#948 Владимир_1 » 14.05.2012, 22:23
Я тупо смотрел на маузер в своих руках, пытаясь понять, как такое могло случиться? Однако, как не смотрел, дарственная табличка так и не исчезала, продолжая сверкать на весеннем солнце.
«Дважды Герою Советского Союза майору Суворов, за отличное выполнения боевого задания. От командующего фронта генерал-лейтенанта Власова, - мысленно прочитал я: - За какое задание? Не понятно. Я вообще-то на свободной охоте был. Или это про «помощь» контрразведке, когда в тюрьму загремел?»
В это время получил локтем в бок от ведомого.
- Служу трудовому народу! – рявкнул я очнувшись.
- Ну, молодец герой. Хвалю, - улыбаясь, протянул руку комфронта.
«Сломать или не сломать, вот в чем вопрос?!» - подумал я пожимая руку Власову, пытаясь не выдать своих чувств, однако чувство брезгливости не оставляло меня целый день, и не прошло пока не помыл руку техническим спиртом.
После процедуры награждения был небольшой банкет, на котором присутствовали все награжденные. На самом деле их было не так много, десятка два всего. Из летчиков только мы со Степкой, да молодой летчик из полка Рощина. Он умудрился на своем Яке сбить в одном бою три Хейнкеля, за что и получил такой же орден как и мы с ведомым, Красную Звезду. Банкет был так себе, с Кремлевским не сравнить. Я в Кремле был хоть и один раз, но оценить успел, так что не впечатлился, хотя организаторы старались, это было видно. Вида я не подавал, кивал довольно, приподнимал стакан с вином во время произнесения очередного тоста, но не пил, хватит, теперь не знаю, как последствия расхлебывать. Правильно про алкоголь говорят, зеленый змий.
Кроме ордена мы получили следующие звания. Я майора, а Микоян старшего лейтенанта. Сейчас он стоял рядом рубиново-сверкая первой наградой.
Вздохнув, я поправил кобуру, в которой покоился наградной теперь пистолет, до сих пор не зная как реагировать. Если вернусь в свое время, никто же не поверит. Хотя… отцу лучше не говорить, у меня голова не такая крепкая, чтобы вытерпеть его затрещины. Он-то уж точно не простит то, что я взял награду из рук предателя.
Вздохнув, покрутил пальцами стакан с крымским вином, которым угощали награжденных и командование. Невольно звякнув всеми наградами, которые пришлось надеть, взял со стола кусок полукопченной колбасы и, откинувшись на спинку стула, с интересом осмотрелся.
- Товарищ майор? – окликнул меня боец Рощина.
- Слушаю сержант.
- Вы не споете? Пожалуйста.
- Извини сержант, настроения нет. Совсем, - вздохнул я. Петь настроения действительно не было.
- Бывает, - вздохнул сержант.
Во главе стола посадили Власова, по бокам командиры, один раз даже Мехлис мелькнул, но на банкете почему-то не присутствовал, видимо из-за этого нервничал начштаба фронта генерал Толбухин. Он, как ни странно после чисток усидел на месте. Вроде за него сам Ворошилов похлопотал, но это только слухи.
Продолжая рассматривать публику, я мысленно вернулся в прошлое, пытаясь осмыслить все, что помнил с той минуты, как очнулся у нас в землянке.
- … ты уверен, что я это пел?! – спросил тихо, говорить громко мне здоровье не позволяло.
- Да, товарищ капитан. Вот, у меня все записано, слово в слово.
- Мать!
Быстро пробежав глазами текст я только застонал.
- Как я понимаю, ты ничего не помнишь? – вдруг послышался от дверей голос Никифорова. Его голос я точно не с кем не спутаю.
- Не помню! – хмуро ответил я.
И вот тут-то и выяснилась настоящая сущность особиста, он мне даже пить не давал в течение двух часов самого настоящего допроса, разве что без применения спецсредств.
- Да не помню ничего!!! – уже орал я в конце опроса.
- Обои вспомнил, вспомнишь и остальное, - невозмутимо ответил Никифоров.
Перехватив мой взгляд, брошенный на кобуру висевшую на спинке, усмехнулся и вдруг сказал:
- Ну все, хватит на сегодня.
- А что подобная пытка повторится?
- Конечно. Выступление у тебя получилось просто замечательное, это Политотдел фронта так считает, но вопросы по репертуару все равно будут, - ответил он, вставая и убирая в планшет блокнот с записями.
- Весело.
- Возможно. Все, пока, встретимся позже.
Махнув вслед особисту, невольно ударив по локтю другой рукой, показывая, где я видел его допросы, после чего повалился на подушку и простонал:
- Воды!
Через пару минут, немного придя в себя вышел из землянки, морщась от солнца, лучи которого отражаясь от таявшего снега бившего прямо в глаза.
- Полк! – внезапно рявкнул кто-то, очень похожим на голос Стрижа: - Смирна!
Прищурившись, я посмотрел на строй летчиков, механиков и техников. Похоже, тут был ВЕСЬ полк.
- Товарищи! Лучшему летчику, певцу и композитору… Ура! Ура! Ура!
Я стоял и смущенно улыбаясь смотрел на ребят.
- Спасибо ребята, - только и сказал я, на глаза начали наворачиваться слезы.
- Это тебе спасибо сынок,- положив ладонь мне на плечо, ответил подполковник Стриж, рядом молчаливой глыбой стоял комиссар.
- Да вроде не за что, я же не помню ничего…
- Может быть, но «Песню потомков» я не забуду никогда. Знаешь, мурашки вот с такой кулак по спине бегали, когда я тебя слушал, - показал крепко сжатый кулак комполка.
«Уже «офицеров» окрестить успели» - мысленно вздохнул я.
Через минуту меня захлестнула волна однополчан, никогда в жизни до этого я не получал столько хлопков по плечу, объятий, и жадных поцелуев, это медички постарались из полкового санвзвода. Еще через полчаса я сидел за длинным столом и с тоской смотрел на спиртное вокруг.
Следующий день особо внимание не привлекал, в основном занимался с сотрудниками Политуправления фронта, которые выдернули меня из полка и поселили в гостинице в Керчи, что мне совсем не понравилось. Сегодня должны были придти новые машины, которые мы заказали пару дней назад вместе с летчиками из Центра.
Однако и политруки были в своем праве, это даже я вынужден был признать. За состоянием бойцов в окопах тоже надо следить, и давать им передышку, и как не подобные концерты отвлекут их хоть на маленькое, но счастливое время без войны. Это тоже надо учитывать, вот местные почесав затылки, и решили создать юмористические концерты, составляя конкуренцию музыкальным.
Точно не знаю, но слышал карем уха в Политотделе, что это была идея самого комиссара Мехлиса, мол, именно он придумал создать эти выездные бригады. Правда – нет, не знаю, но местные сотрудники носились как наскипидаренные.
В течение дня, сам подкинул пару идей, даже назначили время следующего выхода в эфир. Через три дня, о чем и сообщили в местных новостях. Меня только одно позабавило, раньше местное радио транслировало Москву, теперь пришел приказ, мой выход в эфир будет транслировать Москва.
К обеду следующего дня меня вызвали в полк, оказалось нас с ведомым должны были награждать, за что не понятно, но нужно готовиться. Пока Степка собирался я сбегал и осмотрел свою новенькую машину. Истребитель был хорош, если бы выбирал сам, тоже положил бы глаз на него, в общем, не зря доверился ведомому.
Утром мы при полном параде, выехали в Керчь, в штаб фронта, где и должен был проводиться награждение.
Заметив, как генерал Толбухин посмотрев на меня, что-то сказал стоящему рядом командиру, понял, что генерал хочет поговорить. И не ошибся, подошедший старший лейтенант пригласил в кабинет Толбухина.
- Когда вернусь не знаю, если что жди в гостинице, - предупредил Степку вставая и ставя на стол стакан с соком, который поменял на вино.
Кабинет генерала находился в другом здании, пришлось пересечь небольшую площадь, и через дворик который охранял одинокий часовой с винтовкой войти в высокой трехэтажное здание.
- Прошу, - толкнув дверь, впустил меня вперед лейтенант.
Как ни странно, не смотря на то, что мы вышли из зала, где шел банкет первыми, генерал уже был в кабинете.
- Здравствуйте, товарищ генерал! – рявкнул я, вытягиваясь и щелкая каблуками.
- Проходи майор, есть у меня к тебе тут дело интересное, - кивнул на соседнее кресло генерал.
- Есть!
- Чаю?
- Можно, товарищ генерал.
Подняв трубку, генерал попросил неизвестного абонента принести чаю.
- Гадаешь, почему я тебя вызвал?
- Да, товарищ генерал.
- Дело тут такое, можно сказать крупное. Два часа назад под Феодосией был сбит «мессер». Летчик выпрыгнул, его взяли наши стрелки, тут все в порядке. Интересно другое, при допросе пленный сообщил одно очень интересное сведенье. Завтра в одиннадцать часов несколько пар истребителей, в которых должен был находится и сбитый летчик, будут сопровождать автоколонну, прикрывая ее с воздуха. Нас интересует именно эта колонна, а вернее тот, кто в ней едет.
- Судя по тому, как вы реагируете это кто-то важный.
- Генерал Эрих Манштейн, - кивнул Толбухин.
Только тут я понял, кто действительно командует фронтом, и почему он остался на своем месте.
Я не писатель - я просто автор.
