Морской Волк (от Влада Савина)

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3201 Влад Савин » 20.05.2013, 00:21

[u]А в это время в Берлине…[/u]
…проходили шведско-германские переговоры. Мероприятие настолько рутинное, что даже не засекреченное от широкой публики – в газетах было написано, обсуждаются вопросы продления торгового соглашения. Более посвященные слышали, что тема здесь политическая, фюрер недоволен двурушнической политикой шведов, и намерен потребовать от них определиться со стороной, с кем вы, с нами или с врагом? Но даже не все прямые участники переговоров знали, что успех или провал их определяется здесь и сейчас, на Принц-Альбрехтштрассе, в беседе рейхсфюрера (официально в германскую делегацию не входившего) и человека, имевшего в шведской делегации далеко не самый значительный чин. И что было забавно, спор велся как раз о торговле.
Гиммлер написал на бумаге цифру. Швед прочел и пожал плечами.
-Господин рейхсфюрер, вы торгуетесь, прямо как представитель весьма нелюбимого вами народа.
-Истинно немецкая бережливость. Или вы думаете, эти деньги будут лишними в казне Рейха?
-Боюсь, сумма не покроет даже моих накладных расходов. Жилье, кормежка, перевозка товара. И конечно, типография.
-Не прибедняйтесь, граф! Насколько мне известно, все ваши расходы оплатит шведское правительство.
-Герр рейхсфюрер, я имею в виду именно накладные расходы. И никак не могу расплачиваться шарикоподшипниками, или что там еще вы вытребовали у нашей бедной страны. Чтобы все организовать, мне потребуются деньги, и немалые. Я конечно, имею некоторую сумму, но предполагалось, что в дальнейшем на технические нужды пойдет некоторая часть доходов нашего совместного предприятия.
-Граф, я готов пойти вам навстречу. Типографские услуги не будут стоить вам ничего. Вы получите столько бланков этих Schutz-Pass, «временных удостоверений», сколько вам потребуется – поверьте, что наши печатники справятся с вашим заказом. И вы получите документальное подтверждение перед вашим правительством любой суммы ваших затрат по этой статье – укажите лишь, сколько вписать. Точно так же и с жильем – кстати, вы думаете, скрывающиеся от гестапо евреи будут излишне требовательны к апартаментам? Хотя вы вправе предоставить отчет, что селили каждого исключительно в люксовых номерах – мы и это документально подтвердим.
Догадается – подумал Гиммлер – идеалисты дипломатами не бывают. Но таковы правила игры, он играет роль, о которой я знаю, и он знает, что я знаю. Зато как это выглядит со стороны, бескорыстное спасение от смерти тысяч евреев! Второе дно, о котором не известно публике, что все было совсем не бескорыстным, кто-нибудь верит в существование такого явления как «бедный еврей»? Причем мы возьмем плату дважды: не только с самих барашков за их чудесное спасение от бойни, но и с Шведского королевства, эа это же самое, возьмем подшипниками, и еще чем-то, без чего не может крутиться машина войны. Но есть и третье дно: подлинные шведские документы, бумажка конечно, но если сами шведы признают их законность, это какие возможности для агентуры? Если печатать эти бланки будем мы, подписи-печати, вопрос технический. Это будет объяснение для самого фюрера, излишне щепетильного в еврейском вопросе. Ну и последнее, главное дно этой шкатулки секретов…
-Последний вопрос, господин рейхсфюрер. Количество товара? Боюсь, его осталось не слишком много, и если вы будете еще продолжать изъятие…
-Граф, ну вы же хотите, чтобы барашки сами бежали к вам за избавлением от страшной и неминуемой смерти? И в крайнем случае, если не хватит товара на воле, вы же можете и в лагерь приехать, с вопросом, нет ли тут шведско-подданных? Или прямо с этапа, с перевозки – вот только предварительно согласуйте, а то конвой, не разобравшись, может и огонь открыть, поверьте, искренне не хотелось бы, чтобы с вами что-то случилось?
Пока не случилось – подумал Гиммлер, когда швед, откланявшись, вышел – но когда, и если, дойдет до последней черты? Если Рейх проиграет – а до Швеции ближе, чем до Аргентины. И очень полезно, на всякий случай, иметь документы на имя бедного шведского еврея, который после может, вполне легально, купить билет на пароход до Буэнос-Айреса. И что тогда значат жизни десятков, даже сотен тысяч еврейских недочеловеков, избежавших кары – в сравнению с моей, единственной? Даже лучше, если их будет побольше, создадут массовку, тот лес, в котором умный человек прячет один опавший лист.
Или не один? Кто еще в курсе – Кальтенбруннер, Шелленберг, Мюллер – а ведь и себе тоже потребуют? А не поделиться нельзя, побегут с доносом к фюреру, что кто-то за взятки спасает евреев, «не себе, так никому». А реакцию нашего фюрера на такие сообщения, после неудавшегося покушения 1 февраля, даже я не могу предсказать.
И еще, Швеция нужна нейтральной, так как глупо будет бежать в страну, оккупированную англичанами, или тем более, русскими. Значит надо убедить фюрера, что сейчас вторжение невозможно. В Дании пятнадцать дивизий, но из их числа восемь, это «новой волны», только что сформированные, без всякого опыта, необученное мясо. Три, это каратели, переброшенные из-под Варшавы, русские и украинцы, которых сами же советские в плен брать не будут – хороши для усмирения территории, но не на фронт. И еще четыре, это датские, «второй очереди», на планируемые пять не хватило людей, выучка и боевой дух еще ниже. Этого было бы достаточно бы на одних шведов, но если вмешаются русские, а они явно не останутся в стороне, завтра мы получим еще один Восточный фронт где-нибудь у Гетеборга. Остается лишь найти того смельчака или самоубицу, из генералов, кто сказал бы это фюреру – причем все это правда, но не будь я заинтересован, и пальцем бы не пошевелил, чтобы фюрер изменил решение.
Так что германской высадки в Швеции не будет. И план «Песец» отправится в архив. Ведь СД и гестапо в Рейхе пока еще могут многое?

[upd=1368998559][/upd]
[u]«Шведский Мессия». Изд. Лондон, 1981.[/u]
Ему был всего тридцать один год. Он принадлежал к одной из самых знатных и богатых семей Европы. Человек поразительной жизненной энергии, умница и весельчак. Его страна, волею Бога и судьбы, была избавлена от ужасов обеих Великих Войн этого века. Что заставляло его подвергать свою жизнь смертельному риску, бескорыстно спасая абсолютно незнакомых ему людей?
Говорят, в его жилах текла малая доля крови того самого, беспощадно истребляемого народа. Или он принадлежал к почти исчезнувшему сегодня типу беззаветных рыцарей, живущих ради служения высокой Идее? По некоторым оценкам, двести тысяч человек из нескольких европейских стран, были спасены им от смерти в нацистских газовых камерах. И это – главный результат его деятельности, и всей жизни! Работал ли он на американскую разведку, на гестапо, даже на НКВД? Ответ дан выше – несомненно, ради спасения жизней невинных людей, ему призодилось вступать в какие-то отношения с представителями указанных организаций, возможно даже, оказывать какие-то услуги – но главным было не это. Двести тысяч спасенных жизней, мужчин, женщин, детей, стариков – стоило ли ради такого даже продать душу дьяволу, предложи он это?
Его звезда взошла в октябре 1943 года, шведская миссия в Берлин, куда он был включен, как уполномоченный Совета по делам беженцев – всего за месяц до того, президент Рузвельт, поняв наконец, что "окончательное решение еврейского вопроса" не преувеличение, а близкая реальность, учредил этот орган, должный заниматься помощью евреям и другим жертвам нацизма. В Германии и других странах, он развил бешеную активность, действовал подкупом, угрозами, обманом, шантажом, заводил в интересах дела романы с женами высокопоставленных чиновников. Как только становилось известно, что германские власти где-то пытаются устроить «юденфрай», он мчался туда. Не считая денег, он скупал дома, которые объявлял собственностью шведской миссии - это значило, что на них распространялся дипломатический иммунитет, и гестапо не могло войти туда. В этих домах селились тысячи евреев, которым он выдавал особые документы «человека, находящегося охраной шведского закона». С точки зрения международного права, ценность этих бумаг была весьма сомнительной - однако своим внушительным видом эти Schutz-Pass (желто-голубой фон, цвета шведского флага, эмблема "тре крунур", текст на немецком и шведском языках, множество печатей) неизменно производили впечатление на законников-немцев.
Те, кто говорят, что такими документами могли воспользоваться немецкие агенты, так как удостоверения не имели фотографий, а в ряде случаев выдавались со всеми подписями и печатями, но без указания имени, не могут представить реальной ситуации тех лет, когда целью было спасти возможно большее количество людей, и бюрократические процедуры могли быть гибельными. Когда гестапо прочесывало кварталы, вламывалось в дома в поисках спрятавшихся евреев – а они огромной толпой собирались у шведского посольства или консульства, едва приходило известие, что приехал Он, и часами ждали, в страхе, что вот-вот появятся немецкие солдаты. Или когда наш герой не раз останавливал конвои, идущие в Дахау, Маутхаузен, Роменвиль – что могло стоить ему жизни, так как охрана начинала стрелять – и выяснял, нет ли среди людей, отправляемых на смерть, имеющих хоть какое-то отношение к Швеции или родственников там, таким он немедленно выдавал «временные удостоверения» и увозил с собой, могли ли там быть длительные процедуры, под наведенными стволами? Когда он посещал эти немецкие лагеря смерти, и делал там то же самое, вопреки желанию комендантов лагерей, чинивших ему всяческие препоны, наподобие того, как не предоставляли ему помещений для работы, и он вынужден был выдавать удостоверения под открытым небом, снегом или дождем – возможно ли было там въедливое установление личности – да и так ли важно, имел ли в действительности узник концлагеря, желающий спасти свою жизнь, родственников-шведов? А в случае, когда гестапо пыталось арестовывать уже получивших документы людей «по вновь открывшимся обстоятельствам», вроде обвинений в связи с макизарами, выдача чистых документов, куда можно было самому вписать любое придуманное имя, могла служить некоторой защитой. И даже если эти опасения, о засылке немецкой агентуры, были оправданными, разве не «лучше освободить десять виновных, чем осудить одного невиноватого»? А немецких шпионов, если таковые и были, то не больше единиц на тысячи спасаемых людей. И даже сегодня нет достоверных сведений о том, что хотя бы один разоблаченный нацистский шпион воспользовался Schutz-Pass.
Его пытались запугать, ему угрожали, что он станет жертвой «несчастного случая», или нападения неопознанных бандитов – СС и гестапо не слишком уважали статус нейтральных государств и их представителей – а он лишь смеялся, чему быть того не миновать, и «Бог меня защитит». И судьба действительно хранила его, почти целый год. А затем вынесла свой приговор, слишком тяжел был крест, который он взялся нести, и этот жертвенный путь надо было пройти до конца.
Его видели в последний раз, вблизи Парижа, направляющимся навстречу наступающим русским войскам. О дальнейшей судьбе его, и сопровождающих его сотрудников шведской миссии, не известно ничего. Русские отрицают, что имеют к его исчезновению какое-то отношение, не удалось ничего установить и при поиске в немецких архивах или опросе свидетелей – возможно, что виной всему были действительно, неопознанные бандиты, или неизбежная на войне случайность. До сих пор его официально нет, ни среди мертвых, ни среди живых.
Рауль Валленберг, гуманист, либерал, один из очень немногих иностранцев, которому по представлению Конгресса США, присвоено звание почетного гражданина Соединенных Штатов. Посмерно награжденный высшей американской наградой, Золотой Медалью Конгресса США. Ему поставлены памятники в Нью-Йорке, Лондоне, Стокгольме. Но наверное, высшей наградой ему было имя «Мессия» из уст сотен тысяч спасенных им людей.
[i](прим.авт. – я позволил себе предположить, что Совет по делам беженцев, а нашей истории созданный в январе 1944, в альт-истории возникнет раньше. Также я расширил масштаб деятельности Валенберга, с одной Венгрии, куда он попал в марте 1944 именно как представитель упомянутого Совета, а пост третьего секретаря был примерно как у нас «атташе по культуре», до всей Европы, с ростом числа людей, получившим от него помощь. Остальные факты его деятельности соответствуют известной нам официальной версии «идеалиста, гуманиста».
Однако идеалистом он не был. Достоверно известно, что непосредственной (и формальной) причиной его задержания советскими войсками были 15 килограммов золота в монетах и ювелирных украшениях, найденных в его машине. Бедные евреи хорошо платили за свое спасение? И если это был последний рейс, сколько таких партий ушло в Швецию прежде, в доход семьи Валленберг, за вычетом немецкой доли? Кроме того, в СССР уже было известно, что «идеалист и гуманист» успел хорошо отметиться в посредничестве между Германией и англо-американцами, при попытке сепаратных переговоров – и на Лубянке очень хотели бы задать ему несколько вопросов. В том числе и «ты кому паспорта раздавал, сука?». Ведь до Швеции действительно ближе, чем до Аргентины. И нацистским бонзам куда комфортнее бежать с Швецию, а затем с комфортом плыть в Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айрес?
Доказательством моей правоты служит то, в нашей истории что САМИ ШВЕДЫ не приняли никаких мер по выяснению судьбы далеко не последнего человека в элите Шведского Королевства – если не считать нескольких чисто формальных запросов, с такими же формальными ответами советской стороны. Боялись, что вылезут на свет дела, несовместимые со статусом нейтралов?
А шумная кампания с криками о зверствах НКВД, ни с того ни с сего схватившем и убившем шведского гуманиста, у нас началась на Западе уже после ХХ съезда КПСС. )
[/i]

[upd=1368998614][/upd]
[u]Густав Пятый, король Швеции. Октябрьский кризис 1943 года (глава из мемуаров, изд.1950, альт-ист.).[/u]
Я всегда видел свой долг, человека и монарха, в одном. Провести корабль, имя которому Швеция, через все бури, мимо рифов, в тихую гавань.
Волею Божьей, и благодаря разумной политике, Швеция не была вовлечена ни в одну из ужасных войн, опустошивших Европу. Наш народ не испытал бедствий и тягот, и я вижу в этом и свою заслугу. Оттого, моя совесть чиста, когда я предстану перед Отцом нашим, когда придет мой срок.
Один лишь раз все висело на волоске. Казалось, военная гроза обрушится на нашу страну, и не будет спасения. Сейчас я с ужасом вспоминаю предвоенный пацифизм, что нейтральной стране не нужна сильная армия и флот, какие дебаты в парламенте вызвало предложенное мной увеличение военного бюджета? Однако расходы на армию в 1941 году превысили таковые за 1936 год в десять с лишним раз, со 148 до 1846 миллионов крон, и этого оказалось мало! Мало, потому что когда угроза вторжения стала реальной, оказалось, что наша армия слаба, малочисленна, плохо обучена и вооружена, имеет явно недостаточное количество техники, уступающей современным германским или русским образцам! А что было бы с нами, не увеличь мы расходы на оборону – нас проглотили бы, не заметив, как Данию в сороковом? И по воле бесноватого фюрера, шведы умирали бы под Петербургом, на «исконно шведских землях», как несчастные датчане в Эстляндии?
Швеция никогда не была искренним союзником Гитлера. Любезности в его сторону, даже такие, как мое поздравление «по поводу побед германского оружия» осенью 1941 были не более чем актом вежливости, в высших государственных интересах – ведь Швеция, не обеспечивая себя продовольствием, вынуждена была экспортировать недостающее из стран, захваченных Германией, которая была крупнейшим шведским торговым партнером! Именно эти объяснения были даны мной русскому послу, госпоже Коллонтай. В сентябре 1943, вручая мне русскую ноту, она вернула мне мои слова, заявив, что государственные интересы СССР больше не могут мириться с тем, что Швеции поставляет ЕвроРейху стратегические товары, используемые в войне против СССР.
Россия снова сумела удивить мир. Меньше года назад, германские войска (тогда еще не Еврорейха) стояли на Волге и казалось, война вот-вот будет завершена. Но русские сумели нанести врагу страшный удар, еще более сильный чем тот, которому подверглась армия Наполеона, и даже мобилизация под германские знамена всей Европы совершенно не помогла Гитлеру, вся территория России была очищена от немецких захватчиков, русские армии вступили в Польшу, Румынию, Болгарию, и Финляндию. И Швеция вдруг оказалась на линии, разделяющей враждующие стороны. Тогда оказалась, что они обе имеют претензии к нам!
Очень трудно сохранить нейтралитет в большой войне. Когда воюют все, за малым исключением, сильнейшая сторона обычно понимает нейтралитет, как строгое соблюдение такового к противнику, и полную свободу самой себе. И 1943 год показал, что происходит, когда в войне меняется сильнейшая сторона, Рейх еще считал себя ею, СССР уже ощутил себя таковой – и они оба, одновременно, предъявляли требования к Швеции, как раз тогда оказавшейся географически между ними!
Разумным выходом казалось обратиться к посредничеству третьей силы. США и Англия формально были союзниками СССР, но очевидно было, что этот союз не более чем временный, «брак по расчету», усиление русских, как и Германии, не входило в англо-американские интересы – а оттого, можно было ждать от западных союзников, что они сумеют и силой защитить Швецию от вторжения Еврорейха, и убедить русских отказаться от своих претензий. Как и следовало ожидать, соглашение было легко достигнуто, трудность была лишь в том, что Швеция имела границу лишь с территориями, контролируемыми СССР и Еврорейхом, но не англо-американцами.
Так было принято решение взять Нарвик, о котором еще 6 октября был уведомлен шведский Генеральный Штаб. Обстановка была чрезвычайно тревожной, в Гетеборге и других городах южной Швеции была паника, население бежало на север, боясь ударов люфтваффе и вторжения легионов СС, разрушивших Варшаву. Нападения с севера и с юга ждали каждодневно, считая последние часы мира. В страшном напряжении прошли две недели, и известие о десанте в Нарвик, поступившее в Стокгольм утром 15 октября, было воспринято с величайшей радостью. При таких огромных силах, выделенных для десанта, нам казалось, вопрос стоял не «сумеют ли», а «как быстро» английские и американские войска одержат победу. Как известно, Дания в 1940 году была захвачена немцами за пару часов. Силы западных союзников, брошенные на Нарвик, многократно превосходили те, которые немцы выделили для захвата Дании, а обороняющие этот город германские войска уступали по численности датской армии сорокового года! Но происходило что-то непонятное, мы даже сначала не верили радиосообщениям, от союзников же не было ни подтверждения, ни опровержения. Недоумение было развеяно лишь днем 16 октября, когда английский военный представитель официально передал нам просьбу атаковать Нарвик, поскольку иначе британские войска не могут продвинуться, также он признал, что союзный флот понес большие потери.
Это была катастрофа, потрясение основ! Вместо того, чтобы прийти и спасти Швецию, союзники сами требовали шведской помощи! Конечно, мы знали, что Англия сейчас переживает не самые лучшие времена, потерпев несколько досадных поражений. Но такое подтверждение английского военного бессилия, просто не было слов, чтобы выразить наше разочарование и ужас.
Уже с 15 октября в Балтийском море начались инциденты с нашими кораблями и самолетами, подвергавшимися атаке германских сил. Война стояла на пороге, я срочно отправил в Берлин миссию Бернадота, в надежде договориться миром. 16 октября, сразу после встречи с английским представителем, я имел беседу с госпожой Коллонтай, которая заявила, что СССР готов оказать Швеции военную помощь против немецко-фашистской агрессии. Она знала каким-то образом о нашем посольстве в Германию. И на мои возражения, что стоит подождать результатов, ответила, что 22 июня 1941 лучшее доказательство, как Рейх соблюдает договоры. И сказала в завершение – решайте быстрее, Ваше Величество, пока не началось!
Русские не вторгались – они просили нашего дозволения. В отличие от все более наглых угроз из Берлина. Они вошли в Финляндию, но не вмешивались во внутриполитические дела, не устанавливали там коммунизм, и конечно, не убивали, не жгли, не бросали в концлагеря – что уже обещал нам Гитлер, если мы не согласимся. А военная репутация русских на тот момент была высочайшей, они были единственной силой в Европе, идущей от победы к победе. Потому, мое решение было оправданным и очевидным. Я принял русское предложение.
Русские знали все – и о нашем секретном соглашении с англичанами тоже. Причем судя по некоторым подробностям, это была не заслуга русской разведки, а сами британцы сдали нас как разменную монету в какой-то политической игре. Что также повысило мое уважение к русским, как к партнерам, в сравнении с англичанами. Они нас не попрекали, но потребовали себе таких же условий, в отношении обеспечения транспортом, размещения и снабжения войск, это казалось вполне справедливым.
Также хочу отметить, что распространенная газетная версия, что уже после госпожи Коллонтай американский посол, не зная о той нашей беседе, требовал от меня обратиться к русским, соглашаться на все их условия, только чтобы они успели «выбить проклятых гуннов из Нарвика, и спасти кого-то из американских парней, пока немцы их не перебили», имеет весьма мало общего с реальностью. Такие выражения совершенно не могут употребляться в дипломатическом протоколе. И посол никак не может «требовать» что-то у короля суверенной страны.
Я ни в коей мере не являюсь сторонником коммунизма. Но эти события показали, что первенство в этой войне перешло к русским, и что именно они являются сильнейшей стороной, с требованиями которых надлежит считаться. Из Германии продолжали раздаваться угрозы, но больше ничего не происходило – более того, после всех этих демаршей, прибытие в Стокгольм немецких представителей на второй тур шведско-германских переговоров, выглядело как явная слабость. На севере русские успешно штурмовали Нарвик. Англия и США также прислали свои делегации, что характерно, на русском самолете с русской территории. Даже эта деталь показывает, кто диктовал правила игры.
Назвать события, происходящие в последнюю неделю октября 1943 года, «Стокгольмской конференцией», будет все же отклонением от истины, так как ее участники никогда не собирались за одним столом. Имели место лишь взаимосвязанные двухсторонние переговоры Швеции с Германией, СССР, США и Британией, по-видимому, последние три стороны также поддерживали между собой двух- и трехсторонние контакты – однако ни разу немцы не встречались с преставителями воюющих против Рейха держав. Содержание переговоров, по некоторым политическим причинам, не может быть пока оглашено, но могу заверить, там обсуждались вопросы, касающиеся исключительно Швеции. И если немецкий тон поначалу был весьма резок, то очень скоро, по завершению боев в Нарвике, и высвобождению там значительных сил русских войск, Германия готова была согласиться на «статус-кво», то есть к сохранению нашего нейтралитета. Это неожиданно послужило поводом для изменения позиции Британии, в этом вопросе решительно поддержавшей немцев, против русских – которые настаивали на размещении в Швеции, в том числе южной, достаточного контингента советских войск, «для предотвращения нацистской агрессии», Англия же и США ранее с этим соглашались, но требовали включения и своих сухопутных сил и ВВС. Что не совсем устраивало нас, так как тогда Швеция не могла оставаться нейтральной, принимая на своей территории базы одной из воюющих сторон – очевидно было, что англо-американская авиация с этих баз станет наносить бомбовые удары по Германии, ответом на которые станут бомбардировки шведских городов силами люфтваффе. Потому, при официальном заявлении немецкой стороны, что «Германия не имеет претензий к Шведскому королевству и не применит против него силу», и британском заявлении, что тогда и иностранные войска на территории Швеции не нужны, все стороны дипломатически выступили против СССР фактически единым фронтом. Результатом был Договор, заключенный 1 ноября 1943, предусматривавший:
- СССР оставляет за собой право ввести в Швецию свои войска, в случае агрессии иностранной державы против Шведского королевства.
- СССР имеет право воинского транзита по шведской территории в Нарвик, для обеспечения этого в порту Лулео и узловых железнодорожных станциях этого направления создаются советские военные комендатуры и размещается ограниченный воинский контингент.
-СССР заключает со Швецией торгово-кредитное соглашение.
«Стокгольмская конференция» - хотя повторяю, она, строго говоря, не была таковой - имела для Швеции еще одно важное значение. Был создан прецедент переговоров, пусть опосредованно, воюющих держав, для решения спорного вопроса, на территории старейшего в Европе нейтрального государства. Что самым непосредственным образом повлияло на выбор места штаб-квартиры создаваемой Организации Объединенных Наций в 1948 году.

[upd=1368998694][/upd]
[u]Капитан Юрий Смоленцев «Брюс». [/u]
Вы когда-нибудь Терминатора вживую видели? Так полюбуйтесь!
За одним плечом ефрейтора Булыгина, разобранная надвое крупнокалиберная снайперка в чехле, один лишь ствол длиной как вся мосинская винтовка, в сборе весит килограммов двадцать – по сути, это противотанковое ружье с оптикой, калибра четырнадцать и пять. Или уже нового образца, облегченное, на двенадцать и семь? В чехле не видно. И прицел к такой фузее, отдельно упакованный, не меньше килограмма весит.
За другим плечом – винтовка СВД, обычного калибра. Конструкции того самого Евгения Драгунова, очень похожа на саму себя из иного времени, различие лишь в мелочах. Поступают такие в войска с августа, пока лучшим снайперам, взамен мосинок и «светок» - меткость как у первых, скорострельность как у вторых.
Спереди автомат АК-42. Что интересно, уже с дульным компенсатором, то есть последней серии. «Калашей» в армии все больше, и уже не только у морпехов, «бронегрызов» и гвардейской пехоты, сплошь и рядом можно видеть их и у обычных солдат. И если в нашей истории было, взвод автоматчиков с ППШ в роте (у прочих винтовки), рота в батальоне, батальон в бригаде – то здесь, поскольку избавляться стараются именно от трехлинеек, привета с японской войны, бывает что в роте у первого взвода АК, у второго ППШ и ППС, третий остается с винтарями. А зовут АКшников, чтобы не путать с автоматчиками, отчего-то «дальнобойщики». Причем у них может быть не только АК, симоновский карабин тоже выпускается, правда, его чаще можно встретить не у пехоты, а у артиллеристов и связистов. И что бросается в глаза, у здешнего СКС магазин отъемный, и горловина унифицирована с АК, так что ставь хоть десять патронов, хоть тридцать, или удлиненный пулеметный, на сорок – издали здесь АК от СКС не сразу отличишь. А вот пулемет РПК, тот же автомат, лишь с сошками и удлиненным стволом, отчего-то популярностью не пользуется, обычно же фронтовики всеми правдами и неправдами стараются на отделение ПК добыть, единый, «универсал». И висит автомат у Булыгина по-неуставному, что сразу выдает в нем бывалого фронтовика.
В уставе для носки оружия прописаны три положения – на плече, за спину, на груди. Все нормально, но для случая, когда надо мгновенно изготовить оружие к бою, столкнулись нос к носу в «зеленке», и тут доли секунды решают, кто раньше – больше подходит другое. Например «по-охотничьему» - на левом плече, стволом вверх, и не за спиной, а впереди – кажется нелепым, зато в боевое положение приводится на счет «раз», попробуйте сами! Или как сейчас у Булыгина – на шее, но ремень отпускается максимально, и болтается автомат на уровне пояса, магазином вверх. К бою приводится так же быстро, даже если надо входить в рукопашку, удобно ухватывается в одно короткое движение, бей прикладом, коли штыком, и очередь по тем, кто дальше впереди. Есть еще третье, «кпэпэшное» положение, но это с АК не пройдет, тут или «ксюха» нужна, или как здесь, с ППС приспособились – когда от передней антабки ремень отстегивается совсем, и завязывается петлей, так что автомат висит на правом боку подмышкой, стволом вниз. При проверке документов, очень помогает, стать левым боком к проверяемому, и ксиву брать тоже левой, правая уже на автомате – и если враждебные действия, очень удобно левой ногой напавшего отшвырнуть, одновременно обеими руками оружие к бою, и очередь веером, если врагов несколько – я своих «курсантов» уже здесь именно так учил.
А еще у Булыгина на поясе подсумки, тяжеленные даже на вид. И саперная лопатка, и нож – опять же интересно, вот не пошли здесь к АК штык-ножи, умельцы умудряются мосинские граненые приспосабливать, считая гораздо более убойными, а нож у каждого уважающего себя спецназера должен быть собственный, сделанный под свою руку. И в завершение, за спиной огромнейший станковый рюкзак, тоже привет из двадцать первого века, и это ведь тоже мы привнесли, вместе с разгрузочными жилетами, рюкзак на рамной основе, на фронте пошло на «ура», и груз больше влезет, и легче нести, и по земле, а особенно по снегу, можно тянуть или толкать, как салазки, и основу как носилки использовать, если ранят. В казенное снаряжение по уставу пока не входит – но если «делается для осназа, по спецзаказу», то и прочие умельцы стали клепать такое из подручных средств.
Весит все это в сумме, наверное, килограммов сто. Ну может, восемьдесят. Но поскольку в Булыгине росту два десять, и габариты такие, что киношный Терминатор удавится от зависти, то внешне груз не кажется неподъемным – даже наш «Шварц», в миру младлей Ведерников, ростом чуть пониже и в плечах поуже. А вот спутник Булыгина, старшина Пилютин Петр Егорыч, выглядит вовсе невзрачно, щупловатый мужичок лет под сорок, вот только для немцев он намного опаснее, легенда и лучший снайпер Ленфронта, Герой Советского Союза, с личным счетом в полтысячи фрицевских голов, но трудно ему «фузею» таскать, на то ему Пров Булыгин в помощники и даден. Ну и конечно, в боевые выходы столько с собой не берут, это сейчас, поскольку они вроде как прикомандированные, «все мое ношу с собой», все тылы, и банально пожрать, поскольку опыт показывает, лишним никогда не будет, и еще куча весьма специфического инвентаря, сделанного лично под себя, которым обрастает бывалый спецназер. И дотащить сейчас надо, всего лишь, от расположения до машины.
-Ну ты даешь, Булыга, солдат бы попросил. Тут вдвоем надо браться, а то и вчетвером.
-Нет, старшой, боязно! Там же оптика, дальномер и оба прицела. Вдруг уронят, ударят – страшно.
Я с этой парой вместе на фрицев охотился этой зимой, в лесах Ленобласти – станция Мга, Новолисино, Семрино. Тогда я еще старлеем был, вот Пров и обращается ко мне, как привык. Хотя вне строя, может просто по имени, дано ему и такое право, ну не произносится у местных «Брюс». После нас раскидало, и вот, снова встретились. И совсем не случайно, а для особого задания – но расскажу по порядку.
Нас сюда, на Карельский фронт, спешно выдернули из под Варшавы, только в самолете и удалось поспать, выгрузили нас на каком-то полевом аэродроме, в северной Финляндии, и не немцы впереди, а шведы, граница рядом. И пока с ними мир – но не надо быть шпионом, чтобы сообразить, наши собираются наступать: в каждом лесочке войска стоят, и указатели повсюду, «хозяйство такого-то», и дороги гусеницами и колесами изъезжены вдрызг – и еще новые части прибывают. Уже ясно, что все это неспроста - а как замполита на политинформации послушали, сомнений и вовсе не осталось.
Шведы, оказывается, это те же фашисты, еще со времен Александра Невского мечтали присвоить исконно русские земли, и обратить славян в рабов. Они подло захватили территорию, где теперь стоит Ленинград, тем самым не давая развиваться Русскому государству, как верно заметил Карл Маркс, что выход к морю был для России жизненной необходимостью. Петр Первый восстановил справедливость, но шведы не унялись, и еще после трижды нападали на нас, пытаясь вернуть земли, и каждый раз выходило после, что граница отодвигалась на запад, сначала Выборг, затем вся Финляндия, тогда лишь до их короля дошло, что еще пара таких войн, и Стокгольм переименуется в русскую Стекольню – и он объявил, что Швеция никогда больше ни с кем воевать не будет, вечный нейтралитет! Но они и без войны, поставляют Гитлеру оружие, станки, высококачественную сталь. А их какой-то там «ученый» Свен Гедин заявил во всеуслышание, что совершил научное открытие, что славяне это как раз недостающее звено в дарвиновской цепи между обезьяной и человеком, ну а вершина, это конечно истинные арийцы германской расы. И терпели мы это, когда гитлеровцы стояли у стен Ленинграда – но теперь наше терпение кончилось!
Обычная накачка личного состава перед делом, как наверное, и лет пятьсот назад было, «короче, вера их не та, а значит, бей их, за Христа!». Ну, нас обрабатывать не надо, если решил товарищ Сталин, что быть там социализму – значит так и будет, «принимай нас, прекрасная Швеция, в ожерелье прозрачных озер». Кто мы такие, чтобы волю Вождя обсуждать?
А не выйдет, как тогда с «Суоми-красавицей»? Не должно – год ведь уже не сороковой! Уж если мы сейчас финнов нагнули, новая граница по Сайме проходит? И войска к местности привычные, присмотрелся только, знакомые лица, поспрашивал, так Гвардейская Печенгская здесь, та самая дивизия, что год назад брала Петсамо и Киркенес, после на Ленфронте была, а теперь из-под Лиепаи снова сюда! И для леса у нас свои егеря есть, хотя официально не называют их так, отдельные штурмбатальоны, обученные тактике малых групп в лесисто-болотистой местности. Так что, попробую с Петром Егорычем посостязаться, у кого счет будет больше к концу войны? Хотя, шведов в общий список считать, или отдельно?
-Ну а как же иначе? – отвечает Петр Егорыч – под Ленинградом, кого только против нас не было? Немцы, испанцы, датчане, поляки, французы, голландцы, бельгийцы – всю Европу против нас Гитлер поднял, как увидел, что одному не потянуть! Ну а мы и всех их вместе бьем – любой, кто на нашу земле с оружием пришел, тот враг, фашист, и точка. Ну а по национальностям их пусть черти в аду сортируют, если им охота.
Но все ж интересно, мы-то здесь зачем, подводный спецназ? Не только «варшавская» группа – северодвинцы тоже, почти в полном составе. В шведские военно-морские базы тайком наведаться – так это проще было бы с Балтфлота работать, а не с суши?
В общем, сидим, заводимся, и ждем, когда будет приказ, вперед на Стокгольм! И тут Совинформбюро сообщает, что союзники высадились в Нарвике, но были немцами отбиты, с тяжелейшими потерями. Что характерно, политработники сразу тон сменили, «как шведы Гитлеру жо.. ни лизали, он все равно не оценил, потому что фашист проклятый, и только смотрит, кого бы завоевать. С нами у него обломилось, союзники за морем, одни шведы и остаются». И что есть уже такой план «Песец» (вот юмористы, так назвать!), так что, если мы не хотим снова получить фронт у Мурманска и Ленинграда, когда немцы проглотят Швецию и Финляндию, то должны встретить фрицев на чужой территории, ну как освободительный поход тридцать девятого года. А если шведы не оценят, что мы их спасаем – так тем хуже для них!
-Глянь, а рожи у шведских погранцов, словно лимонов наелись! И у полицаев тоже! За версту видать, что нам не рады – но деться некуда.
-Так, старшой, Маяковский же писал, что они нас, советских, на дух не переносят? Классовый антагонизм…
-Верно мыслишь, Булыга – антагонизм. Никогда мы, русские, для Европы своими не будем – всегда они, культурные, будут видеть в нас немытых азиатов. А наши земли считать бесхозными, и как появится в их Европах очередной великий завоеватель, так непременно полезет за нашим «жизненным пространством». И свои разборки побоку – вон, Наполеон их всех согнул и потоптал, а они утерлись и с ним вместе на нас пошли. И Гитлер так же, всех придавил и ограбил, а они в его армию, завоевывать поместья на востоке с русскими рабами.
-Так что, старшой, нам теперь все время к войне готовиться?
-Булыга, а ты слышал такие слова, что «Россия к войне всегда оказывалась не готовой»? А теперь подумай, ведь смысл у этого есть и обратный. Что когда мы к войне были готовы, никогда не находилось дураков и самоубийц, на нас нападать? Вот и ответ тебе, хочешь мира – готовься…
-Сытые, гады. На нас смотрят, как на зверей в зоосаду. Затемнения нет, даже окна не заклеивают, а сколько молодых парней на улице, и в штатском – даже непривычно видеть такое. Мы воевали, а они обжирались?
-Зато ты на танке, а они перед танком, а если мы захотим, будут под танком, есть разница? Ты знаешь, что один наш Ленфронт гораздо сильнее, чем вся их армия? Потому что у них перед войной было, «армия сегодня, это анахронизм, гораздо эффективнее встраиваться в мировую систему обеспечения безопасности», а если попросту, договориться, чтобы нас не трогали, и все? Вот только таким, как Гитлер, на все договора плевать, и как до шведов дошло, что их сейчас захватывать будут, они лучшего не придумали, как нас попросить защитить, поскольку сами не могут? Так что ты им не завидуй – ты зато в такой стране будешь жить, после этой войны, что никто не посмеет на нее не то что напасть, но даже подумать об этом! А за такое и драться не грех.
Что «армия, это анахронизм, и давайте больше полагаться на пакты, чем на штыки», такая политика действительно была, как нам рассказывали, в Норвегии, Дании, Швеции в тридцатых (прим. – реальный факт! Желающие могут поинтересоваться, отчего у жертв фашистской агрессии в апреле 1940 были чисто символические армии – В.С.). Но не могу же я сказать Булыгину, что похожие слова я сам слышал из телеящика от какого-то вонидзе? Так в Норвегии Квислинг, который изрекал такое, жалование в Берлине получал – ну а наши «телеведущие» и обозреватели… выводы делайте сами! Нет, за что уважаю сталинский СССР, здесь кто-нибудь скажи такое, его бы, как Даниила Хармса, даже не в лагерь, а в психушку!
Мирно проследовав колонной до ближайшей станции, в сопровождении шведской полиции в голове, указывающей нам путь, мы погрузились в уже ожидающие нас поезда - в Швеции колея европейская, в отличие от русской, в Финляндии. Причем нашу сводную группу – батальон морской пехоты, штурмовой батальон одного из полков Печенгской дивизии, роту танков, связистов, еще кого-то, и наш флотский спецназ со снаряжением, отправили первыми эшелонами. И повезли не на юг, а на северо-запад – сколько я помню карту, на Нарвик, или еще куда-то к норвежской границе – значит, шведы отменяются, все-таки с немцами будем воевать?
В вагоне снова удалось чуток вздремнуть. Пейзаж по пути был, ничего интересного, сосны, камни и песок – как наша Карелия. Место, где мы вступили в бой, называлось Бьернфьельд. Городок уже на норвежской стороне, в километре от границы, и расположен очень удобно, через него обе дороги на Нарвик идут, и грунтовая, и железка. Причем нас, то есть первый эшелон, выгрузили на каком-то полустанке еще на этой стороне, и майор из разведки сообщил нам, довольно подробно, про охрану границы немцами – система их постов и патрулей, тропы на ту сторону. А около майора засветились какие-то местные, на контрабандистов похожие – «штирлицы» наши, что ли, или и в самом деле контрабасы? Если прямо было сказано, что немцы больше смотрят за теми, кто из Норвегии бежит, а туда с товаром, так вроде сквозь пальцы?
Нам же надо было всего лишь, пока не началось, скрытно туда пройти, оборвать телефон, и следить, чтобы никто не убежал. А коменданта вам притащить не надо? Нет, отвечают, куда он денется, и времени мало, работаем наверняка. По сравнению с тем, что было под Петсамо, тьфу – немцы тут непуганые, партизан здесь не бывало, ну а мы, кто «из будущего», все ж и подготовку имеем, и этот, северный театр, нам отлично знаком, к местности привычны. Пути подрывать не стали, просто поставили «башмак» (партизанское изобретение – крепится к рельсине, поезд или дрезина наедет, колесо поднимет, и под откос), в нескольких местах перерезали провода, а дальше лишь сидели на холмике, откуда лучше видно, и смотрели за представлением. Петр Егорыч поработал и тут, для его «фузеи» все как на ладони, я не стрелял ни разу. Гарнизон там был, неполная рота каких-то тыловых, против штурмового батальона, усиленного танками, это даже не смешно.
Горы вокруг. Не Альпы, больше на Урал похожие - пологие, поросшие хвойным лесом, максимальная отметка тут тысяча четыреста с чем-то. В десятке километров в западу начинается Ромбакен-фиорд, идущий с запада на восток, крайний «аппендикс» Уфут-фиорда. К нему по проходам в низинах меж гор ведут две дороги, «железка» и грунтовая – первая, изгибаясь к югу буквой «зю», сначала от Бьернфьелда на юг, до станции и поселка Каттерат, затем поворачивает строго на запад, и идет по южному берегу Ромбакен-фиорда через Ромбак, Стреуменес, и на Нарвик. Путь кратчайший, но очень поганый, там за Ромбаком тоннель, а перед ним и после – мосты через речки в ущельях, впадающие в фиорд, и дальше как по коридору, справа море, слева горы, Нарвик в конце этой узкой прибрежной полоски и лежит. Грунтовка же от нас идет выгнутым на север полумесяцем, сперва на северо-запад, но все забирая влево, через перевал, и после уже на юго-запад, выходит на северный берег Ромбакен-фиорда, а он там шириной километра два. К западу же от Нарвика карта отдаленно напоминает Севастополь: если Ромбакен-фиорд это аналог Северной бухты, то сразу за городом от него на юг отходит Бейс-фиорд, в роли бухты Южной, а за ним еще ряд фиордов, как севастопольские бухты Казачья, Камышовая, Стрелецкая. К северу же треугольный полуостров, вот только за его внешней границей, где в Севастополе Учкуевка, там не открытое море, а Херьянгс-фиорд, за ним еще один большой полуостров, а дальше целый лабиринт островов, Лофотены, тянущиеся на запад почти на двести километров, на ближнем и самом большом острове Хине – порт и поселок Харстад, и крепость Тродернес с шестнадцатидюймовой батареей.
Ну а южнее железки горы. И нам сейчас туда.
Мы видели, как в Бьернфьельд прибывают, и поспешно разгружаются эшелоны Печенгской дивизии (и вроде, еще одна должна идти следом). Пока оставалась надежда, ворваться в Нарвик с ходу, ведь хреново сейчас было фрицам, ну не одним же нам Таллин и Севастополь с суши оборонять – все укрепления Нарвика смотрели в море, причем на острова союзники успели высадить десант, увязший там в крови, но и немцы не могли оттуда перебросить свои батальоны, в самом же Нарвике осталось мало полевых войск, больше тыловые и склады, здесь же еще несколько дней назад считалась безопасная шведская граница, местность хоть и пригодная для обороны, как я сказал, но серьезных укреплений тут не строили. Захватить перевал на севере, и тоннель у Ромбака – и Нарвик немцы уже не удержат! Наши отлично это понимали, уже через час после выгрузки к перевалу рванул по дороге передовой отряд, рота Т-54 с морпехами на броне, и батальон мотострелков – и перевал был взят, нам после рассказали, что уже за ним наша колонна лоб в лоб столкнулась с немецкой, так как у фрицев брони не было, вышла бойня в ущелье, батальон егерей был расстрелян и раздавлен, наши вышли на северный берег Ромбакен-фиорда, и, выдвинув артиллерию, начали бить по Нарвику и немецким позициям у Ромбакенского тоннеля.
А мы пройдя через горы, взяли Каттерат. И это было легко, немцев там было не больше полуроты, и тоже какие-то тыловые – но дальше, как и следовало ждать, застряли перед Ромбаком. С северного берега фиорда во фланг немцам стреляли уже и минометы, эшелоны разгружались уже и в Каттерате - внезапности не получилось, сражение приобретало «правильный» вид. Но нас там уже не было – спецназ не ставят в пехотную цепь.
Мы уходили в горы, а шум боя доносился у нас из-за спины. Мы шли на юг, по ущелью, в котором текла речка, та самая, что впадала в фиорд у Ромбака. Ошибается тот, кто считает, что самое частое на войне, это бой. Для пехоты – копать, для спецназа – идти. И обычно, по пересеченной местности, нагруженные как лошади – все тылы на себе. Но сейчас – случай особый. До Бейс-фиорда здесь через горы километров восемь по прямой, и двенадцать с поворотами. И путь лежит сначала вдоль этой речки, носящей имя Раселва, затем водораздел, и уже другая речка, в соседний фиорд, куда нам и надо. Но вот на месте немцев, я бы обязательно послал егерей на этот водораздел. И чтобы разобраться с этим, мы идем, быстро и почти налегке. Я, Валька, Андрей, Влад, двое «пираний» из местных, Мазур с Куницыным, снайперская пара, Пилютин с Булыгиным, и отделение разведчиков Гвардейской Печенгской во главе с еще одним знакомым по сорок второму году, старшиной Бородулиным. А за нами выдвигаются «главные силы», усиленная рота, и еще восемь «пираний». Объявленный всем приказ – занять поселок, одноименный с фиордом. На самом деле, о чем знает лишь командир роты и мы, задача довести нас до воды в сохранности, и если потребуется, встретить нас после. Но они с грузом, тащат помимо пулеметов и минометов, еще запечатанные «секретные» тюки, наше водолазное снаряжение. И потому сильно отстают – мы намного быстрее.
Погода мерзейшая, серое небо, промозгло и сыро, холодный и мокрый ветер в морду – что хорошо, если впереди засада, звук относит от нее к нам. И слава богу, не зима, внизу снега и льда нет, идти легко, и следов не оставляем. Не доходя до водораздела где-то с километр, начинаем карабкаться на склоны, разделившись на две группы, по обе стороны от ущелья. А вот тут уже все бело, пробираемся поверху, очень медленно и осторожно, держим связь по портативным рациям-гарнитурам. Если у немцев там снайпер, и мы его прозеваем, то запросто можем получить несколько «двухсотых». Последние несколько сот метров вообще идем перекатами – один-двое перемещаются, до уже намеченного укрытия, все остальные страхуют, высматривая любое подозрительное шевеление.
Есть! Ясно видел, как за камнем внизу, метрах в двухстах, мелькнула голова в немецкой каске! Ну, где один, то там же рядом и остальные. Сам бы я на месте их командира, где бы расположил стрелков? Ага, вот и пулеметное гнездо между камнями, естественный дот. Немцы на егерей не похожи, не в камуфляже, в обычных серо-зеленых шинелях и касках, обычная пехота? Однако же, позиция удачная – тех, кто будет выдвигаться по ущелью, сдержат качественно, разве что минометами подавишь. Но все же, а вдруг это одновременно и засада на идущих понизу, и приманка для таких как мы? И лежат где-то рядом егеря-снайперы, ничем себя не выдавая до времени? Может быть, и паранойя – но очень способствует выживанию.
Делюсь своими мыслями с Валькой и Петром Егорычем. И вот мы все оглядываем каждый камешек на склонах. Стараясь поставить себя на место «охотников за охотниками», вот что бы ожидал от нас враг? Если бы мы пришли, заметили приманку, стали бы к ней подкрадываться, и где тогда удобнее было бы нас перехватить?
Но нет ничего. Похоже, что сверху нас не ждали. Мы выше – и выдвигаемся еще вперед, буквально ползком между камней. Вот мы уже видим немецкую позицию с тыла. Кажется, нам повезло! Герр генерал все рассчитал правильно, вот только послал не тех! Егеря бы рассредоточились, залегли, замаскировались. Эти же вели себя, как в передней траншее – выставили наблюдателя, и еще пулеметчика, а все прочие, числом десятка полтора, собрались на удобной площадке и, решив что от возможного пути подхода противника их защищает обратный склон, внаглую кемарили, кто-то курил. Пехота, что с нее взять! Однако, рация наличествует, вижу характерный ящик с антенной. И офицер, в фуражке – ну точно, тыловые, на фронте давно уже такого нет, прямо приглашение для снайпера, целься в меня!
Сигнал по рации – вторая группа на позиции, цели видит хорошо. Командую – пока работать «винторезами», прочие же вступают с первым выстрелом со стороны немцев – лучше, чтобы шума было поменьше! Распределяем цели – первая четверка кандидатов в мертвецы, офицер, радист, пулеметчик и наблюдатель. Поехали!
Бью офицера, успеваю перевести прицел на ближайшего к нему из солдат. Валька тоже успел отработать дуплет. Один из немцев оказался резвым, сразу бросился к пулемету – и попал под пулю с противоположного склона. Решение стрелять только из бесшумок было правильным, фрицы никак не могли сориентироваться, какое направление опасное, куда укрываться – и тем более не могли в первые секунды понять, что стреляют в них с двух разных сторон, и убежище за камнем от одной угрозы совершенно не спасает от противоположной. Через пять секунд внизу лежало уже двенадцать тушек, и ни одного выстрела пока не прозвучало в ответ. Оставшиеся фрицы вжались в землю между камней, вижу шевеление, стреляю, готов! Еще пятеро живых, попрятались, замерли, ни туда и ни сюда. Ну, раз вы отдаете нам инициативу, то мы переместимся так, что вы будете нам видны получше. Даже не обязательно видеть всю тушку – вот из-за камня торчит нога, прицеливаюсь, стреляю, что может натворить девятимиллиметровая пуля «винтореза»? На вопли раненого дергается было его сосед, и тут же получает в башку. Ну вот, осталось их там, три с половиной.
-Может, им сдаться предложить? – спрашивает Валька – что теряем?
А в самом деле, хуже не будет? Валька подзывает Куницына, нашего почти что штатного переводчика, он шпрехает почти как настоящий дойч. А я вот понимаю с трудом, что он орет, отползши за камень метрах в тридцати, чтобы нашу позицию не демаскировать. В ответ высовывается немец с винтовкой – ну куда высунул, в лоб тебе и прилетело! Еще с минуту ничего не происходит, затем вдруг встает фриц, и еще один, поднимают руки. Куницын орет, чтобы вытащили и безногого – вдруг он нас выцеливает? Немцы подчиняются – что ж, можно приступать к второй части действа. Откуда они здесь взялись, и есть ли по пути еще? Наши все равно подойдут часа через два-три.
Допрашивать выходим я, Валька, Мазур и Куницын, остальные не показываются, бдят – только что наблюдали, что бывает, если ворон ловить. Еще двое разведчиков обшарили жмуров, собирая «зольдатенбухи», и исчезли – так что немчики могли думать, что нас всего шестеро. И были этим весьма удивлены – ну а для меня показалось удивительным, когда я и дохлых оглядел, что все они, кроме офицера и унтера, мужиков уже в годах, были восемнадцатилетними пацанами. И держались поначалу довольно нагло, вякая что-то про Женевскую Конвенцию и права военнопленных.
-Гансики, я воюю с вами уже больше года. И такого насмотрелся, что вы делали на нашей земле, считая нас за недочеловеков – что с чистой совестью могу порезать вас на ремни, если захочу. Это вам сейчас надо Конвенции соблюдать – потому что мы тех, кто с нашими зверствовал, в плен не берем. А мы имеем законное право с вами сполна расплатиться, за унтерменшей! Куницын, переведи! И скажи им, что если они не будут охотно и правдиво отвечать на вопросы – мы сделаем им очень больно, так что ответят все равно.
Ну в общем, раскололи мы их, до донышка. Щенки эти оказались из последнего пополнения, сейчас в Рейхе целые дивизии формируются из таких, кто только в возраст вошел – ну-ну, скоро будут тотально грести всех от шестнадцати до шестидесяти! Послали их сюда, оседлать путь на Бейсфиорд, но такое ощущение (у меня), что приказ был «на всякий случай», оттого и сунули тех, кто оказался под рукой. Дальше по пути к Бейсфиорду постов нет – потому что везли их из Нарвика на катере, лишь они на борту и были. А катер и сейчас в Бейсфиорде стоит. Гарнизона и комендатуры в поселке нет, только местные полицейские. Нет, в Нарвике не все такие, как они – только в недавнем пополнении много. Вы нам обещаете жизнь, господин офицер?
Обещать-то обещал. Вот только зачем нам такая обуза? Приказываю им встать и идти на тот конец поляны. Они подчиняются, подхватывают под руки раненого (ногу ему кое-как перевязали, немецким естественно пакетом, стали бы мы на него свои медикаменты тратить?). Вот только, если я что-то понимаю в ранах, даже попади ты в госпиталь, фриценыш, ногу там тебе отрежут, будешь до конца жизни своего фюрера благодарить. Ну вот, сколько волка ни корми – один из щенков вдруг нагибается, хватает с земли МР-40, и наставляет мне в живот, с пяти шагов. А лица у всех троих сразу делаются, кто был никем тот станет всем!
Я не спеша достаю пистолет-«бесшумку». Не торопясь, передергиваю затвор. Фрицик, ты даже не можешь решиться – и как же ты собирался в бой идти? Ну вот, давит на спуск, и ничего, судорожно передергивает затвор, снова давит. А я так же медленно поднимаю пистолет, успеваю еще заметить, как на лице гансика торжество сменяется маской смерти. Стреляю, второй гансик визжит, закрывая лицо руками, будто ему это поможет – а секунду назад, так же ведь на меня смотрел, как твой друг, вот за тот взгляд и поплатишься. Стреляю еще два раза – итог, три тушки.
Это ж я перед тем бросил там автомат, вынув из магазина патроны, и передернув затвор. Такая проверка на вшивость – не соблазнился бы, остался жив, пришлось бы вас всех с собой тащить. Или все же пристрелил бы? Ну не считаю я немцев, сейчас живущих, за людей - будущая дружба-фройдшафт, и всегда вместе ГДР и Советский Союз, это конечно, хорошо, вот только чем меньше останется живых фрицев из этого поколения, что с нами воевало, тем будет лучше? Сколько у меня уже счет выходит – считая этих, уже триста пятнадцать?
Спать хочется. Завидую Леонардо, который по легенде, спал каждые четыре часа по пятнадцать минут, и ему хватало! А у нас все дело еще впереди – и похоже, отдохнуть не удастся. Как наши подойдут – по рации с ними связались, что путь чист – так вперед на Бейсфиорд!
Зачем? Как там говорили Ходжа Насреддин, «если кто-то будет утверждать, что ходить пешком лучше, чем ездить верхом, не верь этому человеку!». Ну вот не нравится мне идея, плыть в холодной воде несколько километров! А придется, поскольку «миноги», наши подводные буксировщики, на руках по горам не протащить. И если судьба послала нам немецкий катер, ждущий в Бейсфиорде… а что, один раз у Хебуктена нам это уже удалось? Без всякого Голливуда – вот не верю, что стоя у причала в рыбацкой деревне, весь экипаж будет бдить на борту? Найдется в деревне кабак, и женщины, на все согласные? Подойдем мы туда уже в темноте, и ПНВ у нас есть, и пока еще работают (ой, что будет, когда техника загнется?), ну в общем, шанс неплохой?
Поселок, при ближайшем рассмотрении (ну не совсем ближайшем, метров с пятисот), здорово напоминал локацию из компигры (увлекался я «Морровиндом» когда-то). Не хватало только себя бессмертным героем вообразить, зелье принял, и снова как новый – но ведь действительно, до чего похоже? И причал, сбитый из досок – а вот и катер, стандартный «раумбот». Судя по вооружению, более поздний, чем мы брали тогда – а значит, экипаж на нем человек тридцать пять-сорок? Вижу вахтенного, болтается по причалу, и на палубе кто-то мелькает. И еще несколько парусных, и мотоботов рядом – если бы катера не было, я бы все равно какую-нибудь посудину позаимствовал бы, так заранее задумано было. Война войной, но ведь местное население должно что-то кушать, да и фрицам рыбка нужна – так что рыбаки по-всякому на лов выходят. А Бейс-фиорд (залив, не поселок) это не слишком длинный аппендикс, завершающийся тупиком, много тут не наловишь, так что плыть за рыбой по-всякому мимо того места, которое нам нужно. Но катер конечно, лучший вариант!
Обговариваем действия с командиром роты. Вон тот дом, похоже и есть средоточие местной культуры, то есть питейное заведение, а значит велика вероятность, что часть морячков засела там. И желательно, кого-нибудь живым! Но сначала – катер! Во-первых, он может просто отдать швартовы и уйти, во-вторых, его 37мм автомат и несколько 20мм эрликонов могут натворить дел.
Взять катер оказалось даже легче, чем думали. Днем, при свете, было бы намного сложнее – пришлось бы маскироваться под местных, или штурмовать с воды. Но было темно, и немцы на своей территории были не пуганные, ну не было здесь никогда партизан! Конечно, «раумбот» не большой корабль, где по уставу положено при такой стоянке иметь, кроме вооруженного вахтенного у трапа, еще вахтенного у кормового флага, вахтенного сигнальщика, вахтенного в ЦП, расчет одного орудия в готовности, на всякий случай, и вахтенных в машинном. Но здесь «при исполнении» находился всего лишь один фриц, хотя на катере явно были еще люди, но показывались на палубе редко, и точно, не бдили. Так что, отработанная уже задача «снятие часового» - но судьба и тут решила нам подыграть, послав какого-то подвыпившего матросика, бредущего на свой корабль. И Валька с Кунициным аккуратно взяли его под локти с двух сторон, фриц попробовал возмущаться, но тоже сначала принял за своих – и что должен думать часовой, увидев приближающуюся с намерением войти на борт компанию, в темноте лиц и одежды не видно, но громко говорят по-немецки, и один голос точно знаком?
На палубе никого. Ну, только бы не вылез кто-нибудь в эти секунды – хотя проживет недолго, два «винтореза» с ночными прицелами со ста метров, это страшная штука, особенно если один из них я сам отдал Петру Егорычу, а он его еще в горах успел пристрелять под свою руку, пока мы на перевале наших ждали. До часового три метра, у меня в руке нож, держу острием к локтю, совершенно незаметно. Моей специализацией были рукопашка и ножевой бой, включая метание. Три метра, это очень мало! Бросаю нож, через секунду у меня в руке уже пистолет ПБС, подстраховать – но не требуется, немец валится как мешок, так же как и второй, которому Валька сунул нож под ребра. Сейчас нам с пленными возиться некогда – так что оказались вы, фрицы, не в том месте и не в то время.
Взлетаем на палубу, пока втроем. А из темноты еще бегут наши, нам в поддержку. Так как компоновка «раумбота» нам знакома еще тогда, по Хебуктену, швыряем в кубрик и в машинное еще по одному привету из будущего, светошумовые гранаты. И сваливаемся туда сами, пока немцы не очухались. Итог – еще восемь очумевших тушек, в том числе трое живых, может сгодятся еще.
И по всему поселку началось. Ночная атака роты советской морской пехоты, это то еще зрелище! В кабаке повязали дюжину немцев в общем зале – очередь поверх голов, мордами в пол все, быстро, суки! Еще пару, зато офицеров, нашли в отдельных «нумерах», было в этом заведении и такое, с местными фрау или фру, как их там по-норвежски? Итого двадцать четыре, а по штату экипаж сорок, остальные где?
Двоих отыскали в доме местного главы. Еще по ту сторону границы нас предупредили, с норвежской гражданской полицией обращаться бережно, поскольку это, оказывается, не оккупационная лавочка, а в подавляющем большинстве, кто были полицаями еще до войны, и сейчас, помня присягу сбежавшему в Англию королю, не только исполняют свой долг, поддерживая порядок, но и очень часто работают на Сопротивление, то есть на британское УСО. В Бейсфиорде же, как в любом норвежском поселении, наличествовал чин из местных, совмещающий в себе административные и полицейские функции – опять же, норвежское название этой должности забыл, пусть будет «староста», как лицо, ответственное перед оккупантами за порядок на вверенной ему территории. Держался этот тип самоуверенно и нагло, несколько раз повторив, «мы друзья, мы союзники» - похоже, нам тут только английского шпиона не хватало?
Из домов поселка наковыряли еще десяток. Что-то не вижу я здесь ужасов фашистской оккупации, отношения между немцами и норвежцами вполне нормальные, деловые. Впрочем, в нашей зоне у Киркенеса точно так же – измельчали потомки викингов, вот интересно, а что за Сопротивление тут было? Одно лишь дело вспомнить могу, взрыв парома с «тяжелой водой», и то вроде там не норвежцы, а засланные англичане работали? Нет, осуждать этих гордых и свободолюбивых викингов я не берусь, меня больше интересует их лояльность, как будущих подданных СССР? В конце концов, еще тридцать восемь лет назад никто и не слышал про такую страну, Норвегию, ну если не считать совсем уж седой старины, то ли четырнадцатого, то ли пятнадцатого века. А раз нет вековых традиций и привычки, то и границы еще не устоялись, и могут быть изменены. И все претензии к Гитлеру, который вас включил в Еврорейх – ну значит, платите!
Еще один немец прибежал сам. Алярм, русские в поселке! Взбегает на палубу, а ему ствол в морду, чего орешь, мы уже здесь, хенде хох, и быстро на берег пошел, вон в том сарае ваши сидят, кто живой остался. Что с нами будет, что с ними будет – норвежцам-то что надо, коли они так интересуются, а особенно их фру и фрекен? Да ничего с ними не будет, посидят под арестом, а когда тут будет наша военная комендатура, туда и сдадим, поедут на стройки нашего народного хозяйства, лет через пять вернутся другими людьми. А вот если немцы придут сюда своих выручать, тогда придется их расстрелять, военное же время! Так и запомните, все! Если у вас такой интерес к судьбе этих фрицев, так может быть, не станете спешить доносить в Нарвик, русские в Бейсфиорде. А то, кто знает, какие у вас тут тропки проложены?
А нам ночью поспать точно не удастся. В темпе трясем пленных – вот повезло еще раз, среди них командир катера, радист и сигнальщики. Как скоро вас хватятся? Встревожатся ли, когда увидят, что катер возвращается? Какие опознавательные? Где возле Нарвика посты СНиС? Как быстро информация с них обычно доходит до штаба? И еще множество подобных вещей. Что показалось нам важным, передаем по радио в разведотдел – нашим при штурме Нарвика пригодится. И спешно формируем свой экипаж – главное, в роте двое дизелистов нашлись, до войны ходили на моторных тральцах, сейчас с немецкими мотористами разбираются, в принципе ничего сложного. За командира с рулевым придется двух «пираний», Верева и Сазонова оставить, кто-то из них и за радиста справится, и еще десять человек на всякий случай, в палубную команду и артиллеристами, на один автомат тридцать семь и три эрликоновские спарки. И нас выходит, двенадцать – четверо из будущего, и восемь «пираний». Еще берем немцев – командира, сигнальщика и моториста. С категорическим предупреждением – если что, не только вас пристрелим и в воду, после еще по радио объявим, и в листовках, что такой-то перешел на сторону «свободной Германии» и очень нам помог, что тогда гестапо с вашими семьями сделает?
Отваливаем. Время – к полуночи. На месте будем меньше чем через час.
Спать хочется. На месте, когда начнется дело, пойдет адреналин, ну а пока организм берет свое, хоть чуток покемарить, «подзарядиться». А вовсе не перепроверять в сотый раз оружие и снаряжение, как это делают герои книг и фильмов, все проверено уже давно. Стучит мотор, разбегаются в стороны волны, встают скалы на берегу рядом – будто нет войны, и на рыбалку едем, где-то в Карелии. Да нет же, рядом война – стреляют! С севера гром так и слышится, немцы по нашим у туннеля из тяжелых бьют, наши с того берега фиорда отвечают. Ну а здесь, вроде как в стороне совсем, тишь да гладь, нам это и надо!
По правому борту поселок Фрагенес, там, по причине близости к Нарвику, есть немецкая комендатура и гарнизон, тяжелая зенитная батарея. Нас освещают прожектором, затем луч гаснет, и с берега мигает ратьер, запрашивают опознавательные. «Наши» немцы отбивают ответ. Ну не должны там заподозрить, если только не знают, что Бейсфиорд наш, а это вряд ли, не было там ни телефона, ни рации, даже если кто-то из экипажа катера убежал, ему до своих через горы пешком, ну никак бы не успел! И немцы видели, как этот же катер проходил туда, совсем недавно, а фиорд тупиковый, и чужим там взяться просто неоткуда. Не должны встревожиться!
Хотя у нас все наготове и на этот случай. «Группа заплыва» уже во всем снаряжении, лежим на палубе, и если начнется стрельба, прыгаем все за борт. Ну а на корме подготовлены дымовые шашки – нас сбросить, и сразу на контркурс, прикрываясь завесой. Вот только нам при таком раскладе после придется, сделав дело, возвращаться или на ту сторону Ромбакен-фиорда, в Эйюр – Гаврилов предупредил, там в курсе, и будут нас ждать. Васи Гаврилова сейчас нет с нами, а ведь всего год с хвостом назад лишь старлеем был, а теперь подполковник, на месте нашего кэпа – Андрей Витальевич Большаков сейчас вообще, большое начальство, вхожее в самые высокие штабы, решает глобальные проблемы – ну а Гаврилов делает для нас другое архиважнейшее дело! Спецназ конечно, может воевать и в полной автономке, но с поддержкой свыше шансы выполнить задание и вернуться живым возрастают в разы. Чтобы на связи была Большая Земля, как говорят партизаны и полярники, чтобы не бросили, выручили, помогли – чтобы поддержали артогнем, авиацией, ударом навстречу, и уже конечно, не было «своя своих не познаша», «дружеского огня» от своих же. Так что, нас вытянут, когда мы закончим. Или мы можем сами выбираться назад, в Бейсфиорд, хотя а что мешает плавсредство во Фрагенесе захватить, заодно и немцев пощиплем? Ладно, там будет видно!
Нет, фрицы успокоились. И мы прошли. Впереди раскрывается простор Уфут-фиорда. Справа мыс, сразу за ним уже Нарвик, в начале Ромбакен-фиорда, На самом мысу аэродром Фрамнес. А вот внизу, у самой воды, но все еще в Бейс-фиорде, вижу пять отверстий в скале. Вот она, наша цель!
В иной истории немцы строили такое лишь южнее – в Бергене и Тронхейме, и еще во французских портах – Бресте, Сен-Назере, Лориене. Подлодки стояли под бетонными сводами, выдерживающими попадания самых крупнокалиберных авиабомб. Здесь же, как кригсмарине стали Ваффенмарине, им перепал гораздо более жирный кусок, и по кораблям – отремонтированный и перевооруженный «Гнейзенау», вступившие в строй «Зейдлиц» и «Цеппелин», подлодки XXI серии, появившиеся почти на год раньше – и по всему прочему. Так и в Нарвике, одновременно со строительством шестнадцатидюймовых батарей, нашлись и цемент, и рабсила для укрытой стоянки субмарин. И вот туда мы должны наведаться в гости!
В базе сейчас стоит как минимум одна «двадцать первая», установлено разведкой. И вот, наши ученые и конструкторы пожелали ознакомиться с ней поближе – все-таки, одно дело, читать описание более поздних «613х», нашедшееся на компах «Воронежа», и совсем другое, осмотреть изделие в железе. Несмотря на самый живой интерес и адмирала Кузнецова, и лично товарища Сталина к атомному флоту, дизельные лодки себя не исчерпали, для внутренних морей, вроде Балтики, Черного, да и в Баренцевом и Японском будут не лишними. Теоретически, мы могли бы подождать, если в этой истории Германия достанется нам вся, через год, а то и меньше, нам достанутся и заводы, строящие эти подлодки, и конструктора, их спроектировавшие… но все-таки, мало ли что может случиться за год? И если представился случай не ждать, а взять сейчас то, что оказалось у нас под рукой? Операция носила налет импровизации, являясь ответом на авантюру союзников – но, при ближайшем рассмотрении, была признана имеющей отличные шансы на успех. Если аккуратно подорвать лодку у причала, так, чтобы не повредить внутреннее оборудование, но затопить отсеки – вряд ли немцы успеют ее поднять, не будет у них такой возможности. Ну а мы в иной истории так извлекли со дна Финского Залива U-250 в июне сорок четвертого, и даже если убежище подорвут, что-то да останется, и по обломкам тоже можно сделать выводы.
Ну а нам – нырнуть, сплавать, поставить мины, обычная наша работа и риск. Так же как до того к этому месту регулярно прорывались воздушные разведчики, и кажется, кого-то сбили – за то, что мы знаем, лодка здесь. И за лишний шанс, возможно, в чем-то улучшить наши «613е», первые из которых, как мы узнали много позже, уже стояли на стапелях в Северодвинске и Ленинграде.
Строго говоря, для выполнения задания хватило бы нас двоих, или четверых. Но после выполнения основной задачи, нам разрешалось действовать по обстановке. А тут, больше людей – больше взрывчатки и оружия, больше возможностей, боекомплекта не бывает слишком много. Да и свыше прямо было сказано, что «пираньям» необходим опыт. Ну, если Сталин и Кузнецов предусмотрительно задумываются о работе в Портсмуте или Норфолке, лет через десять? Ведь эти ребятки, лежащие на палубе рядом со мной, со временем станут не хуже того бушковского героя – те, кто выживет, конечно.
Ну, все! Время! И дистанция подходящая. И не видно нас в темноте. Снаряжение… груз… ныряем!
База еще не была достроена. Лишь крайний правый «пенал» был готов, но и на нем отсутствовали тяжелые броневые ворота, торчали лишь массивные швеллеры для их установки. Проникаю внутрь, и очень осторожно высовываю из воды, даже не голову, верхнюю часть лица, до глаз. Выбрав для этого самое темное место поверхности, у стенки. Прислушиваюсь, плещет вода, где-то работает мотор – и ясно слышны шаги, голоса, какая-то возня наверху. Размеры помещения такие, что ламп на потолке явно не хватает для такого объема. Док-камера на две подлодки, посреди разделена перемычкой вдоль, на ней колонны, поддерживающие свод. Потолок на высоте метров десять, под ним мостовой кран. Железный трап со стенки вниз – ну да, их же водолазам тоже надо осматривать подводную часть субмарин, винты и рули?
Вот она, подлодка – судя по силуэту, именно «двадцать первая». Ошвартована кормой на выход, едва вмещается в док-камеру, площадки с бортов, как перрон на вокзале. В бетонных стенах ряд железных дверей, с торца видны ворота побольше. Наверное, носом швартуется, чтобы торпеды грузить, вон оттуда? Тогда двери сбоку, это компрессорная, подача топлива, электрощитовая. И с десяток немцев, безоружные, заняты какими-то работами. Ну и бог с ними – у нас свое дело есть!
Я и Валька проныриваем под лодкой, ставим мины, выводим выше ватерлинии усики антенн радиовзрывателей. Если я рассчитал правильно, рванет под аккумуляторными ямами, морская вода с электролитом даст выделение хлора, так что хрен вам, а не борьба за живучесть! Все, можно уходить – активируем мины уже после, с безопасного расстояния, взорвется хоть мгновенно, хоть с задержкой, сколько с пульта введем. Теперь домой, отдыхать, и ждать благодарности, а возможно и наград за точно выполненное задание.
Так было бы - если б не жаба и азарт. Уж очень хорошо сегодня все складывалось, и зря что ли тащили столько взрывающегося-стреляющего, ну а Влад с Андреем и «пираньи» даже пороху не понюхали? Душа выла от мысли уйти, не сделав фрицам какую-нибудь крупную пакость! Тем более, в приказе прямо говорилось, если будет возможность, добыть образец техники, и документации. Так ведь шанс есть!
Выныриваю наружу, даю знак остальным, за мной! Любопытно, а что в соседних отсеках? Если они не достроены - и в то же время, по логике, должны быть связаны каким-то проходом, хотя бы техническим? Из осторожности выбираю не тот, что рядом, а еще через один. Сначала вслушиваюсь, пытаясь различить посторонние звуки. Вот вылезем, и вспыхнет свет, окажемся перед пулеметами – хотя это уже точно паранойя выходит. Ну не знают еще здесь, что такое ПДСС, «люди-лягушки» уже есть, но борьба с ними еще не стала уставной задачей. Это в 2012 на подобном объекте в штатном составе было бы подразделение, заточенное против таких как мы – не только подготовленные профессионалы, но и технические средства, высокоточные сонары, подводные телекамеры, датчики движения. Ну а здесь, как мы не раз уже успели убедиться, вода воспринимается скорее как естественная преграда, чем как путь, по которому могут прийти незваные гости. Так что – выходим!
В темпе переоблачаемся, приводим себя в «сухопутный» вид. И обследуем отсек – пригодится, ведь надо полагать, расположение помещений во всех пяти отличаться не должно, по крайней мере, сильно? В том, где мы находимся, отсутствует лишь внутреннее оборудование – нет крана под потолком, хотя рельсы вижу, нет рельсовых путей внизу, ламп всего две и те не горят, и помещения по бокам пустые, а в камере с лодкой из них был слышен шум механизмов, компрессоры, или дизель-генераторы?
Наружу ведет наклонный ход, по которому и грузовик свободно проедет – сейчас перекрыт запертыми железными воротами. Рядом довольно большой отсек, склад или мастерская? Нашли также две вентиляционные шахты, они же аварийные выходы, размер как раз человеку пролезть, и скобы внутри. А как же личный состав должен заходить – ну вот и поперечный тоннель, и насколько я понимаю, по торцам его должны быть охраняемые КПП.
Постов внутренней охраны нет – разумно, чего им на своей же базе опасаться? Охрана держит лишь внешний периметр, и вряд ли ее численность больше роты. Как они будут реагировать, услышав изнутри базы подозрительный шум и стрельбу? Вряд ли сразу ломанутся толпой, а если это лишь отвлечение от нападения извне? И стереотип сработает, если они вокруг, то никто никуда не денется, ситуация под контролем. Так что минута-две у нас точно есть, ну а мы еще усилим и углубим, если у входа в коридор поставить МОНку, выметет там все не хуже картечи. То есть, даже если нашумим, время для отступления будет, бегом назад, облачаемся, и ныряем, перекрыть отход под водой точно не догадаются, да и как? Не сообразят ведь, быстро минометную батарею развернуть и стрелять по воде у ворот базы? И нас двенадцать, за своих «из будущего» я ручаюсь, да и «пираний» чему-то обучить успели – и чтобы не сумели быстро и без шума положить десяток безоружных тыловых? Вот не разглядел, был ли кто-то на мостике подлодки? Но не похоже, чтобы на борту был полный экипаж, это у нас традиция, «корабль-дом», а в кригсмарине даже командам эсминцев положены береговые казармы. А как у Люта в биографии описано, его U-43, между прочим, большая лодка, «девятка», в базе утонула, потому что так спешили после похода по бабам и в кабак, что забортную арматуру в трюме разобранной оставили, вода вливалась, и лодка сделала бульк – но это значит, на борту вообще никого не было, иначе должны бы были это заметить! Да и нечего при стоянке в базе делать на борту даже обычной вахте, трети экипажа. Значит, там, внутри, максимум десяток фрицев, безоружные, разобщенные по отсекам? И нас учили бою в ограниченном пространстве, а вот их, вряд ли?
Последний раз быстро обговариваем между собой, кто что делает. И – с богом!
«Страшный огневой удар спецназа», это совсем не лавина огня, как в каком-то голливудском фильме, где Шварц отжигает с шестиствольным пулеметом. А распределение целей, когда каждый быстро валит своего противника, не отвлекаясь на остальных, по которым должны отработать твои товарищи. Двенадцать стволов с двадцати-тридцати метров, секунда, и немцев просто смело, как кегли, и никто ничего не слышал, бесшумное оружие это страшная вещь. Время пошло – бегом, пока на лодке ничего не заметили и не поняли, если задрают люки – значит, немедленно мины на подрыв, и отходить. Моя четверка прикрывает, а Валька, Влад и шесть «пираний» уже на борту субмарины, кто-то лезет на мостик, где главный рубочный люк ведет прямо в ЦП, кто-то ныряет в палубные люки, открытые, как дозволено при стоянке в базе. Сколько помню, у лодок этих времен оружейка экипажа всегда была рядом с артпогребом, под отсеком ЦП, зачем наши на рубку и полезли, если тот отсек будет наш, немцам из экипажа уже не вооружиться, и не со стволами же они вахту на подлодке несут! Какое-то время ничего не происходит, затем на палубе появляются наши, довольные, вытаскивают двух немцев. Еще четверых пристрелили – «ну а эти безобидные, один сразу руки поднял, нас увидев, второй вообще на койке спал».
Кстати, из тех фрицев, что катали-таскали, тоже двое оказались живы. Увидев нас, со стволами наперевес, они в отличие от прочих, сразу сообразили, что происходит, и успели упасть, прикинувшись ветошью. Шустрые, хотя оба уже в годах. Итого, четверо «языков».
Так, теперь в темпе гребем бумаги. И какие-нибудь приборы тоже, что там можно раскурочить? Пленных допросить, кто такие, и в расход. И делаем ноги, вернее, ласты, нам еще до нашего берега плыть.
А вода холодная, ой, е! Хоть бы какое-нибудь корыто попалось, часть пути на нем проделать – темно ведь, увидят не сразу? И ведь наверняка не тотчас же стрелять начнут, возле своей базы, а станут выяснять, кто, и на наших не подумают, хоть на берег и вышли, но плавсредства же с собой не везли? Сколько времени у нас будет, прежде чем немецкие батареи получат приказ стрелять, когда в штабе поймут, что это точно не свои?
И тут внутренняя жаба взвыла в полный голос. Ведь всего пять миль до Эйюра, где нас ждут, и куда, надеюсь, уже пришел наш катер. До Бейс-фиорда подальше, но зато туда можно совсем незаметно пройти, и батареи из Нарвика не достанут, вот только зенитки во Фрагернесе! А ведь нам сегодня везло, точно, масть пошла, судьба улыбнулась, так не отворачивайся еще хоть чуть-чуть? Зачем ломать голову, как доставить нашим какие-то обрывки информации? Ведь мы же можем сейчас взять ВСЕ!
Никто еще не пробовал угнать подлодку? Будем первыми!
Только убрать с корпуса мины. Перетащить на борт наше снаряжение. Поспрашивать пленных, как этой штукой управлять. И конечно, радио нашим, чтобы ждали и прикрыли.
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3202 Влад Савин » 20.05.2013, 00:25

Из протокола допроса. Разведотдел СФ, 10 ноября 1943.
-Назовите ваше имя и воинское звание.
-Пауль Боске, обербоцманмаат, главный машинист-электрик подводной лодки U-1506. (прим. – звание фельдфебеля флота, примерно соответствует нашему главстаршине – В.С.)
-Расскажите об обстоятельствах вашего попадания в плен.
-А что тут рассказывать, господин следователь? Пьян был, не помню.
-В германском флоте поощряется столь халатное отношение к несению службы?
-Знаете, при «папе» Денице было свято, вернулись с похода, неделю гуляй! Как стали Ваффенмарине, отменили, но у нас был особый случай: нашему командиру, Рыцарский Крест. И нам было сказано, неофициально, что посмотрят сквозь пальцы, если мы себе позволим… Да еще после той встречи с вашим Подводным Ужасом, когда мы едва вырвались живыми… Никто не был уверен, что из следующего похода вернется – вот и старались получить удовольствие, как в самый последний раз!
-Отвечайте по делу.
-Так я и говорю, как вышло… Только успели начать гулять, как ваше наступление. И нас комендатура извлекала из всех мест и тащила на базу. А там нас в подсобке как бревна, на брезент, пока не протрезвеем. Я очнулся, когда меня поливали из шланга холодной водой, а затем стали бить ногами под ребра. Я хотел в ответ в морду дать, не понял, что это уже ваши. Меня за руку, и с размаху спиной об пол. Тут я еще русские слова услышал, и протрезвел.
-То есть, вы пытались оказать сопротивление?
-Так я же сказал, не сообразил, что это русские! А они не предложили мне сдаться в плен, а сразу начали меня бить. И чуть не сломали мне руку, требуя, чтобы я сказал «Гитлер капут», и громко, чтобы все остальные слышали.
-Вы выполнили просьбу?
-А что мне оставалось, герр следователь? И так сделали не со мной одним. Отказался лишь один, обергефайтер Вальде. Он был упрямым, фанатичным нацистом, выкрикивал проклятия и ругань. Тогда русский сначала переломил ему обе руки, а затем схватил за голову и перерезал горло, как барану! И проделал все с холодным равнодушием, как машина, это было страшно! Затем нам приказали встать, построиться, и уже другой русский обратился к нам на хохдойч, кто желает вступить в «свободную Германию»? А рядом еще трое русских взяли автоматы наизготовку – ясно было, что всех несогласных сейчас расстреляют.
-И вы так легко согласились изменить присяге?
-Герр следователь, а зачем присяга мертвецу? И я подумал, какую пользу получит Германия от моей бессмысленной смерти? Наверное, остальные одиннадцать человек думали так же. Тем более, что после русского стал говорить герр Зоер, наш кригс-комиссар. Что Германия войну проиграла, и главное сейчас, это сохранить себя для будущего – а потому, нам надлежит слушать этих русских и делать все, что они скажут. Затем русский потребовал от каждого из нас назвать свою специальность на борту лодки. И сказал, что мы должны помочь привести нашу U-1506 в русский порт, и это единственный вариант, когда мы останемся живы. Что любой саботаж, вредительство, неподчинение будут караться мгновенной смертью. А теперь нам надлежит пройти на лодку, и подготовить свои заведования к походу. Исполнять немедленно – время пошло!
-И что было дальше?
-А что мне оставалось делать? И опять же, согласились все. В электромоторном нас было трое, почти что вахта. И двое вооруженных русских, следили за нами очень внимательно, я боялся, что что-то случится с моторами, какая-нибудь неисправность, и меня обвинят в саботаже и убьют. Но слава богу, все работало нормально, я хороший электрик, служу на субмаринах с тридцать шестого года. Что было наверху, я не видел, только выполнял приказы о режиме моторов, мы шли под электродвигателями все время, хотя не погружались. Ну а после была команда, моторы стоп, всем выйти наверх. Какой-то рыбацкий поселок, как я после узнал, Бейсфьорд, и русские солдаты на причале. Нас всех вывели с лодки и держали в лагере, там до лета пленные были, строили железную дорогу в Берген.
-Русские пленные?
-Герр следователь, я не знаю, я же подводник, а не эсэсовец из охраны! Но слышал, что вроде бы да, и с ними обращались прилично, не то что с югославами, которые кажется, были там до них. Наша U-1506 пришла в Нарвик в августе, когда никаких пленных там не было. Я об этом знаю, потому что слышал, они строили и нашу базу, в самом начале. Но после их увезли, вроде бы на бергенский участок, а к нам прислали восточных рабочих, чтобы они завершили. Тупые, ленивые, вороватые скоты – работали так, что это было хуже любого саботажа.
-Вы нацист? Сторонник теории «высшей расы»?
-Нет, герр следователь! Это были не ваши, не русские – сейчас словами «восточные рабочие» в Рейхе называют не славян, а турок! Газеты и радио говорили, что Исмет-паша уступил нам их два миллиона. А работают они откровенно плохо, и по общему убеждению, годятся лишь в каменоломни - но если в Германии уже не хватает людей… Приходится рассчитывать на пленных и принудительно мобилизованных.
-Есть ли у вас претензии по вашему содержанию в плену?
-Претензий нет, герр следователь. Если не считать однообразной кормежки: исключительно рыба и сухари.
-У вас есть еще что-то сказать?
-Герр следователь, можно вопрос? Когда мы сдавали U-1506 русскому перегоночному экипажу, нам было обещано, что все добросовестно сотрудничавшие после войны могут продолжить службу во флоте уже коммунистической Германии, с сохранением званий. Срок выслуги в чине будет считаться от дня вступления в «свободную Германию», или также с сохранением существующего, со дня получения теперешнего чина?

Добавлено спустя 34 секунды:
Еще один протокол допроса.
-Ваше имя, звание, должность?
-Генрих Зоер, оберштурмфюрер СА. Кригс-комиссар субмарины U-1506.
-Расскажите об обстоятельствах вашего попадания в плен.
-Герр следователь, я спал.
-Вами был получен приказ из штаба флотилии, подготовить лодку к походу в кратчайший срок. На тот момент вы были не только единственным из офицеров, находящихся на борту, но и вообще, старшим из командного состава, с чрезвычайно широкими полномочиями. Теоретически, вы могли пристрелить на месте любого из экипажа, включая командира лодки, если бы сочли их действия «изменническими» - для чего вам единственному на борту было не только дозволено, но и прямо предписано постоянно носить личное оружие. И вы ничего не сделали, чтобы приказ был выполнен наилучшим и скорейшим образом?
-Герр следователь, а что я мог сделать? Если у вас флотский чин, то вы должны знать, как ведут себя подводники на берегу! Ваше наступление началось, когда экипаж уже успел не только разбежаться по всяким злачным местам, но и привести себя в самое непотребное состояние.
-Вы, однако, были абсолютно трезвы. Отчего не препятствовали?
-Герр следователь, у меня больная печень… И бесполезно было мешать, если эти уже получили дозволение свыше. Четырнадцать потопленных транспортов и Рыцарский Крест командиру – это событие, которое должно быть вознаграждено! И к тому же положение пока казалось не настолько серьезным…
-Что вы имеете в виду?
-Слышал от знакомого в штабе, что нашу лодку предназначали к экстренной эвакуации кого-то важного, возможно даже самого адмирала со штабом. И когда стало ясно, что положение очень опасно, и Нарвик может пасть, тогда лишь был отдан приказ, немедленно подготовить U-1506 к походу. И фельджандармерия вместе с гестапо занялись поиском членов команды. Но состояние как самого командира, корветтен-капитана Штреля, так и всех офицеров, было таким, что их поместили в госпиталь для экстренного протрезвления. И врачи авторитетно заверяли, что раньше чем через полсуток, их не поднять. Часть экипажа жандармы свезли на базу, они валялись на брезенте как трупы, хоть стреляй, толку никакого. В то же время лодка была полностью снаряжена, усилиями персонала базы, торпеды загружены, топливо принято. Затем, как раз вечером, пришел приказ, снять на сооружение укреплений у Ромбака строительный батальон восточных рабочих, и временно мобилизовать в строй большую часть персонала базы, так как русские вот-вот прорвутся. Я не знал, что мне делать, тоже напился бы, если не моя печень! Не придумал ничего лучшего, как пойти спать. В лодку – на случай, если будет посыльный из штаба. Чтобы показать, что я при деле.
-Как вас взяли в плен?
-Грубо сдернули с койки, уложили лицом в палубу, скрутили руки. Я сначала даже не понял, думал, что это гестапо, пытался возражать, но меня потащили наверх. И лишь на причале я понял, что попал в плен к русским. А когда они узнали мою должность, то я мысленно простился с жизнью.
-Однако же, вас не расстреляли? Почему?
-Герр следователь, на моей должности приходится быть психологом. Я видел, что тот русский, кто был у них командиром, очень хочет меня пристрелить – но сделать это так, чтобы произвести впечатление на других. Стандартный прием обработки пленных – выбрать самого несговорчивого, и показательно убить его у всех на глазах, желательно самым жестоким способом, чтобы все узнали, что бывает за нелояльность! Но так вышло, что в этой роли оказался бедный Вальде. А затем тот же самый русский подошел ко мне и приказал обратиться к экипажу. Он говорил не сам, а через переводчика, но это было еще страшнее – он смотрел на меня как на насекомое, которое можно раздавить одним пальцем, не как на человека! И стоял рядом – явно ожидая, что я буду призывать к неповиновению, тогда он меня, у всех на виду… А мне очень хотелось жить. И я не видел смысла поступить иначе, как всякий разумный человек – ведь если меня убьют, другой сделает то, от чего я отказался? И я говорил, стараясь быть очень убедительным – что нам надо спасти себя, ради будущей Германии! Мне показалось, что тот страшный русский был разочарован, что не нашел повода меня убить. Но все равно после приказал одному из своих, отведи его в сторону, и… Тут русский, который переводил, посмотрел на мои записи, вот эти, которые лежат у вас на столе, и что-то сказал тому, старшему.
-Зачем вы вообще делали эти записи?
-Герр следователь, как истинный немец я считал, что всякое дело надо делать предельно добросовестно! Как я могу понять, какие действия экипажа изменнические, если ничего не понимаю в морском деле? А я всегда мечтал быть моряком, вот только слабое здоровье… Я служил по линии СА в Висмаре, и когда пришел приказ, выделить людей на фронт, руководство выделило меня. И я записывал в тетради все, имеющее отношение к делу – устройство субмарины, организация службы, обычные действия экипажа в различных ситуациях. Русские взглянули, и сказали, гут! Сохраним тебе жизнь, если нам поможешь, проследишь, так ли все будет, как в обычном походе? А если миссия не удастся, я умру первым, «и очень погано». Впрочем, добавил русский, вода сейчас холодная, и если просто бросить туда человека, и он не утонет сразу, то будет умирать мучительно, как в жидком огне. А я даже не умею плавать!
-Дальше!
-Русский поинтересовался, стоял ли я на мостике. Когда все было погружено, и моторы работали, мы выходили задним ходом. Прилив стал нам заносить корму вправо, угрожая навалить на угол дока. Но хорошо, что в моих записях было уже, в прошлый выход та же ситуация, команда моторы на полный, руль влево. И мы хорошо вышли, нас сразу развернуло носом вправо, на нужный курс. Теперь руль прямо, моторы вперед. И русский усмехнулся, и сказал, а теперь как выйти вправо под берег, и вдоль него? Они тоже не были опытными моряками, несколько раз перекладывали руль, смотря как лодка управляется, насколько быстро меняет курс на разном ходу. А когда мы проходили мимо Фрагернеса, то я наверное, больше всех боялся, что нас заметят, ведь русские были абсолютно спокойны, в худшем случае, они лишались лишь добычи, а я – жизни!
-Вы находились на мостике все время?
-Так точно, герр следователь, но мои советы больше не потребовались. Разве что, когда швартовались в Бейсфиорде. А когда мы сошли на берег, один из русских обратился к старшему с вопросом, взглянув на меня – мне показалось, он спрашивает, пристрелить ли, когда я уже не нужен? Но старший лишь рукой махнул – пусть живет. И мы жили там еще две недели, пока нас не перевезли сначала в Нарвик, а затем сюда.
-Что ж, вашу судьбу решит трибунал. Но если вы не принимали участие в убийствах нашего мирного населения и военнопленных – жизнь вам сохранят.
-Герр следователь, я хотел бы попросить… Мне единственному из экипажа U-1506 не предложили вступить в «свободную Германию». Я понимаю, что мои познания в морском деле все еще скромны – но мог бы быть полезен в организационных вопросах?

Добавлено спустя 41 секунду:
Капитан Юрий Смоленцев «Брюс».
А почта с пересадкой к нам летит с материка. От самой дальней гавани Союза. И я бросаю камушки с крутого бережка. Далекого пролива Лаперуза.
Сижу на берегу, мурлыкаю себе под нос. Делать ничего не хочется – в кои веки, отдых на войне.
-Что за песня? – спрашивает Булыгин, устроившийся рядом – никогда не слышал такой.
-Да, было дело на Тихом Океане – отвечаю – есть там такое место, Край земли, вода до самой Америки. И был я там года три, нет уже четыре назад, на острове Шикотан.
-Это в тридцать девятом? – восхищенно спрашивает Булыгин – как раз, когда наши самураям на Халхин-Голе врезали? А вы, значит, так же к ним плыли, чтобы они на нас не напали?
Тьфу, что я несу! Ведь в этом времени Курилы пока японские! Не то что в две тыщи девятом – когда да, были терки с японцами насчет «северных территорий», и наши принимали некоторые меры, тогда я в командировке на ТОФе и побывал. Вот только об этом здесь знать никому не дозволяется.
-Рассказать не могу – отвечаю я – поскольку приказ и подписку давал. И завидую тебе, Булыга: как война кончится, ты на гражданку пойдешь, в колхоз свой вернешься, или выучишься на инженера или агронома. А мне до седины служить или пока не изувечат. Фашистов раздавим – так думаешь, прочие капиталисты дадут нам спокойно жить?
Раннее утро, только рассвело, вода как зеркало, воздух прозрачный, а мы сидим на причале, свесив ноги. На самом крайнем причале - справа от нас, к западу, уже берег фиорда, нетронутый человеком, а слева сплошь причалы, причалы у домов поселка, тут иметь прямо у дверей собственный причал с лодкой так же обычно, как у нас огород, те, у кого дома вдали от берега, вроде как уже не совсем хозяева, ну а у кого своей лодки нет, так это вовсе голытьба, как у нас считались «безлошадные» при царе. Все хозяйство тут завязано не на земле и хлебе, а на море и рыбе. Причем ужение рыбы считается баловством для ребятни – настоящее дело, это сетью с баркаса. Так что хозяин дома, где мы на постое, очень удивился, когда я у него удочку спросил.
-Не дадут – соглашается Булыгин – даже эти вот… Соглашаются, а в спину волками смотрят, чувствую. Только у этих злость бессильная какая-то - ведь под немцем, не было тут партизан? А политрук рассказывал, тысячу лет назад они на всю Европу ужас наводили, так что даже попы в церквях молились, «спаси нас от мора, голода, и ярости викингов». Выродились, что ли?
-Пассионарность кончилась – отвечаю – идейные все погибли, или вымерли сами, только смирные и остались. Ты последний труд товарища Сталина прочти, так подробно все разобрано, и как раз про викингов там тоже есть.
Ой, что же в этой истории Лев Гумилев напишет? Если тут его «Этногенез и биосфера» и «От Руси до России» стали основой для только что вышедшего фундаментального труда «под редакцией» самого Сталина (не с его единоличной подписью, а как бы «во главе коллектива»)? И кстати выходит, что гонений на «вейсманизм-морганизм» уже не будет, если прежний марксистский лозунг, что из чего угодно можно вырасти или воспитать что угодно, теперь сам Вождь изменил и дополнил, что теоретически так и есть, но практически надо затратить очень различающиеся время, энергию, прочий ресурс, «можно из свинца золото сделать, превращением атомного ядра, но гораздо проще, быстрее и дешевле добывать золото из золотой руды». Но тогда законное право на жизнь имеет и «пассионарность», и определение этноса как не просто населения данной территории, а живущего по определенным правилам, кто друг для друг «свои». А как это будет соотноситься с ортодоксальным марксизмом – если пассионарность не во всем совпадет с интересом, и может дать весьма значительное отклонение исторического процесса в целом? Выходит, товарищ Сталин решил принять вызов истории, относительно новых идей? Уважаю!
-Не, они и тогда слабее наших были – говорит Булыгин – как в книжке той, про викингов и Древнюю Русь. Где их какой-то главарь с войском в Полоцк приплыл, и стал хвалиться, что если захочет, князем там станет он, сколько викинги в Европе городов взяли и пограбили. А князь Всеслав ему ответил – ярл, если ты немедленно не уберешься, завтра здесь не останется ни одного живого викинга. Так они не в драку полезли, а быстро смотались, не доводя наших до греха. После этот ярл им речь толкнул, прям как комиссар – позор, викинги, что испугались, нас же теперь в Валгаллу не пустят! Чтоб пустили, надо значит, побольше награбить. И поплыли дальше, по Днепру на юг. И навели шум по всей Византии, ну как Ковпак на фрицев. А когда ладьи их уже были перегружены были трофеями, и пришло время возвращаться, сказал ярл, вы великие воины, нет вам равных! Но если пойдем мы назад так же, как пришли, то славяне, увидев нашу добычу, нас убьют и все отнимут. Потому, идем домой по океану, заодно в Лондон заглянем, ограбим его еще раз.
Я лишь плечами пожимаю. Поскольку книжку, которую Булыгин вольно пересказывает, я читал еще пацаном. Андрей Серба, писал у нас в семидесятые-восьмидесятые, «Заговор против Ольги», «Мечом раздвину рубежи», «Пластуны», «Веди, княже», «Убийцы для императора» - как здесь решено было, обратиться к славной военной истории, и погоны, и Суворов с Кутузовым, так и эти книжки, кажется еще не родившегося писателя, оказались востребованными, вышли в серии «библиотечка солдата и матроса». Обычный худлит – но для накачки личного состава очень даже ничего! Это мы, «из будущего», стали до предела циничными - в этом же времени пропаганде верят! И что в том плохого, если пропаганда правильная?
-Может и не так было – размышляет Булыгин – кто видел и записывал? Но ведь политрук правду сказал, что за все время, викинги все эти лондоны и парижи брали и грабили много раз? А ни один наш город взят ими не был? Зато у нас в Новгороде в самом главном соборе стояли золотые ворота из Сигтуны, так раньше Стокгольм назывался? И никто из этих скандинавов даже не пытался отомстить, и назад забрать, хотя Париж грабить они находили ну совсем малые причины?
Смутно припоминаю из истории, что вроде Сигтуну тогда ограбили не новгородцы, а кто-то другой, наши лишь на обратном пути добычу отняли. И что шведы, это вообще-то не викинги, а континентальный народ, подобно французам или германцам. Но не уверен, все же слышал это давно и краем уха. А сейчас вообще важно, что мы здесь, и эти «викинги» делать будут, что мы скажем. А дальше – как товарищ Сталин решит.
Как мы, трофей наш пришвартовав, у дальнего от нас конца поселка, сети реквизировали? Чтобы замаскировать от немецкой, а возможно, и союзной, авиации – у берега решили рискнуть, притопить до позиционного положения (заполнить носовую и кормовую группу цистерн, среднюю оставить сухой), тогда лишь рубка над водой торчит. А эту рубку и замаскировали – досками, чей-то сарай наскоро разметав, и сетями, так что стало на что-то непонятное похоже. И оставшиеся сети, перед лодкой, в несколько рядов, с грузами по нижнему краю – может быть, торпеду запутают. Местные были наверняка недовольны – но не роптали, тем более, что мы обещали после все вернуть. А уж рыбу нам поставляют исправно. За расписки на наше интендантство – что интересно, даже их в уплату берут охотнее, чем «евро», я вообще охренел, когда узнал, что в этой реальности так называются «евромарки», введенные немцами для оккупированных территорий и подлежащие обмену на рейхсмарки по номиналу «после победы Рейха в войне». А уж наши советские рубли пользуются тут наивысшей покупательной способностью – за рыбу вкусную, экологически чистую, без всяких консервантов, копченую, соленую, вяленую, вот с вареной и жареной сложнее, дрова что ли экономят?
А Партизан от соленой морду воротит. И копченую ест с отвращением – зато жареную, или сырую, жрет и урчит. Котяра наш спецназовский, серый-хвостатый, так и прижился у «пираний» при кухне и тылах. И сюда добрался, с хозяйством нашего старшины Нечипорука, и успел уже здесь в поселке отметиться дракой сразу с двумя местными котами, и победой над кошками (интересно, собак тут во дворах почти нет, а вот кошки, характерной бело-рыжей расцветки, «норвежские лесные» присутствуют во множестве). Чем доказал подлинно наш боевой дух, не отступать и не сдаваться – правда, в исход баталии вмешался Булыгин, кирзовым сапогом, решив что двое на одного, это все же нечестно. Так что поощрение серый наш хвостатый заслужил – полдюжины рыбешек уже в ведре, как раз твоего размера, еще столько же натаскаем, и на сковородку, угощайся, или так съешь?
-Слышь, старшой, а что там? – спрашивает Булыгин, указывая рукой – вот, опять показалось.
Мля!! Это же перископ! Здесь, в фиорде. Немцы! Тревога! Булыга, черт, СВД где?
Хватаю АК, лежащий рядом – у меня это уже в подкорку вбито, на чужой территории, за куст пошел присесть, автомат на шею! И очередь в воздух – сообразив, что немцы под водой не услышат. Однако, глаза же у Булыги – дистанция, метров восемьсот, я бы без оптики вот так сразу не разглядел бы. Повезло, что идеальный штиль, редкость тут для этого сезона.
Пока перископ не спеша движется мимо, успевают сбежаться наши. Врубаются в ситуацию быстро, тем более что немец не прячется, даже глазом видно хорошо, тем более в бинокль. Сука, он же на наш трофей нацелился, обнаружит, торпеды выпустит, и привет! Что делать будем?
Подзываю ротного. Тащите минометы, скорее, хоть прицел ему собьем! А если повезет, и перископ повредим. Да дайте кто-нибудь СВД, из «калаша» хрен попадешь, хотя если массировано… Что еще делать?
-Эй, старшой, целить куда?
Петр Егорыч с Булыгиным уже наладили «фузею». Булыгин с переносным дальномером сообщает дистанцию. Пилютин уже изготовился, вопросительно смотрит на меня.
-По головке бей – отвечаю – там линзы. Может, попадешь.
Удары крупнокалиберной «фузеи», все ж старого образца, четырнадцать с полтиной, совсем не похожи на сухой отрывистый кашель АК. Вся обойма, пять патронов, за какой-то десяток секунд.
-Ой, …! – стонет Петр Егорыч, потирая плечо – ватник не успел надеть!
Кто-то кидает ему свернутую шинель. Булыгин, отложив дальномер, торопливо вбивает новую обойму. По берегу слышны еще выстрелы – у Вальки и Мазура вижу СВД, у кого-то еще – «светки» с оптикой. Пока работают только снайперы но вот вижу, тащат уже и ПК. Снова бьет «фузея», еще пять патронов. Перископ скрывается. Ушла – или зацепили? Вообще-то «двадцать первая» могла атаковать и вслепую – по акустике. Но наш трофей стоит с неработающими машинами, и у берега, так что ничего фрицы не обнаружат, что на слух, что сонаром.
И тут вода расступается, и выныривает такая же «двадцать первая». И движется прежним курсом, а на рубке выдвинулись и уже шевелятся спаренные стволы зенитных автоматов. Черт, ну что нам стоило на трофее оставить кого-то у таких же зениток – хотя там управление, хрен разберешь, наводить можно прямо из ЦП, дистанционно, и конечно же, вручную – но автоматика там была очень капризная, часто отказывала. И артиллеристов среди пленных не было, показать и обучить!
С берега стреляет уже все, что может стрелять. В ответ летят трассы, наших учить не надо, все залегли, а вот кто-то из пехоты падает, и в поселке уже что-то горит, надеюсь, что сарай, а не наше имущество.
-По корпусу бей – кричу я, лежа на пузе рядом со снайперской парой – там двадцать шесть толщина, а у тебя ПТР, пробьет!
Снова бьет «фузея». Наконец подключаются минометы, рядом с лодкой встают фонтаны воды. И подлодка отворачивает, вот к нам уже кормой, и на обратный курс, уходит! А вдоль берега, на камнях, взрывы торпед! В щепки разлетаются причалы, вместе с пришвартованными мотоботами. Но наш трофей цел! Не попали фрицы, или не обнаружили? Или нервы не выдержали, на мостике под обстрелом?
У нас четверо «двухсотых» и больше десятка «трехсотых». А ведь только что сидели, мирной природой наслаждались! Надеюсь, что и на фрицевской лодке кого-нибудь зацепило? Мы же радио послали, через два часа в фиорде сели сначала «шавруша», затем По-2 на поплавках, доставили военврача с медикаментами, вывезли в госпиталь четверых самых тяжелых. А нам предстояла еще бессонная ночь, в ожидании что немцы могут вернуться – пускали ракеты, смотрели в бинокли, минометчики были в готовности, все же 82-миллиметровая мина при разрыве на глубине три-четыре метра, это и подлодке под перископом будет очень неприятно! Но обошлось.
Да, порыбачили. А ведь если бы Партизану рыбки не захотелось, и мы бы не вышли половить с утречка, не факт что наши посты бы перископ заметили? Охранение наше, дальше по берегу выдвинутое, немцы ведь прошли - ну не ждали мы подлодку, больше боялись немецкой авиации или чего-то надводного с пушками и десантом, с воздуха нас прикрывают, нашим истребителям разницы нет, тоннель или мы в фиорде, пара минут лета – а если появятся корабли, так и штурмовики прилетят. Но вот субмарина, откуда она там взялась? Не было ведь ее в базе! После пришла, когда наши уже не сегодня-завтра Нарвик возьмут, и порт под обстрелом держат, это ж сумасшедшему надо быть?
Партизан кстати, вел себя тактически грамотно – когда началась стрельба, прыгнул в какую-то яму. И лишь когда все закончилось, вылез, выгнул спину, прошипел вслед уходящей лодке, и с чувством исполненного долга потерся о мою ногу.
-Иди, лопай свою рыбу, хвостатый, заслужил. Вот только жарить времени нет – не до тебя сейчас.
Нарвик был взят нашими через сутки. А мы так и сидели в этом чертовом Бейсфиорде, рыбой объелись до тошноты! Затем прибыл конвой – «раумбот», тот самый, дошел тогда благополучно до Эйюра, так там у причала и простоял, сейчас же, укомплектованный экипажем, является самой серьезной боевой единицей Нарвикской эскадры Северного флота, еще буксир, и два каких-то мотобота, но с уже установленными пулеметами и глубинными бомбами. А перед этим в фиорд села уже «каталина», доставив два десятка наших подводников из свежесформированного перегоночного экипажа. Из команды Щ-422, во главе с самим Видяевым!
Даже поговорить толком не удалось. А сразу все, в темпе вальса. Команду на борт, немецких «инструкторов» взяли в оборот, лейтенант-переводчик из разведотдела профессионально занялся документами. Всплыли из позиционного положения нормально, но когда стали разбираться с движками, раздались матюги! Ведь было же известно – у самых первых лодок этой серии был врожденный дефект, при заднем ходе на моторах, над водой, забортная вода засасывалась в воздушный тракт дизелей! Теперь нужна переборка машин – электромоторы в норме, и заряд в аккумуляторах еще есть, но решено было его не тратить, а идти в Нарвик на буксире, хотя моторы тоже были готовы к пуску.
Ну а нам с Видяевым оставалось лишь на мостике стоять, и смотреть. Отчего для этого задания выбрали Федора Алексеевича, ясно. С нами общался, мышление уже со стереотипа сдвинулось, от опережающей информации, в том числе и технической – и к его экипажу это тоже относится, хотя и в меньшей мере, нашей главной Тайны не знают, но обучение на «Воронеже» проходили. Как мне кэп сказал, а ему Лазарев, кто-то наверху решил еще и посмотреть, насколько реально научить людей из этого времени работать на технике будущего. А отбирали для учебы лучших – кто справится, если не они?
Так что, стоим в готовности, если что, а пока обмениваемся новостями, и просто болтаем.
-Перегоним это в Молотовск, и считай, война для нас вся – говорит Видяев – Нарвик наш, какие еще задачи у СФ? Немцев от конвоев отбивать, так они сами туда и близко не подходят. В Полярном уже полгода даже воздушную тревогу не объявляли. Скоро на сроки выслуги мирного времени перейдем.
-Боюсь, что ненадолго – отвечаю – что дальше будет, знаешь? То что сейчас, это как дебют к следующей партии, против совсем других игроков. И хотел бы ошибиться – но если я окажусь прав, то флоту поработать придется больше, чем армии сейчас. Поскольку враг будет за морем.
-Погано выйдет. Я ведь в Мурманске с англичанами разговаривал. Ну не фашисты они!
-Эти, да! – соглашаюсь – вот только ты же с простыми людьми говорил, а не с теми, кто наверху? А решать будут они, именно им новая война нужна будет, ради прибылей. И эти главари нам никогда не простят, что мы не дадим им нажиться за наш счет! И будут своему же народу головы дурить – как Гитлер немцам. Нет у нас других верных союзников, кроме армии и флота! И вряд ли будут.
Ведь даже если эту лодку наши разберут по винтику, серия «613х», сошедшая с наших верфей, уже никак не успеет на эту войну? Выходит, сейчас мы стараемся уже для войны следующей?
Ну а те простые американские и английские парни? Жаль, но вам придется быть пешками в игре своих правителей. Которые, едва завершится эта война (а может быть, еще до того) станут внушать вам, что теперь мы, это силы Тьмы, мешающей жить вам, таким белым и пушистым. Вы всегда белые – и ведь не мы, а вы, по идее, начнете ту, следующую войну. Вот только мы будем готовы к ней лучше, чем в сорок первом – и лучше, чем вы сейчас.
Ведь белые начинают – но выигрывают не всегда!

Добавлено спустя 42 секунды:
Адальберт Шнее. Корветтен-капитан, командир U-1505.
Мы были патриотами Германии. Честно служили своей стране, хотели чтобы она стала великой. Чтобы поднялась из упадка и позора, в который она была ввергнута в Версале.
Мне выпала честь начать службу под командой самого Отто Кречмера. Затем я был назначен командиром, сначала U-60, затем U-201. За двенадцать походов я потопил двадцать пять кораблей и транспортов. Но это была честная битва, как положено на войне, мы уважали своих противников, даже когда выпускали в них торпеды. Война казалась нам чем-то вроде спорта, охоты. И мы признавали за противником его право охотиться на нас, все было честно, кто окажется сильнее, кому повезет?
В мае сорок второго я получил Дубовые Листья к своему Рыцарскому Кресту. В кригсмарине было очень немного подводников, стоящих выше меня. Приказом фюрера, я был назначен на штабную должность, и больше не выходил в море, занимаясь планированием операций в Атлантике. Перспективы моей карьеры и моя дальнейшая судьба казались безоблачными. Я был удостоен всего, на что мог рассчитывать солдат Германии, и мне было всего двадцать девять лет! В мечтах, я уже примерял себе адмиральские погоны. А в пятьдесят лет – рассчитывал быть не меньше, чем гросс-адмиралом.
Мы считали фюрера великим человеком, поднявшим Германию с колен. Можно ли осуждать его за то, что он оказался человеком, а не богом, со всеми человеческими слабостями и недостатками? Когда мерзавцы и предатели устроили гнусный заговор – можно ли осуждать фюрера за то, что измена стала видеться ему везде? В той обстановке мне, боевому офицеру, казалось лучше находиться не в штабе, а на передовой. В строй начали вступать новейшие субмарины XXI серии, и я подал рапорт о назначении меня на пост командира одной из них. Закончив курс боевой подготовки, мы прибыли в Нарвик в августе 1943 года. Это был новый для меня театр - лодки, которыми я прежде командовал, входили во 1ю флотилию в Бресте.
И когда пришел час вступить в бой, я действовал как солдат, как истинный германский рыцарь, не знающий страха перед врагом! Я атаковал и потопил американский авианосец «Лексингтон», и эсминец «Стоктон». И тот, кто обвиняет нас в излишней жестокости, ничего не смыслит в подводной войне. Насколько я знаю, американские и английские подводники на Тихом океане точно так же расстреливали японцев, спасавшихся с торпедированных судов – и был ли кому-то из них суд, или хотя бы моральное осуждение?
О событиях 23 октября 1943 я могу сказать, что виной всему была все та же проклятая измена! Бедная Германия, во все века она блистательно выигрывала сражения, но часто проигрывала войны, из-за подлого удара в спину. Мы, немцы умеем побеждать, когда орднунг! Воевать же, когда все смешалось, у русских для этого есть слово «бардак», то есть полное отсутствие порядка – результат будет отрицательный, всегда! А вся цепь событий, приведшая к позорному падению «крепости Нарвик», характеризуется именно этим!
Днем 22 октября на U-1505 приняли радиограмму из штаба флотилии, с категорическим приказом вернуться на базу, хотя у нас еще оставались и топливо и торпеды. Пришвартовавшись к причалу уже в темноте, мы с удивлением узнали, что русские не просто «нарушили нейтралитет Швеции и перешли границу», как было сообщено нам в оперативной сводке, а развивают свое наступление с бешеной энергией, превосходящими силами, и вот-вот прорвут нашу оборону. Но главное, заговорщики из так называемой «свободной Германии» предательски захватили подводную лодку U-1506, однотипную с нашей, и увели ее в расположение русских войск в Бейсфиорд!
Субмарины «тип XXI» считались военным секретом Германии. Не приходилось гадать, какая будет реакция рейхсфюрера, занимавшего одновременно пост командующего Ваффенмарине! Адмирал Кумметц, сменивший на должности «адмирала Арктики» великого Тиле, уже чувствовал петлю на своей шее – и очевидно, не только на своей, помня о том, что случилось год назад, когда сразу несколько подводных лодок перешли к русским – очень многие высокие чины лишились тогда постов, а некоторые и жизни. Помня об этом, о происшествии еще не было доложено в Берлин, пока оставалась надежда, что можно исправить последствия. Потому было нежелательно задействовать силы люфтваффе, это значило бы «вынести сор из избы». И в Нарвике не осталось уже торпедных катеров, идеально подошедших бы для такой работы, несколько дней американских, а теперь и русских бомбежек, сыграли свою роль.
В конце концов, задача казалась нетрудной. В поселке Бейсфиорд, по данным разведки, находилось до батальона русских, при отсутствии береговой обороны и средств ПЛО. Пройти по фиорду весьма малое расстояние и торпедировать лодку, стоящую у причала, выглядело намного более легким, чем проникновение во вражескую военно-морскую базу. Плохо было то, что мы не успевали выйти затемно, но при отсутствии противолодочной обороны было решено, что этот факт не имеет значения.
Все пошло не так! Цель обнаружить не удалось – как русские умудрились спрятать большую субмарину почти в две тысячи тонн в этом рыбачьем поселке, где и укрыть-то ее было негде? Я принял решение приблизиться к берегу, для лучшего поиска. В этот момент вышел из строя перископ, причина тогда была нам непонятна. Я приказал всплывать – в конце концов, атака из надводного положения еще недавно была основным способом при отсутствии противодействия. Едва мы всплыли, с берега по нам открыли интенсивный огонь из пехотного оружия, хотя наши зенитные автоматы старались отогнать русскую пехоту, стрельба не ослабевала, и была довольно меткой, на мостике был убит сигнальщик матрос Шмунке и ранен второй вахтенный офицер, лейтенант Герлах. Затем русские подтянули артиллерию, судя по разрывам, наши трофейные семь с половиной сантиметровые пехотные гаубицы. Из шестого отсека (носового аккумуляторного) доложили, пробит прочный корпус, и это было очень серьезно!
В Арктическом флоте и на берегу рассказывали страшные сказки про проснувшегося Змея Ермунгарда, или полярного демона, которого русские призвали себе на службу. Мы не знали, с чем столкнулись – но были единодушны, что если это встретилось вам в море, оставьте надежду вернуться домой! В то же время это русское «нечто» могло долго не беспокоить нас, когда мы не лезли в русские воды и не трогали русские корабли. Мне говорили даже про негласное правило, которого придерживались иные из командиров лодок – встретив в море судно под русским флагом, «не замечать» его, чтобы не разбудить русское зло на свою голову. Не знаю, как часты были такие случаи и были ли они вообще, все же русские от Исландии до Мурманска обычно ходили в конвоях. Хотя могли встречаться одиночные транспорта, а особенно, русские рыбаки, они уже открыто вели лов не только в Баренцевом, но и в Норвежском море, к западу от Порсангера, и даже у острова Медвежий. Существовал приказ штаба 11й флотилии, объявлявший эти траулеры слишком мелкими и дешевыми целями для торпед субмарин – и его не нарушали, помня, как зимой такой потопленный русский траулер обернулся для нас тремя погибшими подлодками, эсминцем Z-38, и едва спасшейся эскадрой во главе с линкором «Шарнхорст», когда русский Ужас вышел мстить. Второй раз было уже на моей памяти, когда Кумметц приказал проверить наши «двадцать первые» на русских подлодках в Норвежском море. И снова в море появилось русское Нечто и устроило Арктическому флоту бойню, после чего адмирал категорически запретил нашим лодкам и надводным кораблям заходить севернее широты Нарвика, во избежание последствий.
Примечательно, что никто не мешал нам топить британцев или янки. Но если русские сейчас в игре, это совсем другой расклад! В последний раз одной лодке, той самой U-1506, удалось спастись на предельной глубине, после чего вышла инструкция, что теперь для безопасности лодкам «тип XXI» рекомендуется в зоне, где возможно появление Ужаса, совершать переходы исключительно на глубине свыше двухсот и в малошумном режиме. Но как погружаться, имея в прочном корпусе дырки, аварийно заделанные деревом? Эти подушки и упоры не выдержат глубже тридцати метров – если русские сейчас наделают нам дыр, мы покойники, нам не уйти! И помоги нам боже, чтобы в Нарвике в мастерских сумели бы нормально заварить хотя бы одну пробоину!
Я отвечал перед Германией за вверенную мне лодку и экипаж. И мне было всего тридцать лет, и все почести, жизнь казалась безоблачной, я не хотел умирать! В конце концов, мы честно сделали все, что могли – увидев возле берега что-то отдалено похожее на силуэт подлодки (хотя это, очень возможно, были и сараи), я скомандовал залп торпедами в том направлении, получив законное право после записать в журнале, «цель предположительно поражена». После чего U-1505 легла на обратный курс.
Я был удивлен бешенством адмирала, открыто обвинившего меня в трусости. Причем мне казалось, еще больше невыполнения задания, его огорчило повреждение моей лодки, по его приказу, на борт U-1505 немедленно прислали сварщиков, чинить повреждение. Вечером 23 октября пришел приказ из Берлина, адмиралу и всем виновным в измене немедленно прибыть для предания суду – поскольку этот приказ касался многих, то быстро стал достаточно широко известен. Ночью герр Кумметц собрал штабных офицеров на совещание, я присутствовал тоже. Главной темой было, обратиться ли к русским с предложением капитуляции? Вопреки существующему приказу, в этом случае немедленно арестовать предложившего такое, никто не возразил – очень многие присутствовавшие были в списке «изменников», у всех прочих уверенности не было тоже. Было решено пока запросить русских о возможности такого шага.
Утром был получен ответ. Одновременно с известием о продвижении русских егерских батальонов через горы с юга, в обход позиций у Ромбака. И докладом начальника артиллерии, что половина его тяжелых железнодорожных транспортеров разбита русским огнем с северного берега Ромбакен-фиорда, боеприпасы также на исходе, еще максимум сутки боев – и прорыв обороны у тоннеля неизбежен. Русские спрашивали, относится ли предложение о сдаче ко всей крепости Нарвик, включая острова, гарнизоны и батареи на них, или только к району города – и заявляли, что если второе, то это их не интересует, так как они скоро возьмут сами.
Там же было встречное предложение русских. Мы капитулируем полностью – а русские обещают не выдавать нас англичанам, которые очень просили отдать им всех германских пленных для расправы. И гарантируют гуманные условия плена, поскольку к кригсмарине, в отличие от карателей СС, претензий не имеют, «так как флот Германии не участвовал в расправах над мирным населением Советского Союза и издевательствах над военнопленными». В случае же нашего отказа, русские, заняв Нарвик, уже полностью выполнят свою задачу, прервав поступление в Рейх шведской железной руды в зимний сезон – и дальше не пойдут, оставив нас на островах или помирать от голода, или в итоге сдаться тем же союзникам. И русские совершенно не отвечают за то, что с нами после сделают очень обозленные англичане или американцы – наверное то же самое, что мы сами сделали с американскими парашютистами, или остатками британского десанта. Откуда это стало известно русским?!
Помощь нам не придет, северная Швеция уже занята русскими войсками, а в море ждет «то, что вы называете Полярным Ужасом» (услышав это, иные из участников совещания вздрогнули и побелели). Так что решайте быстрее, пока штурм не начался!
Мы готовы были умирать за фатерланд! Но не за эти проклятые скалы на краю земли – помнится, в сороковом, даже берлинские газеты рисовали карикатуры на «северных дикарей» Дитля, успевших здесь отвыкнуть от цивилизации! Наша смерть будет бессмысленной и ничего не принесет Германии. Впрочем, кто категорически не хотел сдаваться, для тех еще оставалась лазейка – все знали, что Ужас не заходит на мелководье и не интересуется маломерными плавсредствами.
Так что в ближайшие пару часов у причалов происходили совершенно неприличные сцены. Какие-то непонятные компании силой оружия, иногда даже вступая в перестрелку между собой, захватывали любые суденышки, могущие дойти хотя бы до Буде, а лучше до Наксуса или Тронхейма, и без всякого порядка отплывали на юг, прижимаясь к берегу, за островками. В то же время у причала стоял крупный транспорт «Хела», чудом уцелевший при бомбежках, но теперь брошенный даже своей командой. Подобные нарушения дисциплины никто не пресекал – казалось, все были озабочены лишь спасением собственной шкуры.
Мы уходили, взяв на борт часть экипажа U-1506. Причем некоторые отказались, добровольно предпочтя русский плен. Мы сразу же погрузились и шли малошумным ходом, прижимаясь ко дну, в надежде что Ужас не сунется к береговой черте, за линию минных банок. Мы поняли, что чувствовал экипаж «пятьсот шестой» в том походе – и лишь войдя в гаваньТронхейма поверили, что остались живы.
U-1505 была единственным кораблем, сумевшим вырваться из Нарвика.
Vlad1302

Соловейчик M
Новичок
Соловейчик M
Новичок
Возраст: 36
Репутация: 404 (+452/−48)
Лояльность: 1175 (+1178/−3)
Сообщения: 765
Зарегистрирован: 27.01.2013
С нами: 11 лет 9 месяцев
Имя: Игорь
Откуда: Кемеровская область.
Отправить личное сообщение

#3203 Соловейчик » 25.05.2013, 20:18

Когда читал "Морской волк" (первую книгу) был неприятно удивлён. Солженицын таким остолопом показан,который жалеет врага(военного преступника,между прочим)..

vorobei M
Новичок
vorobei M
Новичок
Репутация: 3521 (+4473/−952)
Лояльность: 24415 (+24463/−48)
Сообщения: 5003
Зарегистрирован: 11.01.2011
С нами: 13 лет 9 месяцев
Имя: Сергей Воробьёв
Откуда: г. Тула
Отправить личное сообщение Сайт

#3204 vorobei » 25.05.2013, 21:23

Соловейчик писал(а):Солженицын таким остолопом показан,который жалеет врага
А вы в реале его читали? Или просто "считаете гением", поскольку "это все знают"?

Вообще то "образ" вполне соответствует. В реале он именно такого не писал, но "по другим поводам" вполне сопоставимое из-под его пера выходило.

Соловейчик M
Новичок
Соловейчик M
Новичок
Возраст: 36
Репутация: 404 (+452/−48)
Лояльность: 1175 (+1178/−3)
Сообщения: 765
Зарегистрирован: 27.01.2013
С нами: 11 лет 9 месяцев
Имя: Игорь
Откуда: Кемеровская область.
Отправить личное сообщение

#3205 Соловейчик » 25.05.2013, 21:33

а вы в реале его читали?
"Один день Ивана Денисовича" только. :smu:sche_nie:

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3206 Влад Савин » 25.05.2013, 21:55

Соловейчик писал(а):"Один день Ивана Денисовича" только.
Ну так рекомендую О НЕМ.
http://tululu.org/b13174/
(Бушин. Право первого плевка. Воспоминания о Солж. того, кто редактировал его книги - когда Солж еще жил в СССР и считался советским писателем)
Я же читал Ив.Ден., Матренин двор, В круге первом, Архипелаг Гулаг. Красное колесо не осилил.
Причем начал поначалу с ПОЗИТИВНЫМ настроем. (хорошоотрекомендовали, и время было 80е) Читая, чувствовал злобу. Затем бросил, составив сое мнение.

ИМХО - (и это не только к Солж. относится) можно лишь в одном случае писать откровенную чернуху беспросвет. Когда ситуация на грани катастрофы, и надо "Люди, проснитесь, хватит спать" - ну как Чапек писал Саламандр.
А у Солж. позитива нет ВООБЩЕ. Все убого, мерзко, грязь, в какой стране живем! И зачем тогда жить - пойди, повесься?
Или он к свержению Советской Власти призывал? Так прошли уже - в 1991.
И еще лгал (разобрано и доказано). И русским языком не владел (см. у Бушина).
И вообще - в разборках между своими, НЕЛЬЗЯ аппелировать к чужим! ИМХО. Просто потому что чужие ВСЕГДА будут защищать СВОЙ интерес.
Vlad1302

reeroe
Новичок
reeroe
Новичок
Возраст: 38
Репутация: 418 (+565/−147)
Лояльность: 42 (+51/−9)
Сообщения: 360
Зарегистрирован: 22.08.2012
С нами: 12 лет 2 месяца
Имя: Vlad
Откуда: Kiev UA
Отправить личное сообщение

#3207 reeroe » 25.05.2013, 23:05

Влад Савин писал(а):Я же читал Ив.Ден., Матренин двор, В круге первом, Архипелаг Гулаг.
После прочтения руки-то помыли? С керосином? :-)

dobryiviewer M
Новичок
dobryiviewer M
Новичок
Репутация: 738 (+754/−16)
Лояльность: 3559 (+3589/−30)
Сообщения: 859
Зарегистрирован: 16.01.2011
С нами: 13 лет 9 месяцев
Имя: Попов Евгений
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3208 dobryiviewer » 27.05.2013, 23:06

reeroe писал(а):После прочтения руки-то помыли? С керосином
По мне так и мыла достаточно. Солж = брехло, но не дурак. Впечатление создавать умел.

vorobei M
Новичок
vorobei M
Новичок
Репутация: 3521 (+4473/−952)
Лояльность: 24415 (+24463/−48)
Сообщения: 5003
Зарегистрирован: 11.01.2011
С нами: 13 лет 9 месяцев
Имя: Сергей Воробьёв
Откуда: г. Тула
Отправить личное сообщение Сайт

#3209 vorobei » 25.07.2013, 07:26

Andrey.97.ru писал(а):Или у нас в стране нет демократии.
Boroda писал(а):Считается, что есть...
Вообще то демократия -- способ управления в "городах-государствах" (полисах) Древней Греции. Когда граждане -- примерно 10 процентов населения тех городов, т.к. рабов и тем более женщин достойными не считали -- НЕПОСРЕДСТВЕННО управляли делами своего полиса. Регулярно собираясь, обсуждая и принимая решения.

То, что сейчас местами есть "представительская" или "представительная" демократия, когда раз в N лет "выбирают" тех, кто правит "от имени народа" -- лишь жалкая пародия. Основная цель которой в том и состоит, чтобы сформировать в том народе заведомо ложное представление о том, что от него как бы что-то зависит, и что решения принимаются в его, народа, интересах...

Соловейчик M
Новичок
Соловейчик M
Новичок
Возраст: 36
Репутация: 404 (+452/−48)
Лояльность: 1175 (+1178/−3)
Сообщения: 765
Зарегистрирован: 27.01.2013
С нами: 11 лет 9 месяцев
Имя: Игорь
Откуда: Кемеровская область.
Отправить личное сообщение

#3210 Соловейчик » 28.07.2013, 15:04

И ещё - при прочтении первой книги смеялся,когда нашёлся дурачёк, размазывающий сопли по поводу того, что "надо с союзниками поделиться,мы нечестно поступаем".

AllexxGL M
Новичок
Аватара
AllexxGL M
Новичок
Возраст: 54
Репутация: 3543 (+3567/−24)
Лояльность: 2757 (+2769/−12)
Сообщения: 871
Зарегистрирован: 15.04.2013
С нами: 11 лет 6 месяцев
Имя: Александр
Откуда: Питер - Гамбург
Отправить личное сообщение Сайт

#3211 AllexxGL » 28.07.2013, 15:17

По крайней мере при СССР не было бомжей, были бичи, но это совсем другое. Не было такой преступности и детской беспризорности. Я не идеализирую СССР, в нём были и недостатки, но по крайней мере народ чувствовал себя более защищённым. А все эти кривдозащитники усиленно выставляли на показ негатив и всячески замалчивали позитив. Проще всего критиковать ни за что не отвечая и ничего не предлагая взамен.

Как у Владимира Семёновича поётся:
Клуб на улице Нагорной - стал общественной уборной,
Наш родной Центральный рынок - стал похож на грязный склад,
Искаженный микропленкой, ГУМ - стал маленькой избенкой,
И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.
Если это не возможно сейчас, то это не значит что невозможно в принципе.
Если мы ещё не знаем каких либо законов, то это не отменяет их действие.

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3212 Влад Савин » 02.01.2014, 02:16

vorobei писал(а):Вообще то демократия -- способ управления в "городах-государствах" (полисах) Древней Греции. Когда граждане -- примерно 10 процентов населения тех городов, т.к. рабов и тем более женщин достойными не считали -- НЕПОСРЕДСТВЕННО управляли делами своего полиса. Регулярно собираясь, обсуждая и принимая решения.

То, что сейчас местами есть "представительская" или "представительная" демократия, когда раз в N лет "выбирают" тех, кто правит "от имени народа" -- лишь жалкая пародия. Основная цель которой в том и состоит, чтобы сформировать в том народе заведомо ложное представление о том, что от него как бы что-то зависит, и что решения принимаются в его, народа, интересах...

Так очень рекомендую прочесть вот это: http://samlib.ru/f/franc_a/bespredelundtyrannay-1.shtml
(история демократии с тех самых древнегреческих времен до наших дней).

коротко, суть (с подробными историческими примерами)

Демократия и свобода - вещи взаимоисключающие! Реально же демократия (на уровне государства, а не отдельной патриархальной общины) ВСЕГДА оборачивается беспределом кучки верхушечников - которым глубоко плевать на общие интересы.
(вспоминая недавние 90е - охотно в это верю!)

Кончается же тем, что (тоже особенность верхушки - будучи свободным от страха за мат.достаток и выживание, МОЖНО позволить себе быть идейным!) находится кто-то один, сознательный, кому "за державу обидно". Или умный, понимающий, что завтра все рухнет и погибнут все - надо отечество спасать. Или властолюбивый - увидевший шанс лично для себя прорваться наверх, списав остальных в ноль. Или же - "два или три из перечисленного в одном флаконе".
И кидает клич - спасай Отечество. И находит поддержку в лице "третьего сословия" (как по учебнику, города поддерживали короля против баронов - "лучше одного тирана чем сотню"). И устанавливает диктатуру. И кровь элиты течет рекой - но вот для страны в целом да и для простоо народа как ни странно, живется много легче и СВОБОДНЕЕ! (не ограбят, не убьют без суда). Тут примеры англичан - Генриха 8 и Елизаветы, очень показательны.
Да и если разобраться - киношный Лукас Звездные Войны тоже? Как из Республики Джедаев возникла Империя - да ведь то же самое, всех достал беспредел и неэффективность, как у нас в 90е! Порядок давай!
Ну а после когда Тиран становится Монархом, и завещает трон детям - кто-то из его потомков начинает смотреть на страну и подданных как на свою собственность. И (если слабый монарх) потакает правящей клике приближеных.
И тогда - "свобода, равенство, братство". И по новой.

======================================================

поскольку я вернулся - то вопрос - выкладывать то что было пропущено здесь? Или все же, я ижу, тут и на СИ те же лица, так что МВ-7 все прочли?

Сейчас выкладываю ИЗМЕНЕННОЕ начало МВ-8 (на СИ пока еще этого нет) - и дальше выложу 8ю книгу всю.

Добавлено спустя 1 минуту 56 секунд:
Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка К-25. Норвежское море- Полярное. Январь – начало февраля 1944.
Боевой путь атомной подводной лодки «Воронеж» в Великой Отечественной войне 1941-1945 года.
Хотя с заголовком я поторопился. Поскольку в этой реальности война закончится явно не в сорок пятом. Сейчас пятое февраля сорок четвертого, а наши уже на Одере, и если так дальше пойдет, то через три месяца, максимум полгода, Адольфу придется веревку мылить. Но что записано, уже не сотрешь – документ!
Толстая тетрадь в красном коленкоровом переплете. С листами, прошитыми как положено, и опечатанным шнуром. Отчего так, а не в компьютере – так сколько проживет еще наша электроника, десять, пятнадцать двадцать лет, если очень повезет? А бумага, запертая в моем командирском сейфе – вечная. И если наш «Воронеж», и в самом деле после завершения боевого пути встанет на вечную стоянку, тетрадь так и останется здесь – документ, написанный собственноручно мной, командиром корабля, все эти годы.
Как мы попали из 2012 в 1942, я наверное, не узнаю никогда. Это был явно не природный феномен – в противном случае, «гости из будущего» непременно были бы отмечены в истории. Версия, на которой сошлись здесь научные светила, посвященный в нашу тайну – что в еще более далеком будущем, веке двадцать пятом, или тридцатом, наши потомки вели исследования по нуль-переносу, проколу пространственно-временного континуума, чтобы сократить путь до дальних звезд – и вышел побочный эффект, что мы попали в «хронодыру». Если так, то нам чертовски повезло, что не в дальний космос выбросило, или в мезозойскую эру. Впрочем, Курчатов (пока еще не академик), после разговора с Серегой Сирым (наш мех, командир БЧ-5, и единственный человек в экипаже, кто может поддерживать разговор на тему гнусных энштейновых пространств) выдвинул гипотезу, что могло иметь место даже не перенесение, а «расщепление» временных линий. То есть, из той ветки истории мы никуда не пропадали, и успели давно уже вернуться из того похода - и я сейчас тяну там службу кап-один мирного времени, Петрович получил другую лодку в командирство, Елезаров благополучно вышел на пенсию – и никто там даже не подозревает, что возник «слепок» того континуума, ведущий самостоятельную жизнь. Это что ж, выходит мы здесь копии самих себя там?
-Не более чем «там» копия этого мира. Поскольку обе исторические последовательности равноправны. Впрочем, это не более чем гипотеза – однако же вполне правдоподобная.
Ну, хоть семьи наши там горевать не будут. И СССР (тьфу, Российская Федерация – отвык уже от прежнего имени своего Отечества) не утратит ценную боевую единицу флота. А мы пройдем свой путь здесь, до конца – уже изменив историю настолько, что «схлопывание» линий произойдет очень нескоро, если вообще произойдет.
-Поскольку между разными историческими реальностями (или «параллельными временами», если это звучит нагляднее, доказан факт обмена материей (в лице нашей лодки), то значит, эти «параллельные» находятся между собой в некоей взаимосвязи. И, по прошествии времени и нивелировании расхождений, могут снова слиться в один временной поток – оставив дуализм «параллельного» отрезка как загадку истории.
Ну да, читал, кажется у Бушкова, про «загадку князя Олега», того самого, укушенного змеей. Фокус в том, что две авторитетнейшие русские летописи, признавая сей факт, расходятся как в месте, где это случилось – Киев или Ладога, так и в дате, довольно сильно. Сирый тут же предположил, что на то Олег был и Вещим, то есть колдуном, сумел обмануть время – но от судьбы не уйдешь. Стоп, это выходит, что можно усилием воли время повернуть?
-А бог весть – слышал, что в йоге такое возможно. Общался я в начале двухтысячных с одним мужиком, в Индии бывавшим и плотно подсевшим на восточную философию, ну «рерихнутым» слегка – так он утверждал, что если низшие ступени йоги, это управление только своим телом, то самая высшая, это именно власть над пространством-временем, когда можно ближнее будущее увидеть, и остановить, и назад отмотать, пока новые причинно-следственные связи не успели образоваться. Сам он понятно, так не мог, но якобы говорил с тем, кто знает точно.
В общем, есть ли жизнь на Марсе, нету ли жизни на Марсе, то науке пока неизвестно. Но не удивлюсь, если, как намекнул мне «жандарм» Кириллов, персональный охранитель нашей тайны здесь, в чине комиссара ГБ, в ведомстве Лаврентий Палыча и в самом деле создано подразделение, ищущее таких как мы «попаданцев», а заодно все, не укладывающееся в рамки современной науки. Тем более что в начале двадцать первого века листки вроде «НЛО» и прочей газетной уфологии просто изобиловали слухами, вроде как «на острове Пасхи найдены останки средневекового рыцаря в доспехах тринадцатого века» - вот только абсолютно достоверного, документально подтвержденного факта, нет ни одного.
Кроме нас – так что лично я теперь во что угодно поверю.
Так начался наш первой боевой поход, с третьего июля по третье сентября сорок второго года этой реальности, как записано в тетради. Причем выкинуло нас из Баренцева моря далеко в Атлантику, к американским берегам, так что пришлось еще долго идти домой. И не было сомнений, на чьей стороне нам теперь быть – в моем понимании, Отечество не выбирают. Если не знаешь, что делать — действуй по уставу и инструкции. Если нет инструкции — делай как учили. Хуже нет, чем метаться без плана, попав в переплет — огребешь гарантированно, по-полной, причем со всех сторон. А потому надо выработать план, которому неукоснительно следовать. Пункт первый – установить связь с властями в СССР. Пункт второй – нанести возможно больший ущерб фашистской Германии. Тем более что мы уже начали, его реализовывать, при самом своем появлении потопив немецкую подлодку U-215.
Об обстоятельствах этого факта нас после расспрашивали больше всех не флотские и не НКВД, а научные светила. Поскольку та картина сейчас, по размышлении, выглядит предельно странно! Начиная с того, что вот так подгадать по времени и месту, чтобы «материализоваться» как раз там, где проплывал фриц? Но и само столкновение было необычным!
Сначала лодка затормозила, как будто кто-то попытался удержать двадцать тысяч тонн стали и сто тысяч лошадей на месте. Затем какая-то сила подхватила ее и стала выбрасывать с глубины сто восемьдесят метров на поверхность океана. Удар, от которого все попадали с ног, и страшный скрежет разрываемого железа над нашими головами.
Как позже оказалось, это трещал корпус немецкой подлодки (толщина, три сантиметра броневой стали, выдерживающий погружение на двухсотметровую глубину), мы же отделались выбитыми стеклами на рубке! И масса «немки» меньше тысячи тонн против наших полных двадцати тысяч. То есть, мы не должны были ощутить столкновение настолько сильно – но и вряд ли бы отделались так легко! Сирый предположил, что мы всплывали в «коконе измененного пространства», который должен был исчезнуть лишь при контакте с достаточно массивным местным объектом, к которому и притягивался при попадании в это время. И так как вода, вытесненная нами, тоже должна была куда-то деться, или расступиться в стороны, то вдобавок возникла неслабая ударная волна, приложившая немцев, а нас достало отдачей. Затем ученый разговор нашего меха и академических светил ушел в такие квантовые дебри, что я полностью утратил нить беседы. Впрочем, интерес был чисто академический – главное, что мы остались целы и полностью боеспособны, А значит, независимо от всех последующих обстоятельств, немцы заплатят нам за все - кого еще нам считать виновными, что домой не попадем?
Вторую немецкую подлодку, U-436, потопили через четыре дня, посреди Атлантики. Чтобы дать экипажу вкусить крови врага – поскольку даже идеально подготовленный солдат мирного времени психологией сильно отличается от фронтовика. Экипаж стандартной немецкой лодки «тип семь» в зависимости от модификации составляет от сорока четырех до пятидесяти шести человек – ну значит, берем по среднему, полсотни, итого с двух лодок из ста фрицев в живых остался лишь штурман с U-215, которого мы подобрали. И это было лишь начало того, что после немцы назовут Полярным Ужасом.
Затем была атака на конвой у Нарвика. Три груженых транспорта, и минный заградитель «Ульм» - ничто не могло спасти их от самонаводящихся торпед следующего века, выпущенных с запредельной дистанции. Затем мы отошли в океан, чтобы через три дня вернуться. Поскольку знали, что немцы поведут в Германию на ремонт «карманный линкор» «Лютцов», это было в нашей версии истории, это произошло и здесь. И снова наш удар был успешным, ну не работали лодки в этом времени на наших дистанциях, скоростях и глубине – фрицы не могли ни обнаружить нас до атаки, ни увернуться. «Лютцов», а также легкий крейсер «Кельн», эсминцы Z-4, Z-27, Z-30, плавбаза. Победы, записанные в тетради, под номерами, соответственно, с третьего по шестой и с седьмого по десятый.
Затем был ракетный удар «гранитами» по аэродрому Хебуктен – причем мы целились не только по стоянке «юнкерсов», но и по жилью личного состава, помня что обучить хорошего морского летчика, это долгий труд. В процессе, наша команда спецназа, высаженная на берег для целеуказания, мало того что успела подорвать склады горючего, боеприпасов, а заодно радиузел и электростанцию, так еще при возвращении захватила немецкий катер-тральщик (запись о победе под номером одиннадцать). Его мы после передали нашим, загрузив документами – как трофейными, взятыми в Хебуктене, так и спешно составленной «выжимкой» из нашего послезнания, по текущим военным вопросам. Впрочем, предки оказались гораздо умнее, чем мы о них думали – они уже догадывались, что за сила столь решительно вмешалась в морскую войну на северном театре. В отличие от «попаданческой» литературы (читал я как раз перед выходом опус некоего Заспы, ну прямо наша ситуация, атомная подлодка проваливается в сорок первый, вот только в экипаже сплошные истерики, куда там «дому-два», а местная кровавая гебня, это исключительно психи- маньяки, желающие истребить как можно больше своего же народа), у нас все было гораздо более четко и по делу. Немцы начинали операцию «Вундерланд», рейд линкора «Адмирал Шеер» в Карское море. В нашей истории это завершилось обстрелом Диксона и гибелью нашего парохода «Сибиряков». В этой же – посмотрим, как вы будете бегать от Морского Волка (это был наш радиопозывной для связи с предками), жирные немецкие овечки!
Вот только до того у нас на борту появился Александр Михайлович Кириллов, старший майор госбезопасности, с тех самых пор наш бессменный куратор, человек очень умный, многоопытный, интеллегетный, ничего общего не имеющий с кошмаром мадам новодворской – как оказалось, именно он первым тут догадался о нашем «вневременном» происхождении. Так что охота на «Шеер» была уже совместным делом, нас и Северного Флота. Потопить, это было бы слишком просто – а вот когда фашистский линкор, получив торпеды по винтам, спускает флаг перед «Сибиряковым», который, числясь сторожевым кораблем, был по сути вооруженным пароходом? Но фрицы знали, что мы рядом, и при первом же их выстреле получат полный залп торпед в борт, и мы точно не промахнемся, и шлюпок спустить не дадим, так что умрут все, а в ледяной воде погибать страшно. «Шеер» был записан на наш счет, в этой тетради за номером восемнадцать, но объявлено о том не было – и для Берлина ситуация выглядела запредельно позорно! А еще пропали без вести все ушедшие с линкором субмарины, U-209, U-456, U-601, U-251 – причем, поскольку наши компы легко взламывали немецкие шифры, мы сумели организовать радиограммы от лица одной из них, перешедшей на сторону «свободной Германии», и никто не мог опровергнуть, даже фрицы из экипажа «Шеера», которых тогда же, в Диксоне, погрузили на баржи и отправили в Норильск, добывать никель для нашей победы. И еще были лодки U-88, U-376, U-408, потопленные в проливе Маточкин Шар при попытке перехватить «Шеер», который наши тащили на буксире в Архангельск (а мы прикрывали этот процесс), а также U-355, U-378 у острова Колгуев, и затесавшийся в эту же компанию британец, «Си Лайон» (а нефиг следить за нашими действиями, без согласования с Северным Флотом), и U-591, у горла Белого моря, последняя наша добыча в этом походе.
Итого двадцать четыре, числящихся за нами официально (и эти цифры были тогда нанесены на рубку). Англичанин же по сей день считается пропавшим без вести в Баренцевом море от неизвестной причины.

Добавлено спустя 4 минуты 27 секунд:
Мы пришли в Архангельск третьего сентября, завершив свой первый «межвременной» поход. И всего через два дня - снова в море. В этой версии истории «Тирпиц» вышел на перехват «восемнадцатого» конвоя, и не последнюю роль в этом сыграли мы, ополовинив 11ю (арктическую) подводную флотилию кригсмарине и оставив авиабазу Хебуктен (одну из ключевых) без опытных пилотов, топлива и боеприпасов. Вот только вместо конвоя «Тирпиц» столкнулся с нами – в итоге, на дне он сам, тяжелый крейсер «Хиппер», эсминцы Z-23, Z-24, Z-28, Z-29. Правда, «двадцать девятый» потопила работавшая с нами в паре К-22 Котельникова (знаменитый наш подводный ас, с которым я свел знакомство еще в Диксоне), эта же лодка добивала «Тирпиц», живучий же оказался, получив «гранит», и пять торпед, все не тонул, тут на сцене появились британцы и поспешили прихватизировать чужую собственность, причем нам был строжайший приказ не препятствовать – смысл мы поняли лишь узнав, что конвой PQ-18 беспрепятственно пришел в Мурманск, потому что вся немецкая авиация была занята тем, чтобы помешать англичанам утащить трофей!
Итого двадцать девять официальных побед (не считая британской подлодки), на пятнадцатое сентября сорок второго года. Поскольку «Тирпиц» все же числится «групповой победой» нас и К-22, ну а англичане, это сбоку припека, не их же еще участниками писать? Именно наши эсминцы выловили из воды немецкого адмирала Шнивинда, и он прошел по улице Мурманска в главе «парада» в несколько сотен пленных. Еще столько же подобрали англичане – из пяти тысяч высококвалифицированного персонала, кадровых моряков кригсмарине, экипажей линкора, тяжелого крейсера и четырех эсминцев. И это было лишь начало пути!
После была Москва. И разговор со Сталиным. После которого я окончательно сделал свой выбор.
Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Мы приняли советскую, сталинскую присягу. А после наш замполит Елезаров (в 2012 зам по воспитательной работе, но нет такой должности в РККФ) жаловался мне, что ему пришлось отвечать на вопросы личного состава, помнящего Присягу РФ – а когда и зачем из текста исчезло «быть честным, храбрым, дисциплинированным», «хранить тайну», «изучать военное дело и беречь имущество», «защищать Родину, не щадя жизни» и «если я нарушу» - зато вместо всего этого появилось про Конституцию и конституционный строй.
(прим. – вот текст Присяги РФ. Сравните со сталинской!
Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своему Отечеству – Российской Федерации.
Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования общевоинских уставов, приказы командиров и начальников.
Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество. – В.С.)

И я принял Присягу, и перед Сталиным, и перед самим собой – чтобы в этом времени в 2012 году был жив СССР и не было никакой «перестройки».
Тогда же в нашей команде появились «академики» – тогда еще не академики, будущие создатели советской атомной промышленности и атомного флота. Александров, Доллежаль, Перегудов, Базилевский, и конечно же, Курчатов. Группа, изучавшая нас, включала гораздо больше людей – но подлинной информацией владели лишь эти пятеро. Изучали серьезно – Сирый говорит, что еще неделя, и он бы доверил Курчатову вахту по первому дивизиону БЧ-5, конечно, под присмотром. С борта выгребли почти все документы, книги, ноутбуки. У нас появилось место у стенки Севмаша, залегендированное под «бригаду строящихся кораблей» и приспособленное, насколько это было возможно в этом времени, для стоянки атомарины. Мы «отдыхали» почти месяц, а затем…
В этой реальности принесенная нами информация позволила осуществить освобождение Заполярья не в октябре сорок четвертого, а ровно на два года раньше. Но ключевым здесь было, что главной коммуникацией у немцев было море, сухопутные дороги от Петсамо на юг Норвегии отсутствовали как класс, а в Финляндию шла плохая грунтовка (немцы умудрились соорудить еще и канатную дорогу, но все равно этот путь не мог равняться с морем, не покрывая и малой доли потребностей немецкого фронта). Морем же в Германию вывозился стратегический груз, никелевая руда. И в наших силах было сделать гораздо больше, чем Северному Флоту. Вернее, Северный Флот при нашей поддержке получал совершенно иные возможности.
Третий поход, десять дней в середине октября. Истребление немецкого конвоя, мы записали на счет лишь три транспорта из шести, еще один тральщик и подлодку U-703, прочее же, включая лодки U-403 и U-435, сработали эсминцы, по нашей наводке. Зато мы дважды еще ударили «гранитами» по аэродромам, Лаксэльв, и снова Хебуктен, в первом из них, как удалось узнать, погиб весь летный состав, собравшийся в казарме на какое-то торжество. Четвертый поход, короткий, от Полярного до Петсамо, и назад. Три транспорта с никелевой рудой были взорваны прямо в порту нашими боевыми пловцами из двадцать первого века, ну а мы на отходе потопили торпедами два сторожевика, бросившиеся нас ловить (и еще шесть на счету дивизиона эсминцев, нас прикрывавшего). Итого тридцать девять единиц на нашем счету.
Пятый поход, на Седьмое Ноября. Наши штурмовали Петсамо, немцам срочно надо было подбросить подкрепления. Из Германии шел большой конвой, прикрываемый эскадрой – тяжелый крейсер «Принц Эйген», легкий крейсер «Нюрнберг», четыре больших эсминца-«нарвика», почти два десятка сторожевиков. И против этой силы были наши шесть эсминцев, и пять подлодок (первый, котельниковский дивизион), а еще мы в довесок. На этот раз мы начинали, а после лишь дирижировали оркестром, координируя атаки на ослабленную немецкую флотилию – «Эйген», «Нюрнберг», эсминцы Z-31, Z-32, Z-37, были потоплены нами, как и транспорт «Саксония» с солдатами на борту – и то, что осталось, уже не могло нам противостоять, с учетом радара и акустики следующего века, дающего целеуказания своим, и ставящего помехи чужим. Шесть наших побед – и последний раз, когда мы применяли «граниты», дальше мы воевали исключительно как торпедная лодка. На счету Северного Флота эсминец Z-25, две подлодки, все транспорта, кроме «Саксонии» и еще двух спустивших флаги, и десяток мелочи, спастись удалось лишь нескольким сторожевикам. И наши взяли Киркенес.
Два месяца мы стояли на Севмаше, прошли докование. И встретили Новый 1943 год. Наши прорвали блокаду Ленинграда (причем не просто пробили коридор у берега Ладоги, а отбросили немцев аж до Витебской железки, нанесли тяжелое поражение группе армий «Север». Но еще большая катастрофа ждала гитлеровцев под Сталинградом – предки сумели здесь осуществить план «большой Сатурн», после окружении Паулюса, еще и удар на Ростов и гибель в котле всего южного крыла немецкого фронта. Здесь не было нашего отступления от Харькова в марте, эпопеи «Малой Земли» и Курской Дуги – немецкие дивизии, сыгравшие в этих событиях первую роль, в этой реальности погибли в донских и кубанских степях, или были разбиты, вводясь в бой по частям, в надежде заткнуть наш прорыв. А мы проходили техобслуживание и принимали новые торпеды. Наш «родной» боезапас был истрачен еще во втором походе, кроме нескольких единиц, переданных предкам для изучения как образцы. Но даже торпеды 53-38У этих времен, в сочетании с нашей БИУС и локатором, оказались весьма эффективны (третий поход, атака конвоя), а затем местные товарищи сумели нас удивить, дав нам совершенно новое оружие. Торпеды с акустическим пассивным наведением, с наведением на кильватерный след (в принципе, идея не слишком сложная, надо было лишь додуматься), и наконец, с двухплоскостным управлением по проводам – пусть пока лишь опытные партии, малой серией, почти штучная сборка – но работает! А что стоят в разы дороже простой торпеды – так немцам каждое потопленное корыто обойдется еще в большую цену.
Мы испытали эти торпеды в шестом, январском походе. Нам сообщили, что на перехват конвоя PQ-20 (в этой реальности не было приостановки северных конвоев почти на год после «восемнадцатого», и они продолжали носить то же обозначение, Пе-Ку) собирается выйти фашистская эскадра во главе с линкором «Шарнгорст», а кроме того немцы развернули в море больше десятка подлодок. В этой реальности не было «новогоднего» боя, потому что оба его «героя», и «Лютцов» и «Хиппер» уже были потоплены нами – вместо него намечалось вот это, «Шарнхорст» с эсминцами. Что ж, любой подводник мечтает потопить вражеский линкор.
Может немцы и хорошо все рассчитали. Но не учли нас, вломившихся в их план, как слон в посудную лавку. Лодки U-334, U-622, U-657, U-354, U-625 – и спасенных не было. А вот «Шарнгорст» ушел, удирал полным ходом, мы сумели достать лишь Z-38, концевой эсминец из его эскадры. Причем после мы всплыли и подобрали десяток пленных (из трехсот тридцати человек экипажа), тогда мы впервые услышали от немцев про Полярный Ужас, «входить в район моря, где есть лишь подозрение, что Он там, это громадный риск, а встретить Его, это верная смерть». Победы, записанные в тетради под номерами с 46 по 51. И еще две «неофициальных» - про «Си Лайон» уже сказал, а еще была английская же лодка «Трайдент», попавшая под наши торпеды в пятом походе (причем союзники влезли в наш район, без уведомления штаба СФ – тоже заинтересовались персонально нами?).
Седьмой поход неделя в середине февраля, разгром немецкого конвоя у Нарвика. В этом сражении наш «Воронеж» играл роль скорее, корабля управления, мы не заходили за линии немецких минных заграждений, где работали наши торпедные катера. Четыре транспорта, и прочая мелочь – но мы записали на счет лишь лодку U-606 (запись в тетради под номером 52), и еще одна, U-629, была потоплена эсминцам по нашей наводке.
А вот дальше пошли сплошь «неофициальные» победы. Восьмой поход, конец февраля-март, в Атлантику, к Гибралтару. Наверху явно решили использовать нашу уникальную боевую единицу как «летучего голландца» из романа Платова, для решения не столько военных, как политических проблем СССР. Я так и не узнал, что за груз был на испанском транспорте «Галисия», на который мы охотились, по прямому приказу из Москвы. Ну а что под наши торпеды попал еще и крейсер «Канариас» - что, господа франкисты, это вам плата за наш теплоход «Комсомол», потопленный этим же пиратом в тридцать восьмом, без войны, по пути не в республиканскую Испанию, а в бельгийский Гент (ошиблись, ну и мы сейчас тоже). Кстати, мне за перевыполнение плана не последовало ни репрессий, ни наград – только устное предупреждение, чтобы больше так не делал.
Итого записи в тетради под номерами 3 и 4 (неофициальные). Официально же обе цели потоплены неопознанной подлодкой, предположительно британской.
И наконец, девятый поход, снова Атлантика. Уран для «Манхеттена», который доставляли из Бельгии, канадские рудники стали играть значительную роль гораздо позже. Первой нашей жертвой была U-181, чью роль и позывные в радиоэфире мы взяли себе. Мы подловили ее, под командой «бриллиантового» мега-аса кригсмарине Вольфганга Люта, в момент встречи с U-516, которую мы тоже потопили. А самого Люта выловили, и после сдали в лапы кровавой гебни, не знаю что с ним стало после. Зато у нас были полностью развязаны руки, ведь все, что отныне сделаем мы в отношении кораблей и судов пока еще союзного флота, будет на счету у «виртуальной» U-181, которая исправно выходила на связь с Берлином, докладывая о победах. Но именно поэтому мы не могли вписать обоих немцев в свой официальный счет – одна считается «пропавшей без вести по неизвестной причине», вторая же, как сообщила мнимая «U-181», «погибла от детонации собственных торпед».
Легкий крейсер ВМС США «Бирмингем». И транспорт «Чарльз Кэрролл» с грузом урановой руды. Сначала он был захвачен нашей командой спецназа «из будущего», а затем содержимое его трюма было перегружено на наш пароход «Краснодон». Это была программа-максимум – минимальным результатом было бы простое потопление судна. Но в случае успеха, советская атомная программа могла быть ускорена на два-три года. И есть шанс успеть раньше американцев, избежать их атомного шантажа СССР.
Экипаж «Кэрролла»? Простите, вы оказались не в том месте и не в то время. И вас убивали не мы, русские, а по легенде, испанские наемники Абвера, высадившиеся с борта немецкой подлодки – попробуйте доказать обратное! После перегрузки руды на «Краснодон», мы приняли десантников на борт, и затопили американский пароход, послав радиосообщение «SOS – атакован немецкой подводной лодкой», также радировав и от лица «U-181» о победе, правильным немецким шифром, на установленной волне. Затем наше судно начало путь к советскому порту – ну а мы ходили внизу, готовые топить любого, кого сочтем опасным.
Итальянская подлодка «Архимед». Числится пропавшей без вести. Хотя ее командира и четверых офицеров мы взяли в плен.
Подлодка U-198. Тоже, «пропала без вести». Поскольку нас в том районе быть никак не могло.
Линкор «Айова» (США). Впрочем, тут страну можно не указывать. Как и легкий авианосец «Белью Вуд», под тем же флагом. Вообще-то мы не имели намерения их топить – просто, задержать, чтобы американская эскадра не заметила «Краснодон» и не имела желания остановить его для досмотра. Кто ж знал, что всего одна торпеда вызовет на авианосце такой пожар, что его не удастся взять под контроль? Ну а «Айова» лишь получила по винтам, самонаводящейся торпедой, и вполне могла бы дохромать до базы – вот только после «U-181» как положено, вышла на связь, сообщив об атаке, с указанием координат, курса и скорости цели. И немцы открыли сезон охоты, оказавшейся успешной – ну а мы тут причем?
Легкий крейсер «Сервера» (Испания). Эсминец «Лепанто» под тем же флагом. Официально числятся как ошибочная атака итальянской лодки «Архимед», о чем так же ушло радиосообщение в Рим на правильной волне, с шифром и позывными. Вот только испанцы отчего-то решили, что это снова англичане, что в сумме с результатом нашего прошлого похода, «испанским следом» в деле «Кэрролла» и желанием Гитлера захватить Гибралтар, дало совершенно неожиданный и убойный результат, вступление в войну Испании на стороне Рейха. Но это уже большая политика, в которую мы не лезем – и наверное, там были и другие факторы, о которых я не знаю?
Подводные лодки U-71, U-72, U-101. Могли бы быть у нас на законном счету – но не подходит по месту, ну не могло там быть боевого корабля советского флота! Потому – «пропали без вести, причина неизвестна». Хотя немецкие пленные говорили, что после сдачи «Шеера» и непонятной роли в этом их субмарин, есть приказ Гитлера, что все моряки «без вести» по умолчанию считаются изменниками, с заключением семей в концлагерь. Что ж, фашисты проклятые, это ваши проблемы!
Итого целых тринадцать неофициальных побед, в дополнении к четырем до. А вас там нэ было, товарищ Лазарэв, вы поняли мэня?
Десятый поход, начало сентября. Когда в море были замечены немецкие лодки совершенно нового проекта, оказавшиеся аналогом тип XXI нашей реальности, здесь появившиеся на год раньше. Еще недоведенные, «сырые», кто-то из них успел погибнуть на Балтике в процессе испытаний – но даже в таком виде они заметно превосходили «семерки» и «девятки». И мы снова вышли на охоту, и одну утопили, U-1504, другая же от нас ушла, потому что из Нарвика появились эсминцы, и нам пришлось вместо поиска подводного противника вступить в сражение с немецкой эскадрой, итог – потоплены Z-16, Z-20, Z-33, а вот лодка успела залечь на дне и мы ее так и не нашли. Записи в тетради с 53 по 56. Наград не получил, впрочем и порицаний тоже, ну и ладно.
Одиннадцатый поход. Конец сентября – начало ноября. Атлантика и Нарвик. Снова политические игры, в результате кроме «законных» U-78, U-80, U-91, U-675 у нас на неофициальном счету британская лодка «Таку», числится потопленной нашим судном ловушкой (а нечего, джентльмены, советские транспорты топить, маскируясь под немцев), юмор же в том, что англичане уверены, что наш пароход сопровождала подлодка «свободной германии», прикинувшись американцем – и потопила британца, притворявшегося немцем. Записи в тетради с 57 по 60, и номер 18 в «неофициальном» разделе.
Двенадцатый поход, декабрь. Норвежское море, встреча и проводы дорогих гостей. В этой истории нет Тегерана-43 (поскольку там рядом, в Ираке немцы, а в Индии японцы), есть Ленинград-43, встреча Трех Вождей. И целый флот к нам в гости – ну а мы обеспечивали, устроив очередное истребление немецкого подплава. Сильно видать фюрер им хвоста накрутил, что полезли толпой в наши воды, не страшась Полярного Ужаса – ну, пришлось проучить. U-96, U-226, U-229, U-230, U-231, и жемчужиной коллекции U-1507, еще одна «двадцать первая». Все официальные, записаны под номерами с 61 по 66.
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3213 Влад Савин » 02.01.2014, 02:26

И вот, новый поход, даже Новый Год встретили в море. Проводили союзников, не встретив и не потопив ни одного немца, вернулись в Полярный 6 января. И попали, как с корабля на бал!
Конвой, сопровождаемый почти всем Северным Флотом – то есть, шестью эсминцами из десяти, числящихся в строю. Не союзный, а наш конвой – на транспорта грузятся войска, причем не только морская пехота и стрелковый полк, но и тылы, батареи береговой обороны, батальон аэродромного обслуживания, и огромное количество запасов, как на полгода автономных действий, и что вовсе непонятно, какие-то гражданские, ну и Те Кто Надо – погранцы и НКВД. Конечный пункт неизвестен – одни говорят, Тронхейм, так ведь вроде еще не взяли его, ну вот-вот, чтобы времени не терять, другие же про Новую Землю или острова Франца-Иосифа, что там собираются секретную военно-морскую базу строить.
Когда же я в штабе узнал от Зозули истинную цель, то сначала едва не спросил, у вас там в разведке нормальные люди сидят? Какой немецкий десант на Шпицберген, фюрер что, умом тронулся совсем? Базу субмарин основать – а как после туда конвои проводить, мимо нашей «зоны охоты» - ладно, уголь там местный, а солярку, торпеды, провизию, все с материка везти! При том что от Арктического флота Рейха, рожки да ножки остались – и обеспечить эту коммуникацию немцы ну никак бы не сумели?
-Михаил Петрович, так прямо написано в приказе из Главного Штаба, из Москвы. Наша разведка получила информацию, так что мы вынуждены превентивно занять Шпицберген, чтобы устранить угрозу союзным конвоям. Так и будет заявлено их представителям, когда корабли уже выйдут в море. Тем более, что фактически и Норвегия, и англо-американцы отказались от своего суверенитета над Шпицбергеном, после мартовского набега «Шарнгорста» эвакуировав оттуда свою администрацию, войска и большую часть населения.
Ну если так, то совсем другое дело! А судя по тому, что мы, похоже, из Нарвика, Киркенеса и Варде уходить не собираемся – то не удивлюсь, если сейчас на эсминцах замполиты проводят накачку личного состава, «вернем СССР Грумант – исконно русскую землю!». Тем более, что международный статус Шпицбергена определен неясно. О древней истории молчу – хотя доказано, что русские поморы ходили на землю Грумант за морским зверем еще в те времена, когда викинги про эти острова и не слышали. Достоверное нанесение этой земли на европейскую карту, конец шестнадцатого века (экспедиция Баренца, того самого, в честь которого море). После чего культурно развитые голландцы и датчане за какие-то полвека перебили вокруг всех китов и моржей (куда тут каким-то поморам, не знавшим капитализма – вот как надо от природы свое брать!), и до начала двадцатого века этот архипелаг был интересен всем державам не больше, чем Антарктида. Затем тут нашли уголь – и уже в 1920 году (без России) острова закрепила за собой Норвегия (государство, само насчитывающее тогда аж пятнадцать лет отроду). Правда, СССР тоже присоединился после к этому соглашению, что позволило нам иметь на Шпицбергене в концессии шахты и рабочие поселки. Вот только та Норвегия не была членом Еврорейха – а раз так, то хрен вам, бывшие викинги, а не «рыбные войны» конца века, когда ваша Береговая Охрана хватала наших рыбаков, а вы сами ловили, где вам заблагорассудится. И за вами еще один долг есть – за который вы с нами так и не расплатились!

Сотни норвежских промысловых судов вторглись во внутренние воды РСФСР - от Мурманска до Архангельска и начали беспрецедентный, хищнический бой тюленей. Были истреблены десятки тысяч этих животных. Уничтожались даже беременные самки и только что родившиеся детёныши. Нашего Северного Флота тогда еще не существовало, да и пограничных катеров в те годы в этом районе не было - ещё шла Гражданская война, а ноту протеста РСФСР Норвегия просто "не заметила" - ведь мы для них были недочеловеками! Как же они потомки викингов, ихний Рюрик у нас якобы царствовал! Мрази и бандиты они, а не избранная раса! Ворье! Кое-что тогда мы конечно же попытались сделать - весной 1921 года в РСФСР было издано распоряжение о конфискации судов-нарушителей, их снастей и улова и об уголовном преследовании лиц-нарушителей. И когда, с началом промыслового сезона, в Белое море вновь вторглась армада норвежских промысловых судов, катера погранохраны задержали несколько браконьерских шхун. В ответ МИД Норвегии направил хамскую ноту с требованием вообще ликвидировать понятие "советские территориальные воды" для северных широт, сместить госграницы России к кромке побережья в Баренцевом и Белом морях и объявить всё Белое море и районы за полуостровом Канин нос "открытым морем".
В 1922 г. произошло очередное массовое вторжение норвежских браконьеров. В этот раз советские пограничники задержали уже несколько десятков зверобойных шхун. Норвежцев это взбесило - какие-то недочеловеки славяне им перечат! И в 1923 году норвежскую промысловую флотилию сопровождал норвежский броненосец береговой обороны вооруженный орудиями калибра 210-мм и 150-мм, который открыл артиллерийский огонь по нашим пограничным катерам, пытавшимся помешать истреблению тюленей. Противопоставить норвежцам мы тогда ничего не могли - пограничные катера имели по одной 37-мм или 47-мм пушке и по паре пулеметов. Браконьерская акция 23-го года оказалась наиболее варварской. Эти сволочи тогда погуляли от всей души и оторвались по полной! Норвежцами было забито свыше 900 тысяч голов тюленей, что подорвало их естественное воспроизводство, и беломорский тюлень стал исчезать. На ноту протеста нашего правительства, в которой было отмечено, что вход военного судна в территориальные воды без объявления войны является беспрецедентным случаем, норвежский МИД, эти белокурые скоты, нахально ответили, что Норвегия "вела и будет вести лов там, где ей нужно". (О.Тонина. Операция «Вундерланд»).


Елезаров старается – проводит политбеседу с экипажем. Говорит, что поголовье беломорского тюленя после той бойни не восстановилось и в конце двадцатого века, и ущерб рыбным запасам также был огромный. А норвежские пираты тогда, в начале двадцатых, обнаглели настолько, что не только били тюленей, но и высаживались на берег, убивали и грабили население в русских деревнях - на карту гляньте, где Белое море, а где Норвегия! И продолжался этот беспредел до тех пор, пока не был построен Беломорканал, на севере у нас появился флот – после чего норвежских браконьеров из наших вод как ветром сдуло.
А ведь на эсминцах в экипажах – местных много. И ведь наверняка хватает и тех, кто этих викингов на нашей земле видел своими глазами, или наслышан от родителей, недавно совсем это было, двадцать лет едва прошло. Чувствую, хрен норвежцы острова после войны назад получат! Ну а как в Москве это обоснуют, товарищу Сталину виднее – наше дело, его приказ исполнять!
Так выходит, в этой реальности после войны наш Северный Флот базироваться будет не к востоку, а к западу от Полярного? Станут Мурманск и Полярный тыловыми базами, как на Балтике Ленинград и Кронштадт – а вперед, как Прибалтика и Калининград, будут Киркенес, Варде, Вадсо и Нарвик? Вообще-то климат там приятнее и мягче, жить и служить легче. И не будет баз «вероятного противника» у нас под боком – откуда выходят их лодки и катера, и взлетают самолеты, нам наперехват.
Норвежцы конечно, заявят протест – их король, в отличие от французов или датчан, в сороковом честно сбежал в Англию и осуществляет оттуда свой суверенитет. И британский боров его поддержит и на визг изойдет – слышали мы это уже, «Россия в исторических границах», то есть времен Куликовской битвы, если дать им волю.
Так что мы, сопровождая конвой вторжения – простите, силы освобождения и защиты Шпицбергена от немецко-фашистской агрессии! - имели категорический приказ, топить любую чужую подлодку, пытающуюся сблизиться – не дожидаясь никаких дополнительных указаний.
Возможен еще один вариант – для чего еще «жандарм» Кириллов дал мне информацию по флоту «свободной Норвегии»? Корабли британские, действуют из британских баз, оперативно подчинены Роял Нэви – но под норвежскими флагами, и экипажи из норвежцев, тех, кто успел сбежать в Англию вместе со своим королем. Список почти совпадает с тем, что было в нашей истории – на сегодняшний день в строю шесть эсминцев, в том числе два новых, английской постройки, и четыре американских прошлой войны (из числа той полусотни, за которую Британия в сороковом отдала все свои базы в Западном полушарии, так «волки Денница» в Атлантике достали), теперь залежалый товар можно и союзнику переуступить. Еще с десяток фрегатов и корветов ПЛО, полдюжины тральщиков, четыре десятка разных катеров. Но главное отличие – старый крейсер «Даная», у норвежцев переименованный в «Один» (не числительное, а самый главный скандинавский бог). Или боров собирается своих мосек на нас науськать, а сам в стороне? Ну раз так, то и нам стесняться нечего – разбирайтесь после, чья «неопознанная» подлодка вас потопила!
-Михаил Петрович! – тон, каким товарищ комиссар госбезопасности произнес это, напомнил мне «семен семеныч» из незабвенного фильма – мы ваши военные таланты ценим, но политические вопросы уж позвольте тем, кому надо, решать. Известно ли вам, что король Норвегии Хокон еще в октябре, как мы Нарвик взяли, направил СССР ноту, где требовал ни больше ни меньше, немедленно передать ему всю власть на освобожденной от немцев территории его королевства? Причем с чисто формальной стороны он прав – поскольку юридически остается законным норвежским правителем, в отличие от немецкой марионетки Квислинга, который, по международному праву, никто и звать никак – так что строго по закону, мы даже требовать ответа с норвежского государства за участие в Еврорейхе права не имеем. Так ответили ему, что пока идет война, ваше величество, Советская Армия будет находиться там, где того требует военная необходимость, и никак иначе – конечно, если у вас есть какие-то вооруженные силы, то присоединяйтесь, выделим вам участок фронта. Но ведь нет таковых – экипажи кораблей еще кое-как укомплектовали, а ни одной сухопутной дивизии «свободонорвежцы» не имеют. Тем дело и кончилось – ну а что после войны будет, товарищ Сталин решит. Ну а сейчас, очень я надеюсь, мы мирно войдем - хотя и наше ведомство, и штаб флота обязаны план иметь на самый худший вариант.
Что было на Шпицбергене в эту войну в нашей истории – вспоминаю, что нашлось на компе у Сан Саныча. Очень кратко – там были и три наши шахты, при одноименных поселках Грумант, Баренцбург, Пирамида. И добыча угля там велась до августа сорок первого, когда все люди, почти две тысячи нашего персонала, включая консульство, были эвакуированы в Архангельск. В это же время англичане вывезли и жителей норвежских поселков. И лишь тогда на островах появились немцы, построили метеостанцию, аэродром, пункт дозаправки и снабжения подлодок. Однако уже в мае сорок второго в Баренцбурге высадились «английские» норвежцы, с двух кораблей, и сумели уничтожить малочисленных немцев. С тех пор, несмотря на немецкие бомбежки, обстрелы, и даже фашистский десант (в нашей истории, в сентябре сорок третьего, сюда подходили линкоры «Тирпиц» и «Шарнгорст» в сопровождении эсминцев, расстреливали поселки, высаживали на берег солдат) – контроль за архипелагом прочно оставался в руках норвежцев.
Что мы имеем сейчас? У нас после того набега «Тирпица» (где он первый и единственный раз за всю войну стрелял главным калибром), англичане вывезли большую часть уцелевших из гарнизона, оставив шесть десятков человек. Здесь же, после мартовского выхода «Шарнгорста», когда он также по пути обстрелял Шпицбереген, англичане тоже сочли бессмысленным и опасным держать там сколько-нибудь значительный гарнизон. Да и не до того было Британской Империи в это тяжелое для нее лето, ну а уголь в Англию ввозить, это полный сюр – так что нам известно лишь о норвежских постах в Баренцбурге (главная база) и еще трех местах, общей численностью не больше полусотни людей. Есть однако военный комендант, и одна батарея, три 100мм орудия. Шахты законсервированы, на текущие нужды идет уголь из уже добытых запасов (много ли паре взводов нужно?). Однако ведь наших концессий на Шпицбергене никто не отменял? Ну вот, СССР и возвращается, вступить во владение своим имуществом. А что будет нас там несколько тысяч, военных и гражданских, против ваших пятидесяти – так это ваши проблемы. Встать мы там намерены твердо – и полноценную военно-морскую базу развернем, и аэродром, и береговые батареи, и шахты заработают, выдавая уголек, в Мурманск его отсюда везти ближе и дешевле, чем из Воркуты – оживут поселки, как до войны. Ну а после Победы, «будем посмотреть», если мы из Нарвика не уйдем, то с исконно русской земли Грумант, с какой стати?
Пока наши высаживались, разгружались, и надо полагать, вступали в контакт с местными властями, мы ходили в заданном районе к югу и естественно, не видели ничего. Но, судя по отсутствию тревожных сообщений, операция развивалась успешно. И ни одна сволочь не пыталась прорваться к месту, где выгружался конвой – ни немецкая, ни английская, ни норвежская! – нечем было нам увеличить свой боевой счет. А хотелось бы добрать трехзначную цифру на рубке, до Победы!
Ну вот дождались! Сначала доклад акустика, контакт, по сигнатуре опознан «Куйбышев», пеленг 20. Не только идет в нашу сторону, но и что-то передает по звукоподводной. Так, кодовый сигнал – для нас есть сообщение с берега, срочно всплыть для сеанса связи. Выходим на перископную, поднимаем антенну – ответ «Куйбышеву», что приняли, и «квитанцию» на берег, готовы, слушаем. Не проходит и пары минут, как из БЧ-4 докладывают, принят «пакет». Расшифровываем. Началась работа!
К нам гости. Крейсер, четыре эсминца и транспорт с десантом. Место, курс и скорость, по данным авиаразведки. Нам приказано, не допустить, но работать в «мягком» варианте. То есть помешать продолжить путь, если отвернут, не преследовать и не добивать, ну а если окажутся упрямыми, то сорри, джентльмены!
И вопрос политический – за кого играть будем? Нет у нас сейчас под рукой «U-181», как тогда в Атлантике – ну если только после пробежаться и кого-нибудь поймать? Ладно, о том после будем думать! Сейчас же вместе с Сан Санычем (наш бессменный командир БЧ-1) колдуем над картой. Определяем район поиска – такую цель, как эскадра, с нашей акустикой не пропустим. И вперед!
Противника обнаружили легко. Сближаемся, - к радости акустиков, типы незнакомые, пополняем нашу коллекцию сигнатур. Положим, крейсер «Даная», это антиквариат уже, и два эсминца из четырех компьютером опознаны, американские «четырехтрубники», аналог наших «новиков», попали в нашу базу данных еще в июле сорок второго, конвой в Атлантике – а еще два это что-то новое, ну если это норвежцы, то значит «тип S», совсем новейшие, в строй вступали в сорок третьем. После у разведки уточним, они или нет.
Наверху полярная ночь и хорошая волна, но пока не шторм. Потому, вполне можно с перископной глубины выставить антенну РЛС. Привязываем картину к планшету – засекаем дистанцию и скорость. Теперь, даже когда уйдем на глубину, компьютер по одной лишь акустике в пассивном режиме, дающей пеленг и скорость его изменения, может рисовать достаточно точную картину. Ордер стандартный – впереди два новых эсминца, идут строем фронта. За ними в полутора милях крейсер, ему в кильватер транспорт. И два старых эсминца по флангам, миля справа, миля слева. Курс 30, скорость 10 узлов.
Ждут атаки подлодок спереди и спереди-сбоку? Против лодок этой войны разумно, вот только мы куда быстрее и незаметнее. Ждем слева от их курса, к западу. Если они не повернут, то пройдут от нас всего в трех милях. Ну а если, по закону подлости, повернут, все равно это уже ничего не изменит. Лодки этой войны, с подводной скоростью четыре узла (или десять, но всего на один час) не успевали бы уже занять новую позицию. «Двадцать первая» с ее шестнадцатью может и успела бы, но тоже вопрос, чтобы заряда аккумуляторов и на последующее уклонение с отходом хватило! Ну а нам о том и думать не надо – на глубине и тридцать узлов дадим, на любое время, а вот эсминцы против волны, и этого не вытянут!
Ныряем на глубину сто, дальше отслеживаем акустикой. Вот фланговый эсминец прошел мимо нас и продолжает удаляться, до него дистанция по планшету одиннадцать кабельтовых, до транспорта двадцать два. У Бурого все данные для стрельбы готовы, на полный залп, четыре торпеды, две с акустикой на винты, две на кильватер, у одной пары программа установлена на задержку включения СН, к безопасному удалению от лодки добавить еще десять кабельтовых, чтобы эсминец игнорировали. Глубина пятьдесят, скорость шесть, нас пока не обнаружили, пошел обратный отсчет! Залп!
И сразу, вниз на сто пятьдесят, маневр уклонения. Эсминец кажется, что-то услышал, но мы были от него неудачно, за кормой, свои же винты мешают слушать. Впрочем, для тех, кто на транспорте, уже все равно! Можно было и одной торпедой стрелять, как тогда по «Айове»… но нет, как доморощенное СН будет работать на волне, это все же вопрос – анализируя статистику Бурова по несработавшим торпедам, пришли к выводу, что волнение вносит значительные помехи, оттого я и решил подстраховаться – да, если все попадут, то транспорт утюгом на дно, а на нем десант, что ж делать, лайми, послал вас боров нам на расправу, как часто случается, за гнусь политиков солдату отвечать, у вас свой долг, у меня свой.
Первой, как и следовала ожидать, дошла торпеда по эсминцу. И шум его винтов прекратился! Утонул, или лишь поврежден, неясно, вообще-то для старого корабля прошлой войны и одного попадания может хватить – а вторая торпеда куда делась? Затем был слышен еще взрыв, совпавший по пеленгу с транспортом, и его винты тоже замолкли. А мы успешно отходили двенадцатиузловым ходом сначала на запад, затем на север, описывая вокруг англичан (или норвежцев?) дугу. И слышали, как уцелевшие эсминцы бомбят море, далеко-далеко от нас.
После мы еще ждали, между болтавшимся на волнах противником и островами Шпицберген. Всплыли на перископную, выставили антенну, и наблюдали за британцами, суетящимися в десяти милях. Две большие отметки и три поменьше – а эсминец-то утонул! Зато транспорт еще держится, ну и ладно, если там десантный полк на борту (несолидно, меньшее число выделить на весь архипелаг), то жертв было бы побольше чем на «Титанике». Так что не будем грех на душу брать, все равно эту победу нам официально не засчитают. «Вас там нэ было, товарищ Лазарэв, вы поняли мэня?».
Конечно, если англо-норвежцы, или кто там еще, не попрутся дальше на север. Тогда придется устраивать вам геноцид – возможен даже вариант, сначала бить эсминцы, вполне можно нам сделать все три, работать так же, удар-отход. Ну а после, по беззащитным крупным мишеням, как на полигоне. А то Сирый уверяет, что от близких разрывов глубинных бомб резко возрастает вероятность, что возникнет трещина где-нибудь во втором контуре, нам только «подвига» К-19 не хватало! Значит, подставляться под удар нельзя даже теоретически – чтобы у тех не было ни единого шанса.
Нет, уходят. Судя по локатору, легли на курс зюйд. И транспорт на буксире у одного из эсминцев. Ну и ладно, пусть идут! Однако, нам надо о «легенде» позаботиться – чтобы был подходящий немецкий утопленник. Радио в штаб – доклад о происшедшем, и прошу разрешения провести противолодочный поиск?
Издеваются, что ли? Разрешают, но не ниже широты Нарвика! В этих водах немецкие лодки встретить – мы сами же их всех распугали, даже когда Нарвик был фрицевский! А теперь фронт в Норвегии у Тронхейма, а 11я флотилия еще дальше к югу, в Бергене, и с чего это они так далеко на север полезут? Но штабу виднее – вероятно, считают, что лучше нас иметь под рукой, мало ли кто еще припрется, ну а «неустановленная» немецкая лодка вполне могла быть!
Мы шли на глубине сто метров, шестнадцатиузловым ходом, прослушивая море на десятки миль вокруг, сами невидимые и неслышимые – Полярный Ужас, или проснувшийся Змей Ермунгард, ну это ваши проблемы, фрицы, кем нас считать! Мне же больше нравился образ космического корабля из далекого будущего – впрочем, если здесь будут снимать фильм по «Туманности Андромеды», то вполне могут изобразить рубку звездолета «Тантра» как наш ЦП, антураж очень похожий. И точно так же, полагаться можем лишь на себя – перечитывая тетрадь, посмотрел на даты наших походов, сколько мы в море, сколько у стенки, так волосы дыбом встают – ну никогда у атомарин в ином, будущем времени, не было такой нагрузки – и даже лодки этого времени, при том что война идет, и то гоняли меньше. В итоге, мы как мировой коммунизм – «ничто не помешает его победе, кроме его же самого», не дай бог, железо не выдержит, и кирдык, и могил наших никто не найдет, глубина под килем почти километр. Сирый издергался весь, своих гоняет в хвост и в гриву – когда он спит и отдыхает, вообще понять нельзя! Один бог знает, сколько Сереге стоит его непременный доклад мне, «матчасть в порядке, замечаний нет». Как вернусь, обязательно наверх выйду, чтобы нашего меха наградами и чином не обошли! А неприятные мысли в голову лезут, сколько еще наш «Воронеж» здесь в строю останется, и чтобы число погружений равнялось числу всплытий? Так и хочется потопить кого-то – куда же все немцы из моря подевались? «Волки Деница», ну где же вы, мы из вас овечек делать будем – сезон охоты начался!
Наш курс зюйд-зюйд-вест, так что очень скоро догнали все ту же эскадру, едва ползущую с калекой на буксире. И мирно прошли в нескольких милях к западу. Затем Петрович предположил, что битые британцы вполне могут стать для нас живцом, на которые клюнут немцы. Могло сойти за правду – если фрицы действовали как в Атлантике, мы сами похожее наблюдали еще тогда, летом сорок второго – после успешной атаки лодка, оторвавшись от преследования, всплывала и полным ходом на дизелях обгоняла конвой, чтобы атаковать еще раз. Вот только топить немцев на виду у англичан выйдет перебор! Значит придется оставить эту честь британцам, ну а если они не справятся, после уже мы не упустим – и желательно будет кого-то с утопленника подобрать, чтобы узнать номер лодки, или достаточно радиопередачу с нее перехватить.
Есть правда, еще одна возможность. Еще с прошлого лета немцы разрешили своими подводникам в исключительных случаях, когда нет времени на шифрование, вести передачу открытым текстом. Причем под таковым случаем явно имелась в виду встреча с Полярным Ужасом, то есть с нами – чтобы жертвы успели сбросить хоть какую-то информацию об обстоятельствах и месте потопления. Но было отмечено, что иногда, хотя и редко, фрицы сообщали так о «жирной» дичи. И образцы таких радиограмм у нас были!
«Жандарм» Кириллов дает согласие, так что решаем рискнуть. Отдалившись от союзников миль на двадцать (наша акустика отлично их слышит), выходим в эфир на немецкой волне – «обнаружен конвой, один поврежденный транспорт, легкий крейсер, три эсминца, координаты, курс, скорость». Конец радиограммы, где должны быть наши позывные, смазан. В принципе, за легенду сойдет – а докажите обратное? Не станут же немцы британцам сейчас роспись всех своих лодок предъявлять – кто, где и когда был, кого атаковал?
Ждать пришлось почти сутки. Затем добыча появилась. Доклад акустика – пеленг 190, цель опознана по сигнатуре, немецкая подводная лодка «тип семь». Все было настолько стандартным, что я расслабился. Будет сейчас, как десятки раз до этого - выходим наперехват, в точку залпа, на дистанцию, торпеды готовы, последний «пинг» локатором в активной, уточнить данные для стрельбы! Если будет замечена грубая ошибка с расчетными, уже введенными в программаторы торпед, придется залп отменять, и готовить атаку по-новой – но такое случается очень редко, все же наши компьютеры, не «Буси», БИУС торпедной стрельбы образца 1943 года. А если все выставлено правильно, то уже ничто фашиста не спасет, не вырваться ему из прицела! Так и было, два попадания – два отчетливых взрыва, цель тонет, звук разрушения корпуса на глубине. Можно писать в тетради победу, номер лодки после у разведки узнаем, из немецких радиоперехватов.
И тут акустик докладывает - взрывы торпед позади нас, где остался конвой. Пока мы с этим фрицем возились, другой подобрался к англичанам? С ними-то черт, а если бы это наши были? Сделает же кто-то «оргвыводы» на берегу! Нам же, для реабилитации, надо хотя бы этого немца не упустить!
Пятнадцать миль назад пролетаем за тридцать шесть минут. Сбавляем скорость, слушаем. Эсминцы ходят кругами, работают локаторами, иногда бросают бомбы – но мы слишком далеко и глубоко. Где же фриц, мы, с нашей аппаратурой, да еще на глубине, должны слышать его намного лучше, чем ГАС с эсминцев, этих времен? Но все чисто. Может уже потопили его, раньше чем мы успели, а звук разрушения корпуса слышен не был? Тогда сейчас кого ищут? Ждем на безопасном удалении, нам спешить некуда.
Наконец британцы отходят на юго-запад. Крейсер и три эсминца, а транспорта нет, утоп все же «титаник» - ну, отвечать за все немцы будут! И никому не расскажут, как на самом деле было, нам свидетели не нужны. Если против нас не атомарина, что невероятно, то фриц должен быть где-то здесь! Уж дизель на поверхности, уходящий полным, мы бы услышали, да и у британцев наверняка радары есть, засекли бы. Значит, он затаился под водой, и сейчас будет отходить. На дно ему не лечь, глубина тут километровая.
Ждем. Перемещаемся малошумным двенадцатиузловым, на глубине сто. ГАС в активном не включаем – его сигнал будет замечен и запеленгован на дистанции, в разы большей, чем мы сами что-то обнаружим. Положим, немец по нам стрелять не будет, нечем – но зачем добычу пугать? Уточнить коротким узконаправленным импульсом дальность по пеленгу до уже обнаруженной цели, это совсем другое дело. Но не слышим ничего – неужели против опять «двадцать первая» играет? А если это за нами охота – «семерку» живцом выставили, а сами нас караулят? Если фрицы все же сделали противолодочные торпеды, двухплоскостной «Цаункениг»? Ставлю задачу Бурову – ну вот, теперь у нас в одном из аппаратов имитатор, и готовы к отстрелу маскирующие газовые патроны. И опять же, не могло быть у немцев опыта, наработанных тактических приемов подводной дуэли – а у нас они есть. Только не расслабляться – а то и подставиться можно, по дури!
Один раз показалось, что-то услышали. Бросок в том направлении, снова сбросили ход, слушаем. Нет, ничего. После еще прочесывали квадрат за квадратом, случайным образом меняя курс. Наконец поймали контакт.
-Пеленг 210. Дизельная лодка, на поверхности. «Семерка».
Прикидываю примерную дальность – теоретически, за все это время, немец вполне мог тихо, не дыша, отползти как раз настолько, и теперь, решив, что он в безопасности, всплыть и удирать. Двигаемся туда, но осторожно, а вдруг это все же подстава, а охотник, «двадцать первая», ждет?
Нет, вряд ли. Когда при сближении оценили курс и скорость цели. Пятнадцать узлов – чтобы скрытно сопровождать, двигаясь рядом, даже у «двадцать первой» заряда хватит лишь на час. А выводить нас на позицию охотника, это как надо подгадать, или ходить кругами, а он прямо прет. Странно лишь что в направлении восток, а не юго-восток – может это все же не тот немец? Так куда же тот делся?
Ну и ладно - сделаем как в анекдоте, что Буров, наш командир БЧ-3 рассказал (сам он из Красноярска, где-то там рядом и случилось, то ли в конце девяностых, то ли в начале двухтысячных). Медведь человека задрал, охотников не нашлось, поручили ментам разобраться. Срок прошел, начальство их спрашивает, где результат? Получает ответ – уже шестого медведя завалили, но тот или нет, разобраться не можем, продолжаем работу. Если же вы насчет шкур, то список очередности прокурор сам утвердил, так что вопросы к нему – но не беспокойтесь, тащ генерал, вас тоже не забудем. Утопим пока этого, затем ищем, кто попадется еще!
Атака удалась, как обычно. Хотя я втайне ждал, что как только мы обнаружим себя пуском торпед, будет доклад акустика – еще контакт, пеленг, «двадцать первая», заходит на нас! И начнется подводная битва, как у Нарвика в сентябре, только немец в этот раз тоже будет стрелять. Но ничего не произошло. Однако же всплывать, чтобы подобрать кого-то, я не стал – береженого бог бережет!
Через восемь часов был сеанс связи. И мы узнали о перехваченной фрицевской радиограмме – оповещение по флоту, «Ахтунг! В море Полярный Ужас». После, уже дома, Котельникова шутливо упрекнул меня, что мы распугали всю дичь – даже авиаразведка доложила, море будто вымерло, лишь у берега в фиордах мелочь ползает, а на открытом просторе нет ни единого немецкого корыта!
Пятого февраля вернулись в Полярный. Узнали, среди прочих новостей, что союзники высадились в Гавре, там идут упорные бои. А Шпицберген? Там все тихо и по плану – наши высадились, разгрузились, расконсервируют шахты, скоро уголь на материк пойдет. А норвежцы – а что они сделают, может их король снова ноту прислал, но мы здесь о том не знаем.
Стоим в Главной Базе в готовности. И, если ничего непредвиденного не случится, через неделю-другую, в Северодвинск, на техобслуживание, осмотр, и ремонт.

===========================================================================
прим. авт. - в старой версии на СИ АПЛ Воронеж не была причастна к потоплению транспорта. Это изменение повлечет засобой и доработку других последующих эпизодов. Здесь выкладываю версию, сколько успел поправить. На СИ пока еще ничего не менял.
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3214 Влад Савин » 02.01.2014, 02:28

Записано в 2007г, Лондон (альт-ист)
Кабинет в викторианском стиле. Две картины, напротив друг друга – на одной белая стена парусов, флот адмирала Нельсона идет к Трафальгару, на другой, от горизонта до горизонта колонна дредноутов, застилающих небо облаками дыма. Громадный письменный стол, в окружении таких же огромных шкафов с книгами. В комнате двое – один, уже глубокий старик, одетый по-домашнему, сидя за столом, говорит молодому собеседнику в кресле напротив, слушающему очень почтительно.
-Что ж, молодой человек, я очень вами доволен. Вы сделали из моего материала просто шедевр – читая ваши книги, я даже подумал, как жаль, что они не вышли раньше? Вопрос конечно, философский – в то время, когда что-то можно было изменить, об этом нельзя было рассказать. Лишь сейчас многое из когда-то секретной информации стало доступно публике, и то не все… когда и наш английский народ, и сама Британия, стали уже другими!
Ведь я родился и рос при Империи! Над которой никогда не заходит солнце – и это не было для нас просто словами! Канада, Австралия, Индия, Малайя, Бирма, Гонконг, половина Африки – все это была территория, которую мы считали своей. Как например я сейчас, сидя в этом кабинете, знаю, что в этом доме есть моя гостиная, спальня, кухня – так и даже для тех из нас, кто никогда не покидал Метрополии, далекие земли были собственностью, куда каждый мог приехать и быть там своим. Я был гражданином и солдатом Великой Империи, вершащей судьбы всего мира! Сейчас, когда ее нет, я спрашиваю себя, оглядываясь назад, что мы сделали не так? Можно ли было все исправить? Как вышло, что одна из величайших Империй пала, не будучи разбитой в войне, а формально считаясь в ней победителем? Было ли случившееся неизбежным ходом истории, или чьей-то ошибкой, или злой волей?
Но одно я знаю точно. Все Империи живут, пока есть солдаты, готовые за них умирать! И этот долг крови не может быть переведен на кого-то – иначе за это придется заплатить вдвойне. Так пал Рим, решивший, что чужие наемники защитят его лучше, чем свои граждане. И я думаю, не было ли и нашей главной ошибкой то, что мы слишком полагались на золото и интриги, выставляя в бой за свои интересы кого-то, и сберегая свою кровь?
Завоевывая мир, мы были нацией солдат и торговцев. Теперь мы стали нацией торгашей. И если ваши книги помогут не погаснуть искрам воинского духа в нашем народе, то есть надежда, что когда-нибудь Империя возродится! Я этого не увижу – но одно обещаю: я, контр-адмирал в отставке Чарльз Додсон, не имею права умереть прежде, чем все, что содержится в этих папках и шкафах, не увидит свет. Надеюсь, вашим пером, молодой человек – а знаю я много, вы не найдете это ни в каких архивах! И здесь записи не только о том, что видел я, но и свидетельские показания очень многих моих знакомых, сослуживцев, и не только – выйдя в отставку, я имел возможность поездить по свету, бывал в разных странах, даже в России – подобно тому, как другие коллекционируют марки, или что-то подобное, я искал участников тех событий, и с нашей, и с другой стороны.
Итак, Гавр сорок четвертого, как мы вернулись на континент. Но прежде я хотел бы показать вам документ, иллюстрирующий мою мысль – что бывает, когда мы пытались защищать свои интересы чужими руками. Не следует тогда удивляться, что пешки не захотят идти на размен, за пославшую их Британию!

Добавлено спустя 2 минуты 4 секунды:
Коммодор Эдмонд Григ. Крейсер «Один», ВМС «свободной Норвегии» (из папки контр-адмирала Додсона). Речь идет о событиях января – начала февраля 1944.
Нет, сэр, я не родственник великому композитору, гордости Норвегии. Ну если только очень дальний – Норвегия не такая большая страна, и возможно, когда-нибудь наши родословные и пересекались. Но не буду отрицать, мне льстило, когда при заходе в европейский порт (в иных про того Грига и не слышали), иные, прочтя в судовой роли «Э.Григ», обращались ко мне не сын ли я – и что с того, что стою на мостике, а не за дирижерской кафедрой, ведь общеизвестно, что в Норвегии моряки все.
До сорокового года я не был и военным. У Норвегии была чисто символическая армия и флот – ведь после той Великой Войны нам упорно твердили, что подобного никогда больше не повторится. Даже армию у нас одно время хотели заменить «гражданской гвардией», из малого числа профессионалов, работой которой в мирное время будет отвечать за военную подготовку ополчения, пару недель в году. А корабли, за немногим исключением, были построены еще до той войны – кроме заградителя «Трюгвассон» и трех миноносцев, которые ради престижа числились эсминцами (хотя были меньше германских, типов «Вольф» и «Меве», таковыми не считающихся). И все офицерские должности на флоте были расписаны на годы вперед. Зато Норвегия могла гордиться своим торговым флотом, пятым в мире. Я был капитаном – и когда нас захватил Гитлер в сороковом, успел увести свой пароход в Англию. И таких как я было много – потому, когда наш добрый король Хокон стал, с английской помощью, формировать военный флот под норвежским флагом, я получил воинский чин. Причем у британцев есть любопытная особенность, звания могут быть как постоянные так и временные, так что, строго говоря, я был «временно, коммодор», но мне так было непривычно, и я представлялся, опуская первое слово. А работа военного моряка мало отличается от моряка торгового – разница лишь в том, что иногда приходится стрелять.
Ну а музыка, просто увлечение в свободное время. И у моряка бывают свободные часы, которых охота заполнить чем-то, для удовольствия – как джеклондоновский Волк Ларсен мастерил усовершенствованный секстан. Ну а я складывал стихи, под простую мелодию. Впрочем, не я был первым. «Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутыка рому» не было выдумано Стивенсоном, такие песенки были нужны, чтобы задавать ритм в палубных работах, всем тянуть дружно, раз, два, взяли. Тем более, я и не старался сочинять – просто, иногда на ум приходили слова, достойные музыки.

Рожденный сражаться не жнёт и не пашет:
Хватает иных забот.
Налейте солдатам полные чаши!
Им завтра - снова в поход!

Он щедро сулил, этот вождь иноземный,
Купивший наши мечи.
Он клятвы давал нерушимее кремня,
Верней, чем солнца лучи.

Сказал он, что легкой будет победа,
И крови своей не прольем.
Еще не настанет время обеда,
Мы город на меч возьмем.

Там слабое войско и робкий правитель,
И обветшала стена,
А звонкой казны - хоть лопатой гребите.
И век не выпить вина!

И будет три дня там все в нашей воле -
Устанем от грабежей!
И славно утешим веселых красавиц,
Оставшихся без мужей! (стихи – М.Семенова, изм. автором)

Именно это было обещано нам перед тем походом. Доставить войска на острова Шпицберген, обозначив военное присутствие законных норвежских властей. Неофициально же, Большой Чин, специально приехавший из Лондона, сказал - действовать предельно решительно (не исключая даже, при благоприятных обстоятельствах, применения оружия). Помня, что это территория своего государства, которую надлежит защищать от чужеземного вторжения всеми доступными средствами. И ничего не бойтесь, любые ваши действия получат полную поддержку Британской Империи! Вы все правильно поняли, коммодор?
Приказы на флоте положено исполнять. Под моей командой были: крейсер «Один» (бывший «Даная»), эсминцы «Свенер», «Сторд» (тип S), «Сент Олбанс», «Линкольн» (бывш.американские), транспорт «Глеодден», имеющий на борту польскую пехотную полубригаду (2 батальона со средствами усиления, всего около 1300 человек). Нам было сказано, что этого хватит, чтобы драться со всем русским Северным Флотом, насчитывающим в активном составе всего несколько эсминцев, был еще захваченный у немцев «Шеер», но он, по данным разведки, стоит в ремонте. Но наиболее вероятным будет, что русские при первых же ваших выстрелах подожмут хвост и уберутся восвояси – решите на месте, дать им уйти, или взять с них штраф, как например оставить на берегу все имущество, что они успели выгрузить. Вы, коммодор, носите чин Роял Нэви, пусть даже временно – так запомните главное правило Королевского Флота: не отступать и не сдаваться ни при каких обстоятельствах! Только в бой – и не считать врагов, от этого их меньше не станет.
Мне уже тогда показалось странным, что обещая полную поддержку, британцы не дали ни единого своего корабля в помощь. И даже в десант послали не своих солдат, а поляков (у «свободной Норвегии» в Англии не было сухопутных частей). При погрузке я свел знакомство с их командиром, полковником Закржевским, меня удивило, что этот пан гораздо больше немцев ненавидит русских, которых считает к тому же очень плохими солдатами.
-Их спасает лишь территория! – орал он, едва не хватаясь за саблю – если бы мы, в тридцать девятом, могли размахнуться так широко! И если бы эти подлые москали не ударили нам в спину, когда мы уже готовы были гнать немцев до Берлина! Каждый из моих орлов в бою стоит пяти, нет, десяти русских! И я надеюсь, после этой войны Англии сдержит свое слово, Польша в границах 1772 года! Тогда весь мир еще увидит истинное польское величие!
Эти настроения, насколько я мог видеть, разделяли его офицеры. Я слышал, как они открыто хвалились, как скоро будут топить москалей в море. И легко было предвидеть, что наша миссия миром точно не обернется, будет война. Не инцидент, а война – глупо надеяться, что русские простят пролитую кровь, и потопленные корабли! И что тогда сделает Британия – объявит войну России?

Когда перед нами ворота открыли,
Мы ждали - вынесут ключ,
Но копья сверкнули сквозь облако пыли,
Как молнии из-за туч!

Нас кони втоптали в зелёные травы,
И сталь нам пробила грудь.
Нас вождь иноземный послал на расправу
Себе расчищая путь!

Не брали нас в плен – и будь прокляты боги,
Кровавою тешась игрой.
Мы все полегли, не дождавшись подмоги,
Но каждый пал как герой!

Другие утешили вдов белогрудых,
Сложили в мешки казну.
А мы за воротами сном беспробудным
Которую спим весну!

Русские не умеют воевать? Но здесь, на севере, они за год уничтожили Арктический флот Рейха, которого боялись и британцы. Да, имея всего несколько эсминцев и подлодок, но ходили разговоры, что они то ли поставили к себе на службу самого морского черта, то ли изобрели что-то, невероятной боевой мощи. Точно так же чуть больше года назад, в этих водах шли, почти нашим курсом, линкор «Тирпиц» (по речи Черчилля, «равный по силе двум английским кораблям своего класса»), крейсер «Хиппер», и несколько суперэсминцев, каждый из которых по огневой мощи был равен «Одину». И русские снесли эту эскадру, не сильно напрягшись! Уже полгода в русскую зону боятся лезть даже немецкие субмарины – все, кто ходят с конвоями в Мурманск, говорят в один голос, что за островом Медвежий можно вздохнуть с облегчением, атаки подлодок дальше очень маловероятны. И в Лондоне не могут этого не знать – так на что они надеялись, фактически приказывая нам начать с русскими войну?
Но приказ есть приказ. Его нельзя не исполнить, без очень весомой причины. И мы шли, курсом на север. Ветер был баллов шесть, норд-ост, нам почти навстречу, и хорошая волна – для этих широт, и января, почти рай! Эсминцы вели противолодочный поиск, растянувшись завесой впереди. Однако это не спасло наш отряд от атаки подлодки, это случилось 20 января, в месте с координатами 74 с.ш., 18 в.д. Одна торпеда попала в «Глеодден», прямо в корму (возможно, что немцы стреляли самонаводящимися по акустике, мы слышали уже про эту германскую новинку), транспорт потерял ход. И погиб «Сент Олбанс», точно так же, торпеда по винтам – слава богу, что эсминец продержался на поверхности почти час, и «Линкольн» успел снять команду, кроме четырнадцати человек, погибших при взрыве. А лодка, сделав свое дело, словно растворилась в океане, проведенный «Свеннером» и «Стордом» поиск результата не дал.
Я хотел с чистой совестью отдать приказ, повернуть на обратный курс – так как буксировка крупного транспорта в таких погодных условиях, против ветра и волны, была сопряжена со значительными трудностями. Тут вмешался британский офицер связи, коммандер Мун, он заявил, что настаивает на продолжении похода, так как до Шпицбергена осталось всего двести пятьдесят миль! Я не имел дела с этим офицером прежде, один мой знакомый шепнул, что этот Мун на самом деле чин не флота, а разведки. Но меня неприятно удивило, что англичанин был, не то чтобы пьян, но явно навеселе!
-Дальше будет больше! – сказал он, с ухмылкой – на стороне русских воюют еще и лодки «свободной Германии», в этом и причина русских побед! Нет, не ренегаты из пленных – самые настоящие, германские субмарины, выходя из немецких баз, в море выполняют секретные приказы Москвы. В том числе, стрелять по своим, кто не в игре. Ну а для непосвященных наготове сказка о русском чудо-оружии, или невероятном умении воевать. Но мы, британцы, не боялись этих проклятых «акул Деница» в Атлантике, не испугаемся и здесь, когда они служат дядюшке Джо. Может быть, мы умрем все – но умрем с пользой для британского оружия и политики! Я британский офицер, и не умею отступать – слышите, вы, трескоеды!
Значит, я был прав в своих догадках – мы были расходным материалом? Оттого англичане не послали своих кораблей и солдат, лишь нас, и поляков – тех, кого не жалко! Значит, они и не собирались из-за нас воевать с Россией – мы должны были погибнуть все. Причем позорно – потому что тогда, очень может быть, чтобы не рассориться со Сталиным, нас объявили бы изменниками, действующими самовольно! Мы все были обречены, мы не должны были вернуться, даже кораблей не жалко, за них Британия после взыщет с нашего короля плату. Мун понимал это, и ему тоже было страшно, оттого он и напился – но я и мои люди не присягали помирать за британский интерес! И я не подряжался в военный флот, ради подвигов и славы – так вышло, что я оказался на мостике боевого корабля, но мне не нужна военная карьера, я как-нибудь переживу британское неудовольствие, ради того, чтобы после этой войны снова водить пароход. А гибнут за высокие слова – те, кому это нужно.

Погибель отцов - не в науку мальчишкам:
Любой с пеленок боец!
Бросаются в пламя, не зная, что слишком
Печален будет конец.

И скорбную мудрость, подобную нашей,
Постигнут в свой смертный час...
Налейте солдатам полные чаши!
Пусть выпьют в память о нас!

Мун грязно бранился, когда мои матросы тащили его с мостика, под арест в собственной каюте. Затем я приказал отряду повернуть на курс зюйд, в ближайший порт, пусть хоть русский Киркенес или Варде. На «Глеоддене», увидев изменение курса, кто-то из экипажа очевидно проболтался полякам, и среди десанта началось брожение, граничащее с мятежом. Мне пришлось передать, что бунт будет подавлен самым решительным образом, вплоть до торпедирования транспорта и последующего спасения лишь норвежской команды. С «Линкольна», ведущего буксировку, после сообщили, что поляки кричали «убийцы! Вы везете нас русским, на верную смерть!». Что ж, эти слова оказались пророческими – но моей вины тут нет.
Эта, или другая лодка, атаковала снова. Еще две торпеды, для уже поврежденного транспорта это было смертельно. «Глеодден» сел на корму, а затем, когда ют ушел под воду, вдруг опрокинулся так быстро, что на эсминце едва успели обрубить буксирный конец. Этим и объясняется большое количество жертв, а также отсутствием дисциплины – на палубе возле шлюпок были драки с применением оружия, а по уже спущенным шлюпкам с людьми стреляли, чтобы заставить подойти назад к борту и взять еще кого-то. К тому же были сумерки, и волна, так что считаю большой удачей, что удалось спасти 417 человек, считая членов экипажа транспорта, а без малого тысяча погибла в пучине. И подлодка снова не была замечена! Мы ждали, что немцы продолжат охоту, и уходили, уже не связанные буксировкой транспорта, полным ходом и противолодочным зигзагом. И слава богу и нашей удаче, по пути в Англию больше никаких происшествий не случилось!
Ну а после было судебное разбирательство – поскольку я не был британским подданным, то меня всего лишь лишили чина, и я завершил войну помощником командира тральщика – но я о том не сожалею, сэр! А вот Муна никто больше не видел, ни я, ни мои знакомые – ходили слухи, что его задвинули, а то и убрали, за слишком длинный язык, ведь британский офицер, даже посланный своим командованием на смерть, должен принять это с честью до самого конца.
Мне не нравится, что русские забрали наш Финнмарк, и Нарвик, и Лофотены. Но еще меньше я хочу умирать за их возвращение. А тогда я совершенно не желал вести на смерть почти тысячу соотечественников, лишь ради того, чтобы население указанных территорий стало бы относиться к русским чуть хуже – по размышлении, я пришел к выводу, что истинной целью британской провокации было именно это.
Политика, это не для меня. Слишком грязное занятие, в сравнении с морским делом. Теперь я знаю, что когда немцы вторглись в Норвегию 9 апреля 1940 года, британский десант уже грузился на корабли, чтобы сделать то же самое – будь они чуть расторопнее, возможно что «свободная Норвегия» была бы прогерманской. А когда уже после, в Стокгольме, русские обосновывали свое право на Финнмарк, шведы всерьез хотели забрать себе то, что осталось от Норвегии. Слабого рвут на части соседи – теперь я понимаю пана Закржевского, кричавшего мне о «Польше от моря до моря». И слишком часто этот спор кончается войной.
Отдав меня под свой суд, британцы спасли мне жизнь. Ведь «Один», уже без меня, был потоплен у Гавра, почти со всем экипажем. После, как я сказал, был пост младшего офицера на тральщике «Оксой», а еще через полгода – прощание с военным флотом. Сейчас я капитан теплохода «Хеймдаль», что примечательно, той же судоходной компании, в которой я служил до войны. И мне не раз приходилось бывать в Нарвике, в Вадсо, Варде – и я конечно, вспоминаю, что когда-то эти города были норвежскими… но я совершенно не хочу, чтобы снова лилась кровь за то, чтобы они стали такими опять.
У меня есть дом в Осло, любимая жена, двое взрослых детей, и уже один внук. И совсем немного до пенсии, и кое-какие сбережения в банке. И мне очень не хочется это потерять!
Ну а русские – ничем не хуже и не лучше англичан, немцев, и даже шведов. Все мечтали откусить кусок от бедной маленькой Норвегии, кому-то больше повезло.

=========================================================================
(дальше будет эпизод от лица корветтен-капитана Адальберта Шнее, командира U-1505. Но пока еще старую версию не исправил)
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3215 Влад Савин » 02.01.2014, 20:46

Подводная лодка U-1505. Норвежское море – Атлантический океан, январь – начало февраля 1944.
Это был не приказ, а приговор. Если бы на месте многоопытного Шнее был обычный командир лодки, без опыта штабной работы, интриг и бюрократии. А так, оставался шанс, если не получить Бриллианты к Рыцарскому Кресту, то хотя бы остаться живым. Проникнуть в «русскую зону», и одержать там победу, показав, что Ваффенмарине еще рано списывать со счетов. А то разговоры о том, что «бравые корсары фюрера» панически боятся совсем немногочисленного советского флота, не только не решаясь атаковать идущие в СССР конвои, но уже и не в состоянии поддержать свою же армию, избиваемую русскими под Тронхеймом, приняли уж совсем неприличный характер. По крайней мере, дорогой Шнее, фюрер отчего-то уверовал, что именно из-за этого англичане убеждены в полной немощи германского флота, и могут решиться вторгнуться на континент. А кто у нас герой-подводник номер один, кому это дело по силам?
И плевать, что там в действительности сказал фюрер. Достаточно что это – мнение высшего начальства. А однажды познакомившись с гестапо, Шнее совсем не горел желанием снова попасть туда, за невыполнение прямого приказа. Вот только приказ может быть нет, не отменен, но слегка дополнен. В нужную сторону – я герой Ваффенмарине, или нет?
В итоге, кроме U-1505 в русские воды идут U-450 и U-472, флотилии из Бергена. Очень жаль, что не успеет присоединиться U-1508, завершающая на Балтике курс боевой подготовки – из-за русского наступления, пришлось перенести район тренировки экипажей новых лодок из центральных районов моря в относительно безопасную зону у острова Борнхольм, для океанских субмарин там явно тесно, и малы глубины. А выделить кого-то сверх этих двоих, командование 11й флотилии отказалось – Шнее подозревал, что и этих отдали, потому что считали аутсайдерами, кого не жалко.
И были недалеки от истины. Поскольку они были нужны лишь для того, чтобы отвлечь страшных русских. «Семерки» гораздо более шумны и заметны, а значит Ужас в первую очередь слопает их. А мудрый и осторожный Шнее в это время успеет незаметно отползти в сторону. И конечно, если удастся потопить какое-то судно из русского конвоя, именно этих неудачников можно кинуть на расправу, чтобы никто не искал истинного виновника.
А если Ужас решится всплыть, чтобы взять в плен уцелевших с потопленных им «жертвенных барашков», и U-1505 окажется рядом, в удобном положении? Тогда и Бриллиантов будет мало – в дополнение к славе величайшего героя Ваффенмарине! Но шанс на это исчезающее мал – вряд ли русский командир настолько самоуверен? Хотя сам Шнее на его месте, а отчего бы нет? Будем и это иметь в виду!
Удача явно покровительствовала им в этом походе. Сначала удалось беспрепятственно проникнуть в русскую зону, севернее острова Медвежий – для безопасности, заходили с запада, из района ответственности англичан. Затем при сеансе связи с берегом получили сообщение, «вероятно нахождение конвоя – место, курс, скорость», что-то ценное, раз один транспорт в охранении крейсера и эсминцев? Но тогда и Ужас с достаточной вероятностью, там!
Шнее недаром был хорошим штабистом. Рассчитав возможную точку встречи, он приказал передать приказ на U-450, более близкую из пары «ведомых». А сам, заняв позицию, велел соблюдать режим полной тишины, как под бомбами, выключив все, что можно. Если этот недоумок и трус Штрель с U-1506 прав, то Ужас не всесилен и не всеведущ, он обнаруживает «двадцать первую» не дальше, чем за две-три мили. А надводные цели видит и слышит намного дальше – и если он, Шнее, все рассчитал правильно, то конвой подойдет сюда как раз в тот момент, когда русская сверхлодка в его охранении заметит выдвигающуюся навстречу U-450. И у него, Шнее, будет не меньше получаса для атаки конвоя, оставшегося беззащитным (эсминцы в сравнении с Ужасом можно было в расчет не принимать).
Все вышло, как Шнее задумал. Шум винтов конвоя с северо-востока, хорошо выходил под торпеды, скоро надо решать, пропустить или рискнуть - а если самый страшный подводный враг уже рядом, и слушает? Когда до цели осталось всего мили две, акустик доложил – контакт, очень слабый, быстроходная цель, пеленг 270! Ужас был здесь, за спиной, он словно возник в море из ниоткуда – и на U-1505 услышали его винты лишь в тот момент, когда русский разгонялся на полный ход, и еще не успел выйти из радиуса чувствительности немецкой акустики. Пеленг быстро сместился к югу и пропал. В направлении, откуда должна была подойти U-450 – упокой господь их души!
А цель была рядом. Два эсминца уже прошли вперед, прямо под торпеды U-1505 выходил огромный транспорт, едва ползущий на буксире у старого эсминца, за ним были виден крейсер. Шнее решил стрелять не «веером растворения», а прицельно, по форштевню эсминца, шесть торпед. И сразу после, отворот на запад, и отход, сначала на максимуме, пока Ужас еще далеко, затем в полной тишине. Были слышны два взрыва торпед, но нечего было и думать задержаться, чтобы подвсплыть под перископ!
Взрывы глубинных бомб с эсминцев остались далеко за кормой. Море казалось совершенно безопасным, но Шнее не отменял приказ о тишине. Отключили даже машинки, гонящие воздух в систему регенерации, отчего в отсеках стояла удушливая атмосфера. Прошло уже несколько часов, все было спокойно.
-Может, включить вентиляцию? – спросил первый вахтенный офицер – иначе мы задохнемся сейчас без всяких бомб.
Шнее дал согласие. Через минуту все услышали крик акустика (вот как можно кричать шепотом?).
-Контакт, пеленг 80, это Он! Идет прямо на нас!
Выключить все к чертям! Курс 135 – и молиться. Мы успеем сместиться чуть к юго-востоку. Но если он довернет влево, мы все покойники!
Слава богу, он отвернул вправо, от нас! И снова пропал. Акустик не слышал ничего. Но мы все знали, что он здесь! И воздуха в таком режиме хватит ненадолго, ведь мы не пополняли его запас с начала охоты! Или Ужас нас заметит, или все задохнемся от углекислоты.
U-1505 ползла на юг. Теперь Шнее вполне понимал Штреля, испытывавшего такое в течении трех суток. Но если повезло тому трусу и неудачнику, то может судьба смилостливится и над нами?
Через двенадцать часов акустик доложил о двух далеких взрывах торпед. Если штурманская прокладка была верна, то это примерно в том направлении, откуда должна была подходить U-472. Других целей в этом районе моря не было, что «семерке» удастся победить Ужас, было бы сказкой – значит, последние почести героям, погибшим в море за Германию! А еще это значит, что русские там, далеко. И наш шанс спастись, отходить в прямо противоположном направлении.
U-1505 всплыла под шнорхель, когда в отсеках было совсем уже невозможно дышать. И еще пару часов Шнее, и все на борту, ждали торпед в борт, выпущенных ниоткуда, ведь Ужас, подкрадывающийся для атаки, обнаружить невозможно. Но нападения не было, и Шнее поверил, что они вытянули счастливый билет, оторвались! Теперь домой, и пореже выходить в эфир, и всплывать на поверхность. А лучше вовсе не всплывать, а идти под шнорхелем. Медленнее, но безопасней – и куда спешить?
А транспорт, тысяч на десять, записан в журнале, как «потопленный достоверно», и что лично наблюдал в перископ. Кригс-комиссар поверит – сухопутный, не подводник, и даже не моряк. Хотя, осмелев, выразил неудовольствие, что осталось семнадцать «угрей». Пришлось его успокоить - может по пути попадется кто-нибудь, без сильной охраны?
Таких не встретилось – только конвои. И если первый, идущий на запад, явно был пустой, то второй, ему навстречу, был лакомой дичью. Но, опытным взглядом оценив количество эскорта, Шнее отказался от атаки - в отличие от своего учителя, великого Отто Кречмера, он очень не любил рисковать. Тот, легендарный командир U-99, слишком верил в свою удачу, благоволившую к нему и до, и после – раз ему повезло и выжить при гибели своей лодки, и уже пребывая в английском плену, получить свой Рыцарский Крест с Дубовыми Листьями и Мечами, переданный через Красный Крест и врученный лично комендантом лагеря (прим. – истории подлинная – В.С.). Вот только так везет далеко не всем и не всегда – а упущенную победу можно одержать и в другой раз, так что останемся при своих, так будет вернее!
Находясь в каких-то трехстах милях от Бреста, приняли радиограмму – британцы высаживаются в Гавре! Шнее выругался – берег с гульбой, шампанским, и французскими мамзелями, откладывался до израсходования торпед и запасов на борту. Насколько легче было при «папе» Денице, в отличие от Ваффенмарине СС! Конечно, «двадцать первая» океанская лодка слишком велика для Ла-Манша – но и болтаться у Западных Проходов, где в воздухе постоянно висит британская авиация, и часто встречаются корабельные патрули, это тоже удовольствие небольшое!
Если только не удастся быстро потопить кого-то «жирного» - и отдыхай!
Это случилось шестого утром. Сначала акустик доложил, множественные шумы винтов, идет конвой, с северо-востока. Еще один порожняк в Америку – но нет, курс конвоя оказался не прямо на запад, а юго-запад, так что U-1505 оказалась по правому борту англичан, а не прямо на их пути. Обычная «коробочка» транспортов, несколько колонн, прикрытых спереди и с флангов завесами фрегатов и корветов. Шнее решил было отказаться от атаки, когда его внимание привлек концевой транспорт крайней правой колоны, он шел на некотором отдалении от общего ордера, не сближаясь. И концевой корвет правофланговой завесы был чуть впереди, атака с траверза была вполне возможной!
Будь у Шнее «семерка», еще неизвестно, что бы вышло. Но «двадцать первая» была быстрее и тише - бросок наперерез под водой, не посадить бы батареи! – кажется, корвет что-то услышал и начал поворачивать, но U-1505 уже вышла на дистанцию залпа, шесть торпед веером, отворот, и на глубину! Английские бомбы начали рваться гораздо выше и в стороне – когда торпеды дошли. Одно попадание, или два, и, господи, что это было? Взрыв был такой силы, что море содрогнулось!
-Вот отчего он шел на отдалении – подумал Шнее – транспорт с взрывчаткой, понятно, что его не решились ставить в общую колонну. Хотя на вид он был похож даже не на торгаша, а на вспомогательное судно флота – в момент залпа я подумал, что это большой буксир-спасатель.
Шнее ошибся. Его жертвой в этот раз стала плавбаза подводных лодок «Скорпион» с грузом торпед, в составе «пенджабского» конвоя на Карачи. Во исполнение приказа Адмиралтейства, прервать коммуникацию между Еврорейхом и Японией – вот только не хватало еще пускать в свой британский заповедник американцев, это наша зона ответственности, справимся своими силами!
Результатом же было то, что пенджабская эскадра подлодок в критический момент оказалась на «голодном пайке». Что усугублялось британской привычкой выпускать сразу десять торпед в одном залпе по цели.
Но Шнее о том не знал. Его сейчас интересовало лишь одно. Формально, задание было выполнено, ну а что до двух погибших лодок 11й флотилии, так на то и война, где выживает не только самый удачливый, но и самый умный. Что делать, побед не хватит на всех, кому-то надо и умирать молча.
Я побывал в зоне охоты Полярного Ужаса и вернулся с победой. Где Бриллианты к моему Рыцарскому Кресту с Дубовыми листьями и Мечами?
Вот только, не дай бог, пошлют туда же снова!
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3216 Влад Савин » 02.01.2014, 20:47

Уинстон Черчилль. Сон, виденный им в ночь на 5 февраля 1944 (альт-ист)
На аэродроме воет сирена. С трудом продираю глаза.
Кто я? Тело молодое, поджарое, спортивное – и совершенно рязанская, русская морда!
Все как на автопилоте, я лишь смотрю изнутри. Быстро натягиваю форму русского офицера-летчика, хватаю планшет, на ходу подпоясываюсь ремнем с кобурой – и машина ждет внизу! Что-то похожее на виллис – открытый кузов, спереди двое, сзади сиденья вдоль бортов, брезент опущен. На аэродром!
Мысли в голове – соревнования у нас с геноссе, кто больше нагликов набьет. Ну ничего, снова уделаю этих гонористых – полвека уже после той войны с ними прошло, а соперничество осталось. Хотя вне службы, дружба-фройндшафт, русский и немец, братья навек!
Так, кушаю, умываюсь, надеваю летный комбез и парашют, и на поле, к моей «Молнии». Хотя какая она «молния» - не истребитель, а противопартизанский самолет, с одним винтом сзади, но бронирован как штурмовик Ил-20, мало ли что там на земле найдется? Стрелок мне не нужен, истребителей у нагликов быть не может, лучше пару напалмовых бомб возьму, а боекомплекта к пулеметам и так выше крыши. Ну и фотопулемет конечно – дома скрупулезнейше будем анализировать, сколько набил. И кислород в кабину – на Англию столько химии сбросили, что на малой высоте, говорят, вдохнешь без маски, и привет! Это как же наглики там выживают – или так лишь в отдельных местах, вроде Лондона, где сопротивление было дольше всего?
(что?? Это Англия 1994 года? Выжженная пустыня, без признаков цивилизации, ну кроме каких-то развалин?)
Ищем сегодняшних нагликов. А они прячутся, жить хотят, хе-хе. Это вам, геноссе, охота не по расписанию. Тут русская смекалка нужна. Со своим ордунгом, ну выбомбите вы в полный ноль сегодня этот квадрат, завтра соседний, точно по карте – и что? Наглики на земле тоже видят и понимают, где вы завтра будете бомбить – и убегут, или попрячутся! Будете после рапорты писать, «обработано столько-то гектаров, сброшено столько-то боеприпаса, что позволяет считать потери противника…». Засуньте ваши формулы знаете куда? У меня по бумаге счет поменьше – зато за каждого я головой отвечаю, что в натуре, а не туфта!
И чего вы бомбы по зданиям кидаете – вернее, по тому .что от них осталось? Наглики умные – уж должны сообразить, после стольких лет, что при попадании их никакой подвал не спасет, сгорят или задохнутся! Они или в землянках прячутся – а теперь придумали, на деревьях сидят как сычи, хе-хе. Так я бомбочки положу с подветренной стороны в лесок и посмотрю, кто из горящей «зеленки» выбежит на открытое место! И – все мои! Дома пленку проявим – обзавидуетесь, геноссе! Вам только стрельбой по одичавшим коровкам и овечкам забавляться (вот интересно, как там эта скотина выживает, после стольких килотонн немецкой фосфорорганики и нашего иприта)? Уж наши умники сказали, пока эта гадость сама не разложится, колонизировать Англию бесполезно – так что ждем, заодно от бывших хозяев очищаем, сколько их там осталось? Уэллс про каких-то марсиан на смешных треножниках писал? Он нас не видел, над Биг Беном! Говорят, что вон тот огрызок, похожий на сломанный зуб, это он когда-то и был.
И на глушителях экономить, геноссе, не надо. Дело наше тихое, а не быстрое. От ваших «фокке-вульфов-490» рев такой, что за пять километров слышно, только тупой не поймет, надо прятаться скорей. И что вам с лишней скорости, от кого тут бегать и за кем гоняться – а вот расход топлива очень даже важен. Я неспешно лечу, смотрю, кто там на земле высунется, и мотор за спиной тихо урчит, как сытый и благодарный кот. Ур-р-р-ур-р-р...
И британский премьер проснулся, в своей постели и в холодном поту.
Ур-р-р-ур-р-р... Опять этот Адольф в порыве кошачьей страсти на подушку рядом улегся, чертов норвежский лесной, подарок русского Вождя! Надо было, как хотел, из него чучело сделать – не из Сталина, понятно, пока что, а из кота! Но электорат не поймет, выставит живодером. Наша публика сентиментальна – когда сто тысяч человек за проволокой с голода дохнут, это никого не волнует… вот интересно, немцы до концлагерей сами додумались, или использовали тот наш опыт бурской войны? Русских бы так же, как буров – чтобы не осталось никого, кроме лояльных к нам! Только пока надо думать, что с индусами будем делать, и с прочими африканцами, как их обратно под нашу руку привести! Ведь если мы Империю не удержим, нас захватят, лет через пятьдесят – а вдруг этим сном мне Господь знак посылает? Не допущу! Нет в мире места слабым – закон отбора, по Дарвину, у кого сил нет править, тем правят, как рабом!
Считается, что именно этот сон Черчилля, по случаю рассказанный некоему журналисту с Би-Би-Си Джорджу Оруэллу, побудил последнего к написанию знаменитого романа «1994». Где мир поделен между двумя тоталитарными диктатурами, псевдосоциалистическо-евразийской и пуританско-американской, пребывающими между собой в состоянии вечной войны – и лишь в растоптанной, сожженной, залитой отравой Британии, живут в подземельях общины людей, помнящих о демократии и Хартии свободы.
Что до кота по кличке Адольф, то его чучело пребывает в Британском музее. Уинстон Черчилль, в шутку или всерьез заявивший однажды, «я не могу умереть прежде, чем увижу этого пушистого мерзавца, набитого ватой», пережил своего кота, умершего естественной смертью в Рождество 1965 года, меньше чем на месяц.
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3217 Влад Савин » 03.01.2014, 10:36

Москва, Кремль. 5 февраля 1944.
Поздним вечером в Кремле светилось окно, выходящее на Москва-реку. То самое окно, о котором уже рассказывали, и даже написали в газете – там, в кабинете, сам товарищ Сталин не спит, а думает мудрые мысли, как руководить страной.
Конечно, то окно не имело никакого отношения к кабинету Вождя (особенно после того, как Сталин прочел про убийство Кеннеди – зачем создавать искушение для врагов, желающих побегать по крышам со снайперской винтовкой?). Но истинным было, что Сталин не спал, а думал. Такой режим был ему привычен – вставать поздно, и работать допоздна.
В иной истории это будет причиной традиции, сохранившейся до начала двадцать первого века – когда в Москве начальству считалось неприличным приезжать на работу раньше десяти-одиннадцати. Это пошло еще от сталинских времен, когда «железные наркомы», и их начальники отделов, в шесть вечера лишь делали перерыв (обедали, или даже посещали театр), а после возвращались на свое место до полуночи-часу ночи, в ожидании, а вдруг позвонит Сам и задаст вопрос? Вечерние сидения само собой прекратились со смертью Вождя, но привычка приходить позже никуда не делась.
Когда Сталин, среди прочего, узнал и про это, он лишь усмехнулся в усы. Пока я жив, дисциплину нарушать не дам! Ну а после – видно будет.
Он ловил себя не раз на том, что сам стал другим, узнав будущее. Что вот эта, или иная мысль просто не пришла бы в голову ему прежнему, или была бы отброшена как ненужная. И первым из нового было гораздо более осторожное отношение к чрезвычайным мерам, позволяющим достичь результат, но с чрезмерной же тратой ресурса – которого очень может быть, не хватит потомкам, когда я уйду! Мы выиграли эту войну, Победа видна уже невооруженным глазом – и речь сейчас о том, насколько мудро мы сумеем распорядиться плодами этой Победы. Ведь ресурсы решают все – а по ним у нашего потенциального противника огромное превосходство!
Фронт первый – военный. Надо пройти по лезвию бритвы: если не уделить должного внимания обороноспособности, империализм вполне может и напасть! Ведь недаром Рузвельт в Ленинграде хвастался будущим воздушным флотом из тысяч В-29 – кстати, самолет, поврежденный при посадке в Банаке, так и не эвакуировали, эти янки прямо удивляют своим отношением к секретной технике, что в той истории бросали свои машины, вовсе не заботясь об их судьбе, что здесь удовлетворились нашими заверениями, что полоса коротка для взлета, и объяснениями, что часть приборов и оборудования «растащена местным населением» - теперь все позади, не считая мороки, как доставить самолет в ЛИИ ВВС, или прямо Туполеву, сумел тогда сделать Ту-4, сможет и сейчас? Реактивная авиация, ПВО, ракеты – станут для СССР вопросом жизни и смерти, когда у американцев появится Бомба. Поскольку у них преимущество изначально: даже успев сделать свое Изделие раньше, мы не сможем достать их территорию, пока в космос боеголовки не запустим – а у них базы вокруг, как капкан: Англия, а в перспективе Турция, Япония. И в их штабах возможно, уже кто-то составляет план «Дропшот», или что-то подобное ему!
Но если перегнуть палку, рухнем сами, под тяжестью военных расходов – оборонительная «скорлупа» ореха раздавит ядро. Тем более, расходы уже видятся качественно иными. Военная мощь, это сбалансированный комплекс – грубо говоря, нет пользы от перекачанных мышц, если посадим сердце и легкие? Лазарев прав – ввод в строй Большого Флота без обеспечения его береговой инфраструктурой, ремонтом и техобслуживанием, есть вредительство и подрыв советской обороны – как еще назвать то, что например, авианесущие крейсера типа «Минск» списывались через десять лет с вдрызг «убитыми» механизмами? И – это Вождь тоже отлично понимал – трудно требовать тщательного несения службы от голодных и бесквартирных офицеров!
Свежий пример – взятие немцами форта Эбен-Эмайль в сороковом году! Первоклассная крепость – и репутация у офицеров, как безнадежной дыры без всяких развлечений, отчего туда ссылали буквально в наказание. А события в британской Малайе и голландской Ост-Индии – где в гарнизонах тянули лямку такие же неудачники без всяких перспектив, сами себя неуважающие – после этого, стоит ли удивляться, когда перед армией Ямаситы капитулировало втрое большее число британцев в Сингапуре, оборонявшихся на подготовленных позициях (японцы сами не ждали такой победы)? Впрочем, сейчас беспокоиться не о чем – денежное довольствие офицера РККА выше, чем у гражданских, как и подобает защитникам Отечества, это Никитка, сволочь, урежет! Или есть о чем – память товарища Сталина была феноменальной, и услужливо подсказала ему прочитанный текст:
«Занятий мало, зато донимают дежурства, через два дня на третий, это изводит здорово. Заступаешь в двенадцать дня, и едешь в канцелярию, сидишь там, пока полковник не уйдет домой, и сам едешь обедать. После ложишься спать до четырех часов, затем встаешь, пьешь чай, и идешь в караулку. В восемь велишь играть отбой, после чего идешь к полковому командиру с вечерним рапортом, он обычно оставляет пить чай, затем идешь в гости к кому-то из семейных, где кормят ужином, часу во втором ночи уже лежишь у себя в кровати. На следующий день, если дежурный, то должен быть в канцелярии к девяти утра, встретить там полковника с рапортом. Если же не дежуришь, то долго лежишь в постели, а затем до самого вечера бесцельно бродишь по квартире».
Летопись 9го гусарского Киевского полка Российской Императорской Армии, начало двадцатого века. Дисциплина однако была у слуг царю и отечеству – дежурный офицер по полку, вместо того, чтобы неотлучно находиться на своем месте, занимался черт знает чем, являясь на свой пост на пару часов в начале и в конце, и это видите ли, еще и «изматывало здорово»! А где боевая подготовка, тактические занятия – и чем тогда солдаты заняты были, если для офицеров в свободное от дежурств время главным делом было «бесцельное брожение по квартире», вместо чтения литературы по специальности, ознакомления с новинками военного дела, или хотя бы занятий спортом? И ведь это не какая-нибудь Кушка или Чукотка, а городок Васильков, тридцать верст от Киева! Неудивительно, что с такой армией, японскую войну проиграли с позором!
Одно все же схвачено верно. Соцкультбыт в той армии отсутствовал как класс – и что будет, по словам потомков, весьма актуально и для СССР, при службе на удаленных «точках». Солдатам ладно, срок службы потерпят, как сказано в Уставе «стойко переносить тяготы и лишения», да и в конце получают немало, и профессия, и уважение, и еще можно, по специальности близкой к ВУС, в высшие учебные заведения принимать с облегчением на экзаменах, и разумеется, бесплатно! А вот для офицеров на таких «точках» единственным развлечением обычно становилось пьянство, как для французов на линии Мажино зимой тридцать девятого-сорокового – в итоге, немцы их со спущенными штанами застали! Так что придется и над этим поработать – и воспитательные меры, и культура, и спорт – и все это ресурсы, расходы, которые надо откуда-то взять!
И что с семьями делать? Опять же, как сказали потомки, в их время было деление на «белое» и «черное» офицерство. Первые, это сотрудники военных учреждений и штабов в обжитых местах, вроде Москвы или Ленинграда, ну а вторые, это кто тянет службу в войсках. И девушки от этой категории шарахались, как черт от ладана – кому охота ехать в глушь, где ни работы, ни культуры, ни нормального жилья? Что-то, положим, сейчас можно решить на энтузиазме и сознательности – но в мирное время с этим будет куда сложней. А это вопрос не простой, а политический – чтобы защитники Отечества рождали детей в нужном количестве, и воспитывали их в должном направлении!
Так что, военное строительство после Победы, это будет сложная задача! Плотно связанная с фронтом вторым – экономикой. По причине, указанной выше, гражданский сектор тоже будет играть здесь огромную роль - впрочем, в Европе с этим тоже будет туго! Подробнее будем думать и решать после Победы – но уже сейчас ясно видны три цели. Первая – выйти в Европе на линию границ, чтобы будущему агрессору трудно было развернуть там армию вторжения. Вот чем ценен де Голль, пусть будет «независимая» Франция, с обороной «по всем радиусам», а не американский вассал! Также, обеспечить как минимум нейтралитет Дании, (как Австрии в ином мире). Что тогда остается под будущее НАТО – Британия, Бенилюкс, огрызок Норвегии, юг Италии – несерьезно! Еще Испания, отделенная французами. И Турция – вот это будет очень серьезно, ради возврата Проливов, они к черту на поклон пойдут, а В-29 с турецких баз перекрывают нашу территорию куда лучше, чем из Англии, и еще нефть Баку там рядом! Предупредить турок, что вступление их в союз с любой иностранной державой будет расценено СССР как прямая военная угроза, для отражения которой мы имеем право на любые средства, включая ядерный удар? Может и подействует. И надо помочь братушкам-болгарам, что-то они не справляются, немцы как засели на полуострове Пелопоннес, так и сидят, еще британцев дождутся, как было в мире «Рассвета».
Цель вторая – максимально интегрировать в наше хозяйство экономику наших будущих вассалов, прежде всего, конечно, ГДР! И возложить на них часть и нашего военного бремени, например, дизельные подлодки, малые корабли (до эсминцев включительно), и автомобильную технику. И конечно же, прибрать к рукам все их научные разработки, не допустить их бегства на запад – благо, мы знаем, что искать, где, и персонально кого. Вот только не допустить перегибов как в Венгрии, «рост промпроизводства на 200 процентов, а по тяжелой промышленности на 280, и это в аграрной стране!». А чтобы такого не было, отпускать наших братьев-демократов в самостоятельное плавание категорически нельзя… кого-то можно и ССР сделать, как Словакию, ну а для прочих же – вместо распущенного Коминтерна учредить Коммунистический Союз (название еще придумаем), в компетенции которого будут лишь правящие компартии – и конечно же, председательское место будет за СССР, и решения не обсуждаются.
Цель третья – придется признать, что с единым социалистическим укладом Никитка явно поспешил! Вреда было много больше чем пользы, зараза пошла вглубь, и что самое страшное, вширь, захватив и партийные органы, и госаппарат. Пусть лучше будет под контролем – и нового изобретать не надо, артели и колхозы, вот только внести в Программу Партии о равноправии несоциалистического уклада, если в его основе лежит честный труд. Тоже намечаются проблемы – и с обеспечением ресурсами, как например сырье и электричество, и с финансированием, и с импортными комплектующими (будет очень актуально – для соцстран). А где большие частные деньги, там и преступность – значит, и органы правопорядка придется укреплять!
С вторым фронтом все? Третий, и как бы не главный – воспитание советского человека. Тут и обеспечение товарами народного потребления играет роль – но не одно это, чтобы мещанина-потребителя не получить! И пропаганда, и искусство, особенно литература и кино, должны сработать, и спорт (если японцы считали, что занятия боевыми искусствами спасли их нацию от духовного разложения, чем мы хуже – легенда про древнее искусство русбой уже запущена, живет и процветает). И методы товарища Макаренко в тему, не допустить «бабского» воспитания, будущих солдат должны учить и воспитывать мужчины, профессия учителя должна стать одной из самых уважаемых! И конечно, отслеживать реакцию масс, их настроение, ненавязчиво поддерживать полезные и отсекать вредное, помня в том числе и о правиле, «если не можешь предотвратить, так возглавь, и уведи в безопасное место». Ювелирная потребуется работа, неужели прав товарищ Пономаренко, что придется еще одну Контору создавать – хотя по идее, этим как раз должны комсомол и Партия заниматься, вместо подмены аппарата гос- и хозуправления, может быть и передадим им эту функцию, когда опробуем на…
Северодвинск, Атоммаш – выходит тут «пилотным проектом», как сказали бы потомки, не только в научно-техническом смысле, но и в воспитательном. Посмотрим, как товарищи справятся – и учтем опыт.
Ах, да, союзники. Высадились все-таки. Не стали даже ждать лета и «погодного окна». С другой стороны, ясно было, что Франция нашей не будет, и идти до Гибралтара, платя жизнями наших людей, зачем? Пусть это ночным кошмаром Черчилля останется! И тогда выходит, что желая не пустить нас в Европу, они оказали нам большую услугу. Ведь какие-то силы немцы должны будут на отражение этой угрозы бросить? А с резервами у Гитлера и так негусто. Значит, и нам путь открыт!
Одер, там пока рано, надо тылы подтянуть. Южнее, мы успешно взламываем Моравский укрепрайон на границе с Чехией, потери однако неприятны! Зато в Австрии подошли к Вене, бои на подступах, скоро возьмем. А вот в Италии нам путь открыт!
Союзники высадились в Гавре? Что ж, посмотрим, как у них дальше пойдут дела!
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3218 Влад Савин » 03.01.2014, 10:37

Чарльз Оук, сержант 6-го отдельного батальона коммандос. Из папки контр-адмирала Додсона. О событиях в Гавре 4-5 февраля 1944 года.
Мы были лучшими, сэр! Самыми крутыми солдатами Британии, и как нам говорили, всего цивилизованного мира!
Нас готовили – не чета современным САС. Привыкшим, что если их зажмут, достаточно дать радио, и тут же прилетят вертолеты. Нас учили абсолютно всему, что могло понадобиться на войне – прыгать с парашютом, стрелять из всех видов оружия, нашего и немецкого, управлять автомобилем, мотоциклом и танком, ставить и снимать мины, работать с рацией, ориентироваться и выживать на незнакомой местности, преодолевать инженерные заграждения и водные преграды – и очень многому еще. И конечно, физическая подготовка, бокс, борьба джиу-джитсу, владение ножом – мой приятель Барри в увольнении однажды подрался в пабе, один раскидав полдюжины каких-то морячков… правда, его тоже в госпиталь отправили, по-подлому, сзади, бутылкой по голове. За неделю перед Гаврским десантом – счастливчик!
Нас учили – все три года. Где-то шла война, русские и немцы гнили заживо в грязных окопах, как на Сомме в ту войну, мне рассказывал отец – а мы бегали по горам Шотландии, с полной выкладкой – и были уверены, что когда придет наш час, то порвем этих джерри на клочки! Раза три малые группы от нашего батальона ходили на острова Джерси и даже на французский берег, но большая часть парней, при всей подготовке, еще не участвовала в бою. И мы даже всерьез беспокоились, слыша про русское наступление, что так и закончим войну без наград.
Лишь на борту десантного корабля нам сказали, что это – по-настоящему. Мы и до того не раз выходили в море, отрабатывая высадку на «вражеский» берег, причем оттуда даже стреляли по нам, холостыми. Офицеры, конечно, знали больше – ну а нам лишь за пару часов до погрузки на «калоши» показали карту, каждому подразделению свою, и дали инструктаж, по конкретному участку. Нашей роте «В» поручалось захватить причалы, в указанном месте, и держаться до подхода второго эшелона. А вот ротам «А» и «С» не повезло, их целью были немецкие батареи, в том числе одна тринадцатидюймовая – и если немцы не дураки, они наверняка озаботились поставить у кромки воды мины, и натянуть проволоку. Но приказы на войне не обсуждают – кому где идти умирать!
Эти русские «калоши», или «водолеты», это действительно нечто! Один лишь недостаток – у них нет тормозов, их нельзя быстро остановить. На учениях, когда мы высаживались на пологий песчаный пляж, это было незаметно. Я не знаю, отчего наверху никто не подумал, что в порту будет иначе. Хотя наверное, экипажи «калош» просто не имели достаточного хладнокровия. Это ведь страшно, идти в атаку по открытому месту, сам на виду, сейчас навстречу ударит шквал огня – и хочется скорее сблизиться, вступить наконец в бой. И когда с берега взвились ракеты, и сверкнули лучи прожекторов – кто может винить мотористов, что они не сбросили обороты на уставном расстоянии? Впереди был не пляж, а причальная стенка – и две «калоши» из трех, нашего взвода, побились, причем одна очень сильно, так что весь ее десант и груз оказались в воде. И вторая была повреждена настолько, что не могла уйти сама – после ее сожгли при обстреле.
Но мы высадились, точно на том месте, где должны были по плану! У немцев там было всего несколько часовых, это нам даже не смешно! В полумиле правее нас высаживался второй взвод нашей роты, за ним третий – жаль, что нас было мало, мы не могли одновременно захватить побережье на широком фронте! Впрочем, нам было приказано, не геройствовать, пытаясь истребить всех немцев в порту – достаточно будет, если вы захватите причалы и удержите их до подхода второго эшелона! Сейчас я думаю, это было ошибкой, укрепляясь на захваченных позициях, мы отдавали инициативу немцам. Мы – коммандос! – сильны в автономных действиях во вражеском тылу, на линии фронта же мы не более, чем легковооруженная пехота. Нас было всего двадцать девять (четверых побившихся при аварии, как и экипажи поврежденных «галош» мы отправили назад на последней, уцелевшей), с одними лишь «стэнами», гранатами, и парой легких пулеметов. Но приказ писал не коммандос, а армеец – с его точки зрения, все выглядело безупречно. Мы зацепляемся за берег, почти сразу же к нам подходит подкрепление, морская пехота, за нею через несколько часов высаживаются главные силы, с танками и артиллерией, и развивают наступление. При мощной поддержке с воздуха, огнем с моря, и еще, нам сказали, что одновременно по немцам с той стороны ударят французские макизары. Даже условились об опознавательных знаках – белая повязка на рукаве. Но никаких повстанцев мы не видели, хотя слышали в городе стрельбу – но не сильную, и вдали.
В небе гудели сотни наших самолетов, сбрасывая бомбы, так что тряслась земля – но взрывы были не у берега, порт ведь должен быть захвачен целым! Когда мы пытались осторожно продвинуться вглубь, чтобы разведать обстановку и войти в соприкосновение с противником, джерри встретили нас пулеметным огнем, причем им явно не нужно было экономить патроны, в отличие от нас. Стив, сержант второго отделения, предложил обойти и разобраться, нам это было вполне по силам – но лейтенант запретил, сказав что наша задача, прежде всего удержать причалы, вот-вот высадятся наши. Наверное, это было неправильно, сэр, потому что к немцам очень скоро подошла подмога, так возникла наша «передовая», по каменной стене и проезду между складами. Хотя не знаю – может быть, было бы то же самое, только чуть дальше.
Через полчаса подошли катера, с них стали выгружаться десантники, наш второй эшелон. Все шло по плану… и тут немцы ударили из минометов, сразу, массированно, прицельно. После оказалось, их корректировщик сидел в башне портовой конторы, и отлично все видел – эту сволочь удалось сковырнуть лишь назавтра днем! И были разрывы еще чего-то крупнокалиберного, гаубицы, калибром не меньше шести дюймов! Нет, паники не было, мы пытались выйти из-под огня броском вперед – но у немцев возле стены уже было не меньше десятка пулеметов, нас прижали к земле! И два катера горели, расстрелянные при разгрузке, на одном взрывался боезапас – а остальные поспешно уходили в море.
Помню, как наш лейтенант орал в рацию, требуя подавить этих проклятых гуннов. И вроде бы, его призыв услышали, несколько снарядов пяти- или шестидюймовых, с эсминцев или крейсеров, разорвались у немцев за спиной. Но нам это не помогло, мы никак не могли понять, откуда стреляют минометы, было просто не поднять головы, людей выкашивало осколками, мы ничего не могли сделать! И никак не удавалось атаковать, нельзя было продвинуться вперед, там дальше было очень неудобное место, простреливаемое насквозь. И нас было слишком мало!
Ночь, день. Где наши главные силы? И где эти чертовы макизары? У нас был клочок берега, наверное, в треть мили в ширину, и ярдов триста в глубину. И не больше сотни людей в строю, включая легкораненых и считая с уцелевшими из второго эшелона. Отборные коммандос – да тут пехота из окопов прошлой войны справилась бы не хуже! Что было делать с тяжелоранеными – ужасно было видеть, как они умирают без помощи, мы могли их только перевязать, и все! Кто-то предложил выслать к немцам парламентеров, чтобы передать раненых хотя бы в немецкий госпиталь – ему ответили, а ты помнишь, что гунны сделали с американцами в Лиссабоне? И тот русский фильм, «Обыкновенный фашизм»? Эта война – не та, что была двадцать пять лет назад! Для нацистов чуждо христианское милосердие, потому что для них любой, кто не их «арийской расы», это вовсе не человек!
Там был камень, даже не окопаться - так что мы лежали, укрывшись кто где может. А немцы били из минометов, если видели где-то движение, и осколки рикошетили от стен, от стояков портовых кранов, секли людей как топором. Лишь около полудня мы заметили в башне, возвышающейся над берегом, блеск оптики, там сидел наблюдатель-корректировщик. И по нему врезали из всех наших уцелевших пулеметов! И вроде, не промахнулись, потому что минометный огонь сразу стал гораздо реже, и не таким метким. Зато появился танк, встал от нас ярдов за пятьсот, на берегу, правее нас, и открыл огонь из пушки. Тогда и погиб наш лейтенант, от осколка снаряда. После немцы поднялись в контратаку, но у нас еще были патроны, мы хорошо дали им прикурить! Я тогда, кажется убил троих. Потом мы перебрасывались с гуннами гранатами через ту самую стену, они были с той стороны всего в нескольких шагах, мы слышали их команды и крик. И по нам стрелял этот чертов танк, с фланга, вдоль всей позиции – хорошо, что у него была пушка не крупнее нашей шестифунтовки (прим.- британское обозначение 57мм калибра – В.С.), так что еще можно было терпеть.
Затем мне показалось, к немцам пришла подмога, мы слышали за стеной топот множества ног, и голоса, совсем не похожие на лающие немецкие команды. Мы даже подумали, что это наконец появились французы, нам на помощь – но в ответ на наш крик, снова полетели гранаты. Там явно готовились к атаке – и стена не была преградой для подготовленного солдата, подобные ей, мы одолевали на тренировках за секунды, когда один становится уступом, подставляя спину, или двое подсаживают третьего. Нас осталось едва три или четыре десятка боеспособных, сейчас немцы захлестнут нас, задавят числом – а у меня последний магазин к «стэну», и одна граната, у других примерно то же самое. Джиу-джитсу – да вы что, сэр, против множества вооруженных солдат, тут лишь скорее поднимать руки, пока не застрелили – но мы знали, что гунны нас, коммандос, в плен не берут! Был бы я из морской пехоты, имел неплохой шанс дожить до репатриации, уже скорой, ведь немцы проиграли войну – но меня, скорее всего, просто расстреляют, быстро, и без мучений. Может сделать, как русские – я слышал, они последней гранатой взрывали и себя, и обступивших их джерри? Или все же надеяться, что не все там фанатичные наци, есть и те, кто испытывает к нам уважение, как солдат к солдату?
И тут Фредди Буровский бросился к стене, с гранатой в руке, крича что-то непонятное, но очень злое. Я слышал, что он был русский - его отец сражался против большевиков в ту войну, а после остался в Британии. Он был рядовым, даже не сержантом – но отчего-то я поспешил за ним, и тоже швырнул свою гранату через стену, и еще кто-то последовал нашему примеру. За стеной рвануло, там истошно заорали, затем к нам прилетела немецкая граната с длинной деревянной ручкой, но Фредди метнулся к ней, как теннисист за мячом, схватил, и перебросил обратно с диким криком «Polundra! Pomirat, tak s muzikoj, suki !». Там снова заорали, раздался лай немецких команд, и поверх стены обрушился целый шквал огня из нескольких пулеметов – будто джерри сами ждали нашей контратаки и боялись ее. А после что-то ударило меня в голову – и темнота.
Когда я пришел в себя, то был уверен, что нахожусь в плену, и вспоминал слова – «могу сообщить вам лишь имя, номер части, остальное будет нарушением воинского долга». Но повернув голову, увидел, что лежу в том же каменном сарае у стены, а вокруг наши. Мне сказали, что Фредди схватил еще одну гранату от джерри, хотел так же перебросить назад, но она взорвалась в его руке, и просто чудо, что кроме него никого не убило – я всего лишь получил по каске осколком, еще четверых посекло, но из них трое боеспособны. А немцы так и не атаковали – не знаю, почему.
Все это было под аккомпанемент яростной бомбежки и обстрела. Город перед нами был похож на огнедышащее жерло вулкана – ох, не завидую гражданским французам! Но это никак не облегчало нашей судьбы – хотя наверное, не давало немцам собрать достаточные силы, чтобы сбросить нас в море.
Около четырех пополудни мы увидели десантные катера, идущие к нам. Но открыла огонь одна из уцелевших немецких батарей – и наши, укрываясь дымовой завесой, отступили, не знаю, были ли у них потери. А мы еще ждали до темноты, обстрел был редкий, но не прекращающийся, ненавижу минометы, осколки постоянно находили кого-то, оставалось лишь лежать, и ждать, неизвестно чего. То ли гунны перейдут в атаку, и нам придется погибать или сдаваться, то ли наконец высадятся главные силы десанта, это должно было случиться еще прошлой ночью, что пошло не так?
После мы узнали .что гунны успели выставить мины в акватории. Что на них напоролись десантные суда, три или четыре погибли, остальные отошли – и целый день тральщики пытались расчистить путь, под огнем неподавленных батарей. А в это время мы умирали на берегу. Знаю, что рота «А» погибла вся, причем не только от немецкого огня, но и от снарядов наших линкоров, стрелявших по батарее днем. Роте «С» повезло больше, они даже сумели захватить какую-то батарею, но затем все полегли, отбивая контратаки гуннов, помощь к ним так и не пришла. А от нашей роты осталось восемнадцать человек, от моего взвода – пятеро. И я – из выживших, старший по чину.
Что было после, сэр? Все по плану, лишь с опозданием на сутки. В ночь с пятого на шестое высадился наконец весь десант, армейская пехота, с артиллерией и танками, на захваченные нами причалы. И немцы поспешно бежали, да и было их немного, после обстрелов и бомбежек, им досталось еще больше, чем нам. Под утро я мог наконец выспаться – ну а после мы сидели в обороне, ведь нельзя было наступать, пока не восстановят порт! Затем было всякое, приходилось лазать и на ту сторону – но это совсем другая история, сэр!

Добавлено спустя 1 минуту 5 секунд:
Джон Лакруа, в 1944 участник французского Сопротивления. Из папки контр-адмирала Додсона. О событиях в Гавре 4-5 февраля 1944 года.
Да, сэр, вот так повезло мне с именем и с родителями. Мой отец был в ту войну офицером Британского экспедиционного корпуса, красавец мужчина, да и фурор был, у меня где-то до сих пор валяются древние журналы вроде «ла Паризьен», где на обложке француженки, в платьях цвета британского флага, обнимают бравых спасителей-англичан, вот моя мамаша и не устояла. Так и вышло, что у меня, француза, имя Джон – знали бы вы, сэр, сколько проблем я из-за этого имел в школе, когда мы на континент вернулись, ну не любят у нас британцев, вспоминая то ли Нельсона с Веллингтоном, то ли Жанну дАрк. Так и моя мамаша в тридцать первом с чего-то разругалась с отцом, ну вы помните, кризис, ты неудачник, чем семью кормить – меня забрала, и через Пролив, сначала в родительский дом, затем снова замуж вышла… ну и козел же был тот, хоть и богатый, а со мной – как в сказке про Золушку. Это я вам рассказываю, сэр, отчего я англичан и французов одинаково не люблю. Ну и куда мне по жизни с такими взглядами – только в жандармы. Нарушил – дубинкой тебя, и в холодную, сколько положено, отсидишь!
На фронте не был, даже в сороковом. Нас в Париж тогда перебросили, на усиление, вместе с парой армейских дивизий. С категорическим приказом, не допускать анархии, чтобы не было, как в 1871, никаких самочинных «коммун». Трудиться пришлось, между прочим, в поте лица – и левых хватали, по списку, и уголовных, которые почувствовав слабину, вконец обнаглели, и эвакуацию ценного имущества охраняли, и государства, и частных лиц. И как немцы пришли, сдали им город в полном порядке – приказ есть приказ.
Чего у немцев не отнимешь, так это у них порядок, орднунг, прежде всего! Пусть хоть небо рушится, и наступает конец света – но все должно быть четко по распорядку. Вот только таким как я туда путь закрыт – это с вами, британцами, я мог быть и тут, и там, ну а по их нацистской идее, арийцем надо родиться, и все тут, хоть в лепешку расшибись – будешь для них неполноценным. И когда их вахмайстер перед строем набил мне морду, за какую-то совсем мелочь, я сказал себе, проклятые боши, этого я вам не прощу! Где тут Сопротивление (наслышаны мы были, что есть такое – гестапо же нам ориентировки рассылало, кого ловить)? Только верите ли, сэр, меня оно раньше нашло!
Оказывается, папаша мой в Англии стал каким-то Чином, причем даже не в армии, а в разведке! И передали мне от него письмо, при случае и в укромном месте, прочесть при них заставили, ответа ждут. А какой тут ответ – и так ясно, что если откажусь, там же и пристрелят – да и как сказал уже, ну не любил я бошей! Так вот и оказался я в агентах УСО. На своем месте оставался – по службе, подрывной элемент ловил, вне службы, в основном информация, ну пару раз было, кой-какие бумаги с печатями достать.
И вдруг, весной сорок третьего, все под откос полетело! Нас, служивых, на фронт не брали, даже когда Еврорейх – но вот за малейшую провинность, или даже «неусердие»… А я не нанимался за немцев под пули – была в общем, история, даже не знаю, макизары те ребята были или нет… но меня, под служебное расследование, а после, шепнули мне приятели, уже в список внесли, завтра в вагон и в Россию! Я дурак что ли – в бега. Или, как это называется, на нелегальное положение. Ох, и попал же!
Что раньше было, это просто курорт! А тут буквально каждый день не знаешь, завтра на воле будешь, или в гестапо. А откажешься – свои же прикончат! Думаешь только, и скорее бы нас освободили, да хоть кто! На юге вообще жуть была, рассказывали, там прямо на улице могли схватить, невзирая на документы, и в гестапо! А тут, на севере, мне удостоверение сделали, что работаю в фирме «Газожен», газогенераторные автомобили для немецкой армии – патрулю покажешь, отстанут, это «праздношатающихся» забирали. Всякие дела были, и два жмура – один бош, другой тоже сволочь большая.
В январе сорок четвертого оказался я в Гавре. Старшим нашей группы был Мартин, не знаю, настоящее ли имя, но пару раз слышал, как его называли «капитан». Было нас под его началом восемнадцать человек – три пятерки, и при нем самом еще трое, как я понимаю, для связи, и вроде адъютантов. Я это знаю, потому что был старшим одной из пятерок, ну вроде ефрейтора на армейский манер, и «рядовые» знали лишь меня. А я знал лишь «капитана», и кто там за ним еще, мне было неизвестно – приказы мне передавал кто-то из Мартиновых подручных. Командиров двух других пятерок звали Клод и Жан, увидел я их лишь перед самым выходом на дело. Вооружены мы были – «стэны», несколько немецких МР и винтовок, пистолеты, по две гранаты у каждого. Был грузовичок-пикап от нашего «Газожена», еще легковой «ситроен» и мотоцикл.
Вот что хотите – но не был наш командир кадровым военным, хоть и «капитан»! Офицер бы просто приказал, сделать вот это, и все! А он, после того как всех собрал, вечер уже, склад на окраине, все с оружием, готовы – ну, объявил, что сегодня начнется, а затем нас троих старших отозвал, и как совет с нами держит. Что оказывается, приказ из Лондона был, нам скрытно проникнуть на объекты, атаковать и захватить – ага, видели мы это, Гавр хоть и не военный порт, нет тут отдаленно стоящих фортов и батарей, все почти что в городской черте! – так немцы, как положено, огородили укрепленный периметр, из домов все выселили, улицы перегородили, проволоку натянули, пулеметы – на такое в атаку лезть, будет хуже Вердена, всех положат! Так что, сразу переходим к резервному варианту, тоже предусмотренному, обозначить ракетами цели для бомбардировщиков, а самим в пекло не лезть!
Выдвигались открыто, переодевшись в полицейскую форму. Тем более, что в Верхнем городе обычно в патрулях ходили не немцы, а наши жандармы, и все они куда-то пропали – после я узнал, что вся французская полиция в сорок четвертом уже работала на Сопротивление. Транспорт оставили в паре кварталов, под охраной двоих парней, сами быстро продвинулись к немецкой зоне, дворами и переулками. Когда появились самолеты, сначала не так много, Мартин лично выпустил ракету. И тут началось!
У немцев сразу тревога – крики, прожектора, стрельба! Затем они выскочили справа, из ворот, человек двадцать, полувзвод. Мы встретили их из автоматов, но у них были пулеметы, и в этой группе, и от периметра, у нас кого-то зацепило, надо было отходить – и тут стрельба раздалась у нас за спиной! Не могли они так быстро нас обойти – выходит, так повезло нам, наткнуться на их патруль! Вы, сэр, можете представить, как это – перебежать через двор, простреливаемый даже одним пулеметом? Вот и я не могу!
И тут упала бомба. Странная, светящаяся зеленым светом, она не взорвалась, а горела как рождественский фейерверк. Я не знал тогда, что такое «маркеры», их бросали лидеры бомбардировочных эскадрилий. Чтобы обозначить цель. Зато это хорошо знал Мартин – и понимал, что будет дальше, потому что бомба упала прямо в наш двор, а не в немецкую зону. Всего сто шагов промаха, как мне сказали после, для авиации, ночью, это практически идеальная точность!
А в небе гремели уже сотни самолетов. И вдруг послышался вой бомб. Мартин заорал – бежим, сейчас всех накроет! И мы рванули вдоль стены, в соседний двор, немцы стреляли, кто-то из нас упал, и тут начали рваться бомбы. Господи, нас спасло лишь то, что они упали с достаточно большим разбросом – но немцам досталось тоже, и мы сумели оторваться. Нас осталось десятеро, куда делись шестеро наших товарищей, включая командира, лучше было не думать. Над городом творилось адское светопредставление, шум самолетов был все больше, и взлетали ракеты – таких групп как наша, было много! – и падали бомбы, и стреляли зенитки, и на земле тоже была стрельба.
Мы все же добрались до наших оставленных машин. И решили, что лучше будет сделать ноги. Но нам не повезло, проехав едва три квартала, столкнуться с немцами, грузовик с солдатами, и мотоцикл. Они начали стрелять, мы ответили – и тут Клод, у которого тоже была ракетница, пустил в небо ракету над головами немцев, затем еще одну. Кто-то крикнул ему, ты что делаешь, это же город? – а он ответил, а мне плевать, я сдохнуть не хочу! На этот раз маркер загорелся на земле очень быстро, наверное, меньше чем за минуту. Мы убегали дворами, бросив транспорт, там трудно было развернуться – и тут позади упали бомбы, и немцы нас не преследовали, похоже, попали под раздачу, вместе с кварталом, или двумя. Уж простите нас, обыватели Гавра – в оправдание могу лишь сказать, что это была сущая мелочь в сравнении с тем, что назавтра днем учинили американцы, совершенно без нашего участия!
Что было дальше? Мы бегали по городу, с одним лишь желанием, забиться в какую-то щель и остаться живыми. Нашли подвал, сидели почти до рассвета, но когда от близко разорвавшейся бомбы обвалился кусок потолка, поняли, что и отсюда надо валить, слишком ненадежно убежище. Нам повезло захватить грузовик, вышвырнув оттуда каких-то гражданских, на выезде из города нас не остановили, мы все еще были в полицейской форме, да и немецкий пост был разрушен, там возились в пыли несколько бошей, все в грязи и в крови, Жан сказал, может добьем – Клод ответил, ты идиот, нам нужны сейчас проблемы? А едва мы отъехали, нас обстрелял истребитель, мы едва успели ссыпаться в канаву, машина сгорела, убило Клода и еще двоих. Пытались выйти пешком, «стэны» побросали, оставили лишь немецкое оружие, чтобы сойти за полицейских. По дорогам идти было нельзя, эти самолеты, маленькие, с одним винтом, «мустанги» или «тайфуны», не знаю, я не летчик, гонялись даже за одиночными пешеходами, не то что за машинами, не было ни одного неразрушенного моста или эстакады, не раз мы видели трупы, это в большинстве были гражданские французы, кто как мы, хотели лишь выбраться из Гавра. А город горел так, что видно было за несколько миль!
Затем мы столкнулись с немцами. Их было много, растянутых в цепь, у них были броневики. Но нас не стали проверять, и даже не разоружили, а согнали в кучу, там были еще какие-то, в форме полицейских, таможенников, железнодорожников, даже немцы же, из тыловых. Офицер сказал, что мы теперь сводный штурмовой батальон, должны выбить из Гавра англичан, и кто откажется, будет расстрелян. Был уже вечер, когда мы подошли к городу, это ужас, как он был разрушен, мы не видели ни одного целого дома. Я ждал, что когда появятся британцы, то сразу брошу оружие и подниму руки. Но нам сказали, стоять, и немец, назначенный над нами командовать, куда-то исчез, затем разнесся слух, что англичане высадили в порту уже две дивизии – ну в общем, я решил, что пора удирать. Нашел какой-то погреб, залез туда – и мне повезло, что уже британский дозор не бросил туда гранату, а сначала окликнул. Потом пришлось доказывать, что я не коллаборционист, а агент УСО, неделю меня держали под арестом, затем все же разобрались.
Ну и когда предложили выбирать, записаться в новую французскую армию, или продолжить служить в полиции уже свободной Франции, я конечно же, выбрал второе, хватит с меня войны на всю оставшуюся жизнь! Дослужился до аджюдана, по вашему, фельдфебеля полиции, в семидесятом вышел на пенсию, и еще получаю что-то от вашего, британского правительства, за службу в УСО, так что на жизнь не жалуюсь. По праздникам надеваю медаль «За освобождение», и если попросят, выступаю с рассказами, о подвигах героев Сопротивления в те славные дни.
Хотя самой большой своей удачей считаю, что мне тогда удалось выбраться живым. Вы, сэр, пройдите по улицам, во всем Гавре не найдете ни одного довоенного здания – сплошь панельные коробки! За те два дня освобождения, в городе погибло больше людей, чем за все четыре года войны и оккупации до того. Но ведь, как сказал тогда наш Генерал, «великое дело свободы требует жертв»?

Добавлено спустя 1 минуту 7 секунд:
Из протокола допроса фрегаттен-капитана Вебера, командира 4й флотилии торпедных катеров Ваффенмарине.
Нет, мне ничего не было известно о каких бы то ни было планах противника, в зоне моей ответственности. В ночь на 5 февраля вблизи порта в дозоре находились катера S-84 и S-100. В 23.30 с первого из них пришло кодовое радиосообщение, «атакован превосходящими силами врага, веду бой», после чего дозорные катера на связь не выходили. Я немедленно сообщил в штаб обороны морского района, поднял флотилию по тревоге, и для прояснения обстановки выслал в море находившиеся в готовности катера S-66, S-138, S-142, S-143, приказав им по возможности не вступать в бой, а установить силы противника. Катера вышли в 23.40, а в 0.05 с флагмана S-66 было передано, вижу много десантных кораблей, идущих к берегу, со значительным эскортом. Поскольку стало ясно, что это вторжение, а не набег, я принял решение действовать по «плану 29».
У меня просто не было другого выхода. Помимо находившихся в море, в моем распоряжении оставались всего девять катеров, S-144, S-146, S-150, S-169, S-171, S-172, S-173, S-187, S-188. И пытаться такими силами остановить армаду - нечего было и надеяться. К тому же британские катера, как типов MTB и MGB (артиллерийско-торпедные), так и «охотники» ML имели значительное преимущество перед «шнелльботами» в морском бою.
Считал и считаю, что торпедные катера S-типа в целом, по кораблестроительным характеристикам превосходят британцев. Они более мореходны, живучи, имеют гораздо большую дальность действия, и в последних сериях, превосходство в скорости. Также, по крайней мере в начале войны, большим преимуществом был низкий силуэт, затруднявший обнаружение ночью. Однако же стандартным артиллерийским вооружением оставался 2см Флак, и крупнокалиберные пулеметы – британские же катера имели 4см даже 5,7см автоматические пушки, что давало им подавляющий огневой перевес. Вторым недостатком германских катеров было отсутствие радиолокации – крайне неудачные станции FuMo71 появились поздно, ставились в лучшем случае на катера командиров звеньев, и часто оказывались неисправны; даже приборы обнаружения работы вражеских радаров «Метокс» поступали в чрезвычайно малом количестве, две-три на всю флотилию – у англичан же все катера имели радиолокационные станции обоих типов, по своим возможностям далеко превосходящие немецкие. Именно это был основной причиной того, что германские торпедные катера, имеющие здесь, в Ла-Манше, значительные успехи в начале войны, уже в сорок третьем году чрезвычайно редко выходили победителями из морских боев.
Оттого у меня просто не было выбора. Я приказал спешно принимать на катера мины, вместо запасных торпед, по шесть штук, тип LMB. Единственным шансом остановить британскую армаду было, выставить мины в акватории, на пути к наиболее вероятным местам высадки десанта. Помня опыт норвежской кампании сорокового года, казалось очевидным, что таковыми будут причалы порта. Взрыватели были магнитно-акустические МА1г, и магнитно-гидродинамические DM1. Я могу примерно показать квадраты минных постановок – нет, точной карты не составлялось, было не до того, в условиях берегового затемнения, и ожидания боя.
Сразу по завершении постановки мин, мы были обнаружены британскими катерами и миноносцами. Мой флагманский катер S-173 загорелся, потерял ход, а затем затонул, я вместе с четырьмя матросами был подобран из воды английским «охотником», о судьбе остальных членов экипажа, и кораблей своей флотилии не знаю.
(надпись карандашом внизу. Один танкодесантный корабль LST-3001 и три средних пехотно-десантных LCI-102, LCI-105, LCI-132, все загруженные, с людьми и техникой на борту – за полтора десятка торпедных катеров, это очень много. Но сутки задержки высадки, из-за которых вся операция была поставлена на грань срыва, стоили гораздо больше. Отчего не пытались форсировать заграждение, даже несмотря на возможные потери? Ведь было очевидно, что большого количества мин там быть не может!)
Vlad1302

Влад Савин
Автор темы, Автор
Влад Савин
Автор темы, Автор
Возраст: 61
Репутация: 1060 (+1076/−16)
Лояльность: 49 (+49/−0)
Сообщения: 1245
Зарегистрирован: 01.01.2011
С нами: 13 лет 10 месяцев
Имя: Владимир
Откуда: Санкт-Петербург
Отправить личное сообщение

#3219 Влад Савин » 04.01.2014, 02:31

Резо Ракошвили, в феврале 1944 рядовой 795-го «восточного» (грузинского) батальона 242й немецкой дивизии береговой обороны. Из папки контр-адмирала Додсона.
Слюшай, генацвале, зачем о плохом вспоминать? Я уже двадцать лет подданный Французской республики, грехов за собой никаких не имею, а что было, то давно прощено? Что значит, запишу, чтобы другие знали? Я человек занятой – мое слово и время денег стоит, сейчас шашлык подгорит, если сам не прослежу! У меня самый лучший грузинский ресторан на всем побережье – вот только на кухне сегодня Саид, тупой, как все муслимы, сын ишака! Не желаете попробовать, сэр?
Сколько? Это в долларах, фунтах, рублях? Можно и франками, по курсу. Ну тогда конечно – записывайте, все как на духу расскажу, для хорошего человека не жалко!
Я – из древнего рода князей Ракошвилей! Это про нас поэт писал – «бежали смелые грузины, вперед в атаку, на врага!». На Кавказе каждый мужчина – джигит: без шашки и кинжала, все равно что без штанов, кто меня обидит, зарэжу! У нас истинная Христова Вера была, когда дикие славяне еще в лесах бегали! И с тех самых пор мы все время воевали! С кем – ну как же, по нашей земле Чингисхан и Тимур прошли, а после персы и турки триста лет между собой бились, а попутно нас гра… пытались завоевать! И все эти века мы Истинного Царя искали – кто придет, и освободит нас от чужеземного ига. Как – ну это просто: кто всех соперников убьет и дружины их истребит, тот всей Грузией править и будет!
Генацвале, я это вам рассказываю, чтобы вы поняли – Резо Ракошвили не трус! Но я боюсь, что сей древний и славный род прервется. И потому, обязан себя сберечь. Русских много, грузин мало, а я, Резо Ракошвили, вообще один – сказал я себе в Крыму, когда немцы окружили нас и кричали, «рус, сдавайся». Русские пусть как хотят, а я грузин, мне можно. В плену же, как говорит древняя грузинская мудрость, «глупо идти с голой рукой против шашки», тем более что вера наша христианская считает самоубийство смертным грехом – так что, когда мне предложили выбирать, сдохнуть за колючкой, или идти служить во вспомогательные германские части, я выбрал то же, что любой разумный человек.
Мне даже стрелять ни в кого не пришлось. Сначала мы стояли в Белоруссии, но после того как одна из рот целиком перебежала к партизанам, наш батальон вывели во Францию, на Восточный вал. Ах, француженки! – и кормили хорошо, все было бы как в раю, если бы не оберфельдфебель Вольф… но про эту сволочь я еще расскажу. Надеюсь, что он не пережил того проклятого дня!
Тот вечер в казарме, в предвкушении отбоя… И вдруг шум, стрельба, взрывы – никто сначала не мог ничего понять, то ли англичане высаживаются, то ли нападение макизаров, то ли просто бомбежка. Оказалось, и то, и другое, и третье! Сначала нас погнали в город ловить партизан. Там нас всех чуть не поубивало бомбами. Потом кто-то сказал, что макизары одеты в нашу форму. И мы перестреливались с кем-то, пока не оказалось, что это немцы, из 78го гренадерского полка, нашей же дивизии. После их лейтенант набил нашему взводному морду, и присоединил нашу команду к себе. И мы всю ночь бегали по горящему городу, на который падали бомбы, ловили английских ракетчиков, но так никого и не поймали – зато потеряли из взвода семерых, и немцам тоже досталось, не от макизаров, от бомбежки. Затем нас погнали к батарее «Мервиль», где высадились англичане – но когда мы прибыли, то оказалось, там уже все было кончено, мы лишь прочесали местность, обнаружили нескольких убитых англичан. Надеялись, что нам дадут наконец отдохнуть, страшно хотелось спать – но нет, теперь приказали бежать в порт, где тоже высадились британцы, и сумели закрепиться. Прибрежная полоса, с портовыми сооружениями, была самым безопасным местом, там почти не падали бомбы и снаряды, с моря стреляли английские корабли.
Мы прибыли, куда указано, после полудня. Британцы залегли на узкой полосе вдоль причалов, но и у немцев не было сил их сбросить в воду, наш батальон оказался единственным резервом на этом участке. Нас разделяла невысокая каменная стена, служившая линией фронта – мы стали бросать через нее ручные гранаты, лезть наверх и нарываться на английские пули не хотелось никому. И тут у нас за спиной раздался нечеловеческий рев, подкрепленный десятком пулеметных очередей поверх голов: "Шайзе! В атаку, свинячьи дети! В нужнике утоплю, свинячье говно!".
Эх, генацвале, до сих пор, когда я хочу вообразить дьявола, то представляю нашего батальонного оберфельдфебеля Вольфа! Надеюсь, что он благополучно попал в ад – а впрочем, думаю что он и там сейчас не испытывает мук, а гоняет чертей, хлопочущих у адских сковородок! Он, вместе с десятком унтер-офицеров, появился у нас уже здесь, во Франции, когда какой-то Чин при инспекции оказался недоволен нашей дисциплиной и выучкой. Боже мой, да в сравнении с ним самый свирепый старшина РККА отвешивающий по пять нарядов вне очереди по поводу и без повода, и готовый при случае набить морду нерадивому бойцу, выглядел заботливым и любящим отцом! Этот Вольф мог, за провинность одного солдата, заставить всю роту маршировать вокруг казармы прусским гусиным шагом всю ночь - а с утра, все по обычному распорядку! Для тех же, кто провинился серьезно, самым легким наказанием было, вычерпать до дна ротный нужник голыми руками. А самым страшным было – не «арест с отбыванием службы», когда тебя весь день гоняют по плацу строевой, в полной выкладке, а на ночь в холодный карцер, и все это на хлебе и воде, и не избиение до полусмерти, кулаками и подкованными сапогами, причем бьют не немцы, а твои же товарищи, по строгому приказу - а отправка на Восточный фронт в штрафной батальон. Как раз перед этим, Вольф написал рапорт на десяток солдат, показавшихся ему недостаточно усердными – а затем лично прочел нам лекцию, что русские делают с попавшими им в руки предателями. Впрочем мы уже слышали, что было с украинцами из дивизии СС «Галичина», эти «лыцари» имели несчастье, после того как подавляли Варшавское восстание, сначала попасть под танки русского генерала Рыбалко, четыре тысячи уцелевших советские развесили по деревьям, а кто успел убежать, тем не повезло больше всех – потому что веревка, это такой пустяк, в сравнении с тем, что делают с попавшимися карателями поляки – «чертов трон», это еще самое быстрое, когда лень долго возиться.
Вы не слышали, что такое «чертов трон», сэр? Срубается подходяще деревце, пенек заостряется и обтесывается елочкой, дальше объяснять? Если пень низкий, казнимому перебивают ноги, чтобы не мешали. Причем это делали и немецкие бауэры, со сбитыми английскими летчиками, несмотря на всю германскую законопослушность – у поляков научились, или сами додумались, не знаю. Эх, сэр-генацвале, вот пишут, что Сталин был жутким тираном и зверем – но я скажу вам, что даже к приговоренным к смерти он был очень гуманен, всего лишь петля или расстрел, а вот после, в Африке, в Иностранном легионе, я навидался такого... Знаете, я смотрю теперь американские фильмы с ужасами, как милую клоунаду. Потому что никакие их монстры, вампиры и привидения… а впрочем, кто видел оскаленную рожу оберфельдфебеля Вольфа в гневе, тому и Фредди Крюгер покажется улыбчивым милашкой!
И этот немецко-фашистский вурдалак с пулеметом МГ-42 наперевес заставлял нас выбирать, или самоубийственная атака на позиции хорошо укрепившихся англичан, или расстрел на месте! Иного выхода не было – будь Вольф один, его можно было бы пристрелить, списав после на английскую пулю. Но с ним был десяток таких же злых унтеров, и все с пулеметами, они бы устроили нам мясорубку, на открытом месте перед стеной!
Мы начали очень медленно двигаться вперед. И тут из-за стены полетели гранаты, с криком «полундра», и русской бранью. И это было по-настоящему страшно. Сэр, я не хочу обидеть британцев, я знаю, что они храбрые и умелые солдаты. Но русская морская пехота, это что-то совсем запредельное! Это просто бешеные дьяволы, немцы называют их «шварце тодт», «черная смерть» - с которой солдатам вермахта приказано избегать ближнего боя, а если не получилось, то не возбраняется и сдаваться! И Вольф, ветеран Восточного фронта, это знал тоже – впервые я видел нашего грозного оберфельдфебеля напуганным! Он не побежал, но попятился, вскинув пулемет, и сорвавшимся голосом заорал «фойер», полосуя очередями поверх стены. Зачем, сэр? – ну так даже нам в эти мгновения показалось, что сейчас через забор перепрыгнут десятки русских морпехов, прямо нам на головы, и начнут нас убивать и никто убежать не успеет! Истинно, что если бы с той стороны кто-то бы высунулся над забором, мы бросились бы бежать в панике, толпой, без оглядки. А так мы всего лишь, ощетинясь стволами, оказались позади немцев – и Вольф словно не заметил этого вопиющего нарушения дисциплины!
Затем оберфельдфебель приказал нам залечь. И мы легли, и ждали, неизвестно чего. После появился немецкий офицер и стал орать на Вольфа. Я уже мог понимать по-немецки, и слышал, как фельдфебель ответил – герр гауптман, есть серьезные опасения, что там не англичане, а русские, причем морская пехота. Их немного, иначе бы они обязательно контратаковали – и похоже, что у них проблемы с боеприпасами. Но даже полувзвода их хватит, чтобы перебить все это стадо – мы лишь снабдим русских оружием и патронами, которые эти свиньи сами туда поднесут. Вы ведь помните тот бой под Бельбеком – что такое русская морская пехота, которой к тому же абсолютно нечего терять? И гауптман сразу сдулся, пробормотал что-то про артиллерию, и «ждать», и исчез. А мы лежали и молились – потому что знали, что никакой обстрел не уничтожит там всех, и когда мы пойдем вперед, кто-то будет ждать нас, чтобы продать свою жизнь подороже. А я решил, что когда прикажут атаковать, буду стараться подбежать к стене первым, чтобы встать под ней, подставив плечи как ступеньки – и пропущу всех, и когда перелезу сам, то все уже будет кончено. Под стеной лежали тела наших товарищей, как мешки, никто не озаботился их вытащить, и мне было страшно, что возможно, через час я буду лежать так же. Господи, помоги мне, это совсем не моя война!
Артобстрела так и не было. А город за нашими спинами дрожал и горел, тряслась земля, в небе были целые тучи самолетов, когда уходили одни, прилетали другие! Никаких приказов ни от кого больше мы не получали – наверное, накрыло и штаб! – так настала ночь, кажется я даже уснул, лежа с винтовкой наготове. Затем, я ничего впереди не видел, но Вольф, появившись откуда-то, сказал – там выгружается не меньше полка, отходим! Мы поднялись и отступили наверх, в город, самолетов в эту ночь было меньше, мы прошли колонной несколько кварталов, когда нас накрыло – воя бомб не было, наверное, это стрелял британский крейсер или линкор. Что стало с остальными, не знаю, утром меня подобрали британцы, и были столь любезны, что не пристрелили на месте, как это сделали бы мы, а оказали медицинскую помощь. После была Англия – в только что взятом Гавре не было лагеря для пленных, так что меня погрузили на одно из возвращающихся судов, вместе с британскими ранеными.
Что было дальше? Английский плен. Меня заставляли работать на ферме, копать картошку, ухаживать за скотом – меня, потомка князей Ракошвили! А когда война в Европе наконец завершилась, предложили выбрать – или выдача СССР, или Иностранный легион, пять лет. И хотя воевать я не хотел совершенно – но жить хотелось еще больше! И Бог смилостливился – мне повезло очень скоро получить место ротного «дядюшки», так в Легионе называли повара, интенданта и каптера в одном лице – так что я не слишком часто бывал на линии огня. Индия, Африка – о, боже, куда там Киплингу, с нашими приключениями! Но я остался жив, получил свое «отпущение грехов» - ну а отчего у меня паспорт французский, и я гражданин Франции, это совсем другая история, сэр.
А отчего я осел здесь, в Гавре? Знали бы вы, сколько мне стоило, и денег, и труда, построить этот ресторан, «старый Тифлис» - где, насколько возможно, передан дух моего Тбилиси, которого я никогда не увижу? Вам, европейцам этого не понять – не обижайтесь, сэр, но вы кажетесь слишком деловыми, чопорными и скучными, в сравнении с подлинно грузинской душой!

Что для немца бурное веселье – для грузина похоронный марш.
Что для француза пышное застолье – для грузина завтрак на двоих.
Что для британца верх любовной страсти – для грузина в ней великий пост.

А вот русские – меня понимали. И самые дорогие мои клиенты, это моряки с русских судов, зашедших в этот порт. Но никто из них не знает моей биографии – все считают, что мои предки попали во Францию после революции большевиков. И пожалуйста, не раскрывайте этот мой секрет – пусть меня считают из тех детей, кто не отвечают за грехи отцов. Ведь так будет лучше, сэр?


=======================================================

Еще внес изменения в описание этого же эпизода от лица англичанина.

А вот так выглядели храбрые грузины на службе у Рейха:
ХрабрыеГрузины.jpg
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.
Vlad1302

vorobei M
Новичок
vorobei M
Новичок
Репутация: 3521 (+4473/−952)
Лояльность: 24415 (+24463/−48)
Сообщения: 5003
Зарегистрирован: 11.01.2011
С нами: 13 лет 9 месяцев
Имя: Сергей Воробьёв
Откуда: г. Тула
Отправить личное сообщение Сайт

#3220 vorobei » 04.01.2014, 09:15

Шедевр, однозначно.

Спасибо!


Вернуться в «Савин Влад»

Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)

Сейчас этот раздел просматривают: 3 гостя