#3002 Александр М. » 16.07.2013, 07:07
25 (12) февраля 1904 года. Полночь. Тверь. Поезд литера А.
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.
Вот так, с шутками и прибаутками, и доехали мы до Первопрестольной. Но в ней останавливаться не стали. Обогнув Москву по кольцу наш поезд вышел на ветку, ведущую к Питеру, после чего бодро помчался к цели нашего затянувшегося путешествия. Я стоял у окна и смотрел в ночную тьму. Почему-то вспомнилась поэма Некрасова, посвященная этой железной дороге. И слова:
Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни...
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни -
Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю...
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою...
Да, думы в голову лезут разные. Мы уже на финишной прямой. Еще немного, и мы в моем родном городе. Как там нас встретят? Не думаю, что плохо, но все равно, кошки скребут на душе.
Видимо мое настроение передалось и Нине Викторовне. Она тихо подошла ко мне сзади, и шепнула на ухо, – Васильич, не волнуйся, все будет хорошо! Ведь мы провалились на сто лет назад не для того, чтобы завалить свою миссию. Должна же быть во всем этом какая-то высшая справедливость!
Я покивал головой, соглашаясь со своей начальницей, и продолжал смотреть в окно. Поезд миновал Клин. Мелькнули тусклые станционные фонари, стоящий на перроне, закутанный в башлык жандарм, и снова за окнами темнота. Опять вспомнился Некрасов:
Да не робей за отчизну любезную...
Вынес достаточно русский народ,
Вынес эту дорогу железную -
Вынесет всё, что господь ни пошлет!
Вынесет всё - и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только - жить в эту пору прекрасную
Уж не придется - ни мне, ни тебе.
Отчего-то сжало сердце. Ох, и часто оно стало у меня шалить в последнее время. Вроде не старый еще, а вот…
Скоро Тверь. Здесь наш поезд постоит некоторое время в ожидании смены паровозов и проверки букс и колес. Бывал я и в советском Калинине, и в постсоветской Твери. Красивый город, и Волга в нем такая маленькая-маленькая, даже по ширине меньше нашей Невы.
Вот и бывший стольный город Великого княжества тверского. Однако уже полночь. Поезд дал гудок и стал притормаживать. Перрон был пуст. Похоже, что к прибытию нашего «литерного» здешние полицейские и жандармы удалили всех припозднившихся пассажиров, дабы избежать каких-либо роковых случайностей. Да и лишние глаза, которые заметят нашу чудо технику на платформах, тоже ник чему.
Поезд остановился. Наши караульные, уже привычно высыпали из своих теплушек, и окружили состав. Постукивая молоточками по колесам и буксам, вдоль вагонов пошли осмотрщики.
Неожиданно на перроне появилась странная процессия. Впереди шел высокий и плотный мужчина лет пятидесяти – шестидесяти. Одет он был в долгополую медвежью шубу и купеческую шапку из бобра. Сзади за ним шел жандармский унтер-офицер, неся в руке большой чемодан. Сквозь оцепление эта «сладкая парочка» прошла легко, словно горячий нож через масло. Они явно направлялись к нашему салон-вагону.
– Нина Викторовна, к нам кажется, гости, – негромко сказал я.
– Какие еще гости? – не поняла меня поначалу дремавшая в мягком кресле Антонова. – Но тут же у нее сработал выработанный годами службы рефлекс. Наша бравая начальница мгновенно «навела резкость», и рука ее быстро скользнула в сумочку. Раздался едва слышный щелчок. Нина Викторовна сняла с предохранителя свой ПМ. Я знал, что теперь в течение доли секунды она сумеет выхватить оружие, и открыть огонь на поражение. Я погладил свою, слегка оттопыривающуюся полу куртки. Мой ПМ висел на поясе в «облегченке». Достать его я сумею за пару секунд.
Словно из-под земли за нашими спинами выросла фигура старшего лейтенанта Бесоева. Он стоял, заложив руки за спину. И я был уверен на сто процентов, что в правой руке у него был готовый к бою «стечкин».
Тем временем в тамбуре раздалось топанье. Незваный гость по-хозяйски сбивал снег со своих сапог. Потом раздалось вежливое покашливание, и в салон вошел, уже освобожденный от шубы и шапки пожилой мужчина в партикулярном костюме. Но было видно, что ему привычней было носить военную форму. Несмотря на его простецкий внешний вид, чувствовалось, что этот человек – начальник, причем, большой.
– Господа, извините за столь поздний визит, – сказал незнакомец. – Но дела государственной важности заставили меня нарушить ваш покой.
Тем временем, я лихорадочно вспоминал. Лицо этого господина было мне смутно знакомо. – Вспомнил! – Ого, вот так птица к нам прилетела! – Считается с нами царь-батюшка, если прислал на ночь глядя такую важную особу…
– Ничего страшного, Евгений Никифорович, – сказал я господину в штатском, который обомлел, услышав мои слова, – служба – есть служба…
– Господа, – повернулся я лицом к своим спутникам, одновременно им помигивая, – разрешите вам представить, – я снова повернулся к нашему гостю, – Его Превосходительство генерал-майор Ширинкин Евгений Никифорович, начальник Дворцовой полиции.
– Да, господа, – произнес пришедший в себя генерал, – не ожидал, не ожидал… Скажите, у вам меня до сих пор помнят?
- Помнят, но не все, а только те, кому по должности положено, - лаконично ответил я на вопрос Ширинкина. – Ваше Превосходительство, позвольте представить главу нашего, так сказать, посольства – полковника Антонову Нину Викторовну, и поручика Бесоева Николая Арсеньевича. – Ну, а я, капитан Тамбовцев Александр Васильевич.
– Ну, вот и познакомились, – довольно потирая руки, сказал генерал Ширинкин, – давайте, выпьем за знакомство. – Он повернулся в сторону тамбура. – Эй, Павел, давай сюда быстро, накрывай на стол!
В салон вошел жандармский унтер. Он открыл чемодан, и с ловкостью опытного «халдея» стал выкладывать на стол разные вкусняшки, салфетки, столовые приборы и тарелки с рюмками. В довершении всего на стол была водружена литровая бутылка «Смирновской».
– Господа, прошу к столу, – сказал генерал. – И оставьте, наконец, в покое ваше оружие, – вы, мадам, и вы, молодой человек. Да и вы, господин капитан, снимите кобуру, она вам будет мешать за столом.
Оценив профессионализм Ширинкина, мы сели за стол, и налили по рюмке водки. По воспоминаниям современников я знал, что генерал был человеком хлебосольным, и любил застолья. Но мои спутники поглядывали настороженно на начальника Дворцовой полиции, и не спешили брать в руки рюмки.
Заметив это, Ширинкин усмехнулся, и, произнеся краткий тост: «За знакомство!», лихо опрокинул рюмку себе в рот.
– Школа генерала Черевина, – вспомнил я, – бывший начальник Ширинкина, генерал-адъютант Петр Александрович Черевин, начальник охраны императора Александра III, славился своей любовью к «зеленому змею».
– Господа, я совершил этот вояж совсем не из желания раньше всех познакомиться с вами, – неожиданно серьезно заговорил генерал Ширинкин. – Скажу прямо, по нашим агентурным данным, представители некоторых иностранных держав очень интересуются вами, а так же теми образцами боевой техники, которые вы везете с собой. Скажу больше, было предпринято несколько попыток совершить диверсии по пути вашего следования. Но коллеги из жандармского управления, сопровождавшие ваш путь, сумели предотвратить эти диверсии.
Хочу вас сразу предупредить, – аналогичные попытки будут предприниматься и в дальнейшем. Так что, выполняя прямое приказание Государя, я и мои подчиненные будем вашими ангелами-хранителями на протяжении всего вашего пребывания в Санкт-Петербурге. Я знаю, что ваши люди, Нина Викторовна, прекрасно стреляют, и владеют приемами борьбы – как она называется – джиу-джитсу? – Нет? – Ни и ладно, в общем, это не имеет никакого значения. Но вы плохо знаете наши реалии, и не знаете тех из опасных бомбистов, кто представляет наибольшую для вас опасность…
Заметив, что я хочу ему возразить, генерал Ширинкин остановил меня жестом, и продолжил, – Знаю, знаю… Вы обладаете огромной информацией о нашем времени. Но не в полном объеме. Вы не сможете действовать в толпе, не вызывая подозрений у окружающих, как мои подчиненные. Они натасканы на борьбу с террористами, и дело свое знают.
Поэтому, господа, – закончил свою речь генерал Ширинкин, – выпьем еще по рюмочке, и займемся делом. Будем прикидывать – как, не привлекая к себе большого внимания, попасть в столицу Российской империи, и добраться до дворца Великого князя Александра Михайловича. – Кажется там вы решили обосноваться?
