенно преуспел герцог Тивара, в полной мере использовавший преимущества мягкого климата, плодородной земли, рудных залежей в горах Касатлено и уникального по своей коммерческой ценности порта Ферир в устье Велитара. В своё время первый правящий герцог из династии Контанденов сделал всё возможное, чтобы заполучить в свои руки этот порт, через который шли морские и речные перевозки. Ферир приносил Тивару огромный доход, являясь предметом зависти всех соседей и в первую очередь Небриса, находящегося на другом берегу Велитара. У Небриса был свой речной порт Атарий выше по течению, однако его товарооборот оставлял не более четверти от оборотов Ферира.
Чтобы лишний раз не вводить людей в соблазн, ещё дед Локлира установил для небрисских купцов немалые льготы, которые положили начало особым отношениям Небриса и Тивара. Дружескими, однако, их назвать было достаточно сложно, так как Небрис постоянно противодействовал получению правителем Тивара титула короля. По старинному обычаю для этого требовалось одобрение Верховного Хранителя Даров Отелетера и Голоса Альфира, резиденция которого размещалась в Каулоне – втором по величине города королевства Пуленти. Пользуясь тем, что Каулон находился относительно недалеко от границы Небриса, посланцы тамошнего короля протоптали тропки в покои не только главы Церкви, но и многих влиятельных епископов, которые охотно внимали их словам и с ещё большим удовольствием слушали звон королевских золотых монет.
Случалось, впрочем, что прошения герцога Тивара игнорировались и без золота скрытых завистников. Так случилось, например, после того как фос Контанден принял на своей земле тысячи пекотов, вынужденных покинуть привычные места проживания. Причиной этого бегства стало послание очередного главы Церкви, нежданно-негаданно узревшего в пекотах источник ереси. Многие короли, графы и бароны с энтузиазмом взялись за искоренение новоявленных врагов, не без оснований рассчитывая поживиться имуществом трудолюбивых и как правило зажиточных пекотов. Воспользовался этой ситуацией и герцог Тивара, за какие-то полгода заполучивший множество умелых ремесленников.
Не обошлось, конечно, без возражений со стороны дворянства и духовенства, однако Контандены славились твёрдостью в практической реализации принятых ими решений. Несколько баронов поплатились за непослушание головой, особо рьяный в искоренении ереси епископ досрочно отправился на встречу с Создателем, остальные быстро поняли убедительные намёки Тайной стражи.
Негодующий Каулон объявил герцогу бойкот, который начал ослабевать только после смерти взбалмошного Верховного Хранителя, однако и через сорок два года очередное обращение правителя Тивара осталось без ответа. Всё это вместе взятое и привело к тому, что одно из богатейших государств по-прежнему оставалось в статусе герцогства, в то время как подавляющее большинство правителей Бонтоса гордились своими королевскими коронами.
Историю становления и тем более падения империи Локлир знал намного лучше большинства придворных, проведя в отцовской библиотеке немало дней и ночей. То, о чём не писали в книгах, ему со временем в подробностях рассказали канцлер, начальник Тайной стражи и сам герцог, дотошно проверяя, усвоил ли он цели и мотивы всех сторон, участвовавших в том или ином эпизоде подковёрной борьбы. Однако даже такое внимание к деталям не уберегло Тивар от серьёзного промаха, допущенного три года назад во время войны с северными соседями.
Шпионы Тайной стражи вовремя сообщили о появлении на территории королевства Тангесок и герцогства Непшит минимум семи-восьми тысяч солдат Коренжара, однако тогда это связали с оказанием помощи в подавлении мятежей (только потом удалось выяснить, что как раз появление буйных коренжарских головорезов и стало причиной выступления знати и горожан). Всё прояснилось, когда в Ансис примчался гонец, сообщивший, что через границу с Непшитом в Тивар вторглись отряды Коренжара при поддержке боевых магов и наёмников. Быстро сломав сопротивление егерей, они ринулись вдоль равнинного побережья Батакского моря, громя рыбацкие посёлки, плантации, сады и фермы. Почти одновременно пришли сообщения об атаках солдат Тангесока и Коренжара на перевалы в горах Касатлено. И вновь исход первых сражений решили неизвестно откуда взявшиеся многочисленные боевые маги.
Подоспевшая армия Тивара остановила вражеское наступление в прегорьях и на побережье, однако поднаторевшие в междоусобицах и разбойничьих набегах коренжарцы втянули её в бесконечные стычки и нападения из-за угла. В этот момент стало известно, что в Коренжаре готовится к отплытию большая флотилия речных судов. Наиболее вероятной целью этих судов под жёлтым флагом с изображением чёрного крылатого дракона был Ферир, в котором кроме портовой стражи было не более трёхсот солдат, которые вряд ли могли защитить порт и город от захвата или как минимум разграбления и поджога.
Старый и больной герцог, с трудом встававший с кровати (до кончины ему тогда оставалось менее полугода) был вынужден быстро решать, куда направить свои резервы. В сущности, надо было выбрать, что именно отдать противнику на разорение: важнейший порт или равнинные графства с их полями и селянами. Выслушав всех доверенных лиц, изнурённый герцог остался один в сумраке спальни, молясь Альфиру о ниспослании мудрости.
На рассвете от королевского причала Ансиса отошла шхуна с курьером на борту, быстро набравшая невиданную для обычных судов скорость. Исторгая клуба пара, она помчалась в сторону Тильодана – столицы королевства Небриса, находившейся на противоположном берегу Сарфийского моря. Два мага-стихийника, достигших большого мастерства в управлении стихией огня, поддерживали в длинном медном котле ревущее пламя. Забортная вода, проникающая в котёл по восьми трубам, мгновенно закипала, вырываясь через отверстия в корме в виде пара и двигая корабль вперёд. Созданный магами и умельцами Велитара паровой движитель ещё проходил испытания, но ситуация требовала быстрых действий.
После полудня шхуна, перепугавшая за время своего перехода сотни моряков и рыбаков, уже подходила к Тильодану. Чтобы не нарваться на файерболы, запущенные с берега по невиданному кораблю, управлявших огнём магом сменили их коллеги по цеху стихийников, способные ускорять течение воды через медные трубы движителя. Шхуна заметно сбавила ход, зато отсутствие клубов пара и поднятый флаг Тивара несколько успокоили поднятую по тревоге портовую стражу.
Курьер доставил в замок короля два письма старого герцога. Одно из них было адресовано властителю Небриса Шинату фос Скифесту и содержало в себе официально послание с просьбой оказать помощь в борьбе против врага, уже не раз угрожавшего интересам как Тивара, так и Небриса. Герцог просил Шината переправить часть своей армии через Велитар и защитить Ферир от нашествия коренжарцев. В коротком письме дочери герцог справлялся о здоровье своих внуков и просил дорогую Ночери помочь своей родной стране в трудный для неё час.
Король хорошо понимал, что, получив доступ в Сарфийское море, Коренжар на этом не остановится. Уже ночью стражники разбудили десятки владельцев речных судов и лодок, приказав им готовиться к переправе солдат на левый берег Велитара. К вечеру около тысячи воинов и боевые маги Небриса заняли позиции на окраинах и причалах Ферира, устанавливая тяжёлые арбалеты и магические ловушки на самых опасных направлениях.
На следующий день полноводный Велитар начал быстро пустеть. Рыбачьи лодки жались к берегам, торговые парусники, минуя порт, торопились побыстрее выйти в открытое море. Корабли Коренжара, видимо, рассчитывали с ходу ворваться в Ферир, однако этим надеждам не суждено было сбыться. Ещё на подходе к порту с правого берега Велитара по флотилии ударили маги Небриса. В отличие от ближнего боя, магам можно было не торопиться, поэтому помимо рунка в этой атаке участвовали и другие маги – стихийники, мастеровые и др. Синхронно произнося магические формулы, они могли не только создавать файерболы, но и посылать их на сотни шагов. Огненные шары диаметров в два-три локтя с громким шипением неторопливо взлетали вверз и по широкой дуге устремлялись навстречу вражеским кораблям, сея смерть и разрушения. Со стороны Ферира больших файерболов было немного, зато приблизившиеся к берегу суда встретил шквал стрел и огненных шаров размером с кулак. Много коренжарцев было убито и ранено, несколько кораблей загорелось, но упорство рулевых и течение реки сделали своё дело – на берег хлынули солдаты с жёлтыми повязками на головах, кричащие от возбуждения и жажды убийства.
Со стороны могло показаться, что это был переломный момент, и дорвавшиеся до схватки коренжарцы сметут защитников Ферира. Но не успели они пробежать и несколько десятков шагов, как начали взрываться магические ловушки, разрывающие тела атакующих. Вторая волна солдат, спрыгнувших на берег с причаливших кораблей, была встречена боевыми синтагмами, спешно доставленными минувшей ночью из Велитара. Солдаты Коренжара задыхались от вони горящей плоти, спотыкались о растерзанные тела товарищей, скользили на залитых кровью причалах и продолжали умирать под градом стрел и арбалетных болтов. Эти воины с давним времён славились своим неистовством и бесстрашием в бою, но всё это оказалось слишком даже для них. Уцелевшие солдаты бросились назад, кормчие стали отворачивать свои суда от берега, матросы начали поднимать паруся, ловя ветер с моря, сулящий возможность уйти из-под огня вверх по течению реки.
Афрай ещё только начинал клониться к закату, когда на водной глади Велитара уже не было видно ни кораблей под жёлтыми флагами, ни их обломков. Корабли успели уйти под парусами к северу, а влекомые течением обломки уже достигли вод Сарфийского моря. Их судьбу разделили несколько судов, с которым взрывами файерболов были сбиты паруса и мачты. В устье Велитара их встречали боевые корабли Тивара, предоставлявшие вражеским солдатам и матросам не слишком много времени на принятие решения: жить или умереть.

Добавлено спустя 1 минуту 52 секунды:
Потеряв почти половину кораблей, коренжарская флотилия ушла вверх по реке, сопровождаемая конными лучниками и кирасирами Небриса. Король Шинар дал своим командирам чёткие указания: не обстреливать суда под жёлтым флагом, покуда они уходят восвояси и не оставлять никого в живых при попытке высадиться на правый берег. При виде проплывающих мимо городов и посёлков у многих чесались руки отомстить Небрису, однако сотни всадников на берегу и корабли Тивара позади смогли остудить и самые горячие головы.
Узнав о потерях, король Коренжара Ранджи пришёл в неистовство. Набег на Ферир возглавляли его брат Прабадаш и генерал Матушир, и как минимум один из них в соответствии с традициями страны должен был заплатить за это поражение своей головой. Отдавать в руки палача своего брата было небезопасно, так как опорой Ранджи была его семья, веками возглавлявшая самое многочисленное племя Коренжара. Матушир же был выходцем из третьего по значимости племени и, казалось бы, участь его была предрешена. Ситуация резко изменилась после того, как два молодых соплеменника Матушира зарезали Прабадаша возле его дворца. Королевская семья не осталась в долгу, однако у исчезнувшего из столицы генерала появился какой-то тайный союзник, снабдивший его деньгами и боевыми синтагмами. Ходили слухи, что за всем этим стояли люди Невина рит Корвенци, но правду на всём Бонтосе знали не более десяти человек.
Заполыхавшая в Коренжаре междоусобица вынудила короля Ранджи заботиться прежде всего о сохранении своего трона, отодвинув на зданий план мечты о походах и завоеваниях. Такое развитие событий вполне устраивало большинство соседей беспокойного королевства, зачастую не отказывавших в помощи противникам королевской семьи. Тем неожиданнее стало появление у короля изрядного количества золота и драгоценных камней, позволивших Ранджи не только до зубов вооружить преданных ему иштошей, но и нанять несколько сотен наёмников, среди которых оказался даже отряд кочевников из степеней Тринери (как и у большинства жителей восточной части континента, кожа у степняков имела цвет меди; они славились своей свирепостью в бою, и именно поэтому многие иштоши стали носить красные маски для устрашения врагов).
Источник буквально упавших в руки Ранджи больших денег стал предметом обсуждения во множестве замков и дворцов по всему Иварису. Сотни искушённых в интригах людей ломали голову над этой загадкой, десятки шпионов стремились приподнять завесу тайны, и далеко не всем их них удалось вернуться живыми, со всеми пальцами, глазами, руками и ногами. После затухания межплеменной смуты основное внимание тайных служб всех соседей Коренжара вновь стало уделяться планам его королевской семьи, так как никто не сомневался, что следующая война не за горами. Это не означало, что об этом загадочном событии забыли. Нет, об этом всегда помнили и всегда так или иначе учитывали в вероятных раскладах, ведь однажды случившееся могло вновь повториться, и можно было лишь гадать, на чью чашу весов в следующий раз бросит своё золото таинственный банкир.
Старый герцог ещё успел подивиться внезапному укреплению позиций Ранджи, однако в последние месяцы жизни его главной заботой было нежелание короля Небриса выводить свои войска из Ферира. Погрузившемуся в кровавую междоусобицу Коренжару было явно не до новых авантюр, но в своих ответах на многочисленные обращения правителя Тивара Шината фос Скифест уверял его, что не сегодня – завтра Ранджи вновь вспомнит о своих захватнических планах, а если его всё-таки свергнут, то севший на трон генерал Матушир непременно вернётся в Ферир, чтобы смыть позор своего поражения. Удручённый герцог отправлял письма и своей дочери, которая своей красотой и статью так напоминала ему первую жену Эйсиз. Чтобы достучаться до сердца Ночери, он писал на тиварском наречии, и очень огорчался, когда читал вежливые, холодные и пустые ответы, написанные на имперском языке.
Придворные старались не бередить душевные раны угасающего герцога, но с каждым днём ситуация вокруг Ферира становилась всё более тревожной. Проведя несколько недель в палатках, небрисская армия стала обживаться на новом месте: с правого берега Велитара прибыли строители, которые начали быстро возводить деревянные казармы. Офицеры и чиновники Тивара пытались протестовать, несколько раз дело доходило до открытых столкновений, но всё обычно кончалось письмом герцога в Тильодан. Когда генерал армии Небриса, приехавший проинспектировать ход строительства, не счёл нужным поставить в известность военные и гражданские власти Ферира, начальник тайной стражи и командующий армией Тивара, наплевав на этикет и милосердие, задали своему правителю вопрос в лоб: не пора ли им подавать в отставку? Молчание затянулось, и кипящий от негодование рит Корвенци уже готов был спросить, помнит ли его высочество о всех интригах Небриса в Каулоне, которых стало ничуть не меньше после того, как его дорогая Ночери уселась на трон в Тильодане. Слова уже были готовы сорваться с языка, когда Свербор фос Контанден наконец-то поднял голову.
Начальнику тайной стражи не один год доводилось смотреть в глаза правящего герцога Тивара. Они бывали любопытными и отстранёнными, весёлыми и жестокими, но в глубине этих серых глаз всегда виделся след непреклонной воли и решимости, напоминающий блеск готового к действию клинка. Теперь на графа смотрели уставшие глаза старого и больного человека, который страдал от своей телесной немощи, обиды на близкого человека и страха за будущее своей страны. Увидев этот потухший взгляд, Корвенци и Шойтирак молча поклонились и вышли из кабинета правителя. Не сказав друг другу ни слова, они попрощались кивком головы и разошлись в разные стороны. Узнав об этой встрече, Локлир бросился искать начальника Тайной стражи, обнаружив графа в одной из комнат, принадлежащих его ведомству. Охрана не посмела остановить молодого герцога, и его глазами открылась невиданная картина: рит Корвенци в расстёгнутом сюртуке сидел на своём столе и пил красное вино из огромного стеклянного кубка. Заметив опешившего Локлира, он качнул ладонью левой руки, не отрываясь, однако, от своего занятия. Допив вино, граф аккуратно поставил бокал и шумно выдохнул воздух, наполнив комнату терпким ароматом зораса – крепкого вина из Дофатамбы.
- Эй, там! Гирсан! Ещё вина! И чего-нибудь полегче для наследника.
Дождавшись своего лейтенанта с двумя кубками, рит Корвенци слез со стола, криво ухмыльнулся и обратился к продолжавшему молчать наследнику короны Тивара:
- Локлир! Я тебя с детства так не называл, потому как этикет, а без порядка государство не живёт. Но сегодня можно. Но только один раз, и этого больше не повторится. – Хлебнув вина, он продолжил: - Сынок, нас обкладывают со всех сторон, и верить сегодня нельзя никому. Твой отец был настоящим герцогом, но он уже был. Не говори ничего, Небрис и Ночери его добили. Он казнит себя, что так промахнулся с Фериром. Когда вечером обсуждали варианты, он забыл о предложении Бамаваката… Просто забыл…
Сделав несколько больших глотков, граф поднял руку, предупреждая вопросы молодого герцога:
- Потом, потом! Я отвечу на вопросы, когда закончу. Так вот, тебе надо знать две вещи. Первое. Никому не будет позволено омрачить последние недели герцога. Молчи, я знаю, что говорю! Короче, о сегодняшнем дне больше ни слова. Нигде и никому. Совещания у герцога будут продолжаться, всё будет по-прежнему до самого конца. А теперь второе. Готовься, парень, тебя ждёт тяжёлое время. Я, канцлер, министры, генералы будем делать всё, что возможно, но решать придётся тебе. Ты, наверное, думаешь, что готов к этому. Но это только кажется, тяжести настоящей власти ты пока не представляешь. Так, а теперь, ваше высочество, я отвечу на ваши вопросы. Но не на все сразу, мне не терпится напиться как следует.
Только тогда Локлир узнал, что обращение к королю Небриса для защиты Ферира не было единственным решением. Существовала реальная возможность очистить от коренжарцев побережье полуострова Личук, не направляя туда армейские резервы. Ещё до нападения Коренжара посол ханства Дофетамба, многие десятилетия связанного с Тиваром взаимовыгодной торговлей, поинтересовался у герцога, не знает ли он, где солдаты хана могут поучаствовать в какой-нибудь войне, чтобы заполучить побольше пленных. В Дофатамбе в ходу была работорговля, хотя рабов обычно использовали только для работы на рудниках, либо для единоборств на арене. Лучшим способом получения рабов хан считал участие в войнах, и постоянные набеги степняков Тринери давали для подобного мнения веские основания.
Когда гонец из Ферира сообщил о начавшейся переправе солдат Небриса, а резервные полки форсированным маршем двинулись на восток, старый герцог с ужасом вспомнил о разговоре с ханским посланником. Потрясение было столь велико, что ещё несколько дней фос Контанден не обмолвился об этой возможности ни единым словом. И только когда стало понятно, что Небрис не собирается выводить свои войска из Ферира, он переступил через своё уязвлённое самолюбие, пригласив к себе посла Дофатамбы.
Правителя ханства в Ансисе тогда представлял Бамаваката – меднокожий гигант в неизменном синем камзоле, украшенном сложным узором из серебряной нити. Столь же эффектно смотрелась его лысая голова, покрытая чёрной татуировкой, повторяющей узор на камзоле, и крашеная борода багряного цвета в локоть длиной. Выслушав герцога, посол тут же договорился о перевозке бойцов хана через Батакское море на кораблях Тивара. Через несколько дней солдаты Дофатамбы уже гонялись за коренжарцами по всему побережью, с гордостью сдавая связанных пленных ханским чиновникам, которые щедро платили серебром за каждую голову. Очень скоро подданные Ранджи убедились, что сражаться на равных со свирепыми меднолицыми им не под силу, после чего остатки их отрядов бросились спасаться бегством.
Прошло ещё несколько птяидневок, и герцог собрал своих приближённых для подведения итогов. Разбитые коренжарцы отступили, правители Тангесока затаились, довольные удачной охотой солдаты хана уплыли к себе домой, казна герцога ускорила восстановительные работы на восточном побережье. Всё было как и должно было быть, если не считать того, что войска Небриса явно не собирались уходить из Ферира. Именно тогда фос Контанден написал первое письмо своей дочери.
До того странного разговора с пьяным начальником тайной стражи Локлир был уверен, что он знает о событиях последних месяцев всё или почти всё. Узнав, что фактической оккупации Ферира можно было избежать, молодой герцог был потрясён не меньше своего отца. Выслушав графа, он взял принесённый Гирсаном бокал вина, молча выпил его и закрыл за собой дверь. Ни словом, ни взглядом он не дал понять герцогу, что знает о его ошибке, последствия которой в полной мере ещё только предстояло понять. Точно так же ни он, ни рит Корвенци не вспоминали тот памятный им обоим разговор. Никогда.

[kvv32]

Глава 4
Ночери уже не считала нужным скрывать своё раздражение, поэтому принялась расхаживать вдоль инкрустированного серебром стола. Когда она остановилась напротив окна, Локлир вдруг неожиданно для себя подумал, что его старшая сестра стала очень красивой женщиной. Между ними было семь лет разницы, и когда он был всего лишь десятилетним мальчиком, проводящим много времени в библиотеке, и неинтересным, в общем-то, никому, кроме его матери, Ночери уже вышла замуж за Шината фос Скифеста - молодого и амбициозного короля Небриса. За минувшие тринадцать лет она приезжала в Тивар всего два раза, однако между собой они не разговаривали. Да и о чём могла говорить королева Ночери с сыном Бескиели - второй жены герцога, которую она терпеть не могла, к тому же ничего не стоившим в сравнении с её мужественными и уверенными в себе братьями?
После смерти Сатпая сама мысль о том, что этот светловолосый недомерок с невыразительным лицом рано или поздно станет герцогом Тивара, приводила её в бешенство. Король Шинат был не столь эмоционален, однако он лелеял мечту о возвращении былого величие Небриса, и неопытный Локлир во главе соседнего государства, некогда отделившегося от Тильодана, вполне мог сыграть определённую роль в выполнении этого плана. При этом было неважно, чего будущий герцог хотел на самом деле, ведь на него всегда могли воздействовать внешние силы. Исходя из этого, Шинат, узнавший о планах Коренжара, увидел в этом повод начать действовать. Ввод войск Небриса в Ферир стал первым шагом и, что бы там потом ни писал старый и больной Свербор фос Контанден, возвращать его никто не собирался. А уж после его смерти - тем более.
Получив сообщения о завершении междоусобицы в Коренжаре и подготовке нового похода на юг, правитель Небриса начал методично усиливать своё влияние в Ферире, не сомневаясь, что накануне новой войны Локлир не пойдёт на открытый конфликт с ещё одним соседом. Следовало, однако, попробовать добиться от Тивара неких письменных договорённостей по Фериру, а заодно и посмотреть, насколько в Ансисе помнят красавицу Ночери. Тем более, что у неё подрастали два сына, а у Локлдира ни жены, ни наследника не имелось и пока не предвиделось. Всё это вместе взятое и стало причиной приезда королевы Небриса в столицу Тивара.
Однако здесь её не просто ждали - в Ансисе слишком хорошо представляли цели и мотивы королевской четы, чтобы предаваться каким-либо иллюзиям. Локлир несколько раз обсуждал все стороны взаимоотношений двух государств с канцлером и генералами, но больше всего времени он провёл с рит Корвенци и старым графом Мерманом, четверть века представлявшим интересы Тивара в Тильодане. Мало того, на днях в парадном кабинете отца Локлира состоялась настоящая репетиция переговоров с Ночери, роль которой играла тщательно скрываемая начальником тайной стражи Бусти. Причин прятать эту очень похожую на Ночери дочь ремесленника было как минимум две: во-первых, готовить её на роль двойника рит Корвенци начал ещё при жизни старого герцога, не поставив его об этом в известность (Локлиру эта затея тоже вначале весьма не понравилась, однако поведение старшей сестры доказало правоту графа); во-вторых, добиться чего-либо с помощью смелой и толковой Бусти можно было при условии сохранения полной секретности.
Во время встречи с настоящей Ночери Локлир по достоинству оценил как способности Бусти, научившейся двигаться и говорить подобно королеве Небриса, так и кропотливую подготовку, проведенную тайной стражей. Ошиблись только с цветом её наряда: королева пришла в бордовом платье, да и то она выбрала в последний момент. Что касается аргументов Ночери, то здесь ничего нового молодой герцог не услышал. Отвечая ей заранее продуманными словами, Локлир в какой-то момент ощутил даже некое подобие скуки.
Не приблизившись к своей цели ни на шаг, Ночери была уязвлена. Она усилила нажим, однако вновь ничего не добилась, что вызвало у неё новую волну раздражения. Сидевший перед ней наглец отвечал на все её доводы почти не задумываясь, при этом он даже не пытался скрыть лёгкую улыбку, которая казалась Ночери особенно вызывающей. Чтобы не сорваться на недостойный королевы тон, она встала из-за стола, прошлась по комнате и остановилась у окна.
Тут-то Локлир и обратил внимание, насколько Ночери напоминает свою мать Эйсиз, которая везде и всегда привлекала внимание присутствующих. Блестящие чёрные волосы, красивый овал лица, высокий лоб, гладкая кожа и сочные губы делали её неотразимой. Ночери унаследовала не только красоту матери, но и её высокомерие, самоуверенность и амбициозность, в чём герцог тут же смог убедиться ещё раз.
- Локлир, меня удивляет твоё нежелание признать очевидные вещи. Тивар стоит на пороге новой войны, а ты хочешь оттолкнуть проверенного в бою союзника. Разве это можно назвать разумным?
- Ваше величество, боюсь, что я, в силу своей молодости, не смог должным образом донести до вас своё мнение по этому вопросу. Если я не был правильно понят, то это исключительно моя вина. Чтобы исправить эту досадную ошибку, которую, как я уже сказал, может извинить только моя молодость, позволю себе изложить свою позицию ещё раз. Ваше величество, я не смею допустить хотя бы тень сомнения в справедливости ваших слов об угрозе со стороны Коренжара. Увы, но всё указывает на эту прискорбную ситуацию. В связи с этим считаю своим долгом ещё раз заверить ваше величество, что моей важнейшей целью, полностью заполняющей моё внимание, является всемерное укрепление добрососедских отношений с великим королевством Небрис, его королём Шинатом фос Скифестом и королевой Ночери фос Контанден, которую я имею честь видеть сегодня в Ансисе.
С вашего позволения я продолжу. Ваше величество, меня искренне огорчает, что из-за моей неопытности в переговорах вы могли понять мои слова как некое желание омрачить чем-либо наши отношения с королевством Небрис. Я бесконечно далёк от столь пагубных намерений и готов поклясться в этом именем Альфира. Нет-нет, я всего лишь стремлюсь обустроить наши отношения таким образом, чтобы впредь не возникало даже малейшего повода...
Резко обернувшись, Ночери ударила ладонью по столу, вперив в Локлира пристальный взгляд больших черных глаз:
- Хватит пустой болтовни! Ты хорошо научился говорить ни о чём, но я пересекла море не для этого. Хватит испытывать моё терпение, Локлир! Моё и всего королевства Небрис! Ты в глаза лжёшь мне о желании улучшить наши отношения, а твои люди требуют, чтобы наши войска ушли из Ферира. Войска, которые спасли его два года назад!
- Но никто и не пытается принижать значимость вашей помощи. Ферир и весь Тивар и тогда, и сейчас благодарны Небрису за оказанную помощь. Вопрос в том, что у добрых соседей принято согласовывать свои действия не только во время войны, но и после неё. Извини, но я не вижу сегодня законных оснований для нахождения ваших солдат в этом порту.
- Не находишь оснований? Когда ты уселся на трон, над тобой смеялись даже твои дворяне. Книжный мальчик в роли герцога! Да Тивар тогда можно было захватить голыми руками. Кто бы пошёл сражаться за тебя, Локлир?! Кто?!
Буквально выкрикнув последние слова, Ночери вновь стала быстро ходить вдоль стола, шурша своим парчовым платьем. Поборов эмоции, она продолжила разговор.
- Ты думаешь, что это просто слова? Мы тогда получили донесение из Коулона, куда прибыли доверенные лица нескольких королей. Знаешь, что их интересовало? Что Фусулар скажет, если они попробуют захватить Тивар. И при таком раскладе мы должны были убрать войска из Ферира - самого вкусного куска твоего герцогства? Самим отдать его в чьи-то руки?
Заметив тень улыбки Локлира, Ночери поняла, что проговорилась, назвав реальную цель Небриса. Прикусив губу, она отвернулась, однако сумела быстро справиться с собой.
- Ладно, достаточно слов. И перестань сидеть с видом провидца, знающего всё наперёд. Уверена, что ты со своим графом всё уже разложили по разным столам. Обсосали, как бродяги кости. Тем более ты должен понять, что без поддержки Небриса вам не выстоять. Ранджи уже понял всю пользу от наёмников, в том числе диких степняков и магов. Деньги у него есть, и он ими воспользуется.
- Ваше величество, а ты случайно не знаешь, откуда у этого злобного сумасшедшего появилось столько золота?
- Ходили слухи, что торговцы из его племени продали много драгоценных камней в Досаме, Пуленти и Турдуше. И они не слишком жадничали.
- Это я тоже слышал. Но это не ответ, а новый вопрос: откуда появились эти камни?
Увидев, как вместо ответа Ночери пожала плечами, Локлир понял, что она постепенно успокаивается. Дразнить свою амбициозную и самолюбивую сестру больше необходимого не входило в его планы. Ведь главным было выяснить, что Небрис готов предпринять для удержания Ферира. Наполнив два изящных серебряных кубка, Локлир предложил один из них королеве. Ночери взяла кубок, пригубила напиток и одобрительно качнула головой.
- Отменно. Вино из Лиштоина, пять золотых за бутылку.
- У нас шесть - везти дальше.
- Локлир, мы не закончили. И не сбивай меня своими дурацкими вопросами. Мне плевать на камни Ранджи, мы сейчас говорим совсем о другом.
- Конечно, о другом. Когда флотилия Коренжара ушла, Тивар выразил не только огромную благодарность Небрису, но и готовность оплатить все ваши затраты. В Тильодан доставили пятьдесят тысяч золотых, ещё пятьдесят мы передали бы после вашего ухода из Ферира.
- Ты даже не сознаёшь всю низость ваших действий. Вам помогли как добрым соседям, а вы хотели расплатиться с нами как с приходящей проституткой: бери деньги и убирайся! Это позор!
- Ну да, Небрис вернул пятьдесят тысяч и начал строить казармы на чужой земле. Потом в городе появились ваши патрули, а через год ваши чиновники стали собирать налоги и таможенные пошлины. Очень благородно и по-добрососедски...
- Локлир, ты так и остался книжным мальчиком, не знающим реальной жизни. Солдат надо кормить, им надо платить. Почему казна Небриса должна нести эти расходы?
- Мы несколько раз предлагали оплатить ваши расходы. Ночери, ты же прекрасно знаешь об этом.
- Несколько раз вы хотели унизить королевство Небрис, вот это я хорошо знаю. Небрис не падшая женщина, которой платят за услугу!
- Сестрица, ты слишком часто повторяешь это сравнение. Я теряюсь в догадках...
Прервав герцога на полуслове, Ночери в бешенстве смахнула со стола свой бокал. Проследив взглядом полёт красных капель, оставивших свой след на голубой обивке отцовского кабинета, Локлир неторопливо встал, отодвинув в сторону резное кресло:
- Ваше величество, вы разговариваете не со своими фрейлинами и не с прислугой. Они обязаны молчать, но я свободен от этой необходимости.
- Не смей называть меня сестрицей! Наш отец очень ошибся, выбирая себе вторую жену. Ему хватало любовниц, но их дети, хвала Альфиру, не могут претендовать на корону герцога!
Это оскорбительное заявление возмутило Локлира до глубины души. Стало абсолютно ясно, что Ночери не просто утратила контроль над собой, но и не пытается его вернуть, дав волю своей неприязни к нему, как к препятствию для перехода всего Тивара под власть Небриса. Однако вопрос был слишком важен, чтобы он мог позволить себе поддаться влиянию чувств, уподобившись своей высокомерной сестре. К тому же Локлир хорошо знал, что король Небриса не слишком высоко ставил мнение Ночери, предпочитая делать выводы на основании прагматической оценки событий, а не её эмоций. Да, их интересы на перспективу полностью совпадали, но Шинат всегда сам решал, что и как делать (шпионы графа не раз докладывали о серьёзных разговорах королевской четы, после которых фос Скифест несколько ночей проводил в спальнях своих любовниц).
- Ваше величество, вы проявляете несдержанность в своих словах, но это не относится к теме нашей встречи. Уверен, что мы уже можем подвести некоторые итоги.
- Какие ещё итоги? Всем уже давно понятно, что грядёт война, и Тивару как никогда нужна поддержка Небриса. И только наш маленький герцог пытается хитрить и оскорблять своих союзников. Но наше терпение имеет свои границы, и тебе давно следовало бы это усвоить. Если, конечно, тебе это по силам...
- Ваше величество, игра в слова ещё кажется вам интересным занятием, но это уже только слова. Пора вернуться к реальным делам. Итак, нет сомнений, что Небрис не выведет свои войска из Ферира.
- Никогда. И это прежде всего в твоих интересах.
- Это твоё мнение, Ночери. И Альфир тебе судья. Далее. Ваши сборщики налогов в Ферире означают фактический захват порта. Им не дают наглеть, и напряжение растёт день ото дня. То же самое с патрулями. Надеюсь, ты знаешь о погибших?
- За это вы тоже ответите.
- Ладно, осталось уточнить два вопроса. Ваше величество, когда Коренжар вновь атакует Ферир, ваши солдаты будут его защищать?
- Ты смеешь думать, что мы отдадим порт этим дикарям? Да ты ещё больший недоумок, чем мне казалось. Мне жаль Тивар, которому выпал столь жалкий жребий. Я родилась в этой прекрасной стране, и моё сердце разрывается от горя, пока я тебя тут слушаю!
- Ваше величество, я искренне верю, что вы в полном здравии ввернётесь в Тильодан. Теперь последнее. Нам скоро придётся сражаться плечом к плечу, и я хочу надеяться, что оставшиеся мирные пятидневки или месяцы не будут омрачены какими-либо конфликтами. Я обращусь к королю Шинату с посланием...
- Ты что, забыл, что разговариваешь с королевой Небриса? Кому нужны твои бессмысленные обращения?
Локлир уже устал от словесных выпадов взбалмошной сестры, которая с годами явно не стала более рассудительной и сдержанной. Сжав зубы, он переждал накатившую на него волну гнева, как смог улыбнулся и продолжил говорить, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие в голосе.
- Так вот, я обращусь к королю Шинату с посланием, как того требует этикет. Да, ваше величество, этикет предусматривает обращение именно к королю. И я буду просить его сдержать рвение ваших чиновников и офицеров, которым очень хочется вести себя в Ферире по-хозяйски. Хочу верить, что это была их личная инициатива. Любые конфликты накануне войны были бы очень некстати.
- Локлир, ты неисправим! Смеешь сомневаться в словах короля Небриса?! Я не могу тебя больше слышать, не могу больше с тобой говорить!
- Ваше величество, я счастлив сообщить вам, что не смею более обременять ваше сознание своим присутствием.
- Фигляр! Надеюсь, ты не опустишься до того, чтобы не проводить королеву согласно этикету?
- Нет конечно, ваше величество! Прошу вас.
Локлир положил ладонь на голову стоящего на столе бронзового сокола, услышал звон колокольчика в приёмной, подал Ночери руку и медленно пошел к открывающейся двери. В приёмной к ним присоединились две фрейлины королевы и граф фос Борсхон, отвечающий в замке за правила этикета. Небольшая процессия проследовала в тронный зал, где Ночери и Локлир расстались, обменявшись лёгкими поклонами.
Глядя вслед удалявшейся с величественным видом сестре, молодой герцог ощутил огромное облегчение и жгучее желание выпить пару кубков забористого вина. Остановив движением руки начавшего что-то говорить хранителя этикета, Локлир свернул в боковой проход, где его уже поджидал начальник Тайной стражи. Появление герцога, избавленного от необходимости сохранять сдержанное выражение лица, рит Корвенци встретил тихим свистом.
- О, ваше высочество, вы, как я вижу, в полном восторге от общения с сестрой.
- Граф, вы как всегда несносны и проницательны.
- То есть встреча удалась? Вы узнали её мнение по ключевым вопросам?
- Так вы заботитесь о своём правителе? Я едва дождался конца этого мучения, хочу вина, но вижу перед собой ещё одного мучителя. Граф, завтра Чартам опоит меня своим пойлом, я впаду в транс и всё вам расскажу.
Ваше высочество, завтра мы будем ловить блох, но это будут только слова. Сейчас вы помните мимику, тон, глаза, жесты, а это позволяет заглянуть королеве в голову.
- Граф, вы найдёте там столько дерьма, что всего вашего цинизма не хватит его переварить.
- Смею надеяться, что к дерьму будет приправа и соусы.
- Конечно будут! Амбиции, злость и жалость к Тивару.
- Жалость?
- Именно жалость. Ведь что хорошего может ожидать это государство, если во главе его такой недоумок, как я?
- Даже так? А кто в таком случае объект королевской злости?
- Рит Корвенци, вы меня разочаровали! Где ваш знаменитый нюх? Перед вами стоит узурпатор короны, а вы задаёте свои глупые вопросы.
-Узурпаторов часто убивают. Она это имела в виду?
- Почти. Ладно, граф, дайте мне вина и я вам всё расскажу прямо сейчас. Ну, вы меня уговорили, чего мы ждём?
Локлир с удивлением взглянул на начальника Тайной стражи, лицо которого буквально окаменело. Покачав головой, граф рукой отбросил упавшие на лицо волосы и посмотрел в глаза герцогу:
- Ваше высочество, вы наверняка помните историю Дивиска и Бидашита. С сегодняшнего дня об этом надо будет помнить постоянно. Днём и ночью, каждый день, месяц и год. Хвала Альфиру, что он открыл нам тайные мысли Ночери.

[dobryiviewer]

kvv32, По моему вполне. Единственное, что хотелось бы, это связь мер с известными. Какое расстояние, какое время ... - не всегда понятно из контекста.

[kvv32]

Глава 5
Выйдя из кареты, Аудус брун Римштат медленно поднялся по ступенькам, на мгновение задержался перед открывающейся дверью и вошёл в ярко освещённый коридор. Отдав слуге шляпу и плащ, он оглянулся на следующего за ним советника Синганита.
- Заждался нас совет. Фандрака, поди, ведро уже выпили.
- Да, мато Аудус, говорили долго. Но ведь и было о чём - дело идёт к большой войне. И садарис она не минует.
- Ты прав, советник. Не минует. Ладно, пошли. Нам будет что обсудить с советом.
Повернув направо, они вошли в большую комнату, в каждом углу которой висели магические шары белого света. За овальным столом, заставленным пустыми чашками и вазами с фруктами, сидели четыре пекота, вставших при их появлении. Выразив сожаление, что ожидание так затянулось, брун Римшат сел в кресло с высокой резной спинкой и взял в руку серебряный молоток с витой рукоятью - символ власти главы клана Ультор. Вслед за ним сели за стол и остальные члены совета клана - советник Сингасит, бисот клана Калатеот (люди обычно считали эту должность чем-то вроде управляющего делами), судья Дракаси, глава диентисов Унгалетл и главный тиньяс-жрец клана Шеху. Все вместе они собирались нечасто, так как у каждого было много дел - Ульгор был самым многочисленным кланом в Тиваре, что, впрочем, считалось само собой разумеющимся, ведь в него входили пекоты, предки которых жили на этой земле многие сотни лет.
Три других наиболее влиятельных клана тиварских пекотов (или садарисов, как они себя называли) составляли потомки беженцев, вынужденных покинуть родные места после обвинений в ереси. Выходцы с юга Бонтоса входили в клан Падатви, с левобережья Велитара - в клан Каминис. Конечно, не все считающие себя членами этих кланов пекоты жили на территории Тивара. Часть из них не покинули свои дома в самые лихие времена, часть вернулась назад после того как церковь постаралась забыть о своих нелепых заявлениях. Иначе обстояли дела у клана Талмади - единственном, кто объединял пекотов не по территории проживания, а по роду занятий. В Талмади традиционно входили пекоты, занимающиеся торговлей и финансовой деятельностью. Во время гонений они также подвергались преследованиям, грабежам и насилию, однако пострадали намного меньше, ведь в их руках были большие средства, позволявшие не только покупать лояльность местной знати и епископов, но и нанимать для своей защиты отряды наёмников. К тому же нашлись дальновидные правители, понимавшие, что разрыв отношений с крупнейшими банкирскими и торговыми домами может обернуться большими проблемами.
Всё это привело к тому, что на территории Тивара находилось не более трети членов клана Талмади, что, однако, не мешало его совету пристально следить за всеми сторонами жизни герцогства. Мало того, именно глава этого клана Ингос брун Туресно прислал трём другим кланам письма с предложением встретиться для обсуждения ряда вопросов, мотивируя это повышением напряжённости на границах Тивара. Для практичных и расчётливых пекотов не существовало вопроса - принимать или нет приглашение одного из самых влиятельных и уж без сомнения самого богатого клана, тем более что брун Туресно предложил провести встречу в Ансисе. Другой вопрос, что было основной целью этой встречи: расширение связей со своими тиварскими соплеменниками, проверка их лояльности по отношению к молодому герцогу или же изучение готовности Тивара идти на серьёзный конфликт одновременно с несколькими государствами? И если два последних предложения были наиболее вероятными, то в чьих интересах действовал брун Туресно? Самого клана Талмади или кредитуемых им правителей, надеющихся на хорошую поживу в случае войны с Тиваром?
Получив письмо клана Талмади, совет Ульгора принял два решения: принять предложение брун Туресно и согласовать свою позицию на предстоящей встрече с властями Тивара. Все члены этого клана, как и и их многочисленные предки, родились и выросли на этом полуострове, считали герцогство своей родиной и не сомневались в необходимости защищать его интересы. С точки зрения Ульгора лояльность к властям своей страны не противоречила принципу солидарности всех сидарис, считающимся не подлежащим сомнению со времён их создания Альфиром. Исходя из этого, Аудус брун Римшат и бисот клана Калатеот встретились с графом рит Корвенци в укромном месте, подробно обсудив все мотивы клана Талмади и возможные интересы стоящих за ним правителей.
Тогда же выяснилось кое-что интересное о реакции двух других кланов на обращение брун Туресно. Совет клана Каманис официально уведомил канцлера о предстоящей встрече, сообщив также, что впоследствии предоставит информацию как о предложениях Талмади, так и о достигнутом соглашении. Иначе отреагировал клан Падатви, большинство которого составляли потомки беженцев из Небриса, Саансо и отчасти Дьярноста. Спустя многие десятилетий память о погромах и насилии несколько притупилась, а вслед за ней стало слабеть и чувство благодарности к герцогству, пошедшему в своё время на серьёзные конфликты ради спасения бежавших из родных мест пекотов. Совет клана Падатви чётко отделял обязанности своих членов перед Тиваром ( в смысле соблюдения законов и уплаты налогов) от верности клану и расе сидарис в целом. Подобный подход создавал некую напряжённость в отношениях между кланом и властями герцогства. Это никак не касалось большинства пекотов, работавших в своих мастерских, стройках и рудниках, зато среди тиварских диентисов, находившихся на государственной службе, выходцев из клана Падатви практически не было.
Всё это было хорошо известно руководителям клана Ульгор, поэтому Аудус брун Римшат, вернувшись домой, сразу же открыл заседание совета. Подняв над головой серебряный молоток, он произнёс ритуальную формулу, которая в переводе на имперский язык звучала бы следующим образом: "Богорождённый Альфир, синтарисы клана Ультор приветствуют своего лучезарного отца. Благодарные семена, посеянные твоей щедрой рукой, готовы служить тебе разумом и телом, в светлый день и в тёмную ночь. Альфир богорождённый, даруй нам частицу своей несравненной мудрости, укажи нам верный путь, великий отец наш, во всех делах и надеждах наших".
Помолчав, Аудус положил молоток и пододвинул к себе кожаную папку с золотым тиснением.
- Это предложения клана Талмади. Там всё подробно описано, объяснено и распределнено по разделам и пунктам. Ну, это понятно - у них правят банкиры, писать хитрые соглашения рука набита. Когда это читаешь или слушаешь, сразу хочется побыстрее обо всём договориться. Чтобы, значит, ни один день зря не пропал. Выгода-то очевидная. Можно сказать, лежит на поверхности. Лет тридцать назад я, наверное, так бы и сделал. Лет так пятнадцать назад я бы уже хорошо подумал. Ведь если что-то есть на поверхности, значит, что-то есть и в глубине. И тем более - на дне. Теперь мне уже и думать не надо. Я и так знаю, что написанное в этих бумагах не просто красивая картинка, а хитроумная наживка. И даже то, что на дне - это ещё не всё. Уверен, что есть и второе дно, и третье. Как в хитром сундуке у бродячих фокусников. Только тем пара золотых за счастье, а для брун Туресно это вроде медной мелочи. Если уж он за что-нибудь сам берётся, счёт идёт на десятки тысяч.
Я внимательно слежу за Ингосом с тех пор как он стал бисотом своего клана. Восемь лет назад меня избрали главой Ульгора, и через два года я впервые встретился с ним в Адонгоне. Он был великолепен: остроумный собеседник, умеющий внимательно слушать и чётко излагать свои мысли. Разговаривать с ним было одно удовольствие. Хвала Альфиру, что я к тому времени знал достаточно, чтобы не поддаться его обаянию. К тому же перед той поездкой рит Корвенци показал мне немало интересных бумаг. Очень интересных... Я слушал Ингоса, улыбался, пил вино, беседовал с главами других кланов и всё больше убеждался, что сидарис хотят навязать что-то вроде короля. Ну, не совсем короля. Скажем так, совет советов, со своим главой, бисотом и так далее. А при нём, разумеется, будет и главный тиньяс со своим султари. Что-то вроде нового Каулона. О том, кто будет главой этого общего совета, тогда даже не говорили. Зачем? И так всем было ясно, что Ингос готовил всё это для себя...
Умолкнув, брун Римшат обвёл взглядом членов своего совета, почтительно внимавших его словам. Установленные много лет назад правила взаимоотношений не допускали каких-либо обсуждений, пока свой взгляд на ту или иную проблему излагал старший по статусу пекот. Это, однако, не означало, что он мог принимать единоличные решения по мало-мальски значимым вопросам. Закончив, глава совета посёлка, города, провинции или клана обязан был выслушать всех желающих высказать своё мнение. И не просто выслушать, а обстоятельно ответить на все возражения. Всё это, разумеется, могло затянуть принятие каких-либо решений, но пекоты вообще не любили спешить (само собой, что к диентисам это не относилось).
- Так вот, максимум половина присутствовавших понимала, что этот поток сладкой лжи надо остановить. Но я тогда был самым молодым из глав, и никак не мог решиться бросить камень в это благолепие. Я начал себя накручивать, но ту встал старый седой Павсол. Он правил своим кланом больше тридцати лет, много чего знал и понимал, чтил заветы Таситора, но всю жизнь плевать хотел на светские манеры. Ну вот он тогда и выдал. Ингос аж пятнами покрылся... Да-а, сцена удалась. В общем, на этом та встреча и закончилась.
Павсол, забери Альфир его душу до возвращения Отелетера, через год с небольшим умер. Клан Каминис, как вы все знаете, избрал главой советника Вульрса, и их политика не изменилась. Разве что на язык они стали посдержанней. Я всё это к чему говорю. Талмади остались теми же, кем и были. Ингосу, как я понимаю, так же хочется власти, только теперь он ещё теснее связан с королями, не жалующими наш Тивар. Это печалит. И новые предложения его клана это только подтверждают.
Ладно, сделаем так. Сейчас нам принесут вина, еды, мы отдадим дань дарам Отелетера, а затем вы прочитаете бумаги из этой папки. Когда в ваших головах уляжется этот яд пополам с мёдом, мы продолжим разговор.
Когда после короткого ужина члены совета углубились в изучение предложений клана Талмади, брун Римшат вышел во внутренний двор. Глядя на усыпанное звёздами небо, он вновь подумал о том, что для Тивара наступают тяжёлые времена. Нарастающее противостояние с северными соседями, слегка прикрытая лицемерной вежливостью недоброжелательность Небриса, холодность Каулона, а теперь ещё и эти предложения, сеющие раздоры между кланами сидарис. Аудус сорвал с раскидистого мраката небольшой лист и растёр его между сжатых пальцев. Уловив знакомый с детства пряный запах, он улыбнулся приятным воспоминаниям, но этого хватило на считанные мгновения - слишком уж велик был груз проблем и тревог, занимавших все мысли главы клана Ульгор.
Вернувшись в дом, брун Римшат увидел, что советник Синтанит, участвовавший вместе с ним во встрече глав кланов, уже отвечает на вопросы членов совета. Это означало, что предложения Талмади уже прочитаны, и пора приступать к их детальному обсуждению. Усевшись в своё кресло, Аудус предложил членами совета высказать своё мнение. Первым поднял руку главный тиньяс клана Шеху - пожилой пекот с большими руками и десятками морщинок вокруг глаз, взгляд которых, казалось, проникал в самую глубину души. Шеху родился в семье ткача на севере Тивара, с детства работал у станка, но уже в двадцать лет глава совета городка, в котором он жил, не раз приглашал на редкость рассудительного парня для обсуждения насущных проблем местной общины сидарис. В сорок он уже был главным тиньясом Ферира, в сорок семь его избрали в совет клана Ульгор. Шеху одинаково хорошо понимал мысли людей и пекотов, аристократов и простых ремесленников, епископов и лисилей, умел вычленять суть проблемы из любого количества словесной шелухи, сколь привлекательной ни казалась бы она на первый взгляд. Именно поэтому брун Римшату было так интересно мнение главного тиньяса своего клана.
- Мато Аудус, досточтимые сидарис клана Ульгор. Прежде всего хочу сказать, что эти предложения написаны умными и хитрыми людьми, которые знают, как надо овладевать чужими мыслями. В самом деле, кто откажется от двадцати тысяч золотых для обустройства своих сутлари - молельным домов своего клана?
Да, получить право на размещение в своём доме сутлари непросто. Но у нас нет недостатка в купцах и успешных ремесленниках, готовых годами добиваться этой чести. Если клна получил бы эти немалые деньги, как я смог бы ими распорядиться? О, во славу нашего богорождённого отца Альфира мы могли бы сделать очень многое! Я заказал бы богоугодные картины лучшим художникам Тивара, купил бы позолоченные ритуальные чаши, наши праздники стали бы ещё красочнее, а угощение - вкуснее. Каждый садарис нашего клана стал бы ещё больше гордиться своей расой, вознося слова благодарности мудрости Альфира. То же почувствовали бы садарис кланов Падатви и Каминис. Кто может оспорить, что эти тысячи золотых стали бы для нас великим благодеянием? Я попробую это сделать...
Голос главного тиньяса неожиданно изменился. В начале речи он звучал тускло и безлико даже когда Шеху говорил об Альфире - создателе садарис. Теперь же в голове верховного жреца стал слышен рокот морского прибоя.
- Если клан возьмёт эти деньги, что скажут сидарис, люди и лисили? Что совет клана плохо заботится о священных устоях нашей веры, и наши братья из-за моря не в силах более видеть этот позор? Когда сидарис станут чаще ходить в обновлённые сутлари, чтобы видеть всё это великолепие своими глазами, что скажут епископы? Что пекоты ещё больше отдаляются от почитания храмов Отелетера и Толфесты? Не обращайте внимания, досточтимые господа епископы, эти глупые пекоты просто хотят поглазеть на новые картины и украшения? А как ко всему этому отнесётся молодой герцог? Сидарис Тивара, предки которых стали единым целым с землёй этой страны, с радостью берут тысячи золотых от банкиров, на деньги которых враги герцогства готовятся к большой войне с ним? Что он должен думать?!
При этих словах тиньяса брун Римшат с трудом сдержал недовольную гримасу. Перед встречей глав кланов рит Корвенци сообщил, что клан Талмади предоставил королевству Небрис кредит в сто тысяч золотых на расширение порта Ферир. Сначала отказ вывести войска, потом строительство казарм, незаконный сбор налогов и таможенных пошлин, теперь дело дошло до проведения работ в важнейшем речном порту, который был и остаётся частью Тивара. Соглашение между Небрисом и Талмади было секретным, и Шеху вряд ли мог слышать о нём, однако брун Римшат хорошо знал его незаурядные возможности и не сомневался, что прозорливый ум главного тиньяса вполне мог прийти к подобному выводу на основании какой-то разрозненной информации. Аудус сам собирался сообщить об этом кредите совету клана, и его досада не была связан с тем, что тиньяс первым заговорил об этом. Нет, ему было горько из-за того, что вековая солидарность сидарис на его глазах, похоже, становилась частью истории. Между тем Шеху продолжал своё выступление, чётко и жёстко вскрывая все скрытые ловушки предложений клана Талмади.
- Досточтимые сидарис, я готов поверить, что в наших силах найти слова, которые могли бы убедить герцога и епископов. Но как мы сможем убедить лисилей, их жрецов-старейшин косонеров и особенно безумных в своём рвении бантулото? В этом году они уже убили двоих наших братьев, среди которых был и Натунд - уважаемый член клана Ульгор, в доме которого уже несколько лдет назад был создан один из городских сутлари. Они кричат, что всегда будут бороться против ересей, уничтожать врагов церкви. Проклятый безумец убил Натунда своей ядовитой стрелой прямо на пороге сутлари!
Слушая тиньяса, брун Римшат в который уже раз подумал, что при всех своих достоинствах Шеху с возрастом начал терять способность вовремя останавливаться. Всё сказанное им о стародавнем конфликте садарис и лисилей было хорошо известно членам совета. После анеров и людей лисили стали третьей разумной расой, что было не только источником их особой гордости, но и поводом относиться к пекотам свысока. Их ничуть не смущало, что создавшие их Альфир и Молкот - старшие сыновья Отелетера - считали своё творение, мягко говоря, не слишком удачным. Именно поэтому Альфир после разрыва с Молкотом захотел создать новую расу, которая отличалась бы в лучшую сторону от всех своих предшественников. Сидарис, разумеется, были уверены в успешности претворения в жизнь замысла Альфира, выделяя его среди пантеона богов мира Лаканик. Лисили же, которые кроме как способностью летать, никакими особыми достоинствами не отличались, нуждались в поводах для подтверждения собственной значимости, избрав в качестве мишеней для нападок именно сидарис (с анерами лисили практически не пересекались, а вражда с людьми, которые превосходили их в численности в сотни раз, была просто небезопасной). Особенно усердствовали в этом бонтулото - члены некоего подобия ордена защитников веры, с радостью поддержавшие гонения Церкви на пекотов (то, что Каулон не вспоминал об этом уже много десятилетий, для воспалённого сознания бантулото значения не имело).
Для Тивара враждебное отношение бонтулото к сидарис составляло особую проблему, так как в своё время на территорию герцогства перебрались множество пекотов, а большинство лисилей и так издавно предпочитали жить на юге Бонтоса. В общем, конфликтов хватало, случались и убийства, которые сидарис никогда не оставляли без возмездия. Обычно подобные удела удавалось как-то улаживать на уровне городской стражи или магистрата, но после смерти Натунда во взаимных обвинениях пришлось разбираться канцлеру, а затем и молодому герцогу. Именно тогда дар убеждения и ораторские способности Шеху позволили решить вопрос в пользу клана Ульгор. Однако сейчас они были не в замке Локлира, и брун Римшату не без оснований казалось, что насыщенное патетикой выступление тиньяса было здесь несколько не к месту. Сказать об этом он не мог, так как традиция запрещала главе совета прерывать кого-либо из его членов без особой необходимости.
К счастью, это правило не распространялось на других сидящих за столом сидарис, и судья клана Дракаси не замедлили поднять руку.
- Мато Шеху, все мы высоко ценим твою верность нашим традициям и твою готовность всегда и везде защищать интересы сидарис. Твои слова о невозможности принять эти деньги для наших сутлари невозможно оспорить. Невозможно и незачем. Но у клана Талмади есть и другие предложения. И их тоже надо обсуждать. И ещё. Клан Ульгор не может не интересовать мнение Каминис и Падатви. Их решения мы узнаем позже, но уже сейчас следует знать, что говорили их главы и советники на этой встрече. Уверен, что обсуждать сейчас следует именно эти вопросы.
Успевший успокоиться Шеху наклонил голову в знак согласия и молча сел в своё кресло. Обведя взглядом членов совета, судья продолжил своё выступление.
- Досточтимые сиадрис, я позволю себе высказать своё мнение по одному из предложений клана Талмади. Ингос брун Туресно предлагает тиварским кланам направить к ним для обучения молодых тиньясов, судей и диентисов. Я не сомневаюсь, что мато Шеху будет против этого предложения.
- Да, мато Дракаси, ты совершенно прав. Клан Ульгор не нуждается в учителях из-за моря, чтобы чтить всех создателей нашего мира.
- Благодарю тебя, мато Шеху. Теперь я хочу спросить главу диентисов клана. Мато Унгалетл, разве бойцы нашего клана не считаются лучшими в Тиваре? И если наши молодые защитники надолго уедут из своей страны, будут ли им так же доверять герцог и Викрамар?
Широкоплечий даже по меркам пекотов Унгалетл неторопливо встал, наклонил свою лысую голову в сторону главы клана и упёрся в стол своими могучими кулаками.
- Мато Дракаси, досточтимые сидарис. Да, наши диентисы по праву считаются лучшими, и этому есть простое объяснение. Все кланы одинаково хорошо учат своих защитников сражаться клинками и другим оружием, все кланы знают, как приготовить снадобья, превращающие обычных бойцов в диентисов. Но только наш клан имеет особые отношения с родом фос Контанденов и Викрамаром, маги которого знают как сделать наших диентисов ещё сильнее. Ни Ванат Теника, ни академия в Досаме не работают с сидарис, поэтому я не сомневаюсь, что за морем наших диентисов ничему новому не научат. Это ответ на твой первый вопрос, мато Дракаси. Теперь второй вопрос. Для тех, кто побывает в руках Талмади, будет закрыта дорога в замок герцога, тайную стражу и Викрамар. А учитывая наши сегодняшние отношения с Небрисом, то и в пограничной страже Ферира им вряд ли найдётся место. Мато Аудус, я сказал всё.
- Досточтимые сидарис, мне понятно мнение членов совета о тиньясах и диентисах. Но мне кажется, что мато Дракаси ещё не закончил своё выступление.
- Досточтимые члены совета клана Ультор. В своей семейной жизни, отношениях внутри общины и клана сидарис руководствуются книгой Таситора, написанной им после общения с нашим создателем - богорождённым Альфиром. Изложенные в этой книге правила священны для всех сидарис, и все судьи толкуют их одинаково по всему Бонтосу. Если Талмади верны этим правилам, то ничему новому они наших судей не научат. Если они что-то изменили, то нам тем более не нужна их ересь. Но кроме этой книги живущие в Тиваре сидарис подчиняются также законам герцогства. Наши судьи следят за их исполнением, и что им даст обучение в других странах? Сомнения в справедливости тиварских законов? Недоверие со стороны герцога и тайной стражи? Уверен, что это не принесёт пользы нашему клану. Я бы рекомендовал вежливо поблагодарить Талмади за внимание, сообщив при этом,что их предложения требуют внимательного изучения, поэтому наш ответ будет направлен досточтимому Ингосу брун Туресно несколько позже.
Когда судья Дракаси сел в своё кресло, брун Римшат обратился к бисоту Калатеоту. Поблагодарив главу клана, самый молодой из членов совета одернул безукоризненно сшитый бирюзовый камзол и взял в руку листок бумаги, покрытый каллиграфически чёткими записями.
- Досточтимые сидарис, два наиболее значимых пункта предложений клана Талмади были нами рассмотрены и признаны не отвечающими текущим и долгосрочным интересам клана Ульгор. В представленных вниманию совета предложениях есть ещё несколько пунктов, которые в основном касаются обмена официальными уведомлениями и иной подобной информацией. Как бисот клана я позволю себе высказать своё мнение относительно этих пунктов. Их принятие практически ничего не изменит во взаимоотношениях кланов, поэтому я уверен, что они предназначены прежде всего для отвлечения внимания от основных вопросов.
Выслушав Калатеота, глава совета одобрительно улыбнулся, вновь получив подтверждение правильности своего выбора. Благодаря своей педантичности и предусмотрительности Калатеот уже в тридцать лет стал бисотом клана и уже четыре года прекрасно справлялся со своими многочисленными обязанностями. Ещё раз оглядев членов совета, Аудус вспомнил о пожелании судьи.
- Мато Дракаси, ты спрашивал о том, что на встрече говорили главы и советники других кланов. Что тут сказать? Клан Каминис как при Павсоле, так и при Вульрсе не доверяет Талмади. Поэтому и Вульрс, и советник Саличе на встрече больше помалкивали, ссылаясь на то, что им надо всё внимательно изучить. Не сомневаюсь, что ответ клана Каминис не будет отличаться от нашего. А вот в Падатви я не уверен. Глава клана Бутинко совсем постарел, и я даже не уверен, что он понимал, что говорил Ингос. Зато его советник, этот выскочка Тартав, прямо-таки рассыпался в благодарностях Талмади, на все лады повторяя слова о значимости единства всех садарис. Если бы всё зависело от него, клан Падатви прямо на встрече принял бы все предложения. Хвала Альфиру, что ещё не всё зависит от этого напыщенного недоумка. Главный тиньяс Салутки хорошо знает, чем клан Падатви обязан Тивару. В их совете есть и другие достойные сидарис, так что, думаю, ещё не всё потеряно.
- Мато Аудус, но если Бутинко так плох, что помешает этому Тартаву стать главой клана?
- Досточтимый Дракаси, советником этого Тартава брун Ферти сделали деньги его дяди Чендигата - хозяина рудников и литейных мастерских. Но тиньясов, судей и тем более - глав нельзя назначить, их можно только избрать. Надеюсь, что большинство влиятельных сидарис клана Падатви всё-таки помнят, почему их предки оказались на нашей земле. Мы же можем только просить Альфира одарить наших братьев своей несравненной мудростью и направить их разум на верный путь.
Аудус брун Римшат встал, поклонился членам совета и после традиционной молитвы закрыл заседание.

[kvv32]

Глава 6
Свернув с Парусной улицы, Марбал едва не столкнулся с двумя прилично одетыми мужчинами, всё внимание которых было поглощено стремлением остаться стоять на ногах. Удавалось им это с трудом, поэтому не желавший портить приятный вечер капрал обошёл эту пару стороной, успев тем не менее ощутить запах крепкого красного вина. Пройдя десяток шагов, он подумал, что перед встречей с Тачласой было бы неплохо пропустить стаканчик-другой. Приличных трактиров поблизости, однако, не было, да и заботливая вдовушка наверняка приготовила пару кувшинов хорошего винца. Ободрённый этой мыслью, Марбал прибавил шагу.
Закончив суточное дежурство в конной команде тайной стражи, он доложил сержанту, что на сегодняшнюю ночь в его планах есть кое-что поинтересней казармы. Правилами это не возбранялось, главное, чтобы командиры знали, где и с кем он будет проводить время.
Со своей пассией Марбал познакомился ещё осенью, и вышло это, в общем-то, почти случайно. Проходя в неслужебное время мимо старой башни, он заметил, как к молодой женщине с большой корзиной в руках пристраиваются два подозрительных типа. Судя по всему, они знали, что в этой корзине есть что-то подороже съестных припасов. Уже начинало темнеет, людей на площади было мало, и злоумышленники не обратили внимания на парня в потёртом плаще, болтающегося у трактира "Синий конь". Один из них сильным толчком сбил женщину с ног, она испуганно вскрикнула и выпустила свою ношу из рук. Подхватил добычу, грабители рванули в сторону порта, но Марбал в два прыжка оказался у них на пути. Высокий громила в чёрной шляпе на бегу выхватил большой нож, однако капрал только ухмыльнулся и распахнул свой плащ. Через мгновение в его руках оказались меч и кинжал, ставшие для грабителей очень убедительным аргументом. Бросив корзину, они разбежались в разные стороны, явно не желая лишний раз испытывать судьбу.
Поспешив к стоящей на коленях и озирающейся по сторонам женщине, капрал по её испуганному виду сообразил, что его фигура с корзиной и клинком в руках не внушает ей особого доверия. Поставив корзину на брусчатку, Марбал показал женщине значок тайной стражи, пользующейся у горожан наибольшим доверием - все знали, насколько жёсткими методами обеспечивается честность сотрудников ведомства. Присмотревшись к спасённой, Марбал понял, что перед ним не просто молодая, но и весьма привлекательная женщина. Полные губы и карие глаза, время от времени скрываемые длинными ресницами, не оставили капрала равнодушным. Сославшись на недавнее нападение, он предложил хозяйке этих прелестей проводить её до дома во избежание возможных неприятностей.
Без особых колебаний согласие было получено, и очень скоро Марбал узнал, что его спутницу зовут Тачласа, что два года назад умер её муж, который был старше почти на тридцать лет, и ей теперь приходится самой управляться и с лавкой, и с небольшой мастерской по изготовлению кружев. Раз в неделю Тачласа обходила постоянных покупателей, принимая заказы и доставляя им изготовленные воротнички, накидки, шали, манжеты и многое другое. Стоили кружева недёшево, так что грабители охотились за её корзиной не просто так.
Услышав всё это, Марбал подумал, что, видимо, сам Альфир привёл его к старой башне, дав возможность познакомиться со столь привлекательной вдовой, явно нуждающейся в мужской защите и поддержке. На пороге её дома они договорились о следующей встрече, и улыбающийся капрал поспешил на ночное дежурство, радуясь столь удачному повороту в своей жизни.
Через несколько дней Марбал обошёл вместе с Тачласой пятерых заказчиков, а когда пришло время возвращаться домой, расставание затянулось до самого рассвета. Хозяйка мастерской явно соскучилась по сильным мужским рукам и горячим ласкам, а её пышная грудь и упругое тело стали для капрала таким источником вдохновения, что утром он чувствовал себя как после свирепой рубки с толпой безумных коренжарцев. Яичница и горячий фандрак вернули Марбалу силы, и только необходимость поспешить на службу удержали его от новых любовных подвигов.
День за днём видя довольную физиономию капрала, лейтенант рит Ортвис понял, что у его подчинённого появилась постоянная женщина. Следуя суровым правилам Тайной стражи, он потребовал сообщить её имя, род занятий и место проживания. Отработанная процедура проверки архивов показала, что Тачласа чиста перед законом словно новорождённый, и суровый в вопросах службы лейтенант с лёгким сердцем благословил Марбала. С этого дня его кровать в казарме пустовала, при этом и командиры, и товарищи по команде отмечали, что у капрала явно прибавилось служебного рвения и блеска в глазах. Кстати говоря, то же самое можно было сказать и о Тачласе. Молодая женщина буквально расцвела, любое дело как бы само собой ладилось в её руках, и каждый новый день она встречала с радостной улыбкой на губах.
Говорят, что к чему-то хорошему можно быстро привыкнуть, однако и спустя несколько месяцев Марбал стремился как можно больше времени проводить рядом с Тачласи. Не был исключением и этот летний вечер. Капрал уже видел свет в окне второго этажа милой вдовушки, когда за его спиной послышался топот ног бегущих людей. Мгновенно обернувшись, капрал положил руку на рукоять меча. На юге темнеет быстро, а Парусная улица, большинство домов на которой принадлежало ремесленникам средней руки, явно не была самой освещённой в Ансисе. Потребовалось несколько мгновений, прежде чем капрал с удивлением узнал двух пьяниц, только что встреченных им на углу. Только вот теперь они уже не шатались, а неслись вперёд подобно злобным вискутам.
Распахнув серую куртку, один из них выхватил небольшой арбалет и направил его в грудь Марбала. Капрал успел подумать, что против его служебного амулета это слишком слабое оружие, однако помимо жёлтого свечения защитного поля попадания болта имело и другие последствия. В ноздри ударил резкий неприятный запах, отчего дыхательное горло словно обожгло огнём. Сразу же сбилось дыхание, защемило сердце, по телу пробежала волна острой боли. Марбал пошатнулся, выронил меч и тяжело рухнул на землю.
Он ещё хрипел, когда к нему подошли двое нападавших. Осмотрев вздрагивающее тело, стрелок достал из кармана светящийся красным светом шарик и помахал им перед собой. Из сумрака вышли ещё два человека, одежда и манеры одного из которых не оставляли сомнений в том, кто здесь является хозяином.
- Ну что, Валук, эта графская собака ещё дышит?
- Никак нет, господин, только что сдох. Дёрнулся пару раз и спёкся.
- Хорошо. Эй, ты, как там тебя? Бонфараш, что ли?
- Да, господин. Именно так - Бонфараш.
- Ладно, какая разница. Курот, дай ему флакон с зельем и футляр, пусть заберёт болт. Нам такие следы ни к чему.
Получив из рук хозяйского подручного два названных предмета, рябой бандит потянулся за лежащим возле трупа арбалетным болтом с необычно большой смятой головкой, что вызвало подозрительную усмешку главаря.
- Придурок, сначала залей его зельем, а то сдохнешь. Возись потом с тобой...
Дождавшись, пока чёрный футляр с опасным предметом и пустой флакон исчезнут в сумке Курота, хозяин отдал новые распоряжения.
- Снимите с него амулет и значок. Так, хорошо. Курот, клади эти побрякушки в сумку. Валук, трупу нужны видимые причины смерти. Перережь ему горло, пусть тиварские псы поломают себе голову. Да, вот так.
- Господин, а его клинки? Да и одежда у него неплохая...
- Срань молкотова, я вам что, мало плачу?! На клинках знаки Тайной стражи, за них повесят не задумываясь. А одежды к утру и так не будет. Хвала Альфиру, в этом городе полным-полно всякого жулья. Да, вот ещё что. Валук, тот мальчишка, что следил за стражником, он ещё жив?
- Не стоит беспокоиться, господин. Зарезали ещё вчера.
- Ну, тогда всё в порядке. Ладно, расходимся. Курот вас найдёт.

Добавлено спустя 51 секунду:
Глава 7
Локлир с детства относился к дворцовому этикету без особого почтения, на что имелись весьма прозаические причины. Его шансы на корону были невелики, потому отсутствие младшего сына на разного рода официальных приёмах воспринималось очень спокойно - нет и ладно, опять, наверное, в библиотеке сидит. Со временем это вошло в привычку, от которой он не собралдсмя отказываться, даже получив право на трон. Конечно, было немало случаев, когда достойный внимания собеседник мог счесть недостатком уважения или даже прямым оскорблением излишнюю простоту одежды правителя Тивара. Поначалу Локлиру казалось это странным, но фос Борсхон, тридцать пять лет изучавший не только тонкости этикета, но и закоулки человеческих душ, сумел объяснить молодому герцогу, что для многих людей важны не только его слова, но и количество золотого шиться на камзоле. В конце концов Локлир смирился с тем, что публичная демонстрация шикарных нарядов также входит в число обязанностей правителя, после чего он стал безропотно исполнять рекомендации дворцового смотрителя этикета.
Однако послушным он был только накануне важных встреч, в остальное время предпочитая всем изыскам прсото синий мундир. Сегодняшний день Локлир планировал провести не на троне, а в рабочем кабинете, поэтому он сразу же отправил назад явившихся в его спальню графа фос Борсхона и его молодого помощника барона фос Тумдависа. Оставшись со своими доверенными слугами - знавшим его с раннего детства ворчливым Сульдотом и бойким не только на язык черноглазым красавчиком Ярдеро, герцог после процедуры одевания с неохотой уселся за стол. Всё понимающему Сульдоту с раннего утра было ясно, что его воспитанник пребывает не в самом лучшем расположении духа. Толкнув локтем в бок начавшего было что-то болтать Ярдеро, он начал молча ставить на стол тарелки с завтраком.
Последнее время Локлира не покидало ощущение, что он живёт в каком-то склепе с низким потолком, причём с каждым днём этот закопчённый свод опускается всё ниже и ниже. Умом он понимал, что его гнетёт постоянное ожидание тревожных новостей, связанных с обстановкой вокруг границ Тивара, хотя страна не была беззащитной, и принимаемые решения не оставляли врагам герцогства слишком много шансов на успех. Но кроме ума у каждого разумного существа была и душа, а вот она-то зачастую оставалась глуха к доводам рассудка. Сколько бы эффективные меры противодействия надвигающимся угрозам не обсуждались в рабочем кабинете молодого герцога, они не могли развеять щемящее предчувствие большой войны, прочно угнездившееся в душе Локлира. Он хорошо знал, что этому чувству безысходности нельзя поддаваться, надо ежедневно напрягать голову, изобретая всё более действенные способы пресечения замыслов сегодняшних и завтрашних противников. Именно этим Локлир и занимался с утра до позднего вечера, зажав в кулаке свои душевные трепыхания.
Только вчера он вместе с канцлером и несколькими министрами принял целый ряд значимых решений, целью которых было увеличение продовольственных и иных запасов на случай начала вторжения. Тысячи мешков с зерном, кругов сыра и бочек с рыбой день за днём пополняли бездонное чрево государственных хранилищ, но внимательно прочитавший десятки исторических фолиантов о войнах и осадах Локлир был уверен, что продуктов не может быть слишком много. Он потребовал поднять на десять-пятнадцать процентов закупочные цены на продовольствие, одновременно на столько же увеличив вывозные таможенные пошлины. Многое повидавший и потому обычно сдержанный министр финансов счёл, однако, эти меры излишними и обременительными для бюджета.
- Выше высочество, увеличить запасы продуктов в хранилищах можно было бы и за счёт некоторого снижения цен, не прибегая к дополнительным выплатам из казны. Что касается повышения пошлин, то обычно к таким мерам прибегают только во время войны, которая пока ещё, хвала Альфиру, остаётся только угрозой.
- Граф фос Лафонт, я высоко ценю ваш огромный опыт, преданность Тивару и стремление не только сохранить, но и пополнить казну. Но сегодня речь идёт не просто о повторении набега коренжарцев. Всё гораздо опаснее. Сражаться придётся не просто за победу, а за свою страну. Поэтому будет лучше, если жители Тивара будут помнить, что их страна дала им заработать, а не залезла в их карман.
Кстати, уважаемый граф, скоро я буду обсуждать с генералами и адмиралами чисто военные вопросы, в том числе формирование новый частей и закладку новых кораблей. Всё это стоит денег. И казна будет платить. И последнее. В день, когда я узнаю о начале войны, вывоз любых продуктов с территории Тивара будет вообще запрещён. Это всё, господа. Благодарю вас за понимание.
По правде говоря, Локлир ожидал, что разного рода возражений будет гораздо больше, ведь с первых дней своего правления он дал понять, что готов выслушивать и обсуждать любые здравые предложения, не кичась своим титулом и короной. Поразмыслив, герцог пришёл к выводу, что разлитое в воздухе напряжение сказывается не только на нём. Все сидевшие с ним за одним столом чиновники были опытными людьми со своими источниками информации, хорошо понимавшие, что небо над Тиваром, образно говоря, всё сильнее затягивают тучи.
Последним кабинет покидал фос Варадан - старый канцлер, многие годы верно служивший ещё отцу Локлира. За последнее время он стал ещё больше сутулиться, однако его взгляд был всё также зорок и проницателен, а память графа по-прежнему хранила тысячи имён, дат и поучительных примеров из истории Тивара и соседних государств. Когда Локлир находился в Ансисе, он практически каждый день обсуждал с канцлером те или иные проблемы, будь то цены на рынке, амбиции старого дворянства или двуличие Каулона. Благодаря длительному общению герцог научился понимать фом Варадана без слов, и то, что канцлер уже стоя в дверях оглянулся и ещё раз медленно наклонил седую голову, означало полное одобрение.
Оставшись один, Локлир не стал сразу вызывать секретаря, желая как можно полнее прочувствовать удовлетворение от хорошо сделанного дела. Глубоко вздохнув, он наконец-то протянул руку к резной пирамидке, но тихий перезвон раздался ещё до того, как пальцы коснулись серебряного шара на её вершине. Легонько шлёпнув по шару, герцог разрешил секретарю войти. Возникший на пороге Кадаман доложил, что перед входом в галерею второго этажа находится его сестра - госпожа Фиорис, которая желает с ним встретиться. Локлир испытал чувство стыда от того, что сестра вынуждена просить его о встрече, не видя брата уже несколько дней. Он догадывался о теме предстоящего разговора, поэтому подавил желание приказать немедленно проводить к нему Фиорис. Не стоило лишний раз волновать сестру видом рабочего кабинета, больше напоминающего военный штаб, каковым он, собственно, и являлся в последние месяцы.
Приняв решение, Локлир послал Кадамана привести в порядок так называемую голубую комнату и сам пошёл встречать Фиорис. После смерти старого герцога мать и сестра были для него самыми близкими людьми. Их сближало не только кровное родство, но и необходимость как-то противостоять не очень заметному, но постоянно ощущаемому высокомерию старой аристократии, так и не принявшей вторую жену Свербора фос Контандена и её детей. Когда волею Альфира либо случая Локлир стал правителем Тивара, это отчуждение не исчезло, однако демонстрировать его решались только самые твердолобые или самоуверенные представители знати, число которых в последнее время существенно сократилось благодаря неожиданно жёстким действиям молодого герцога.
Прикусив языки по поводу самого Локлира, светские сплетники с особым удовольствием стали смаковать отсутствие потенциальных женихов у Фиорис, которой уже было больше двадцати лет. Эти разговоры имели под собой основания, ведь уже несколько лет многие государства с правого берега Велитара относились к Тивару с некоторой настороженностью. В Ансисе прекрасно знали, кто и зачем мутит воду, но повлиять на это было пока невозможно. Однако одно дело знать всё и совсем другое - ощущать некую вину за то, что твое стремление к укреплению независимости Тивара создаёт препятствия для замужества любимой сестры.
В этом щепетильном вопросе у Локлира было ещё одно оправдание- саму Фиорис перспективы замужества совершенно не интересовали. С детства основным её увлечением были цветы и собаки, которым она с радостью отдавала всё своё время. Она скучала в компании жеманных сверстниц, тяготилась уроками вышивания и светской болтовнёй, зато могла часками разговаривать с садовниками и возиться с обожавшими её собаками. Несколько лет назад во время поездки в Вакрамар магистры внимательно наблюдали за Фиорис, придя к выводу о наличии у неё редчайшего дара - способности влиять на поведение животных и развитие растений. Не будь она дочерью герцога, маги сделали бы всё возможное, чтобы годами изучать возможности Фиорис, проводить сотни опытов и в конце концов придумать, как её можно использовать для укрепления влияния Тивара и Викрамара. Однако старый герцог сказал "нет", и она по-прежнему проводила время среди цветов и всё более расширяющегося круга животных всех мастей и размеров.
Со своими воспитанниками Фиорис не захотела расстаться, даже придя на встречу с братом. У её ног вертелся большой тёмно-рыжий пёс, а в руках она держала полосатого атоти - пушистого зверька с востока континента, который за последние годы вошел в моду у представителей знати Бонтоса. Многим нравилось держать дома настоящего хищника, являющегося миниатюрной копией своих грозных собратьев - живущего в северных лесах чувая и жифабу с равнин востока. К тому же атоти прекрасно приручался, что быстро сделало его любимцем дочерей дворян, а затем и богатых купцов.
Локлир обнял сестру, поворошил её русые немного вьющиеся волосы и с радостью отметил, что неброская красота Фиорис с каждым месяцем становится всё более совершенной. Это можно было сравнить с работой искусного художника, который вновь и вновь возвращается к своему произведению, тончайшими штрихами делая его необъяснимо притягательным.
Безотчётно улыбаясь, Локлир что-то спрашивал, отвечал на какие-то вопросы, мало вдумываясь в содержание своих слов. В эти мгновения значение имело только одно - наполнявшая его душу теплота и тихая радость от общения с родным человеком. Но продлилось это недолго. Уловив некую отстранённость брата, Фиорис посадила атоти на подоконник, взяла Локлира за руки и пристально посмотрела ему в глаза.
- Локлир, в замке на каждом углу судачат о том, что скоро будет большая война с Коренжаром, Тангесоком, а может быть и с Небрисом. Это правда?
- Фиорис, поверь мне, кажется, что на нас ополчилась половина Бонтоса. Одни открыто готовятся к войне, вторые им помогают, третьи гадят за кулисами, изобретая всё новые способы вредить Тивару. Сейчас вот хотят подкупить наших пекотов, сулят тысячи золотых. Про Каулона и нашу сестру Ночери я вообще не говорю. Откуда у них такая злость, мне до конца не понятно. Но она проявляется на каждом шагу, и это просто поражает. Там иногда и выгоды для них нет, но они всё равно продолжают вредить нам.
- Подожди, всё это я слышу каждый день от фрейлин, садовников и конюхов. Я спрашиваю тебя не как брата, а как правителя Тивара. Разговоры о войне - это только разговоры, или она действительно рядом? Альфир, скажи мне правду!
- Сестрица, если хочешь знать точно, спроси Альфира. Я уверен только в одном - каждый день этого лета может быть последним днём без войны. Без большой войны.
- Любой день?
- Любой, Фиорис. Прямо сейчас к Ансису может скакать гонец с северной границы, который везёт донесение о штурме наших укреплений на перевалах. И я не буду этому удивлён.
- Не знаю, могла бы я жить в таком ожидании день за днём. Это ужасно. Но ты говоришь о северной границе, главная угроза оттуда?
- Я бы сказал - наиболее вероятная. У Коренжара есть какое-то соглашение с Тангесоком и Непшитом, а их армии больше нашей раза в три. А ещё есть Ферир, где хозяйничает Небрис. В прошлый раз его солдаты вместе с нами защищали город, , но если мы отступим к югу, фос Скифест его просто заберёт.
- И что тогда?
- Тогда... Тогда нам надо будет как-то отвечать. Но при этом следует помнить, что у Небриса сильный флот, много денег и поддержка соседей. А Ночери спит и видит, как её сын сядет на трон Тивара.
- Тивара? Но как?
- Фиорис, всё очень просто. Меня к этому времени уже может и не быть. А сын Ночери - прямой потомок Свербора фос Контандена. Его права на корону все признают.
Поражённая услышанным, Фиорис опустила руки и замерла, прикусив нижнюю губу. Глядя на сестру, Локлир успел пожалеть о своём жёстком анализе ситуации. Он не сомневался, что достаточно многое она уже знала из разгвооров придворных, но простые слова брата, связавшие всё происходящее вокруг Тивара воедино, оказались, видимо, слишком безжалостными.
Герцог не знал как успокоить сестру, но Фиорис быстро пришла в себя. Тряхнув головой, она сжала кулаки и подняла на брата вновь заблестевшие глаза.
- Локлир, всё это ужасно, и я даже представить не могу, насколько тебе тяжело. Ответь мне ещё на один вопрос. Тебе, конечно же, уже советовали кому-то уступить, кому-то заплатить. Так всегда бывает, я читала про это. Но в книгах сказано, что уступки не помогут, от тебя всё равно не отстанут. Если ты согласишься, Тивар потеряет всё - Ферир, землю, корону, честь. Локлир, ты же не уступишь? Ты готов сражаться до конца?
В первый момент герцог не нашёлся что ответить, настолько неожиданным для него оказался этот вопрос. Он много думал о том, чем надвигающаяся война может обернуться и для Тивара, и для него лично, но только сейчас понял, что в своих размышлениях так никогда и не доходил до самого конца. Локлир почувствовал, как в его груди шевельнулся какой-то холодный комок, который, как он догадывался, и был тем самым ответом. Ответом, который Локлир уже знал, но не был готов признаться в этом даже самому себе. Ответом пугающим и необратимым, ведь будучи высказанным, он оставлял ему только один путь, по которому молодому правителю Тивара предстояло пройти до конца. Осознав, что самое рудное решение в его жизни уже принято, Локлир улыбнулся и обнял сестру.
- Фиорис, я не сверну и не отступлю. Те, кто готовит эту войну, считают меня книжным мальчиком, неспособным к большой крови. Но к чему я действительно готов, знают только я сам и Альфир. Надо будет, крови будет по колено. Вот мой ответ.
Сестра молча поцеловала Локлира в щёку, отступила на пару шагов и склонилась в глубоком поклоне. Смахнув упавшие на лицо волсы, Фиорис взяла на руки своего атоти, вновь наклонила голову и направилась к выходу с галереи. Присмиревший пёс последовал за ней, несколько раз оглянувшись на герцога.
Когда дверь закрылась, Локлир с шумом выдохнул и вытер со лба несколько капель холодного пота. Он не стал возвращаться в кабинет, оставшись стоять у открытого окна, вдыхая запахи моря и окружающих замок деревьев. Трудно сказать, сколько времени он простоял бы там, наслаждаясь неожиданной лёгкостью в душе, но слова Кадамана вернули его к суровой реальности.
- Ваше высочества, граф рит Корвенци просит принят его по срочному делу.
- Рит Корвенци... Вряд ли это что-нибудь хорошее, раздери меня вискут. Ладно, зови, я уже иду.
Говоря Фиорис о гонце, который мог скакать в Ансис с плохими вестями, герцог не предполагал, насколько он окажется близок к истине. Одного взгляда на начальника тайной стражи было достаточно, чтобы понять - миро стал ещё опаснее.
- Граф, мне уже понятно, что нет смысла говорить "добрый день" или что-то похожее. Поэтому начинайте без предисловий.
- Ваше высочество, после сообщений о нападениях иштошей на наши поселения у границы туда был направлен капитан рит Мафдат с двумя магами. Его задачей было прояснить обстановку и получить доказательства участия коренжарцев. Утром в Ансис прибыл гонец с донесением капитана. Отряд егерей попал в засаду на горной тропе и был почти полностью уничтожен. В живых остались только рит Мафдат, маг-целитель и его диентис.
- Иштоши уничтожили целый отряд егерей? Эти безумные ублюдки? А что случилось со вторым магом?
- Граф фос Сворцар убил десятки врагов, но вместе с диентисом его разрубили на куски.
- Ушам своим не верю! Граф был боевым рунка, прошёл огонь и воду... И что значит "разрубили"? Над их телами издевались?
- Нет, ваше высочество. В донесении сказано, что их разрубили во время боя магическими бичами.
- Магическими бичами? А защитные амулеты?
- Капитан сообщил, что амулет графа оказался бессилен.
Ответ начальника тайной стражи по-настоящему удивил Локлира. Он знал, что отец мага с разрешения старого герцога заказал для него в Викрамаре амулет с розовым скалматом, защитные возможности которого были чрезвычайно велики. Представив разрубленного на куски графа, Локлир содрогнулся, ведь именно такие амулеты были у всех членов его семьи.
- Граф, что за бичи? Откуда у иштошей вообще взялось такое магическое оружие?
- Ваше высочество, фос Сверцара убили не иштоши. В бою участвовали пять неизвестных магов. У двоих из них были эти бичи.
- Почему он сразу не убил их?
- Часть из них имела особые жезлы, которые создали очень сильное защитное поле. Граф не смог его пробить.
- Если всё это так, как сам рит Мафдат остался в живых?
- Ваше высочество, чтобы захватить эти неизвестные магические артефакты, капитан использовал Кибари-Кан.
- Отец наш Отелетер, ещё и это...
Кибари-Кан, что на тиварском языке означает "упавшая звезда", был новым магическим оружием, над созданием которого в Викрамаре работали несколько лет. До поря до времени новинку следовало держать в секрете, поэтому число людей, знающих о её существовании, (и тем более - имеющих право пускать "упавшую звезду" в ход), было максимально ограничено.
- Граф, какова вероятность того, что кроме капитана, мага и диентиса там никого не осталось в живых? И где, кстати, сам капитан, эти бичи и жезлы?
- Рит Мафдат клянётся, что осмотрел всё вокруг. Живых там не было. Он забрал чужие артефакты, амулет фос Сверцара, защитные браслеты и всё, что нашёл у мертвых магов. Взял десяток егерей и повёз это всё в Викрамар.
- Почему в Викрамар?
- Ваше высочество, бичи и жезлы показали своё могущество, и никто пока не знает, как ими управлять. В дороге один из бичей неожиданно активизировался и разрезал хребет лошади. Опасно везти такие вещи прямо в Ансис.
- Да, это верно. Пусть пока маги поломают голову. Так, что мы сейчас знаем? У иштошей появились какие-то сильные союзники, у которых есть неизвестное, но мощное оружие. Это раз. Кибари-Кан успешно показал себя в реальном бою. Это два. Засада на отряд егерей - это уже не набег. Но, пожалуй, и на начало войны пока не похоже... Однако исходить будем из худшего.
- Какие будут приказания, ваше высочество?
- Надо быстрее понять, откуда взялись эти жуткие бичи и жезлы. Кто их мог создать и как они попали к иштошам. Это для начала. И надо срочно принимать решения по армии. Сегодня я уже порадовал министра финансов, что придётся развязать мошну. Нужны новые солдаты, оружие, корабли, укрепления и Молкот знает что ещё. Ладно, на днях всё это будет решено.
- Что-нибудь ещё, ваше высочество?
- Нет, граф, занимайтесь своими делами, их у вас явно прибавилось.
Когда рит Корвенци закрыл дверь кабинета, Локлир ещё долго стоял, глядя на карту северной части Тивара и размышляя о своей реакции на сообщение о гибели егерей. Во время разговора с сестрой он признался в первую очередь самому себе, что уверен в неизбежности войны и готовности пожертвовать очень многим ради победи и своей гордости. Эти слова, похоже, не остались незамеченными Альфиром, который тут же послал ему новое испытание, безжалостно показав молодому правителю разницу между пылкими заявлениями и суровой реальностью с потоками крови и разрубленными телами.
Недавняя лёгкость души незаметно исчезла, и герцог почувствовал, что внутри него образовалась какая-то пустота. Походив вдоль стены, он пришёл к выводу, что для одного дня сильных эмоций ему, пожалуй, хватит. Бросив последний взгляд на заваленный бумагами стол, Локлир вышел из кабинета, сообщив изумлённому Кадаману, что сегодня его больше не будет. Переступив порог своих покоев, он приказал Ярдеро принести кувшин вина и исчезнуть с глаз долой на весь вечер.
После нескольких бокалов пугающая пустота как-то съёжилась, уступив место спокойствию и бездумному удовлетворению. Осознав это, Локлир сразу же вспомнил довольную мордочку атоти, блаженствовавшего на руках Фиорис, и усмехнулся этому сравнению: "Альфир богорождённый, мне осталось только начать мурлыкать... Хорош правитель...".
Он уже начал дремать, когда в спальню вошла улыбающаяся Ридуна, третий месяц радовавшая Локлира своими округлыми формами и безудержной чувственностью. Пару раз, правда, герцогу показалось, что Ридуне явно не хватало искренности, да и её просьбы в последние недели стали слишком уж назойливыми. Сомнений добавил Ярдеро, как бы невзначай сказавший, что за дверью спальни правителя эта сладкая булочка всё больше входит в роль настоящей герцогини. Пару недель назад к обычным просьбам о новых платьях и украшениях добавился жалостливый рассказ о некоем молодом офицере городской стражи, которому несправедливо отказывают в повышении. Локлир тогда пропустил это мимо ушей, но несколько дней спустя Ридуна вновь напомнила ему о фос Брасатурне, и тогда герцог просто запретил ей просить её о чём-либо подобном.
Приучив себя разбираться в любом деле до конца, герцог как-то спросил рит Корвенци, что ему известно о фрейлине Ридуне фос Гороско. Не моргнув глазом, граф тут же рассказал Локлиру о семье Ридуны, её жизни при дворе, друзьях и знакомых. На мгновение остановившись, он дождался вопросительного жеста герцога и охарактиризовал барона фос Брасатурна как самоуверенного и недалёкого офицера, стремящегося с помощью своей любовницы получить незаслуженное повышение. Поблагодарив начальника тайной стражи кивком головы, Локлир подумал, что от чересчур предприимчивой пассии пора избавляться. Он не собирался устраивать никаких сцен, но когда кокетливо покачивающая бёдрами Ридуна спросила его, помнит ли её любимый герцог о бедном лейтенанте, с Локлира разом слетел весь хмель. Не вставая с кресла и чётко выговаривая каждое слово, он приказал ей убираться не только из его спальни, но и из замка. Когда побледневшая Ридуна попыталась что-то сказать, герцог не без мстительного удовлетворения добавил, что он вполне может устроить фос Гороско счастливую семейную жизнь вместе с её бароном в каком-нибудь гарнизоне в предгорьях Касатлено.
Чтобы восстановить пошатнувшееся душевное равновесие, Локлир как следует приложился к кувшину с вином. Ещё вытирая кроваво-красные капли с подбородка, он почувствовал, что на этот раз опьянение не собирается медлить, набросившись на него подобн6о вискуту. Сделав с десяток неуверенных шагов, Локлир рухнул на атласное покрывало кровати, успев напоследок подумать, что этот день наконец-то закончился.
Проснувшись на рассвете, он обнаружил, что лежит под лёгким одеялом в ночной рубашке. Сомневаться не приходилось - для старого Сульдота Локлир так и остался не по годам серьёзным мальчишкой, нуждающимся в постоянной заботе и внимании. Прислушиваясь к себе, герцог с мрачным удовлетворением отметил отсутствие признаков похмелья (в молодости всё-таки есть свои преимущества), однако сколько-нибудь заметного улучшения настроения также не наблюдалось. Вздохнув, он дёрнул за шнур звонка, что означало официальное начало нового дня.
Наскоро позавтракав, Локлир сразу же направился в рабочий кабинет, подгоняемый зудящими угрызениями совести. Вчера он оставил на своём столе целую кучу непрочитанных донесений, отчётов, обращений и доносов, и досада от того, что эмоции взяли верх над обязанностями правителя Тивара, не давала покоя молодому герцогу.
Изучив первый десяток бумаг, Локлир вызвал секретаря. Записав распоряжения, Кадаман сообщил, что в приёмной находится начальник тайной стражи. Сердце герцога на мгновение замерло, затем провалилось куда-то вниз и затрепетало словно пойманная в силки птица. Первой его мыслью было сказать: "Только не сейчас!", но он сразу же взял себя в руки. Прежде чем перед ним предстал Невин рит Корвенци, Локлир, вновь вспомнивший разговор с Фиорис, успел обозвать себя щенком и жалкой тварью. Это, похоже, помогло, так что самого опасного человека Тивара он встретил пусть не самой весёлой, но всё же шуткой.
- Граф, можно ли мне надеяться, что Викрамар всё ещё на своём месте, а иштоши не в дне пути от Ансиса?
- Ваше высочество, ваши опасения напрасны. Маги заняты своими делами, и территория герцогства свободна от врагов.
- О, граф, вы меня успокоили. А в Ферире ещё висят наши флаги?
- Ваше высочество, я испытываю огромную неловкость из-за того, что моё сообщение может омрачить ваше прекрасное настроение.
- Бросьте, граф, это давно стало привычным делом. Однако хватит юродствовать. Что именно случилось?
- Позавчера вечером в городе был убит капрал Тайной стражи. Труп обнаружили вчера утром, днём его опознали. Оружие, значок, амулет и верхняя одежда отсутствовали.
- Где это случилось?
- В районе Парусной улицы, ваше высочество.
- Это вроде бы довольно спокойный район?
- Относительно спокойный. Командир капрала доложил, что там живёт его постоянная женщина - хозяйка кружевн6ой мастерской. Считать её как-то причастной к убийству нет оснований.
- Граф, давайте вернёмся к самому началу. Капрал был обученным бойцом, имел хороший защитный амулет и был вооружён. В Ансисе немало бандитов, но среди них найдётся не так много идиотов, готовых связываться с тайной стражей. В чём я ошибаюсь?
- Ваше высочество, у капрала было перерезано горло, но сержант городской стражи, который опознал его в Доме смерти, заметил, что крови на теле было слишком мало, а губы были почти чёрные. Я приказал разобраться, лекарь обнаружил ожог лёгких, а маг установил, что капрал умер, вдохнув какой-то отравленный воздух.
- Срань молкотова, это уж точно не местные громилы! Но если у них было это зелье, зачем нужно было резать горло?
- Ваше высочество, это самое странное. Если убийцы хотели испугать тайную стражу, хватило бы стрелы или болта с испаряющимся ядом. Если горло перерезали, чтобы скрыть следы, то это сделано слишком бестолково. Профессионалы так не работают.
- Но и уличное ворьё с такими ядами не ходит. Граф, мне всё больше кажется, что всё это сделано умышленно. Нас хотят сбить с толку, поэтому и водят за нос. Главный вопрос в другом: кому это выгодно?
- Тайная стража поставит задачу выяснить это всем своим шпионам и осведомителям.
- Не сомневаюсь, но пока им удалось смутить нас отсутствием логики. Да, граф, ещё один вопрос. Капрал давно встречался с этой женщиной?
- С осени, ваше высочество.
- Тогда сделайте так. От моего имени передайте ей десять, нет, лучше двадцать золотых. И пусть за ней понаблюдают. Связи вроде бы нет, но мы, возможно, пока её просто не видим.
Оставшись один, Локлир с горечью подумал, что загадочное убийство капрала, которое произошло едва ли не в центре столицы, ещё больше придавило его сводом склепа, наполненного ожиданием грядущих бедствий.

[kvv32]

Глава 8
Холодный ветер гнал с севера угрюмые тучи, и вышедший на крыльцо Мантер недовольно поморщился. Он планировал сегодня посмотреть в деле несколько харварлов, изготовленных за последние месяцы, поэтому надеялся на более благоприятную погоду. Понятно, что ни противный ветер, ни намечающийся дождь не могли повлиять на процесс воплощения харварлов, однако только что вернувшемуся после двухмесячного отсутствия Мантеру хотелось более комфортных условий. Усмехнувшись, он подумал, что за время поездки в Досам и Пуленти он уже получил свою порцию ветра и дождя. Увы, весеннее тепло не торопилось приходить в королевство Турдуш.
Старый Рахтар не раз говорил магу, что ему вовсе необязательно самому встречаться со всеми этими людьми, однако Мантер не во всём был согласен со своим учителем. Он считал, что переговоры с наёмниками, контрабандистами, алчными купцами и продажными дворянами вполне могли вести их доверенные люди, но проводить первые встречи с магами, которые могли стать танкисами, надо было самому. У них уже был печальный опыт, когда амбициозные маги, освоившие основы танкилоо, пытались использовать эту магию в своих личных интересах. Ни Мантер, ни Рахтар не могли допустить, чтобы эти недоучки привлекли внимание церкви в самом начале воплощения их планов. На кону стояло слишком многое, поэтому с вышедшими из-под контроля магами не церемонились. Чтобы сократить количество подобных проблем, Мантер предпочитал сам составлять мнение о возможных кандидатах в танкисы ещё до начала их обучения. И желательно подальше от их лагеря в Турдуше.
Именно эти соображения и стали причиной его очередной поездки в Досам и Пуленти, где находились готовившие магов академии. Несколько лет назад они купили там пару трактиров, быстро ставших весьма популярными у студентов (надо ли говорить, что вино, пиво и закуска там были едва ли не самыми дешёвыми во всей округе). Слушая их застольные разговоры, не так уж сложно было найти тех, кого не особо радовала перспектива всю жизнь подчиняться приказам епископов, генералов, графов и королей. Поклонников вольной жизни брали на заметку, с ними завязывали знакомство, проводили предварительные беседы, после чего курьеры доставляли подробное описание кандидатов в Турдуш. Когда число отобранных кандидатов достигало десятка, Мантер отправлялся в очередную поездку.
Претворение в жизнь долгосрочных планов Рахтара и Мантера было невозможно без определённого количества подготовленных и верных танкисов, однако это оказалось весьма непростым делом. Кто-то не мог освоить необычные магические формулы, кого-то слишком влекла вольная жизнь без ежедневного надзора, кому-то становилось страшно от того, что происходило на их глазах. Не все они, конечно, исчезали без следа. Одни уходили в набеги с бандами неистовых коренжарцев, другие год за годом повторяли усвоенные действия, постепенно набираясь опыта и умения, остальные разъезжались по другим государствам и городам, становясь глазами и ушами тайного ордена танкисов ( просто так их, разумеется, не отпускали, ведь магия танкилоо позволяла обеспечить если не верность, то уж наверняка лояльность подобных агентов ордена).
Оглянувшись на скрип двери, Мантер увидел стоящего на пороге ученика с кружкой ароматного фандрака.
- Инисен, вы сказали приготовить, а сами вышли. Хотя на улице он ещё нужнее - при такой-то холодине.
- Спасибо, Сафрут. Фандрак будет очень кстати. А я вот смотрю и думаю, что этот ветер может и снег сюда принести.
- Ну, до снега дело вряд ли дойдёт, но холод всё равно собачий. До лета вроде немного осталось, а тут такое...
- Хорошо, что про собак напомнил. Сходи к Курхасу, узнай, готовы ли харварлы.
Глядя вслед торопливо пересекавшему двор ученику, маг подумал, что довольно скоро Сафруту уже можно будет поручать серьёзные дела. Кто бы мог подумать, что из этого круглощёкого купеческого сына из Адонгона получится такой толковый и перспективный ученик. Пять лет назад служка из трактира обратил внимание на студента Ванат Теники, который уже после второй кружки тёмного пива начинал рассказывать на редкость злые и похабные анекдоты про епископов и монахов. Он сообщил об этом вербовщику Колобро, игравшему в Каулоне роль прожигающего жизнь барона из Лиштоина. Через десяток дней Колобро уже входил в число постоянных собутыльников Сафрута, а ещё через пару месяцев он поставил этого вечно ухмыляющегося увальня первым номером в своём отчёте Рахтару.
Встретившись с Сафрутом, маг удивился, насколько внешность человека может не соответствовать содержимому его головы. Сын мирного торговца тканями страстно желал ощущать себя особенным, хотел видеть себя волком среди овец, мечтал повелевать и подчиняться кому-то великому и ужасному. Перебравшись в лагерь танкисов, Сафрут был буквально очарован возможностями танкилоо, с головой погрузившись в изучение замысловатых заклинаний и приобретение практического опыта, каким бы пугающим он не казался многим новичкам. Его не смущала необходимость беспрекословного подчинения старшим магам, длившаяся дни и недели отработка одних и тех же магических формул, кровь на руках, крики и стоны умирающих. Мантер посоветовал поставить Сафрута подручным к Курхасу, основной работой которого уже несколько лет назад стало изготовление харварлов из животных и людей, и он полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды.
Три месяца назад Мантер после обстоятельной беседы с Рахтаром и Арбожесом - командиром боевых магов новоявленного тайного ордена - сделал его своим помощником. При этом он не просто повысил статус Сафрута в ордене, теперь их общение стало шире наставлений, приказов и отчётов об их исполнении. Отныне маг говорил с ним на самые разные темы - от погоды до положения дел в соседних государствах, исходя из того, что этот парень уже научился безропотно подчиняться, поэтому пришло время учить его самому оценивать ситуацию и отдавать приказы. Период дрессировки закончился, пора было заняться воспитанием настоящего танкиса - умного, расчётливого и жестокого.
Правая сторона большого двора стала постепенно заполняться людьми. Тут было десятка два магов и немногим больше учеников, однако основную часть будущих зрителей составляли наёмники, слуги, ремесленники, рабочие и рабы. Далеко не все из них оказались здесь по собственному желанию, но каждому было хорошо известно, что покинуть лагерь они смогут только с разрешения Рахтара либо Мантера (при этом обязательным к исполнению был целый ряд дополнительных условий, узнав о которых, многие предпочитали остаться, благо условия жизни в лагере были по местным понятиям очень даже неплохие). Конечно, без попыток бежать обойтись просто не могло, однако за десять лет существования лагеря это не удавалось ещё никому. Кто-то погибал в лесной чаще, кого-то убивали безжалостные охранные сети, но те, кого настигала неутомимая стража со своими свирепыми псами, могли им только позавидовать. Наказание при побеге было только одно - смерть, но до этого несчастный беглец попадал в руки Курхаса, вживлявшего в его тело личинку харварла (личинками их называли просто для удобства, ведь на самом деле они скорее были похожи на камни размером от сливы до куриного яйца). Таким образом магистры ордена решали сразу две задачи: испытывали новые разновидности боевых монстров и способы их инициации, а заодно демонстрировали всем потенциальным беглецам и отступникам их неотвратимый ужасный конец.
Прихлёбывая всё ещё тёплый фандрак, Мантер смотрел на последние приготовления, ожидая появления Рахтара. Вокруг левой части двора уже установили чёрные жезлы, обеспечивающие защитную завесу, когда слуга вывел на крыльцо так и не оправившегося от болезни мага.
- Ну что тут? Всё готово?
- Да, инисен, поставим завесу и можно начинать.
- Хорошо. Мантер, командуй, я посмотрю.
- Будет много харварлов, инисен. Вам лучше бы сесть.
- Это верно. Лас, принеси стул и одеяло. Чего ты-то стоишь, давай приказывай.
Поставив чашку на перила, Мантер поискал глазами Арбожеса, поднял правую руку и медленно опустил её, повернув кисть вниз ладонью. Командир боевых магов кивнул и повторил жест Мантера. Послышалось тихое шипение, и половину двора опоясала мерцающая зелёная завеса высотой с десяток локтей. Остался только неширокий проход напротив двери в бревенчатой стене большого сарая. Мантер взмахнул рукой, тяжёлая дверь открылась, и во двор вышли Сафрут и Курхас, тащивший за собой на верёвке белую козу. Подойдя к вкопанному посреди двора высокому столбу, Курхас привязал к нему козу и поспешил обратно к сараю. Когда он стал рядом с Арбожесом и Сафрутом, зелёная завеса сомкнулась.
Прошло совсем немного времени, и молча стоявшая коза вдруг громко закричала. Это был крик боли, который нарастал с каждым мгновением. Коза в ужасе рванулась вперёд, но завязанная на шее верёвка позволила сделать ей всего несколько шагов, после чего натянувшаяся привязь сбила животное с ног. Пытаясь встать, коза судорожно дёргалась, и тут её правый бок буквально лопнул, залив белую шкуру и землю вокруг потоком крови. Крики козы стихли, и над ней появились клубы угольно-чёрного дыма, которые несколько мгновений оставались неподвижными несмотря на порывы ветра. Дым рассеялся столь же внезапно как и появился, и на его месте возникло нечто похожее на огромного кузнечика, заляпанного кровью и обрывками белой шерсти.
Пронзительно заверещав, харварл бросился к стоящим у сарая людям, однако зелёная завеса отбросила его назад. Вскочив, монстр снова бросился в атаку. Это повторилось ещё несколько раз, пока вновь сбитому с ног харварлу не попались на глаза люди, стоявшие в правой части двора. Высоко подпрыгнув, он бросился на них, издавая пронзительные вопли, больно бьющие по ушам. Люди за зелёной завесой инстинктивно шарахнулись назад, несколько наёмников выхватили мечи, но защитное поле вновь отбросила монстра. Безумные атаки продолжались до тех пор, пока Мантер не помахал над головой вытянутой рукой. Заметив сигнал, Арбожес открыл проход в зелёной завесе, вошёл во двор и несколько раз хлопнул в ладоши. Харварл мгновенно развернулся и кинулся в новую атаку, которой не суждено было завершиться: маг выбросил вперёд руку, и взорвавшийся файербол разнёс монстра на куски. Когда конечности харварла перестали дёргаться, внутрь защитного периметра вошли несколько рабочих с багром и вилами, собравшие останки.
- Мантер, что это за чёрный дым? Раньше этого не было.
- Инисен, Курхаса не остановить в изучении тонкилоо. Нашёл что-то новое, захотел попробовать.
- Ладно, пускай учится, всё это когда-нибудь пригодится. В бою от этого толку будет мало, но панику обеспечит. С козой идея хорошая, люди к ним хорошо относятся, значит и испугаются ещё больше.
- Так у него и свиньи есть.
- Пусть выпускают, посмотрим.
Мантер вновь подал сигнал, двое рабочих вытащили на верёвке большую пятнистую свинью и привязали её к столбу. Истошный визг был прерван отвратительным хлюпаньем, когда тушу свиньи разорвало почти пополам в момент выхода харварла. Этот монстр был значительно крупнее предыдущего, достигая высоты человеческого роста. Отличалось и его поведение: он не бросился на ближайших людей, а медленно обошёл вокруг столба, внимательно осматриваясь по сторонам. Остановившись возле мёртвой свиньи, он дважды ударил её когтистыми лапами, без видимых усилий оторвав задние ноги и голову. Издав громкий свист, харварл медленно двинулся к правой части двора, раскачиваясь на своих членистых нижних конечностях. До зелёной завесы оставалось десятка полтора шагов, когда монстр ринулся в стремительную атаку. Защитное поле отбросило его назад, харварл громко завыл и вновь бросился вперёд. Оказавшись рядом с завесой, он прыгнул вверх, почти достигнув верхнего края защиты. Крики десятков испуганных людей слились в один истошный вопль, отброшенный назад монстр присел перед разбегом, но его опередил Арбожес, успевший проскочить в открытый проход и метнуть небольшой огненный шар. Взрыв сбил харварла с ног, он громко заверещал, вскочил и кинулся к магу. Новый взрыв оторвал ему передние лапы и голову, но Арбожесу вместе с Курхасом пришлось мечами добивать на редкость живучую тварь, разрубая на части судорожно дёргающиеся ноги с внушительными когтями и продолжающую щёлкать зубами голову.
Старый маг был в восторге: "Мантер, передай потом Курхасу мои поздравления. Это чудовище уже сгодится для серьёзного дела. Продать таких свинок какому-нибудь барону или интендантам чужой армии - крови будет немало".
Не желая рисковать, Мантер распорядился увеличить мощность защиты, разделяющей две половины двора. Защитная завеса стала в полтора раза выше, а её зелёный цвет стал более насыщенным. Кроме того, создающие её жезлы стали издавать негромкое гудение, вибрируя от протекающего через них большого количества магической энергии.
Испытания продолжились, очередной монстр вылез из растерзанного тела большой лохматой собаки, но это уже не вызвало особого интереса. Когда Курхас вывел ещё одну собаку, Мантер недоумённо пожал плечами, но очень скоро понял, что ошибался. На этот раз не было ни предсмертного воя, ни чёрного дыма. Чёрный пёс замер посреди двора, воздух вокруг него задрожал и на какое-то время утратил свою прозрачность. Лапы собаки стали быстро удлиняться, челюсти вытянулись и стали более массивными. Животное встало на задние лапы, издало громкое рычание и безо всякого перехода бросилось на ближайшую группу людей. Защитное поле отбросило харварла, он быстро вскочил и огляделся по сторонам. Неожиданно для всех монстр быстро подбежал к столбу, быстро перебирая всеми четырьмя лапами, добрался до самого верха и прыгнул в сторону сарая. С этой стороны высоту завесы не увеличивали, и оказавшийся на удивление прыгучим харварл вполне мог попасть либо на покатую крышу, либо в промежуток между сараем и зелёной завесой. Мог бы, но не попал. Стоявший на высоком крыльце Мантер успел поймать момент, когда прыгнувший монстр оказался для него выше защитного поля, и ударил его мощным файерболом. Харварл перевернулся в воздухе, остатки собачьей шерсти вспыхнули, и он уже мёртвым врезался в середину завесы.
Донельзя довольный увиденным, Рахтар потребовал, чтобы Курхас немедленно рассказал ему о возможностях подобных харварлов, однако Мантеру удалось уговорить его отложить все разговоры до окончания демонстрации. Старый маг продолжал ворчать, когда к столбу привязали чёрно-белую корову. Вообще-то в этих лесных краях коровы были в большой цене, но Курсаху не терпелось показать в деле свою новую идею, и он уговорил управляющего хозяйством Ладава передать ему старое животное.
То, что готовилось нечто необычное, Мантер понял, увидев как на крыше сарая появились Рустеор и Аросето - маги из команды Арбожеса. Уставшая от жизни корова стояла у столба, когда воздух вокруг неё замерцал разноцветными бликами. Издав протяжное мычание, корова упала на бок, её шкура в нескольких местах лопнула, и вместе с дымящимися внутренностями наружу вылезли шесть окровавленных харварлов средних размеров. Когда они бросились к сараю в правой части двора, Мантер догадался, что ничего особенно он сейчас не увидит. Это были обычные туповатые убийцы, главным достоинством которых было их количество и одновременное появление. Оглянувшись на Мантера, Курхас заметил его одобрительный кивок и дал знак Арбожесу заканчивать. Стоявшие на крыше сарая маги начали отстрел, и довольно скоро всё закончилось.
Следующим во двор вывели спотыкающегося человека в рваном сюртуке. Люди во дворе стали переговариваться, пытаясь узнать носителя личинки. Маг усмехнулся, хорошо зная, что им это не удастся, ведь возле столба стоял приговорённый к смертной казни преступник из Шилиты - столицы государства Турдуш, которого выкупили у королевского суда якобы для работы на руднике.
Не обращая внимания на растущий гул от десятков голосов, Мантер подал сигнал Курхасу. Одурманенный снадобьем человек ещё несколько раз переступил с ноги на ногу, потом замер и наклонил голову. Стоящий на крыше сарая Рустеор бросил к его ногам боевой топор, и харварл тут же отреагировал. Одним прыжком он оказался возле оружия, схватил его двумя руками и громко зарычал. В считанные мгновения монстр оказался у зелёной завесы, с невероятной скоростью обрушив на неё удар тяжёлого топора. Отброшенный защитой назад, он заревел и повторил атаку. Получив ещё один ответный удар, это сохранившее человеческий облик существо отпрянуло назад и огляделось по сторонам. Приняв решение, харварл быстро подбежал к столбу и срубил его двумя ударами. Сунув топор за пояс, монстр вновь бросился к сараю и прислонил столб к краю защитной завесы. Верхняя часть полупрозрачной зелёной стены потемнела и прогнулась, послышался низкий гул, но харварл уже карабкался вверх по качающемуся столбу. Крики стоящих во дворе людей стали ещё громче, и Мантер не стал ждать, удастся ли магам на крыше быстро остановить эту неожиданную атаку. Он ударил небольшим файерболом прямо в защитную завесу рядом с почти добравшимся до края монстром. Большой участок защитного поля буквально вспыхнул пронзительной зеленью, сбросив на землю столб вместе с рычащим харварлом. Не дожидаясь новой атаки слишком изобретательного существа, Мантер скрестил руки над головой. Получив приказ, Курхас выхватил из кармана чёрную палочку длиной в ладонь и сломал её. Сражённый магическим ударом монстр выронил топор, захрипел и ничком упал на землю.
- Поразительно! Курхас превзошёл самого Молкота, да простит он моё богохульство! - возбуждённый Рахтар хлопнул себя по коленям, оттолкнул слугу, полпытавшегося поправить сползающее одеяло, и вновь дал волю своему восхищению увиденным.
- Какой харварл! Сильный, злобный, сообразительный! Настоящее чудовище, его не остановить. Ты только представь, Мантер, что может сделать десяток таких бойцов! Демоны Молкота, давно я так не радовался. Хорошо, дальше что-нибудь будет?
- Да, инисен. Поймали беглого рабочего с золотого прииска. Надо напомнить людям, чего это стоит.
- Разумеется, страх всегда помогал держать людей в руках. А когда у нас была последняя казнь?
- Осенью прошлого года, инисен.
- Значит, прошло полгода? Пора... Ладно, начинай.
Два наёмника в кирасах вытащили во вдор лысого человека в окровавленных лохмотьях, следом вышел преисполненный важности Ладав в расшитом камзоле. Пока он зычным голосом обвинял несчастного в нарушении контракта, толпящиеся за зелёной завесой люди угрюмо молчали. Закончив говорить, Ладав вытащил из кармана гонтар - небольшую деревянную пластину с написанными на ней угловатыми магическими знаками танкилоо. Отстпив за спины настороженных наёмников, он поднял пластину над головой и сломал её, активировав харварла в теле человека.
Толпа за зелёной завесой загудела, когда приговорённый слабо вскрикнул и упал на колени.Покачнувшись, он прижал руки к животу, словно пытаясь удержать рвущегося наружу монстра. Истошные крики огласили двор, человек упал набок, и среди выпавших синеватых кишок появился небольшой харварл. Он был не больше полутора локтей в ывсоту. Его грязно-серую бугристую шкуру покрывали редкие белёсые волоски, и он явно никуда не торопился. Стряхнув с ног внутренности, монстр подошёл к голове несчастного и стал внимательно рассматривать его перекошенное от боли и ужаса лицо. Подойдся ещё ближе, он неожиданно ткнул человека в глаз крючковатым пальцем, издал пронзительный визг и начал рвать корчившееся тело своими когтями.
Ропот толпы начал усиливаться, и Мантер оглянулся на Рахтара, внимательно наблюдающегося за происходящим.
- Да-да, Мантер, ещё немного и заканчивай. Не стоит перегибать палку. Жаль будет, если дойдёт до бунта. Слишком многих придётся убивать, а людей и так не хватает.
Запас жизненной силы в монстре-палаче был очень мал, и он был лишёл возможности исползовать энергию магического поля Ванат, поэтому движения харварла стали явно замедляться. Маг не стал ждать неизбежного конца и подал знак стоявшему в проёме зелёной завесы Арбожесу. Выпущенный с расстояния в несколько шагов рой ледяных стрел завершил показательную экзекуцию. Слуга помог Рахтару подняться, и старый маг похлопал Мантера по плечу: "Тебя давно не было, есть нвоости. Подходи, надо обсудить".
Уже начинало темнеть, когда Мантер наконец-то уселся напротив своего старого учителя с бокалом вина в руке. Прошло немало времени с их первой встречи, и сегодня он с усмешкой вспомнил тогдашнего молодого мага-некроманта, волею случая ставшего учеником опытного и жёсткого Рахтара. После этого произошло ещё несколько случайностей, приведших их за этот стол: встреча с бароном фос Посадимом, предупреждение Бачкана, загадочная поляна в Чёрном лесу, дворцовый переворот в Лиштоине и кое-что ещё, о чём вспоминать уже совсем не хотелось.
Наслаждаясь уютом и возможностью никуда не спешить, маги не торопясь обсудили возможности увиденных харварлов и новых учеников ордена, вновь поговорили о сложности изучения магии танкилоо, глубины которой по-прежнему казались бездонными. После чего перешли к делам сегодняшнего и завтрашнего дней. Мантер подробно рассказал о ситуации в королевствах по ту сторону Велитара, в Каулоне и академиях магов. В свою очередь Рахтар сообщил последние новости о завершении подготовки Коренжара к новому походу на юг, готовности правителей Тангесока и Непшита поддержать это наступление, сотнях наёмников с севера, просторов Тринеры и даже Иртабских гор. Было приятно узнавать как шаг за шагом их планы претворяются в жизнь, днако больше всего Мантера удивило и порадовало известие о соглашении с главой племенного союза анеров Берто, обитавших в заросших лесом горах Ретугула.
- Инисен, уж мы-то знаем, что анеры не слишком любят людей. В разных местах, конечно, по-разному, но анеры рядом с людьми на войне - это новость.
- Представь себе, Верджис смог договориться с Сутолой, а тот сумел убедить Пратуна и Оста-Леса, что этот набег может быть очень выгодным.
- Сутола - кто он у них? Оста-Лес - это вроде главный жрец-посори, а этот кто?
_ О, вождь союза племён Пратун по уму и хитрости мог бы стать где-нибудь канцлером. Он давно торгует с соседями, в том числе с Коренжаром и даже с меднолицыми из Тринери. И свою выгоду они там поняли. Так вот, несколько лет назад этот Сутола из его племени вернулся домой, а был он старшим в артели строителей-анеров, работавших в Тангесоке. С людьми, значит, ладить научился. Вот Пратун и сделал его своим советником, который ведёт все дела Берто с людьми. С ним Верджес и вёл переговоры.
- Анеры среди людей - это онга?
- Да, он был онга. Сразу видно, что ты давно не имел с ними дел. Хотя там много названий. Себя они, если помнишь, зовут нифери.
- Сам удивляюсь, но помню.
- Ну и хорошо. Так вот, Пратуну захотелось большой добычи, но кораблей у них, ясное дело, нет и не было. Верджис придумал схему, и я её одобрил. Мы заплатили герцоргу Непшита, тот направил свои корабли и мастеровых в залив Фамода. Анеры к тому времени нарубили в горах деревьев и сплавили их на побережье. Там из этого леса понастроили плотов и простых гребных судов, которые уже плывуь вдоль побережья на юг.
- Давно это началось, инисен?
- Ты только уехал, примчался Верджис. Всё решили за один день. А потом только деньги давай. Герцогу Суушу за скорость, всей банде из Берто - за сговорчивость. Ну и магов я туда направил. Боевых и целителей. Пригодятся.
- И где эта флотилия сейчас?
- Судя по последним донесениям, они уже могли добраться до Тивара. Погода на море хорошая, шторма нет.
- А когда пойдут остальные?
- Уже идут, Мантер. Нам тоже пора готовиться. Скоро этот щенок Локлир завоет от страха и станет просить помощи. Так что всё по плану.

[kvv32]

Часть 2
От берега к берегу
Глава 1
Едва открыв глаза, Байтан понял, что больше он не уснёт. До рассвета было ещё далеко, и комната была наполнена мягким голубым светом Кисейту - большого ночного светила, плывущего по чёрному небу среди тысяч сияющих звёзд. Красноватый диск её младшей сестры Мирелу был виден только наполовину, что указывало на начало первого летнего месяца. Лёгкий ветерок нёс запахи моря, выброшенных на берег водорослей и копчёной рыбы. Всё было как всегда, но Байтам чувствовал, что внутри него шевелится червячок какого-то смутного беспокойства. Повернув голову, он взглянул на спящую рядом с ним Метину, аккуратно снял с её лица густую прядь чёрных волос и вновь уставился в потемневший от времени потолок. Не придумав ничего путного, он осторожно сел, опустив ноги на неровные плитки каменного пола. Подняв глаза, Байтам упёрся взглядом в висящее на стене снаряжение тружери: высокий шлем с гребнем, не утратившую блеска кирасу, два боевых топора с длинными ручками, узкий меч и четыре тяжёлых метательных ножа.
Покачав головой, Байтам встал, ещё раз оглянулся на спящую жену и, прихрамывая. Подошёл к кровати, где в обнимку спали их дети шести, пяти и трёх лет. Осторожно открыв дверь, он вышел на открытую веранду и осмотрел песчаный берег, вывешенные для просушки сети, убранные подальше от вечернего прилива баркасы и темнеющее в сотне шагов здание коптильни. Вдохнув полной грудью свежий морской воздух, Байтам не стал сдерживать широкую улыбку: он любил этот дом и этот берег, любил свою сегодняшнюю жизнь, к которой он шёл долгих двенадцать лет через рабство, сражения и службу в элитном отряде герцога Тивара.
Байтам родился на западном берегу Тивара в семье рыбака, сумевшего выбиться в люди благодаря собственной смелости и удаче в лице графского сына, спасённого им во время шторма в Сарфийском море. Получив полсотни золотых в знак благодарности, Канолат купил второй парусный баркас, нанял несколько человек и сделал знакомому купцу из Турдуша взаимовыгодное предложение. Этот северянин возил в Небрис и Тивар меха, шкуры качаталов, пробить которые могла не всякая стрела, и стволы каменного дерева. Основную часть груза его судов, уходящих домой вверх по Велитару, составляли слитки железа и копчёная рыба, которая была хорошим товаром в северной части Бонтоса. Канолат справедливо рассудил, что во время осенних штормов гораздо выгоднее было бы плыть с той же самой рыбой в Турдуш, чем пережидать непогоду на берегу.
Первое плавание оказалось весьма удачным, за ним последовало второе, третье, а в четвёртый раз Канолат взял с собой пятнадцатилетнего Байтама, в руки которого рано или поздно должно было перейти отцовское дело. Ему уже доводилось бывать во многих портах Сарфийского моря, но плавание по великой реке открыло для него новый мир. На следующий год Байтам с нетерпением ждал нового путешествия на север, дни и ночи проводя на ботру баркаса или в коптильне.
Пройдя большую половину пути, баркасы остановились на очередную ночёвку, бросив якоря в паре сотен шагов от берега, принадлежавшего королевству Пуленти. С другой стороны водной глади находился пользующийся дурной славой Коренжар, и Канолат с удовольствием пристал бы к пулентийскому берегу, если бы не одно "но": в этот раз он взял на борт партию контрабандного оружия, и излишнее любопытство берегового патруля могло обернуться большими проблемами. Но пришли они с другой стороны.
Тусклого света масляных светильников едва хватало для освещения баркасов, немногим больше толку было и от ночных светил: голубой диск Кисейту был едва виден сквозь затянувшие ночное небо облака, более тёмную Мирелу никто даже не пытался рассмотреть. Темнота и плеск волн способствовали тому, что плывущие вниз по течению лодки никто не заметил до того, как абордажные крюки вонзились в борта рыбацких судов. Одетые в чёрное нападавшие действовали быстро и безжалостно - всех, кто успевал схватиться за оружие, убивали на месте, остальных сбивали с ног, тут же набрасывая на шею верёвочную петлю. Отброшенный к борту Байтам видел, как его отец вонзил меч в бок одного из врагов и тут же упал, поражённый сразу двумя ударами. Обозлённые потерей, люди в чёрном принялись рубить мёртвое тело, превратив его в бесформенную окровавленную массу. Потрясённый увиденным, Байтам не проронил ни слова, пока его вместе с тремя уцелевшими рыбаками привязывали к мачте (только утром он узнал, что на другом баркасе в живых остались три человека), сбрасывали мёртвые тела в воду и рубили якорные канаты. Течение реки подхватило захваченные суда, однако скоро баркасы стали забирать влево, и Байтам понял, что они направляются к берегам Коренжара.
После нескольких дней пребывания в грязном сарае всех захваченных рыбаков посадили в тесную железную клетку на колёсах и повезли куда-то на восток. Один их охранников на ломаном имперском пояснил, что их уже купил новый хозяин, и через пять-шесть дней они приедут на большой невольничий рынок. Пара тощих лошадей медленно тащили повозку по осенней грязи, каждый день несколько раз начинал идти холодный дождь, и многие пленники уже начали чихать и кашлять. Особенно плохо чувствовал себя старый Вадеш, сильно избитый во время захвата. Привалившись к решётке, он оставался безучастным ко всему происходящему, почти не отвечал на вопросы, время от времен сотрясаясь от приступов мучительного кашля. На четвёртый день их догнал богато одетый коренжарец с десятком конных воинов, который, как можно было понять по его поведению, и был их новым хозяином. Осмотрев пленников, недовольный владелец живого товара разразился громкими криками, ударил палкой нескольких конвоиров и приказал накрыть клетку плотной тканью, позаботившись даже о том, чтобы её закрепили в виде шатра для скатывания потоков воды. Удовлетворённый увиденным, хозяин направился к своему коню, и тут Вадош вновь зашёлся в приступе утробного кашля. Резко повернувшись, коренжарец осмотрел хрипящего измождённого старика и что-то приказал ближайшему охраннику. Ухмыльнувшись, тот не торопясь подошёл к клетке, вытащил свой меч и хорошо поставленным ударом пронзил грудь старого рыбака. Обругав конвоиров ещё раз, хозяин сел в седло, окровавленное тело бросили на обочину дороги, возница взмахнул кнутом, и караван неторопливо двинулся дальше.
Через несколько дней Байтама уже везли обратно на запад вместе с шестью другими рабами, трое из которых были рыбаками из захваченных баркасов. Их купил капитан галеры Мускашир, промышлявший в водах Велитара и Сарфийского моря торговлей, контрабандой и пиратством. Для торговли ему вполне хватило бы и парусов, но остальные занятия нередко требовали особой скорости хода, которая обеспечивалась гребцами и плетью в руках смотрителя. Месяц назад Мускашир с большим трудом смог отбиться от небриского речного патруля, замаскированного под обычное торговое судно. Пойдя на абордаж, он нарвался на умелых лучников и пару файерболов, лишивших капитана нескольких пиратов и гребцов. Спасла их тогда удачно пущенная синтагма, снёсшая парус патрульного корабля. Проклиная всех известных ему богов и королей, Мускашир добрался до ближайшего порта на берегу Коренжара, поставил галеру на ремонт и отправился с частью команды в Тунтлу на базар продать добычу и купить новых гребцов (нанять пяток готовых на всё головорезов можно было в любом портовом городе).
Каждому из рабов надели на ноги тяжёлые кандалы с цепью, привязанной к крытой повозке, на которой их везли. Как и большинство его пиратов, Мускашир хорошо знал имперский язык и первые дни ехал рядом с повозкой, расспрашивая своих новых рабов об их прошлом. На суше ему было явно скучно и, когда эта тема была исчерпана, капитан сам начла рассказывать о своих похождениях, вновь радуясь своим победам и переживая поражения. Кормили их на удивление хорошо, что было связано с рачительным подходом Мускашира к своему новому имуществу: "Не для того я за вас золотом платил, чтобы вы на галере веслом не могли ворочать."
Всё это, однако, не помешало ему разрешить своим пиратам, перепившимся во время очередной ночёвки, изнасиловать Байтама как самого молодого из рабов. Изнемогая от боли и унижения, он остался лежать рядом с колесом, так как ублажившие свою похоть мерзавцы никому не позволили помочь ему подняться. Проведя ночь с местной шлюхой, Мускашир утром был очень недоволен увиденным. Когда же к концу дня лицо Байтама покрылось каплями пота, и на его горячем теле стало можно жарить яичницу, капитан разозлился не на штуку. Выхватив клинок, он буквально рычал на своих безмолвствующих людей, брызгая слюной. Немного успокоившись, он вскочил на коня и вскоре вернулся с магом-целителем. Служивший за хорошие деньги у местного вождя адонгонец оказался умелым лекарем, и уже утром бледный и осунувшийся Байтам почувствовал себя намного лучше. За два дня пути, оставшихся до Велитара, тело Байтама полностью исцелилось, но в его душе появилась уже третья тёмная отметина: гибель отца, убийство Вадоша, ночные буйства насильников.
Пиратская галера, ставшая домом Байтама на пять долгих лет, называлась "Гояр", что на коренжарском языке означало "Звезда". Его приковали к вытертой до блеска деревянной скамье, на которой все эти годы он ел, спал и работал веслом до ломоты в руках, ногах и спине. Хвала Альфиру, что длины цепи хватало, чтобы днище галеры не стало отхожим местом для двух десятков гребцов. Кроме них на галере находились капитан, его помощник, три-четыре управлявшихся с парусом матроса, десяток бойцов, надсмотрщик и повар. Было, конечно, тесновато, но лишних людей на судне не имелось, ведь у каждого были свои обязанности. Случалось, что гребцы несколько дней могли не вставлять свои вёсла в уключины, однако нередко бывало и так, что заставить их двигаться быстрее было невозможно ни плетью, ни суковатой палкой.
За эти годы "Звезда" исплавала весь Велитар от северного Уритофора до Ферира, не раз ходила по его могучим притокам Тинутику и Лавилкиру, десятки раз выходила в Сарфийское море, добираясь до южной оконечности полуострова Бусти. Несколько раз галера проплывала у западного побережья Тивара, и тогда Байтам поднимал край ткани, круглый год натянутой над скамьями гребцов, и до рези в глазах всматривался в знакомые с детства очертания родного берега.
Бурная жизнь пиратской галеры имела свои последствия: почти полностью сменился состав абордажной команды, помощник капитана получил в глаз арбалетный болт, от ран и непосильного труда умерла треть гребцов. Изменился и сам Байтам, превратившись из долговязого парня в молчаливого мужчину со стальными мускулами и тяжёлым взглядом. Той осенью Мускашир вновь привёл "Гояр" к берегам Тивара, карауля последние корабли с пассажирами и товарами, спешащими пересечь море перед началом ненастья. Заметив идущее вдоль берега большое судно, капитан приказал "бодрить" гребцов, и палка надсмотрщика вновь обрушилась на их спины и плечи. Галера заметно прибавила ход, и это не осталось незамеченным на преследуемом корабле, команда и пассажиры которого теперь не сомневались, кто именно собирается пересечь их курс. Что будет дальше, всем было хорошо известно: груз разграбят, раненых выбросят за борт, ценных заложников и будущих рабов связанными бросят в проход между лавками гребцов, женщин будут насиловать несколько дней, после чего в зависимости от состояния их или утопят, или оставят в покое, чтобы они немного пришли в себя перед продажей.
Мускашир уже радостно потирал руки, когда с корабля под флагом Тивара в облачное небо взлетел сигнальный файербол, рассыпавшийся высоко над морем десятками красных огней. Это насторожило капитана, и он приказал одному из матросов залезть на мачту. Какое-то время оба корабля продолжали двигаться пересекающими курсами, расстояние между ними сокращалось, и тут матрос с мачты закричал, что со стороны моря к ним идёт военный корабль. В небе лопнул ещё один ярко-красный файербол, но капитан не обратил на него внимания, вглядываясь в приближающийся тиварский корабль. Спрыгнув с борта на настил в кормовой части галеры, Мускашир разразился громкими проклятиями: "Дерьмо Молкота! У них маг на борту!"
Услышав громкую ругань матросов, Байтам понял, что необычную скорость тиварскому паруснику обеспечивает магическая энергия Ванат, преобразованная магом-стихийником в силу ветра. Расстояние между кораблями быстро сокращалось, и не перестававший ругаться Мускашир приказал готовиться к бою (про торговое судно на борту "Гояр" никто уже не вспоминал), понимая, что из изнемогающих гребцов больше ничего не выжмешь. Однако рубиться с пиратами просто так никто, видимо, не собирался. Пущенный с удивительной точностью файербол сбил на галере парус, второй разбросал нескольких пиратов, готовивших арбалеты на кормовом помосте, третий оторвал руль галеры, лишив её управления.
Пиратский корабль тряхнуло от удара в корму, и Байтам понял, что тиварцы пошли на абордаж. Оглянувшись по сторонам, он увидел, как напряглись сидящие лицом к корме гребцы, почувствовавшие наступление момента, способного резко изменить их судьбу. Все знали, что в Тиваре не было рабства, хотя никто не бросался освобождать рабов, иногда появлявшихся на территории герцогства вместе со своими хозяевами, если они имели специальные браслеты или ошейники, соответствующие законам других стран. Коренжарцы, однако, не утруждали себя никакими опознавательными знаками для рабов, поэтому гребцы галеры в глазах солдат и чиновников Тивара были свободными людьми, захваченными пиратами в плен.
Первым на кормовой помост галеры перепрыгнул невысокий широкоплечий воин с двум мечами, в считанные мгновения уложивший двух пиратов, попытавшихся его атаковать. Коренжарец в прожжённым файерболом камзоле выстрелил в тиварца из арбалета, однако на груди у него вспыхнуло свело-жёлтое сияние, отразившее выпущенный почти в упор тяжёлый болт. Сидящий впереди Байтама старый лысый гребец неожиданно вскочил и с громким криком ударил арбалетчика в спину, сбив его с ног. Гребец наклонился, вытаскивая меч из-за пояса пирата но подбежавший надсмотрщик ткнул лысого в бок остриём штурмовой алебарды.
Байтам сунул руку под скамью, рывком развернул тюк с зимней одеждой и нащупал небольшой стилет с витой рукоятью. Он достался ему два года назад, когда пираты захватили корабль какого-то купца из Досама. В плен тогда никого не взяли, но Мускашир приказал снять с убитых тёплую одежду и отдать её гребцам. В рукаве доставшегося ему залитого кровью шерстяного плаща Байтам и нашёл этот стилет. Два долгих года ночами он касался клинка пальцами, мечтая о том дне, когда он сможет дать выход своей холодной злобе. С торжествующим звериным рыком Байтам вонзил стилет в голову надсмотрщика, левой рукой подхватив падающую алебарду. Он не успел развернуться лицом к носу галеры, когда рвущиеся вперёд тиварцы оттолкнули его в сторону. Падая, Батам успел заметить, как матросы опускаются на колени, а капитан сползает по борту с торчащей изо рта стрелой с бело-синим оперением.

Добавлено спустя 4 минуты 45 секунд:
Глава 2
Через три дня Байтам стоял перед двумя офицерами Тивара, один из которых был в форме капитана пограничной стражи, второй же был одет в невзрачный тёмный камзол. Вначале он не задавал никаких вопросов, внимательно наблюдая за тем, что и как говорил Байтам. Прервав молчание, он представился как лейтенант тайной стражи и начал задавать вопросы на тиварском языке, используя слова и выражения, которые были в ходу у рыбаков западного побережья. Остановив Байтама на полуслове, лейтенант поинтересовался, как в руках раба мог оказаться стилет. Выслушав ответ, офицер задал новый вопрос:
- Ну, хорошо, клинок небольшой, так что его вполне могли не заметить. Но когда он попал к тебе, ты ждал два года, чтобы пустить его в ход. Не было повода, или ты боялся?
- Господин лейтенант, я боялся умереть, убив только одного гада. Я видел сотни смертей, и одной дохлой твари за мою жизнь было бы маловато.
- Терпения у тебя много. В армии это дело десятое, а у нас в цене. Не хочешь подумать?
- Нет, господин лейтенант. Если я не вернусь рыбачить на побережье, хочу убивать, а не караулить.
- Это можно и совместить. Пограничная стража и сторожит, и рубит. Господин капитан лет двадцать этим в горах занимался, пока стрелу не словил. Теперь в Ансисе служит, может тебя к старым друзьям отправить.
- Господин лейтенант, мне надо встретиться с семьёй.
- Это я понимаю. Ты тиварец, и есть указ герцога о помощи таким как ты. Я узнаю, кто из купцов поведёт караван на юг, поедешь с ними. Я распоряжусь. Завтра получишь кое-какие деньги из казны герцога.
- Господин лейтенант, можно спросить?
- Давай, почему нет. Ты же тиварец.
- На галере я видел воина с двумя мечами, за которыми было не уследить. Такой, небольшого роста...
- А, понятно. Это, видимо, был диентис. Они рубят так рубят.
- Диентис?
- Это бойцы пекотов. Их специально учат, поят разными снадобьями. Пекоты благодарны Тивару, который принял их.
- А людей можно научить так драться?
- Научить мало, нужны снадобья, а люди от них умирают. Ладно, иди. Ешь, спи, жди караван. Тебе сообщат.
Вернувшись в здание каменного склада, ставшего жилищем для освобождённых рабов, Байтам сел на дощатые нары и постарался обдумать всё услышанное. Свобода и указ герцога давали ему возможность увидеть свою мать, двух сестёр, брата, знакомых с детства людей, и предстоящая встреча уже начинала согревать его сердце, покрывшееся за годы рабства коркой холодной злобы. При этом Байтаму показалось странным, что после всего пережитого он вновь станет год за годом ловить и коптить рыбу, спрятав о самого себя память об отце, Вадоше, собственном истерзанном теле, выброшенных за борт трупах, стонах насилуемых женщин и том самом долгожданном и сладостном мгновении, когда стилет пробил череп одного из врагов. К тому же из его головы не выходила стремительная атака пекота, рубившего врагов словно прибрежный кустарник.
Через две недели Байтам стоял на берегу Сарфийского моря, подставляя лицо холодному ветру, насыщенному морской и небесной влагой. Капли стекали по его векам и сжатым губам, с трудом сдерживающим рвущийся наружу вой раненого зверя. Добравшись до родного рыбачьего посёлка, он с горечью узнал, что здесь его никто уже не ждёт. Сломленная потерей мужа и старшего сына мать умерла через два года после их исчезновения. Младший брат, начавший ходить в море на баркасе отцовского приятеля, утонул во время шторма, после чего сёстры за бесценок продали оставшееся имущество и куда-то уехали.
Несколько дней Байтам пропивал деньги герцога в местном трактире, молча выслушивая слова утешения знакомых рыбаков. Однажды в полдень он встал и, не говоря ни слова, вышел из трактира. Покидая посёлок, байтам ни разу не оглянулся. Он шёл весь день и всю ночь, вновь и вновь вспоминая мельчайшие детали абордажа пиратской галеры.
Небо над Ансисом было затянуто уже по-настоящему зимними облаками, когда Байтам вновь предстал перед уже знакомым капитаном пограничной стражи. Седой ветеран запомнил атлетически сложенного гребца с потухшими глазами, который хотел убить много врагов. Выслушав Байтама, он приказал капралу покормить новобранца и отвести его на ночлег.
Три следующих месяца Байтама с утра до вечера учили сражаться любым оружием от меча до алебарды. С его рук и боков не сходили синяки, несколько раз целители лечили серьёзные раны и сломанные кости, но с каждым днём он чувствовал себя всё более уверенно. Скоро Байтам уже мог сражаться почти на равных с бойцами пограничной стражи из гарнизона Ансиса, однако его уверенность дала серьёзную трещину, когда против него вышел капитан. Всё сразу же пошло наперекосяк, он не успевал отражать удары, не успевал уклоняться от стремительных выпадов, пропустил болезненный тычок учебным кинжалом и в довершение всего упал на спину, оступившись при отражении очередной атаки. К удивлению Байтама капитан не выразил своего разочарования: "Неплохо. Ты продержался довольно долго Здесь тебе учиться уже нечему, пора отправляться к горным егерям."
Ранней весной Байтама привезли в лагерь пограничной стражи, расположенный вблизи горной гряды Касатлено, которая служила естественной границей между Тиваром и королевством Тангесок. Лейтенант, забиравший пополнение в Ансисе, знал историю бывшего рыбака и заверил его, что ждать встречи с коренжарскими бандитами долго не придётся. По его словам, у герцогства нет особых проблем с самим Тангесоком, но король Алсама фос Нкаревшит уже давно не хозяин в своей стране, и с другой стороны Касатлено полным-полно коренжарцев, промышляющих набегами на Тивар.
В лагере новичку объяснили, что основой действий пограничной стражи является максимально быстрая реакция на прорыв очередного отряда головорезов, поэтому умение ездить верхом столь же важно для егеря, как и умение владеть всеми видами оружия. Именно тогда Байтам впервые в жизни сел в седло, и уже через пару дней обучавший их сержант предложил ему перейти в крепостной отряд, постоянно охранявший военные перевалы. Молча выслушав старого вояку, Байтам на негнущихся ногах проковылял в свой шатёр и, скрипя зубами, улёгся на набитый соломой тюфяк. У него ломило поясницу, огнём горели стёртые до крови ноги, но перед глазами вновь и вновь возникала стремительная атака диентиса на борту пиратской галеры. Когда на следующий день он вновь подошёл к коновязи, сержант одобрительно хмыкнул и пошёл искать лагерного целителя.
Кавалерийская наука нелегко давалась бывшему рыбаку, и только к началу лета капитан впервые включил его в состав патруля. Проведя два дня в седле Байтам наконец почувствовал уверенность в своих силах, и впервые с улыбкой слушал байки бывалых егерей, сидя возле вечернего костра. Когда участие в патрулях стало для него привычным делом, всё замечающий командир включил Байтама в особый отряд, готовый мчаться сломя голову куда угодно. Его напарником стал видавший виды жизнерадостный Бодого, гонявшийся за незваными гостями уже третий год. Первый рейд, в котором принял участие Байтам, не принёс успеха - коренжарцы, видимо, заметили патруль и успели уйти в горы. То же повторилось и во второй раз, после чего капитан решил заменить тактику. Особый отряд заранее прибыл в район двух предыдущих нападений, затаился в заросшей густым кустарником лощине и трое суток просидел там, не высовываясь и не зажигая костров. Утром четвёртого дня возле лощины появился патруль егерей, заметивший коренжарцев возле посёлка рудокопов. Их было около полусотни, и они не стали волноваться из-за четырёх патрульных, считая, что у них есть минимум день до появления более крупного отряда.
До посёлка рудокопов было примерно три центуды, и коренжарцы едва успели ворваться в крайние дома, как егеря атаковали их со старинным боевым кличем "Карту!" Разбойники уже спешились для грабежа, поэтому бой почти сразу разбился на несколько отдельных схваток. Байтам вместе с Бодого и ещё двумя егерями атаковали с десяток коренжарцев возле поселкового трактира. Услышав крики, ставшие до боли знакомыми за пять лет рабства, он зарычал и кинулся вперёд с поднятым мечом. Коренжарец в пёстрой накидке успел подставить свой клинок, но удар был настолько силён, что остановить его не удалось. Собственный меч рассёк разбойнику переносицу, он отшатнулся, и Байтам с криком "Гояр!" вторым ударом разрубил его от плеча до середины груди.
Коренжарцев было больше, кричали они громче, но егеря были опытными и, главное, умелыми бойцами, ловко орудующими мечами и кинжалами. У Байтама не было боевого опыта, однако переполняющая его злость рвалась наружу подобное вулканической лаве, испепеляющей на своём пути всё живое. Трудно сказать, что больше страшило разбойников: внешний вид залитого кровью могучего воина с перекошенным лицом, без раздумья бросавшегося на мечи и копья, или издаваемый им рык, в котором коренжарцы узнавали неожиданное слово на своём родном языке. Никто из них не мог понять, почему этот высокий тиварец с безумными глазами зовёт какую-то "звезду", и это ещё больше пугало ошеломлённых неожиданной атакой бандитов.
Увидев, что Байтам впал в боевое безумие, Бодого и другие егеря тут же перестроились, обеспечивая ему защиту с флангов. Не случись этого, он вполне мог бы пропустить удар в бок или в спину, но одной из сильных сторон горных егерей было как раз умение использовать любую ситуацию в своих интересах.
Промчавшись вслед за Байтамом по одной из улиц посёлка, бойцы пограничной стражи выскочили на площадь, где возле дома управляющего рудником вопящая толпа коренжарцев теснила несколько отчаянно рубившихся егерей, среди которых был и их капитан. Наполненный животной силой крик "Гояр!" перекрыл шум боя, заставив оглянуться многих сражавшихся. Почти одновременно с этим на площади появились ещё трое егерей, один из которых был боевым магом, сходу ударившим во фланг разбойников роем ледяных стрел. Оглашая площадь боевым рыком, Байтам атаковал нападавших на капитана коренжарцев, в одно мгновение отрубив одному из них руку вместе с большей частью плеча. Воспользовавшись неожиданной помощью, капитан сразу же перешёл наступление. Уклонившись от удара, он сделал быстрый выпад, проткнув горло своему противнику. Байтам не стал тратить время на смертельно раненого врага, походя ткнув его в ухо кинжалом, одновременно выбросив вперёд правую руку, дотянувшись мечом до очередной жертвы.
Тяжело дышавший Байтам всё ещё рвался куда-то бежать и сражаться, поэтому Бодого и другим егерям стоило немалых трудов остудить его воспалённое сознание, жаждущее крови врагов. Успокоить его удалось только путём вливания изрядного количества крепчайшей виноградной водки, хотя и после этого бывший рыбак ещё какое-то время вздрагивал при каждом крике. Наконец Бодого удалось втолковать Байтаму, что егеря свою задачу выполнили. И теперь прятавшихся где попало коренжарцев добивает стража оловянного рудника, укрывавшаяся вместе с рудокопами и остальными жителями посёлка в деревянном форте на краю посёлка (стражников было не более полутора десятков, и командовавший ими отставной сержант имел строгий приказ не вступать в открытый бой с большими отрядами, сосредоточившись на защите хорошо укреплённого форта и сбегавшихся туда в случае серьёзной опасности людей).
Переночевав в посёлке, егеря ранним утром выехали в свой лагерь, прихватив пару уцелевших коренжарцев. Видя, что Байтам вернулся в нормальное состояние, его стали донимать вопросами о том, что он вчера кричал во время боя. Ему пришлось рассказать, что означает "Гояр" и по-коренжарски, и в его жизни. После полудня к нему подъехал Бодого, хлопнул его по плечу и сообщил, что парни приняли решение дать ему боевое имя "Гояр", добавив, что честь получить его после первой же схватки удостоились считанные егеря.
В лагере капитан вызвал Байтама, поздравил его с боевым именем, после чего заявил, что подумывает об его отчислении из отряда. Дважды обойдя вокруг застывшего в изумлении егеря, он объяснил ему, что без дисциплины даже самый хороший боец может стать угрозой для своих товарищей, а его боевое безумие в посёлке рудокопов только по счастливой случайности не стало причиной гибели и самого Байтама, и его напарника Бодого. Решения капитана было простым и понятным: на днях в лагерь приедет маг-целитель. Который покопается в его надтреснутых мозгах, и если после этого он не сможет контролировать приступы ярости, с мундиром егеря пограничной стражи придётся распрощаться.
Потрясённый Байтам с трудом дождался целителя, который оказался бородатым толстяком с повадками портового громилы (позже он узнал, что когда-то целитель был боевым магом, которого после неудачного рейд полгода собирали по частям). Состояние егеря не вызвало у мага особого удивления, и он тут же начать поить Байтама каким-то горьким снадобьем. Очень скоро его взгляд начал тускнеть, тело одеревенело, и целитель принялся за работу. Это повторялось три дня подряд, после чего маг сообщил капитану, что его подопечного надо испытать в бою.
Ждать пришлось недолго - патруль, в составе которого были Байтам и Бодого, выследил небольшую банду у водопада Сантеп. Капрал хотел для начала ударить боевой синтагмой, но Бодого убедил его, что после поправки мозгов Гояра надо испытать, и этих неудачников послал им сам Альфир. Поразмыслив, капрал повернулся к лежавшему рядом с ним Байтаму: "Ну что, Гояр, давай, начинай орать". Схватка был весьма скоротечной, однако Байтам успел четырьмя стремительными ударами уложить четырёх коренжарцев, не сумевших ничего противопоставить его мощи и холодной ярости. Выслушав доклад командира патруля, капитан улыбнулся, и вопрос о пригодности Гояра к службе в рядах горных егерей был окончательно снят.

[kvv32]

Глава 3
Следующие три года стали для Байтама сплошной чередой патрулей, погонь и сражений. В девяти из десяти столкновений его противниками были всё те же коренжарцы, однако иногда ему доводилось встречаться и с другими ближними и дальними соседями Тивара, включая даже меднолицых наёмников из степей Тринери. Байтама, впрочем, это мало интересовало, ведь его меч, топор или алебарда (а перепробовал он за это время немало разного оружия) одинаково хорошо рубили их плоть и кости. Единственное, что его удивляло и о чём он даже сожалел, было растущее количество всё более молодых коренжарцев, остававшихся лежать на земле в предгорьях Касатлено. Глядя на мёртвые тела вчерашних мальчишек, Байтам иногда думал, что или кто гонит их из родной, пусть и бедной страны на верную смерть.
Однажды осенью в лагере появился небольшой отряд всадников, приехавших из столицы герцогства. Помимо пяти егерей под командованием лейтенанта в состав необычного отряда входили два диентиса, боевой маг и три неизвестных человека к неброской, но добротной одежде. Никто не знал цели их приезда, так как охрана предпочитала отмалчиваться, а уверенно державшиеся незнакомцы беседовали только с офицерами отряда. Через два дня капитан вызвал трёх егерей: Байтама, тощего Суткавара, который был в отряде лучшим фехтовальщиком, и вечно ухмылявшегося кругломордого Енхоболна, способного на спор попасть стрелой в глаз с сотни шагов. Приказав собирать вещи, командир сообщил им, что новым местом их службы будет особый отряд, находящийся где-то на окраине Ансиса. Вместе ответа на последовавшие вопросы капитан посоветовал им держать язык за зубами, так как неизвестно чем занимающийся отряд подчиняется тайной страже, а там болтунов не жалуют.
Когда лагерь остался далеко позади, к егерям подъехал один из незнакомцев, представившийся майором рит Анбанва и их непосредственным начальником. Высокий блондин в тёмно-синем камзоле оказался лейтенантом Дусмили, а одноглазый ветеран со старым шрамом через всё лицо - мастер-сержантом Фуслатом (как сказал майор, именно он станет для егерей новым отцом на ближайшие месяцы).
Перед возвращением в столицу отряд побывал ещё в четырёх лагерях пограничной стражи, и когда наконец они повернули на юг, в подчинении у Фуслата было уже полтора десятка егерей. Через несколько дней пути всадники добрались до старого замка на окраине Ансиса, обнесённого каменной стеной. Остановившись перед окованными железом воротами, рит Анбанда поднял небольшой жёлтый жезл, раздался тихий переливчатый свист, и тяжёлые створки ворот начали медленно расходиться. В тот момент Байтам подумал, что в его службе намечается новый поворот, однако прошло немало времени, прежде чем он смог осознать, насколько этот замок вновь изменит всю его жизнь.
Утром новичкам объявили, что всем им присвоено звание капрала, платить им будут вдвое больше, помимо новых мундиров все получат гражданскую одежду, новые защитные амулеты и серебряные бляхи особого отряда пограничной стражи, к которой, правда, с этого дня они не будут иметь никакого отношения. Когда егеря наконец перестали переглядываться, мастер-сержант с отеческой улыбкой сообщил, что в ближайший месяц за ворота замка они не выйдут.
После обеда за вновь прибывших взялись целители и наставники боевых искусств. Проверялось всё: состояние здоровья, сила, выносливость, умение фехтовать,стрелять из лука и арбалета, драться голыми руками и вообще чем придётся. К концу недели маги начали пичкать их разными снадобьями и элексирами, внимательно наблюдая за последствиями. Случалось всякое: одни егеря теряли сознание, другие ощущали невиданный прилив сил, третьи начинались видеть в полчти полной темноте, у кого-то случались конвульсии, кому-то начинало казаться, что они могут летать или прыгать подобно кузнечикам. Ещё через две пятидневки егерей разделили на три группы - бойцов, стрелков и разведчиков. Теперь приписанные к первой группе Байтам и Суткавар видели Енхоболна только ранним утром и поздним вечером, однако и тогда им было не до разговоров - наставники и маги оставляли егерям сил только на то, чтобы поесть и завалиться спать.
Когда Байтаму стало казаться, что когда-нибудь утром он может и не проснуться, изнуряющие тренировки неожиданно прекратились. Егерям дали пару дней отдыха, после чего перед ними открылись ворота замка, а заодно и двери десятков столичных трактиров, борделей и других мест ублажения человеческой плоти. Не обошёл вниманием эти заведения и Байтам, однако прежде всего он отправился в порт. С моря дул холодный ветер, волны с шумом разбивались о причалы и борта кораблей, но у бывшего рыбака и гребца пиратской галеры в душе ничего не шевельнулось. Поправив капюшон тёплого плаща, он огляделся по сторонам и зашагал к ближайшему трактиру, чтобы залить вином прощание со всем, что в его жизни было связано с морем.
После перерыва интенсивность занятий заметно снизилась, и никто из егерей не сомневался, что довольно скоро их отряд займётся привычным делом где-нибудь в горах. Тем более неожиданным оказалось то, что они услышали однажды вечером от барона рит Анбанва. Начал майор с небольшой лекции о наркотиках, пользующихся популярностью среди определённой части жителей Тивара. Наиболее известным из них был черетер, который делали и листьев низкорослого кустарника, которого полным-полно было на всех пустошах в южной части Бонтоса. Считалось, что черетер придаёт бодрости и улучшает настроение, поэтому его любители были готовы нюхать этот зеленоватый порошок с утра до вечера (большинство, однако, достигало того же самого при помощи вина, рома, виноградной водки и других даров милосердного Альфира).
Если черетер можно было купить на каждом втором углу, то продавцы йолбы старались не попадаться на глаза стражникам. Ведь этот порошок со сладковатым запахом производился с помощью довольно опасных магических заклинаний, позволяющих всем вкусившим этого зелья ощутить полный покой и умиротворение. Однако даруемое йолбой чувство безмятежности затягивало людей как омут - сначала человек не мог без него обходиться, потом с улыбкой на губах тихо переходил от полного покоя к вечному.
Совершенно иначе действовал на людей самый опасный из известных в Тиваре наркотиков - буту-двар, что в переводе с уритофорского означало "чёрная рыба". Это кошмарное пойло давало своим жертвам иллюзию исполнения их самых безумных и сокровенных желаний. Впадая в забытьё, люди видели себя королями, неутомимыми любовниками, не считающими золота богачами, непобедимыми воинами, наконец, магами, чьё могущество позволяло им спорить с самим Альфиром. Очнувшись, они были готовы отдать всё на свете, чтобы вновь окунуться в пучину своих грёз. И им было всё равно, что платой за это иллюзорное счастье рано или поздно становились безумие, паралич и мучительная смерть. Чёрная рыба не знала жалости, ведь её саму ловили в верховьях Велитара, после чего колдуны Уритофора готовили из внутренностей буту-двар чёрный порошок, тайно доставляемый в половину государств Бонтоса. Одна щепотка этого порошка, растворённая в бокале вина, делала человека рабом чёрной рыбы, хотя её продавцы и содержатели тайных притонов предпочитали называть клиентов служителями богини чувств Бовиши - одной из дочерей Отелетера и Толфесты.
Ясное дело, что столь возвышенное объяснение пагубного пристрастия к буту-двар церковь считала злонамеренной ересью, но толку от яростных проповедей было немного. Гораздо охотнее люди слушали баллады о разлучённых влюблённых, которым волшебный эликсир помогал вновь обрести призрачное счастье. Десятки невесть откуда взявшихся певцов исполняли свои слезливые песни в городских тавернах, изрядно спосоствуя сбыту чёрной рыбы.
Все знали, что пагубная тяга к наркотикам была причиной немалого числа краж, ограблений и убийств, но до поры до времени власти это не слишком беспокоило, ведь вино и виноградная водка собирали не меньший урожай жертв. Однако примерно год назад ситуация начала быстро выходить из-под контроля. Вспыхнувшая подобно эпидемии лишати мода на йолбу и буту-двар стала захватывать ремесленников, купцов, армию, чиновников и дворян. Продавцы зелья гребли деньги лопатой, с улиц Ансиса и Ферира каждое утро собирали почерневшие трупы, родители рвали на себе волосы, но последней каплей стала смерть одного из сыновей канцлера. Взбешённый герцог потребовал пресечь преступный промысел, но через пару месяцев стало ясно, что перелома добиться не удалось. Тайная стража смогла установить причину этой неудачи: продавцы зелья не скупились на взятки, и немало людей среди городских стражников, казначейских приставов и даже служивших в городах пограничников явно не хотели лишаться этого весомого приработка. Исключением стала только тайная стража, начальник которой барон рит Корвенци установил два железных правила: во-впервых, каждый служивший в этом ведомстве знал, что единственным наказанием за ложь является смерть, во-вторых, пару раз в месяц каждого из них опрашивали маги из Викрамара, умеющие с помощью специальных снадобий заставить любого рассказать всё самое тайное и неприятное (разумеется, особые привилегии и щедрая оплата также способствовали честности и исполнительности подчинённых барона.)
Вникнув в скрытый мир торговли наркотиками, рит Корвенци понял, что помимо жажды наживы и человеческой глупости существуют и иные силы, приложившие руку к подъёму этой смертоносной волны. Слишком благополучному, на их взгляд, Тивару завидовали многие ближние и дальние соседи, не забывал старые обиды Каулон (или по крайней мере кое-кто из его епископов), не отставали от иноземных шпионов и некоторые тиварские дворяне, начавшее мутить воду в надежде потешить своё честолюбие или поправить финансовое положение. Выслушав всё это, Свербор фос Контанден согласился, что эту заразу должны лечить не целители, а палачи.
После принятия решения возник новый вопрос: чьими руками предстояло вершить правосудие? Учитывая сложившуюся ситуацию, полностью доверять можно было только тайной страже, магам и диентисам из Викрамара да личной охране герцога, которая, однако, должна была сосредоточиться на выполнении своей основной задачи, ведь развитие событий могло принять любой оборот. Чтобы снять эту проблему, начальник тайной стражи предложил создать особый отряд из егерей, охранявших границы государства в горах Касатлено.
Выбор, проверку и обучение бойцов были поручены майору тайной стражи рит Анбанва, который в тот вечер рассказал всё это потерявшим дар речи егерям. Когда шок от услышанного прошёл, барон разрешил задавать вопросы, однако большинство его ответов сводилось к тому, что в своё время им сообщат всё, что надо будет знать. Сделав небольшой перерыв, майор продолжил, и его слова поразили егерей ещё больше. Оказывается, их появление в старом замке не прошло незамеченным, но пока все шпионы и торговцы зельем гадали, что бы это значило, тайная стража уже подсунула им фальшивый ответ. Прошёл слух, что в замке готовят телохранителей для Дивиска - старшего сына герцога, которому весной исполнилось семнадцать лет. Это никого не удивило, так как гордившийся своей силой и умением сражаться любым оружием Дивиск всегда рвался участвовать в разных походах. Ещё одним подтверждением этой легенды стал заказ новых мундиров, почти полностью повторяющих форму личной охраны герцога. Но и это было ещё не всё.
Майор неожиданно замолчал, прошёлся взад-вперёд перед строем и с шумом выдохнул воздух.
- А теперь самое главное. Эти мундиры привезут завтра утром, вы их наденете, и вам помогут их подогнать. После обеда в замок приедет Дивиск со своей свитой. Он уже радуется вам как новой игрушке, и его нельзя разочаровывать. Что смотрите? Его высочество Свербор фос Контанден разрешил всем нам обмануть собственного сына, наследника короны Тивара. Герцог знает, что такое тайна, а среди придворных полно болтунов, и они должны растрепать о вас всему Ансису. Это понятно? Все эти сволочи спокойно лягут спать, а ночью мы будем их хватать и резать.
Вновь походив перед строем, рит Анбанва кашлянул и начал объяснять, как всё будет происходить.
- Когда стемнеет, мы выйдем через подземный ход. Выход в одном коване отсюда. Там нас будут ждать маги, диентисы, верховые лошади, лисили для связи с замком герцога и пять карет Тайной стражи. Каждой группой будет командовать офицер, у которого будет по три-четыре адреса основных гадов. Это оптовые торговцы зельем, содержатели притонов, продажные офицеры и чиновники. Что глазами хлопаете? Вам в горах шкуры дырявили, а они здесь на золоте ели. Пора наводить порядок. Но это так, к слову. Расклад, значит, такой. Лишнего шума не надо, но любое сопротивление пресекать безжалостно. Рубить всех, кроме тех, на кого офицеры укажут. Этим лёгкой смерти не положено, их будем грузить в кареты и быстро - по новому адресу. Всё понятно? Завтра Дивиск уедет, повторим ещё раз. А сейчас выпейте вина покрепче перед ужином, а то у вас морды больно ошалевшие. Свободны!
Дальнейшие события почти полностью соответствовали рассказу майора, разве что свита молодого герцога оказалась не только болтливой, но и по-щенячьи нахальной. Обходя строй егерей, молодые дворяне наперебой пытались шутить, цепляясь ко всему на свете. Особенно досталось Енхоболну, чья круглая физиономия единодушно была признана совершенно неподходящей для личной охраны Дивиска. Конечно, рит Анбанва тотчас же заверил господ в роскошных одеждах, что все их пожелания будут исполнены, хотя для тех, кто успел узнать его поближе, были понятны его настоящие чуства.
Когда за наглыми юнцами закрылись ворота, украшенные золотым шитьём мундиры полетели в сторону. Егеря переоделись в тёплые чёрные куртки (майор не сомневался, что для стремительного ночного налёта плащи являются неподходящей одеждой), выпили магическое снадобье, позволяющее хорошо видеть в ночном сумраке, и вооружились до зубов. Байтам вместе с Енхоболном и ещё одним рыжеватым егерем-разведчиком вошли в третью группу, командиром которой являлся лейтенант Дусмили.
Выйдя из подземного хода, егеря подошли к своей карете, возле которой стояли четыре тёмных фигуры и несколько лошадей. Лейтенант представил своих бойцов друг другу (сидящие на крыше кареты два молчаливых лисиля не стали спускаться на землю), ещё раз уточнил обязанности каждого из них и отправился с докладом к майору, командовавшему первой группой. Байтам мало что знал о крылатых созданиях, поэтому тихо поинтересовался у бородатого мага, насколько им можно доверять. Ответ его удивил.
- Егерь, ты там совсем одичал в своих горах! Лисили в основном, конечно, странные ребята, но от Альфира они без ума. Без него их вообще не было бы.
- А тайной страже что с этого?
- Церковь чёрную рыбу, считай, прокляла, а в делах веры их жрецы-тиньясы круче наших епископов. У них для борьбы с ересями есть особые бойцы-бантулото, которые следить и убивать умеют не хуже вас.
- Кого они убьют, их палкой переломить можно.
- А они не силой берут. У лисилей своя магия, вроде простая, но хрен что поймёшь. И в ядах они здорово разбираются. Арбалеты у них как игрушки, только не всякий целитель потом спасёт. Стрелка кожи коснётся, и всё. Ладно, егерь, вон лейтенант идёт. Чаще оглядывайся, эту ночь надо пережить!
Вскочив в седло, Байтам глубоко вдохнул холодный ночной воздух и неожиданно для себя улыбнулся: всё вновь стало просто и понятно. Совсем как в горах.
Впереди кавалькады всадников, несущихся во весь опор по тёмным улицам Ансиса, были человек из тайной стражи и егерь-разведчик. За ними следовали Дусмили, Байтам, Енхоболн, боевой маг и диентис в чёрной кирасе. Процессию замыкала карета с двумя лисилями, которой правил здоровенный капрал из ведомства рит Корвенци. Первым местом, которое они навестили, был невзрачный с виду двухэтажный дом на окраине города. Спешившись за пару кварталов, бойцы побежали вперёд, на ходу готовя оружие к бою. Дверь рухнула внутрь здания под ударом воздушного молота, почти одновременно маг запустил внутрь небольшой шар, заполнивший длинный коридор тусклым красным светом. На шум выбежали двое громил свирепого вида с длинными ножами, однако они не стали препятствием для диентиса, в считанные мгновения превратившего их в кучу окровавленного мяса. Лейтенант вместе с Байтамом и магом бросились на второй этаж. На середине они почти столкнулись с полуголым человеком с топором в руках, голова которого тут же покатилась вниз по скрипучим ступеням. На втором этаже Байтам уложил ещё двоих, рванулся за третьим, но был остановлен криком Дусмили: "Живым!". Отшатнувшись к стене, егерь открыл бородачу пространство для магического удара, обездвижившего одного из трёх основных поставщиков наркотиков а Ансис.
Положив задержанного возле подъехавшей кареты, Байтам огляделся по сторонам. Возле выбитой двери лежали два тела со стрелами в груди, насторожённый Енхоболн с луком в руках продолжал озираться по сторонам, вышедший из-за дома разведчик неторопливо вытирал кровь с клинка какой-то тряпкой. Капрал ещё продолжал укладывать сопящее тело в карету, когда лейтенант махнул рукой проводнику из тайной стражи, направляя группу к новой цели.
Всё повторилось ещё раз: снесённая дверь, мечущиеся в полумраке фигуры, которых с каждым мгновением становилось всё меньше, наполненные злобой и страхом глаза человека, чья жизнь оказалась пока ещё нужна тайной страже. Третий адрес помимо отсутствия бандитов отличался тем, что там объектом охоты был какой-то молодой барон, пытавшийся спьяну угрожать лейтенанту своими связями в свите герцога. Придурок заткнулся только после того, как Байтам, выполняя приказ Дусмили, с удовольствием свалил его с ног ударом в челюсть.
А вот четвёртый адрес удивил всех, кроме, конечно, лейтенанта и проводника. Это был не просто благополучный район с освещёнными улицами, где жили богатые купцы, чиновники высокого ранга и другие влиятельные люди. Кавалькада всадников в тёмной одежде выглядела здесь просто неуместно, но закусившему удила Дусмили было на это наплевать. Спешившись перед домом из белого камня с колоннами, командир не стал менять заведенный порядок вторжения. Сопротивления, впрочем, не последовало. Внутри дома они встретили только нескольких перепуганных слуг, зато в спальне начальника городских казённых приставов их ждала настоящая лавина ругани и угроз. Невозмутимый Дусмили неторопливо осмотрел потолок и стены богато украшенной комнаты, после чего предложил чиновнику заткнуться во избежание лишних проблем. Не получив ожидаемого ответа, лейтенант кивнул магу, и тот с демонстративной театральностью свалил наглеца на пол нейтрализующим магическим ударом.
Отправив лисиля с донесением, Дусмили повёл своих людей в припортовый район, предупредив их, что там без большой крови вряд ли обойдётся. Когда они завернули за угол, Байтам увидел, что одна из групп, оказавшихся на месте несколько раньше, уже ввязалась в бой. И это была отнюдь не стремительная атака на ошеломлённых врагов, а попытка остановить прорыв отчанно сражавшегося противника, который к тому же намного превосходил егерей численностью. По дороге лейтенант успел сообщить, что в этом трактире проходит встреча главарей нескольких ьанд, которые хотят перераспределить зоны влияния после того как одного из них прикончил наёмный убийца. Не вызывало сомнений, что без покрвительства бандитов торговля наркотиками не достигла бы таких высот, поэтому при планировании этой ночи рит Корвенци счёт полезным включить этот трактир в список адресов. Бандитов успели предупредить, что в городе проходит нечто непонятное, из-за чего накрыть их внутри здания не удалось. Мечи, стрелы и файерболы значительно проредили ряды атакующих, однако несколько главарей со своими охранниками уже бежали по улице, когда перед ними появились люди Дусмили. У лейтенента не было приказа волноваться по поводу сохранности чьих-либо голов, поэтому через мгновения на камни мостовой хлынули новые потоки крови.
Несколько дней егеря провели в состоянии полной готовности, однако никто не решился нарушить порядок в городе, хорошо понимая, что невиданный по жестокости и широте охвата рейд тайной стражи может повториться в любой момент. Допросы шли днём и ночью. На основе показаний были арестованы десятки людей, многие бежали из города. Через пару недель герцог подвёл окончательные итоги, и уже назавтра майор вновь стоял перед строем егерей, сообщая им последние новости. Все бойцы особого отряда получили двухмесячное жалованье, у Дусмили появились капитанские нашивки, а барон рит Корвенци был удостоен титула графа (о себе майор умолчал, но скоро стало известно, что герцог пожаловал ему конфискованное имение, благодаря чему он стал бароном фос Анбанва).
Единственным недовольным оказался Дивиск, с огорчением узнавший, что его внушительная личная охрана оказалась всего-навсего прикрытием для хитроумной операции тайной стражи. Обидевшись на отца, он несколько дней не покидал своих покоев, пока рит Корвенци не нашёл выход из непростой ситуации. Граф прикинул, что лучшим способом сохранить у себя проверенный в деле особый отряд может стать его дальнейшее пребывание в статусе охраны наследника короны. Герцогу эта идея понравилась, егерям вернули расшитые мундиры, и Дивиск быстро утешился, гарцуя по улицам столицы с внушительным эскортом. Случалось это, впрочем, нечасто, так как герцог подобных увлечений старшего сына не одобрял. Совсем иначе он относился к поездкам Дивиска по стране, будучи убеждённым, что будущему правителю Тивара надо своими глазами увидеть все его города, посёлки, рудники, леса, поля и дороги (стоит также отметить, что во время таких путешествий и охране, и самому молодому герцогу дозволялось надевать только обычную тиварскую форму синего цвета).

Добавлено спустя 3 минуты 32 секунды:
Глава 4
За следующий год своей службы Байтам объехал как минимум половину полуострова - от ставших почти родными гор Касатлено до каменистого мыса на южной оконечности Литука. Но кое-что в его жизни вновь стало меняться, когда в старом замке появилось несколько новичков, отобранных капитаном Дусмили среди егерей пограничной стражи. Пройдя соотвествующую подготовку, они также вошли в состав особого отряда, сменив Байтама, Енхоболна и ещё трёх бойцов, переданных в распоряжение майора фос Анабанва.
Переночевав в невзрачном домике в не самом приличном районе Ансиса, егеря в гражданской одежде отправились на юго-восток. Через два дня пути Байтам понял, что они едут в Викрамар - таинственное место в центре страны, попасть в которое случайному человеку было невозможно. Сопровождая полгода назад Дивиска, егеря были вынуждены остановиться возле небольшой рощи, передав молодого герцога двум диентисам и магу в синем берете с белым пером. Их тогда предупредили, что здесь не место демонстрировать свою отвагу, так как воздействие второй линии защитных полей, питаемых небольшим зонтари, может оказаться более чем просто болезненным.
К исходу следующего дня всадники подъехали к знакомой роще, встреченные всё теми же диентисами и магом в берете. Поздоровавшись с майором, маг поднял над головой небольшой жезл с полукруглым светящимся навершием, и небольшая кавалькада двинулась вперёд. Через пару сотен шагов Байтам почувствовал зуд и жжение на коже, а его гнедая кобыла начала трясти головой. Прикинув, что было бы с ними, если не магический жезл, он ещё раз подивился мощи местной системы безопасности. Проехав около половины центуды, егеря вместе с сопровождающими спешились возле длинного здания из тёмного дерева,которое, как сказал им Гриткас - маг в синем берете, станет им домом на ближайшее время. Таких зданий внутри защищённого периметра Викрамара было около десяти. Там же находился большой замок, окружённый мощной стеной с башнями, несколько каменных зданий и обнесённый невысоким забором большой ров, в котором время от времени гремели взрывы и сверкали разноцветные вспышки.
На следующий день егерей привели в двухэтажный каменный дом, внутреннее убранство которого мало чем отличалось от того, что Байтаму доводилось видеть в герцогском замке. Майор представил своих бойцов двум магам, сидевшим в креслах с высокими резными спинками. Сухой худощавый старик в потёртой светло-серой мантии оказался главным магом Викрамара Сфобариком, здоровяк с обожжённым лицом и тремя пальцами на правой руке - магистром Шосфаем. Поговорив какое-то время с настороженными егерями о дороге, погоде и первых впечатлениях от Викрамара, Сфобарик, похоже, устал от односложных ответов и передал бразды правления улыбчивому здоровяку, который сразу же взял быка за рога.
- Значит так, парни. Дело обстоит следующим образом. Вас выбрали из особого отряда по двум причинам. Во-первых, каждый из вас прикончил столько разных гадов, что сомневаться в ваших воинских способностях может только полный дурак. Но граф рит Корвенци и магистр Сфорбарик таких возле себя не держат. Теперь второе. Наши целители обнюхали вас со всех сторон, и много что на вас попробовали. Никто не помер, но реагировали вы на наши элексиры и прочее пойло по-разному. Для гарантии мы ещё годик подождали, а потом сделали свой выбор. Вернее, даже два выбора. Первым мы выбрали тебя, Енхоболн. Ты отличный лучник, наше снадобье позволяет тебе видеть в почти полной темноте, но даже это - мелочи. У тебя, парень, есть задатки к магии. - Внимательно посмотрев на остолбеневшего стрелка, Шосфай широко ухмыльнулся. - Рот-то закрой, не то залетит что-нибудь. Так вот, наши рунка предположили, что твоя точность связана с тем, что ты бессознательно направляешь стрелу в цель с помощью своей Ванат Томилис. Хотя сам этого, ясное дело, не понимаешь. Вот этим мы и будем заниматься. Если на это будет воля Альфира, из тебя получится лучник получше, чем знаменитые наронги, чтоб они все передохли.
При упоминании внушающего опасение и невольное уважение братства вольных стрелков егеря переглянулись. Многие десятилетия наронги были мрачной легендой Бонтоса - наёмные убийцы, чьи стрелы всегда разили без промаха. Привлекая внимание, Шосфай громко шлёпнул ладонью по поручню своего кресла.
- Что, не верится? Чтобы знать наверняка, надо попробовать. Думаю, за полгода поймём, что из тебя можно сделать. Теперь о других. Все вы бывали в бою рядом с диентисами и видели, как они орудуют своим железом. Скотобойня, смотреть страшно. Но завидно. И не вам одним. Хрен знает, сколько народу эта зависть свела в могилу. Готовили разное зелье, травились, добывали элексир у пекотов и тоже травились. Не могли дураки усвоить, что пекоты не люди, и у них внутри много чего по-другому. Но в Викрамаре мы пошли другим путём. Пекоты благодарны Тивару за приют, и их тиньясы согласились работать с нашими магами. Всего-то делов оказалось лет на двадцать. Срань молкотова, вспоминать страшно. Вот почему в Тиваре давно нет публичных казней? А их всех сюда везли, снадобья пробовать.
Шосфай замолчал, потёр пальцами лоб и откинулся на спинку кресла.
- Ну ладно, что об этом теперь говорить. Года три назад у нас стало кое-что получаться. Сейчас это снадобье довели до ума, оно действует, и сразу никто не помирает. Но есть большая проблема. Настоящим диентисом человек никогда не станет, потроха не те. Это понятно? Нартодис, ну, наше снадобье, действует какое-то время три раза, потом идёт отмашка. Каждый раз всё по-разному. Первый раз действие слабое, организм просто дуреет от нового пойла. Это вроде тренировки. Второй раз выпил флакон - силы как у лошади, скорость как у сокола, ни усталости, ни боли. Сам проверял. Видели у меня три пальца? Один бандит оторвал, его даже магия не сразу остановила. Но действует недолго, больше сотни народу не убьёте. Третий раз вообще жуть, один смертник нам дом голыми руками развалил. Дальше, правда, хуже. Кто третий раз нартодис выпил, тот уже не жилец. Кожа темнеет, чернеет, и всё. Такие дела.
После последних слов магистра в комнате воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая только негромким стуком ветки в окно. Затянувшееся молчание нарушил Сфобарик, внимательно осмотревший всех пристутствующих.
- Думаю, что мне надо прояснить ситуацию. Магистр Шосфай в целом верно изложил основные этапы создания нартодиса, но кое-что надо уточнить. Все испытания нартодиса уже завершены, результаты проверены и перепроверены. Исходя из этого, использовать вас для каких-то опытов нет никакой необходимости. Это никому не могло прийти в голову ни в Викрамаре, ни в Ансисе. В конце концов, в Тиваре предостаточно убийц, насильников и воров, заслуживающих смерти. Как бы это цинично ни звучало, но вы слишком ценны для подобных идиотских проверок. Именно поэтому вас и выбрали среди тысяч солдат, егерей и стражников. И ещё один вопрос, который вам сейчас объяснит барон фос Анбанва.
Майор встал, выверенным жестом одёрнул мундир и ещё раз внимательно осмотрел своих бойцов.
- Вы все хорошо знаете, что помимо внутренних врагов у Тивара есть различные противники за пределами наших границ. Одни из них готовы атаковать нас постоянно, другие плетут свои интриги и заговоры, выжидая момент для нанесения удара. С точки зрения тайной стражи вторые намного опаснее, поэтому их замыслы надо пресекать в самом начале. Тут все способы хороши: клинок, яд, магия. Важен только результат. Но наши тайные противники понимают, что мы готовы на многое, и просто так к ним не подобраться.
Не менее важно, чтобы наши тайные дела таковыми и оставались. Поэтому послать куда-нибудь за Велитар пекотов мы не можем - их там немного, и они сразу же вызовут подозрение. Два-три даже самых умелых воина тоже ничего не решат, ведь у наших врагов есть и охрана, и магические амулеты. Посылать два десятка также бессмысленно, их там так или иначе заметят и поймут, что за гости к ним пожаловали.
Совсем другое дело, если в какой-нибудь город по одному приедут два-три купца или боагтых бездельника. Наши шпионы укажут им цель, затем последует неожиданная атака, которая всех ошеломит. Но для этого тайной страже нужны люди, способные хотя бы на короткое время превращаться в диентисов. Именно поэтому вы здесь и находитесь. Вы отважны, смелы, проверены в боях, ваши тела исследовали лучшие маги Тивара. Но нужен ещё один шаг. Его высочество Свербор фос Контенден запретил привлекать кого-либо к участию в этом деле без его личного согласия. Повторю ещё раз: вас никто не может заставить выпить нартодис. Решать будете вы сами. Однако вы знаете правила тайной стражи, и при любом решении вам нельзя будет нигде и никогда говорить о том, что вы видели и слышали в Викрамаре. Если конечно вам не разрешат это сделать. Список тех, у кого будет такое право, вам сообщат.
Енхоболн, тебя это тоже касается, хотя нартодиса тебе не видать. С тобой будут отдельно заниматься, и приказ герцога на тебя не распространяется.
Слушая магистров, Байтам с трудом верил своим ушам. С тех пор как он впервые увидел сражающегося диентиса, не проходило дня, чтобы егерь не вспоминал о мелькающих клинках в руках невысокого крепыша. За время службы в ведомстве рит Корвенци он не раз видел этих бойцов в деле, каждый раз восхищаясь их недостижимыми для людей способностями. И вот теперь Байтам узнал, что у него есть возможность хотя бы на какое-то время стать вровень с посланцем Альфира, освободившим его из пятилетнего рабства. Мог ли он после всего пережитого отказаться? Для Байтама такого вопроса не существовало, и он не стал дожидаться завтрашнего дня, чтобы встать и, глядя в глаза майору, коротко и чётко сказать: "Я согласен".
Через несколько дней егеря стояли возле конюшни, ожидая майора, который перед отъездом пошёл к Сфобарику за письмами для герцога и начальника тайной стражи. Помимо фос Анбанва уезжал и Тефиб, после долгих раздумий воспользовавшийся правом на отказ. Все слова уже были сказаны, поэтому очень скоро несколько всадников, возглавляемых неизменным Гриткасом, двинулись к главному входу Викрамара. Проводив их взглядом, стоявший немного в стороне Шосфай стряхнул дождевые капли со своей синей мантии и зашлёпал по лужам к оставшимся стоять егерям.
- Ладно, парни, прощания закончены, пора заниматься делом. Байтам, Долгор и Онбонти, вы идёте со мной. Теперь я ваш командир, Отелетер, Альфир и Молкот в одном лице. Енхоболн, красавчик, ты тоже идёшь со мной. Нам пока по дороге, а там я тебя передам магистру Вальинту. Если всё пойдёт как надо, он научит тебя попадать в цель за углом.
В течение следующего месяца Байтам и его товарищи перепробовали не один десяток снадобий, которые, как им объяснили, готовили их организмы к восприятию нартодиса. В промежутках егеря не выпускали оружие из рук, оттачивая своё умение владеть всеми видами рубящего, колющего и дробящего оружия. Шосфай объяснил им, что важнейшей целью этих тренировок является выбор оружия, с помощью которого они смогут за небольшое время нанести врагам максимальный ущерб. По итогам десятков схваток опытные наставники пришли к выводу, что Долгору и Онбонти лучше всего подойдут два меча, а вот более высокий и мощный Байтам наиболее хорош будет в бою с двумя топорами.
Увидевший его тренировки Гриткас предложил егерю покопаться в арсенале охраны Викрамара, где он, возможно, сможет найти достаточно редко используемое оружие, которое позволит наиболее полно раскрыть его незаурядные боевые возможности. Посвятив несколько дней этому увлекательному занятию, Байтам счёл, что ему очень подходят пернач с шестью лезвиями, усеянная стальными шипами булава и боевой цеп со смертоносным шаром на цепи. Он не мог остановиться на чём-либо одном, пока Гриткас не показал ему боевой топор, обух которого украшала пара мощных шипов, способных проломить любую броню. Топор был весьма увесистым, и в своём обычном состоянии Байтам мог уверенно орудовать им, сжимая топорище двумя руками. Осмотрев оружие, Шосфай заверил бойца, что после нартодиса он сможет сражаться двумя топорами, посоветовав также уделять основное внимание отработке приёмов левой рукой.
Зимние дожди закончились, и Афрай всё чаще являл свой лик среди серых облаков, знаменуя приход весны. В один из таких дней егеря вновь пришли в принадлежавшее целителям здание, где маги поили их разными снадобьями. Там уже были Шосфай и главный целитель Викрамара Бамдиго - невысокий пожилой маг, чей большой нос и седой ёжик волос на угловатом черепе напомнил Байтаму птиц, расхаживающих по берегу моря в поисках добычи. Рассевшись по привычным местам, егеря получили от учеников магистра очередное подогретое снадобье в высоких кубках из тёмного стекла. Пить его плагалось медленно, маленькими глотками, запоминая все свои ощущения. Хотя на этот раз запоминать особо было нечего. Пахнущий какими-то подгнившими фруктами красноватый напиток вызвал небольшое онемение языка и ощущение чего-то шевелящегося в желудке.
Вернув опустевшие кубки, егеря по очереди рассказали о своих ощущениях, которые оказались почти одинаковыми. Выждав положенное время, Байтам встал, но был тут же остановлен Шосфаем, приказавшим егерям оставаться в своих креслах. Когда Долгор попытался что-то сказать про намеченную тренировку, магистр усмехнулся и покачал головой.
- Нет, парни, сегодня никаких тренировок не будет. Вы только что первый раз выпили нартодис, и теперь мы будем несколько дней следить за каждым вашим шагом, вздохом и каплей мочи. Удивлены? Тут всё просто. Если бы вы знали заранее, обязательно начали бы дёргаться и готовиться к чему-то охренительному. А нам это было ни к чему. Теперь вы будете тихо сидеть и говорить ученикам Бамдиго всё, что вам вступит в голову, кишки и задницу. Мы тоже побудем рядом, посмотрим, как что пойдёт.
Уже начало темнеть, когда егерям разрешили вернуться в их псотоянное жилище, не отменив, однако, постоянное наблюдение. Перед тем как они ушли, удовлетворённый Шосфай подвёл первые итоги. По его словам, подготовленные снадобьями егеря восприняли наргодис как и ожидалось - без судорог, рвоты и сумасшедшего сердцебиения. Это было холрошим признаком, но отпускать их в Анасис в ближайшее время никто не собирался.
Несколько дней егеря занимались только тем, что ели, спали и слонялись по Викрамару под неизбежным присмотром. За это время им довелось увидеть много необычного, в том числе заключенных в магические клетки могучих вискутов, болотных ящеров, исходящих злобой бангелаши и прыгающих тварей, с жадностью глазеющих на приближавшихся людей. Особое впечталение на бойцов произвели оживлённые мертвецы, которых им прежде не доводилось видеть - герцог Тивара, как и большинство других правителей, некроматию во всех видах не жаловал. Сопровождающий их старший ученик Бамдиго объяснил, что большинство государств так или иначе проводят опыты с зомби, исходя из того, что в случае большой войны эта мрачная магия может оказаться полезной.
Убедившись, что со здоровьем у егерей всё в порядке, Шосфай возобновил тренировки, постепенно наращивая их интенсивность. Когда нагрузки стали достаточно велики, Байтам почувствовал, что внутри у него кое-что изменилось. Парируя опасный выпад, егерь в мгновение ока отвёл направленный в грудь меч, неуловивым движением сблизился со своим партнёром по тренировке и приставил к его горлу второй клинок. Бывалый капрал из охраны Викрамара был поражён скоростью Байтама, сравнив его с легендарным Сальгаром - аватаром третьего сына Отелетера хромым Валкиром (тщедушному и обиженному на весь мир Валкиру сочувствовали его сёстры-близнецы Тешеро, которые помогли ему создать несколько ментально связанных с ним аватаров, в том числе красавца и отменного фехтовальщика Сальгара). Переговорив со своими товарищами, Байтам узнал, что нечто подобное случалось и с ними, так что не приходилось сомневаться, что нартодис оказывает на них кое-какое воздействие уже после однократного использования.
В один из первых по-настоящему весенних дней егерей начали знакомить с ещё одним видом деятельности Викрамара - разработкой и изготовлением магических свитков-синтагм. Мастерские находились на полуподвальном этаже прочного каменного дома, стоявшего недалеко ото рва, в котором, по словам магистра Колладивета и проходили испытания различных новинок (не самых смертоносных - уточнил магистр). В первую очередь егеря заучили руны, обозначающие тот или иной вид синтагм - сигнальных, осветительных и особенно боевых, разнообразие которых немало их подивило. Как и другие бойцы, Байтам видел в деле файерболы, ледяные иглы, воздушный молот и ещё три-четыре вида боевых заклинаний, хотя их количество, как оказалось, исчислялось многими десятками. В синтагмах Викрамара использовалось около двадцати магических формул, и когда Колладивет убедился, что егеря стали хорошо в них разбираться, он продолжил обучение. Они стреляли разными синтагмами из арбалетов и луков, бросали их руками, устанавливали в виде ловушек и так далее. Учитывая, что каждый такой свиток стоил в особых лавках от трёх до пятидесяти золотых, обучение егерей обошлось в немалую сумму. Однако Шосфай сказал им, что Тивар уже вложил в их подготовку целый мешок золота, поэтому начинать сейчас на чём-нибудь экономить было бы верхом глупости.
Однажды утром ученик Шосфая передал егерям приказ явиться в арсенал для получения нового снаряжения. Означать это могло только одно - их пребывание в Викрамаре подходит к концу. Понятно, что по дороге егеря говорили не столько об оружии, сколько о возвращении в Ансис и своей будущей службе, однако то, что они увидели в арсенале, не оставило опытных бойцов равнодушными. Каждый из низ получил изготовленные настоящими мастерами своего дела шлем, кирасу, кольчугу, прочности которой добавляли полоски стали на груди, плечах и руках, узкий меч, кинжал с длинным клинком для левой руки, шесть метательных ножей и небольшой изящный арбалет для запуска синтагм. На этом сходство в оснащении заканчивалось: если основным оружием Долгара и Обонти должны были стать внушительного вида тяжёлые мечи, то Байтаму вручили два топора, пернач с шестью широкими лезвиями и внушающий страх боевой цеп с шипастым стальным шаром, крепящимся к рукояти прочной цепью в локоть длиной. Взглянув на удивлённого егеря, Шосфай засмеялся и похлопал его по плечу.
- Сынок, ты что, струхнул от этого железа? Тут дело вот в чём. Твои наставники два дня спорили, чем именно ты больше всего народу перебьёшь, да так и не договорились. А я вот подумал - зачем тебя ограничивать, если душа крови просит? Ты силён как молодой вискут, и кто знает как дело пойдёт. Забирай всё, Викрамар не обеднеет. Надеюсь, что мне про тебя много чего страшного расскажут. Ладно, парни, обнюхивайте свои игрушки. Если что не так, сразу говорите, вам всё поправят. Но не тяните, на днях за вами приедет Дусмили. Заодно и я с вами к Невину проедусь. Так, теперь вот что.
Шосфай махнул рукой, и ученики положили на стол несколько амулетов, поясов и небольших металлических футляров. Магистр выудил из груды предметов овальный амулет с двумя белыми жемчужинами и показал его егерям.
- Вот это вы будете носить постоянно. Эта висюлька обеспечит вам защиту третьего уровня, такие есть у офицеров тайной стражи, кое-каких чиновников и самых богатых купцов. Стоит он минимум тысячу золотых, и, Молкот его дери, он этих денег стоит. Два скалмата могут накопить столько магической энергии, что удержат пять файерболов подряд. Это, значит, на каждый день. А вот этот амулет с розовым зерном силы будете надевать только перед серьёзной схваткой, ну и перед тем, как глотнёте нартодис. Сколько стоит? А его не купишь, их делают только на заказ. Такие есть у герцога, его семьи, канцлера, рит Корвенци, ещё у пяти-шести человек. Защиту он даёт уникальную, но опытный маг почувствует его за полсотни шагов. Появятся лишние вопросы: что, откуда. А секреты, тем более государственные, надо беречь. Поэтому этот амулет будет у вас лежать в футляре с рунами. Там его ни один маг не учует. Всё понятно?
Магистр внимательно осмотрел егерей, удовлетворённо кивнул и взял в руки ещё два небольших футляра.
- Вот в этом лежит плоский флакон с синими горошинами. Первого числа каждого месяца вы будете глотать по одной. Запивать можете хоть виноградной водкой, это не имеет значения. Они будут поддерживать внутри вас должную концентрацию основного снадобья. Теперь заглянем сюда. Тут два флакона - красный и чёрный. Мы не можем всего предугадать, поэтому у вас с собой будут оба флакона. На каждом футляре ваше боевое имя, поэтому без проблем их смогут открыть четыре человека: его владелец, майор фос Анбанва, я и мой старший ученик. Двое в Ансисе, двое в Викрамаре. Интересно знать, какие будут проблемы? Файербол в руках, это мало кому понравится. С этим замком на футлярах сам Сфобарик помучился. Да, чуть не забыл: не вздумайте нажимать эту кнопку в перчатках. Сторожевая защита вас может не узнать, а кусок горелого мяса всем без надобности. Вот теперь вроде бы всё. Тащите это добро к себе в казарму.
Капитан приехал в Викрамар через два дня, за которые егеря полностью освоились со своим новым снаряжением, испробовав его в нескольких тренировочных боях. Дусмили с интересом осмотрел полученное оружие, переговорил с магистрами и назначил дату отъезда. За день до него егеря наконец-таки встретились с Енхоболном, которого магистр Вальинт не отпускал от себя, оттачивая его уникальное умение управлять полётом стрел. Судя по тому, что с круглой физиономии лучника вновь не сходила довольная улыбка, дела наконец-то пошли на лад. Вальтнт подтвердил эту догадку, добавив, однако, что им потребуется ещё два-три месяца усердных занятий. Собственно говоря, наводимые с помощью магии стрелы не были такой уж редкостью, однако наложенные на них магические заклинания готовились заранее и под заранее известных людей. Енхоболн же мог стрелять в любого противника, будучи уверенным, что цель будет поражена. Ну, или будучи почти уверенным.

[kvv32]

Глава 5
Столица встретила егерей запахом моря и толчеей на улицах, от которой они уже успели отвыкнуть в малолюдном Викрамаре. Ещё по дороге капитан сообщил им, что отныне они будут жить внутри ограды герцогского замка и подчиняться непосредственно начальнику тайной стражи. Вечером следующего дня Дусмили привёл егерей в кабинет рит Корвенци, где уже были магистр Шосфай и майор фос Анбанва. Граф был прекрасно осведомлён обо всём, что происходило в Викрамаре, поэтому он говорил в основном об их будущей службе. С этого дня егеря входили в особую команду тайной стражи тружери, получали звание сержантов и удвоенное жалование. Увидев недоумение в глазах новоиспечённых обладателей позолоченных значков, которые, конечно же, знали, что на тиварском языке "тружери" означает "три дерева", рит Корвенци неожиданно засмеялся.
-Удивлены, господа сержанты? Это проделки вашего доброго друга магистра Шосфая. Дело секретное, но вас всё равно надо было как-то называть, вот он и придумал эту чушь. Вас трое, значит тру, в руках у вас сталь, значит будет жери, то есть дерево. Такая вот логика. Я давно понял, что у магов голова как-то по-другому работает, а уж у магистров и подавно.
- Ну, господин граф, разве плохо получилось? Главное, что никто ничего не поймёт.
- Согласен, господин магистр. Без чёрной рыбы кому придёт в голову, что три дерева это команда уникальных бойцов?
- Не только команда, Невин, но и каждый из них.
- Да, так и есть. Привыкайте, господа сержанты. Рано или поздно, но это слово станет известно кому не надо. Увы, но такова жизнь. Золото и глупость опасны так же как боевая магия. Но даже когда наши недруги его узнают, что оно им даст? Знать и понимать - это разные вещи.
А теперь подведём итоги. Отныне тружери - это и команда, и каждый из вас. Если на это будет воля Альфира, таких бойцов у Тивара станет больше, но все они также будут тружери. Так, господа, вопросы есть? Если нет, то сержантам самое время как следует выпить, ведь такие поводы бывают не каждый день.
Следующие недели Байтам и другие тружери привыкали к новой службе, которая оказалась не слишком обременительной. Получив секретный инструмент борьбы с внешними и внутренними врагами, ни герцог, ни рит Корвенци до конца не представляли, при каких обстоятельствах его следует использовать. Девять из десяти, если не девяносто девять из ста проблем можно было решить с помощью обычных стражников, магов или диентисов, поэтому рисковать самыми редкими и весьма дорогостоящими бойцами без крайней необходимости было бы просто неразумно. Этот довод поначалу не вызывал сомнений, но уже через месяц фос Анбанва, день за днём видевший слонявшихся без дела егерей, сумел убедить графа, что ценность этих бойцов определяется не только наргодисом, но и их воинским мастерством, для поддержания которого на должном уровне необходимы как постоянные тренировки, так и участие в реальных схватках. Поколебавшись, Свербор фос Контенден согласился с доводами опытного офицера.
Так уж сложилось, что первой операцией, в которой участвовали тружери, стал разгром банды торговцев детьми, вывозивших их за пределы Тивара для богатых извращенцев. Конечно, в большинстве стран девочку или мальчика не старше десяти лет вполне можно было купить за одну-две мелких серебряных монеты, причём в роли продавцов зачастую выступали их собственные родители. Однако эти измождённые дети с голодными глазами не привлекали пресыщенных сластолюбцев, привыкших покупать за свои деньги только лучший товар. Нет, их не интересовали дети бедняков, их привлекали здоровые тела, наполненные энергией юности. Именно поэтому в цене были дети успешных горожан и зажиточных крестьян, которых в Тиваре было достаточно много. После похищения их поили одурманивающим зельем, привозили в Ансис или Ферир, откуда их забирали корабли покупателей живого товара, маскирующихся под обычных купцов.
Герцог не признавал никакого другого наказания для торговцев детьми кроме смертной казни, однако до поры до времени тайная стража в это обычно не вмешивалась. Так продолжалось до тех пор, пока шпионы графа не выяснили, что услугами этой глубоко засекреченной и очень жестокой гильдии преступников пользуются и враги Тивара. Стало известно также, что в Ферир пребывает некий офицер, имеющий полномочия для переговоров о расширении подобного сотрудничества. Упустить такой случай рит Корвенци не мог, к тому же городская стража Ферира только рада была избавиться от необходимости участвовать в схватке с отпетыми головорезами, которым просто нечего будет терять.
Сообщив бойцам особой команды о целях их поездки в Ферир, рит Анбанва внимательно посмотрел на Байтама, который, однако, ничем не выразил свои чувства. Единственное, что позволил себе егерь, это злорадная усмешка, с которой он перебирал оружие в своей комнате. Остановив свой выбор на перначе с шестью лезвиями, также молча спустился вниз, где в небольшом внутреннем дворике уже собрались бойцы и маги под командованием майора. Помимо тружери, в Ферир должны были также ехать несколько капралов тайной стражи и три мага, одним из которых был уже знакомый Байтаму бородатый Циуной.
Через несколько дней бойцы уже хорошо изучили подходы к двухэтажному каменному зданию, стоявшему в полутора сотнях шагов от дальних причалов морского порта. Перед ним было скопище разных складов и лавок оптовых торговцев, справа - заросший кустарником глубокий овраг, по которому в море стекали городские нечистоты. В подвале этого дома находились около тридцати детей, томящихся в полубессознательном состоянии в ожидании погрузки на корабль. Покупатели, однако, запаздывали, и хозяин товара уже начинал волноваться, что задержка может плохо сказаться на его стоимости. Когда наконец-то напротив мрачного серого здания пришвартовался корабль под сине-зелёным флагом герцогства Саинсо, облегчённо вздохнул не только владелец живого товара, но и барон фос Анбанва.
Люди майора жили в разных трактирах, но после получения условного сигнала стали неспешно собираться у намеченной цели. Когда стемнело, все заняли исходные позиции. Около полуночи находившийся в здании шпион графа сломал в кармане обычную на вид костяную зубочистку, и Циуной уловил магический сигнал, означавший, что иностранный офицер и его охрана прибыли на место. Повернувшись к майору, маг сообщил ему долгожданную новость и сам сломал короткую жёлтую палочку с рунами, передавая сигнал другим магам. Повинуясь приказу, отряд ферирской тайной стражи ринулся к кораблю, а люди фос Анбанва пошли на штурм здания.
Хозяин дома явно не экономил на своей безопасности, поэтому ещё на улице егерей встретили первые файерболы, которых, пожалуй, хватило бы, чтобы остановить городскую стражу или бандитов из другой гильдии. Но для амулетов тружери они не представляли угрозы, зато ответный удар Циуноя в одно мгновение расчистил егерям вход в здание. Со звериным криком "Гояр!" Байтам одним ударом пернача превратил лицо лысого громилы в кровавое месиво, в следующее мгновение пронзив его горло длинным кинжалом. Егерь рвался вперёд подобно вискуту, не оставляя своим врагам времени ни на ужас перед неминуемой гибелью, ни на сколь-нибудь достойное сопротивление. Кровь, смешанная с ошмётками плоти и обломками костей, не успевала стечь с широких лезвий пернача, как новый удар вздымал вверх ещё один алый фонтан, обильно орошавший потолок и стены брызгами некогда животворной субстанции. Долгар и Онбонти предпочли идти в бой с двумя узкими клинками, однако потоки крови, отмечавшие каждый их шаг, лучше всяких слов говорили об их умении владеть мечами и кинжалами.
Тела последних громил ещё не успели рухнуть на окровавленный пол, когда в бой вступила охрана заморского офицера, под прикрытием боевого мага устремившегося на второй этаж. Эти охранники также могли рассказать что-нибудь интересное, поэтому Дусмили условным сигналом остановил тружери, открывая дорогу Циуною. Под кирасой у бородача был надет пояс с десятком скалматов, поэтому недостатка в магической энергии он явно не испытывал. В этом смогли убедиться четыре охранника в кольчугах, отброшенные к стене мощнейшим ударом воздушного молота. Те из них, кто продолжал держать оружие, очень быстро лишились этой возможности после того как Байтам несколькими ударами перебил им кости рук. Успевавший всё замечать Дусмили не стал возражать, прикинув, что этих крепких и суровых на вид парней ещё предстоит допрашивать, а для опытного палача любой перелом может оказаться весьма кстати.
Оценив ситуацию, капитан поспешил на второй этаж, ведь ему надо было ещё указать своим бойцам, кого из обороняющихся следовало оставить в живых. Он едва не опоздал, ведь Онбонти уже успел проткнуть плечо высокого бандита с узким лицом, отвечавшего за связи с сетью похитителей детей, раскинувшейся по всему герцогству (егерь, разумеется, целил в сердце, но скрытая под чёрной хламидой кираса отвела удар). Когда на второй этаж поднялся фос Анбанва, его взгляду предстали четыре оставшихся в живых человека: хрипящий от бессильной злобы светловолосый офицер в зелёном камзоле с золотым шитьём, грузный хозяин дома, успевший таки лишиться благодаря Байтаму нескольких зубов и половины щеки, залитый кровью его ближайший помощник и до смерти перепуганный шпион тайной стражи, по-прежнему сжимавший в дрожащих руках обломки сигнального артефакта в виде зубочистки.
Утром территория вокруг бандитского логова буквально кишела солдатами, магами, различными чиновниками и праздными зеваками, толпу которых с трудом сдерживала городская стража. Вынесенных из мрачного подвала детей приводили в чувство несколько целителей, портовые рабочие грузили на повозки трупы громил, бургомистр со свитой, брезгливо морщась, осматривал залитые кровью комнаты, в небе кружили десятка два лисилей, привлечённых скоплением людей. Единственных, кого там не было - это пленников тайной стражи, уже обживавших камеры подземной тюрьмы, а также тружери и магов, покинувших Ферир той же ночью.
После безжалостной расправы над торговцами детьми, порадовавшей всех участников этой операции, особая команда не засиделась в столице. Сопровождая Дусмили и его одноглазого мастер-сержанта, тружери вместе с Циуноем побывали в нескольких лагерях пограничной стражи на севере Тивара, в которых капитан продолжил подбор егерей для охраны Дивиска, ставшей хорошим прикрытием для секретных проектов Викрамара. Проведя почти месяц в седле, Байтам с удовольствием попивал пиво в "Золотом ките" - вполне приличном трактире, находившемся в двух кварталах от ограды герцогского замка. Сюда редко заходили стражники, что вполне устраивало егеря, не слишком любившего шумные компании и застольные разговоры. Хозяин трактира - толстяк со сломанным носом - был с Байтамом подчёркнуто предупредителен, так как во время одной пьяной драки имел возможность убедиться в эффективности его кулаков, клинков и позолоченного значка, позволившего очень быстро уладить все проблемы с городской стражей.
Байтам уже допивал вторую кружку, когда в трактир с шумом ввалились четыре человека, двое из которых явно были дворянами. Бросив шляпу на стол, длинноволосый юнец указал двум крепким мужчинам на соседний стол, подтвердив тем самым догадку егеря, что они были его телохранителями. Второй дворянин был постарше, но явно держался на вторых ролях, предоставляя своему самоуверенному компаньону возможность в полной мере ощущать свою значимость.
Пока трактирщик подносами таскал на господский стол кувшины с вином и свои лучшие закуски, Байтам обратил внимание на одного из телохранителей, лицо которого показалось ему знакомым. Покопавшись в воспоминаниях, он понял, что когда-то встречался с ним в одном из лагерей пограничной стражи. Судя по всему, бывший егерь предпочёл эту работу беспокойной службе в предгорьях Касатлено, но Байтам и не думал осуждать его, ведь не всё и не всегда зависит от людей. Между тем его взгляд, задержавшийся на бывшем егере, не остался незамеченным. Привстав, телохранитель что-то сказал старшему дворянину, который с подозрением взглянул на Байтама и наклонился к уху надменного юнца. Откинувшись на спинку стула, тот вперился в егеря злым взглядом.
- Эй, ты! Куда ты уставился? Отвечай, скотина, когда с тобой говорит граф фос Бургонар!
Удивлённый Байтам поставил кружку на стол, краем глаза заметил испуг на лице трактирщика и вдруг понял, что в зале установилась полная тишина.
- Что молчишь, скотина?! Плетей захотел?!
Наглый юнец встал, покачнулся и устоял на ногах только после того как опёрся на стол двумя руками. Стало понятно, что он был изрядно пьян, но это только добавило графу агрессивности и стремления показать свою власть. Рядом с ним встали два телохранителя с хмурыми лицами, демонстративно положившие руки на рукояти своих мечей. Молчание нарушил второй дворянин.
- Придурок, ты что, язык проглотил?
К графу подскочил хозяин трактира, пытавшийся ему что-то сказать, но фос Бургонар не глядя, наотмашь ударил его кулаком в лицо. Размазывая кровь, трактирщик схватил за плечо вытиравшего соседний стол парнишку и шепнул ему короткий приказ. Парень опрометью вылетел из зала, и Байтам понял, что скоро здесь появится городская стража. Он не хотел никаких конфликтов с аристократами, но когда граф и его охрана обнажили клинки, стало ясно, что пора что-то предпринять.
- Ваша милость, я не хотел никого оскорбить, и мой взгляд на вашего телохранителя означал только...
- Да мне насрать, что он означал! Ты посмел ослушаться меня, и сейчас заплатишь за это своей грязной шкурой!
- Ваша милость, я сержант тайной стражи, и даже ваш титул не даёт вам права угрожать мне.
- Тайной стражи?! Так ты, значит, холуй Корвенци, безродного быдла, возомнившего себя графом?! Прикончить эту тварь! Я приказываю!
Граф уже почти визжал, но слова Байтама и значок в его руке смутили телохранителей и второго дворянина. Прямое нападение на сержанта этой всесильной службы могло обернуться смертной казнью, поэтому бросаться выполнять приказ взбесившегося от злости пьяного в хлам юнца желающих не нашлось. Фос Бургонар попробовал сам привести в исполнение свои угрозы, но, сделав уже первый шаг, был вынужден вновь схватиться на спасительную крышку стола. Сейчас егерь вполне мог уйти, но дело зашло слишком далеко и касалось уже не только его одного.
Нетвёрдо стоявший на ногах граф громко икнул и наконец-то замолчал. Неожиданную тишину прервал топот пяти стражников, ввалившихся в трактир. Командовал ими усатый капрал, с ходу оценивший ситуацию со всеми её возможными плюсами и минусами. Связываться с графом, находившимся к тому же в маловменяемом состоянии, было небезопасно, однако поскольку угрозы так и остались угрозами, из этого можно было извлечь некую выгоду. Если, конечно, спутник графа всё правильно понимает и не жаждет стать участником скандала, который вполне может дойти до канцлера, а то и до самого герцога. Надо отдать должное компаньону упившегося юнца - ему хватило одного взгляда на ухмылявшегося капрала, чтобы принять правильное решение. Когда пухлый кошелёк шлёпнулся на стол, командир патруля быстро вложил свой клинок в ножны, давая понять, что неприятный эпизод близок к завершению. Оставалось только побыстрее сплавить куда-нибудь здоровенного сержанта тайной стражи, который, похоже, пока не собирался уходить. Поправив пышные усы, ушлый капрал с дружеской улыбкой начал уговаривать Байтама не докладывать своим начальникам об этом незначительном происшествии.
Байтам уже начал колебаться, когда очнувшийся граф вновь начал орать, извергая поток проклятий и угроз в адрес тайной стражи, её начальника и прочих придурков из замка на холме, предпочитающих выходцев из черни родовым аристократам. С лица капрала тут же исчезла улыбка, но появление на столе второго кошелька вновь вернуло ему решимость замять дело. Телохранители уже уводили графа, когда в трактире появились новые действующие лица. Посланный трактирщиком парнишка оказался не только быстроногим, но и сообразительным: направив в трактир патруль городской стражи, парень бросился к воротам в ограде замковой территории. Выслушав его, начальник караула послал человека в здание тайной стражи, но увидев выезжающего барона фос Анбанва, передал решение вопроса в его руки. Разразившись затейливыми ругательствами, майор и двое сопровождавших его стражников пустили своих лошадей в галоп.
В "Золотом ките" многое изменилось, когда в зале появился взбешённый майор, синий мундир которого украшали многочисленные золотые нашивки. Рыкнув на опешивших стражников, он быстро подошёл к графу, который продолжал выкрикивать грязные оскорбления в адрес высших должностных лиц Тивара. Не дожидаясь, пока молодой идиот доберётся до герцога, фос Анбанва приказал стражникам арестовать его вместе с компаньоном и телохранителями. Возникла напряжённая пауза, которую майор прервал обращённым к капралу окриком: "Исполнять! Сгною в горах!". Весь ужас подобного развития событий отразился на лице командира патруля, который немедленно бросился исполнять приказ. Поражённые таким поворотом дела, телохранители зачем-то схватились за оружие, но направленные им в лоб арбалеты бойцов тайной стражи и два клинка, как бы сами собой возникшие в руках Байтама, мгновенно свели на нет их необдуманный порыв.
Эхо от стычки в "Золотом ките" быстро распространилось по центру Ансиса, и очень скоро перед трактиром стояли три чёрных кареты тайной стражи, окруженные цепью городских стражников. Впечатлённый услышанным, майор не собирался церемониться, приказав прихватить для уточнения обстоятельств трактирщика, его помощников и всех присутствующих в зале.
Последствия этого происшествия оказались столь велики, что Байтам не сразу поверил капитану Дусмили, когда тот месяц спустя рассказал ему обо всех сторонах этого дела. Семейство фос Бургонаров давно вызывало подозрение тайной стражи своим необузданным своеволием, фрондерством, гонениями на пекотов, а заодно и мутными зарубежными связями. Всеми делами семьи заправляли старый граф и его старший сын, ведущие себя так, словно провинция Литистра, на территории которой находились их владения, была отдельным государством. Второй сын служил в портовой страже Ферира, третий в кавалерийском полку близ Ансиса, но семейное высокомерие и вздорный нрав не позволили им подняться выше чина лейтенанта. Что касается самого младшего, с которым Байтам имел возможность познакомиться в трактире, то его основным времяпрепровождением было посещение пивных и борделей. Не имея никаких иных забот и обязанностей, он даже не догадывался о необходимости думать о том, что говоришь, поэтому кричал всё то, что слышал дома за семейным столом. Одного этого вполне хватало для ареста, но люди рит Корвенци быстро вспомнили, что задержанные в Ферире торговцы детьми называли провинцию Литистру в качестве одного из основных мест поступлений живого товара, а лейтенанта из портовой стражи как человека, несколько лет обеспечивавшего его беспрепятственный вывоз.
Узнав это, герцог не стал торопиться с принятием решения. Несколько раз он обсуждал возможные варианты наказания с канцлером, начальником тайной стражи и близкими друзьями, пока не пришёл к выводу, что удаление подобной гнили должно напомнить аристократам о решимости фос Контанденов ставить интересы Тивара превыше всего. Граф фос Бургонар, всё его семейство и приближённые лишались всех прав и титулов и отправлялись в каторжную тюрьму на пустынный остров Ватлат в Батакском море (в Тиваре уже достаточно давно не рубили головы аристократам, и никому не хотелось нарушать эту традицию). При этом, разумеется, всё движимое и недвижимое имущество семьи передавалось в казну герцогства.
Последнее, что капитан сообщил Байтаму, был приказ рит Корвенци - помалкивать о своём участии в этом событии, так как кое-кто из старого дворянства вполне может захотеть отомстить безродному сержанту. Вполне возможно, что именно этот приказ и стал причиной бесконечных разъездов тружери в ближайшие месяцы.
Тем же летом в их особой команде произошло два события: возвращение Енхоболна и появление двух новых бойцов - худощавого Майтакаса, глядя на которого трудно было предугадать, насколько он был опасен в бою на мечах, и высокого красавца с голубыми глазами Айгиана, немигающий взгляд которого внушал тревогу в души многих людей. Вместе с Енхоболном в особую команду был включён и ещё один лучник - Дутобо, которого подобрал магистр Вальинт, справедливо считавший, что зачастую скорость стрельбы столько же важна, как и её точность. Добившись от Енхоболна желаемого результата, маг начал искать ему напарника, который мог бы стать третьей рукой и второй парой глаз лучника. После месяца тренировок эта пара сумела удивить магистров, которых не лишённый тщеславия Вальинт пригласил на финальное испытание. Первым стрелял Енхоболн, за считанные мгновения поразивший десяток мишеней размером с яблоко, установленных в полутора сотнях шагов. Затем Дутобо вместо того, чтобы выверенными движениями подавать стрелы, также взялся за лук. За время нескольких вздохов два лучника выпустили тридцать стрел, поразивших двадцать восемь небольших мишеней с дистанции в семьдесят шагов. Когда Гриткас объявил окончательный результат, впечалённый увиденным Шосфай не удержался от образных комментариев.
- Господа магистры, так нам скоро придётся закрывать свою лавочку! Этим ребятам на хрен не нужна магия, ни файерболы, ни ледяные стрелы. Молкот вас дери, это жуть какая-то! Если вас сманят наронги, я первый постараюсь вас прикончить. И это уже не шутки. Или вы на нашей стороне, или в могиле. Вы дорого стоите, но Тивар заплатит. Товар-то штучный!
Когда лучники прибыли в Ансис, рит Корвенци стоило немалых трудов уговорить внезапно заупрямившегося герцога не проявлять к ним явного интереса и тем более не устраивать каких-либо испытаний: "Ваше высочество, любое подобное действие привлечёт к ним ненужное внимание. Начнутся всякие разговоры, вопросы, догадки. Да их просто убьют! Просто так, на всякий случай, чтобы не гадать, что нового появилось у тайной стражи". Эти доводы показались Свербору фос Контандену, хорошо знавшему длину языков аристократов и тем более - придворных, весьма убедительными. Чтобы быть последовательным, он также посоветовал графу пока не увеличивать число людей в особой команде, продолжив, однако, подбор подходящих кандидатов. Совет был вполне оправданным, поэтому следующий год тружери продолжали службу как обычные сержанты тайной стражи, мечами и стрелами принуждая к повиновению всяческих бандитов и врагов герцога. Со временем на них просто перестали обращать внимание, ведь затеи рит Корвенци далеко не всегда были понятны большинству окружающих (собственно говоря, зачастую именно это и было целью графа).

[kvv32]

Глава 6
Возвращаясь из конюшни, Байтам встретил во дворе спешащего в замок Дусмили. Он провёл рядом с капитаном немало дней, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько озабочен этот бывалый офицер тайной стражи. Глядя ему вслед, егерь прикинул, что скорее всего это означает начало новой операции. Байтам ошибся только в одном - в степени секретности, сравнимой разве что только с созданием команды тружери. Кое-что прояснилось уже вечером того же дня, когда рит Анбанва собрал особую команду в небольшой комнате, которую Циуной тут же накрыл пологом молчания.
- Господа, получен приказ графа рит Корвенци, действующего по прямому указанию его высочества герцога Свербора фос Контандена. Особое внимание бойцам тружери. Вам приказано принять участие в боевой операции, которая предполагает первое использование нартодиса. Отсюда следует, что вам следует иметь с собой полный комплект оружия, снаряжения и снадобий. Это первое.
Закончив с официальной частью, майор кашлянул и дальше говорил уже своим обычным голосом.
- Теперь далее. Дорога будет неблизкой, плыть туда будем на корабле. Это понятно? Добираться в порт будем двумя группами, с обычным оружием и в гражданской одежде. Первую группу ведёт капитан Дусмили, вы выходите за ограду засветло и по одному. Вторую группу веду я. Выедем в карете стражи около полуночи. Обычное дело - тайная стража кого-то ищет, никто не обратит внимания. Кирасы, тяжёлое оружие, арбалеты и луки вывезет на повозке мастер-сержант Фуслат. С ним поедет Циуной. В основном это всё. Остальное узнаете на корабле. Там же мы встретимся с магами из Викрамара и командой капитана рит Гловосора. Не слышали? Всё верно, о них мало кто знает. Люди капитана обучены особому искусству, у вас будет возможность это увидеть. Господа, время идёт. Капитан, с вами поедут первые тружери и Енхоболн. Обговорите место сбора у Жёлтого причала. Остальные - ко мне. И ещё. Как закончим, все не спеша пойдут проверять оружие и просить Альфира о помощи. За этой дверью - никаких обсуждений. Никаких. И выпейте по бокалу душистого вина. Это приказ. Потом ходите и дышите. Никто не должен ничего заподозрить. Даже в этом здании. Теперь всё.
Обговорив место встречи, Байтам поднялся в свою комнатку на третьем этаже и тяжело опустился на стул. Нельзя было сказать, что полученный приказ его как-то встревожил. В конце концов, он не колеблясь дал своё согласие в Викрамаре и никогда не сомневался, что принял тогда правильное решение. Поразмыслив, егерь пришёл к выводу, что его несколько смущённое состояние вызвано тем, что давно ожидаемого приказа не было слишком долго, и когда он прозвучал, это почему-то показалось неожиданным. Подивившись странным извивам собственных мыслей, Байтам хорошенько приложился к кувшину с вином, шумно выдохнул и открыл шкаф с оружием.
Голубой диск Кисейту в эту ночь казался особенно ярким. Подойдя к Жёлтому причалу, который в прошлые годы был постоянным местом швартовки коренжарских кораблей (с тех пор многое изменилось, но название, связанное с цветом флага буйного северного королевства закрепилось, похоже, навечно), Байтам увидел большой баркас, который был ненамного больше знакомого ему с детства рыбацкого судна. Пока бойцы тайной стражи бесплотными тенями перебирались на борт баркаса, чернобородый капитан, от которого на десяток шагов несло застарелым перегаром, расспрашивал офицера с соседнего корабля о какой-то отмели в среднем течение Тинутика - одного из двух наиболее полноводных притоков Велитара. Байтам не сомневался, что и расспросы капитана, и его перегар являются частью игры, призванной убедить невольных свидетелей, что этот баркас со странными людьми на борту отправится к устью главной реки Бонтоса.
Когда люди фос Анбанва, капитана рит Гловосора, маги и диентисы из Викрамара скрылись под тентом, перекрывавшем большую часть судна, майор подыграл бородатому капитану, послав сообщить о завершении погрузки ухмыляющегося Енхоболна, который при необходимости своими повадками мог внушить уважение самым лихим бандитам Ансиса. Вежливо попрощавшись с коллегой, капитан прошествовал на борт, промочил горло услужливо поданной кружкой вина и дал команду готовиться к отплытию. Уже рассвело, когда угрюмые матросы подняли латаный парус, и неказистый баркас, подгоняемый утренним ветерком, неторопливо двинулся к выходу из столичной гавани. Расчёт тайной стражи оказался правильным - никто из стоявших на причале моряков и торговцев не сомневался, что это темная компания отправилась к устью Велитара.
Отойдя подальше от берега, баркас начал поворачивать на юг. Ветер был неблагоприятный, приходилось часто перекладывать руль, поэтому к оконечности полуострова Литук они добрались только к следующему утру. Теснота на баркасе была невероятная, и не будь все пассажиры в высшей степени дисциплинированными бойцами, дело вряд ли обошлось бы без ругани и столкновений. Тем не менее очень многие вздохнули с облегчением, когда баркас приблизился к поджидавшей их двухмачтовой шхуне. Несмотря на волнение моря, все бойцы и маги достаточно быстро перебрались на борт парусника по прочной сети, свисающей с его борта. Обратив внимание на то, с какой ловкостью поднимались на борт люди из команды рит Гловосора, Байтам сделал кое-какие выводы об особенности их подготовки.
В этом районе корабли встречались достаточно редко, однако офицеры постарались свести время встречи к минимуму. Не было ни лишних слов, ни пожеланий. Не все вновь прибывшие ещё успели спуститься под палубу, как экипаж шхуны поднял паруса, направляя свой корабль к юго-западу. Стало окончательно ясно, что парусник уходит подальше от традиционного маршрута, связывающего три южных полуострова. Через четыре дня плавания егерь прикинул, что сейчас они находятся южнее полуостровов Бусти и Сайтолотор, изрядно удивившись при этом, как морской воздух и качка смогли оживить в его памяти знакомые с детства основы географии и навигации. Словно подтверждая его догадку, шхуна резко изменила курс, двигаясь теперь строго на север.
Следующим утром офицеры собрали своих людей, которые наконец-то узнали цель их таинственного задания. Выяснилось, что у герцога имелся бастард Бидашит, которому недавно исполнилось пятнадцать лет. За год с небольшим до его рождения умерла Эйсиз - первая жена герцога, которому в то время было всего сорок два года. До свадьбы с Бескиелью оставалось ещё два года, Свербор фос Контанден всегда уделял женщинам немалое внимание, так что появлению на свет рождённых вне брака герцогских отпрысков никто особо не удивлялся. Вокруг этой темы ходили разные слухи, которые при дворе и уж тем более в тайной страже явно не поощрялись.
Не вдаваясь в подробности, офицеры сообщили своим бойцам, что Бидашит, служивший писцом в канцелярии герцога, полтора года назад неожиданно исчез. Поиски продолжались около года, но никаких результатов не принесли. А несколько месяцев назад в Ансис доставили письмо, в котором похитители предъявили герцогу ряд условий. В случае их невыполнения они пообещали разослать части тела бастарда нескольким наиболее значимым правителям Бонтоса, тем самым уведомив их, что во главе Тивара стоит жалкий и безвольный человек, не способный защитить своего сына. Подобная постановка вопроса показалась верхом жестокости и идиотизма, но только до тех пор, пока не был изучен перечень требований. Там было немало пафосной, но малозначимой ерунды, однако требование выплаты пятисот тысяч золотых было вполне понятным и конкретным.
Всё это происходило накануне шестидесятилетия герцога, которое он собирался отметить как большой государственный праздник. Но вместо этого фос Контанден был поставлен перед необходимостью выбирать между невиданным унижением и удовлетворением наглых требований вымогателей (причём без реальных гарантий спасения парнишки). Однако по части упрямства и настойчивости герцог не уступал своим предкам, сумевшим во время распада остатков империи выкроить себе очень даже неплохое государство. У него состоялся долгий разговор с начальником тайной стражи, по итогам которого граф получил неограниченные полномочия и прямой доступ к казне Тивара. Где, как и за сколько люди рит Корвенци покупали нужную информацию, правителя не интересовало. Важен был только результат, и тайная стража сумела его обеспечить.
Следы привели на побережье герцогства Саинсо, в замок барона Бевида фос Нукатола, хорошо известного в определённых кругах пирата, командира наёмников и оголтелого авантюриста, готового на всё ради наживы и ублажения собственной гордыни. Громких дел и пролитой крови за ним числилось немало, однако раньше ни он сам, ни его головорезы не были замечены на левом берегу Велитара и тем более на побережье Тивара. Невиданная наглость фос Нукатола навела тайную стражу на мысль, что за его спиной стоит кто-то намного более влиятельный, преследующий свои собственные далеко идущие цели. Первым приходило на ум имя правящего герцога Саинсо Апокаса фос Пелашела, но этот недалёкий правитель захудалого государства при всей своей самоуверенности вряд ли смог бы организовать столь дерзкое похищение. По-хорошему расследование стоило бы продолжить, но по уклончивым ответам Дусмили Байтам понял, что у герцога просто лопнуло терпение. А так как никто не знал, что может ожидать бойцов на берегу, граф попросил фос Контандена разрешить использовать две самых секретных команды герцогства. Так на борту шхуны оказались тружери и люди капитана рит Гловосора.
Лезть напролом никто не собирался, поэтому план высадки и последующих действий включал в себя несколько этапов. Когда начало темнеть, на воду спустили два едва заметных среди волн катамарана, на каждом из которых находились боевой маг, диентис и два матроса-гребца. Убедившись, что на заросшем лесом высоком берегу никого нет, они подали обусловленный световой сигнал. На шхуне уже были подняты чёрные паруса, и корабль бесплотной тенью двинулся к темнеющему впереди берегу. По пояс в воде нагруженный оружием и снаряжением Байтам добрался до узкого каменистого пляжа, на котором уже собрались бойцы различных команд.
Донесения шпионов графа давали представление о том, что их ждёт впереди. Замок барона фос Нукатола возвышался над уютной бухтой, до которой от места высадки было около двух центуд. Род занятий барона предполагал возможность ответных действий, поэтому замок был хорошо укреплён, к тому же в его свиту входило как минимум два мага. За замком начиналась слабо наезженная просека, которая вела к местной дороге. Настораживало то, что возле этого перекрестка не так давно появился военный лагерь, присутствие которого в этой глуши явно было необязательным. Чтобы избежать неприятных неожиданностей, тружери должны были занять позиции в паре сотен шагов позади замка, что позволяло при необходимости не только оказать поддержку бойцам Гловосора, которым предстояло бесшумно подняться на стены, но и остановить вполне вероятную атаку солдат герцога.
Небо постепенно затягивало облаками, и Байтам задрал голову, пытаясь разглядеть среди ветвей какое-нибудь из ночных светил. Его затылок упёрся в закреплённый на спине боевой топор, для которого при полной готовности к использованию нартодиса не хватало места ни в руках, ни на поясе. Стояла удивительная тишина, нарушаемая только шелестом листьев, хотя все понимали, что через считанные мгновения она будет взорвана звуками ожесточённого боя. Услышав тихое шуршание слева от просеки, егерь повернул голову и увидел среди деревьев стоявшего на задних лапах зверька, который с удивлением рассматривал неподвижно стоящих людей.
Взрыв файербола нарушил обманчивое спокойствие. Почти без перерыва грохнул второй взрыв, за ним последовал свист ледяных стрел, и Байтам понял, что бойцы Гловосора со стен замка расстреливают синтагмами высыпавших во внутренний дворик людей фос Нукатола. Взгляды всех стоящих посреди просеки людей обратились к капитану Дусмили, который в ответ помахал рукой, отдавая безмолвный приказ всем оставаться на месте. Раздался ещё один особо мощный взрыв, сопровождаемый криками и громким треском. Сочетание звуков указывало на то, что ворота замка рухнули, и сопровождаемая магами и диентисами тайная стража вот-вот начнёт обшаривать внутренние помещения.
Шум боя уже начал затихать, как вдруг грохнули несколько взрывов, а небо над замком озарилось вспышкой ослепительно белого цвета. Прошло несколько мгновений, и в небо взлетел жёлтый шар сигнальной синтагмы, означающий, что майор призывает на помощь тружери. Всё было обговорено заранее, поэтому после утвердительного кивка Дусмили Майтакас и Айгиан достали из своих металлических футляров красные флаконы и выпили нартодис.
Взгляды всех бойцов устремились на двух егерей, но некоторое время ничего не происходило. Первым на снадобье отреагировал худощавый Майтакас, вздрогнувший так, что его оружие и снаряжение зазвенели, словно их бросили на каменный пол. Тружери затряс головой, повернулся лицом к замку и неуверенно заковылял по просеке. С каждым шагом его ноги ступали всё твёрже, и через два десятка шагов Майтакас перешёл на бег. Почти сразу же за ним устремился Айгиан, с громким рыком выхвативший из ножен тяжёлый меч и немногим уступающий ему в длине второй клинок.
Бой в замке продолжался, и удивление тружери начало уступать место тревоге. Они хорошо знали, какой смертоносной мощью обладали маги Викрамара, и то, что им не удалось быстро сломить сопротивление, говорило о встрече с чем-то не менее могущественным. Напряжения добавил Циуной, торопливо подбежавший к Дусмили. Выслушав его, капитан задал какой-то вопрос, посмотрел на теряющуюся в ночной мгле просеку и снял с пояса сигнальный арбалет. Заменив синтагму, он пустил в сторону замка красный искрящийся шар, что могло означать только одно: к ним приближается ещё один серьёзный противник. Егеря переглянулись, ведь от начала штурма прошло слишком мало времени, чтобы солдаты Саинсо успели пройти хотя бы половину пути от лагеря на развилке. Здесь явно было что-то не так, но времени на размышление уже не было. Шум боя в замке наконец-то начал стихать, и уже можно было расслышать лязг металла и топот ног бегущих по дороге бойцов. Онбонти взглянул на капитана и поднёс сжатую в кулак руку ко рту, задавая немой вопрос о нартодисе. Дусмили покачал головой и развёл руки в стороны, приказывая тружери отступить за деревья.
Через несколько мгновений уже можно было различить фигуры бегущих солдат, и капитан махнул рукой лучникам. Их было всего двое, но падающие под ударами стрел враги вряд ли поверили бы в это. На лесной дороге уже лежало больше десятка тел, но это не остановило остальных. Сжимая в руках мечи и щиты, они продолжали бежать вперёд, топча своих упавших товарищей. Рой ледяных стрел сразил сразу троих атакующих, ещё четверых уложили лучники, и тогда над просекой разнеслась громкая команда. Около полусотни солдат разом остановились и бросились с дороги под прикрытие деревьев и лесного сумрака. Но легче от этого не стало, ведь вместо бегущих на стрелы бойцов из глубины просеки вылетели два файербола. Первый удар чужих магов оказался не слишком точным: шары расплескались огнём шагах в десяти позади команды Дусмили. Циуной мгновенно ответил, но возникшая посреди просеки защитная завеса бледно-зелёного цвета отразила атаку. Вновь послышалась громкая команда на незнакомом языке, и схлынувшие с дороги солдаты герцога вновь пришли в движение. Прикрываясь стволами деревьев, они углубились в лес, охватывая тружери с двух сторон просеки.
Взглянув на капитана, Байтам увидел отмашку руки, означающую приказ отступать. Выругавшись, он уже сделал шаг назад, когда за его спиной хрустнула ветка. Мгновенно обернувшись, егерь увидел в двух шагах от себя приготовившегося к атаке солдата. За мгновение до этого диск Кисейту выскользнул из-за облака, и в его голубом свете егерь успел заметить застывшее лицо и залитые темнотой глаза. Байтама переполняло не находившее выхода боевое возбуждение, и удар боевого топора, разваливший противника от плеча до пояса, принёс егерю некоторое облегчение. Повинуясь проснувшемуся инстинкту охотника, он двинулся вглубь леса, но его остановил резкий окрик "Гояр!" - несмотря на остроту ситуации, опытный капитан успевал замечать всё вокруг. Овладев собой, Байтам начал перебегать от дерева к дереву, стараясь опередить мелькавшие в глубине леса смутные фигуры солдат. До стен замка оставалось не больше сотни шагов, когда Дусмили, так и не получивший от майора приказа на общий отход, вынужден был остановить своих людей. Помимо неумолимо приближавшихся солдат, которые очень скоро должны были достичь опушки леса, по просеке на тружери надвигалась новая опасность.
Прикрываясь зеленоватой защитной завесой, по лесной дороге быстро двигались десятка два людей, которые заметно отличались от обычных пехотинцев и внешним видом, и звериной грацией движений, свойственной опытным наёмникам, егерям и бойцам особых команд. Пущенный Циуноем файербол вновь не смог преодолеть защиту, разлетевшись гаснущими багровыми каплями. На мгновение показавшийся из-за зелёной завесы маг ответил жужжащим красным шаром, напрочь срубившим небольшое дерево на краю просеки. Взрыв второго красного файербола сбил с ног капитана и бородатого мага, но добить их не позволила стрела Енхоболна, которому удалось-таки подловить чересчур прыткого противника. Сбив пламя с руки, шатающийся Дусмили встал, огляделся по сторонам и отдал приказ, понятный только его бойцам: "Гор! Бон! Жери!!" Услышав крик капитана, Долгор и Онбонти бросились к опушке леса, на бегу доставая свои красные флаконы. Солдаты герцога отстали от них совсем немного, но этого времени хватило, чтобы магическое снадобье сделало своё дело. С двух сторон просеки послышались яростные крики и лязг железа, быстро перешедшие в сплошной грохот и утробный рёв.
Опыт многочисленных схваток говорил Байтаму, что на его долю выпадет самое сложное и опасное задание - прикрывать отход всего отряда, когда егеря, маги и диентисы начнут спускаться к шхуне, которая уже должна была войти в бухту. Он понимал, что вероятность остаться после этого в живых была не слишком велика, но воспринимал это как истинный воин - без сожалений и душевного трепета. Продравшись через куст, на него бросился ещё один солдат, но Байтам, внимательно следивший за наступавшими по просеке врагами, не удостоил его особого внимания, одним ударом смахнув ему голову. Неизвестные бойцы на дороге были гораздо опаснее, и они не замедлили это подтвердить. Несколько арбалетных болтов с синтагмами перелетели завесу и взорвались вдоль правой стороны дороги, разбросав лучников и вновь свалив на землю капитана, тащившего на себе оглушённого мага. К ним тут же бросились несколько врагов, но не замеченный ими егерь через дорогу ударил по ним синтагмой с ледяными стрелами. Ответ оказался почти мгновенным, но создавшие защитный амулет маги Викрамара знали своё дело - удар файербола едва не сбил егеря с ног, грудь под кирасой на мгновение словно вспыхнула огнём, но на этом всё и закончилось. Не дожидаясь нового шара, Байтам отшатнулся за ствол дерева и быстро перезарядил свой арбалет. Он уже не надеялся увидеть живыми ни Дусмили, ни других тружери, упавших на обочину дороги, но внезапный гул пламени, щёлканье тетивы лука и отчаянные крики подсказали ему, что этих закалённых бойцов ещё рано списывать со счетов.
Звуки боя быстро смещались к замку, и егерь понял, что он оказался позади атакующих. В этот момент в ночное небо взлетел белый шар, из которого во все стороны сыпались розовые искры. Это был сигнал общего отхода, но капитан, отступивший вглубь леса с кем-то из лучников, из-за густой листвы мог его и не увидеть. Пришло время Гояра, и Байтам не задумываясь опрокинул красный флакон. У него перехватило дыхание, ускорилось биение сердца, по рукам и ногам прокатилась волна обжигающего жара, перед глазами заплясали пятна всех цветов радуги. Прислонившись к дереву, егерь переждал недолгую дрожь в конечностях , чувствуя, как его мышцы наливаются невиданной силой и бурлящей энергией. Глубоко вздохнув, Байтам буквально выпрыгнул на просеку, удивляясь скорости своих движений. Бросив быстрый взгляд направо, он увидел изрубленные тела Циуноя и Дутобо, рядом с которыми лежали три обгоревших до черноты вражеских трупа.
Схватка вокруг замка продолжалась, и говорить о планомерном отходе пока явно не приходилось. Потрепанные во время ожесточённого боя в замке команды Викрамара и Гловосора даже вместе с тружери не могли оторваться от наседавших с двух сторон солдат, которые под воздействием какого-то зелья продолжали упорно идти вперёд, невзирая на раны и большие потери. Оставались считанные мгновения до того, как на поле боя появится полтора десятка новых бойцов, каждый из которых стоит двух-трёх обычных солдат. А уж чем тогда могла закончиться операция на берегу Саинсо, знал, видимо, только один Альфир.
Громко выругавшись, Байтам бросился к замку, на бегу выстрелил синтагмой с файерболом и выхватил из-за спины боевой топор, который показался ему не тяжелее обычной палки. Выстрел оказался не слишком удачным, однако двое врагов всё-таки были сбиты с ног. Остальные начали оглядываться и оборачиваться, и тут в них буквально врезался Байтам, шестопер и топор которого сразу же начали собирать свою кровавую жатву. Однако его противники не были ошеломлены неожиданной атакой с тыла, и если бы не действие нартодиса, егерь вряд ли бы долго продержался против своих ловких и умелых противников. Спасали его скорость движения и переполнявшая тело мощь, которая позволяла не обращать внимания на то, насколько вовремя чей-то меч или щит пытались отразить удар его топора или шестопера. Эти попытки ничего не могли изменить, так как ловко подставленный меч, оказавшийся на пути несущегося к цели тяжёлого топора, в лучшем случае просто отлетал в сторону, а в худшем с хрустом врезался в плоть и кости своего владельца. Для врагов, которые подворачивались Байтаму под левую руку, встреча со сверкающими в свете Кисейту лезвиями шестопера раз за разом оборачивалась потоками крови, разодранными на куски руками и расколотыми черепами.
После того как на землю упали первые пять-шесть корчившихся от боли тел, доселе уверенные в себе нападавшие отпрянули от егеря. Поняв, что его от невиданных по силе и скорости ударов не спасут никакие навыки фехтования, некоторые бойцы схватились за свои арбалеты. Настал критический момент, ведь даже случайное попадание в ноги, которые ниже колен уже не защищал магический амулет, неизбежно сказалось бы на способности Байтама двигаться. Раздумывать было некогда, и егерь метнул шестопер в лицо противника, успевшего первым вскинуть арбалет. Бросившись навстречу падающему телу, Байтам успел зацепить топором чьё-то плечо и через мгновение оказался за спинами нескольких врагов. Резко развернувшись, он выбросил вперёд руку с топором, почти не ощутив сопротивления, когда широкое лезвие разрубило кольчугу и позвоночник не успевшего уклониться врага.
И всё-таки егерю не удалось избежать двух арбалетных болтов. Ему повезло, так как уже изрядно напуганные стрелки инстинктивно били на уровне собственной груди, что не создало проблем для магической защиты Байтама. В два прыжка сблизившись с одним из стрелков, егерь успел заметить его расширившиеся от ужаса глаза, прежде чем топор проломил дорогую кирасу с золотой насечкой. У этого то ли дворянина, то ли удачливого командира наёмников был хороший защитный амулет, вспыхнувший в момент удара ярко-жёлтым светом, но и его магической силы оказалось недостаточно против смертоносной смеси боевого безумия и магии нартодиса.
Выдирая свой топор из пробитой кирасы, Байтам левой рукой бросил метательный нож, но это было последним, что он смог сделать в этом бою. С оглушительным треском возле его ног взорвался файербол, полыхнул золотистым сиянием защитный амулет, и Байтама отбросило к стене замка. Прежде чем провалиться в темноту, он ещё успел сжать рукоять топора и ощутить острую боль в раздробленной ноге.