Только вот не уверен, что в американской армии их использовали. Там вроде треуголки были.
Тогда американской армии, как таковой, не было. Была милиция, полки, формируемые от какого-либо города или округа и отряды скаутов, которые нанимались в качестве разведчиков.
Это британская регулярная пехота
А это французская колониальная морская пехота. Именно эти части стояли гарнизоном форта Дюкень
Добавлено спустя 6 минут 39 секунд:Реальную битву на Мононгахеле Брэддок проиграл просто разгромно. От военного трибунала его спасла собственная смерть.
Только 12 июля, в воскресенье, армия смогла выступить к Грейт-Мидоуз. Всю дорогу умирающий генерал хранил молчание, нарушая его только для отдачи приказов. Около восьми вечера 13 июля, со словами: «В другой раз будем знать, что с ними делать…», Брэддок скончался.
«Так умер храбрый старый солдат», - писал о Брэддоке историк У. Сарджент. – «Его честь и отвага несомненны. А если цена за его ошибки и была ужасна, то он и сам разделил эту чашу вместе с солдатами, которые пали под его началом»
Два года спустя Дж. Кроган написал: «По моему мнению, если бы у нас было не восемь, а пятьдесят индейцев, то мы вряд ли попали бы в засаду в тот злосчастный день». Дж. Вашингтон защищал «несчастного Брэддока», но многие современники признавали, что англичане «слишком презирали и недооценивали индейскую тактику».
Добавлено спустя 12 минут 42 секунды:Очевидцы о разгроме генерала Брэддока:
Мэтью Лесли о мужестве англичан: "… капитан Каннингем получил серьезную рану – его лошадь убили, и, пытаясь выбраться из-под нее, он был тяжело ранен в руку. Его спасла только отвага подчиненных. Видя командира в смертельной опасности, они бросились к нему и вынесли из пасти смерти… При этом многие отдали свою жизнь…"
"…Что могла поделать наша отвага против такой атаки, внезапной и неожиданной? Французы не дерзнули выйти на нас открыто. Этот бой – позор не для нас, а для них…"
"…И на смертном одре ужасный индейский вой будет греметь в моих ушах…"
Роберт Орм: "…Враг рассыпался так, чтобы окружить нас со всех сторон, и открыл огонь. Те, кого оставили стеречь обоз, почти все разбежались, погибло много лошадей и несколько возниц. Огонь из двух пушек какое-то время сдерживал индейцев, но боеприпасы быстро вышли. К тому же враг скрывался в лесу и почти не понес потерь."
Френсис Пейтон, из письма матери: "…9 июля наша армия переправлялась через реку Мононгахела. В том месте она была шириной в 200 ярдов и совсем мелкая – видно, погода благоприятствовала… Туда мы шли с надеждой и решимостью, назад – с позором и в беспорядке…"
А.Стивен, боец ополчения: "…их /английских солдат/ численность обернулась против них и только увеличила потери. Они не слушали приказов, стреляли друг в друга, позоря свое знамя. Ведь говорили же его превосходительству /Брэддоку/, что привычная тактика против голых дикарей – это то же самое, что заставить корову гоняться за зайцами…"
Дюма, французский капитан: «Когда мы узнали, что враг идет на нас с такой грозной армией, только Я смог убедить месье де Конрекура дать ему бой…
Мы выступили под началом месье де Бюжо. Он атаковал с большим пылом, но его войска были полностью расстроены. Первый залп мы дали, когда неприятель был еще далеко, и он пропал впустую. Англичане подпустили нас поближе и стали стрелять в ответ. И тут же сотня наших ополченцев (примерно половина всех наших французов) позорно бросилась бежать, крича: «Каждый за себя!».
Это воодушевило врага, и он двинулся на нас, славя своего короля. Когда англичане открыли огонь из пушек, наши индейцы дрогнули. А третьим вражеским залпом был убит месье де Бюжо.
И тогда… я словом и жестом попытался сплотить тех, кто еще оставался в строю. С мужеством отчаяния мы пошли вперед. Наши выстрелы ошеломили противника и остановили его победное шествие. А наши индейцы, увидев это, начали возвращаться. Я послал шевалье Ле Борна и месье де Рошблава к офицерам, которые командовали индейцами, - приказать им обойти врага с флангов. Пушка, стоявшая впереди, вселила в людей уверенность, и мы набросились на врага со всех сторон. Он отбивался с неувядающим упорством, но наши пули косили англичан целыми рядами, все их офицеры погибли, и в конце концов они ударились в панику и побежали… После боя мы вынесли убитых и раненых, а наши индейцы занялись грабежом».
Конрекур, французский комендант форта Дюкен: «…Мы не стали преследовать неприятеля, так как не были уверены в своих силах. Ведь наши канадцы позорно бежали в самом начале боя. И если бы неприятель собрался и подтянул свои резервы (по нашим данным, около тысячи солдат), нам пришлось бы худо…
Все индейцы из Детройта и Мичилимакинака ушли через день после сражения, несмотря на все мои попытки удержать их. Но они славно сражались, не уступая оседлым индейцам, и просто необходимо было дать им отдых.»
Годфруа: «…Триста из пятисот наших индейцев отделились от основных сил и пошли другой дорогой. Они переправились через Мононгахелу, обнаружили врага и убедились, что их отряд слишком мал. И тогда эти индейцы снова вернулись к остальным.»
Пушо: «…За пять часов боя англичане потеряли все свои орудия, а их ряды сильно поредели от мушкетного огня. И тогда индейцы, а за ними и французы, ринулись на врага с томагавками, и началась великая резня. Они загнали англичан в реку и многих убили, прежде чем кому-то удалось спастись вплавь. Тех не преследовали, так как богатая добыча ждала победителей и на этом берегу. Англичане бросили своих раненых на неминуемую смерть в лесу.
Эта битва, самая важная из виденных индейцами и выигранных ими, стоила им всего 11 человек убитыми и 29 – ранеными.»
Руше: Форт Дюкен, 6 июля: «…Гуроны, ходившие в разведку, вернулись и доложили, что армия англичан уже в восьми милях от форта.»
8 июля: «…Всех индейцев на форту собрали вместе и сказали им: англичане идут забирать у них земли, а французы хотят им помешать. Помогут ли индейцы французам? Капитан Бюжо запел военную песню дикарей, и индейцы подхватили ее. Однако племя потаватоми сидело тихо, и, глядя на него, все остальные поубавили свой пыл и сказали, что вынесут свое решение завтра.
Сразу согласились идти только шаваны /шауни/ и ирокезы. Они известили об этом месье Конрекура. Он принял их ласково, одарил и поставил в пример всем другим индейцам. Потом он распорядился выдать всем, кто пойдет в поход, ружья, порох и свинец».
9 июля: «…Месье Бюжо собирался выступить на рассвете, но индейцы задержали его. Они завершили свои сборы только к восьми. Потаватоми пошли вместе со всеми.»
10 июля: «…Индейцы потребовали от месье Конрекура, чтобы он отпустил их домой, к женам и детям, так как «красные мундиры» разбиты. Месье уговаривал их повременить, Но они все равно забрали свою часть трофеев и ушли.»
12 июля: «…Вечером в форт пришли индейцы миссисаки /оджибве/ и принесли с собой скальп. Они сказали, что сняли его с английского офицера, которого нашли утром в шести лигах от поля боя. Еще они сказали, что неприятель разбит наголову и бежит в беспорядке.»
Неизвестный французский солдат: «Месье де Конрекур, пехотный капитан и комендант форта Дюкен, на р. Огайо, получил донесение, что англичане в Виргинии готовятся напасть на него, и они уже выступили. Он послал разведчиков, и они исправно докладывали ему о продвижении неприятеля. 7-го числа сего месяца /июля/ разведчики доложили, что вражеская армия в 3 тысячи солдат регулярной армии, прибывших из Европы, уже в шести лье от форта. Весь следующий день месье готовился, а 9-го направил месье де Бюжо, Дюма и де Линьери (все - капитаны) с отрядом в 100 солдат, 100 канадцев, 600 индейцев, 20 кадетов, 6 младших лейтенантов и 4 лейтенанта, поручив им устроить засаду в удачном месте, которое он выбрал накануне вечером.
Однако отряд не успел дойти до места назначения, обнаружив врага уже в трех лье от форта. Месье де Бюжо, видя, что засада провалилась, решил атаковать. Наши люди бросились вперед со всем пылом, чтобы ошеломить неприятеля, однако он уже подготовился встретить нас, и открыл огонь из пушек, заряженных картечью. Грохот орудий напугал наших индейцев, и они подались назад; тогда же погиб месье де Бюжо. Месье Дюма занял его место и принялся воодушевлять людей. Они приказал офицерам, командовавшим индейцами, рассредоточиться на флангах, чтобы обойти неприятеля, тогда как сам он вместе с месье де Линьери и другими офицерами, собрался атаковать с фронта. Его приказ был выполнен так быстро и четко, что англичане, уже горланившие свое «Да здравствует король!», пришли в замешательство.
Бой был жарким, и долго ни одна из сторон не имела перевеса. Но неприятелю в конце концов пришлось отступать. Англичане тщетно пытались сохранить порядок. Боевые кличи индейцев, эхом разносившиеся по лесу, сеяли ужас в сердца врагов. Разгром был полным. Нам достались 6 медных двенадцати- и шестифунтовок, 4 ящика на 50 зарядов, 11 маленьких королевских мортир и все боеприпасы к ним - в общем, все имущество англичан. Их дезертиры рассказали нам, что нам противостояло только 2 тысячи англичан - остальные находились в четырех лье дальше. От них же мы узнали, что враг отступает в Виргинию. Мы выслали разведчиков, и те доложили, что та тысяча англичан, которая не участвовала в сражении, тоже поддалась панике, ударилась в бегство и бросила по дороге всю провизию и боеприпасы. Туда мы отправили отряд, который уничтожил и сжег все, что не смог унести.
Неприятель потерял больше тысячи человек, в том числе своего генерала (его звали месье Брэддок) и почти всех офицеров. У нас погибло 3 офицера, еще два офицера и два кадета получили ранения. Такая победа, настоящий подарок судьбы при таком неравенстве сил, полностью заслуга месье Дюма и энергии и доблести офицеров под его руководством.
Б. ФРАНКЛИН (выполнял обязанности главного интенданта в армии Брэддока): «Думаю, что генерал Брэддок был храбрым человеком и в какой-нибудь европейской войне показал бы себя искусным военачальником. Но он был слишком уверен в себе, переоценивал доблесть регулярных частей и недооценивал американцев и индейцев. Джордж Кроган, наш переводчик и проводник, сопровождал его в этом походе с сотней индейцев, которые могли бы быть чрезвычайно полезны армии в качестве проводников, лазутчиков и т.п., если бы он обращался с ними по-доброму. Но он их обижал, пренебрегал ими, и постепенно все они его покинули.
Однажды в разговоре он изложил мне план своей операции. «Захватив форт Дюкен, - сказал он, - я проследую к Ниагаре, а захватив ее, - к Фронтенаку, если продержится погода; в этом я уверен, ведь Дюкен едва ли отнимет у меня больше трех или четырех дней, а после этого я не вижу ничего, что помешало бы мне следовать к Ниагаре». Я уже раньше думал о том, как растянется его колонна на марше по очень узкой дороге, которую предстояло для нее прорубить через лес и кустарник, и помнил, что читал о поражении 1500 французов, вторгшихся на земли ирокезов; поэтому у меня зародились кое-какие сомнения в успехе его экспедиции. Но я не осмелился их высказать, а только ответил: «Разумеется, сэр, если вы подойдете к Дюкену с этими прекрасными войсками, снабженными артиллерией, этот пункт, еще не полностью укрепленный и притом с не особенно сильным, по нашим сведениям, гарнизоном, вероятно, будет сопротивляться недолго. Единственная опасность, какая, думается мне, может задержать ваше продвижение, - это засады индейцев, они постоянно их устраивают и стали весьма искусны в этом деле; а войска ваши будут растянуты в тонкую нитку длиною около четырех миль и не защищены от нападений с флангов, так что нитка эта может оказаться разрезана на несколько кусков, и они не успеют подтянуться на подмогу друг другу».
Мое невежество показалось ему забавным, и он возразил с улыбкой: «Возможно, вашей американской милиции эти дикари и впрямь кажутся грозным врагом, но смешно думать, будто они представляют опасность для регулярной дисциплинированной королевской армии». Понимая, что мне не пристало спорить с военным о вопросах, касающихся до его ремесла, я умолк. Однако неприятель, вопреки моим опасениям, не воспользовался тем, что английская колонна так растянулась, но дал ей беспрепятственно продвинуться, пока она не оказалась в девяти милях от цели, а тут, когда она сгрудилась теснее (авангард, только что переправившись через речку, остановился, поджидая остальных), в более редком лесу, чем на предыдущей части пути, ударил по авангарду сильным огнем из-за кустов и деревьев, и генерал только сейчас понял, как близко от него неприятель. Авангард был смят, генерал спешно послал войска ему на выручку, и солдаты устремились вперед в полном беспорядке, через повозки, обоз и скот, и тут их обстреляли с фланга. Офицеров, более заметных, потому что они были верхами, снимали первыми, они падали один за другим, и солдаты, сбиваясь в кучи, не слыша приказов, подставляли себя по огонь, пока две трети из не было перебито, а потом остальные в панике обратились в бегство.
Подводчики схватили каждый по лошади из своей упряжки и удрали, их примеру не замедлили последовать и другие, так что все повозки, артиллерия и багаж достались неприятелю. Генерал был ранен, его с трудом увезли; его секретарь, находившийся рядом с ним, был убит, из 86 офицеров 63 были убиты или ранены, из 1000 солдат убито 814. Эти 1100 были лучшими во всей армии, другие были оставлены под начальством полковника Данбара, который должен был двигаться следом с главными запасами багажа и провианта. Беглецов не преследовали, они ворвались в лагерь Данбара, и тот, как и все его люди, мгновенно подался панике и, хотя у него было больше 1000 солдат, а неприятельский отряд, разбивший Брэддока, насчитывал не более 400 индейцев и французов, даже не попытался хотя бы частично смыть позор, а повелел уничтожить все припасы, провиант и прочее, дабы оставить себе больше лошадей и меньше лишнего груза для бегства. Губернаторы Виргинии, Мэриленда и Пенсильвании встретили его требованиями расположить своих солдат на границах для защиты мирных жителей, но он продолжал поспешно отступать все дальше, полагая, что будет в безопасности, лишь когда достигнет Филадельфии, где его защитят горожане. Вся эта операция впервые заставила нас, американцев, усомниться в том, обосновано ли было наше восхищение английской регулярной армией.
Еще раньше, на первом переходе от места высадки и до конца поселений, они грабили жителей, много бедных семейств обобрали до нитки, а тех, кто пробовал спорить, оскорбляли и брали под стражу. Этого было достаточно, чтобы мы перестали радоваться таким защитникам, если вообще в них нуждались. Как непохоже это было на поведение наших французских друзей в 1781 году, когда во время перехода по густонаселенным областям нашей страны из Род-Айленда в Виргинию, около 700 миль, они ни разу не дали нам оснований пожаловаться на пропажу свиньи, курицы или хотя бы яблока…
…Сумка убитого секретаря, в которой были все приказы, инструкции и переписка генерала, попала в руки французов, и те отобрали, перевели на французский язык и обнародовали многое из этих бумаг, чтобы доказать враждебные демарши английского двора, предпринятые еще до объявления войны…»
И захлебнется кровью тот, кто усомнится в нашем миролюбии. Ибо милосердие наше беспощадно...