Четвертое измерение.(Черновик).

[Prostak]

С кузова тонкой струйкой текла кровь.

Из кузова

[Prostak]

эССовцы.

Влад, надо писать полностью — эсэсовцы, или солдаты (офицеры) СС

[Владимир_1]

Завывая двигателями, мы выехали из леса на дорогу. Пропустив на перекрестке автоколонну, повернули к деревне Выселки. Отдавать семью советского генерала мясникам из СС я не собирался, поэтому мы и направлялись в Выселки. Не доехав до деревни, приказал остановиться. Собрав вокруг бойцов, объяснил им ситуацию и распределил роль каждого. Хотя некоторые бойцы были недовольны своими ролями. Объехав небольшой пруд и сгоревший на окраине Т-II, мы въехали в деревню.
- Похоже, вот этот дом, товарищ капитан. Второй слева. Остановиться?
Кивнув, я вылез на подножку машины и осмотрелся. Это была обычная деревушка на окраине небольшого леска. Нужный нам дом как раз упирался огородом в опушку леса. Окинув взглядом, сколько было видно деревушку, понял, что немцев здесь нет, хотя их присутствие было отчетливо видно. Поваленные заборы, следы гусениц и колес на улице, показали, что здесь останавливались немецкие войска на ночевку. Посмотрел, как испуганная бабка, косясь на нас, прячет в сарай брехливого кобелька. Еще раз осмотревшись, я заметил, что улицы в деревне стремительно пустели, похоже, что крестьяне уже отведали немецкого порядка. Хотя насколько помню, они в начале войны вели себя более-менее прилично. Спрыгнув на землю, я не громко сказал подошедшему Василькову:
- Действуем по плану! Занимай со своими оборону!
Вскинув руку в нацистском приветствии, Васильков вернулся к своей машине. Работаем по плану: два бойца сержанта, спрыгнув с машины, разбежались в разные стороны по улице. Встав на одно колено, они вскинули к плечу МП-38, пулеметчик установил на кабине МГ-34 и стал контролировать улицу по ходу движения. Оставшиеся в кузове бойцы стали внимательно наблюдать за обстановкой.
Убедившись, что бойцы Василькова заняли оборону, скомандовал своим, чтобы выгружались. Спрыгнув с машины, мои бойцы, распределившись, и прикрывая друг друга, направились к дому, в котором кто-то был. Я видел, как дернулась занавеска в окне. Такой спектакль объяснялся просто: мы уйдем, а хозяева останутся, и не хотелось бы их подставлять перед немцами. Подождав около крыльца, пока мои бойцы осмотрят все помещения, я, сделав надменное выражения лица, вошел в дом. В хате около печи сидел крепкий мужик с цепким взглядом, костыль рядом с ним. Пустая штанина и георгиевский крест на груди показывали, что мужик успел где-то отметится, на просторах нашей родины. Окинув взглядом комнату служащей и кухней и спальней и залом, я заметил за занавеской трех девочек, прижавшихся друг к другу сидя на кровати. Их контролировал один из моих бойцов красноармеец Вяткин, присоединившийся ко мне с группой майора Данилечива. Матери не было видно. Сзади в дверь из сеней просунулась голова одного из бойцов, и молча показал бинт со следами крови. Ясно, хозяйственные постройки пусты. Бойцы их осмотрели, нашли только бинт со следами засохшей крови. Молча наблюдающий за нами хозяин помрачнел, и бросил свирепый взгляд на занавеску. Вздохнув, я сел на лавку и закинув ногу на ногу, сказал:
- Если вы еще где-нибудь и пулемет прячете, кроме семьи советского генерала и раненого, то…- я покрутил кистью руки в воздухе,-… вообще расстрельная статья. Можно сразу к стенке ставить.
- Вы кто?- сказал бледный хозяин и, достав платок, вытер крупные капли пота на лбу.
- Сын своей родины! Ну, а если серьезно, то мы перехватили солдат СС, которые ехали к вам, и любезно с ними пообщавшись, так и узнали про семью генерала …
- Соколовского,- сказал усмехнувшийся хозяин.
- Вы это так спокойно признали. Удивительно, а если бы мы действительно были немцами?- спросил я.
Насмешливо улыбнувшийся хозяин сказал:
- То, что вы не немцы, я понял сразу.
Черт, где я прокололся? Что я и поспешил узнать у хозяина:
- Где мы прокололись?
- Глаза, они у вас другие. Немцы смотрят на нас как на мясо, безразлично. А вы нет, так и мелькнет, что-нибудь сострадательное. Особенно ваш боец вас подвел - слишком добрый взгляд.
Хмыкнув, я подумал: «ну ни чего себе, это у меня-то добрый взгляд?» Покачав головой встал, и вскинув руку к фуражке и представился:
- Командир механизированной группы капитан Михайлов. Готов вывезти семью советского военачальника за линию фронта. Не сразу, но вывезу.
Хозяин взял костыли и встав сказал:
- Документы покажи.
Достав свое удостоверение, я протянул его хозяину. Придирчиво по изучав его, хозяин вернул удостоверение со словами:
- Сейчас можно все подделать,- повернувшись к детям, сказал, - Ольга, молоко принеси из погреба.
Средняя из девочек, шустро выскочила из хаты. Проводив ее взглядом, я сказал:
- Нам некогда, времени совсем нет. Нужно поторапливаться.
Подробно расспросив о последних днях в деревне, мы попили холодного молока и я вытерев рот рукавом спросил:
- Что с раненым?
- Перелом ноги и сквозное ранение в руку. Он летчик, неудачно приземлился после боя. Соня сейчас за ним ухаживает.
Поговорив с хозяином о своей задумке и получив его полное согласие на спектакль, я узнал, что Соня - это жена генерала Соколовского. При этом выяснил, как зовут других детей. Старшую дочку зовут Машей, младшую Тоней.

[falanger]

Про молоко это тоже тест был, немец бы вытер губы платком, это у нас и рукав сойдёт. Про что кстати "инвалид" и должен был ГГ сказать чтобы тот не палился.

[Владимир_1]

Послав Ольгу предупредить о нас в небольшую землянку, где находился летчик, остальные девочки начали собираться. Я велел бойцу помочь им, пока разговариваю с хозяином:
- Да, забыл сказать. У солдат СС мы взяли трофеями оружие. Вам оно может пригодится, если будете создавать партизанский отряд.
- Вы думаете, немцы здесь надолго?
- Я не гений тактики и стратегии, но тут даже я вижу, что немцы у вас задержатся не на месяц, и даже не на год. Два, а то и три. Больше вряд ли, там мы уже и силенок накопим да и воевать научимся. Немцы полюбому свой порядок наводить будут. Мало кто рад будет этому порядку, поэтому партизаны точно будут.
В дверь заглянул один из бойцов и сообщил, что все готово. Обговорив, где мы оставим оружие, я дал десяток советов по организации партизанского отряда. Все, что помнил из мемуаров ветеранов, после чего сказал:
- Ладно, Савелий Кузьмич пора прощаться,- мы обнялись, как старые знакомые.
- Вы уж побыстрей возвращайтесь,- сказал хозяин, вытирая слезы. В дверь вошла моложавая женщина лет сорока. Вслед за ней проскользнула средняя из дочек Ольга. Повторив специально для Сони Владимировны наш план, мы приступили к его выполнению.
Для жителей деревни этот день запомнился надолго. В деревню вдруг приехали немецкие солдаты и ворвались в дом уважаемого жителя деревни, ветерана войны Савелия Кузьмича Потапова. Некоторые из жителей, подсматривающие за немцами видели, как из хаты вытолкали прикладами племянниц хозяина дома и вывели связанную и бьющуюся женщину. С хохотом закинув женщину и детей в кузов одной из машин, немецкие солдаты уехали из деревни. Правда, одному из деревенских послышалось, что за деревней машины остановились ненадолго, а потом снова поехали. Приехавшие на следующий день солдаты с молниями в петлицах, разыскивающих своих пропавших товарищей, услышала именно такую версию событий. И только приехавший к вечеру опытный следователь разобрался в происшедшем. Направленные за Потаповым солдаты вернулись не с чем, дом был пуст.


Глава 7.


Выезжая из деревни, я приказал остановиться у приметного дерева и выгрузить все лишнее оружие, захваченное у немцев. Подождав, когда бойцы закончат маскировать оружие ветками и вернутся в машины. После чего, забрав раненого летчика, велел возвращаться на базу. Поехали мы другой дорогой, дав небольшой крюк в двадцать километров. Проехав неохраняемый мостик, перекинутый через небольшую речушку с крутыми берегами и въехав в глубокий овраг, пересекающий дорогу, мы увидели огромное количество сидящих на земле людей, одетых в нашу красноармейскую форму. Повертев головой в притормозившей машине, увидел и охрану, несколько пулеметов установленных на склоне оврага и направленных стволами вниз. Шесть парных патрулей ходили по склону оврага, около дороги стояла полевая кухня. Рядом в тени небольшого деревца отдыхало несколько немецких солдат.

[Александр]

для Сони Владимировны

Софьи? Или может, какое другое ПОЛНОЕ имя...

[Prostak]

Пустая штанина и георгиевский крест на груди показывали, что мужик успел где-то отметится
, на просторах нашей родины.

отметиться — с Ь
Родины, с большой буквы.
И, шо там насчет царских наград?

Окинув взглядом комнатузпт служащую и кухнейзпт и спальнейзпт и залом, я заметил за занавеской трех девочек, прижавшихся друг к другу сидя на кровати.

...сидевших на кровати и прижавшихся друг к другу .

[Prostak]

Направленные за Потаповым солдаты вернулись нИ с чем, дом был пуст.

Рядом в тени небольшого деревца отдыхало несколько немецких солдат.

отдыхалИ

[Владимир_1]

- Да что же это такое? А? Товарищ капитан?- водитель стиснул руль так, что побелели кисти рук, на лице заиграли желваки, лицо приняло зверское выражение. Выбив из рук автомат, за который тот схватился, мне пришлось рявкнуть на бойца:
- Замри, сиди смирно и не мешай мне думать, как их вытащить из того гов..а, в которое они попали.
Вспомнив про бойцов в кузове, быстро открыв дверцу и не обращая внимания на унтер-офицера, который к нам направлялся от кухни, быстро сказал:
- Замерли все!
Здоровенный боец, с фамилией Капустин, с легкостью вертящий в руках МГ-34, словно это ивовый прутик, за что и стал пулеметчиком, уже устанавливал на кабину пулемет с таким выражением лица, что даже я испугался:
- Тихо, боец, тихо! Убери оружие,- медленно показывая рукой, чтобы Капустин убрал пулемет, я тихо попросил бойцов убрать оружие и сделать спокойно-безразличные лица.
- Сейчас мы им помочь ничем не сможем. Положат нас из этих пулеметов. Отъедем, тогда подумаем.
Я окинул взглядом кузов. Семья генерала лежала на дне кузова, прикрывшись какой-то материей, из под края материи похожей на простыню была видна маленькая детская ножка, одетая в синюю туфлю. Проследив за моим взглядом, Вяткин нагнулся и закрыл ногу простыней. Во второй машине было какое-то шевеление, но оно быстро стихло. Похоже, Васильков навел у своих порядок. Я спрыгнул на землю и повернулся лицом к унтер-офицеру. Тот остановился передо мной, и вскинув руку в отдал честь, после чего представился:
- Унтер-офицер Берг, начальник охраны сопровождения колонны русских военнопленных.
Быстро окинув взглядом унтера, слышал ли он наш шепот с бойцами или нет, но унтер был совершено спокоен. Козырнув, я представился:
- Лейтенант Хофманн, почему вы остановились? Пленные устали?
Унтер удивленно на меня посмотрел:
- Да кого это интересует, герр лейтенант, устали эти свиньи или нет. Просто пришло время обеда, вот и остановились, обед-то готов.
Окинув сидящих на самом солнцепеке военнопленных взглядом, я ничего различить не смог. До них было около двухсот метров. Издалека они просто казались большой зеленой массой. В некоторых местах белели пятна бинтов.
- Это хорошо, что вы кормите русских обедом,- сказал я, за что удостоился еще одного изумленного взгляда:
- Но мы их не кормим, это не наше дело. Нам дан приказ доставить их до временного лагеря в Кузьминке.
Я представил перед собой карту. «Ну ни хрена себе! Это же почти сорок километров, без еды, без воды, без лечения, без отдыха!!!» На одной силе воли, с трудом подавив в себе черную злобу, поднимающуюся со дна моей души, я с видимым спокойствием попросил Берга показать мне пленных. Подавляя желание свернуть унтеру шею и дать нашим сигнал на открытие огня.
- Конечно, господин лейтенант, прошу сюда.
Следуя за унтером, я обошел кухню, мимо солдат, вытянувшихся когда я проходил мимо, ответив на их отдание чести, стал быстро их пересчитывать. Семнадцать около кухни считая повара и унтера, пять пулеметов, расчет каждого два солдата. Это еще десять солдат, плюс шесть парных патрулей. Еще двенадцать солдат. Всего значит тридцать девять человек. Странно, что нет старшим офицера, что вместо него какой-то унтер. Это я сразу и спросил у Берга, подходя к сидящим пленным. Остановившись, не доходя до них десятка метров и слушая унтера, я стал внимательно их разглядывать.
- Командиром у нас был лейтенант Шток, и он должен был вести эту колону, но он попал в госпиталь. И по приказу гауптмана Шлоссе мне пришлось, как его заместителю, принять охрану на себя,- унтер достал из нагрудного кармана платок и стал вытирать пот на лбу и шее.
- Что-то серьезное?- спросил я рассеяно, разглядывая пленных. Кто-то прятал стыдливо глаза, кто-то смело, со злостью смотрел на нас. Не опуская взгляда, я смотрел на эти глаза. Там было все: и злоба, и стыд, и безразличие, и радость, и боль, и .. удивление?
- Да господин лейтенант, пьяные танкисты наехали ему на ногу. Врачи говорят, что он теперь будет не пригоден к службе.
Разыграв удивление, я спросил, как это случилось. Стараясь не слишком пристально разглядывать пленных, я спокойно глядел в глаза Никаненкова, того старшего лейтенанта НКВДшника из особого отдела, с которым мы расстались всего два дня назад. А такое впечатление было, как - будто прошла целая вечность. Никаненков сидел в окружении группы бойцов, сплотившихся вокруг него. Некоторые из них были мне смутно знакомы.

[Владимир_1]

- Так господин лейтенант тоже немного выпил, но в отличии от танкистов, стоять мог. Вот по пьяни и стал командовать, как выгонять и сарая танк, который они туда загнали. Ну и когда водитель сдавал назад, то и наехал на ногу герр лейтенанта. Я сам не видел, но солдаты, которые видели, говорили, что нога лейтенанта была похожа на лепешку.
«Совсем как мы, русские!» подумал я с усмешкой. Унтер продолжал рассказывать про службу, я же не сводил взгляда от Никаненкова. Тот сидел в простой форме красноармейца, и чуть наклонив голову на бок, разглядывал меня из подлобья. В его глазах я заметил появившееся презрение и ярость. Напружинившись, как - будто перед прыжком, он не сводил с меня взгляда. Бойцы вокруг также по его жесту стали готовиться. Внимательно окинув взглядом красноармейцев, нет ли еще знакомых. Нет, все лица вокруг были мне незнакомы, и я снова посмотрел на Никаненкова. Незаметно ему подмигнув, и повернувшись к Бергу, рассказывающего про свою семью, (похоже было, что у него был словесный понос), сказал прервав его:
- Я хочу обратиться к русским солдатам с речью. Я немного знаю русский язык.
Унтер пожал плечами, похоже ему было пофиг. Повернувшись к пленным бойцам, я начал говорить, страшно коверкая слова. На всякий случай, вдруг унтер знал русский:
- Луские солгаты! Я хак официер хошу сказадь, што вы двались хак навстояшие воины и мне осень приядно идеть вас в насем плену. В плену с вани бутут обршаться по шеловецески и вам оказут медицинзкую помось и помось к вам придет,- последнее слово я сказал чисто, не коверкая язык, небрежно глянув при этом на Никоненкова. Чуть опустив веки, тот показал мне что понял, и будет наготове. Повернувшись к Бергу, сказал, что мне пора, мол, и так опаздываю. Проводив меня до машины и отбившись от попыток накормить меня и моих бойцов обедом, распрощался с унтером и, сев в машину велел ехать дальше. Объехав пленных и провожаемые их взглядами, мы снова выехали на дорогу.
- Нужно хорошее место для засады,- сказал я вслух, думая о том, что делать дальше. Понемногу план начал формироваться в голове, но меня отвлек водитель:
- Вот здесь, товарищ капитан, отличное место для засады.
Бросив взгляд вперед, я понял, что водила предлагает действительно отличное место. Даже есть место, где можно машины спрятать. По крайней мере, с дороги их не будет видно. Приказав остановится, открыв дверь и встав на подножку, осмотрелся. Ехавшая и так с небольшой скоростью машина, скрипнув тормозами, остановилась. Повернувшись к подошедшему Василькову, я показал на два танка Т-26, подбитых рядом с дорогой. Я велел осмотреть их на предмет возможной засады, как на нас, так и нами на немцев, при этом качнув головой в сторону, откуда мы приехали. Радостно улыбнувшись, сержант, крикнув двоих бойцов, направился к танкам. Остальные внимательно наблюдали за дорогой. Место для засады действительно было отличным. Ровное поле, нигде не спрячешься. Два танка в ста метрах от дороги: один на вид целый, другой сгоревший. Судя по лежащей рядом башне, он взорвался от детонации боекомплекта. Еще и до леса почти полкилометра. В случае чего, можно отойти туда. Выбирая места для бойцов, где они залягут, я бросил взгляд вслед сержанту с бойцами, которые прошли уже на половину и тут же заорал:
- Все из машины!
Спрыгивая с подножки и укрываясь в небольшом на полметра кювете. Рядом был слышен топот бойцов и стук женских туфель. Мой приказ объяснялся просто: башня целого Т-26 медленно поворачивалась на нас.
Выглянув из кювета, я смотрел, как сержант с бойцами зигзагами бегут к танку. Неожиданно грохнул винтовочный выстрел и один из бойцов упал. Васильков понимая, что в немцев могут стрелять только свои, огня не открывал. Крича что-то на бегу, он достиг танка и взбежав на броню дал в небо короткую очередь. Привстав, я наблюдал, как сержант в открытый башенный люк что-то говорил сидящему внутри. Потом, повернувшись в нашу сторону, замахал руками, призывая. Второй боец, держа в руках винтовку Мосина, отобранную у кого-то позади танка, бегом направлялся к упавшему бойцу. Встав и велев бойцам усилить внимание за окружающей обстановкой, отдав Вяткину свой бинокль, направился к танку.

[Prostak]

Тот сидел в простой форме красноармейца, и чуть наклонив голову на бок, разглядывал меня из подлобья.

исподлобья

[Prostak]

отбившись от попыток накормить меня и моих бойцов обедом,

влад, не может быть... у немцев орднунг, каждый обедает у себя, и малознакомых к столу не приглашают...

[Владимир_1]

Глядя на этих детей, одетых в форму учащихся артиллерийской спецшколы. На вид им было около шестнадцати-семнадцати лет. Я думал, что вот именно такие характеры выиграли и победили в той войне, в которой я сейчас участвовал. Именно они защищали Москву, именно они воевали в бойне Сталинграда, именно они брали Рейхстаг. Глядя в эти глаза, я представлял себя на их месте. Смог ли я вот так с одной винтовкой пойти против вооруженного противника с одним патроном, с танком без снарядов и без замка на орудии? Что-что, а характер у них есть. И я в лепешку расшибусь, но вывезу их за линию фронта, чтобы они доучились и били немцев, как встали плечом к плечу против моих бойцов. Вздохнув, я сказал:
- Представьтесь, товарищи курсанты,- приказал я.
Все трое встали в шеренгу и вытянувшись, начали:
- Курсант Суслов, курсант второй учебной батареи. Выходим из окружения после бомбардировки поезда во время эвакуации нашей школы,- отрапортовал невысокий брюнет, крепыш с волевым лицом. Вторым представился высокий худой паренек со скуластым лицом:
- Курсант Белов, курсант второй учебной батареи,
- Курсант Ищенко, курсант второй учебной батареи,- представился последний из курсантов с удивительно длинными ресницами.
- Товарищ капитан, разрешите вопрос?- поднял руку Суслов. Похоже, у этой троицы именно он был за командира, да и движения выдавали в нем лидера.
- Да, можно, курсант. Задавай свой вопрос,- разрешил я. Суслов немного замялся:
- Товарищ капитан, а вы нас возьмете с собой?- судя по тому, как беспокойно закрутили головами курсанты, их этот вопрос волновал очень сильно.
- Конечно, возьму. Не брошу же я вас здесь!
Курсанты радостно заулыбались. Похоже, ходить одним по тылам противника им уже изрядно надоело.
- Так, ну, а теперь рассказывайте, как вы тут очутились.
Курсанты хором загомонили. Велев им замолчать, я приказал Суслову начинать. Подошедший к началу рассказа Васильков, успокаивающе махнул рукой. Курсанты, увидев этот жест, облегченно вздохнули. Быть убийцами своего бойца они не хотели.
Да уж! Натерпелись курсанты за две недели блужданий по немецким тылам. Слушая с сержантом рассказ, я как в живую представлял, как они убегали от бомбардировщиков, как раненый комбат приказал им выходить к своим, разбившись на мелкие группы, чтобы не привлекать авиацию, как их в поле расстреливали немецкие истребители, как убегали от немецких патрулей, чудом не попав под облаву. Глядя на эти исхудавшие лица, я представлял, как они собирал зерна в полях и ели их, как нашли одну винтовку с одним патроном в полу засыпанной стрелковой ячейке на месте боя. Где лежали десятки не захороненных красноармейцев и командиров. Как вышли на этот луг, где обнаружили два подбитых танка. Как спрятались в одном из них, и увидев подходящих от остановившихся машин трех немцев, решили драться до конца, до смерти.
- Хорошо, что все хорошо кончается, так курсанты?
- Да, товарищ капитан.
- Ладно, бойцы. Молодцы, что вышли к своим, не потеряв силу духа и человеческое лицо. Идите в головную машину и примите под охрану женщин находящихся там.
Повернувшись через плечо, курсанты строем чеканя шаг по неровному полю, направились к машине. Проводив их взглядом, обернулся к сержанту:
- Что с бойцом?
- Жить будет. Санитар сказал, что пуля прошла на вылет плечо, не застряв в нем, сейчас его отнесут в мою машину, пускай там рядом с летчиком полежит.
- Хорошо, то есть ничего хорошего. Конечно, мы лишились боеспособного бойца. Значит так, отдашь его МП старшему из курсантов и научишь их, как с ним обращаться. Вот в такие минуты сильно жалеешь, что отдал будущим партизанам все трофейное оружие. Сейчас оно нам бы ой, как пригодилось.

[Александр]

Что-то не вяжется....
Рановато курсанты на фронте оказались... и непонятно как...
Это не битва под Москвой... и спецшкола не совсем училище... непонятно...

[Шнуров]

Рановато курсанты на фронте оказались... и непонятно как...

Нда, Даугавпилское училище пока ещё не построили... Из какой такой школы курсанты на поезде ехали в июле??? Не забываем, что ГГ действует на территории, отошедшей к СССР после мирного договора с Герменией; вероятность возникновения там военного училища 1939-41г--РОЯЛИЩЕ

[falanger]

Были специальные школы с изучением артиллерийских навыков, типа современных "с математическим уклоном". В цикле фильмов "Из всех орудий" про них рассказано. И ученики такой вполне могли во время эвакуации попасть под раздачу.

[Александр]

falanger, так неоткуда им взяться на той территории группой в июле....

[falanger]

Ну так это вполне согласен, хотя само явление было по факту.

[Владимир_1]

Отправив Василькова проверить, как маскируются бойцы для засады, я направился к машинам. Подойдя к грузовику и поставив ногу на колесо, заглянул в кузов. Я велел курсантам получить у сержанта пистолет-пулемет и обучится владением им, после чего крикнул водителя, ковыряющегося под капотом, и велел подошедшему бойцу отогнать с напарником обе машины под прикрытие деревьев и стоять наготове. Сразу после боя, по моему знаку вернутся назад, курсанты с автоматом будут охранять машины. Подойдя к курсантам, сидящих перед разобранным МП, который им показывал, как собирать и разбирать один из бойцов, велел садиться в машины, и брать их под свою охрану.
- Товарищ капитан,- я обернулся, к окликнувшему меня Вяткину, стоящему с биноклем в кузове и активно машущему руками. Подбежав к нему, я выслушал все, что он увидел.
- Они показались, товарищ капитан. Вон там появилась колона пленных. Минут через десять они нас увидят, как только выйдут из низины,
- Все, внимание! Они идут! Немедленно укрыться по своим местам.
Велев машинам уезжать я, посмотрев как курсанты на ходу запрыгивают в один из грузовиков, повернулся к стоящему рядом Вяткину и сказал:
- Давай на место. Не забудь, что ты должен делать.
Проводив Вяткина взглядом, я осмотрелся. Бойцы хорошо спрятались, хотя в некоторых местах внимательный взгляд мог заметить, что тут кто-то недавно побывал. Сделав несколько замечаний укрывшимся бойцам, направился к своей вырытой бойцами ячейке. Так как времени было мало, то ячейка получилась для стрельбы лежа, как и у всех бойцов. Устроившись поудобней в окопчике, разложил перед собой пару запасных магазинов и немецкую гранату с длиной ручкой. Сняв фуражку, я надел немецкую каску, хоть какая-то, но защита. Приготовившись ждать, мысленно прокрутил все в голове, не забыл ли чего. У каждого бойца был свой сектор стрельбы, как и у пулеметчиков. Немцев всего тридцать девять при пяти пулеметах, четырех пистолет-пулеметов и тридцати пяти карабинов против наших двух МГ-34 и семи МП-38, собранные по всей мехгруппе, двух ППД и четырех немецких карабинов. Так как пленные идут по дороге, а конвойные сопровождают их по обочине, то пулеметы, установленные в кювете и направленные вдоль дороги должны были изрядно проредить конвой. Довершить же дело должны были пистолет-пулеметы и карабины. Лишь бы пленные под пулеметные очереди не бросились от неожиданности. Взяв в руки бинокль, лежащий около магазинов к автомату, стал внимательно рассматривать в него колону, показавшуюся на пригорке. Благо солнце светило со спины и стекла бликов не давали. Немцев не было тридцать девять человек, их было больше. Во время осмотра пленных я пересчитал конвой, но не учел, что полевую кухню кто-то должен возить. Сейчас впереди колоны шел битюг, таща за собой кухню. Им управлял немолодой ездовой. За кухней следовала телега, запряженная в такого же битюга, на козлах которого сидел еще один ездовой. Сзади на телеге вольготно устроились два пулеметчика, направив стволы пулеметов на пленных, следующих за ними на расстоянии метров тридцать и вынужденные нюхать запахи кухни. Я видел, как многие сглатывали и принюхивались к запахам. Рассматривая ездовых, думал, а какая разница? Больше их надвое или меньше, результат будет один. Пленные подходили все ближе и ближе. Увидев, что передняя лошадь пересекла черту, определяющую жить или умереть, я заорал:
- Огонь!
Тут же заработали пулеметы. Направив ствол МП на пулеметчиков, которые от неожиданности соскочили со второй телеги. И с расстояния в пятьдесят метров, крепко прижимая приклад автомата к плечу, я двумя короткими очередями перечеркнул тела пулеметчиков. Благо, на линии стрельбы никого не было. Наши пулеметы, выпустив по пол ленте, замокли. Случилось то, чего я так опасался. Волна пленных захлестнула конвой, и пулеметчики были вынуждены прекратить вести огонь. Увидев, как здоровенный немецкий солдат ударом приклада отбил атаку безоружного пленного и готовится выстрелить, мне пришлось из неудобного положения дать очередь на три патрона. Две прошли мимо, но одна попала в плечо, заставив немца крутанутся на месте. Через секунду его захлестнуло волной пленных. Закончив стрелять, ни я, ни мои бойцы не торопились показываться из ячеек. Пленные сейчас под адреналином и могут стрельнуть на появившихся людей, одетых в немецкую форму, Поэтому мы ждали, пока они успокоятся.

[Владимир_1]

- Эй, товарищи, вы где?- крикнул немолодой капитан с синими петлицами и перевязанной кистью руки. Потом повторил - Отзовитесь!
Поднявшись на колени и встав на ноги, я вызвал небольшую волну. Все бывшие пленные рефлекторно сделали шаг назад. Некоторые, у кого было оружие, тот час вскинули его.
- Не стрелять!!!- из задних рядов выбрался Никаненков в сопровождении пары бойцов вооруженных карабинами. У самого старлея, висел на плече ремень с кобурой.
- Ну, привет, капитан Михайлов!



Глава 8.

Демонстративно отряхнув форму и собрав в разгрузку использованные и не использованные магазины к пистолет-пулемету, я не спеша, направился к Никаненкову, идущего к ко мне на встречу. Мои бойцы продолжали находиться в ячейках, отслеживая движение бывших пленных.
- Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это вас, товарищ старший лейтенант!
И я сразу же задал интересующий меня вопрос:
- Наши прорвались? Вышли?
Молча кивнув, Никаненков сбросил с плеча ремень и, застегнув его, провел ладонями по боку, сгоняя складки гимнастерки назад. Также молча, щелкнув пальцем по кобуре, старлей сказал:
- И что это все значит?
- У нас что, освобождение из плена советских бойцов, граждан СССР, это уже преступление?
Никаненков поморщился:
- Я не об этом, что ВЫ тут делаете? Господин Вацлав Швед!
«Оп-па! Ну ни фига себе! Как же это он узнал?»
- НО КАК?!!!...
Никаненков улыбнулся и сказал, что меня опознал один из стрелков роты капитана Савельева, с которым Швед проходил срочную службу. Правда они узнали обо мне только после того, как разбитая и имеющая после артналета огромные потери рота вернулась на свою сторону берега. Благо, тот свидетель выжил, так как капитан Савельев его использовал как связного. Задумавшись, я просканировал память Шведа и вспомнил. Точно, красноармеец Тухватуллин проходил службу вместе со Шведом, только в мотострелковом батальоне. Тот самый, с которым Савельев послал при мне предупредить наших о засаде. Глядя на меня с улыбкой, старлей сказал:
- Ну что, Швед. Спета твоя песенка, хоть твои люди и держат нас на прицеле, но нас больше и шансов уцелеть в перестрелке ничтожно малы,- спокойно сказал Никаненков, но это меня интересовало мало:
- Откуда Тухватуллин узнал, что я работаю на противника?
- Сотрудники НКВД опрашивали сослуживцев, что тебя помнили после той акции. Что ты провел во Львове. Им попался Тухватуллин, один из немногих, что остался в дивизии на сверхсрочную, и помнящий тебя. А там уж он наслышался о тебе много.
- Давай отойдем,- я подхватил старлея под локоть и отвел его метров на сорок в сторону, за нами наблюдали как пленные, так и мои бойцы.
- Во-первых, мы с тобой в одном звании, так что твое тыканье мне режет слух, мы же с тобой на брудершафт не выпивали? А насчет Шведа, то он был убит еще осенью сорокового года при захвате их базы сотрудниками МУРа. Мы тогда подсуетились, и по всем сводкам он сумел прорваться, убив несколько сотрудников милиции. Их тогда погибло действительно несколько.
- Вы КТО?
- Старший лейтенант Солнцев Михаил Геннадьевич из первого отделения ГУГБ НКВД. Был внедрен под видом Шведа в немецкую разведку, благо мы очень похожи. Сейчас командую механизированной группой. Да, кстати! Со мной было еще два диверсанта… - и я в сжатой форме рассказал, все, что было, и что я насочинял за это время. Вряд ли я сейчас спалюсь, но к нашим мне путь заказан. Уж лучше я здесь партизанить начну, чем в застенки НКВД. То, что меня проверят и расколют быстро, я не сомневался. Никаненков повернулся к своим бойцам и успокаивающе махнул рукой. Напряжение, висящее в воздухе, заметно спало. Махнув рукой своим бойцам, что можно выходить я снова повернулся к Никаненкову.

Посмотрев мне в глаза, старлей сказал:
- Мне ничего не остается, как тебе поверить на слово.
Улыбнувшись, я протянул руку и сказал:
- Давай снова знакомится. Михаил, можно просто Миха,- представился я. Продолжая глядеть мне в глаза, Никаненков сказал:
- Александр, можно просто Саша. Теперь уже не тезки. Что думаешь делать?
- Уходить Сань надо. И быстро.
- Да, надо уходить к лесу,- Сашка приложил ладонь козырьком и посмотрел в сторону леса.