#464 Влад Савин » 30.11.2011, 23:39
От Советского Информбюро. 27 октября 1942.
Наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда и северо-восточнее Туапсе. На других фронтах существенных изменений не произошло.
Партизан Владимир Н., вернувшийся из тыла противника, рассказал: «Недавно мне довелось побывать в деревнях Орловской области — Журиничи, Бугры и др. В этих деревнях были крепкие цветущие колхозы. Немцы дотла сожгли эти деревни. В колхозе им. Воздушного флота не осталось ни одного жилого дома и ни одной постройки. Колхозницы сами построили три сарая, в них разместилось всё население—76 женщин и детей. Как только гитлеровские мерзавцы проведали об этом, они согнали женщин и детей в один сарай и из автоматов всех перестреляли. На следующий день мы проходили через эту деревню. Кругом стояла зловещая тишина. В сарае перед нашими глазами открылось жуткое зрелище. В лужах крови валялись 75 изуродованных и обезображенных трупов. B живых осталась только одна 3-летняя девочка, чудом спасшаяся от расстрела. Мы её взяли с собой и передали на воспитание советским патриотам».
Отряд норвежских партизан, действующий в провинции Финмаркен (Северная Норвегия), устроил недавно завал на дороге. Когда немецкая автоколонна сделала вынужденную остановку, норвежские патриоты открыли огонь из пулемётов и уничтожили 27 оккупантов.
Капитан 1 ранга Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка «Воронеж».
Разведка на войне, это великая вещь! Особенно для тех, кто умеет ею распорядиться.
Читал, в нашей истории, про выход «Шарнхорста» в декабре сорок третьего. Когда он еще на якоре был, британцы уже радиограмму немецкую прочли, «катеру такому-то, доставить командира на совещание в штаб». Было ли у нас там такое, не знаю. Зато сейчас и здесь – есть. Зозуля не только организовал полноценную службу радиоразведки, пеленгацию, перехват и расшифровку фрицевских депеш, он еще и целый отдел штаба создал, занимающийся обработкой информации, ее анализом, объяснением, прогнозом. С учетом наших компьютеров, и особенности северного театра, где проводных линий мало, и основная связь через эфир, результат получился убойный, естественно, для немцев.
У фрицев вообще сейчас было ну очень весело. Поскольку реорганизация чего угодно в что-то иное, всегда сравнима с пожаром и наводнением – а уж кригсмарине в ваффен-СС-марине? Вы считаете, у фрицев СС, это аналог нашей гвардии, самые надежные и боеспособные, лучше вооруженные и обученные? Щас! А что тогда элитные бойцы делали в охране концлагерей? И в чисто карательных командах?
Тут гораздо ближе аналогия, как ни кощунственно может показаться, с «особыми коммунистическими отрядами» самого начала нашей гражданской. Те же, и взгляд свысока на армейцев, и много больший фанатизм, и размах задач – и на штурм шли в первых рядах, и конвойно-карательной работой не гнушались, «партийная армия». Но у нас их упразднили году в девятнадцатом, поскольку нормальной военной организации мешало. А у фрицев выходит, так и осталось – ну представьте, как если бы у нас после того как большевики к власти, они бы свою Красную Армию организовали, с новым порядком, чинами, мундирами и прочим - но и старая армия со всеми вековыми традициями, генералитетом и офицерами, знаменами и погонами, никуда бы не делась; так бы и существовали две абсолютно разные вооруженные структуры, каждая со своими штабами, «вертикалью управления» и даже снабжением. Вот вам картина – что такое СС и вермахт. И когда Адольф сгоряча повелел реорганизовать кригсмарине в морское СС, это примерно то же, что у нас в восемнадцатом: старую армию распустить, новую создать. И это на фоне отношение «красных» к «белым» - простите, «черных» к «мышастым», как к потенциальным предателям, трусам и заговорщикам; железо никуда не денется, но вот людей трясти будут, мама не горюй!
Поскольку заменить военное время весь личный состав невозможно по определению, то реально первое, что могли сделать фрицы, это назначить «комиссаров», совсем как в семнадцатом у нас. Вышло даже хуже – так как давать мандаты своим «матросам железнякам» было слишком для прусского воинского духа, комсостав же весь был уже где-то занят; и набирали «дойче комиссаров» в основном из партийных функционеров среднего звена, с правом контроля и отмены приказа командира. Уже весело? Дальше, кого-то из их кадровых флотских уже загребло гестапо, усмотрев неблагонадежность. Еще веселее. Ну и главное, что просто стало бросаться в глаза, при всех фрицевских действиях на море, это боязнь принятия решений. Кто будет отвечать, случись что – ну а бездействие, оно и есть без действа, за отсутствие и спроса нет.
А значит мы, читая информацию об этом бардаке, могли чуток и обнаглеть. Пока у фрицев этот бедлам не завершится. Мы и обнаглели.
Нас сдернули с учений в Баренцевом море, где мы отрабатывали действия с эскадрой. Уже не три эсминца, а шесть: к «Гремящему», «Сокрушительному» и «Куйбышеву» добавились пришедшие по Севморпути с ТОФа. «Баку» вообще-то классом выше, числился лидером – но техника на месте не стоит, эсминцы военной постройки, как «Самнер» или «Югумо» по всем данным превосходили довоенные лидеры, все отличие «Баку» от «Гремящего», лишний пятый ствол главного калибра, так у «нарвиков» их столько же, и не стотридцадки, а шестидюймовые. «Разумный», однотипный с североморцами, и «Урицкий», один из последних «новиков» (при царе именовался «Забияка», успел войти в историю, стоя на Неве рядом с «Авророй» в ту самую ночь, хотя по Зимнему не стрелял), Это были все боеспособные эсминцы СФ – кроме них еще оставались «Громкий» и «Грозный», стоящие на ремонте, «Карл Либкнехт», умудрившийся просачковать так аж до сорок пятого, и третий «тихоокеанец», «Разъяренный», на переходе погнувший винт. Шесть эсминцев, и пять больших крейсерских подлодок, это была уже эскадра, всерьез! По факту, главные силы Северного Флота – собранные воедино. Мы отрабатывали там в основном, две задачи: наведение эсминцев на вражескую лодку, и совместные действия против конвоя, и если первая задача в общем доставила мало забот, то вот со второй пришлось повозиться. Слишком большая разница в скорости у эсминцев, даже у старых «новиков», и дизельных лодок под водой; и явно недостаточная была дальность наших средств связи. В то же время, выгода согласованной атаки была огромной: эсминцы не давали врагу вести противолодочный поиск. Постепенно сложились две тактические схемы, реализуемые на технике этих времен. Или лодки атаковали первыми, и сразу после этого эсминцы, прежде державшиеся за горизонтом вне пределов видимости спешили к месту боя, или же начинали эсминцы, при развернутой завесе лодок на пути отхода противника, причем «Воронеж» играл роль как центра связи, управления и разведки, так и «быстроходного крыла» эскадры, способного быстро и скрытно выдвинуться в заданное место и нанести удар. Мы успели отработать почти все – когда получили приказ прибыть в Полярный, за подписью Головко.
Так «Воронеж» впервые в этом времени вошел в Главную базу Северного Флота. Правда, в тайне и темноте, после заката, чтобы не привлекать лишних взглядов. На берегу нас уже встречали, сам комфлотом, и, к моему приятному удивлению, наш Большаков. После рапорта и приветствий, состоялось совещание импровизированного штаба, в составе Головко, Зозули, меня, Большакова, Котельникова, командиров эсминцев и лодок.
Как я догадывался, причиной, что нас так спешно дернули, оказались прочтеннык фрицевские депеши. Три транспорта, уже груженные никелем, и застрявшие в Петсамо, по приказу «в море не выходить», так ждали на военных заводах Рейха, что немцы решили рискнуть и завтра днем вывести конвой. Для прикрытия в море развернута завеса из восьми U-ботов, авиация в готовности, сколько ее осталось, до Нарвика идти предполагается или в светлое время суток, или в зоне контроля береговых батарей. После побоища в Порсангере немцы сильно напуганы, и готовятся к драке. Вот только мы этого удовольствия им не предоставим. Если только – как резервный вариант.
Подводные диверсы в этом времени уже были известны. Как блестящими успехами, когда итальянцы Борзеге прямо в порту Александрии взорвали два английских линкора, «Вэилент» и «Элизабет», так и полными провалами, когда пять японских мини-субмарин, атаковавшие Перл-Харбор одновременно с авиацией лишь погибли бесславно, не добившись ничего. Проблемы были – и в малой дальности подводных носителей, и в трудности ориентирования, и нахождения целей, и отсутствии надежного легководолазного снаряжения. Но семьдесят лет развития техники и тактики, разница огромная – и когда Зозуля, поближе познакомившись с Большаковым, понял и оценил, ЧТО ему досталось в наследство от потомков, то составил план (естественно, не вчера, но в ожидании случая, который так удачно представился).
Я догадываюсь, чего стоила Зозуле баталия с армейцами, которые вовсю уже задействовали наших диверсов в боевой подготовке штурмовых групп. А также, доставить в Полярный выгруженное в Молотовске имущество, зарядить аккумуляторы «Сирен», проверить снаряжение. Задействовать авиацию, которая тоже должна будет сыграть роль. Организовать не просто быструю, а очень быструю дозаправку эсминцев и лодок топливом, а также авральную погрузку на «Воронеж» и «Катюши» боевых торпед вместо учебных болванок. Обеспечить взаимодействие с батареями на Рыбачьем, чтобы не только не получить по ошибке от своих, но и быть прикрытым огнем, если потребуется. И еще, еще, еще – в общем, это и есть нормальная штабная работа, чтобы свои силы были развернуты в нужное время и в нужном месте, обеспеченные всем необходимым.
Главную роль предстояло сыграть «Воронежу» - не смогут лодки этих времен выпустить и принять на борт «Сирены», без переделки торпедных аппаратов. Потому, нам предстояло подойти к Петсамо ночью, выпустить на глубине диверсов и ждать их возвращения. Эсминцы, находясь в море вне видимости с берега, должны будут по сигналу подойти и прикрыть нас сверху, если потребуется отбивать вражеских противолодочников. «Катюши» также должны развернуться в завесу вдоль побережья, на случай если попытка заминировать транспорты на стоянках не удастся – тогда предполагался плавный переход к «плану Б», повторению Порсангера (вообще-то большие лодки предназначались для дальних выходов – а здесь, буквально у линии фронта, в зоне обстрела нашей береговой артиллерии, справились бы и «малютки». – но решающим было то, что у котельниковского дивизиона уже были отработаны связь и взаимодействие с нами). И «план Б» был весьма вероятен, так как Большаков получил строжайший приказ, особо не рисковать, гибель или не дай бог плен кого-то из наших недопустимы абсолютно, вы нам тут очень ценны и нужны. Местных подготовить? – обязательно, так будет, но сделать это за пару недель было решительно невозможно, так что чтоб с гарантией, сейчас работать будут только наши.
Ну и завертелось, в темпе вальса. Погрузка - а ведь еще до Петсамо бежать, хорошо ночь длинная; на случай если не будем успевать, эсминцы должны обозначиться у Петсамо, в бой с батареями не вступать, лишь показаться, после того что было у Порсангера, не дураки же фрицы чтоб у них на виду конвой выводить! «Юнкерсы» налетят, так наш аэродром на Рыбачьем рядом, истребители прикроют, драка будет неслабая, мне рассказывали, тут в мае было, над парой мотоботов полторы сотни самолетов бились, с обеих сторон. Но лучше все ж, если мы успеем.
Мы успели. Хотя пришлось идти почти на полном. А мне так и не удалось поговорить с большаковцами, спящими в каютах, отдых ребятам, хоть несколько часов. Надо было подойти на пятнадцать миль к цели, а лучше ближе, дальность хода «Сирен» сорок, лучше чтоб был запас. Возле побережья мы сбавили ход, и теперь буквально ползли, прощупывая перед собой импульсами ближней ГАС, близость дна, или мины. Наверху была волна, еще не штормило, но приближалось – и нам это было на руку, фрицевские катера в море не сунутся, и в любом случае, акустикам будет слышно нас плохо. Помогало, что Петсамо, это в том мире, наше Печенга, места знакомые, изученные насквозь, в том числе и с глубины.
-В этот раз, без самодеятельности – сказал Большаков – пришли, поставили, ушли незаметно.
Сам он не шел – получив категорический запрет из Москвы, как условие, поставленное Зозуле, при дозволении операции. Остальные восемь заняли места в четырех «Сиренах». До цели тринадцать миль. Все в лодке стоят по боевой тревоге. Наверху тихо. Мы слышали винты эсминцев, в двадцати милях к северу. А у фрицев – спокойно.
Четыре «Сирены» выскальзывают из аппаратов. Совсем как торпеды, несущие врагу смерть – но должные после вернуться на лодку. Теперь вся надежда, на безотказную работы их моторов, на точность их навигации, и конечно, на выучку наших парней. Техника, как клялся Большаков, вся проверена, и задача знакомая, им приходилось уже идти в Печенгу в том времени, «минировать» корабли на рейде – не сомневайтесь, Михаил Петрович, в каком-нибудь Скапа-Флоу были бы и сомнение, и мандраж, а тут не впервой, не заблудимся. Цели искать особо не надо – вот, снимок авиаразведки, где они в гавани стоят, два у причалов, один на рейде – и какая тут ПДС, в эти времена, сети на бонах натянули, «Сирены» свободно в ячейки пройдут, а больше и нет ничего, ни специальных ПДС-ГАС, высокого разрешения, ни подводных телекамер, ни хитрых датчиков, ни обученных бойцовых дельфинов, ни подразделения контрспецов как мы, наготове. Ну а если нас не увидят, и мы не заблудимся, то значит вернемся!
Все так – но на войне по-разному может повернуться. Медленно тянется время, в полной тишине. Я не ожидаю услышать взрывов на рейде – лишь на самый крайних, последний случай. Потому что задумано, что транспорты взорвутся завтра, уже выйдя в море. Атака подлодки, или минное поле – пусть фрицы думают, что хотят. Но только не истину – потому что если все удастся, наши диверсы еще посетят Петсамо. Хотя бы, после прихода конвоя из Германии, к которому мы готовились – если кто-то все же прорвется в порт, добить прямо у причала, или на рейде.
Время! Включаем «маячки». Акустикам – слушать! Все было тихо. Услышали бы мы отсюда, если б там на рейде кого-то глушили глубинками? Пожалуй, что да.
-Есть ответ! Пеленг.. дистанция..
Наши возвращаются. На «Сиренах» тоже есть ГАС, могут использоваться и как средство связи. Короткий импульс, направленный в секторе, фрицы не заметят – нет еще тут аналогов «мини-СОСУС», стационарных датчиков у входа в базу.
Принимаем первых. Переднюю крышку аппарата открыть, «Сирена» втягивается внутрь, крышку закрыть, аппарат осушить, заднюю открыть, «Сирену» в отсек, раскрепить на стеллаже. Первая пара вернулась – Шварц и Рябой. И на вопрос Большакова по «Лиственнце», как? - ответ: все штатно! Только замерзли, согреться бы..
Все штатно. Значит, не было никакого Голливуда, с погонями и стрельбой – а просто, тихо и незаметно прошли по программе, заложенной в бортовой навигатор, до места стоянки выбранной цели. Затем, работа – поставить «Сирену» на автоматическое удержание глубины, переключиться с бортового кислорода на аппараты, откинуть фонарь и выйти в воду. В темноте, вскрыть носовой контейнер, извлечь мины, прикрепить на магнитах к днищу судна (нет тут надеюсь, обрастания корпуса, в полярных морях). Активировать взрыватель (на время, и на попытку отделения мины от днища). Вернуться к «Сирене», привести все в походное положение, и навигатор на отход, и домой. Что будет, когда электроника сдохнет, и придется вот так идти по вражескому рейду, пользуясь лишь компасом, и счислением пути? Но пока, преимущество наше. – а вот у этих конкретных фрицев не будет уже никакого «потом».
Всего лишь, несколько часов в ледяной воде, в едва обогреваемой кабине, где невозможно повернуться, с минимальным запасом воздуха. Без всякой стрельбы, но.. Война – это не красивые киношные бои, это прежде всего огромный и тяжелый труд, как копание траншей, «от меня и до ужина», и ползание на брюхе по грязи – и много того, что на гражданке нормальный человек не взялся бы ни за какую плату. Тут же – не за плату, а за жизнь. Если не повезет, то свою – а если все будет как положено и задумано, то жизнь врага.
Принимаем вторую пару. Третью. Где четвертая? Будем ждать еще час, как условлено, а дальше.. Плыть вам тогда на ост, к Рыбачьему, заряда батареи должно хватить еще миль на десять. Наши там предупреждены, встретят – что не берегу, что катера-«мошки». Хотя это будет очень не хорошо – и «Сирену» ведь скорее всего, утопят!
Сигнал от четвертой – наконец-то! Принимаем. Большаков не вытерпел, лично идет в торпедный. Ну а я – команду на отход.
Отойдя к норду, обмениваемся позывными с эсминцами. Докладываем о результате. В принципе, можно уже на базу, но.. Приказ был – «по возможности убедиться в успехе», а вдруг мины не сработают, или наши по ошибке прилепили что-то не на цель, а на какую-то баржу? Фраза «по возможности» странно выглядящая в военном приказе, означает что решение принимать мне, по обстановке и на месте.
Обстановка дозволяет – и решаем подождать. Эсминцы можно отпустить – не совсем, а чтобы оттянулись к Рыбачьему, все ближе к нашим аэродромам, да и зенитки с берега достанут, их прикрыть. С другой стороны, при их скорости, не расстояние, если понадобятся, подойдут очень быстро.
Отошли на глубины, у входа в Варангер-фьорд, как раз посреди между полуостровами Варангер и Рыбачий. Двести с гаком – уже можно развернуться. Ныряем на полсотни, слушаем. Нас тут не засечь – и мы пока никого не замечаем.
Полдень. Множественный шум винтов с веста и зюйд-веста. Опознание по сигнатурам – все те же восьмисоттонники. Судя по маневрам, ведут противолодочный поиск. Идут группой к норду, прочесывая район. По курсу, должны пройти мимо нас примерно в двух милях. У нас нет приказа ввязываться в бой. Но уж очень хорошо идут, как на полигоне! А зачем, собственно, бой? Если есть возможность, нанести врагу ущерб, и уйти. Ведь клюнут!
-Боевая тревога! Торпедная атака. ТриЭс, зарядить ЭТ-80, бесследные.
Осторожно продвигаемся вперед. Успеваем выйти на позицию залпа. БИУС выдает данные для стрельбы. Как красиво идут, стадом, есть шанс достать двоих или даже троих, а уж в одного точно не промахнемся! Залп – и сразу вниз, на двести, скорость десять, отворот на норд-ост. Слышим два взрыва. Неужели все ж дуплет – залп был веером, с углом растворения четыре, на такой дистанции обе в одну небольшую цель, это маловероятно? Но всплывать под перископ будет уж слишком – уходим к Рыбачьему, к своим.
Фрицы задергались. Судя по шумам, их осталось трое или четверо. И слышны еще винты с веста. Все ж бесследные торпеды, это вещь – даже если засекли акустикой, уклонение рассчитать трудно. Но направление, откуда стреляли, все ж определили. Так что идут в нашу сторону, догоняя, ход у них шестнадцать или восемнадцать, в зависимости от модификации, «35»,«38»,«40». Не думаю, что для нас есть серьезная опасность – не будут фрицы бомбить на глубину двести, нет таких рабочих глубин у лодок этой эпохи, а выше нас пусть рыбу глушат, не жалко. Но лучше все ж подстраховаться. ТриЭс, зарядить имитатор, курс 350, глубина 40, скорость 4, пуск!
Фрицы естественно, клюнули. Ну не было в эти времена такой техники – чтоб двигалась и шумела, давая однозначный акустический сигнал, подлодка! И вцепились в обманку как бультерьеры – заходя в атаку, и раз за разом сбрасывая серии бомб. Имитатор, рассчитанный как раз на такое обращение, продолжал идти, издавая шум лодочных винтов. К фрицам судя по шуму, подошло подкрепление, число сброшенных бомб уже перевалило за сотню. Не завидую рыбе, сколько ж ее наглушили?
А мы уверенно отходили на ост-норд-ост, на глубине сто пятьдесят. И звуки баталии становились все дальше, на левой раковине, смещаясь за корму. Как только обогнем Рыбачий – туда фрицы точно не полезут, под наши батареи - всплывем под перископ, выдвинем антенну, а то Зозуля наверное волнуется.
Мы вели себя, как привычный охотник-одиночка. А это было уже не так.
-Шум винтов с оста! Наши эсминцы – идут полным!
Что должен был подумать Зозуля, перехватив азартный фрицевский радиообмен – засекли русскую подлодку, добиваем? Зная, что кроме нас других наших лодок в этом квадрате нет – и строжайше предупрежденный, что К-25 погибнуть не должна ни в коем случае? И как он должен был поступить? Вот именно..
Vlad1302
А счет за истраченую пулю, родственикам.
http://www.frog-dss.org/materials/publications/spn_history/
