#1848 Влад Савин » 10.03.2012, 04:52
по "заявкам критиков" внес изменения в линию фронта. (описанную в предыдущем эпизоде)
в версии на СИ исправил.
===============================================================
Москва, Кремль. 1 января 1943,
-Итак, Борис Михайлович, что скажете? Можно уже подвести итог, что вышло. И каковы будут наши ближайшие планы. Жаль, что товарища Василевского с нами нет – но он самый подробный доклад прислал.
-Начнем с того, Иосиф Виссарионович, что огромную, если не решающую роль, сыграла психология. Следствием ее явились ошибки командования противника на всех уровнях, до самого высшего. Говоря по-шахматному, игра шла не в стиле Капабланки, «от позиции», абстрагируясь от игрока, а в стиле Алехина, когда учет характера противника является одним из определяющих факторов.
-Интересно. Читая сводки с фронта, даже у меня было ощущение временами, что немцы играют с нами в поддавки. Продолжайте.
-Решающим было то, что немцы считали себя сильнейшим игроком. Охотником, ну а всех прочих, дичью. Которая может доставить охотнику известные хлопоты – но все равно попадет на вертел. Это в известной мере было оправдано, даже событиями прошлой зимы. Нам не удалось тогда уничтожить котел под Демянском. А наше наступление под Харьковом кончилось катастрофой. Теперь же, прорвавшись к Сталинграду, немцы считали себя стоящими в двух шагах от победы.
Отдельные неудачи воспринимались именно как таковые. Наш прорыв 26 октября? Так же как Тихвин, сорок первого. Естественная реакция, увеличить нажим на «ключевую точку». В германской армии принципу концентрации сил всегда уделялось огромное внимание. Быть максимально сильным там и тогда, где решается судьба сражения и войны – за счет ослабления на второстепенных участках, где противник не решится, не посмеет. Это объясняет тот факт, что немцы бросили в Сталинград дополнительные по сравнению с той реальностью силы. Причем не единовременно, это было бы для нас гораздо опаснее, во-первых, резкое изменение баланса, во-вторых, эти силы пришли бы издалека, с пассивного участка фронта, например Вторая Танковая армия из-под Орла. Вместо этого, к нашему счастью, Паулюс забирал «еще один батальон, еще один полк» из того, что было под рукой, в его непосредственном подчинении. Так в городе оказались Двадцать Вторая танковая дивизия, главный немецкий мобильный резерв в той истории, и несколько дивизий с ближайших флангов, передав свои участки румынам. Но из-за ввода по частям, эффект от дополнительных немецких сил не был заметен.
Кстати, по точному учету, там было все же не полмиллиона. А чуть больше четырехсот тысяч. Подсчет пленных еще ведется – но думаю, что четыреста десять – четыреста двадцать, будет истинной оценкой.
Наше окружение, прошедшее почти как в той истории? Еще один сверх-Демянск, именно так и воспринятый поначалу самим Гитлером. Но решающими деталями, «дьвол ведь в мелочах» оказались полученные нами от потомков сведения о немецких складах в ближайшем тылу Сталинградской группировки. Случайность, что в экипаже подлодки оказался сталинградец, увлекающийся военной историей. А у него нашлась информация, буквально по дивизиям и дням. Мы сумели этим воспользоваться – оставив Паулюса без половины запасов. Тут правда очень кстати оказался полк новейших Ту-2, боюсь что «пешки» с этим справиться не смогли бы.
Вторым ключевым моментом были сведения о прибытии шестой танковой дивизии, будущей сильнейшей фигурой немцев в сражении той истории. В результате Четвертому кавкорпусу была заранее поставлена задача не просто занять Котельниково, а играть на опережение именно против нее. Для чего товарищ Шапкин загодя получил усиление, которое мы сумели перебросить – две танковые бригады, «катюши», артиллерию. Разгром 6 тд был в известной степени удачей, но даже задача-минимум, нанесение ей большого урона и удержание нами позиций на реке Аксай (которые немцам вряд ли удалось бы прорвать с ходу) однозначно исключали бы из игры их южный кулак и принуждали бить с севера, где их уже ждали.
Сильный оборонительный рубеж уже делал прорыв группировки Гота кране маловероятным. Можно предположить, что самый худший для нас вариант был бы много предпочтительнее случившегося в той истории. А вот потери немцев – больше. Также, зная о случившемся там, мы были готовы к «Малому Сатурну» - нанести удар на участке итальянцев.
И вот на это сильнейшим образом наложилась психология! Очень трудно быстро перестроиться с позиции «охотник» на позицию «дичь», от «мы в двух шагах от победы» до «как-нибудь спастись с меньшими потерями». Не был должным образом оценен разгром шестой танковой дивизии. А решение Гота наступать с силами, явно недостаточными для реально стоявшей перед ним задачи, было чистой авантюрой. Но ведь именно авантюры так часто удавались в прошлом, против неповоротливого, неумелого противника! Конечная цель была – не спасти что можно, а «исправить положение». И положа руку на сердце скажу – против нас в сорок первом, это могло бы и пройти!
Наш правый фланг пришел в движение. До этого момента обстановка не отличалась от той истории кардинально. Изменения начались, когда мы заняли Тацинскую и Морозовск – а у немцев уже не было подвижных соединений, это парировать. И наши танковые и мехкорпуса не растратили людей, технику, боеприпасы и моторесурс в этих боях – а сохранили потенциал для дальнейшего броска.
Еще одним изменением были бригады тяжелых минометов, придаваемые подивизионно передовым отрядам. Если в той истории гарнизоны станций Лиски, Кантемировская, и других железнодорожных узлов, могли длительное время обороняться даже в нашем окружении, то здесь удавалось очень быстро подавить их сопротивление, все же сто шестьдесят и двести сорок, это не батареи 76мм ЗиС-3, бывших там основным нашим средством огневой поддержки. Итог – железная дорога на Ростов оказалась в наших руках в гораздо более короткий срок. И немцы не успели серьезно ее разрушить!
Также, теперь уже мы рискнули сыграть «а противник не посмеет» - наступая от Котельникова на Сальск. Тут сыграло роль именно отсутствие «тумана войны», мы знали, что у группы «Б» на севере подвижных частей уже нет, а группа «А» прикована к Кавказу и без приказа фюрера не решится бросить на Сальск значительные силы. Тем более, что 23 тд у нее уже изъяли. Тут тоже, могло удастся или нет – но вот, мы успели раньше, не было в Сальске укрепрайона, и больших сил.
Затем вышла задержка. Оборона Сальска – от штурмующих его с запада частей Семнадцатой армии. Честно говоря, тут все было под вопросом. Но стратегически, нам чрезвычайно важно было оттянуть у немцев силы и время, пока наши войска как раз в это время решительно нацелились на Ростов.
Взятие Ростова, что произошло 22 декабря, было делом предрешенным. Не было у немцев «валентных» дивизий - после прошлогоднего приказа фюрера, «ни шагу назад», командование группы «А» не могло по своей воле бросить что-то на север, а прибытие частей из Рейха, это длительный процесс. Тут критичным было, удастся ли нам не просто дотянуться до Ростова, а сделать это достаточными силами, сохранившими боевой потенциал. Здесь снимаю шапку перед нашими тыловиками, сумевшими в кратчайший срок обеспечить движение по железной дороге от Воронежа. И ремонтными подразделениями, позволившими сохранять достаточно высокую боеспособность танковых частей (ну тут нам очень помог опыт «Марса», и даже без помощи потомков). Также за нас сыграл тот факт, что по пути нам не пришлось прорывать сильно укрепленные рубежи, а значит не требовалось и чрезмерного расхода боеприпасов. Основная задача была, именно транспорт – а вот тут, железнодорожники оказались на высоте!
И вот лишь 21 декабря (вместо 28, в той истории) фюрер соизволил наконец отдать Первой Танковой приказ на отход. Но опять же, вместо того, чтобы пытаться быстро проскочить по железной дороге на Тихорецкую и дальше к Ростову (при этом развитии ситуации, скорее всего, возле Ростова завязались бы упорные бои, взять город им вряд ли удалось бы, но вот прорваться хотя бы частью сил на запад у немцев получилось бы) – но вместо этого, Первая Танковая усилила нажим на Сальск, тратя топливо и боеприпасы. Это было уже явно глупо несколько дней предыдущих боев должны были бы показать немцам, что Сальск, это крепкий орешек, но – «мы же победители, без пяти минут»! Целых двое суток командование Первой Танковой не сумело осознать смену ролей, что в конечном счете оказалось фатальным. Ростов был взят – причем первые дни мы поспешно готовились к его обороне, ожидая подхода опомнившейся наконец 1 ТА.
Что показательно, имело место уже не непонимание ситуации высшим немецким командованием, а его полная неготовность к такому развитию событий. Если верить потомкам, то в их истории такая реакция немцев на резкое и непредсказуемое изменение обстановки в конце войны будет характерной. В нашем же случае имело место потеря управления группы армий «А». Выразившееся в том, что Семнадцатая армия, до того наступавшая на Сальск с запада, начала отход без всякого взаимодействия с Первой Танковой, не передав ей свой участок. Также, отданный Семнадцатой приказ на отход был непонятен в части, каким конкретно соединениям отходить к Ростову, а каким на Тамань (вернее, в первоначальном варианте приказа, как выяснилось, находящимся севернее предписывалось идти на юг, а «южным» к Ростову!), это при том что часть сил была связана арьегардными боями с нашим Северо-Кавказским фронтом, успевшим захватить плацдармы уже по северную сторону Большого Кавказского хребта, а часть была задействована в боях за Новороссийск. Результатом же было, что немцы оказались слабы и там и там, им не хватило сил прорваться у Ростова, но и на Тамани они потерпели поражение (тут большую роль сыграл еще успех нашего десанта, в Анапу и Южную Озерейку).
Альтернативным ходом событий была бы, при правильной игре «за немцев», битва под Ростовом. И уход таманской группировки за «голубую линию», при неудаче нашего десанта. 24-25 декабря это было еще возможно.
Пока же, с 25 по 30 декабря развернулась битва в Сальских степях. По сути, нашим единственным противником там была 1 ТА, в то время как 17 А думала лишь о своем спасении, взаимодействие отсутствовало совсем. Уже 24 декабря стало ясно, что серьезной угрозы Ростову нет, что позволило нам продвинуться вперед, заняв Тихорецкую, в условиях развала тыла группы армий «А». А 25 декабря части Второй Гвардейской армии, наступающей от Тихорецкой-Ростова, установили локтевую связь с Двадцать Восьмой армией, ведущей бой за Сальск.
В итоге, 1 ТА была охвачена еще и с запада, а на тылы ее 29 декабря вышла конно-механизированная группа Закавказского фронта. И это оказалось решающим, 30 декабря немцы, оставшись практически без горючего и боеприпасов, сложили оружие. Лишь отдельным подразделениям удалось прорваться к Азовскому побережью, присоединившись к частям 17 армии.
А вот капитуляция Паулюса была, в известной степени, случайностью! Тут сыграли роль и поражение группы Гота (и более сокрушительное, и раннее, чем в той истории), и взятие нами Ростова, с отдалением линии фронта и потерей даже теоретической надежды на спасение, и более успешная борьба с «воздушным мостом», приведшая к его прекращению в более ранние сроки. И наши тактические успехи в Сталинграде, немцев не оставляли в покое, медленно но верно отжимали от Волги, имея целью, прежде всего, освободить железнодорожную линию. И обращение нашей пропаганды в первую очередь на румын, где действие ее было весьма успешным, разложение румынских частей в котле приняло масштаб катастрофы, полной потери боеспособности. И даже присвоение Паулюсу звание фельдмаршала, с негласным приказом покончить жизнь самоубийством, при угрозе попадания в плен. Альтернативным вариантом, при правильной игре немцев, было продержаться до десятых чисел января (на большее у них физически не хватало запасов). Но конец был очевиден – и немцы сломались. Хотя могли бы – еще на неделю позже.
В то же время оставшийся нерастраченным потенциал Воронежского и Юго-Западного фронтов позволил «выстрелить» заготовленные планы Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операций, являющиеся по сути «кальками» с одноименных операций в мире потомков. Поскольку мы имели про них лишь общие описания, а также знание что это возможно – что также весьма немаловажно. В результате, Второй венгерской армии нанесено тяжелое поражение, линия фронта на сегодня почти соответствует той, что в мире «Рассвета» была на конец января. Есть явные перспективы для операции «Скачок», которая там привела к освобождению Курска, Тзюма, Купянска – и неудачному для нас броску на Харьков и Днепропетровск.
Итак, во всех событиях за нас играли: послезнание потомков, а оттого получение даже тактической информации и игра «на опережение», со знанием ближайших ходов противника. Психологическая неготовность противника, думавшего о наступлении, когда надо было переходить к активной обороне. И даже такой факт, как наше преимущество в воздухе, вследствие лучшей готовности наших ВВС к действиям зимой.
Что играет против нас. Отсутствие дальнейшего послезнания – история свернула уже на другой путь, дальнейшие события во многом не будут иметь аналогов из мира «Рассвета». Войска устали, понесли потери, и главное, растратили боеприпасы, за месяц количество, которое у потомков ушло лишь к концу января. Что самое скверное, задействованы почти все стратегические резервы. Потому, как ни заманчива мысль о широком броске на Украину, пока о том придется забыть. Также, прежде всего отсутствие боеприпасов сдерживает наши операции под Ленинградом и Псковом.
Однако же следует заметить: противник, в сравнении с миром «Рассвета», понес потери намного более тяжелые. И прежде всего, не в отношении территории, которую мы и там заняли, месяцем позже – как в живой силе и технике, которые нечем заменить. Даже с уточнением численности Сталинградской группировки, немцы потеряли за последние два месяца, на фронте от Печенги до Тамани, полсотни ветеранских дивизий, и это без учета румын и итальянцев! И на южном крыле у него пока нет сформировавшейся линии фронта, дыра пока еще не закрыта.
Считаю, что если в той истории, мы сумели в дальнейшем наступлении удержать Курск, Изюм, Купянск – то теперь мы достаточно сильны, чтобы выиграть бой за Днепропетровск и Харьков. Тем более что немцам придется рассчитывать лишь на танковый корпус СС, но не на Первую Танковую, которой у них теперь нет.
Возможно, удастся продвинуться дальше – до Полтавы, Богодухова. А также взять Сталино и Мариуполь. Но это – предел для зимней кампании. Взгляните на карту.
И готовиться к лету. Я очень внимательно изучил Устав, переданный нам потомками. По сути, очень многие его положения известны и сейчас. И даже больше, входили в директивы Ставки. Беда не в незнании принципов, а в их неисполнении, недостаточной обученности, неумении применять.
Я закончил, Иосиф Виссарионович!
-Что ж, Борис Михайлович, дисциплина, и неумение учиться, это очэнь серьезно. Но ведь мы умеем бороться с недисциплинированностью, нэ так ли?
Vlad1302
