Римская Альтернатива

[Лорд д'Арт]

И кусок с сенатором целиком, включая проду:

***
Во внутреннем дворе большого и красивого дома в Риме тихо журчал небольшой фонтан. Звуки льющейся воды и колышущихся от слабенького ветра деревьев, вместе с безоблачным синим небом и запахами вкуснейшей пищи должны были создавать обстановку гармонии и спокойствия. Но не создавали.
- То есть как? Что значит «обязательное участие»? Что это вообще такое – «инвестирование с возвратом»? – не так давно вошедший в Сенат Гай Юний, уже неоднократно об этом пожалевший, нервно расхаживал перед двумя своими приятелями и принесшим известие рабом. – Как это понимать?! Чего этот мальчишка о себе возомнил? Император без году неделя, а уже превращается в тирана. Да как он смеет требовать – нет, вы послушайте!
Резко остановившись, грузный сенатор, пунцовый от возмущения и немалого количества вина, возмущенно уставился на свиток, который держал в руках. Было заметно, что сейчас в новоиспеченном представителе «элиты» Римской империи сражаются противоречивые чувства. С одной стороны, ему хотелось швырнуть это грязное…бесстыдное…наглое послание в огонь, разорвать его на кусочки, залить водой или еще как-нибудь уничтожить. С другой стороны, то, что он держал в руках, требовало внимательного и вдумчивого анализа.
На днях вернувшийся в Рим из деловой поездки в Африку, где у него имелись поместья, Юний был потрясен изменившейся ситуацией. Не поверив шепоткам про будущие «грабежи», как беззастенчиво именовали требования Коммода богачи, он отправил посланца к своему старому другу, имеющему большие связи по всей империи.
И вот теперь сенатор получил ответ. Новоявленный император требовал денег. Точнее, «вложений в дело защиты Отечества». Которые, «без всякого сомнения», «будут вознаграждены».
Это было невозможно - но было. Завуалированная угроза про «неучастие в благородном деле» дополнялась размытым обещанием все вернуть. Даже с процентами. Когда-нибудь. В будущем. Далеком. Может быть.
С одной стороны, император вроде как просил в долг – это Юний понимал. С другой стороны, больше эта просьба походила на приказ. И насчет возврата гарантий не было никаких.
«Инвестирование», вон даже какое слово подобрал. Как будто резня варваров – это создание винокурни или кирпичного завода. И ведь сам Коммод это прекрасно понимает: Юний был осведомлен о его успехах в качестве управителя конезаводов. Или можно вспомнить и другие дела, созданные мальчишкой с помощью отца и денег желающих угодить великому Аврелию подхалимов. Последних вокруг сына императора всегда хватало – многим разумным людям казалась неплохой мысль о «подарке» возможному наследнику.
Более того, на одном из таких дел как-то раз неплохо заработал и сам сенатор (тогда еще будущий). Вложившись, по совету все того же приятеля, в одно из довольно спорно выглядящих предприятий, задуманных мальчишкой, Юний всего через пару лет продал свою долю, увеличившуюся в цене раза эдак в три. Использование «горючего камня» для изготовления весьма и весьма неплохой стали оказалось довольно-таки прибыльным делом… Пусть даже сначала представлялось глупостью, причем довольно дорогой. Все эти механизмы, меха, добыча сырья. Но незадолго до этого приятель получил отличную прибыль с другой затеи молодого Коммода – хитро выдуманных ткацких мастерских, соединенных с мельницами и использующих множество странных механизмов для производства ткани. В тот раз Юний вложиться не рискнул – и прогадал. Второй такой ошибки сенатор не сделал.
Но это было «давно и неправда». Сейчас же уважаемого патриция глубоко возмутило требование денег. Причем, судя по всему, совсем даже и не символических. Доля в предприятии – это одно. Пусть и рискованном. Но вкладывать серьезные средства в войну с варварами, причем войну с непонятным исходом и перспективами... Да это даже идиотизмом назвать трудно!
Ну, получит империя новые земли – кому с этого толк? Легионерам и нищим оборванцам, которые на халяву наберут себе «поместий»? Или, быть может, самому Коммоду, который запишет эту победу на свой счет – тем самым застолбив местечко в истории. Да еще и арку отгрохает, триумф проведет… Но какой с этого прок ему, простому и скромному торговцу Гаю Юнию Цестию? Что он будет с этого иметь? Патриотический экстаз? Чувство имперского величия? Или, быть может, мифические проценты с «инвестиций»?
Ни тебе производства, ни тебе гарантий – ничего…
- Стоп, - громко произнес вслух сенатор, нервно притоптывая обутой в дорогущую сандалию ногой по белоснежным мраморным плитам.
В голову ему пришла нехорошая мысль. В те разы он тоже был совершенно не уверен в исходе дела. Причем во второй раз – даже больше, чем в первый. Шутка ли, по-новому плавить металл! Может, и сейчас точно такой же случай? Он просто не видит чего-то – как не видел с тканью, как не видел с железом?
- Нет, ну теперь-то точно ошибиться нельзя? – Юний продолжал размышлять вслух, отвечая собственным мыслям. Приятели, знакомые с этой его привычкой, Цестия не прерывали. Раб, сжавшийся в углу двора, у одной из обрамлявших его колонн, естественно, молчал тоже, только лишь молясь про себя всем известным ему богам, дабы злость господина не обратилась на него.
– Это же война, не водяные мельницы или печи с горючим камнем? Какой с нее прок? Сплошные расходы и никаких денег…
С другой стороны, может, потребовать в качестве платы долю от захваченного, в виде рабов? Или, что точно лучше, земли и рабов? А что – построить там поместье, выращивать лен. Поставить такие же мельницы, как у мальчишки и его прихлебателей и стать еще одним крупным производителем ткани…Хм.
Отточенный ум купца, закаленный сотнями и тысячами торговых битв, пытался вычленить возможность для получения прибыли даже в таком, не слишком очевидном предприятии. Конечно, строительство еще нескольких кораблей для собственных интересов придется отодвинуть на пару лет вперед – но надо иметь дело с той ситуацией, что есть, а не стой, что хочется.
- Дорогие друзья, мне нужно поразмыслить над сложившейся ситуацией, прежде чем делать какие-то выводы. Не следует делать оные поспешно, - толстяк усмехнулся. – А пока предлагаю отдохнуть. У меня есть несравненные прелестницы из Африки. Уверяю, друзья, вам понравится…

***
Неопытному и неискушенному человеку спальня Юния могла бы показаться простоватой. Искушенный, напротив, сразу бы понял, насколько же роскошная здесь обстановка. Великолепное ложе из драгоценных пород дерева, слоновая кость, малахит…Роскошь здесь присутствовала, это точно. Пусть и выполненная в минималистичном стиле.
Сенатор, аккуратно придерживая скачущую на нем рабыню, задумчиво смотрел в потолок. Его мысли занимала возникшая из ниоткуда проблема, и даже вся красота привезенной из Александрии девчонки, вместе со всем ее умением и старанием, отвлечь Юния не могли.
«Вот ведь негодяй, - пожаловался сам себе Юний. – Даже рабыню отодрать с удовольствием не могу из-за него. Ну как так можно…»
- Господин, я что-то делаю не так? – девушка прекратила изображать наездницу и смущенно взглянула на хозяина. Сегодня он был не слишком активен и больше смотрел в потолок, чем на нее. А уж в чем-чем, а в любовании красивым телом совсем не старый еще господин себе не отказывал никогда.
Взгляд Юния обрел осмысленное выражение.
«И правда, чего это я? Надо отвлечься. В конце концов, решать что-то именно сейчас мне не обязательно. И так я весь замотанный – даже развлечься некогда. Все дела, дела…»
Вместо ответа Юний одним движением стряхнул девушку с себя, перевернул ее на живот и навалился сверху. Концентрироваться на удовольствии торговец умел ничуть не хуже, чем на сделках…
Полчаса спустя, тяжело дышащий сенатор спустился обратно во двор. Приятели все еще развлекались – не удивительно, оба были гораздо моложе. Веселый мужской смех, дополняющийся стонами отданных для развлечения рабынь, нарушал идиллию внутреннего дворика не хуже недавнего гнева самого Юния.
Глотнув вина и умывшись прохладной водой из фонтана, сенатор вновь задумался над сложившейся ситуацией.
Богатые люди Рима оказывались под серьезным давлением. Молодой император не щадил их состояния, требуя весьма и весьма значительные суммы. Оказываться в рядах «добровольных» источников имперской казны Юнию совершенно не хотелось, ибо его купеческая жилка не чувствовала в этой бойне ну хоть какой-нибудь приличной прибыли. А вот проблем – навалом.
Экстраординарные поборы с народа уже привели к значительному обеднению последнего. А это снижало прибыли купца. Если же на эту дурацкую войну без толку угрохают еще и состояния богатых людей…Мда, империю ждут нелегкие времена. Неужели это непонятно этим воякам? Хотя…солдафоны, чего с них взять. Небось, поймали мальчишку приманкой воинской славы – ну какой юноша не представлял себя древним героем, Геркулесом там, или Ахиллесом, разящим врагов в бою? Вряд ли Коммод другой – вот вояки его и подловили на крючок. И теперь этот ребенок мечтает о триумфе, вместо того, чтобы думать об экономике.
И ведь изначально-то парнишка не без потенциала. Верно угадал, что сейчас, когда после Чумы ощущается такая мощная нехватка рабочих рук, можно заменять рабов механизмами. В конце концов, всю эту хитрую механику в своей основе придумали еще греки – но применить ее для производства…Это было неортодоксальной идеей. И очень умной.
И вот, вместо того, чтобы вкладывать деньги в такие вот, без всякого сомнения, перспективные вещи, мальчишка играет в войну. И это очень нехорошо.
Очередной взрыв громкого смеха отвлек Юния от его мыслей. Раздраженно поморщившись, и пригубив свеженалитого в кубок из красного «имперского стекла» вина, сенатор зашел в дом.
«И вот тоже – «имперское стекло». Прекрасная ведь штука, и тоже мальчишка поучаствовал. Хотя по слухам, сам мальчишка называл это стекло «муранским». С чего? Ладно, «имперское» - первые партии кубков мастера-стеклодувы делали красного и рубинового цветов…»
- И зачем ему вся эта война? Зачем ему эти варвары? Ведь такой потенциал уходит в мусор… - Юний покачал головой и грустно вздохнул. - Может, можно как-нибудь отодвинуть вояк от мальчишки? Уговорить его прекратить эту бессмысленную бойню и сконцентрироваться на том, что получается лучше всего? И на том, что дает гораздо большие перспективы, чем все эти варвары вместе взятые?
- Мой дорогой Гай, это пытался сделать сам Таррутений Патерн. И у него не вышло, - женский голос, неожиданно для сенатора прозвучавший в пустой комнате, заставил его вздрогнуть. Увлеченный своими размышлениями, он совершенно не заметил вошедшей в дом гостьи.
- Анния, моя дорогая, какой сюрприз! - Юний широко улыбнулся, всем своим видом демонстрируя радушие, одновременно лихорадочно вспоминая, не пробормотал ли он себе под нос чего-нибудь опасного. Ибо светить недовольством молодым императором перед сестрой этого самого императора было не самым умным поступком.
С Аннией Луциллой Юний познакомился не так уж и давно, но уже успел стать ей близким другом – обзаводиться крепкими связи с самыми разными влиятельными (и не очень) людьми, сенатор умел как ничто другое.
- Мой братец должен был быть умнее и не играть в эти дурацкие войны, - Луцилла, покачала головой. – Есть множество гораздо более умных занятий…Но мой муж слишком уж на него влияет.
Сестра нынешнего императора, собственно, и оказалась целью знакомства Юния из-за супруга – Тиберия Клавдия Помпеяна. Сенатор рассчитывал получить парочку армейских заказов.
Теперь, выходит, Помпеян является частью серьезной проблемы. Интересный расклад…
- Анния, дорогая, может вина? Или, желаешь попробовать какого-нибудь кушания? Сегодня рабы приготовили просто фантастическое мясо, - Юнию срочно требовалось выиграть время, хотя бы чуть-чуть. – Опять же, я не люблю есть в одиночестве, а мои друзья несколько…эээ…заняты.
- Ах, Гай, ты такой милый. Конечно, я не против составить тебе компанию, - Луцилла улыбнулась и протянула руку. – В нашем доме так скучно. Мой дражайший муж все время пропадает на войне. Представляешь, с легионерами он проводит гораздо больше времени, чем со своей женой!
- Он защищает наше государство и добрых граждан Рима от варваров, - Юний подбирал слова очень осторожно. Вдруг это все провокация?
- Брось, Гай, - Луцилла покачала головой. – Причина вовсе даже и не в этом. Просто ему нравится чувствовать себя древним героем. Эдаким Сципионом. А так как Карфаген уже давно принадлежит Риму – приходится воевать с варварами.
Прикрыв рот ладошкой, Луцилла хихикнула.
- Тебе виднее, Анния.
- Конечно виднее, - оторвав от грозди винограда несколько ягод, девушка одну за другой отправила и в рот. Причем, словно издеваясь над Юнием, делала это нарочито медленно, словно пыталась его соблазнить – что подчеркивалось как взглядом, так и пару раз мелькнувшей грудью. Не то, чтобы у нее получалось – в конце концов, сенатор не был мальчишкой, да и у него хватало красивых и страстных рабынь. Причем одна такая только недавно радовала его плоть.
Но эти игры в соблазнение включили в голове патриция совершенно другие мысли. Выгодно ли ему будет спать с сестрой императора? Будет ли эта связь полезна? Или наоборот, принесет одни убытки и разочарования? Быть может, эта связь опасна? Или, наоборот, обеспечит Гаю Юнию Цестию безопасность?
Напряженно прикидывая все варианты, рассчитывая вероятности и оценивая возможные прибыли и убытки, Юний не забывал «играть лицом», изображая некую заинтересованность и интерес. Но не слишком сильный – ведь он же еще не принял решение.
- Ммм, Гай, у тебя прекрасный виноград…И когда уже принесут обещанное мясо?
- Я немедля отдам соответствующие приказания, - Юний церемонно склонил голову. – Пока же прошу тебя обратить внимание на эти прекрасные фрукты.
После чего сенатор буквально вылетел из комнаты.
- Ты! – шедший мимо раб был остановлен тычком по ребрам. - Скажешь на кухне, чтобы тащили сюда мясо, вино и фрукты. И побыстрее!
Раб, низенький и щуплый нумидиец, активно закивал и буквально испарился.
Юний прислонился к колонне и обессилено прикрыл глаза.
- Ладно, - его бормотание не казалось особенно вдохновляющим. – В конце концов, отверженная баба всегда злее отодранной. Придется, братец, поднапрячься.
С сомнением посмотрев себе на живот, а затем и чуть ниже, сенатор покачал головой и тяжело вздохнул. С сомнением прислушался к доносящимся со второго этажа звукам. Приятели все еще развлекались.
- Молодежь, - с понимающей и немного завидующей усмешкой прокомментировал Юний очередной взрыв хохота. – Ничего, зато мы свое опытом возьмем.
И с решительным выражением лица направился к своей гостье.
- Луцилла, дорогая, я все же невероятно рад, что ты меня навестила. Я так скучал по нашему общению, пока разбирался с делами в этой далекой Африке…

***
«Однако, ничего себе, - Юнию, выжатому до капли, даже такая простая мысль показалась трудноватой. – Рабыни и рядом не стояли…не лежали»?
Сенатор был истерзан. Луцилла с какой-то дикой ненасытностью вытягивала из него все силы до тех пор, пока их не осталось совсем. Куда уж там рабыням…
- Боги, даже думать тяжело, - бормотание прозвучало настолько жалко, что продолжать он не стал. Только лишь окинул взглядом порванную тогу из шелка: жертву страсти сестры императора.
Придерживаясь за стенку и прислушиваясь к колотящемуся сердцу, Юний на подрагивающих ногах направился к столику с фруктами и свежим соком.
За окном уже темнело – по крайней мере, парочку факелов во внутреннем дворике слуги уже зажгли. И пока Солнце опускалось за горизонт, окрашивая мраморные колонны розовым цветом, сенатору предстояло оценить итоги состоявшегося разговора, скрепленного таким вот, неоднозначным способом.
«Не кровью, но соитием, - Юний усмехнулся. – А что – отличная фраза. Прямо-таки «чрез тернии – к звездам». Надо где-нибудь записать».
Впрочем, делать этого сенатор не стал. Задачка, поставленная ему Луциллой и обстоятельствами, выглядела достаточно сложной, чтобы отвлекаться.
«Ну и семейка. Сначала братец заявляет, что ему нужны мои деньги для своих дурацких игр в войну, затем сестренка заявляет, что считает необходимым отправить мальчишку на тот свет, - Юний покачал головой. – Хочет быть женой императора. Понравилось, видимо».
Нет, возможный выигрыш в случае успеха действительно был велик. Одни налоговые послабления позволят ему спокойно настроить ткацких мастерских, как у Коммода, перекупить стекольное производство и вообще увеличить состояние раз эдак в десять или пятнадцать буквально за несколько лет. Если дело выгорит – Юний будет богаче, чем был когда-то Красс.
Проблема в том, что может и не выгореть. Мальчишка все время находится в войсках и в Риме в ближайшее время появляться даже и не планирует. А значит, заговор серьезно осложняется – как прикажете убивать человека, окруженного парой тысяч верных солдат, каждый из которых провел в боях столько времени, что моет дать сотню очков форы любому убийце?
Конечно, самым лучшим решением было бы другое. Согласиться с Луциллой, дать немного денег…а Коммода убили бы германцы в одном из бесчисленных столкновений. Дешево и эффективно.
Вот только нет никаких гарантий, что эти дурацкие варвары доберутся до императора. До Аврелия, например, не добрались. Надеяться на такую вероятность – по меньшей мере, глупо.
Юний тяжело вздохнул и почесал грудь. Сильно рисковать не хотелось. Но если не рисковать – придется принять участие в «инвестировании». То есть, по факту, отдать здоровенный кусок собственного состояния, в никуда и с непонятными перспективами.
Это огорчало. Сильно. Или риск – или практически однозначная потеря денег. Такой расклад сенатору был не по душе.
Отойдя от окна и бросив взгляд на спящую Луциллу, Юний направился в своей кабинет. Любимое место для работы.
Здесь ему всегда было уютно и комфортно. Удобный стол, отличный шкаф со свитками, несколько плетеных сидений…И его главное украшение – огромная карта на всю стену, показывающая известную римлянам Ойкумену.
- Леонид, - в комнате неслышно возник закутанный в плащ человек. Этот невысокий совершенно лысый мужчина когда-то был рабом. Пока не стал служить молодому торговцу Гаю Юнию Цестию, выполняя разные мелкие поручения. Не совершая при этом ни единой ошибки. Со временем поручения становились все более важными, а потом как-то так вышло, что грек, родившийся, правда, в Сирии, стал незаменим.
Юний, однако, умел ценить верность и профессионализм. Раб получил вольную…и остался рядом с бывшим хозяином.
- И что ты об этом думаешь?
Юнию не потребовалось уточнять. Леонид всегда знал все о происходящем в доме. Как – это оставалось для сенатора загадкой.
- Вы зря ругались перед друзьями, господин. В случае, если вы…рискнете, - произнес после секундной паузы слуга, - они могут стать проблемой.
Голос грека, абсолютно такой же серый и незапоминающийся, как и его внешность, прозвучал очень рассудительно.
- Могут, - кивнул сенатор, зажигая тем временем свечи. – А могут и не стать. Вопрос в оценке рисков.
- Да, - не стал спорить слуга. – И они велики.
Юний ничего не ответил. Он и сам это прекрасно понимал.
- Сможешь найти правильного человека? – для чего именно «правильного» было понятно.
- Нож или яд? – уточнил грек.
- Без разницы. Главное, чтобы сделал работу, - Юнию не понравилось, как все это прозвучало. На какую-то секунду, он вдруг почувствовал себя... странно. Похожее чувство у него было в детстве. Тогда отец взял его с собой в Альпы, когда ехал туда по каким-то делам. Взгляд в пропасть вызвал в маленьком Гае точно такие же ощущения, что и сейчас. – Но никакого фанатизма. Я еще ничего не решил, поэтому действуй максимально осторожно.
- Вас никак не свяжут с этим, господин, - грек склонил голову.
- Надеюсь. Иначе нам крышка. Я уверен, мальчишка нас уберет. А если не он – то уж Помпеян точно. Просто из предосторожности.
Грек коротко кивнул.
- И знаешь еще что…Подумай над проблемой моих друзей. Ничего не решай – просто подумай, - Юния аж передернуло, когда он представил своих молодых приятелей мертвыми. Все же кровь он не любил. – Потом скажешь. А теперь иди. Мне надо подумать.
- Да, господин.
Грек исчез также незаметно, как и появился.
Тем временем, ночь окончательно вступила в свои права. Юний, выйдя на небольшой балкончик, оперся о перила, задумчиво глядя на звезды. Луна была прикрыта одним из немногочисленных облачков.
Сегодня он, возможно, сделает самую большую ошибку в своей жизни. С другой стороны, в случае успеха его ждало огромное, непредставимое богатство.
Будучи человеком прагматичным и рациональным, Юний не любил неоправданного риска. Пока что он не совершил еще ничего плохого. Не считая Луциллы, конечно, но это не в счет. Поэтому действовать надо осторожно, очень осторожно. Надо продумать действия на случай провала. Оставлять все на волю случая – дело некомпетентных глупцов. Он не такой.
В том, что Леонид найдет исполнителя, Юний не сомневался. Грек всегда выполнял порученное. Но этого было мало.
- Оставить следы к другим… Без всякого сомнения, это будет правильно. Всегда нужен козел отпущения. Да и при успехе пригодится, - снова поддавшись вредной привычке, сенатор проговаривал свои мысли вслух. Впрочем, здесь ему было некого опасаться.

[Лорд д'Арт]

Глава 3.
Сотня римских кавалеристов в черных доспехах и темно-красных плащах неспешно двигались по одной из сельских дорог Сарматии. С самого утра капал мерзкий дождик, мелкий, противный и будто бы какой-то липкий. Естественно, это не улучшало настроение солдат.
Максимус, внимательно смотря по сторонам, беззвучно ругался. В этих землях существовала весьма серьезная угроза атаки – именно поэтому все до единого бойцы ехали в броне и с надетыми шлемами.
Больше всего раздражало именно это, а не какой-то там дождь. Тем более, в жарком и пыльном августе.
Если бы не выматывающее ожидание нападения, Марк сейчас бы даже наслаждался поездкой, любуясь природными красотами новой провинции Империи. Правда, местные еще не приняли для себя эту простую истину – что их земля им больше не принадлежит, но у них еще будет шанс это осознать.
Коммод ехал неподалеку. Сейчас, в точно таком же плаще, что и его охрана, он ничем не отличался от обычного бойца. По крайней мере, сходу выделить его в массе солдат было бы непростой задачей. Единственно, его могучий жеребец явно выглядел крупнее и злее лошадей остальных кавалеристов.
Из рощи в нескольких стадиях впереди, вылетел один из разведчиков передового дозора. И, судя по тому, как он нахлестывал свою кобылу, ничего хорошего сообщить он пытался.
- К бою! – коротко рявкнул Марк. Это его заботой была охрана императора. Коммод, конечно, мог бы командовать и сам, но никогда этого права у своего друга не забирал.
Сейчас же император только лишь коротко кивнул, словно подтверждал приказ Максимуса, и спокойным и плавным движением вытащил из петли копье и проверил, как в ножнах ходит его меч.
Клинок Коммода был настоящим произведением искусства. Сделанный из стали, выплавлявшейся с помощью горючего камня в новых печах Британии, закаленной и отпущенной, откованный настоящим мастером и особым образом заточенный. Лезвие этого меча напоминало пламя, застывшее в металле. Довольно длинный – чтобы им было удобнее рубить с коня, но не слишком тяжелый, чтобы им нельзя было пользоваться одной рукой.
Многие считали это оружие игрушкой – но только не те, кто видел его в деле. Марк, например, однажды наблюдал, как Коммод разрубил этим мечом одетого в доспех человека. И было кое-что еще: раны от этого меча не заживали. Еще когда Аврелий был жив, в одной из стычек, едва не закончившейся для Коммода отправкой домой, тот ранил одного из напавших на него варваров. Как потом выяснилось – вождя.
Аврелий собирался использовать его, чтобы обменять на некоторое количество пленных римлян, но, несмотря на все усилия лекарей, варвар скончался. Потом было еще несколько подобных случаев. И при этом Максимус точно знал, что Коммод не наносит на свой меч яд.
Тем временем, дозорный уже достаточно приблизился к отряду императора, чтобы можно было рассмотреть детали. Впереди явно шел бой – боец был с ног до головы залит кровью и, из последних сил прижавшись к лошади, ее понукал.
Из рощи высыпалась немаленькая группа сарматов, стремительно разворачиваясь в подобие боевого строя.
Марк аккуратно тронул поводья, переведя своего жеребца на рысь, и выехал вперед. Что-то было не так – разведчик даже не притормозил, только лишь чуть скорректировал свой путь.
- Враааг! – неожиданно заорал один из бойцов авангарда, мимо которого буквально пролетел дозорный. Или, точнее, переодетый дозорным варвар.
Поняв, что его раскрыли, сармат распрямился и швырнул в Марка дротик, больше похожий на короткое копье. Хорошо швырнул, сильно. И точно. Но, однако, безрезультатно – Марк оказался быстрее, отбив его щитом.
Больше ничего варвар сделать не успел. Коммод вдруг оказался рядом с ним, и коротким и резким движением всадил копье в лицо. Сармат даже не успел вытащить меч.
- Идиот, - спокойно прокомментировал император. – Смертник. Принял тебя за главного, из-за шлема. Я тебе про это уже говорил. Нечего выставляться.
- Мы это уже обсуждали, Луций, - тихо ответил Марк. – Меня должны отличать и видеть собственные бойцы.
Коммод спорить не стал.
- В любом случае, очевидно, что в роще нас ждет засада. И, судя по тому, что они расправились с дозорными с такой легкостью – немаленькая. С другой стороны, из-за этого придурка, - император кивнул на труп варвара, - они поняли, что мы о них узнаем и решили принять открытый бой, хотя сегодня счет явно в их пользу.
В дозоре было четыре человека.
Тем временем, императорский отряд без какой-либо паники развернулся из походных порядков в боевой строй и начал неторопливый разбег. Две ощетинившиеся копьями группы людей стремительно сближались.
В сарматских рядах не было даже и тени замешательства. Не без оснований считая себя лучшими всадниками, чем римлянами, да еще и имея некоторое количественное превосходство, они надеялись на победу. Естественно, они пока еще не сталкивались с новой кавалерией Рима в бою. Да еще и ведомой лично императором.
Звук столкновения прозвучал подобно раскату грома. Сарматы не ожидали, что противостоящие им бойцы будут закованы в прочную броню, и не хуже них будут управляться с лошадьми.
Щитом отбив или, точнее, отклонив направленное на него копье, Марк ударил в ответ. Но не в бойца противника, а в его лошадь. Почему-то от римлян такого приема не ждут – это, за свою военную карьеру, он уже выяснил.
Следующий удар Марк нанес уже мечом, активно продираясь сквозь вражеские ряды. Впрочем, ему было полегче – вперед вырвался сам Коммод, сеющий вокруг себя смерть. Его копье тоже уже сломалось, и он действовал клинком. От чего, впрочем, варварам было только хуже.
Огромный вороной конь Коммода от своего хозяина не уставал, вовсю кусая сарматских лошадей. Сам император, уже весь измазанный вражеской кровью, продолжал свое продвижение с методичностью механизма, работающего от водяной мельницы.
Вот еще один солдат противника попытался ткнуть копьем римлянина. Безуспешно. Коммод уклонился, одним движением отрубил наконечник и, возвращая клинок, перерубил варвару горло. Попытавшийся добраться до императора с другой стороны сармат тоже не добился успеха – удар клинка Коммод принял на щит, конем толкнул вражескую лошадку и мечом располосовал падающему сармату бок. Подняться с земли тот уже не успел – помешало копье следующего за Марком бойца.
Бой не продлился еще и нескольких минут, но уже заканчивался. Лучшие кавалеристы Рима смяли сарматский отряд, пользуясь превосходством в броне, лошадях и оружии.
Два десятка варваров попытались отойти обратно к роще, но такого шанса им не дали – некоторые из преторианцев Коммода неплохо стреляли из лука. В том числе, с коня.
- Хорошая драка, - император был абсолютно спокоен, как будто бы и не было только что стычки, закончившейся сотней трупов. – Потери?
- Убитых нет, - Марк уже переговорил с десятниками. – В третьем десятке есть тяжелый, у него сломаны ноги. У остальных мелкие ранения, ничего серьезного.
- Не может не радовать.

[Сергей Белово]

Забавно. Это кто ж так постарался меня поминусовать? Ведь каждому сообщению влепил...Прям интересно. Настолько не нравится мое произведение?

Компенстровал. Это у кого то политика ниже спины свербит.

[Лорд д'Арт]

Сейчас перечитал выложенные проды - увидел кучу ошибок и описок . Завтра выложу правленный вариант

[Лорд д'Арт]

Правленный вариант:

Глава 3.
Сотня римских кавалеристов в черных доспехах и темно-красных плащах неспешно двигались по одной из сельских дорог Сарматии. С самого утра капал мерзкий дождик, мелкий, противный и будто бы какой-то липкий. Естественно, это не улучшало настроение солдат.
Максимус, внимательно смотря по сторонам, беззвучно ругался. В этих землях существовала весьма серьезная угроза атаки – именно поэтому все до единого бойцы ехали в броне и с надетыми шлемами.
Больше всего раздражало именно это, а не какой-то там дождь. Тем более, в жарком и пыльном августе.
Если бы не выматывающее ожидание нападения, Марк сейчас бы даже наслаждался поездкой, любуясь природными красотами новой провинции Империи. Правда, местные еще не приняли для себя эту простую истину – что их земля им больше не принадлежит – но у них еще будет шанс это осознать.
Коммод ехал неподалеку. Сейчас, в точно таком же плаще, что и его охрана, он ничем не отличался от обычного бойца. По крайней мере, сходу выделить его в массе солдат было бы непростой задачей. Единственно, его могучий жеребец явно выглядел крупнее и злее лошадей остальных кавалеристов.
Из рощи в нескольких стадиях впереди, вылетел один из разведчиков передового дозора. И, судя по тому, как он нахлестывал свою кобылу, ничего хорошего сообщить он пытался.
- К бою! – коротко рявкнул Марк. Это его заботой была охрана императора. Коммод, конечно, мог бы командовать и сам, но никогда этого права у своего друга не забирал.
Сейчас же император только лишь коротко кивнул, словно подтверждал приказ Максимуса, и спокойным и плавным движением вытащил из петли копье и проверил, как в ножнах ходит его меч.
Клинок Коммода был настоящим произведением искусства. Сделанный из стали, выплавлявшейся с помощью горючего камня в новых печах Британии, закаленной и отпущенной, откованный настоящим мастером и особым образом заточенный. Лезвие этого меча напоминало пламя, застывшее в металле. Достаточно длинный, чтобы им было удобно рубить с коня, но не слишком тяжелый, чтобы им нельзя было пользоваться одной рукой.
Многие считали это оружие игрушкой – но только не те, кто видел его в деле. Марк, например, однажды наблюдал, как Коммод разрубил этим мечом одетого в доспех человека. И было кое-что еще: раны от этого меча не заживали. Еще когда Аврелий был жив, в одной из стычек, едва не закончившейся для Коммода отправкой домой, тот ранил одного из напавших на него варваров. Как потом выяснилось – вождя.
Аврелий собирался использовать его, чтобы обменять на некоторое количество пленных римлян, но, несмотря на все усилия лекарей, варвар скончался. Потом было еще несколько подобных случаев. И при этом Максимус точно знал, что Коммод не наносит на свой меч яд.
Тем временем, дозорный уже достаточно приблизился к отряду императора, чтобы можно было рассмотреть детали. Впереди явно шел бой – боец был с ног до головы залит кровью и, из последних сил прижавшись к лошади, ее понукал.
Из рощи высыпалась немаленькая группа сарматов, стремительно разворачиваясь в подобие боевого строя.
Марк аккуратно тронул поводья, переведя своего жеребца на рысь, и выехал вперед. Что-то было не так – разведчик даже не притормозил, только лишь чуть скорректировал свой путь.
- Враааг! – неожиданно заорал один из бойцов авангарда, мимо которого буквально пролетел дозорный. Или, точнее, переодетый дозорным варвар.
Поняв, что его раскрыли, сармат распрямился и швырнул в Марка дротик, больше похожий на короткое копье. Хорошо швырнул, сильно. И точно. Но, однако, безрезультатно – Марк оказался быстрее, отбив его щитом.
Больше ничего варвар сделать не успел. Коммод вдруг оказался рядом с ним, и коротким и резким движением всадил копье в лицо. Сармат даже не успел вытащить меч.
- Идиот, - спокойно прокомментировал император. – Смертник. Принял тебя за главного, из-за шлема. Я тебе про это уже говорил. Нечего выставляться.
- Мы это уже обсуждали, Луций, - тихо ответил Марк. – Меня должны отличать и видеть собственные бойцы.
Коммод спорить не стал.
- В любом случае, очевидно, что в роще нас ждала засада. С другой стороны, из-за этого придурка, - император кивнул на труп варвара, - они поняли, что мы о них узнаем и решили принять открытый бой, хотя сегодня счет явно в их пользу.
В дозоре было четыре человека – и Коммод вполне очевидно записал ребят в покойники.
Тем временем, императорский отряд без какой-либо паники развернулся из походных порядков в боевой строй и начал неторопливый разбег. Две ощетинившиеся копьями группы людей стремительно сближались.
В сарматских рядах не было даже и тени замешательства. Не без оснований считая себя лучшими всадниками, чем римляне, да еще и имея некоторое количественное превосходство, они надеялись на победу. Естественно, они пока еще не сталкивались с новой кавалерией Рима в бою. Да еще и ведомой лично императором.
Звук столкновения прозвучал подобно раскату грома. Сарматы не ожидали, что противостоящие им бойцы будут закованы в прочную броню, и не хуже них будут управляться с лошадьми.
Щитом отбив или, точнее, отклонив направленное на него копье, Марк ударил в ответ. Но не в бойца противника, а в его лошадь. Почему-то от римлян такого приема не ждут – это, за свою военную карьеру, он уже выяснил.
Следующий удар, оставив застрявшее копье, Марк нанес уже мечом, активно продираясь сквозь вражеские ряды. Впрочем, ему было полегче – вперед вырвался сам Коммод, сеющий вокруг себя смерть. Его копье уже сломалось, и он действовал клинком. От чего, впрочем, варварам было только хуже.
Огромный вороной конь Коммода от своего хозяина не отставал, вовсю кусая сарматских лошадей. Сам император, уже весь измазанный вражеской кровью, продолжал свое продвижение сквозь варваров с методичностью работающего от водяной мельницы механизма.
Вот еще один солдат противника попытался ткнуть копьем римлянина. Безуспешно. Коммод уклонился, одним движением отрубил наконечник и, возвращая клинок, перерубил варвару горло. Попытавшийся добраться до императора с другой стороны сармат тоже не добился успеха – его удар Коммод принял на щит, конем толкнул вражескую лошадку и мечом располосовал падающему всаднику бок. Подняться с земли тот уже не успел – его попросту затоптали.
Бой не продлился еще и нескольких минут, но уже заканчивался. Лучшие кавалеристы Рима смяли сарматский отряд, пользуясь превосходством в броне, лошадях и оружии.
Два десятка варваров попытались отойти обратно к роще, но такого шанса им не дали – некоторые из преторианцев Коммода неплохо стреляли из лука. В том числе, с коня.
- Хорошая драка, - император был абсолютно спокоен, как будто бы и не было только что стычки, закончившейся сотней трупов. – Потери?
- Убитых трое, - Марк уже переговорил с десятниками. – Кроме того, в третьем десятке есть тяжелый, у него сломаны ноги. В седьмом десятке тоже, парню проткнули копьем ногу. У остальных мелкие ранения, ничего серьезного.
- Ясно, - несмотря на то, что погибших было немного, Коммод явно не был доволен.

[Михаил Федотов]

Тем более, в жарком и пыльном августе.

Запятая не нужна

Из рощи в нескольких стадиях впереди, вылетел один из разведчиков передового дозора.

Запятая не нужна

И, судя по тому, как он нахлестывал свою кобылу, ничего хорошего сообщить он пытался.

Пропущено "не"
ИМХО "пытался" лучше заменить на "собирался"

- В любом случае, очевидно, что в роще нас ждала засада.

Первая запятая не нужна

С другой стороны, из-за этого придурка, - император кивнул на труп варвара, - они поняли, что мы о них узнаем и решили принять открытый бой, хотя сегодня счет явно в их пользу.

они поняли, что мы о них узнаем, и решили принять открытый бой

Сарматы не ожидали, что противостоящие им бойцы будут закованы в прочную броню, и не хуже них будут управляться с лошадьми.

Последняя запятая не нужна

В том числе, с коня.

Запятая не нужна

[Лорд д'Арт]

ИМХО

Спасибо за тапки, поправлю в тексте

[Лорд д'Арт]

Правленное начало третьей главы+прода:

Глава 3.
Сотня римских кавалеристов в черных доспехах и темно-красных плащах неспешно двигалась по одной из сельских дорог Сарматии. С самого утра капал мерзкий дождик, мелкий, противный и будто бы какой-то липкий. Естественно, это не улучшало настроение солдат.
Максимус, внимательно смотря по сторонам, беззвучно ругался. В этих землях существовала весьма серьезная угроза атаки – именно поэтому все до единого бойцы ехали в броне и с надетыми шлемами.
Больше всего раздражало именно это, а не какой-то там дождь. Тем более в жарком и пыльном августе.
Если бы не выматывающее ожидание нападения, Марк сейчас бы даже наслаждался поездкой, любуясь природными красотами новой провинции Империи. Правда, местные еще не приняли для себя эту простую истину – что их земля им больше не принадлежит – но у них еще будет шанс это осознать.
Коммод ехал неподалеку. Сейчас, в точно таком же плаще, что и его охрана, он ничем не отличался от обычного бойца. По крайней мере, сходу выделить его в массе солдат было бы непростой задачей. Единственно, его могучий жеребец явно выглядел крупнее и злее лошадей остальных кавалеристов.
Из рощи в нескольких стадиях впереди вылетел один из разведчиков передового дозора. И, судя по тому, как он нахлестывал свою кобылу, ничего хорошего сообщать он не собирался.
- К бою! – коротко рявкнул Марк. Это его заботой была охрана императора. Коммод, конечно, мог бы командовать и сам, но никогда этого права у своего друга не забирал.
Сейчас же император только лишь коротко кивнул, словно подтверждал приказ Максимуса, и спокойным и плавным движением вытащил из петли копье и проверил, как в ножнах ходит его меч.
Клинок Коммода был настоящим произведением искусства. Сделанный из стали, выплавлявшейся с помощью горючего камня в новых печах Британии, закаленной и отпущенной, откованный настоящим мастером. Лезвие этого меча напоминало пламя, застывшее в металле. Достаточно длинный, чтобы им было удобно рубить с коня, но не слишком тяжелый, чтобы им нельзя было пользоваться одной рукой.
Многие считали это оружие игрушкой – но только не те, кто видел его в деле. Марк, например, однажды наблюдал, как Коммод разрубил этим мечом одетого в доспех человека. И было кое-что еще: раны от этого меча не заживали. Еще когда Аврелий был жив, в одной из стычек, едва не закончившейся для Коммода отправкой домой, тот ранил одного из напавших на него варваров. Как потом выяснилось – вождя.
Аврелий собирался использовать его, чтобы обменять на некоторое количество пленных римлян, но, несмотря на все усилия лекарей, варвар скончался. Потом было еще несколько подобных случаев. И при этом Максимус точно знал, что Коммод не наносит на свой меч яд.
Тем временем, дозорный уже достаточно приблизился к отряду императора, чтобы можно было рассмотреть детали. Впереди явно шел бой – боец был с ног до головы залит кровью и, из последних сил прижавшись к лошади, ее понукал.
Из рощи высыпалась немаленькая группа сарматов, стремительно разворачиваясь в подобие боевого строя.
Марк аккуратно тронул поводья, переведя своего жеребца на рысь, и выехал вперед. Что-то было не так – разведчик даже не притормозил, только лишь чуть скорректировал свой путь.
- Враааг! – неожиданно заорал один из бойцов авангарда, мимо которого буквально пролетел дозорный. Или, точнее, переодетый дозорным варвар.
Поняв, что его раскрыли, сармат распрямился и швырнул в Марка дротик, больше похожий на короткое копье. Хорошо швырнул, сильно. И точно. Но, однако, безрезультатно – Марк оказался быстрее, отбив его щитом.
Больше ничего варвар сделать не успел. Коммод вдруг оказался рядом с ним, и коротким и резким движением всадил копье в лицо. Сармат даже не успел вытащить меч.
- Идиот, - спокойно прокомментировал император. – Смертник. Принял тебя за главного, из-за шлема. Я тебе про это уже говорил. Нечего выставляться.
- Мы это уже обсуждали, Луций, - тихо ответил Марк. – Меня должны отличать и видеть собственные бойцы.
Коммод спорить не стал.
- В любом случае очевидно, что в роще нас ждала засада. С другой стороны, из-за этого придурка, - император кивнул на труп варвара, - они поняли, что мы о них узнаем, и решили принять открытый бой, хотя сегодня счет явно в их пользу.
В дозоре было четыре человека – и Коммод вполне понятно записал ребят в покойники.
Тем временем, императорский отряд без какой-либо паники развернулся из походных порядков в боевой строй и начал неторопливый разбег. Две ощетинившиеся копьями группы людей стремительно сближались.
В сарматских рядах не было даже и тени замешательства. Не без оснований считая себя лучшими всадниками, чем римляне, да еще и имея некоторое количественное превосходство, они надеялись на победу. Естественно, они пока еще не сталкивались с новой кавалерией Рима в бою. Да еще и ведомой лично императором.
Звук столкновения прозвучал подобно раскату грома. Сарматы не ожидали, что противостоящие им бойцы будут закованы в прочную броню и не хуже них будут управляться с лошадьми.
Щитом отбив или, точнее, отклонив направленное на него копье, Марк ударил в ответ. Но не в бойца противника, а в его лошадь. Почему-то от римлян такого приема не ждут – это, за свою военную карьеру, он уже выяснил.
Следующий удар, оставив застрявшее копье, Марк нанес уже мечом, активно продираясь сквозь вражеские ряды. Впрочем, ему было полегче – вперед вырвался сам Коммод, сеющий вокруг себя смерть. Его копье уже сломалось, и он действовал клинком. От чего, впрочем, варварам было только хуже.
Огромный вороной конь Коммода от своего хозяина не отставал, вовсю кусая сарматских лошадей. Сам император, уже весь измазанный вражеской кровью, продолжал свое продвижение сквозь варваров с методичностью работающего от водяной мельницы механизма.
Вот еще один солдат противника попытался ткнуть копьем римлянина. Безуспешно. Коммод уклонился, одним движением отрубил наконечник и, возвращая клинок, перерубил варвару горло. Попытавшийся добраться до императора с другой стороны сармат тоже не добился успеха – его удар Коммод принял на щит, конем толкнул вражескую лошадку и мечом располосовал падающему всаднику бок. Подняться с земли тот уже не успел – его попросту затоптали.
Бой не продлился еще и нескольких минут, но уже заканчивался. Лучшие кавалеристы Рима смяли сарматский отряд, пользуясь превосходством в броне, лошадях и оружии.
Два десятка варваров попытались отойти обратно к роще, но такого шанса им не дали – некоторые из преторианцев Коммода неплохо стреляли из лука. В том числе, с коня.
- Хорошая драка, - император был абсолютно спокоен, как будто бы и не было только что стычки, закончившейся сотней трупов. – Потери?
- Убитых трое, - Марк уже переговорил с десятниками. – Кроме того, в третьем десятке есть тяжелый, у него сломаны ноги. В седьмом десятке тоже, парню проткнули копьем бедро. У остальных мелкие ранения, ничего серьезного.
- Ясно, - несмотря на то, что погибших было немного, Коммод не выражал особого удовлетворения результатами битвы. – Включая дозорных, мы потеряли семерых. И еще неизвестно, станут ли в строй тяжелые. А это уже девять. За один бой мы потеряли почти десять процентов нашего лучшего отряда.
- Но ведь варвары потеряли почти полторы сотни человек! – попытался оправдаться Марк. – И посмотри, Луций: явно ведь не шелупонь какая-нибудь. Приличные бойцы.
- Это ничего не меняет, - император, закончив протирать куском ткани свой клинок, убрал тот в ножны и выпрямился в седле. – Это лучшие всадники Рима. Они должны быть более эффективны.
- Один к пятнадцати, по-твоему, недостаточно? Против хороших воинов, не против шайки какого-нибудь сброда, - Марк решительно не собирался сдаваться.
- А каковы были бы потери при столкновении с персами? – Коммод тоже уже начал раздражаться и слегка повысил голос. – Один к трем? И что? Пара битв – и прощай лучшее подразделение римской армии? Впрочем, ладно, не будем сейчас об этом. Просто учти, что ребятам нужно больше упражняться.
Еще три часа спустя римский отряд прибыл в лагерь. Последний представлял собою классическое передовое укрепление. Выстроившиеся по линейке ряды палаток, укрепленный кольями защитный вал, довольно глубокий ров, бдительные часовые... В общем, образец дисциплины и трудолюбия легионеров.
Дождь, моросящий с самого утра, неожиданно усилился. Коммод, подъехав к шатру командующего, спрыгнул с коня, стащил с головы шлем и подставил непослушную шевелюру под льющуюся с неба воду. При этом он закрыл глаза и улыбался, словно вспоминал что-то радостное.
Выглядел при этом император несколько страшновато – кровь поверженных им варваров никуда не делась и сейчас, размазываясь по черным доспехам, явно прибавляла картине зловещий оттенок.
Марк подумал, что последнее время даже побаивается своего собственного друга. Эта его улыбка, кровь на доспехах и плаще, холодные, изучающие глаза, в которых, порою, проскальзывает что-то страшное, вызывающее глубоко внутри очень неприятную дрожь.
Коммод менялся. Он все меньше походил на того парнишку, рядом с которым рос Максимус. Иногда ход его мыслей оставался абсолютно непонятным, причем не только отдельным людям, но вообще всем. И близким тоже.
И глаза. Они навсегда изменились после того удара молнией, но сейчас… Сейчас они пугали. Даже вот только случившаяся битва – Коммод действовал в ней как механизм. Четкие, выверенные движения. Никакой жалости, никаких сомнений, постоянный контроль обстановки.
Сам Марк так не мог. Нет, он видел нечто подобное – благо, на войне был не первый день. Но одно дело, когда подобным образом действует ветеран с двадцатилетним опытом постоянных сражений, и другое дело – вчерашний мальчишка.
Сверкнувшая молния оторвала Максимуса от размышлений. Несколько секунд спустя докатился и отзвук грома. Коммод открыл глаза, встряхнул головой и прошел в шатер.
- Тиберий, - коротко поприветствовал он сидевшего внутри военачальника
- Луций, вы уже добрались. Как прошла дорога? – Помпеян был в хорошем расположении духа. Только недавно он получил весть из Рима о размере взносов. Сенат даже еще не начали грабить, а деньги уже текли. Пока еще не рекой, но уже довольно сильным ручейком.
- В паре миль отсюда мы столкнулись с крупным отрядом сарматов, - Коммод уже снял плащ и наливал в кубок горячего вина. – Судя по всему, они должны были вас отрезать от войск Марция Вера. Полагаю, скоро они нанесут тот самый «удар отчаяния». По крайней мере, они явно к нему готовятся.
Коммод сделал глоток.
- И да, мы вырезали всех этих ублюдков. Почти полторы сотни человек. Мои парни потеряли семерых. Еще парочка серьезно раненых.
- Луций, тебя не задели? – Помпеян, внимательно слушавший императора, слегка расслабился.
- Это не моя кровь, - спокойно прокомментировал Коммод. – А пока скажи мне, какие новости в Риме?
- Взносы от сенаторов и магнатов растут. Мы пока еще никого не трогали, действовали только угрозами и увещеваниями – и уже есть эффект. Если все так и будет продолжаться, то нам даже не потребуется их резать, - Помпеян развел руками. – Уже сейчас у нас хватит денег, чтобы вести войну еще где-то полгода. Если не увеличивать армию, конечно, - добавил он после небольшой паузы.
- И это хорошо, - император закончил пить вино и сейчас с помощью Марка стаскивал с себя доспехи. – Еще что-нибудь?
- На твоих заводах смогли сделать «облачное стекло».
- С помощью олова, как я и предлагал?
- Да. Даже прислали образчик, - Помпеян вытащил из стола красивый кубок из непрозрачного белого стекла молочного оттенка. – Говорят, среди богатеев новая мода: иметь в коллекции наборы из всех видов «имперского стекла».
Коммод поднял бровь.
- Да, вот так вот. Признаюсь, я и сам не удержался. Такого больше нигде нет.
Император усмехнулся.
- Пусть уж лучше тратят деньги на безделушки, чем на заговоры. Сейчас я иду спать, а завтра мы обсудим, как именно нам окончательно сломить сопротивление варваров.

[Лорд д'Арт]

***
- Римляне оказались сильнее, чем мы ожидали, - небольшая стоянка на одном из лесистых склонов Карпат, была почти не видна в темноте. – Наших воинов перерезали, как баранов.
- А римский император?
- Жив, здоров. Зацепить не смогли.
- То есть он там все-таки был? Нам не солгали?
- Да, вождь, был. В этом наш человек полностью уверен.
Этот мало кому понятный разговор, происходящий между двумя почти не видными в темноте фигурами, на самом деле значил довольно много.
Успех «удара отчаяния», как назвал план вождей германских и сарматских племен Коммод, висел на волоске. Отрезать один из аванпостов Рима на сарматской территории не получилось. Потеря же сотни с лишним хороших солдат и вовсе оказывалась некстати.
С другой стороны, информация от шпионов о прибытии римского императора оказалась верна. Слуга кого-то из могущественных римлян не солгал, что могло значить только одно: в стане врага есть разлад.
Невысокий, кривоногий, но с широкими плечами и длинными руками вождь Балломор, сын Балломора, выглядел настоящим стереотипом варвара, как их представляли себе добропорядочные граждане Вечного Города. Длинные спутанные волосы и какой-то мутный взгляд только лишь дополняли картину.
Вот только за этой не самой аристократичной внешностью прятался острый ум человека, возглавившего противостоящую Риму силу. И никому не стоило его недооценивать.
Сейчас он удовлетворенно кивал своим мыслям. Если его задумка выгорит, и объединенному войску сарматов удастся уничтожить один из легионов и убить, пленить или хотя бы ранить Коммода, то шансы на выгодное перемирие вырастут в разы.
Отпустив посланца, вождь задумался. Сон, еще недавно манивший в свои объятия, как рукой сняло.
«Еще один шанс, - мрачно подумал Балломор. – Всего один, других не будет. Если мальчишка вывернется и из этой ситуации – нам крышка».
Себя он не обманывал – если даже Рим находился на грани истощения от этой войны, то представьте себе, что творилось среди противостоящих ему племен. Брожение среди мелких вождей уже начались, о чем Балломор прекрасно знал. Все чаще раздавались голоса, предлагавшие капитуляцию. Пока что они звучали тихо, но с каждым днем ситуация ухудшалась. С этим ничего нельзя было сделать, и чувство собственного бессилия приводило храброго воина в бешенство.
«Рим силен, это точно. Мальчишка, опять же, оказался не лучше своего папаши. Даже, пожалуй, и хуже. Для нас», - вождь негромко выругался.
Как там выразился Коммод? «Пока толстый сохнет, худой сдохнет»? Какое точное выражение – и как подходит к нынешней ситуации.
Все расчеты на то, что новый римский император изменит политику своего отца и заключит мир, рухнули. Наоборот, даже усилил нажим. И останавливаться не собирался.
Единственно, на что еще можно было надеяться – успех планируемого удара – очевидно, само по себе не поможет. Коммода не остановит потеря даже двух легионов. А значит, римлянин должен умереть.
И в самом Вечном Городе у Балломора есть союзник, желающий того же.
Варвар криво ухмыльнулся и вышел из шатра. Закинул голову и посмотрел на звезды, крохотными яркими точками усеявшими черное небо. Он не привык сдаваться. В конце концов, Солнце же не сдается – и каждое утро побеждает тьму. Небольшой шанс еще есть – и он будет биться до конца. И победит.
О том, что вместо победы его может ждать смерть, Балломор старался не думать.

[Uksus]

- Жив, здоров. Зацепить не смогли.

Через дефис.

Потеря же сотни с лишним хороших солдат и вовсе оказывалась некстати.
С другой стороны, информация от шпионов о прибытии римского императора оказалась верна

Вместо первого - пришлась?

выглядел настоящим стереотипом варвара, как их представляли себе добропорядочные граждане Вечного Города

Образчиком.

Брожение среди мелких вождей уже начались, о чем Балломор прекрасно знал

2. НачалОсь.

Все расчеты на то, что новый римский император изменит политику своего отца и заключит мир, рухнули

Коряво. Просто изменит политику. Хммм?

Закинул голову и посмотрел на звезды, крохотными яркими точками усеявшими черное небо

УсеявшИЕ.

[АВС-36]

Потеря же сотни с лишним хороших солдат и вовсе оказывалась некстати.

Солдат, слово по отношению к сарматам глаз режет, может заменить на воинов?

[Михаил Федотов]

– Римляне оказались сильнее, чем мы ожидали, – небольшая стоянка на одном из лесистых склонов Карпат зпт была почти не видна в темноте.

Если его задумка выгорит зпт и объединенному войску сарматов удастся уничтожить один из легионов и убить, пленить или хотя бы ранить Коммода, то шансы на выгодное перемирие вырастут в разы.

[Лорд д'Арт]

Если его задумка выгорит зпт и объединенному войску сарматов удастся уничтожить один из легионов и убить, пленить или хотя бы ранить Коммода, то шансы на выгодное перемирие вырастут в разы.

Разве запятая не нужна? Тут же сложное предложение. "Задумка выгорит" - подлежащее и сказуемое номер раз, и "уничтожить...убить, пленить...ранить" номер два.

[Михаил Федотов]

Разве запятая не нужна? Тут же сложное предложение. "Задумка выгорит" - подлежащее и сказуемое номер раз, и "уничтожить...убить, пленить...ранить" номер два.

http://rusyaz.ru/pr/pz01.html
§ 139

[Лорд д'Арт]

§ 139

Ок, спасибо)

[Лорд д'Арт]

Немножко проды:

***
- Это их единственный шанс на хоть какую-то позицию на переговорах, - Коммод был свеж и весел, словно не он еще вчера рубил людей в фарш. – Других не будет. И, как я считаю, они прекрасно это понимают.
Внимательно слушающий разговор друга с Помпеяном, Марк не забывал осматриваться по сторонам.
Легион гудел. Непосвященному могло бы показаться, что в лагере царит хаос: люди носились туда-сюда, по одному и группами, с оружием и без, с какими-то грузами и донесениями. Увидеть в этом переполохе систему было непросто. Но она здесь имелась. Как, собственно, и цель.
Только что прибывшие из дальних дозоров разведчики сообщили о множестве небольших отрядов противника, стекающихся со всей Сарматии. В Маркомании тоже присутствовало шевеление – явно для того, чтобы римляне не могли сманеврировать силами.
И Тиберий Помпеян, и Коммод, и другие полководцы империи не могли не заметить, что это что-то новенькое. Всю эту войну варвары старательно избегали крупных сражений, прекрасно понимая, что с испытанным механизмом римской армии на таких условиях лучше не сталкиваться – сомнут. Как смяли когда-то галлов.
Однако, постоянные мелкие стычки, рейды и небольшие сражения становились все менее эффективными. Ибо войну на истощение германские и сарматские племена выиграть уже не могли. Новый император с достойным упорством продолжил начинание своего отца, и отступать не собирался.
Варварам был необходим крупный успех. Конечно, на катастрофу, сравнимую с катастрофой в Тевтобургском лесу, рассчитывать было бы глупо, но при некоторой толике удачи добиться улучшения – пусть даже и тактического, а не стратегического – Балломор вполне мог.
Сейчас, в солнечный день, видя всех этих легионеров, Марк не мог представить себе, что уже через неделю-другую многие из них будут мертвы. И он, возможно, тоже.
Нет, соратник императора верил в победу Коммода, верил в стойкость римских солдат и мастерство Помпеяна. Но в этот момент, глядя в безоблачное, невероятно синее небо, Марк видел лишь только кровь, смерть и боль. И он не знал почему.
Коммод заметил пустой взгляд товарища, которым тот обвел как гудящий растревоженным ульем лагерь, так и присутствующих. Знаком попросив Тиберия сделать паузу, неслышно ступая подошел к другу.
- Марк Сергий Максим! - Марк, на какой-то момент ушедший в себя, вздрогнул и поднял глаза.
- Составишь компанию? Хочу прогуляться. Ты вообще, какой-то сегодня больно задумчивый. А как же охрана моего бренного тела? Вдруг Тиберий решит на меня напасть? Кто же меня защитит? – Коротко хохотнув, Коммод увлек друга за собой.
- Какое-то у меня странное чувство, Луций. Как будто все наши успехи не по-настоящему, - Марк сказал первое, пришедшее на ум. И только спустя несколько мгновений понял, что это именно то, что он ощущает. – Как будто мы не должны здесь быть. И поэтому умрем. Точнее, я умру.
Коммод ничего не ответил и никак это не прокомментировал. Он настойчиво шагал к небольшой группе деревьев, возвышавшихся на вершине холма, на котором раскинулось римское укрепление.
Наконец, дойдя до отбрасываемой деревьями тени, Коммод остановился и повернулся к другу.
- Марк, я не буду говорить тебе, что ты настоящий воин, истинный римлянин и просто храбрый и умный человек. Ты не раз бывал в бою и никогда не трусил. Я в жизни не поверю, что ты испугался. Тем более сейчас, когда мы побеждаем, - Коммод положил другу руку на плечо. – Давай-ка разомнемся? Выбьем из твоей порою глупеющей башки эту дурь.
- Дело не в страхе, Луций. Это…не знаю, как объяснить. Какое-то странное чувство, - Марк зажмурился и потер лоб, словно у него болела голова.
- Вот и отлично. Значит, ничего нам не помешает, - Коммод протянул другу непонятно откуда взявшийся учебный клинок. У него в руках был такой же.
Марк еще ничего не успел понять, как император нанес удар. Рефлекторно поставив блок, мгновением спустя получил чувствительный тычок в руку и выронил меч.
- Соберись! – как-то даже и зло сказал он сам себе, поднимая оружие с покрытой выгоревшей под жарким Солнцем травой земли.

[Uksus]

Вдруг Тиберий решит на меня напасть? Кто же меня защитит? – Коротко хохотнув, Коммод увлек друга за собой.

С маленькой.

Он настойчиво шагал к небольшой группе деревьев, возвышавшихся на вершине холма, на котором раскинулось римское укрепление.

Целеустремлённо.

- Соберись! – как-то даже и зло сказал он сам себе, поднимая оружие с покрытой выгоревшей под жарким Солнцем травой земли.

С маленькой.

[Михаил Федотов]

Однако зпт постоянные мелкие стычки, рейды и небольшие сражения становились все менее эффективными.

Ты вообще зпт какой-то сегодня больно задумчивый.

[Лорд д'Арт]

Окончание третьей главы. Кстати сказать, поменял во всем тексте "Максимуса" на "Максима" для единообразия транслитерации:

- Соберись! – как-то даже и зло сказал он сам себе, поднимая оружие с покрытой выгоревшей под жарким Солнцем травой земли.
Впрочем, Коммод вновь оказался сильнее, пусть ему на этот рад потребовалось не два, а четыре удара.
- Действительно, Марк, соберись. А то, если ты так будешь драться, мне придется отправить тебя в Рим. И женить.
Прячущаяся в уголках рта Коммода улыбка показала его ближайшему другу, что он шутит.
- Смотри, как бы тебя самого не женили, мой дорогой принцепс, - Марк нанес серию ударов и даже почти достиг цели, но в последний момент Коммод убрал ногу, в которую намечался укол. Провалившись в атаке, Марк закономерно получил несильный удар по макушке.
- Нееет, я же император. Кто ж меня заставит жениться? Сестренка всех распугает, уж поверь. Луцилла совершенно не собирается быть второй женщиной империи. Ее устраивает только лишь первое место, - снова перейдя в атаку, Коммод нанес несколько ударов, окончившихся, впрочем, ничем.
- Ну, может быть, тебя повяжет какая-нибудь бойкая дочурка одного из достопочтимых сенаторов, - Марк резко сместился влево и, чуть присев, хлестнул клинком по ногам. Движение было очень быстрым и Коммоду с большим трудом удалось увернуться, отпрыгнув назад. Не давая восстановить ему равновесие, Марк прыгнул вперед.
Почти получилось – Коммод блокировал удар в последний момент. Нанести еще один он другу не позволил, сократив дистанцию.
- Вот, это уже больше похоже на моего знакомого Сергия Максима, - одобрительно хмыкнув, император улыбнулся. – Почти достал. Еще чуток и было бы два-один.
- У меня последнее время с тобой постоянно «еще чуток», - Марк покачал головой. – Ты серьезно свое мастерство поднял. Слишком быстр для меня, даже в доспехах.
- Знаешь, мне известно только несколько методов, чтобы отвлечь мысли от нехороших раздумий и грустных воспоминаний, - Коммод улыбаться перестал. – И, кроме работы и упражнений приличных среди нет. Даже вино не поможет, а лишь усугубит.
То, что император ежедневно тратит на спорт и клинки минимум час (а нередко бывало, что и два, и три, и даже четыре), секретом не было ни для кого. Тем более для Марка. А вот то, что Коммод порою занимается этим, чтобы забыться…
- Что тебя гнетет, Луций? – друзья прекратили едва начавшуюся тренировку и опустились в тени раскидистого дуба, своей листвой прикрывшего их от жаркого Солнца.
- Мы же вроде пришли сюда дабы твою душу врачевать, не мою, - на сей раз вместо вполне обычных ироничной или саркастической ухмылки на лице Коммода появился грустный оскал. – О моих потерях и сожалениях мы поговорим в другой раз.
- Луций? – мелькнувший на мгновение взгляд товарища пробрал Марка до костей. – О каких потерях ты говоришь? О чем? Или о ком? Имеешь ввиду своего отца?
Вместо ответа Коммод поднялся с травы и, отряхнув плащ, направился к шатру Помпеяна. Разговаривать ему резко расхотелось. Марк, ругнувшись и проклиная свой язык, поспешил следом.
Дуб, раскачивая ветками в такт потянувшему с севера прохладному ветерку, печально шелестел листвой, как будто древнее дерево что-то чувствовало и пыталось сказать глупым короткоживущим людям, как будто пыталось их о чем-то предупредить. Но его никто не слушал.

[Uksus]

но в последний момент Коммод брал ногу, в которую намечался укол

Убрал.

- Ну, может быть, тебя повяжет какая-нибудь бойкая дочурка одного из достопочтимых сенаторов,

Достопочтенных. Или досточтимых.

Не давая восстановить ему равновесие, Марк прыгнул вперед.

Ему восстановить.

свои мысли от нехороших раздумий и грустных воспоминаний, - Коммод улыбаться перестал.

Перестал улыбаться Коммод. Или - Коммод перестал улыбаться. Первое лучше.

То, что император ежедневно тратит на спорт и клинки минимум час (а нередко бывало, что и два, и три, и даже четыре), секретом не было ни для кого

Вмето первого - случалось?

на сей раз вместо вполне обычных ироничной или саркастической ухмылки на лице Коммода

Таки обычнОЙ.

О каких потерях ты говоришь? О чем? Или о ком? Имеешь ввиду своего отца?

Раздельно.