#115 Road Warrior » 19.07.2013, 12:36
Глава 15. 10 марта 1832 года.
Некогда красивый город Гринсборо, живописно расположенный в холмах Северно-Каролинского предгорья, представлял из себя одно огромное пепелище. После четырех недель почти ежедневных атак, земля перед городом пропиталась кровью и была испещрена воронками. Глубокий окоп преграждал дорогу, за ним еще один.
Уже тридцать дней назад, 8 февраля, в город потянулись беженцы из находившегося западнее Сейлема. Сейлемцы были из секты "моравских братьев", воевать не хотели, рабов не держали, поэтому не оказали никакого сопротивления наступающим северянам. Беженцы рассказали, что ожидали, что те пройдут через городок и пойдут дальше, и что если и изымут продовольствие, то не все и за деньги.
Но оказалось совсем по другому. Людей вышвыривали из их домов, которые занимали пришедшие северяне. Им не позволяли брать с собой ничего, а четырех, кто осмелился протестовать, просто повесили на центральной площади. После этого все население ушло в Гринсборо. В составе северян был и черный батальон, и его члены отловили несколько девушек, уходивших с семьями на восток. Больше их не видели.
Сейлемцы, несмотря на все, отказались вооружаться и ушли дальше на юг, к городку Эшборо. Туда же отправили женщин, детей и стариков из Гринсборо; если раньше население относилось довольно равнодушно к войне, то теперь они поняли, что их ожидает в случае прихода северян. Мужчины же записались в ополчение; у многих были охотничьи ружья, но вот боеприпасов было мало. А стандартных дульнозарядных ружей еле хватало даже для уполовиненного Второго Дёрамского Полка, спешно присланного для обороно Гринсборо.
Рыли окопы полного профиля - нововведение, приказ о котором пришел сверху; они не знали, что если не получилось еще прислать сюда новое оружие, ведь это место считалось глубоким тылом, то некоторые тактические советы были уже приняты.
10 февраля показались первые северные части. Первым шел тот самый черный батальон. Но после нескольких залпов из окопов негры вдруг побежали обратно, роняя оружие. Прогремели выстрелы и со стороны севера, чтобы остановить бегство. Несколько негров упали, другие же побежали дальше, столкнулись со следующим отрядом, и началась свалка.
Атаки в тот день так и не последовало, а вооруженная драка между неграми и другими северянами происходила слишком далеко для прицельного огня. И тут капитан Арчибальд Иннис решился. "За мной!" и с винтовкой наперевес побежал вперед. Подойдя на сто шагов, скомандовал: На колено! Огонь!
Еще с двадцать негров и несколько белых повалились на дорогу. Выстрелы прозвучали и со стороны северян, но, похоже, они стреляли именно по еще более обезумевшим неграм. После еще одного залпа южан дрогнули и они. А тут по ним открыли огонь и две шестифунтовки южан. И ряды северян беспорядочной толпой начали улепетывать.
Но тут открыли огонь пушки северян. Несколько погибших оказалось и у Инниса. Так как далее по дороге уже занимал позицию очередной батальон северян, он скрепя сердцем дал приказ на отход.
Больше негров-солдат они не видели; пленные рассказали потом, что всех выживших тогда же повесили. Но на следующий день последовала еще одна атака северян, затем еще одна...
Полк держался, но ряды защитников таяли. И количество боеприпасов уменьшалось с устращающей быстротой.
15 февраля пришло первое пополнение, еще один батальон Дёрамского полка, плюс две сотни ополченцев из Роли, столицы Северной Каролины. С ними пришло несколько телег боеприпасов. Но и их хватило бы менее чем на неделю.
18 февраля стало ясно, что положение становится критическим. На совете капитан Иннис предложил создать конный рейдовый отряд. И той же ночью они совершили дерзкий рейд на лагерь северян.
Его заместитель, Джеремайя Брек, и многие другие члены отряды были местными уроженцами. Двое из них поехали окружными тропами на разведку и привезли неожиданное известие: как раз сегодня с севера пришел обоз, и его еще не полностью разгрузили.
В шесть часов вечера из-за одного из холмов, окаймлявщих дорогу из Сейлема в Гринсборо, в свете костров вдруг показалась группа всадников. В темноте невозможно было понять, кто они и сколько их. Всадники врубились в охрану обоза, часть стали преследовать бегущих, другие погнали обоз куда-то в горы.
Арчибальд был в числе первых. Решив, что пора и честь знать, он дважды громко свистнул; сигнал к отходу.
И вдруг он увидел огромную палатку с какими-то ящиками внутри. Он, недолго думая, бросил туда факел и поскакал как можно быстрее по направлению гор.
Вдруг послышался взрыв, потом еще один, потом еще, огромной силы. Он еле усидел на коне; к счастью, он был уже за первым поворотом.
Из семидесяти человек, из рейда вернулись шестьдесят три.
На следующий день было неожиданное затишье. Вечером Арчибальд с Джеремайей и еще пятерыми поскакал на то же самое место, где они схватили какого-то лейтенанта, как раз отошедшего, чтобы справить нужду в кустах.
Оказалось, что взорвались ящики с порохом, а другие, с боеприпасами, сгорели. Что погибло около шестидесяти северян. И что, да, нашли семь неизвестных трупов, оказавшихся слишком близко к взорвавшейся палатке. Ни одного из рейдеров захватить не удалось.
А в обозе оказались порох, пули Минье, ружья, продовольствие. Теперь всех тех, кто умел обращаться с армейскими ружьями, вооружили ими, а охотничьи оставили тем, кто не умел; учить времени не было.
Затишье продолжалось. Арчибальд устроил несколько рейдов, сумел захватить часть лошадей, но оружие теперь охранялось не в пример лучше, чем в начале, да и на тропах теперь стоял дозор.
25 февраля, как по часам, пришел новый обоз. Но рейд на сей раз ничего не дал; обоз разгрузили сразу, а на рейдеров была выставлена засада. Засаду смяли, убили семерых, но и сами потеряли пятерых.
И 26, как и ожидали, началась новая попытка штурма. Ее смогли отбить, но она повторилась через несколько часов. 27, 28, 29 февраля атаки повторялись.
От защитников осталось еле-еле триста человек, в отряде Арчибальда менее сорока. Но они держались.
Утром 1 марта подошел еще один батальон, на этото раз из 2-го Чепел-Хиллского полка. Они привезли с собой какое-то количество боеприпасов, но их хватило бы буквально на три-четыре дня. Кончалось и продовольствие. Но тут пришло несколько телег с пшеницей и овощами, а также небольшое стадо коров, с юга, из Эшборо.
Днем 1 марта начался еще один штурм. Ему предшествовал обстрел из мортир, поставленных на один из холмов рядом с Гринсборо. В окопы попали всего две бомбы, но и они убили два десятка солдат. Штурм на сей раз дошел до первой линии окопов, и в ней началась рукопашная. Она закончилась победой защитников, но от них после боя осталось всего двести пятнадцать, плюс пятьдесят семь раненых. Было ясно, что еще один штурм может кончиться плачевно. Тем более, что полковник Коннелли, командующий обороной Гринсборо, и майоры Райан и Хайсмит, его заместители, были в числе убитых. Командование на себя взял Арчибальд Иннис.
Раненых вывезли на юг, но на вечернем совете было принято решение держаться до последнего. И на следующий день все были готовы умереть, взяв с собой хоть пару сотен северян. Но, к их удивлению, штурма не последовало. То же и третьего, и четвертого марта. Заметили лишь непонятную активность на двух холмах, нависавших над западной окраиной города. Была выслана разведка, но никто на сей раз не вернулся. Артиллерию же задействовать было нельзя; не осталось боеприпасов.
Пятого марта выяснилось, что именно готовили северяне. Перенесенные на холмы мортиры открыли огонь по западной окраине Гринсборо. Сильные весенние ветра раздули пожары, и они перекинулись на центр города. Горели ратуша, церкви, частные дома, склады... Арчибальд поблагодарил мысленно погибшего полковника, который приказал перенести склады в подвалы одиноко стоявшего каменного здания на восточной окраине.
Шестого марта огонь по городу продолжился. Результата было мало, практически все, что могло сгореть, уже сгорело.
Седьмого же опять началась возня на холмах. Восьмого мортиры опять начали огонь по окопам. Только одна бомба попала в окоп, но и этого хватило, чтобы убить около двадцати наиболее опытных из оставшихся защитников.
В ночь с восьмого на девятое, Арчибальд повел оставшихся рейдеров на холм к мортирам. На склонах холма их поджидала засада; два залпа скосили более половины отряда. Пока восемь человек, спешившись, отстреливались от северян, семеро, включая Арчибальда, подались налево через лес, и вдруг увидели хорошо замаскированную палатку. Арчибальд и Джеремайя выстрелами сбили двух часовых, Арчибальд скомандовал отход, а сам подбежал к палатке и бросил в нее факел, как в тот раз. Вскочив на коня, он помчался к своим, но тут раздалась пара выстрелов, и он повис на шее у коня. Через секунду послышался еще один оглушительный взрыв, и Арчибальд потерял сознание.
Девятого он проснулся в каком-то подвале, на соломенном тюфяке. Ему доложили, что Джеремайя вынес его, контуженного, с холма; что он, как единственный выживший офицер, взял командование на себя; и что из того рейда вернулось всего двенадцать человек, которые вывезли двоих раненых, в том числе и его.
Это была победа, но победа пиррова. Обстрел прекратился, но город и так уже сгорел. А скоро должен был прийти очередной обоз с пополнением и боеприпасами, и тогда, по всей видимости, город уже не спасти.
Не было медикаментов, а единственный оставшийся хирург в отряде был убит при последнем штурме. Джеремайя и другие раненые лежали в подвале сгоревшего дома, с гноящимися ранами и, судя по всему, не жильцы. Арчибальд пришел в себя и отказался эвакуироваться в тыл, сказав, что дороги он не выдержит, а хоть одного янки он возьмет с собой. И он, и другие отказались от попытки операции--смертельный исход почти гарантирован, а так они будут хотя бы пригодны для последнего боя.
И вот настало утро 10 марта. С севера показалась колонна, спереди и сзади охранение, в середине повозки. То же, что было и неделю назад, и неделю до того, и далее по списку...
И вдруг началась стрельба. Только стреляли как-то по другому, вместо громких мушкетных выстрелов слышались какие-то более тихие, а еще какие-то очень уж частые, совсем другого тембра.
И северяне, осаждавшие их все это время, неожиданно дрогнули и побежали в разные стороны. Вокруг были горы, так что большинство бежало к позициям защитников. Причем бежали с поднятыми руками.
Через час все стихло. Вереница пленников под охраной конных уходила на юг, в Эшборо. Туда же везли легкораненых. Тяжелораненых же собирались оперировать три хирурга-добровольца из Русской Америки, которым ассистировали студенты-медики, а также местные ассистенты, которых в процессе учили азам военной медицины. Для операционной взяли чудом сохранившийся дом немного в стороне, до которого пожар не добрался. В нем сооружали и палаты для выздоравливающих.
Капитан Альфред Иннис, командовавший Первой ротой Мемфисского полка, стоял и смотрел, как раненых выносят из подвала и кладут на металлические сани, привезенные из Русской Америки. И вдруг у него екнуло сердце. В высоком поседевшем капитане в продырявленном двумя пулями мундире он узнал своего старшего брата, Арчибальда.
На следующий день его наконец допустили к брату. В палате было тепло, и хоть все больные лежали на полу на соломенных тюфяках, здесь было чисто. Молодая девушка совершала обход палаты. Увидев его, вздрогнула, потом улыбнулась и сказала: "Здравствуйте, Альфред! У вашего брата все в порядке. Вот еще денек, и началась бы гангрена..."
Альфред вдруг узнал Машу, ту самую Машу, сестру Юры, о ком он все время вспоминал, но не чаял ее уже увидеть. Вот, значит, кого прислали неделю назад... Зря он сразу тогда не пошел посмотреть на новых врачей. Она, конечно, была лишь ассистентом, все-таки год медицинского института мало что дает, но как ему повезло, что ее прислали именно в его полк...