Вокруг Великой Реки

[Road Warrior]

Глава 17. Как хорошо быть индейцем...

- Алан, позволь тебе представить моего будущего зятя, Сэма Хьюстона.

Алан Стюарт, высокий рыжий человек в строгом костюме и при галстуке, встал и пожал руку Сэма.

- Сэм Хьюстон... Не родственник ли вы генералу Сэму Хьюстону, про которого писали в газетах? Тому, который командовал Техасской армией?

- Он перед вами, - смущенно сказал Сэм.

- Вы же так молоды, - с удивлением сказал Алан.

- Просто генерала Гаррисона убили, и кому-то надо было брать командование в свои руки. Да и генералом я оказался не ахти - войну мы проиграли.

- Зато снискали всеобщее уважение, - сказал шериф. - Мистер Хьюстон, я к вашим услугам.

- Шериф, не могли бы вы мне рассказать про то, что известно про надругательство над моей невестой?

- Да, Джон же сказал, что вы его будущий зять... Чем могу, помогу, но улик мы почти не нашли. Что она была изнасилована, это, увы, так; русские подтвердили. Но она не беременна, не бойтесь. Что этот человек был белым и весьма светлым блондином, похоже, тоже так; русские нашли у нее в лобковых волосках несколько светлых волосков; они утверждают, что это лобковые волоски белого мужчины. Удар по голове был произведен после изнасилования. Под ногтями русские ничего не нашли; похоже, что ее руки держали, причем, вероятно, одной рукой, они нашли соответствующие синяки на руках. То, что это было изнасилование, согласно им же, следует и из характера травм у нее... там. Еще: в зубах у нее были какие-то синие нити.

Как видите, почти все, что мы знаем, определили русские. Не впервой; мы уже несколько раз просили их о помощи.

Да, ее, судя по всему, ударили головой о камень; мы ее нашли почти сразу, и на камне были следы крови, к которой прилипло несколько коричневых волос, похожих на волосы жертвы. В общем, все. Ну, кроме того, что на нее напали на том единственном месте на дороге, которое не просматривается ни сверху, ни снизу. И то, что обе негритянки видели ее в сопровождении высокого человека в кожаной шляпе и кожаных же штанах, каковые здесь никто обычно не носит.

- А кто осматривал место преступления?

- Я сам и осматривал.

- Шериф, а не позволите ли мне осмотреть это место? Может, я что-нибудь и найду.

- Сынок, с тех пор не раз шел дождь, вряд ли там что-либо осталось.

- Шериф, когда я был молод, - когда Сэм это сказал, шериф еле-еле сдержал смех, ведь Сэм для него был еще очень юн, - я жил три года в племени чероки, и меня даже приняли в племя. Так что у меня индейская выучка.

- Ну что ж, если так, то давай посмотрим, что ты найдешь, - сказал Алан.

Через пятнадцать минут, они были на месте. Действительно, все следы смыли дожди, и даже на камне, где раньше была кровь, ничего не осталось. Сэм вернулся на дорогу и вдруг увидел несколько сломанных веток. Да, похоже, он ее схватил именно здесь, но эта информация мало чего дает.

Сэм решил расширить радиус поиска вокруг места, где нашли Дженни. Вдруг он увидел, что за одну из веток зацепился синий кисет со следами зубов, на котором были вышиты инициалы ПАС.

- Не такие ли нити были у нее в зубах?

Алан посмотрел внимательно и сказал:

- Похоже, да, но мы их сравним, когда вернемся ко мне в кабинет. Кстати, зубы явно слишком маленькие для мужчины.

- И еще. Неплохо бы посмотреть, не соответствуют ли следы зубов зубам Дженнифер.

- Этот кисет - вещественное доказательство, и я не могу выпустить его из виду. Но давайте сходим вместе.

- Алан, - сказал Джон. - Не откажешься ли отобедать у нас?

- С удовольствием, - сказал Алан. - Жена уехала к матери в Мемфис, а поварихе я скажу. Пусть отдохнет, а то она меня закормит до смерти. И обижается, если я чего не съем. "Масса Алан, ваша мама была бы весьма недовольна, что вы так мало едите."

Они вернулись к Алану, и оказалось, что нити, найденные в зубах девушки, таких же цвета и толщины, как и нити, из которых был соткан кисет.

Потом, перед обедом, Сэм попросил Дженни показать зубы, и они сличили их со следами на кисете. Совпадение было полным.

[Road Warrior]

Глава 18. В очередной раз о прелестях демократии.

- Программа "Наш мир", с вами ведущий Никита Андреев. Закончилась война в Техасе, и большинство американских колонистов покинули его. Как оценить это событие? Какова была роль Русской Америки? Об этом и о другом расскажут нам наши гости.

Итак, мы приветствуем Ивана Мышкина, ассистента Нижне-Калифорнийского Университета.

- Уже доцента.

- Простите, господин доцент. Добро пожаловать на нашу программу.

- Спасибо, Никита. Как я говорю своим студентам, если в Русской Америке нет голода, нет нищеты, то это еще ничего не значит. У нас есть духовная нищета и духовный же голод, ибо нам не хватает главного - демократии. Да, мы выбираем наш парламент, но одно слово тирана в Москве, и где он, этот парламент? А наш премьер-министр находится в кабальной зависимости от наместника тирана.

- Извините, Иван, но мы сейчас не о состоянии русско-американской демократии, а о Техасской войне и ее завершении.

- Так вот, нужно понять, что Мексика - страна еше менее демократичная, насколько это возможно, чем Русская Америка. Их политическая система - продолжение испанской традиции. Да, президент Итурбиде не смог стать королем, но он этого хотел. Потому он диктатор. Потому у любой истинной демократии есть право демократизировать земли, стонущие под гнетом диктатуры. Потому у американских колонистов были все права на Техас.

- Но они приехали по приглашению мексиканского правительства и получили мексиканское гражданство, при этом клялись в вечной верности Мексиканскому государству.

- Может, так оно и было, но верность диктатуре, увы, нонсенс. Об этом я и говорю своим студентам. Поэтому Русская Америка должна была уважить право американских колонистов на независимость от мексиканских диктаторов. А что она сделала? Не допустила доблестных американских добровольцев в Техас. Заключила позорное соглашение с мексиканцами, которое и заставило Техасскую Армию сложить оружие. Впрочем, еще несколько лет назад Русская Америка обязана была отдать САСШ все территории до Миссисипи. Вместо этого, мы захватили у них новые земли.

- Господин доцент, попрошу вас, не надо о прошлом, тем более, что вы уже рассказывали про ваши взгляды про Миссисипи на нашей программе четыре года назад.

- Да, но не все эту программу смотрели.

- Тем не менее, господин доцент. А пока давайте вместе поприветствуем нашего второго участника, генерала Юрия Кии!

- Спасибо, Никита!

- Господин генерал, расскажите, пожалуйста, про причины, согласно которым Русская Америка препятствовала проникновению добровольцев в Техас.

- Мы против любых войн на наших границах, тем более, если в них участвуют граждане других стран. Вмешиваться без согласия правительств мы не будем, кроме особых случаев. Но и другим не дадим это делать.

- И что же вы скажете про договоренность, подписанную вами, генералом Герреро, и генералом Хьюстоном?

- В Техасе воцарился мир. Те, кто не участвовал в мятеже или участвовал в нем добровольно, получили право остаться в Техасе - что многие и сделали. Те, кто участвовал в нем, но не совершал преступлений против гражданского населения, вернулись с нашей помощью в САСШ.

Тут вмешался Мышкин:

- Генерал, по моим сведениям, техасские повстанцы возненавидели русских, и САСШ теперь будет мстить русским интересам.

- Не знаю, откуда ваши сведения, но у нас есть благодарственное письмо, подписанное генералом Хьюстоном и более чем полутысячей его соратников.

- Да, но герои техасской революции были выданы мексиканцам.

- Вы это про кого?

- Про людей лейтенанта Стивенсона и капитана Джонсона.

- То есть люди, убивавшие и насиловавшие мирное население, герои.

- У меня совсем другие сведения. Их оклеветали.

Никита Андреев взял микрофон и сказал:

- А вот про это расскажет наш третий гость. Please help me welcome Susan Smith. Приветствуем на нашей программе Сюзан Смит.

На экране появилась молодая красивая блодинка. Андреев сказал:

- Если никто не против, я буду переводить, тем более, что и генерал Кии, и господин доцент хорошо знают английский и поправят меня, если что. Mrs. Smith, would you please tell us about how you ended up in Louisiana. Миссис Смит, расскажите нам, как вы очутились в Луизиане.

Девушка начала рассказ, и Андреев переводил каждое предложение.

- Мы с мужем Джеремайей переселились близ Накогдочес в 1822 году. Когда начался мятеж -

Мышкин перебил:

- Rebellion означает восстание.

- Или мятеж. Итак, когда начался мятеж, он ушел в Техасскую Армию, вернулся вскоре без руки. Но хоть сам был жив. И когда появился лейтенант Стивенсон, его люди стали убивать мирных мексиканцев. Ко мне прибежала соседка, Розалия, и попросила ее спрятать, а дом ее уже полыхал. Я отвела ее в сарай, а муж мой потребовал у Стивенсона прекратить убивать соседей. Тогда Стивенсон достал пистолет и убил Джеремайю, после чего сказал мне, чтобы я забрала своих ублюдков и убиралась. И когда мы брели к русской границе, запылал наш сарай, и я слышала крики Розалии; не знаю, что с ней стало. По дороге, я увидела еще несколько догоравших домов, трупы мексиканцев, мужчин и детей, похоже, просто убивали, а у женщин и девочек постарше была сорвана одежда и промежность у тех двух, на которых я еще нашла силу посмотреть, была в крови. Похоже, их насиловали по нескольку человек, потом резали.

Мышкин добавил с вымученной усмешкой:

- Согласно моим источникам, это были мексиканцы, банда некого Паблито.

- Паблито в наших краях уже не было, и когда его люди проходили через Накогдочес, они никого не тронули. А когда пришел Стивенсон, тогда и началось такое, что можно сравнить лишь с адом на земле.

- Но даже если так, то это были люди, боровшиеся за демократию и справедливость.

- В миле от нас жили соседи-мексиканцы, семья Очоа. У них была дочка, Мерседес, восхитительная девочка десяти лет, которая так любила приходить к нам в гости, и которая часто помогала мне с детьми - игралась со старшим, нянчила младшую... Ее обнаженный труп, с ножевой раной в сердце и с вывороченной и окровавленной промежностью, я увидела, когда брела мимо их пылающей фермы. Вот это и есть та самая демократия и справедливость, за которую боролись Стивенсон и прочие Ваши герои.

[Road Warrior]

Глава 19. Тайное становится явным.

После обеда, Сэм и Джон пошли к соседям, Джосайе и Айви Джонсонам. Там к ним привели молодую черную девушку с крупными формами.

- Айрис, отвечай на все вопросы массы Сэма, - сказал Джосайя и встал рядом с Сэмом. Айрис с испугом покосилась на хозяина.

Джон, заметив это, сказал Джосайе:

- Джо, ты же мне расскывазал, что тебе привезли новый херес. Не дашь попробовать?

Когда Джон с Джосайей ушли, Айрис сказала:

- Масса, я занималась шитьем вот здесь, миссис приказала вышить вот эту скатерть. И тут я их увидела. Вон там. И я подумала, что-то не видела я этого человека никогда. Не было его в городе. А потом вспомнила - нет, видела. Но давно. Год назад, наверное, один раз.

- И где ты его видела?

- Проходила мимо форта, а он как раз про меня приятелю сказал: "Смотри, какая задница и какие дыни!" Я его и запомнила.

- Нехорошо так о девушке говорить.

- А он нездешний. Акцент у него был какой-то не такой.

- Северный?

- Наверное. Только северяне обычно произносят букву р, а этот нет.

- Может, все-таки южанин?

- Нет, не южанин. Совсем по другому говорил.

- Айрис, а как ты его увидела из этого окна?

- Масса, лучше не спрашивайте...

- Скажи честно.

- Масса, меня масса опять велит выпороть, если узнает...

- А я ему не скажу.

- Я раньше закончила вышивать и побежала вон туда, там я обычно встречаюсь с молодым человеком.

- И вы хорошо рассмотрели этого человека, что был с Дженни?

- Знаете, очень хорошо. И мой молодой человек тоже. Но мы были за кустами, они нас не заметили.

- И узнаешь его, если что?

- Думаю, что узнаю.

- А какой он был?

- Штаны кожаные, с узором. Сапоги такие же, только из другой кожи. Рубашка черная, с бахромой. На шляпе белый платок.

- Ты уверена про белый платок?

- Уверена. Длинный такой, повязан вокруг тульи.

- А внешность?

- Масса, я портниха, и разбираюсь лучше в одежде. Но волосы были белесые, нос длинный, глаза голубые, усы, а еще такой подбородок... знаете... круглый, почти как у белой женщины, но с выемкой на конце.

- Значит так, Айрис. Спасибо тебе огромное. Возможно, тебе придется опознать этого человека.

- Опознать?

- Если ты его увидишь, сказать, он это или нет.

- Хорошо, масса.

Тут вернулись и Джон с Джосайей. Сэм сказал:

- Джосайя, Айрис мне очень сильно помогла. Очень хорошая девочка.

- Хорошая, только ленивая. Если хочешь, покупай, за недорого отдам. Пятьсот долларов, и она твоя.

- Пока таких денег нет, точнее, нужно сначала дом купить, но скоро, надеюсь, будут.

- Тогда и купишь...

Джон пошел домой, а Сэм вернулся к шерифу.

- Шериф, значит, так. Человек, которого видели с мисс Деверо, и который, судя по всему, над ней и надругался, и чуть ее не убил, был одет так, как будто только что вернулся из Техаса, где и служил в Техасской армии. Белый платок на шляпе - опознавательный знак Техасской Армии, мы его придумали после первой битвы при Накогдочес, в которой майор Девисон, а, вероятно, и другие, были убиты только потому, что их приняли за мексиканцев. Согласно показаниям одного из свидетелей, этот человек служил раньше в форту Натчеза, и он, судя по всему, из Новой Англии. Мы уже знаем, что он высокий блондин, и что, если судить по кисету, то инициалы его П. А. С. Если, конечно, кисет его.

- Ну что, сынок, сходим-ка мы с тобой в форт Натчеза.

Подполковник Александер пригласил их к себе в кабинет.

- Чем могу служить?

- Не служил ли тут у вас, где-то около года назад, офицер с инициалами П. А. С.? Высокий блондин, откуда-то, наверное, из Новой Англии.

- Меня год назад тут не было, увы. Тогда здесь был подполковник Карни. Его месяц назад послали в Форт Кавендиш, а меня назначили на его место. Впрочем, похоже, я знаю, кто это мог быть.

- Кто же?

- Четвертого числа заходил ко мне некто лейтенант Стивенсон. Сказал, что он воевал в Техасе, и что подполковник Карни обещал его принять обратно на службу. Мне он почему-то не понравился, и я решил этого не делать, сказал ему только, где подполковник Карни сейчас находится.

- Питер Стивенсон?

- Кажется, да. Подождите. Сержант!

Вошел сержант и отдал честь. Александр ему сказал:

- Посмотри, как именно звали лейтенанта Стивенсона, и откуда он родом.

- Сэр, он из Вустера, штат Массачусеттс, а зовут его Питер Альфред Стивенсон.

- Вы его помните?

- Да, сэр!

- Можете сказать, что вы про него думаете?

- Серьезно, сэр?

- Да.

- Редкостная сволочь, прошу Вашего прощения, сэр. Никто его не любил, кроме подполковника Карни. А сам он ненавидел южан.

- Спасибо, сержант. Можете идти.

Когда сержант отдал честь и вышел, Александр спросил:

- А что он натворил?

- Помните, как девушку в тот же день изнасиловали и чуть не убили? Это, похоже, его рук дело.

- Мистер Хьюстон, а кем вы были до вашего приезда сюда?

- Командовал Техасской армией.

- То есть вы и есть тот самый генерал Сэмюэл Хьюстон? Сэр, это большая честь, но не слишком ли вы молоды?

- Сэр, после того, как мы победили в битве при Накогдочес, где я взял командование на себя после смерти генерала Гаррисона и других вышестоящих офицеров, меня и выдвинули на эту должность. Но генерал я, наверное, не самый лучший: войну мы проиграли. Да и молод я был очень...

- Генерал, для меня было бы большой честью, если бы вы согласились вступить в мою часть офицером. У меня как раз вакансия майора.

- Сэр, согласен.

Александр выдвинул ящик стола, взял пару листов бумаги, и написал несколько слов.

- Вот ваша комиссия. С завтрашнего дня вы - майор армии САСШ и заместитель командующего Натчезским фортом. Поздравляю вас! А это - постановка вас на довольствие. В частности, вам выдадут сукно и деньги на пошив формы. Ее лучше всего заказывать у Шнейдерсона, его мастерская практически напротив входа в порт - у него неплохое качество, а берет он пока еще не так много.

- Спасибо, сэр.

- Так что приходите завтра. А вы, шериф, не могли ли выправить ордер на арест для мистера Стивенсона? А я пошлю человека в Форт Кавендиш. Стивенсон или там, или Карни должен знать, где именно его искать. Мне почему-то кажется, что Питеру Альфреду пора обратно в Натчез.

[Road Warrior]

> его мастерская практически напротив входа в порт
форт

[Road Warrior]

Глава 20. Если б я был султан...

- Юра, милый, - сказала Леилани, лежа на их тайной полянке, уставшая и счастливая, положив голову Юре на колени - как же мне с тобой хорошо.

- Леилани, а расскажи мне про местных богов. Кто такая, например, богиня Пеле.

- Пеле - богиня вулканов. Она живет в огненных озерах вулкана Килауэа. Она молода и прекрасна, но не очень любит, когда люди приезжают в ее царство. Тогда часто трясется земля, а иногда людей убивают потоки лавы.

А вот сестра у нее - Намака, богиня моря. Она тоже весьма красива, и если она гневается, то разражается буря, а иногда приходят высокие волны, которые убивают все, что находится рядом с водой. Юра, а не найдутся ли у тебя еще силы?

Через полчаса, Юра проснулся и внимательно посмотрел на девушку, которая спала у него в обьятьях. Темная шелковистая кожа, лицо особой, полинезийской красоты, груди, не столь высокие, как у Поли, но восхитительной формы, длинные мускулистые ноги... Если у вулканов самой красивой девушкой в мире была для него Поля, то сегодня это определенно Леилани. Впрочем, они разные, и как их сравнивать? Юра был необыкновенно счастлив, и искренне надеялся, что счастье это продлится как можно дольше. Воистину, чем он хуже восточных султанов, или библейских праведников? Тем более, что он любит не сотни девушек, а всего-то двух...

Посмотрев на море, угадывавшееся в просвете между деревьями, ему показалось, что по нему плывет огромная девичья фигура, в точности похожая на Леилани... Он понял, что видит - или ему кажется, что видит - богиню Намаку. Она повернулась, посмотрела на него и улыбнулась.

Было уже почти шесть часов, и солнце клонилось к закату, когда Леилани наконец-то проснулась.

- Милый, я знаешь, что подумала? Может, зря я так не хотела знакомиться с твоей семьей. Лиза права, это нужно будет сделать рано или поздно, так зачем ждать?

- А ты точно не боишься?

- Уже нет. Только давай это сделаем, как ты ранее предлагал, когда я не буду в центре внимания. Когда приедет кто-нибудь еще.

- Послезавтра приезжает мой крестный, генерал Кии, и тогда будет неплохая возможность, - автоматически сказал Юра, про себя лихорадочно думая, как бы добиться того, чтобы Поля не пришла; завтра они уезжали в Хило, на восточном берегу, и Поля подумывала там остаться, а он бы вернулся на скоростном теплоходе. Придется попробовать выкрутиться...

- Хорошо, милый! Так что давай встретимся здесь завтра с утра, как обычно!

- Нет, дорогая, завтра я не могу. Родня хотела бы показать мне Хило.

- Ладно, милый, думаю, мне еще рановато ездить с тобой в такие поездки. Так что до субботы!

- До субботы, милая!

И Юра пошел домой, думая, как бы оттянуть неотвратимое...

[Road Warrior]

Глава 21. Таких здесь нет.

- Сэр, к вам некий лейтенант Джемисон из Натчеза.

- А что этот Джемисон хочет?

- У него документы особой важности.

Карни скривился, вспомнив Джемисона, когда тот служил под его командой - служил на совесть, конечно, но именно он был одним из тех, кто поднял бучу, когда его солдатам не выплатили положенных денег. Что и привело тогда к тому, что история с исчезновением денег из гарнизонной кассы всплыла. Наказали, конечно, стрелочника, но Карни это стоило перевода в этот заштатный форт.

- Ладно, пусть войдет.

Джемисон вошел, отдал честь, и сказал с опостылевшим Карни южным акцентом:

- Сэр, у меня здесь ордер на арест Питера Альфреда Стивенсона, который, вероятно, служит у вас в части.

- Стивенсон... Стивенсон... Да, был такой. Вернулся недавно из Техаса, хотел восстановиться в армии, но потом передумал.

- А вы не знаете, где я смогу его найти?

- Я попробую выяснить, а вы сходите пообедайте, и заходите вечером.

- Спасибо, сэр.

Джемисон вышел, поднял руку к кепи в ответ на отдание чести стоящим у дверей солдатом, и подошел к ожидавшим его чуть в стороне конвойным. Послал их в солдатскую столовую, сам же пошел в офицерскую. У входа он столкнулся с высоким блондином с капитанскими шпалами. Лейтенант молча отдал честь, вошел и сел за стол. К нему сразу же подбежал негр-официант и принес ему жесткого мяса с непонятной подливой и кусок подозрительного пирога. Джемисон вспомнил стишок про такого рода столовые:

Little Jack Horner
Sat in a corner
Of the mess hall, eating some pie.
He ate no more than a third
Of the pie, so I heard,
When he crawled from the corner to die...

(Маленький Джек Хорнер
Сидел в углу
Столовой, и ел пирог,
Он съел не более чем треть
Пирога, как мне рассказали,
Когда он уполз из угла, чтобы сдохнуть...)

Да, первое, что тогда сделал Александер, когда перенял гарнизон у Карни, это наладил питание в столовых - не только в офицерской, но и в солдатской. Потом, за две недели, ликвидировал задолженность перед солдатами - поговаривали, что он отдал на это собственные деньги, которые ему обещали компенсировать, но что-то не торопятся.

Тем временем, тот самый высокий блондин вошел к Карни.

- Подполковник, пошил капитанскую форму. Так что все готово к воскресенью.

- Питер, что это ты натворил в Натчезе, что за тобой присылают человека с ордером на арест?

- Ничего... А вы уверены, что ищут именно меня?

- У меня в подчинении нет другого Питера Альфреда Стивенсона.

- Тут явно какая-то ошибка...

- Просто так офицера с конвойными присылать не будут. Я ему сказал, что ты так и не вернулся на службу.

- Это не тот ли рыжеволосый коротышка, которого я только что видел у столовой?

- Он-он. Ты его не знал, он попал в Натчез полгода назад. Так что иди, соберись и исчезни как можно скорей. Мой тебе совет - поезжай в Кейро, оттуда в Маунд Сити, там обратишься к Томасу Линкольну. Скажешь, что ушел из армии, потому что аболиционист, и тебя поэтому преследуют. Секунду, давай я напишу Линкольну, так будет лучше.

Карни написал несколько строк на листке бумаги, сложил его, заклеил, и написал на получивщемся конверте: "Thomas Lincoln, Mound City, Illinois"; после чего отдал конверт Стивенсону.

Через час, Стивенсон уже уходил с базы. По дороге он опять встретил Джемисона, который проводил его долгим подозрительным взглядом. Но он беспрепятственно сел на корабль вниз по реке и на следующее утро уже был в Кейро.

А Джемисону Карни лишь сказал, что по уточненным данным, Стивенсон отправился в Кейро, а куда дальше, он уточнить не смог.

[Road Warrior]

Глава 22. Нет дыма без огня.

Если в районе Коны, где жили Юрины родители, а также большая часть населения Большого острова, сухо и солнечно (даже водопад, который Юра увидел в первый день, вскоре пересох), то район Хило, на северо-востоке острова, oдно из самых дождливых мест в Русской Америке; из заселенных мест, лишь в частях Южной Аляски выпадает больше осадков.

Тем не менее, здесь находится один из самых старых гавайских поселков. Белых здесь живет мало, хотя посмотреть на местные красоты приезжают часто.

А посмотреть есть на что. Необыкновенно красивый залив под сенью вулкана. Яркая зелень вокруг, водопады, джунгли, цветы...

Поля забрала Юру рано утром, и они сначала поехали к Ваи´ануэнуэ, радужному водопаду. День был солнечный - таких в Хило бывает всего лишь около восьмидесяти в году - и водопад был окаймлен радугой. Народу, кроме Юры и Поли, не было вообще, и они уединились на время на полянке с видом на водопад. Потом пообедали у Полиной тети, точнее, двоюродной сестры ее мамы - бабушка Пуалани родилась в Хило, и родня с той стороны почти вся до сих пор жила там, и, взяв у тети ва´а, гавайское каноэ, сплавали к Моку Ола, островку, про который говорили, что если проплыть вокруг его три раза, то уйдет то, что больше всего тебя тревожит. Поля не очень любила далеко плавать, зато Юра, подумав, что неплохо решить свои любовные проблемы, и что даже православному подобная традиция вряд ли помешает, а вот помочь может, сделал три круга, и наконец свалился на берег, усталый. Впрочем, Поля ему долго лежать не дала, и вскоре усталость от плавания сменилась усталостью другого рода.

Они еще раз поели - тетя дала им с собой корзинку с самой разной снедью, в том числе и тыквой с ´авой - после чего Поля положила голову на Юру, и они уснули. Когда они проснулись, Юра увидел сквозь деревья прекрасную девушку, смотрящую на них из воды. Неужто Намака, подумал он, очень она была похожа на Леилани. Но Намака, когда он ее видел (или когда она ему мерещилась) в Коне, была огромной, эта же девушка была похожа как две капли воды на Леилани. Встретившись с ним глазами, она развернулась и поплыла к побережью залива. И вскоре он услышал рокот мотоцикла; судя по звуку, именно на таком он столько раз ездил с Леилани по острову.

Тут эффект ´авы начал ослабевать, и он понял, что это была его вторая (или первая?) любовь, Леилани собственной персоной.

Леилани стала подозревать, что что-то не так, когда Юра, который до приезда "родни" все время хотел познакомить ее с семьей, вдруг испугался, когда она ему вчера сказала, что она готова. И что-то он уже три или четыре раза пропадал с этой "родней", а когда она его спросила, что это за "родня", он стал чего-то мямлить. А еще Лиза, с которой она успела сдружиться, становилась хмурой, когда Леилани ее спрашивала об этих Юриных поездках, да и вообще о Юре.

Да, она гавайка, а он хаоле. Предупреждала же ее мама, что это добром не кончится... Конечно, папа встревал - говорил, какие хорошие Алексей и Лена, равно как их дети. И она, дура, верила...

Но сегодня решила поехать и посмотреть, что он делает в Хило. Проверила Ваи´ануэнуэ, старый центр, и, наконец, решила проверить Моку Ола. И там увидела его обнаженным и спящим в объятиях какой-то девочки. Когда Юра увидел ее, он чуть сдвинулся от шока, и она увидела его спутницу - та была явно не более чем наполовину гавайкой. Вот тебе и родня... Она хоть наполовину хаоле - именно такая ему и нужна. Она уже не помнила, как села на мотоцикл, добралась до Коны, заперла дверь, рухнула в кровать и заплакала горькими слезами.

Юра спросил у Поли, когда отправляется следующий корабль в Кону. Оказалось, что надо спешить, и они, после еще одной, но уже недолгой, паузы, собрали остатки еды в корзинку (Поля сказала, что оставлять мусор на острове капу, запрещено) и вернулись на берег. Поля довезла его до причала, они поцеловались, и Поля ему напомнила, что через три дня вернется, чтобы он вел себя хорошо, пока ее нет.

Когда он сошел с причала, было уже поздно, и он не рискнул сделать то, что он хотел сделать более всего на свете - побежать к ней домой и на коленях объясниться с ней, сказать, как он ее любит и что он без нее не может. Трагедия была в том, что он не хотел ее терять, но он так же боялся потерять Полю. И он не знал, что делать.

Наутро он побежал на пляж, но Леилани там не было. Он побрел по пляжу в сторону поселка, и вдруг из-за пальм вышли Леилани и Лиза.

Они с Лизой всегда были необыкновенно близки, почти как близнецы. Но теперь она подошла к нему, дала ему звонкую пощечину, и сказала лишь:

- Леилани, ты уверена, что хочешь поговорить с этим гадом?

- Да, уверена.

- Тогда я тебя подожду вон там.

И Лиза удалилась на другой конец пляжа, где легла на принесенное одеяло, отвернувшись от брата.

Он встал на колени перед Леилани и сказал:

- Милая...

- Не называй меня так. Я что, тебя вчера не видела? Я уже знаю, кто она - Лиза мне рассказала. Сказала только, что надеялась, что у вас с ней ничего нет, все-таки вы родственники. Приехал, значит, познакомился с гавайкой, поматросил ее и переключился на девочку рангом повыше. Она-то хоть знает про меня?

- Милая, я тебя люблю. Очень. Всем сердцем. Я просто и ее тоже полюбил. Хотел бы быть с вами обеими всю жизнь...

- Ты знаешь, двоеженцы меня не интересуют. Зря я тебе доверилась, сама дура - и Леилани расплакалась. Когда Юра попытался приобнять ее, она, прекрасная и гордая, оттолкнула его, развернулась, и пошла, бросив на прощание:

- Алоха, ми Юли´и.

Лиза встала, взяла ее под руку и ушла с ней к поселку.

Вечером, когда Лиза наконец пришла, он встал перед ней на колени и сказал:

- Лиза, выслушай меня.

И рассказал ей все.

Лиза все еще смотрела на него волком. Подумала и сказала:

- Ни родителям, ни Поле, ни сестрам я, понятно, ничего не расскажу. Но ты бы знал, как мне больно, что мой самый любимый брат оказался таким подонком. Бедная Леилани. И бедная Поля.

Она развернулась и пошла по коридору в свою комнату, ни разу не обернувшись.

И тут до Юры дошло: Моку Ола сделал то, о чем он его просил. Юрины любовные проблемы разрешились, но совсем не так, как он надеялся.

[Road Warrior]

Глава 23. Народ мне простит, но спрошу я невольно...

- Маунд Сити, мистер.

Стивенсон проснулся, расплатился с извозчиком, забрал свой саквояж и вышел на улицу этого метрополиса. Было в нем всего лишь несколько десятков домов, сгрудившихся у широченной реки Огайо. По ту сторону реки начинался столь ненавистный Стивенсону юг. К длинному списку обид, нанесенных ему южанами, добавилась эта стерва, из-за которой ему пришлось так быстро уйти с военной службы. Кто ж знал, что эта гадина окажется такой живучей... Но ничего, он им еще покажет.

Рядом с одним из домов, высокий худой юноша рубил дрова. Стивенсон подошел к нему.

- Извините, вы не подскажете, где здесь живут Линкольны?

- Почему же не подсказать? Я вот, например, Эйбрахам Линкольн. Отец у меня ревностный баптист, вот меня и назвали в честь библейского Авраама, впрочем, так звали и моего деда.

- Мне нужен Томас Линкольн.

- А, это мой отец. Проходите в дом.

Томас Линкольн был таким же высоким, как и его сын, только намного более полным.

- Здравствуйте, мистер...

- Стивенсон. Питер Стивенсон. Меня к вам послал полковник Карни.

Линкольн, услышав эту фамилию, вдруг сказал:

- Присаживайтесь. Могу предложить яблочный сок, он у нас в этом году отменный. Алкоголя, увы, не держим, мы баптисты.

- Спасибо, не откажусь.

- И что же у вас такого случилось?

- А вот здесь письмо от полковника.

Линкольн прочитал письмо, подумал и сказал:

- Так значит, вы выступали перед товарищами за освобождение рабов, а вас вместо этого обвинили во всех смертных грехах?

- Да, именно так все и произошло.

- Ну что ж, мы можем вам помочь. Вы сегодня останетесь у меня, а завтра с утра я вас довезу до Кейро, и вы поплывете на пароходе "Аллегени" в Питтсбург, оттуда поедете на дилижансе в Нью-Йорк. Из Нью-Йорка в Бостон доберетесь на корабле, а там обратитесь вот по этому адресу.

- Я сам из Массачусеттса, только из Вустера, не из Бостона.

- Нет, в Вустер вам сейчас не надо, именно там вас будут искать. А в Бостоне проблем быть не должно, там у нас и в мэрии, и в полиции свои люди. Но уехать вам нужно не раньше завтрашнего утра. Почти все здесь, как и мы, из Кентукки, но большинство других не любит аболиционистов. А то, что у меня гость, уже сейчас знают все.

На следующее утро в город прискакал лейтенант Джемисон с конвоем. Ему сказали, что да, здесь был человек, похожий на описываемого вами, и был он у Томаса Линкольна. Последний сказал, что это был старый друг, и что он сегодня утром уплыл на корабле, шедшем из Кейро на север, в Форт Молин.

[Road Warrior]

Глава 24. Сержант Камеалоха.

В понедельник должен был прилететь Юрин крестный, генерал Кии. У Алексея в этот день и в это время был срочный сеанс связи с Форт-Россом. Сергей и Валентина уехали с утра куда-то на север острова. И встречать гостя довелось Юре, чему он был только рад.

Юра подошел к папиному фургону более чем за час до прилета - все равно на пляж не хотелось, там все напоминало о Леилани; а Поли еще не было. В фургоне, как и в тот день, когда они прилетели, на водительском месте сидел тот же гаваец с нашивками сержанта. Ведь Юра еще не водил машину по молодости лет, хотя, когда бывал с Полей, то и дело садился за руль под ее чутким присмотром.

Гаваец был вежлив, но почему-то неприветлив. И тут, посмотрев на него, он увидел фамильное сходство с Леилани.

- Извините, это вы отец Леилани? - спросил Юра, когда они уже отъехали от дома.

- Я, - коротко бросил тот.

- У нас есть еще почти час до прилета, нельзя ли нам немного поговорить?

Они отъехали на лужайку, тот поставил машину и сказал:

- Слушаю вас.

- Сержант Камеалоха, - сказал Юра. - Я хотел попросить у Леилани и у вас прощения за то, что произошло. Я кругом виноват...

- Да уж, - сказал тот.

- Если хотите, дайте мне в морду, и то легче будет.

Сержант посмотрел на Юру и сказал:

- Ты знаешь, с тех пор, как дочка пришла домой в субботу, она все время рыдает. Только когда Лизонька приходит, хоть немного успокаивается. У такой хорошей сестры - и такой урод братик.

- И правда урод. Я и говорю, дайте мне в морду, все, что угодно...

- Странно. Я и мечтал об этом "все, что угодно". А сейчас, думаю, лучше уж я тебя выслушаю. У нас еще более получаса в запасе, так что начинай.

Юра и рассказал ему все, кроме деталей о Поле и о его отношениях с ней.

- Понятно... Ну что ж, парень, один плюс в тебе есть - ты хоть, похоже, не врешь. И дочь мою вроде тоже действительно любишь. Но уж реши, или ту, или другую; не знаю, захочет ли она к тебе вернуться, если ты даже и бросишь номер два - я б на ее месте не захотел. Видишь ли, до русских, здесь пытались обосноваться англичане. Убили не так много - но вот заразили немалую часть населения. Их сбросили с островов - но болезни остались, и было похоже, что еще несколько лет, и от нашего некогда гордого народа останутся рожки да ножки.

Но вот через пару месяцев после этого пришел первый корабль русских. Их врачи начали срочно лечить наше население; вскоре пришли еще несколько кораблей с сотнями докторов. И всех, кого можно еще было спасти, вылечили. Поэтому и попросил тогда царь Камехамеха, чтобы Гавайи стали русскими. И народ Гавайский гордится с тех пор русским подданством. А что есть и гавайские генералы, и гавайцы в парламенте, что гавайцы учатся в университетах, работают учеными, инженерами, врачами - прямо как русские. Или индейцы.

Но где до сих пор боятся хаоле - так это на Оаху. Именно там от болезней англичан умерло процентов семьдесят населения. А кое-кого из детей местных вождей они взяли в заложники, а потом и поубивали. Одним из них был ´Аукаи - дед моей жены, Кеикилани. Почти все ее другие родственники умерли, кто от оспы, кто от кори, кто от других болезней. Мать ее, Улулани, выжила - но потеряла свою красоту, все лицо ее было изрыто оспинами. И хоть ее и спасли русские врачи, но и она, и Кеикилани не очень любят хаоле - хоть и благодарны русским. И когда ты так обошелся с ее дочерью, жена вас, хаоле, стала любить еще меньше. А Леилани выживет, конечно, она сильная. Но вот угораздило же ее полюбить тебя...

- Знайте, что и я ее до сих пор люблю, и не знаю, как без нее жить. Просто я и ту, другую, тоже люблю...

- Нет, дорогой, здесь это не пойдет. Гавайцы до свадьбы известны свободными нравами - но после того, как они делают выбор, все. И тогда измена здесь считается предательством - а его не прощают. Так что, увы, потерял ты ее - навсегда. Ладно, хватит об этом, поехали.

Вскоре Юра уже обнимал своего крестного, но по дороге домой тот так и не смог допытаться, почему это его крестник такой невеселый.

[Road Warrior]

Глава 25. Amerika, Amerika über alles!

Scheisskerl, в очередной раз подумала Мария Хансен. Говнюк.

18 июля 1826 года Мария, урожденная Мария Франциска Снайдер, смотрела в окно своего дома на Хьюстон Стрит в Манхеттене. Пока еще своего дома. Ведь неизвестно, что будет дальше.

Ее отец, богатый коммерсант в Гамбурге, выдал ее за сына своего покойного компаньона и послал их в Америку, открыть торговую контору фирмы Снайдер и Хансен. Два года они жили здесь очень неплохо; компания ввозила сельскохозяйственный инвентарь и вывозила виргинский табак. И вот два месяца назад муж ее повесился. Когда она проверила счета фирмы, то обнаружила огромную недостачу. Более того, вскоре она узнала, на что были потрачены эти деньги; на похоронах присутствовала какая-то молодая особа явно еврейского вида в шелковом платье и с кучей золотых украшений с драгоценными камнями - ни того, ни того у законной жены, понятно, не было. Оказалось, что ее мужа многие видели в обществе этой еврейки, то в театре, то в ресторане, то в водевиле, и только жена, как всегда, узнала про это последней.

Сразу после смерти проклятого Вольфганга, она написала отцу и теперь ждала его ответа. Последний корабль ушел лишь наполовину загруженным; Мария смогла договориться, что пустующее место в трюме зафрахтовала другая компания, но эти деньги пришлось почти все отдать кредиторам, которые нагрянули после смерти мужа. И теперь она ждала хоть каких-нибудь денег от отца, чтобы поправить положение; в последние два года, именно она вела все дела фирмы, муженек ее оказался к этому абсолютно неспособным. Да, она постоянно его шпыняла, и полтора года назад перестала допускать его в свою постель, но он сам виноват.

В двери постучали. Слуг пришлось всех уволить, и открыла дверь она сама.

На пороге стоял незнакомый человек в камзоле немецкого покроя.

- Фрау Хансен? Меня зовут Иоганнес Стерн. Вот письмо от вашего отца.

Мария с надеждой начала его читать, но вскоре почувствовала, что внутренне закипает.

Отец писал, чтобы она немедленно передала дела герру Стерну и возвращалась домой в Гамбург. Отец не верил, что она сможет вести дела сама, она женщина; более того, что пока показывает одни убытки (конечно, если его любимый зятек столько наворовал...) Деньги на билет отец не прислал - мол, продашь свой дом и приедешь.

В Гамбурге ей была бы уготована участь приживалки, такой, как отцовская тетя Гертруда, живущая в каморке под потолком; на ней и готовка, и стирка, ходит она в обносках, одно хорошее платье - для церкви. А больше она все равно никуда не выходит. Нет уж, спасибо, ей такая жизнь не нужна. Тем более, что у нее в последнее время появился смысл жизни - она стала ревностной аболиционисткой. И аболиционисты были единственными, кто ее поддержал в эту трудную минуту.

Она договорилась, что передаст дела Стерну сегодня вечером, и выпроводила непрошенного гостя за дверь.

В дверь опять постучали. Неужто опять этот Стерн, подумала она с раздражением. Но на пороге стоял человек средних лет, которого она определенно где-то видела.

- Миссис Хансен? Позвольте войти? Меня зовут Генри Бичер.

Тут она вспомнила, почему он ей был так знаком. Его портрет висел в гостях у миссис Эванс, подруги, которая и привела ее к аболиционистам.

- Да, мистер Бичер, заходить! Портвейн? Шерри? Виски?

- Виски, если у вас есть шотландский или пенсильванский. Виски из Кентукки или Теннесси не пью, он с Юга.

- Вот, битте, шотландский. Садитьсь!

Бичер сел, отпил и похвалил виски (Мария сама знала, что хороший, ее покойный муженек плохого не пил), откашлялся и начал:

- Миссис Хансен, мы хотели бы приобрести ваш дом. Мы готовы дать за него шесть тысяч долларов - насколько я знаю, это даже чуть больше, чем рыночная цена, хотя дом у вас в идеальном состоянии. На эти деньги вы сможете жить почти в любом другом городе.

- Спасибо, - сказала Мария. Она рассчитывала максимум тысячи на четыре.

- И еще. Я лично слышал вашу речь на благотворительном вечере в пользу беглых рабов. Вы очень неплохой оратор. Нам предстоит последний бой - за отмену рабства, за права негров, за то, чтобы южане не смели подымать голову. Мы готовы вам платить содержание в десять долларов в неделю, и мы будем оплачивать дорогу, еду и крышу. За это вам придется ездить по стране и произносить речи.

"Конечно, если б я занялась торговлей, может, я бы смогла зарабатывать намного больше", подумала она. Но для этого нужен начальный капитал - и крыша над головой, и еда, да и одеваться надо соответственно. А тут сорок долларов в месяц, да и нужно делать именно то, что она уже не раз делала бесплатно. А деньги за дом можно и в банк положить, например в Банк Манхеттена, они и проценты платят, и вроде не должны лопнуть; банковскую панику 19 года они пережили без всяких проблем.

- Я согласна.

- Хорошо. Вот деньги за дом в виде аккредитива на Банк Манхеттена. Надеюсь, что мебель вы оставите нам, если учесть сумму, за которую мы покупаем дом.

- Конечно, - сказала она. - Я также вам оставить коллекцию виски моего покойного муж; я виски не пить.

- Конечно, вы же дама. Когда вы сможете уехать?

- Для пример послезавтра, - сказала она. День ей все-таки будет нужен - собраться, договориться со старьевщиком о продаже одежды муженька, а также части своей.

- Послезавтра нам подойдет, - сказал Бичер. - В порту, у пирса на Мейден лейн, будет стоять парусник "Пол Ревир". На нем вы поплывете в Бостон. Вот вам двадцать долларов на расходы. Обратитесь к капитану корабля, ваша каюта будет оплачена. Ключи от дома можете отдать там же, у пирса, в корабельной конторе мистера Альвесона, ему лично в руки.

- Гут, господин Бичер. Благодарю. Да хранит вас Господь!

[Road Warrior]

Глава 26. Совсем неплохо с любой стороны.

Во вторник из Хило приехала Поля, и он стал проводить все время с ней; ее это даже немного удивило, раньше он все время отпрашивался, ссылаясь на исследование, которое он должен был закончить для школы до конца лета. Исследование такое действительно было задано, и кое-что он уже сделал, но "в любви и ласке время незаметно шло", и это "кое-что" было минимальным. Когда мама его спросила, сколько у него уже было готово глав, он сказал гордо, "Я это не измеряю в главах." На вопрос о страницах он сказал, "Я это не измеряю в страницах". Она на него странно посмотрела, но больше вопросов задавать не стала. Хорошо, подумал Юра, что она не спросила о количестве предложений, коих было написано ровно одно: "Второго июня 1763 года, отряд оджибуэев хитростью захватил форт Мишилимакинак у англичан." А вот про то, как именно это произошло, и как индейцы потом более года держали форт, он еще ничего не написал.

Хотя, конечно, у него были не только книги и карты из школьной библиотеки, но и рассказы потомков тех, кто взял тогда Мишилимакинак - ведь форт, после Битвы при Озерах, стал русским, и Юра уже несколько раз успел там побывать, тем более, что в форте до недавнего времени служил его брат Амик, сам оджибуэй, который и предложил Юре тему, и поработал для него переводчиком.

Теперь Поля возила его по всему острову - оказалось, что на Большом острове было столько интересного... Они и лазили на самую большую гавайскую гору, Мауну Кеу, до отметки в три тысячи метров (он хотел долезть до вершины, до 4205 метров, но у них не было теплой одежды; Поля обещала поискать ее для Юры, присовокупив, что сама останется в трактирчике на той самой трехтысячной отметке) Они ездили по храмам, таким, как Пуукохола Хеиау или комплекс Хонаунау. Они катались на лошадях, ездили на дальние пляжи, в пещеру Нахуку, несколько раз возвращались к вулканам... Но вот он отказывался ходить на пляж прямо под домом, говоря, что ему там надоелу, и ни разу не захотел съездить к водопаду Акака. Наконец Поля ему объявила, что этот водопад он должен увидеть, тем более, что такого красивого водопада он ни разу не видел, а еще там рядом есть еще один водопад, Кахуна, не столь высокий, но не менее красивый.

Он боялся, что визит туда разбередит старые раны, но они, как и тогда, заплатили по двадцать копеек за вход в парк, оставили машину на стоянке и пошли по тропе через джунгли. Вокруг летали все те же разноцветные птицы. Джунгли пестрели разноцветными цветами, и Поля набрала цветов орхидей (их здесь было столько, что это не возбранялось) и сделала себе леи. Они пошли дальше, ко второму водопаду, у которого они с Леилани тогда не были, после чего вернулись к Акаке и расположились на полянке, скрытой от посторонних глаз. Тут Юра вздрогнул; это была та самая полянка, что и в прошлый раз.

Когда они вышли к машине, пожилая гавайка, которая собирала деньги за вход, посмотрела на него и сказала:

- Мальчик, надеюсь, вам с девушкой в этот раз понравилось не меньше.

Поля посмотрела не нее и сказала:

- Да нет, мы в первый раз здесь.

- Странно. А мне казалось, что месяц назад вы уже были здесь. Приезжали на мотоцикле. Впрочем, насчет тебя, дочка, не уверена, а его точно помню. И родинка на шее на том же месте.

Юра побледнел. Поля на него посмотрела глазами, полными ужаса.

Ничего не сказав, они сели в машину, и Поля поехала домой. Где-то на полпути она сказала:

- И кто же это был?

- Поля...

- То-то я думаю, почему это он не хочет ехать в одно из самых красивых мест на острове. Но скажи честно, ты с ней расстался еще до нашего с тобою знакомства?

Юра хотел соврать - и не смог. Слова застряли у него в горле.

- Понятно. Ну что ж, похоже, зря я тебя соблазнила. И о чем я думала? Ладно, приехали, выходи. Передавай ей привет. Или ты с ней больше не видишься?

- Давно уже.

- И она тебе больше не нужна?

Юра опять не смог соврать.

- Поля, я тебя люблю, не надо...

- А ее?

- Тоже...

Поля отвесила Юре пощечину, после чего сказала.

- Все, приехали. Юра, больше не увидимся, и не проси. Алоха!

Юра попробовал было что-то промямлить, но посмотрел на нее и покорно вышел из машины. Похоже, Моку Ола решил проблему радикальнее, чем он тогда подумал...

На следующее утро, он пошел к Поле домой, чтобы объясниться. Тетя Лана встретила его радушно, но сказала ему:

- Поля почему-то вчера вечером объявила, что возвращается на Кауаи, к подруге. А что у вас случилось? Вы поругались?

- Хуже, тетя Лана, - сказал Юра бесцветным голосом и пошел домой. Тут он увидел крестного и вспомнил, что через три дня, тот собирался улететь домой, в каньон Цейи. Юра подошел к нему и сказал:

- Дядя Юра, можно я с вами, в Каньон?

- Конечно, можно! Думаю, билет поменять будет не проблема, а потом я тебя посажу на самолет в Форт Росс. А ты с родителями уже говорил?

- Да нет, сейчас поговорю.

Мама с удивлением на него посмотрела, но спорить не стала. Алексей обнял его и сказал:

- Неужто у вас с Полей расстроилось?

- А ты знал?

- Конечно, видно было невооруженным глазом. Ладно, лети. Увидимся в сентябре, на дне рождения у дедушки.

Сергей, Валентина, Маша и Нина были опечалены его отъездом, равно как и маленький Саша. Лиза же зашла к нему за десять минут перед тем, как он должен был ехать в аэропорт.

- Хотела тебе только сказать, что так тебе и надо! - отчеканила она и вышла из комнаты.

Юра взял свой баул, чемоданчик с бумагами для исследования, и пошел в машину. Вскоре Большой остров, равно как и острова Кауайского архипелага на горизонте, исчез в дымке; последней пропала двойная вершина Мауны Кеи, на которую он так и не взобрался. И он не выдержал и рассказал дяде Юре про все, что с ним тут произошло.

Тот обнял крестника и сказал:

- Ничего, знаешь, крестник, время лечит. Согласен с тобой, что ты сам виноват, но сердцу иногда не прикажешь... А пока попробуй все забыть. И положись на Господа, он все устроит - не всегда так, как хочется нам в данный момент, но так, как будет лучше...

[Road Warrior]

Глава 27. Поднять паруса!

Мария Хансен вышла из своей каюты. Места в ней оставалось совсем немного, хотя с собой у нее было всего лишь два саквояжа и три узла, поэтому она решила провести время в салоне для пассажиров. Моряки уже поднимали паруса, другие уже собирались убирать трап.

И тут вдруг по трапу взбежал какой-то длинный белесый молодой человек с небольшим саквояжем в руке. Его сразу встретил судовой казначей, они быстро о чем-то договорились, и молодого человека матрос, бурча под нос, что отрывают человека от важного дела, отвел в каюту рядом с каютой самой Марии.

- Лейтенант Стивенсон, - представился тот.

- Мария Франциска Хансен, - ответила Мария. - Откуда ви есть, лейтенант?

- Воевал за правое дело в Техасе. Но мне пришлось покинуть армию по подложным обвинениям после того, как я выступил перед другими солдатами с требованием отменить рабство.

- Так вы пострадать за великий дело аболиционизм... Лейтенант, вы куда направлять себя?

- В Бостон.

- А к какой персон?

- Мне дали адрес некого Виллиама Ллойда Гаррисона.

- Я тоже. Как же, это великий человек, хоть он так и молодый, но он - редактор газет Свободная Пресса, наша газет в Бостон.

Весь день они провели в разговорах. Стивенсон, как оказалось, знал весьма мало про аболиционизм, и она с удовольствием его просветила. Она даже заплатила за его обед и ужин - он сказал, что у него осталось слишком мало денег, а того, что ей дали на расходы, было более чем достаточно. Ночью она забыла запереть дверь каюты, и вдруг кто-то с силой ее распахнул, залез к ней в постель - по запаху она узнала своего сегодняшнего собеседника - и достаточно грубо схватил ее.

Она опешила, хотела было закричать, и вдруг подумала: если моему мужу можно было спать, с кем хотел, то почему мне нельзя?

- Петер, подождить, я сниму унтеродежду, - сказала Мария. И через несколько минут началось то, чего у нее не было почти два года. И, как ни странно, хоть ее партнер и был весьма груб, ей впервые за всю ее жизнь понравилось.

Сказать, что Стивенсон был удивлен, означало не сказать ничего вообще. Впервые он смог завладеть женщиной, за которую ему не пришлось платить (более того, которая платила за него, когда он наврал, что у него мало денег), и которая и не думала сопротивляться. И когда она его выгнала обратно после пары раз, сказав, что ей, может, даже нравится, но нужно и о репутации позаботиться, он безропотно ушел.

То же произошло и на следующий день, а в субботу, 22 июля, корабль пришел в порт Бостона. Они сошли с корабля, погрузили багаж на извозчика, и отправились к мистеру Гаррисону. Тот их принял радушно и разместил в комнатах на верхнем этаже своего дома. Больше гостей не было, и ночь принадлежала им двоим. Между собой они порешили, что, как только пройдет период траура по безвременно ушедшему мужу фрау Хансен, они поженятся. Хоть она была и старше его, и красотой отнюдь не блистала, зато, подумал Стивенсон, у нее есть деньги. И, как говорил один немец из его отряда в Техасе, любовь проходит, а бабки остаются.

[Road Warrior]

Глава 28. И опять Белый дом.

- Андрюх, а вот это и есть Белый дом, - сказал Юра, когда, после очередного витка каньона, они увидели древнюю крепость Анасази во всей красе.

- Надо же, какая красота... - сказал Андрей. - Спасибо твоему крестному за приглашение - а тебя за то, что уговорил его.

- А что там было уговаривать? Я его просто спросил, не мог ли бы ты к нам подъехать, он сразу сказал, что конечно, места хватит.

- Но ты знаешь, я робею. Все-таки прославленный генерал...

- К родителям моим ты ходишь без подобных эпитетов.

- Так то твои родители. Хотя, конечно, твой отец живая легенда. А твоя мать? Говорят, после программы прививок в России, которую она разработала, детская смертность настолько резко упала, что ее там считают чуть ли не святой. А курсы врачей? А сельские клиники?

- Передергиваешь, конечно. Но мне это приятно слышать. А ей, боюсь, не понравилось бы; она не любит почестей.

- А мой отец - клоун.

- Так то, опять же, твой отец, а ты - это ты. Ты и не жил с ним почти.

- Верно, конечно, но фамилия-то его. Да и отчество Иванович. Меня так часто спрашивают про него. И про этих проклятых Подвальных, которые, оказывается, еще и братья моей бабушки по отцовской линии.

- А что Подвальные? Сократ рано или поздно вернулся, отошел от оппозиции, и заработал весьма неплохую врачебную репутацию. А Аристарх - та еще сволочь, конечно, но живет он в САСШ впроголодь, насколько я слышал. Он-то думал, уехал в страну демократии, его там сразу на пьедестал - а он им оказался не сильно нужен, ведь по технике он полный ноль.

- Ну ладно, утешил... Расскажи-ка лучше про Гавайи... Я-то думал, ты меня туда пригласишь, как обещал...

- Обещал я тебя летом пригласить, что и сделал. А что не на Гавайях... Дурак я, Андрюха. Познакомился там аж с двумя девушками, в результате все вскрылось, и обе мне дали от ворот поворот. Поэтому и уехал - слишком уж все там о них напоминало.

- Так у тебя не впервой. Марина и Олеся, например...

- Да ладно. С ними-то было несерьезно. Так, даже не переспал ни с одной из них ни разу. А то, что было, не считается.

- Мы тут все тебе завидуем, а ты "не считается". Кстати, а что это за девушку мы сегодня видели, когда сюда ехали? Как-то она очень уж страстно на тебя посмотрела...

- А, эта... Лена. Неплохая девочка, и мне с ней хорошо. Но примерно так же, как тогда с Мариной и Олесей. Хоть, конечно, отношения более глубокие, скажем так. Просто мне тех двух забыть хочется. Думал я, буду гнать подобное подобным. А ни фига не помогает. Ладно, поедем обратно... Вечером Серега с Валентиной прилетают.

[Road Warrior]

Глава 29. На месте Бостонской резни.

Между двумя рядами длинных зданий, состоящих из множества отдельных домов-таунхаусов, на деревянном ящике, стояла молодая белобрысая женщина с расплывшимся лицом. Она говорила:

- Я приехать из Германия в страна свободных и дом смелых. Сегодня я стою на место, где произшел Бостон Резня, когда красные мундиры убить много честных американец. Здесь великий страна. Но только здесь - на Север. На Юг тирания еще хуже, чем в Пруссия. Миллионы рабы убивают каждый год. Все южанины преступник. Все рабовладелец. Нужно чтобы отпустили рабы. Нужно чтобы покаялись. Нужно чтобы платили большой деньги как репарация.

Она говорила еще долго, и ей внимали сотни слушателей. Наконец она закончила:

- Южанин хуже чем индейцы. Когда их не быть, только тогда будет настоящий демократия. А теперь приветствовать Аристарх Подвальни из Руссланд.

- Спасибо, Мария, - сказал Аристарх. - Я приехал в страну демократии из обиталища диктатуры. Здесь есть то, чего нет в том аде, который называется Русской Америкой - свободы и демократии.

После длительной речи о том, почему именно в САСШ есть демократия, а в Русской Америки нет, он закончил:

- Да, но демократия здесь есть на Севере, но не на Юге. Вы обязаны принести свет свободы на юг. Освободить рабов, вооружить их, и присоединить к Америке то, что ей уже принадлежит по праву - всю землю до Миссисипи! А про ужасы, которые творятся на юге, вам расскажет лейтенант Стивенсон!

Шестнадцатилетний Эрнест Коттон слушал с благоговением. Если даже в Нью-Йорке аболиционистов не очень любили, а в Нью-Джерси и Пенсильвании, на границе с Югом, их попросту ненавидели, то в Бостоне быть аболиционистом было модно. Конечно, не все, что говорила немка, было правдой; про Бостонскую резню ему рассказал отец - хулиганы напали на английских солдат, и те стали стрелять только тогда, когда их стали закидывать камнями, и когда кто-то из толпы закричал: "Огонь", наверное, в качестве шутки. Но все-таки... А как этот Стивенсон рассказывает про жуткие порядки на Юге, где он провел столько времени!

И тут он вдруг увидел троих солдат, которые пробирались сквозь толпу. Он закричал: "Солдаты!!" Стивенсон вдруг побледнел, но не успел уйти - с задней стороны тоже бежали двое солдат. И вскоре его уже куда-то потащили под крики толпы; некоторые из зрителей пытались вырвать оратора из рук уводящих его солдат, но безрезультатно.

На ящик вскочила Мария Хансен и завопила:

- Это новый Бостон Резня!!

Эрнест понял, что здесь начнут стрелять; несколько человек уже вытащили пистолеты. Он побежал домой, и как раз вовремя - уже с безопасной дистанции он услышал несколько выстрелов.

Инкрис Коттон, отец Эрнеста, был известным бостонским адвокатом. Услышав от сына, что произошло, он побежал в полицейское управление, откуда вскоре вернулся с лейтенантом Стивенсоном.

- Они говорили, что у них есть ордер на арест Стивенсона за изнасилование и попытку убийства, - сказал Инкрис. - Ничего, я знал, как заставить полицию отпустить жертву южных наветов. Тем более, что сейчас то, что произошло, в народе уже именуется Второй Бостонской Резней. Стреляли, конечно, поверх голов, и единственная рана - у одного из конвоиров. Но кто поверит... Уже ходят слухи о десятках раненых и погибших, и что все солдаты поголовно были с Юга, хотя на самом деле это был местный Третий Массачусеттский полк.

- Папа, ты же мне сам говорил, что врать греховно.

- Да, но здесь не просто вранье - здесь святая ложь во имя аболиции рабства!

Эрнеста в тот день больше из дома не выпускали. Наутро, направляясь в школу, он увидел, как то тут, то там били кого-нибудь за южный акцент. Из порта срочно снимались суда из Делавера, Мериленда и штатов южнее. Оттуда веяло дымом - там горели склады южных компаний. Потом гарь усилилась; как потом оказалось, пожар быстро перекинулся на другие склады, а потом и на здания и причалы порта. Вскоре и корабли северян начали срочно покидать гавань, но не все успели; десяток из них сгорел, не успев выйти из гавани, и на берегу то и дело слышались вопли матросов - шлюпок было слишком мало, и почти никто не умел плавать.

На следующий день дым наконец рассеялся, и оказалось, что в Бостоне почти ничего не осталось от главного порта. Сгорели почти все склады, в городе начались перебои с продовольствием, многие фирмы, потеряв все, обанкротились - как обанкротилась и Бостонская Страховая Компания, чьи средства кончились почти сразу. Но все знали твердо - виноваты во Второй Бостонской Резне, конечно, южане.

[Road Warrior]

Глава 30. Надежда - мой компас земной...

Юру разбудило солнце, светившее прямо в окно. "Как бы мне незаметно улизнуть?", подумал он. Чтобы не разбудить Зину, попытался бесшумно одеться. Но она вдруг открыла глаза и прижала его к себе.

Вышел Юра только через два с половиной часа - Зина, не слушая его уверения о том, что пора уже идти, приготовила завтрак, и он оказался не менее вкусным, чем вчерашний ужин. Хорошая девочка, сказала бы его мама, красивая, и готовить умеет - что еще мужикам надо?

Занятия в Училище начались три недели назад, и теперь он, как старшеклассник, имел право на увольнение на каждые выходные, кроме тех, когда он дежурил. И когда заполнялся график дежурств, он попросил первые же выходные - чтобы этим больше не заморачиваться до следующего полугодия. Так что теперь все пятничные вечера, субботы и воскресенья его.

Родители хотели, чтобы на обед пришел и Андрюха, но тот, как назло, дежурил именно в эти выходные. Жаль, конечно, есть надежда, что он сможет вырваться хоть на пару часов - Андрюху любили как Юрины родители, так и его дедушка и бабушка, а сестры просто ставили его Юре в пример - мол, не разгильдяй, не бабник, учится лучше всех. Конечно, у Юры оценки были почти такие же, но он делал ровно столько, сколько было для этого нужно, а Андрей досконально изучал любую проблему, да и, чего уж греха таить, делился с Юрой конспектами, а иногда и придумывал для него отдельные решения по домашним заданиям... И, главное, никогда Юре об этом не напоминал.

Ну да ладно. В прошлые выходные, он первым делом увидел Зину, свою последнюю пассию с прошлой весны. И Зина ему намекнула, что ее родители уезжают в четверг и вернутся только в субботу вечером. И ему ничего не оставалось, как согласиться на то, чтобы с пятницы на субботу впервые провести ночь у нее дома. Что было, надо признать, очень неплохо. Зина во всем оказалась необыкновенно хороша, кроме одного - она не Леилани и не Поля. Но на безрыбье... И, будучи с той или иной девушкой, он пытался хоть на короткий срок забыть о своих двух богинях - хотя то одно, то другое постоянно напоминало ему о них.

Его родители, сестры и младший брат прилетели в среду; отец уже заходил в Училище, якобы по делу, а на самом деле, чтобы проведать Юру; мама пришла с ним, а вот сестры времени не нашли. Сегодня его ждали дома на обед, потом всей семьей, по словам родителей, решили поехать на Южный Пляж. Вечером прилетит Серега, хоть и ненадолго, ему во вторник опять лететь "к месту постоянной дислокации", на Длинный Остров. А завтра семейный праздник - шестидесятый день рождения любимого дедушки Васи. Юра, будучи на Гаваях, приготовил ему подарок: книгу фотографий с тех мест, где Василий Заборщиков, тогда еще лейтенант, разгромил последний английский десант на Гавайские острова; Юра помнил рассказ дедушки, и в книге было все - и место высадки англичан, и место первоначальной дислокации роты капитана Максимова и собственно взвода Заборщикова, и остатки английских окопов, и место, где деда ранило, но, как известно, он оставался в строю до победы - и только после того, как принял капитуляцию подполковника Экерсли. Местом капитуляции, с монументом, на котором была изображена сцена капитуляции, а также часовней у могил капитана и других погибших русских, книга и завершалась.

Юра еще собирался зайти к Марине - заметив его на улице неделю назад, та забыла про его измену полугодовой давности и возжелала срочно его видеть; придется и к ней забежать на минутку и договориться на следующие выходные. Или нет, через выходные, на следующие придется посетить и Зину, и Олесю - та тоже его усиленно приглашала к себе.

Марина жила недалеко от Зины, по ту сторону Форт-Россовского Университета, лучшего во всей Русской Америке, основанного еще в самом начале семнадцатого века. Готические здания, экзотические деревья, и, главное, толпы девочек в коротких юбочках услаждали глаз. Вскоре он уже был у Марины. Он не думал долго задерживаться, но, как назло, у Марины тоже уехали родители, и пришлось провести и там почти час, так что времени оставалось мало, да и сил...

На обратном пути, он купил еще букетик цветов для матери у той же улыбчивой девушки, у которой он до того приобрел букет для Марины, и пошел обратно через университет. Может, когда-нибудь и ему доведется здесь учиться; офицеров ныне предпочитают с университетским дипломом.

Проходя через очередную готическую арку, он неожиданно услышал знакомые девичьи голоса. Один из них был явно Лизин, а вот другой... А потом и третий...

Прямо с другой стороны арки был огромный куст сирени. Он спрятался за куст, немного раздвинул ветки, и увидел чуть поодаль Пуалани, Леилани и Лизу, болтавших о чем-то своем. Он прислушался, но лучше бы он этого не делал. Лиза говорила буквально следующее:

- Приходите ко мне в понедельник после занятий. Родители будут очень рады, а этого - она подчеркнула слово "этого" - не будет, ему в воскресенье вечером возвращаться в свое несчастное училище.

Поля и Леилани переглянулись и сказали:

- Конечно, придем!

Юра практически бесшумно - все-таки индейская выучка - вернулся под арку и обошел как можно дальше то место, где он увидел свою сестру и своих - или уже не своих - двух богинь. Надежда, конечно, умирает последней, но тут, похоже, надеяться уже было не на что.

Конец второй части.

[Road Warrior]

Ладно, народ ;)

Тут меня кое-кто обвинял в избытке лирики в последнее время ;)

Может, и многовато было любовных переживаний ГГ (все-таки это не женский роман...); но мне было важно обозначить кое-каких персонажей, которых мы увидим в дальнейшем.

Так что начинаю выкладку третьего тома. Надеюсь, что лирики там поубавится.

[Road Warrior]

Часть 3. Окно в другой мир.

Глава 1. На восток!

В комнате стоял все тот же стол, а на стене висела та же карта мира, на которой Юра когда-то показывал границы Русской Америки и Российской Империи в целом. Напротив него сидели те же офицеры, что и в тот день, почти шесть лет назад. На отрывном календаре значилось 19 мая 1828 года.

- Курсант Заборщиков, вы подали прошение о включении вас в программу обучения в одном из колледжей САСШ. Ваша успеваемость в Училище выше всяких похвал, то же и про вашу физическую форму, и про ваши навыки при командовании Третьим учебным курсантским отрядом.

Юра затаил дыхание - вдруг вспомнят про его дисциплинарную историю? Конечно, последние два года - ни одного взыскания. Зато до того...

Подполковник Александров тем временем продолжал.

- Но сначала вам престоит пройти экзамен по истории Англии в Северной Америке, и САСШ с момента Американской Революции. Расскажите, что происходило здесь, и что в то же время происходило в оставшемся мире.

Юра, как и тогда, взял указку и подошел к карте.

- Первая английская колония в Северной Америке располагалась на острове Роаноук у теперешней Северной Каролины. В первую же зиму, она исчезла, и до сих пор неизвестно, что с ней произошло. В 1607 году была заложена первая сохранившаяся колония, Джеймстаун, которая стала ядром новой Вирджинской колонии. Примерно в это же время войска князя Пожарского и ополчение князя Минина, с помощью военных из Русской Америки, изгнали поляков из Москвы и отбросили их к Смоленску, где с помощью нового оружия и тактики, а также отрядов из Русской Америки, наголову разбили их и их шведских союзников в Битве у Вязьмы. После этого обширные земли Малой и Белой Руси были воссоединены с Россией, к ней же были присоединены Курляндия, Лифляндия и восточная Финляндия. Западная Финляндия же была присоединена позже, в 1667 году, по результатам Второй Шведской войны.

- Курсант, давайте по порядку, не отвлекайтесь.

- Прошу прощения, господин подполковник. Постепенно были основаны тринадцать колоний, от Вирджинии до Джорджии. Каждая из них имела свою историю и свои особенности. Массачусеттс, например, основали пуритане в 1620 году. Некоторые другие колонии были также созданы по религиозным соображениям. Мериленд появился в 1629 в качестве убежища для католиков, Пенсильвания в 1681 году как убежище для квакеров, хотя английские колонии на этом месте появились намного раньше, а еще раньше, в 1629 году, там появилась недолго просуществовавшая Новая Швеция. Другие колонии...

- Ладно, похоже, Вы знаете эту часть истории. А что в семнадцатом веке происходило в Российской Империи?

- Я уже рассказал про Смутное время. После этого Россия освободила Северное Причерноморье в 1630-31 годах, Крым в 1650, и присоединила к себе все Причерноморье и Проливы в 1688-89 годах, равно как и некоторые острова Эгейского моря, Кипр и Крит. Тогда же были основаны автономные Греция, к юго-западу от Салоник, а также на многих островах Эгейского моря, Болгария, к западу от русских портов Варна и Несебр, и Валахия, к западу от русского порта Констанца. После Битвы за Синай, в 1695 году была создана Святая Земля, куда были переселены все желающие евреи из Российской Империи, а Синай и Перешеек были присоединены в качестве военной области. Там же в 1701 году был достроен Средиземноморско-Красноморский Канал.

Одновременно были освоены территории Южной Сибири, Камчатки, Приморья и Манчжурии, а также Центральной Азии. Центральная и Северная Сибирь, Чукотка, Сахалин и Курилы последуют в 18 веке.

- Хорошо. А теперь про 18 век. Можете менее детально.

- В 18 веке, колонии росли, и границы их продвигались все дальше на Запад. Не раз и не два между ними возникали локальные войны за границы, например, между Нью-Йорком и Нью-Джерси или между Мерилендом и Пенсильванией. Кстати, именно последней войне мы обязаны линии Мейсона-Диксона, признанной границе этих двух штатов, а от последней прозвищу "Дикси" для южных штатов.

После Французской и Индейской Войны Франция потеряла все оставшиеся территории в Северной Америке, ведь незадолго до того, в 1760, чтобы финансировать эту войну, они продали часть земель Русской Америке, а оставшиеся захватила Англия в 1763. В 1766 Англия совместно с колонистами напала на русскую Флориду и на город Курган. Обе атаки были отбиты, более того, наш флот захватил Бермуду, Багамы, Барбадос и Тринидад с Тобаго и присоединил их к Русской Америке. Тогда же были присоединены ряд островов в Атлантическом океане, такие, как Св. Елена и Тристан-да-Кунья.

В 1776 году, после ряда инцидентов, большинство колоний объявили о своей независимости. И после длительной войны с англичанами, в которой участвовало и некоторое количество добровольцев из Русской Америки, а также флот и частично армия Франции, в 1783 году был подписан Парижский договор--о независимости Тринадцати колоний. В 1789 году, колонии приняли новую конституцию, которая и создала Североамериканские Соединенные Штаты.

Сначала отношения между РА и САСШ были весьма дружелюбны. Но вскоре САСШ стали осваивать земли за Аппалачами, и уничтожать местное коренное население, в результате чего отношения резко охладились. В 1813 году, САСШ потребовали всю территорию до реки Миссисипи, и сумели захватить форты Сент-Игнас и Со-Сент-Мари. Русско-американская армия отразила их нападение на остров Манитулин, после чего захватила форт Мишилимакинак, которая привела к изоляции американских войск между озерами Мишиган и Гурон и быстро привела к их разгрому.

- Вы забыли упомянуть, что это было сделано одним батальоном, и что в Битве при Озерах командовал ваш отец.

- Но это не столь важно... С тех пор инцидентов на границе не было. Но в САСШ истребили практически все коренное население, и в Русской Америке приняли несколько десятков тысяч беженцев из различных индейских племен, а также несколько тысяч других лиц, в основном по религиозному признаку. Теперь же там нарастают трения между Севером и Югом, в основном на почве прав штатов. Впрочем, сейчас наступило относительное равновесие, ведь президент страны--Джон Квинси Адамс--с Севера, из Массачусеттса, вице-президент же, Джон Калхун, с юга, из Южной Каролины. Но между ними возникли трения, и маловероятно, что на следующие выборы пойдет та же команда.

Еще естественным раздражителем является растущее на Севере движение аболиционистов. Два года назад, Бостонский порт сгорел при попытке арестовать некого Стивенсона, которого аболиционисты считают героем, а южане - преступником. Так же разнятся и данные про погибших - от двухсот до пятисот, причем южане утверждают, что погибли только моряки на кораблях, на которые перекинулся пожар, северяне же обвиняют южан в том, что они стреляли по толпе с десятками и сотнями жертв. Как бы то ни было, Новая Англия и Юг больше не поддерживают отношений, и вся торговля идет через Нью-Йорк, Нью-Джерси и Пенсильванию. Новая Англия - это штаты Массачусеттс, Вермонт, Нью-Хемпшир, Коннектикут, Род-Айленд. Такие же настроения известны с севера штатов Нью-Йорк и Пенсильвания, а также Лонг-Айленда, также, как известно, являющимся частью штата Нью-Йорк, и штата Мичиган. А вот на юге Пенсильвании, Огайо, Индианы и Иллинойса известны и антиаболиционистские настроения.

- Спасибо, курсант. Вы, как и ваш друг Андрей Мышкин, будете учиться в Колледже Нью-Джерси. Желаем вам всяческих успехов. По возвращении из САСШ вам будет присвоено звание ефрейтора.

[Road Warrior]

В предыдущем тексте меняем "подполковник" (такого и звания-то не было в РА ) на "полковник"

[Road Warrior]

Глава 2. Пастораль.

15 августа Юра и Андрей стояли перед перед крупным зданием из коричневого камня, наверное, одним из самых больших из увиденных ими после пересечения русско-американской границы. Они наконец-то были у цели.

Еще в конце июня они переправились с Длинного Острова в Форт Даглас. До Питтсбурга они плыли на хоть и весьма примитивном, но все же пароходе.

Они ожидали нечто большее, чем то, что они увидели. В очень живописном месте, на слиянии трех рек, Огайо, Аллегени и Мононгахелы, дымили сплошные трубы, и над городом стоял смог, через который еле-еле пробивалось полуденное солнце, похожее на луну. Понятно, что ни луны, ни звезд видно не было. Но город был небедным, и цены были если и ниже, чем в Русской Америке, то в несколько раз выше, чем в форте Даглас.

Железной дороги в Филадельфию еще не было, хотя планы на ее постройку уже были, и о них взахлеб писали питтсбургские газеты. Но дорога в Филадельфию была возможна или на лошади, или на своих двоих, или на почтовом дилижансе. Подумав, Юра и Андрей купили по лошади и поехали в Филадельфию.
Ночевали обычно в селах и городках вдоль дороги, где многие местные жители были рады заработать пару-тройку лишних долларов. При этом Юра умудрился переспать с парочкой-троечкой фермерских дочерей, на что Андрей лишь неодобрительно качал головой. Но Юра строго следил, чтобы ни одна из прекрасных, хоть и тяжеловатых дам не имела возможности забеременеть от него, а также, чтобы родители девушек не заметили происходящего. А так как он каждой из них дарил по какой-нибудь безделушке из Русской Америки, то расставания были вполне сердечными. Более того, Юра в результате пополнил свой словарный запас словами, которых не было в словарях.

И вот, наконец, Филадельфия. Город, основанный Уиллиамом Пенном в 1682 году, между реками Делавер и Скайкилл. Еще недавно столица САСШ, а ныне даже не столица Пенсильвании, которая теперь была в маленьком городке Харрисбурге, который они проехали не так давно и в котором Юра облагодетельствовал очередную местную многопудовую красотку, дочь паромщика, пока тот перевозил очередных пассажиров через широкую реку Сасквеханна. Здесь был, конечно, не Форт-Росс и даже не Каменец, но дома были сплошь каменные, а некоторые были даже вполне крупными, по масштабам САСШ. В одном из них и была подписана Декларация Независимости. А улицы были вымощены булыжником; даже в Питтсбурге такое они видели только в центре.

В Колледже Нью-Джерси их ожидали только в середине августа, и у них был еще месяц. Из Филадельфии они отправились в Нью-Йорк. Этот город им понравился; в самой старой части на юге Манхеттена стояли еще голландские постройки вперемешку с английскими, и то и дело попадались достаточно красивые церкви. Чуть севернее начинались эмигрантские районы с мрачными каменными домами, хотя то здесь, то там попадались старые усадьбы, ныне находившиеся в черте города. Еще дальше на север город только строился, а еще дальше все еще стояли особняки капитанов индустрии.

На восток от Манхеттена располагался длинный Лонг-Айленд, другой "Длинный остров", целых двести километров в длину. Ради интереса, они съездили в Бруклин, недавно еще практически полностью голландское поселение, а ныне район, где селилось много эмигрантов из Ирландии. Восточная река между Манхеттеном и Бруклином была не так уж и широка, но когда Андрей спросил у паромщика, почему там не построят мост, тот на него посмотрел с таким удивлением, что Андрей смутился - забыл, насколько примитивной была техника в САСШ.

На центральной площади Бруклина на деревянном ящике стояла полная женщина и что-то говорила. Ей внимали несколько сотен человек; в Манхеттене, Питтсбурге, Филадельфии они ничего подобного не видели. Юра и Андрей подошли поближе. Женщина говорила:

- Да, южанины - это есть зло. Нужно свобода рабам. Нужно наказать южанины. Да здравствует свобода! Да здравствует аболиция! А теперь расскажет про ужас жизни на Юг вам мой муж Питер Стивенсон!

Она слезла с ящика, на который взобрался высокий блондин и начал вещать о массовых казнях и экзекуциях черных и о том, как там ненавидят северян. Юра посмотрел на Андрея, и они пошли обратно к парому и вернулись на Манхеттен. Интересно было, конечно, впервые воочию увидеть аболиционистов. Но когда они спросили в гостинице, им сказали, что такое обычно бывает лишь на севере, а на Манхеттене они если и собираются, то в своих помещениях. Тут их не любят, ведь благосостояние города зиждется на торговле, в том числе и на посредничестве между Новой Англией и Югом. А Бруклин - уже Лонг-Айленд, там живут совсем другие люди.

Через пару дней, они решили, что пора двигаться дальше. На берегах реки Хадсон и Восточной реки располагалось множество причалов, к которым были пришвартованы в основном парусники, но уже и достаточно много пароходов. Как им объяснил словоохотливый хозяин гостиницы, три года назад открылся канал до озера Эри, и пароходы ходили в основном по нему.

Они договорились с капитаном парусника, направлявшегося в Бостон. Через два дня, они зашли в этот северный город все еще колониального облика. Но, как и в Нью-Йорке, были постоянно слышны ирландские акценты. Порт за последние пару лет частично отстроили, но многие склады до сих пор стояли выгоревшими. Большинство из них, как им объяснили местные, принадлежали раньше южным компаниям, но некоторые построили когда-то компании, которые обанкротились после событий двухлетней давности.

После пары дней там, сели на парусник, шедший на юг, в Филадельфию. Раньше, как им объяснил капитан, он шел бы до Балтимора, но ныне это было невозможно - южане бы их приняли, но свои не поймут. Из Филадельфии они добрались на паруснике до Балтимора, откуда проехались на первой в САСШ железной дороге, до города Фредерик, откуда извозчик привез их в новую столицу, Вашингтон.

Город оказался совсем непохожим на города дальше на север. Огромное здание Капитолия, беломраморное, как и большинство других в центре. Европейская планировка, ведь город заказывали у французского архитектора по фамилии Л´Анфан. Бросалось в глаза большое количество негров, непривычное после белых городов дальше на север (хотя в Филадельфии они тоже присутствовали в каком-то количестве).

Но время уже поджимало, и уже скоро они отправились на паруснике вниз по реке Потомак, потом к северу по морю и реке Делавер до Филадельфии, а оттуда на зафрахтованной там карете до Колледжа Нью-Джерси.

Колледж состоял из большого здания перед ними--Нассау (или, как здесь говорили, Нассо)-Холл. Рядом с ними, слева и справа, были Геологическое и Философское здания. А вокруг простирались поля, и деревушка с другой стороны проселочной дороги, по словам извозчика, гордо именуемой Нассо Стрит...

- Да, Андрюх, попали мы в пастораль.

- Не говори! А чья идея была приехать сюда?

- Mea culpa... Ну да ладно, согласись, что пока было интересно. Хоть и примитивно.

- Ага.

И они взвалили рюкзаки на плечи и пошли к зданию университета.

[Road Warrior]

Глава 3. Старый Нассау.

Представившись строгому джентльмену в костюме и при галстуке, им указали на их комнату. Она состояла из небольшой спальни с двумя кроватями с тюфяками, набитыми соломой, и двумя крохотными помещениями, в каждом из которых было по столу и по стулу; больше туда все равно не влезало. Одеяла прилагались, простыни же они привезли с собой. Хозяйственный Андрей достал какую-то бутылочку с распылителем и обработал матрасы и одеяла, сказав, что клопов им не нужно.

Отхожего места в здании не было; на улице были три деревянных кабинки, там же располагалось и здание так называемой бани, с двумя умывальниками в одном помещении и двумя ваннами в другом. Воду нужно было каждый раз подолгу греть, и им объяснили, что у каждого студента есть определенное время, раз в две недели, когда ванна предоставляется в их распоряжение. Для ребят из Русской Америки, привыкших к ежедневной гигиене, это было, конечно, непросто, но оба уже побывали на сборах и в учебных походах, где мыться приходилось редко, да и с помощью умывальника можно было добиться хоть какой-нибудь элементарной гигиены. Согласно инструкциям, они привезли с собой большое количество зубной пасты, по паре зубных щеток, и безопасные бритвы - впрочем, здешних обычно брил брадобрей на Нассо Стрит.

Юра вышел из комнаты и столкнулся с худым черноволосым юношей.

- Здравствуйте, - улыбнулся тот. - Вы, похоже, наши новые русские. Добро пожаловать! Позвольте представиться, меня зовут Эрнест Коттон, я из Бостона.

Действительно, он, как многие из Новой Англии, не выговаривал буквы р в конце слога.

- А меня Юрий Заборщиков, - сказал Юра.

- Yuri еще могу произнести, а вот фамилия твоя... Давай я буду называть тебя просто Юри, а ты меня Эрнест.

- Конечно! Заходи, познакомлю тебя со своим другом.

Эрнест потащил их обоих к себе в комнату, где сидел белесый парень чуть пониже.

- А это мой сосед из Нью-Йорка, Джон Ван Флит. Голландец по происхождению, видите ли.

- Но по голландски ни слова не знаю, - улыбнулся тот. - Моя семья жила еще в Новом Амстердаме, так тогда назывался Нью-Йорк.

И они принялись расспрашивать Юру и Андрея про жизнь в Русской Америке. Вскоре послышался звон колокола.

- А, это нас зовут на ужин, - сказал Эрнест. - Пойдем в столовую.

Они сели за длинный стол из черного дерева. Эрнест и Джон разместились напротив.

Слуга принес каждому по тарелке с вареным жестким мясом, картошкой и кукурузными початками. Андрей с трудом отрезал кусочек и начал жевать.

Эрнест, увидев его гримасу, рассмеялся.

- Привыкайте, примерно одно и то же каждый день. Вместо говядины может быть индейка, вместо кукурузы фасоль или бобы. А если хотите поесть получше, пойдем в воскресенье в город, там есть одно место на Нассо Стрит.

- А почему только в воскресенье?

- В другие дни профессора не разрешают. Приходится сидеть безвылазно в Нассо Холле, а если и выходить, то на поле за ним - там еще пушка стоит, с Революции осталась. Перед Нассо Холл нельзя, чтобы нас не было видно из города.

Рядом с Андреем, в торце стола, сели еще двое. Джон улыбнулся и сказал:

- Знакомьтесь. Это наши русские друзья, Андрé - он произнес имя на французский лад - и Юри. А это ребята с Юга, Эндрю Бакстон из Чарльстона в Южной Каролине и Альфред Иннис из Мемфиса в штате Теннесси. Ваши соседи с другой стороны.

Оба были высокими, намного выше Джона и Эрнеста и ростом чуть ниже Юры и чуть выше Андрея, и походили практически на близнецов, только Эндрю был брюнетом, а Альфред блондином. Оба улыбнулись и заговорили с типично южными акцентами, как у Эрнеста, без буквы р в конце слога, но намного мягче. Акценты были похожими на те, которые ребята уже слышали в Балтиморе.

- Добро пожаловать в Олд Нассо! Здесь хоть и Север, но в университете большинство нас, южан.

Юра краешком глаза увидел, что если Джон улыбался, то Эрнест поджал губы. Похоже, южан он не слишком жаловал.

На следующий день началось обучение. Оказалось все не так уж и плохо. Если уроки математики и точных наук были столь просты, что они сразу договорились с профессорами заранее сдать экзамены, то философия и литература сильно отличались от того, что они учили в Русской Америке, и, надо сказать, были весьма интересны. По истории они предпочитали не спорить с профессором, и в результате узнали много нового. А еще приходилось учить французский, древнегреческий и латынь. Хотя они и изучали их усиленно в рамках подготовки к вояжу в САСШ, именно здесь местные были на голову их выше. Кроме, конечно, Юры во французском - он ведь несколько лет жил в Новом Орлеане.

Приходилось еще по воскресеньям ходить в университетскую церковь и выслушивать проповеди местного священника, согласно которым им как еретикам прямая дорога в ад, но хоть английский при этом совершенствовался. Да и батюшка их благословил перед отъездом, присовокупив, что они там тоже христиане, хоть и заблуждаются. Впрочем, после церкви они всей компанией ходили в город и наконец-то наедались. Юра и Андрей еще покупали по нескольку фунтов яблок у местного фермера, и потом постоянно угощали своих соседей.

Хотя Эрнест и присоединялся к общей компании, но он смотрел волком на Эндрю и Альфреда. Однажды Юра спросил его, почему, и тот ему сказал:

- Ты знаешь, мы в Бостоне противники рабства, а эти все рабовладельцы. Как мне после этого их любить?

В следующее воскресенье, в трактире, Юра совершил большую ошибку: он спросил у Эндрю и Альфреда про то, что они думают о рабстве. Эндрю подумал и сказал:

- Вообще-то плох тот рабовладелец, кто недокармливает или бьет рабов. У нас рабы - практически члены семьи. Они знают, что на старости лет их будут кормить и поить, что если будет нужен врач, его вызовут и к ним. Последний раз у нас убежал раб еще во времена моего деда.

Альфред добавил:

- Да, отец предлагал рабам свободу - согласились совсем немногие. И те, кто согласился, по договоренности арендуют участки и часть того, что вырастили, отдают отцу в качестве аренды. Но большинство этого не захотели: они знают, что их в обиду не дадут, и что старость им обеспечена.

Джон улыбнулся:

- А у нас тоже есть на юге поместье, недалеко от Балтимора. Еще прадед прикупил по дешевке. Но я там ни разу не был, там свой управляющий, из недавно приехавших немцев.

Эрнест скривился:

- Да как ты можешь? Ты же знаешь, что на принадлежащем тебе поместье ежедневно убивают и мучают десятки рабов...

- У нас их всего двадцать - а почему это ты думаешь, что с рабами там плохо обращаются? Они стоят столько, что это может себе позволить только очень богатый человек - и очень дурной.

- Не думаю, а знаю. Нам рассказал Питер Стивенсон, знаменитый аболиционист, который лично провел три года на юге и полгода в Техасе.

Андрей и Юра переглянулись, вспомнив мужа немки, который выступал в Бруклине после нее. Альфред же вдруг спросил:

- Стивенсон... Не тот ли это Стивенсон, который командовал отрядом в Техасе? Лейтенант Стивенсон?

- Да, герой Техасской войны, который потом был оболган в Натчезе.

- Странно, я про него слышал другое. Про Натчез ничего не слышал. А вот брат мой тоже был в Техасской Армии. Рассказал, что отряд Стивенсона был на самом деле бандой, грабившей, убивавшей и насиловавшей мексиканцев, а иногда даже американцев, которые пытались защитить своих соседей.

Эрнест встал и сказал:

- Все. Вы клевещете на великого человека. Будьте же вы прокляты, рабовладельцы.

И вышел из трактира, бросив хозяину несколько монет.

Джон долго извинялся за поведение своего друга и обещал поговорить с ним. Альфред и Эндрю сказали, что то, что этот Стивенсон рассказывал о Юге, было попросту враньем, и что жаль, что Эрнест так верит в эти россказни.

Но Эрнест больше не общался с Эндрю и Альфредом, да и Джон больше не ходил с ними по воскресеньям, а на вопрос, почему, только виновато пожимал плечами. Юра и Андрей дружили с ними и дальше, но отношения уже не были прежними, тогда как с южанами они все больше сближались. И в конце учебного года северяне пожелали им хорошо провести лето, зато южане настойчиво приглашали к себе, причем надолго и давая понять, что на "нет" не согласятся.