#39 wizard » 21.09.2018, 15:14
13 ноября 1992 года
Российская империя
Константинополь
10 часов 20 минут
Император, сидя на диване под навесом, защищавшим среднюю часть палубы от солнечных лучей( ноябрь выдался в этом году на удивление солнечным и теплым), разговаривал с техасцем и поглядывал на Хикэри, которая стояла на корме большой прогулочной яхты, опершись на перила, рядом с Юкки. Посещение музеев в промежутках между утренними и вечерними мероприятиями не предусматривало особой формы одежды, и на Хикэри под расстегнутой курткой был голубой брючный костюм, на ногах туфли на небольшом каблучке. Юкки выбрала также брючный костюм и в накинутой сверху куртке она была похожа на младшую сестру Великой Принцессы. С начала поездки они весело болтали, и до императора даже долетали отдельные фразы, из которых можно было заключить, что беседа шла на литературные темы. Но потом иногда то Хикэри то Юкки бросали взгляд на императора и одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что не стоит вторгаться в их разговор: они явно были чрезвычайно увлечены беседой… О нем?
Судно двигалось не спеша, меняя галсы и приближаясь то к одному берегу, то к другому. Капитан старался показать гостям все красоты великого Города. Золотой Рог только на закате становился по-настоящему золотым, а сейчас его стоячие воды были зелены, непрозрачны и — что ж поделать — слегка отдавали болотом. Впрочем, на них мало кто обращал внимание, уж больно захватывающие виды открывались по берегам. Слева тянулась городская стена с башнями, над которой нависали холмы, сплошь покрытые красными крышами, куполами храмов и дворцов, украшенные статуями на высоких колоннах. С воды были прекрасно видны ансамбль Влахерн, где здания и храмы карабкались по холмам наверх, опираясь на арки, выступы и контрфорсы. С каждым поворотом яхты картина менялась, пропадали из вида одни постройки, появлялись другие, и оторвать глаз от картины царственного Города было совершенно невозможно. На правом берегу раскинулся Галатский регион, подобный клубку сладкой белой ваты, накрученной на веретено древней башни-маяка. Дальше тянулись предместья, зеленевшие парками и садами роскошных вилл. Кое-где над ними виднелись купола церквей.
По оживленному лицу принцесс было понятно, что беседа доставляет им огромное удовольствие: Хикэри то смеялась, то просто улыбалась, то вскидывала брови, Юкки иногда морщила нос, совсем как девочка, или чуть приоткрывала губы, слушая великую принцессу, которая явно была в ударе… Все это, хотя они разговаривали у всех на виду, придавало их беседе почти интимный характер, что несколько не нравилось императору.
Наблюдая за Хикэри, насколько это позволял ход его собственного разговора с Марвином, Олег пытался понять что в ее улыбке таилось нечто особенное. Он гадал, что делала она вчера после фехтовального зала, когда он поднялся в зал Сусаноо, а Хикэри отправилась с Юкки в Исторический музей. Он не мог отделаться от ощущения, что с Хикэри после аэродрома произошло нечто такое, чего он в своих расчетах возможно не учел…
Мысли императора легко покинули сферу международных отношений. Блистать и нравиться было для Хикэри так же естественно, как дышать, и если она при этом любит его, то что ужасного будет в ее развлечениях? Разве она виновата, что Олег предпочитает шахматы танцам, классическую литературу современным романам и уединенный отдых в маленьком дворце на Халки званым ужинам с фейерверками на берегу Босфора? Не хочет ли он запереть ее в золотую клетку и приставить к ней стражей-евнухов?!..
Их характеры, интересы и жизненное кредо действительно во многом не совпадали. Порой император размышлял, почему из всех кандидаток, с которыми он общался в течение многих лет после гибели Маргариты, именно Хикэри настолько свела его с ума, что он влюблен в нее как мальчишка, — и ответ на этот вопрос в конечном счете сводился к древнему изречению: «противоположности сходятся». Со временем ему придется доверять ей, он уже понял, что при ее характере и темпераменте ей нужна определенная свобода самовыражения, и если б он вздумал давить на нее и требовать, чтобы Хикэри вела себя сдержанно и ограничила свое общение, она бы увяла, как цветок без воды, тем более что со своими подругами она могла общаться на такие темы, которые Олегу были не слишком интересны.
Медленно доплыв до места, где Золотой Рог окончательно обмелел и позволил явиться на своей поверхности островкам, покрытым ярко-зеленой травой, судно развернулось и поплыло обратно. Теперь далеко впереди был виден голубой Босфор, разделивший континенты, туманные холмы на азиатском берегу, и парившая над Городом Святая София — еле заметное золотистое пятнышко, которое, однако, сразу находил внимательный глаз.
Наконец, яхта пристала у Галатского моста. Император поднялся и направился к трапу, за ним последовала Хикэри и остальные гости.
- Ваше Высочество,- к Хикэри подошел начальник охраны,- нотариус предупрежден и ждет Вас. Маршрут и квартира проверены.
- Я, Ваше Величество, решила воспользоваться выходным в Совете и решить вопрос с моим наследством в Городе! - Хикэри улыбнулась императору.- Плаванье было поистине чудесным, но теперь с Вашего разрешения я Вас покину.
- Ваше Величество, вы только не сердитесь, но я уговорила Ее Высочество взять меня с собой, — в голосе Юкки зазвучали кокетливые нотки.
- Как можно, маленькая принцесса! Сердиться на это было бы преступно!
Юкки поклонилась и ничего не ответила, но императору явственно представилось, как эти двое за его спиной с улыбкой переглянулись…
***
через полчаса
Прибывшие к нотариальной конторе офицеры охраны проводили Хикэри к нотариусу. Тот внимательно, демонстрируя невозмутимость, и оглядел Хикэри. Затем извлек из ящика стопку бумаг. Хикэри моментально обратилась в слух.
Нотариус хорошо поставленным тоном зачитывал последнюю волю матери. Из этих бумаг вышло, что ей отходит большая квартира на бульваре Георгия Великого и счет для ее содержания. Нотариус передал ей документы на квартиру и ключи. Затем вручили конверт, адресованный лично ей. Под взглядами охраны она уложила его в сумку. Читать личное нужно в уединении.
В машине она достала конверт из сумки и вскрыла его. Было грустно читать строчки, наполненные теплом и любовью. Увы, хоть тревога и опасение еще явственнее проскальзывали в этом письме, указания на источник опасности все таки не было.
--Ёкота, на квартиру мы поедем не сегодня. Сейчас едем в Храм Святой Софии.
Из Святой Софии Хикэри отправилась на ипподром. Возле стартовой башни ее должна была ждать Юкки, которая намеревалась прогуляться по Городу. Хикэри решила что ей тоже не мешало расслабиться после всей суеты прошлого дня.
В толпе у главных ворот ипподрома она едва нашла Юкки. Та стояла, прислонившись к стене, и меланхолично наблюдала за движением встречных потоков нарядных горожан. Они шли посмотреть на выступления вольных артистов. Сквозь проездную арку было видно, что над ареной натянут канат, по которому медленно двигается человек в телесном трико, несущий на плечах двух мальчиков. На подмостках возле Спины кривлялись мимы, оттуда временами доносился раскатистый хохот.
- Пошли! - сказала Юкки, отлепляясь от стены. - Мне здесь уже надоело, поищем что-нибудь поинтереснее.
Хикэри заметила, что на Юкки в ее светлозеленом костюме неприязненно косятся те, кто причислял себя к победившим «красным». Они веселились вовсю и, кажется, не прочь были выяснить отношения со всеми синими, зелеными и белыми вместе взятыми. Но потасовки с серебряными фрейлинами и телохранителями принцесс , которые явно показывали свое присутствие, сегодня не входили в планы празднующих "красных".
Принцессы медленно преодолели запруженную веселым народом площадь и углубились в переулки. Здесь тоже было людно и шумно. Окна и двери всех гастрономических заведений были распахнуты, на тротуарах стояли столики, и ни один стул не пустовал. Повсюду что-то жарилось и пеклось, варилось и тушилось, восхитительные ароматы смешивались с запахами разогретого за день камня, дерева, цветов, росших прямо на улице в огромных горшках, кофе, хлеба и пряностей. Невысокие чистенькие домики с долей ужаса глядели на проплывавшую внизу толпу. Кое-где из окон выглядывали любопытные, но смотреть пока было особенно не на что.
На небольшом перекрестке, в центре которого красовалась клумба со статуей, было куда интереснее. Здесь заканчивалась безалкогольная зона, и они, купив у мальчишки по бутылочке ледяного «Олимпа» (Юкки решила все-таки не отставать от подруги и выпить алкоголя) и по пакетику соленых креветок, оседлали подходящий парапет и погрузились в созерцание. На площади было довольно шумно. У самой клумбы стоял жонглер, крутя над запрокинутой головой с десяток стеклянных амфор. Неподалеку другой трюкач вращал вокруг себя длинный шест с горшками на концах, откуда вырывались длинные языки пламени. В крошечном палисаднике примостился стеклодув со своими трубками и горелками, вокруг него были разложены на продажу стеклянные диковинки. Сновали продавцы лепешек, жареного мяса и сыра.
Справа доносилась мелодия флейты, слева — ритм литавров и барабана, там, видимо, танцевали. Перезвон колоколов призывал загулявших прихожан к трехчасовой молитве. Было уютно и немного таинственно.
Хикэри сделала несколько больших глотков из своей бутылочки и неожиданно прервала молчание:
- Сегодня вечер приключений, запомни его на всю жизнь!
Они быстро сунули пустые бутылки небольшому бродяжке из тех, что ходят в праздничные дни с пластиковыми корзинами на спине и животе.
Улица постепенно спускалась вниз, в переулках по левую руку порой мелькало море. Принцессы двигались в сторону императорского порта.
Улица сузилась. Здесь начинался квартал богатых особняков. Все они была ярко освещены, и в их ворота по временам впускали толпы разодетых артистов, акробатов и просто трюкачей. Гремела разностильная музыка, где-то явно играли в медведя. Редкие автомобили приветствовали горожан пронзительными гудками.
- Эх, хорошо им здесь веселиться! - воскликнула Юкки.
- Им-то хорошо, а монахам здешним я не завидую, - отозвалась Хикэри, махнув рукой куда-то в сторону. - А уж про Сергие-Вакховых вообще молчу! Как они выживают около ипподрома, непонятно.
- Наверное, залепляют уши ватой, - сострила Юкки.
Улица вылилась в обширный сквер. Там уже горели уличные фонари и переносные лампы. Вдоль дорожек стояли длинные столы, вокруг них толпилась гуляющая публика и суетились люди в красной униформе. Дело явно шло к раздаче съестного.
- Что-то я проголодалась, - решительно заявила Хикэри.
- Может пойдем отсюда, а? - взмолилась Юкки. - Что-то меня эти бесплатные блюда смущают…
- Сразу видно, что ты не местная, - засмеялась Хикэри. - Бесплатная еда это прекрасно. Вот когда появляется бесплатная выпивка, это другое дело, это очень подозрительно и всегда неспроста. Кстати, о выпивке!
Она покрутила носом и потянула подругу к огромной бочке, возле которой стоял усатый анатолиец. Вино здесь разливали в высокие пластиковые бокалы.
- Щедрее лей, чтоб помнила, что пила! - подмигнула Хикэри селянину, и тот, что-то одобрительно бормоча, наполнил высокий бокал до самых краев.
Расплатившись, девушки разжились у гостеприимных красных парой лепешек с жареным мясом и сыром и расположились, как многие другие, прямо на траве.
Вокруг царило невероятное веселье. Вдалеке звучал старинный военный марш, но крики разносчиков и зазывал из импровизированных лавочек покрывали и звуки литавр, и громкие здравицы подгулявших "красных". Всюду сновали разодетые барышни с мороженным и без, прохаживались семейства с детьми и животными, гвардейцы в парадных, белых с золотом мундирах, развязные туристы. Неподалеку длинноволосые юноша с девушкой пели под гитару веселые куплеты.
- Эх, хорошо что всего этого не видят благочестивые монахи! - воскликнула Хикэри, сделав пару хороших глотков. - они, пожалуй, только расстроились бы лишний раз. Сказали бы, что все вульгарно, негигиенично и вообще распущенность нравов.
Они выпили еще красного терпкого вина.
- Кстати, о жарких странах, - сказала Хикэри. - Я давно хотела тебя спросить: кто тебе посоветовал выбрать Восточную Бенгалию?
- Прочитала об очередном успешном провале индусов под Даккой, заинтересовалась и поняла что эта земля нам японцам будет в самый раз, лучше все равно ничего нету. А так территория почти равная Японским островам.
- Это уже на практике будем выяснять, благо желающих будет достаточно и повоевать и похозяйствовать на новой земле Ямато... Ты умная и решительная, это хорошо. И у меня для тебя есть новость,- Хикэри огляделась по сторонам,- завтра я надеюсь, ты будешь служить нашему повелителю. Дня три в твоем распоряжении.
Хикэри взмахом руки с зажатой лепешкой прервала попытку Юкки вскочить.
- Не благодари, ты становишься фигурой в политике двух стран и кто знает чем все это закончится. Хикэри вспомнила Ри и взгрустнула.
- Великая Принцесса я помню о своей клятве и никогда ее не нарушу, не надо гневаться на меня.- Юкки откровенно перепугалась.
- Да причем тут ты,- Хикэри встряхнулась,- я вспомнила Маргариту и еще одну девушку, если император захочет он тебе расскажет. Ну или я потом.
За разговором они и не заметили, как к ним приблизилась немолодая дама весьма подозрительной наружности.
- Девочки! - сказала она глухо. - Дайте закурить… ну, или хоть винца хлебнуть.
Хикэри сделала большой глоток и протянула ей свой бокал, где оставалось еще изрядно.
- Держи! А мы побежали.
- Куда? - встрепенулась Юкки.
- Кататься на лодке по Цистерне,- Хикэри увидела недоумение в глазах подруги,- Рядом с Софией расположена Цистерна, подземное водохранилище. построенное византийцами в 532 году и вмещающее уйму воды. Вода поступает сюда по акведуку из Белградского леса. В свое время это было одно из самых крупных и хорошо сохранившихся древних подземных водохранилищ Константинополя. В нем хранился резерв питьевой воды на случай засухи или осады города, доставлявшейся по водопроводу и акведукам.
Сейчас там прогулочный центр. Плаваешь на лодке, а тебе играет классическая музыка.
-Наверное интересно, -с сомнением протянула Юкки.
- А почему этих вот, - Юкки кивнула назад, когда они немного отошли, - не заставить хоть мусор, что ли, убирать?
- Во-первых, это не романтично. Во-вторых, мусорщиков хватает. В-третьих, они и так убирают мусор. По-своему.
- В каком смысле?
- А в таком, что подгуляет какой-нибудь солдатик или клерк, разойдется, и потянет его на подвиги, а подвиги тут как тут. Не самый лучший способ, но когда шлюх слишком усердно гоняют с улиц, они переселяются во дворцы, а нам это не надо!
После катания на лодках по подземному озеру неторопливая прогулка скоро привела принцесс на набережную Ликоса. Уже стемнело, над Городом висело темно-синее небо, по которому в разных направлениях двигались огоньки самолетов. Отсюда было видно море и древний порт Феодосия — там все сверкало огнями. На набережной шло гуляние. Орда студентов устроила хоровод и весело топала ногами под звуки диковинных дудок и тарелок. Не задерживаясь, подруги пересекли мостик над более чем скромной речкой — Ликос начал пересыхать еще в средние века, и теперь городским властям приходилось постоянно поддерживать его существование, все-таки историческая водная артерия! — и оказались на портовой стороне. Здесь уже чувствовалась другая атмосфера. Появились полицейские, важно расхаживающих по трое и по пятеро. Но принцессы, конечно, не намеревались углубляться в портовые переулки, а сели в незаметно подъехавший электробус, который повез их по ярко освещенным улицам в сторону пристани на Золотом Роге, где их уже ждал катер..
***
13 ноября 1992 гола
Константинополь
Патриархат
16 часов 40минут
- В том и суть. А хорошему хозяину, отче, приходится думать, куда приспособить каждую палку и каждый камень. Все может сгодиться. Но, как я могу догадываться, - тут император поднялся с кресла и едва заметно потянулся, - тебе, монаху, не должна особо нравится идея о том, что церковную жизнь можно приблизить к обычному человеку? Ты-то, полагаю, всем доволен? Но, как умный человек, ты все же должен понимать, что все очень и очень неблагополучно.
- Государь, уверяю тебя, что мне, даже как монаху, нравится далеко не все, - задумчиво ответил патриарх Константинопольский Максим. - Но с переменами нужно быть очень осторожным. Великим державам приличествуют многие достоинства, не то чтобы непременные все сразу, но в совокупности слагающиеся в величие. Большое государство не живёт без большого стиля. Как не живёт без него попросту успешное или претендующее даже не на успех – на долгое существование. Если царства не погибают в бою, то гибнут оттого, что их не уважают подданные.
Большой государственный стиль – это линия, от которой отсчитываются координаты всей остальной принятой в обществе эстетики. Праздничная одежда дворовых, конечно, беднее и аляповатее парадного костюма барина, но если барин вечно имеет вид, средний между Ноздрёвым и Плюшкиным, ни на Страстной, ни на Пасхе благолепия в доме не жди.
Большой государственный стиль – это очарование самой идеей государственности, утверждающее радостную верность национальному и утешающее, примиряя с несовершенством воплощения. Се форма, от коей бессмысленно требовать полного соответствия содержанию, но сама она довершает это содержание.
Не менее важно и самопредставление от противного. И это противное – опять же образ Рима.
Франция была любимой дочерью католической Церкви, первая католическая держава после впадшего в ничтожество Рима. Революции убили душу Франции и она исчезла.
Германия, в свою очередь, – настоящая, ожившая в новой плоти суровая Римская империя, не чета ветхому италийскому Риму. Никому, по мнению немцев, не дано так постичь вершины греческого и римского духа, как им самим. Той Германии уже нет, как нет и той Австрии, они обе сгорели в огне революции 1920, но нынешняя Германия светится отражение тех бюргерского и творческого начал, которые взросли на почве самостояния Священной Римской империи германской нации.
Британия, при всей своей самодостаточности, – вполне себе альтернатива Римской республике, Рим, не изгонявший надолго царей. Но то что сотворили ее правители говорит о том что скоро и она исчезнет навсегда.
Итальянское королевство – новый Город, построенный поверх легендарного, более не правящего миром.
Испания из альтернативной Римской империи, построенной на новом месте и так же рассыпавшейся, осталась альтернативным Городом и образцом для других Городов.
Россия неся в себе римский стержень, стала подлинным Третьим Римом и он должен превзойти первые два
Однако, вспоминая, как европейские государи и рыцари высокого средневековья и ренессанса сравнивали себя с Карлом Великим и Роландом, мы не глумимся над тем, что они-де по невежеству стремились вернуться в медвежье раннее средневековье, да и сами были неровня нам, чистеньким и просвещённым. Мы понимаем, что они брали за идеал своей мирской жизни общие очертания великой эпохи и те детали, что, видимо, не случайно сохранились, оплодотворяя творческое воображение. Ищущие в Риме образец берут за основу не рабство и узаконенное неравенство, не хищничество и подобострастие, не застой, восторжествовавший в замкнувшейся системе, не беспощадную ревность к ближним и не слабость перед лицом новых внешних сил. Они понимают несовершенство человеческой природы и превратность судьбы. Рим велик для них ещё и тем, что вместе с Библией вводит слабого человека и прозаическое общество в вечность временных лет, во вселенское пространство спора враждующих начал.
России как новому воплощению Рима принадлежит весь Рим, от Энея до Константина XI, и распоряжаться им она вольна к лучшему расположению духа – ведь никому не придёт в голову сомневаться, прилично ли немцам и другим европейцам вдохновляться далёкой историей, если в ней была и трусость перед норманнами, и бессилие перед англичанами, и высокомерие королей, и подлость революции.
Вопрос в акцентуации. Думается, после всего пережитого, и в преддверии выхода нашей цивилизации из того уютного домашнего домика, где мы жили тысячелетия, России следует обратиться к образу борящегося со стихией христианского Рима и представить, каков он был бы, если бы выдерживал все удары.
Так, после классицизма, ампира, николаевского классицизма, переходящего в тоновский неовизантизм, византийского элемента в русском стиле, модерна, нового ампира и русской готики начала и конца 30-х с последующим за ней новым классицизмом новое архитектурное слово напрашивается в неороманском средиземноморском стиле.
Я буду надеяться что храмы в неороманском стиле будут освещены не только светом нашего Солнца, но и светом чужих звезд.
- Бесспорно. Но, что ты думаешь о проповедях митрополита Ираклийского Кирилла? — спросил вдруг император.
Максим покачал головой:
- Слишком быстро он поднимается. Боюсь, закружится голова…
- Хорошо, поглядим. Отдыхайте Ваше Святейшество, а мне еще надо кое с кем встретиться.
Слегка поклонившись, император подошел к двери, но на пороге обернулся и внимательно посмотрел на патриарха.
- Я могу тебе чем-то помочь, Святейший?
Но тот только покачал головой и устало прикрыл глаза.
***
через час
Олег лежал на влажном разогретом мраморе и рассматривал цветные стеклышки, вставленные в звездчатые окна высокого купола. Из одежды на нем было только белоснежное пушистое полотенце вокруг бедер, прикрывавшее ноги до колен. Омар прилег с другой стороны каменного восьмиугольника, головы друзей оказались близко, так что можно было вести тихую беседу. Если бы кто-нибудь в этот момент забрался на крышу бани и заглянул вниз, фигуры парильщиков напомнили бы ему стрелки часов, показывающих что-то около пяти: пожилой, невысокий, весьма плотный левантиец и молодой, высокий, худощавый император…
— Хорошо у тебя! — пробормотал царь. — Главное, спокойно…
— Отдыхай, отдыхай, — отозвался Омар. — А повара пока потрудятся!
— Ты их особо-то не мучай, у меня еще часа три, не больше…
Имение, которое любил навещать император в редкие свободные часы, располагалось на самом острие Золотого Рога — там, где бухта мелела и суживалась, превращаясь в небольшую речку. Владения «Повелителя рыб», как часто называли хозяина, окружала невысокая живая изгородь, тянувшаяся почти на две мили. Здесь было все — дом, личная баня, гараж, аккуратная ферма и даже маленькая картинная галерея. Что и говорить, никто бы не признал сейчас в дородном и вальяжном Омаре Шарифе щуплого юношу, который сорок лет назад стоял на камнях Августеона в ожидании праздничного императорского выхода. По стародавнему обычаю представители городских «цехов» — если только это понятие еще имело право на существование — держали в руках образцы товаров, которыми могла гордиться Империя. Проще всех было кожевникам, чья продукция шла у туристов нарасхват: они несли на длинных шестах изящные сапожки и кошельки. Корабелы хвастались пластмассовыми моделями катеров и скоростных паромов. Труднее было торговцам снедью: в толпе их подносы часто рассыпались, поэтому те, что побогаче, заказывали роскошные пластмассовые натюрморты, ярко раскрашенные и весьма аппетитного вида, но без вкуса и запаха. И весьма странно смотрелся в толпе «чревоугодников» смуглый молодой человек со сросшимися бровями и упрямым взглядом карих глаз, державший перед собой блюдо, источавшее ароматы жареной рыбы, зелени и лимона. Оно было уставлено картонными коробочками, и из каждой выглядывал хвост жареной ставридки, пучок зелени и краешек румяной булки. На коробочках красовалась надпись «Мега-Шар» на фоне голубого силуэта Константинополя. Соседи с удивлением косились на юношу, но каково же было их изумление, когда проходивший под шум музыки и гром хоров император Даниил вдруг повел носом, остановился и с интересом поглядел на Омара.
— Что это у тебя, друг? — спросил он.
- Еда для тех, кто спешит, государь…
- Ах, американское изобретение, улыбнулся Даниил.
- Нет-нет, - засмущался молодой человек, - у них быстрая еда с каждым днем дороже, вредней и безвкусней, наша будет гораздо лучше…
Император чуть шевельнул бровью и проследовал дальше, но уже к вечеру Омар получил приглашение на аудиенцию - большую красно-лаковую открытку. Он быстро нашел общий язык с Даниилом. Молодой левантиец подкупал почти детской наивностью, сочетавшейся с природной добротой, открытостью и серьезностью. На Омара действительно можно было положиться, и скоро коробочки «Мега-Шара» стали мелькать во всех прибрежных городах Империи, затем добрались и до озерных местностей — всюду, где обреталась рыба.
- Ведь все очень просто! - объяснял левантиец. - Рыба должна быть свежей - раз, и масло нужно почаще менять - два. За этим будем следить. И пусть потом за нами угонятся те, кто кладет сосиски из крахмала в ватные пирожки!
Действительно, не прошло и нескольких лет, как босфорские ставридки, раскрытые, как книжка, и зажаренные до хрустящей корочки, стали известны всему миру. Впоследствии Омар сумел стать и молодому императору близким другом.
Разглядывая довольно неуклюжие звездочки, прорезанные в белом своде бани, Олег думал о том, в какой архаической среде порой приходится существовать российскому императору. Вот эти смешные окошки в хамамах левантийцы делают уже лет восемьсот, не меньше. Только в том и разница, что стекла в них теперь вставляют прозрачные, а не из мутного киселя, как в старой Пруссе.
Император приподнялся и поманил пальцем банщика — молодого левантийца в форменном полотенце до колен. Тот быстро поднес тазик с мыльной пеной и принялся намыливать августейшее тело, попутно растирая его жесткой перчаткой. Это называлось «кесе» - древняя процедура, которую раньше совершали над воинами, вернувшимися из похода.
«Хорошо было им! - подумал Олег. - Они хотя бы знали, когда война окончена и можно позволить соскрести с себя старую кожу. А мы сейчас живем в преддверии Великого похода, похода которому не будет конца…» Император почувствовал, что приятные воспоминания готовы рассеяться, уступив место невеселым думам и тупой деревянной боли под сердцем. Он встряхнулся. Не время думать о плохом. Нужно максимально расслабиться.
- Три, три, не жалей! - ободрил он банщика, который и так старался вовсю.
***
Константинополь
19 часов
Праздничная служба в Андреевском храме началась довольно рано, однако народу собралось непривычно много. Владыка Кирилл не служил, только присутствовал в алтаре, а в конце литургии вышел произнести проповедь. Говорил он, как всегда, живо и образно, так что прихожане слушали, затаив дыхание. Начав с жития мученика, он плавно перешел к необходимости бороться и страдать за веру в нынешние «последние времена».
— Уже Агнец снимает печати с книги последних судеб человечества, — вещал он, — уже близится великий день гнева Его, и мы должны быть готовы к испытаниям, грядущим на вселенную! Мы — подданные православной Империи, это наш долг! И если наше государство не всегда стоит на высоте своих задач, это не освобождает нас от ответственности за их решение. Мы — соль земли. И мы знаем, что там, где много соли, не пробьются уже никакие ростки. Я подразумеваю ростки неверия, теплохладности, безразличия к судьбам Вселенской Церкви! Но для того, чтобы нас услышали, наша церковь должна измениться, должна почувствовать свою силу и заявить о ней во всеуслышание! Но пока мы молчим, точно соляные столпы. В мире тяжелая обстановка, английские правители осознали свою силу и призывают демонов Востока , глядя на нас с жадностью и ревностью! В Альянсе и Германия и Япония навязывают нам свой еретический образ жизни, взращенный, к тому же, на чуждых нам ценностях. И поэтому вместо оправославления всей нашей жизни мы видим только ее обмирщение, поклонение материальным благам. Это они, японцы, подсовывают нам в императрицы православного царства язычницу! А к чему это ведет? К несбыточным мечтаниям о каком-то прости господи, космосе! Не о не пойми каких племенах нелюдей под светом не божьих звезд надо думать, а о душе и о вере Христовой…
Пожалуй единственным, кто не особо прислушивался к словам митрополита, был его келейник. Он поминутно выбегал из алтаря, шептался с какими-то женщинами, протискивался на улицу с телефоном в руке.
Между тем на площади перед храмом постепенно собиралась толпа. Подходили нарядные дамы в прозрачных платочках, бородачи с блестящими глазами, длинноволосые молодые люди, суровые старушки в черном. Перед оградой храма стояло уже около сотни человек, все явно чего-то ждали. Многие мужчины держали в руках большие иконы или шесты, обернутые тканью.
- Нам нужда модернизация, - звучал в динамике голос Кирилла, - нам нужно больше образовательных программ, специальных православных школ, детских садов, и даже институтов, где истинно-верующие не подвергали бы свою веру испытаниям, не смешивались бы с представителями других исповеданий. Но для этого необходимы средства, и всем сейчас нужно больше жертвовать на церковь. А по совести сказать, и наше государство должно поддержать ее в такой критический момент. Давно пора пересмотреть политику помощи приходам и монастырям, пора вернуть из музеев древние чудотворные иконы и святыни. Только когда они вернутся в храмы и к ним потекут паломники со всего мира, мы сможем в полной мере ощутить благодатную помощь свыше! И вот, я прошу вас сегодня, сейчас, приложившись ко кресту, пройти до ипподрома и засвидетельствовать нашу верность православию. Именно сейчас, когда внимание всего мира занимает Совет Альянса, наше молитвенное стояние будет воспринято всеми с должной серьезностью. Встань за веру, российский народ!..
Люди на улице внимательно слушали проповедь и негромко переговаривались
Окончив проповедь, митрополит Кирилл приготовился давать прихожанам крест, но вдруг заметил, что стоящий у солеи Димитрий отчаянно машет руками. Нахмурившись, Кирилл шагнул в его сторону и негромко спросил:
- В чем дело?
- Владыка, вы там очень нужны. Немедленно. Поверьте, это очень срочно. Вас ждут в притворе.
Выйдя на улицу через южную дверь, Кирилл прошел по пустынному дворику, обогнул храм и направился к западному входу. Очень удивили его закрытые ворота и отсутствие людей перед храмом. Быстро войдя в притвор, митрополит огляделся: десяток нищих, две старушки за свечным ящиком… и больше никого.
«Что происходит?» - подумал Кирилл и дернул за ручку тяжелую храмовую дверь. Та не поддалась, хотя изнутри ее вроде бы тоже дергали, пытаясь открыть. Похолодев от дурного предчувствия, митрополит выскочил из притвора и бросился к боковому входу. И только тут заметил стоящую в переулке за оградой патриарший АМО-114П… В отчаянии рванув алтарную дверь, Кирилл понял, что и она заперта.
«Продал… С потрохами продал, негодник…» - пронеслось у него в голове. Изнутри между тем уже доносился мощный бас патриаршего архидиакона, читавшего великую ектению.
- Владыка, вы оторвете ручку и можете пораниться, - раздался вдруг за спиной Кирилла вкрадчивый голос.
Обернувшись, митрополит увидел кротко улыбающееся лицо архиепископа Иоанна, великого магистра Ордена Слова Господня.
- Владыка, там вас сейчас не ждут, - продолжал тот, - но ждут в другом месте. Надеюсь, вы не откажетесь проехать со мной?
Кирилл промычал что-то невразумительное, но, быстро овладев собой, спросил:
- На чем же мы поедем?
- А вот на этой колеснице, - ответил Иоанн, плавным жестом указывая на патриарший автомобиль.
- Но…
- Святейший не обидится, он благословил нас немного покататься.
- Это слишком большая честь для меня! - воскликнул Кирилл.
- Ну что вы, владыка, вы же митрополит славной Ираклии! Кому же, как не вам, должна была выпасть честь проехаться в патриаршем экипаже?
- А может быть, в другой раз? - поинтересовался Кирилл, понемногу набираясь храбрости.
Кулаки его сжались, и он осторожно огляделся, пытаясь выяснить, сопровождает ли кто-нибудь Иоанна. Да, его сопровождали…
- Полагаю, неразумно будет отклонять приглашение августейшего. Он ведь может в другой раз его не повторить, - продолжал Иоанн тем же вкрадчивым тоном, в котором опытный Кирилл уловил глубоко скрытую угрозу, тем паче что исходила она от главного инквизитора Церкви.
Садясь в машину, митрополит пытался понять, хорошим или плохим знаком является столь внезапное приглашение на аудиенцию. «Что не сразу в монастырь Ордена — хорошо, а что к императору — плохо. И то, что Иоанн, а не какой-нибудь епископ, — хорошо… Эх, вот что разоблачиться не дали, это, скорее, плохо! Еду в саккосе, как попугай, у всех на виду, в патриаршей машине…»
Димитрий между тем стоял на углу одного из переулков и издали наблюдал за митрополитом, который неуклюже, боком, забирался в лимузин.
Внезапно зазвонил телефон. У звонившего был строгий голос, строгий и властный.
- Молодец, - услышал Димитрий. - Все правильно сделал, как учили. Теперь же изволь исчезнуть отсюда. Чтобы никто тебя больше в столице не видел. Мерзкая история у вас с той гречанкой вышла, ой мерзкая! Ну, да ладно. Она теперь забыта. Заслужил. Считай, что опять честный человек - насколько тебя хватит, конечно. И избавь от себя Город.
- Да, но как же…
- А очень просто, - перебил голос. - Только не говори, что придется на паперти стоять, деньги на дорогу выпрашивать. Не прибедняйся, не зли меня. Прощай - надеюсь, навсегда.
Тем временем патриарший лимузин нес Кирилла в сторону Дворца. В районе Августеона было уже достаточно людно, и собиравшиеся болельщики с удивлением разглядывали митрополита в облачении, смущенно восседавшего на патриаршем сидении. Около самого ипподрома машина въехала в невысокие ворота и остановилось посреди крытого дворика. Иоанн с Кириллом долго шли по полутемному коридору, потом поднялись по лестнице. Магистр ввел пленника в большую комнату без окон, но зато ярко освещенную и сверкавшую мрамором. У стены стояло несколько кресел.
- Здесь вам придется подождать, владыка. Желаю здравствовать, - вежливо проговорил Иоанн и, слегка поклонившись, исчез за дверью; тихо щелкнул замок.
Устроившись в кресле, митрополит Ираклийский предался невеселым размышлениям. Он чувствовал себя одиноким и всеми покинутым, даже преданным. Еще час назад он рассчитывал явиться к ипподрому во главе тысячной толпы и предъявить требования, а сейчас… Что его ждет? Суд? Изгнание? Прежде всего - томительное ожидание и полная неизвестность. Гадать бессмысленно, остается только следить за сложными переплетениями красных прожилок на белом камне. Он попробовал молиться, но молитва не шла ему на ум. Нет, спать нельзя! Сколько же это будет длится? И как тут тихо и покойно…
Митрополит очнулся от негромкого мелодичного звона и сразу вскочил на ноги. У дальней стены стоял невысокий трон, где восседал император.
- Государь! - воскликнул Кирилл, склоняя голову.
- Ну, здравствуйте, преосвященнейший владыка, - ответил Олег, пристально глядя на него. - Вы, конечно, не обиделись на наше настойчивое приглашение? Ведь вы вроде и сами собирались придти? Понравилось ли вам разъезжать в патриаршей колеснице? Запомните хорошенько это ощущение, потом всегда будете вспоминать.
— Государь, я… — начал было Кирилл и осекся, встретившись с тяжелым и холодным взглядом императора.
- Я все про вас знаю, не будем терять времени, - не спеша проговорил тот. - Вы хотел испортить людям праздник, выставить нас гонителями веры, попирателями всяких прав… Только зачем это вам, владыка?
- Государь… ведь вам известно, что мы заботимся о монашестве…
- И духовной жизни? Оставьте, владыка, не нужно об этом здесь. О духовной жизни заботитесь, а из-за вас пришлось святейшего беспокоить, от молитвы отрывать. Нет ли здесь противоречия?
- Я не хотел его беспокоить, государь…
- Так чего же вы хотели? Может быть, той же монашеской жизни? Высоких состояний, озарений? Чего? Пожалуй, если угодно, можно вам и духовную жизнь обеспечить. К примеру, в Соловецком монастыре. Хотя, - император поглядел на побледневшего Кирилла несколько задумчиво, - я вижу, такая перспектива вас отчего-то не прельщает.
- Государь, вы ведь знаете… - Кирилл закашлялся, в горле у него пересохло. - Искушения даны нам для того, чтобы…
- Оставьте кривляние для своих почитательниц. Я с вами о важных делах говорю.
Митрополит понурился. Опустив голову, он внимательно изучал изысканный каменный узор наборного пола. Потом медленно поднял глаза на императора.
- Да, государь, мне не под силу монашеское житие. Оно сейчас очень немногим под силу, это не секрет. Но я вижу свою задачу в другом. Я хочу, чтобы церковь была сильной!
- А для чего вам это нужно, владыка? - вскинул брови император. - Чего же вам еще не хватает? Чего? Может быть, все дело в том, что вы сами хотите быть сильным при этой сильной церкви? Говорите же, я жду правды.
- Да, я этого хочу, - выдавил из себя Кирилл. - Хотел…
- Прекрасная откровенность. Но для чего вы этого хотите? Неужели только для более роскошной жизни? Хотите дворец на берегу, много власти? Чтобы толпы встречали вас у ворот? Думаете, в этом счастье? Ошибаетесь, владыка. Счастье это когда у тебя есть близкие люди, друзья, которые тебя не предадут. Но, похоже, счастливым вам быть не грозит.
- Я надеялся… я надеялся, что на большом пути найдутся и верные соратники…
- И искали их среди тех, кто слетался на ваши пиры и лекции с угощениями? Пустое занятие! Вы думали, что собираете общество единомышленников, а построили механизм, которому сами вы не нужны. Если вы теперь попадете к своим ближним, духовным и искренним, в шестеренки, они же вас и размелют в муку.
- Похоже вы правы, государь, - пробормотал Кирилл.
- В этом уж - несомненно. Да мне и сложно не быть правым, ведь всем видно, что вы берете в соратники откровенных мерзавцев. И это для вас не секрет, ведь так?
-Так. Но мерзавцы порой очень талантливы. И поскольку я ставлю нестандартные задачи, мне нужны нестандартно мыслящие люди… Их не так легко найти.
- А не приходило ли вам в голову, что надо потерпеть? Если ваши, как вы говорите, задачи, так хороши, то должны найтись и люди. А если нет - то, может быть, и не стоит гнаться за колесницей? Ведь это просто и даже как будто в рамках обычной аскетики.
- Да, но…
- Не терпится, да? Тогда, может быть, вообще не стоило начинать? Ведь вреда вы уже принесли немало. Я читал ваши давние проповеди, владыка, в них было много полезного. Вы заботились о людях, о том, чтобы говорить с ними человеческим языком - и во что все это вылилось?
- Вред - понятие весьма относительное, августейший, - заметил Кирилл. - Почти все те люди, которых я, так сказать, сбил с пути истинного, до того в церковь и не захаживали. Ведь сколько у нас настоящих христиан, государь? Двадцать пять, тридцать процентов, никак не больше. Есть поле для деятельности! Вам легко рассуждать о церковных делах, государь! - воскликнул Кирилл. - А вы думаете, многие люди по-настоящему хотят что-то понять и Кого-то встретить? Единицы! Да и то, чтобы их отыскать, нужно пропустить через себя сотни, тысячи прихожан! Поэтому я и считаю, что чем больше их будет, тем лучше. И не важно, чем их привлекать - чудесами, байками или бубликами с маком. Это руда, которую нужно перелопатить, чтобы найти бриллианты, но потом она все равно пойдет в отвал. Из человеческой биомассы все равно только единицам дано что-то понять!
- И… спастись? - холодно поинтересовался император.
- Вы сами знаете, августейший.
- Возможно.
- Святые отцы говорили, что спасается один из десятка тысяч.
- Теперь уже, наверное, из миллиона? Не так ли? - спросил император, и вдруг посмотрел в глаза митрополиту сурово, пристально и грозно, словно хотел извлечь нужный ответ с самого дна его души.
«Все-таки в монастырь, в самом лучшем случае…» - пронеслось в голове Кирилла.
- Вероятно, - пробормотал он.
Он вдруг ощутил страшную усталость, захотелось опуститься прямо на прохладный пол и обхватить голову руками.
- И… вы в это верите?
- Нет, государь, - неожиданно ответил Кирилл и бессильно улыбнулся.
- Присядьте, владыка, в ногах правды нет, - распорядился Олег.
Оглянувшись, митрополит обнаружил, что успел на несколько шагов отойти от своего кресла. Он попятился и, не сводя с глаз с императора, опустился на мягкое сиденье.
- У вас было много здравых идей, владыка. Я не про ваши теперешние брошюрки и демонстрации, конечно, а про то, что было раньше. Про переводы, про стихотворные службы. Они были действительно хороши, доходчивы.
- Я надеялся представить тот проект святейшему и на собор, но покойный патриарх…
- Да, был чрезвычайно консервативен. А зря. Никому от этого пользы не было. Сейчас, конечно, более благоприятной момент, церковная мысль чего-то ищет. Если бы вы вели себя иначе, вы бы могли… Эх, владыка, владыка!
- Я все понимаю, государь… Могу я спросить, что со мной будет?
- Не знаю, все зависит от вас. Для суда вы натворили достаточно. По крайней мере, святейший так считает.
Чуткий Кирилл насторожился:
- Так что же тогда от меня зависит? Я могу дать твердое обещание…
- Думайте, думайте, владыка! Вы ведь человек образованный, просвещенный. Знаете ли вы, как выйти отсюда?
- Только если проделать весь путь назад… Я мог бы… изменить направление своей деятельности. Мне и самому жалко, что пришлось забросить стихи из-за телепередач и прочего…
- Хорошо, продолжайте.
- Я мог бы принести покаяние.
- Это касается вашего духовника, не меня. Мне ваше покаяние не нужно. Но императору нужно, чтобы вы обратились к своим сторонникам и объяснили им, что ошибались. Что никто не собирается принижать Церковь. И что всем вам стоит больше наблюдать за своими поступками, а не за политикой. Пока этого будет достаточно. Отец Никанор и ему подобные, наверное, в вас разочаруются, но это не беда. Ступайте, владыка, и подумайте хорошенько. И запомните: патриархом вам не быть. Не каждому дано взойти на Московскую кафедру, а затем на кафедру Святой Софии.
***
Информационное сообщение Информационного телеграфного агентства Российской Империи (ИТАРИ)
"Сегодня , в 12 часов 14 ноября 1992 года в Константинополе открылось третье заключительное заседание Совета Альянса.
На Совете Альянса присутствуют :
от Российской Империи--Его Величество Император Всероссийский Олег Даниилович;
от Германской Империи- Его Величество Германский Император и король Пруссии Адальберт II и Его Императорское и Королевское Высочество Наследный Принц Германский и Прусский Фридрих;
от Японской Империи- Её Императорское Высочество Кронпринцесса Хикэри и Её Императорское Высочество Принцесса Императорского Дома 3 ранга Юкки.
В качестве почетных гостей и наблюдателей на Совете присутствуют:
От Священного Союза: Его Королевское Высочество Наследный Принц Королевства Квебек Генрих, Его Величество Испанский Император Карл V, Его Высокопревосходительство Первый Консул Конфедерации Штатов Америки г-н Роберт Макдоннелл и Его Королевское Высочество Штатгальтер Южно-Африканского Союза Иоанн де Клерк ;
От Великого Альянса: Его Величество Король Шотландии и Островов Александр IV, Его Величество король Швеции Карл XVI Густав, Его Величество Король Венгрии Иштван VII, Его Величество Король Словакии Томаш, Его Королевское Высочество Наследный Принц Италии Принц Генуэзский Томмазо.
В качестве почетного гостя на Совете Альянса присутствует Его Высокопревосходительство Президент Техаса г-н Марвин Буш.
В качестве свидетелей на Совете Альянса присутствуют Великий Магистр Ордена Рафаила Русской Православной Церкви архиепископ Мелентий, Великий Магистр Ордена святого Архангела Михаила Русской Православной Церкви архиепископ Николай, Великий Магистр Ордена Слова Господня Русской Православной Церкви архиепископ Иоанн, Великий Магистр Ордена гласа божия Русской Православной Церкви архиепископ Вениамин, Великий Магистр Ордена Иоаннитов Римско-католической церкви и Великий Магистр Тевтонского Ордена Римско-католической церкви.
Собравшихся благословили Его Святейшество Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и Его Святейшество Патриарх Константинопольский Максим V.
Затем Его величество Император Всероссийский проинформировал высоких членов Великого Альянса и Священного Союза об итогах проведения Российской империей, Тибетом и Республикой Самария совместной операции по пресечению глобального жертвоприношения проводимого членами королевской семьи Англии на территории вассального Тибету королевства Сонмарг при участии темных жрецов секты Бон.
Как известно Английское королевство проводило политику отбора детей у низших слоев общества для принудительного заселения Австралии. Всего за последние 10 лет таким образом на территорию Австралии было перевезено около 20 000 детей. Однако как стало известно разведке Российской империи часть детей была направлена для принесения в жертву на территории монастыря Менри секты Бон королевства Сонмарг. Российская империя при подтверждении данных фактов приняла исчерпывающие меры для пресечения актов некромантии и сатанизма. Территория королевства Сонмарг взята под контроль вооруженными силами России, Тибета и Самарии. Там заканчивается работа Орденов РПЦ и сил правительства Далай-Ламы по обезвреживанию вызванных членами королевской семьи Англии демонов и упокоению мертвых. Взят живым верховный жрец школы Бон Дру наместник монастыря Менри Лобсанг Вангчуг и наследный принц королевства Сонмарг. Король Сонмарга покончил жизнь самоубийством. Находившиеся в Сонмарге принцесса Уэльская Диана и герцог Йоркский попросили убежища у Е.В. Императора Всероссийского. С боем были взяты в плен герцог Глостерский и любовница принца Уэльского герцогиня Корнуэльская Камилла.
Самому принцу Уэльскому удалось бежать бросив жену и любовницу.
Демоноборцам Братства Слова Господня удалось взять живыми двух некромантов и мага-демонолога монастыря. В настоящий момент они находятся в специальном помещении в подземелье башни Ангелов в условиях исключающих любую возможность проявления ими своей сущности слуг Зла. Также пленены более 600 военнослужащих королевской гвардии Англии. Установлена принадлежность более 200 из них к сатанинским сектам тибетского толка Бон.
Общее число детей принесенных в жертву оценивается примерно в 4 000 душ. На территории монастыря вскрыты гигантские захоронения принесенных в жертву детей. В ходе операции удалось спасти 278 детей которые находятся в ужасном физическом и духовном состоянии. На территории Сонмарга развернут полевой госпиталь.
Однако присутствующий на заседании магистр приората Англии Ордена Иоаннитов граф Фредерик Спенсер внимательно выслушав доклад, вызвал обвинителей на божий суд по поводу злодеяний в которых обвинена королевская семья Великобритании. Об удовлетворении данного требования Альянсу было предоставлено ходатайство Священного Союза. По решению Совета Альянса Божий Суд состоится по правилам Джетан 15 ноября 1992 года на поле Джетан амфитеатра Флавиев в парке Серальо.
такова Воля Альянса
На этом в 17 часов 14 ноября третье заключительное заседание Совета Альянса закончилось. Затем Члены Совета Альянса и уважаемые гости совершили торжественный молебен в церкви Роз, где покоится последний император Византии святой мученик Константин XI, павший в бою при падении в 1453 году Константинополя."