Избранница Павла (Предвоенный авиационный трагифарс)

[Коготь]

Ровно без двух с половиной минут два, перед колоннадой ХАИ выполненной в стиле псевдоклассицизма две грубых мужских ладони снова синхронно прикоснулись к козырькам фуражек, и через пару секунд встретились в крепком рукопожатии.

- А Петровский твой где?
- Да не смог он Серега. Вот, только что ко мне из авиационного отдела посыльного прислал. Передал, что застрянет на 135-м авиазаводе до шести часов, так что один буду тут с местными "Ньютонами" толковать.
- Ааа. Ну, тогда 'атакуй цели самостоятельно'. Если не встретимся, то я тебе на охране записку оставлю.
- Ладно. Удачи тебе!
- И тебе! Только через бедро их не бросай, если прогневят тебя.

Сергей с улыбкой исчез за поворотом. Исследование расписания ничего Павле не дало. На этот день для части занятий фамилии преподавателей отсутствовали. По термодинамике кто-то безымянный принимал у местных студентов контрольную. Павла двинулась на поиски указанной аудитории, и наткнулась на какого-то невысокого кругленького мужчину.

- Уважаемый! Подскажите, пожалуйста, где мне Люльку Архипа Михайловича найти?
- Архип Михайлович вам нужен? Так нету его. Уже дней десять, как в Москву уехал. А вам для чего он нужен? Если что передать, так на кафедре оставьте, ему и передадут.

'Угу, передадут ему. Приехали! Вот это я попала. Ага, настроила планов. Губу оттопырила с Люлькой пообщаться, турбореактивную науку вперед двигать. Лови родная мордой стол. Эх! Хрен с тобой золотая рыбка! В уме ты Паша можешь, как угодно себя называть, но если еще, хоть раз, вслух бабскими окончаниями и артиклями сыпать будешь, язык проглотить заставлю!'.

- А по турбинной тематике, с кем еще можно побеседовать?
- Это я не знаю. Сходите на кафедру и спросите, там скажут.
- Спасибо.

'Ну что за невезуха-то такая? Хвост вытащу, нос увязнет. Когда же просвет появится?'. Понурая шпионка, за своими переживаниями даже не заметила, что ее приключениям едва-едва пошли вторые сутки. Поднимающаяся по лестнице, с видом вводу опущенного и брошенного всеми женами банкрота, Павла, вдруг была неприятно остановлена сильным тычком в плечо.

- А ну, не спать, старлей!
- О! Серега! А ты, что так быстро уже со всеми своими делами разобрался?!
- Щаз! Только-только о встрече на завтра договорился. Вот иду, и думаю... Может, на футбол сегодня сходить, как раз первый тайм начался. Хочешь со мной?
- А кто играет?

'А еще поглупее вопроса не придумала?'

- Да местное "Динамо" с Луганским "Дзержинцем" на "Сельмаше" сегодня бьются. Ну, так как?
- Не, Серег. Мне бы со своими делами сперва разобраться.
- А в чем дело-то?
- Да я тут в гости к Архипу Люльке приехал, а его нет. В Москву змий укатал. Эх!
- Дааа, из Москвы я его тебе точно не достану.
- А ты сам-то чего Серега в местном институте забыл?
- А вот это, Пашенька, военная тайна!

Капитан весело глянул Павле в глаза, из-под лихо заломленной фуражки. Потом нежно шлепнул своей лапищей по плечу, и, понизив голос, добавил.

- Ладно тебе, не дуйся, ведомый. Так уж и быть, тебе, как старому китайскому партизану, открою. Замкомбриг у нас и еще пара летунов из Испании недавно вернулись. Так вот, представь, они там пикирующий бомбер Юнкерса в деле видели. И, что после его атак остается тоже наблюдали. В общем, Павка, у нас тут пока даже близко ничего такого не летает. Скорость у этого гада не сказать, чтоб сильно большая, где-то как у наших пятнашек, но вот точность, с которой он бомбы бросает... Падает в пикирование, сволочь, и как голубь на голову точнехонько ср.т. Вот, это, брат, тактика - не фунт изюму. Представь. Идет бой в городе, в одном доме республиканцы засели, а в соседнем франкисты. Если кому-то из них авиацию вызвать, кому на орехи достанется?
- Да, обоим перепадет. Если только ве...вертикально зависающим дирижаблем долбить...

'Клац по морде. Ты еще ему про вертолеты расскажи!'

- Ага! Чуешь, каково? Дирижабли свои можешь себе на уши натянуть, там такая ПВО, что нам с тобой в Китае не снилась. А легионеры, взяли, да и вызвали стервятников из 'Кондора'. Прикинь, между домами метров сто или меньше, и три Юнкерса в атаку заходят. Мятежники в сторону наших цветными ракетами наводку дают. И все три бомбы...Слышишь, Паша? Все три бомбы точно в наш дом валят! Был дом, и нету его. А вместо дома площадка с кирпичной крошкой - хоть в футбол играй. Вот так-то!
- И чего, Серег, эти твои решили такой бомбер строить?
- Не, не строить. Взяли пару 'чаек', старых еще года 34-го с двадцать вторыми моторами. Усилили им нижнее крыло, установили на него бомбосбрасыватели и начали тренироваться. И тут, как полезли проблемы. У одного такого горе-пикировщика половину нижнего крыла на выходе из пикирования оторвало вместе с бомбой полташкой. Прочность оказалась недостаточная. Еле-еле посадил. Хорошо хоть никакой проверки в этот момент на авиабазе не было, а то запретили бы все нахрен. А комбриг... выговор он, конечно, влепил этим деятелям. Заставил их все в письменном виде со схемами, чертежами и расчетами изобразить. Потом спрашивает нас, кто в ЦАГИ контакты имеет. Ну, все молчат. Понимаем, что нужно ехать с очкариками бодаться по нашим страданиям. Ну, в общем, московских со связями никого не оказалось. Казанских и питерских с нужными контактами тоже. А тут я и говорю, что в 36-м был временно прикомандирован в ХАИ и, возможно, что какие-нибудь знакомые там остались. А сам думаю 'Только бы выгорело, и дело сделаю, и друзей далеких навещу'. Ты ведь как раз перед этим писал мне, что в Харькове на недельку застрянешь и адрес давал. Вот так и свезло мне. А уж, как я вчера среди своих бывших шороху навел...

Сергей с блаженной улыбкой закатил глаза от приятных воспоминаний. Нетерпение Павлы уже рыло землю копытами.

- А кого, ты тут в ХАИ знаешь?
- С Алексеевым и Пихтовниковым шапочно знаком, ну а молодежь почти вся разбежалась уже, как дипломы получили. Лозино-Лозинский Глеб вроде остался, он раньше тут испытательной лабораторией командовал.
- Как имя отчество последнего?
- Да Лозино-Лозинский, вроде.

'Знакомая фамилия. Где-то я уже это слышал. Точно! В 89-м мы с МИГовцами пересекались, и кто-то из них про него рассказывал. Что-то там про двигательную установку к МИГ-31 говорилось, не помню. Но если этот деятель в курсе работы Люльки, то срочно к нему'.

- Серый, отведи меня к нему, а?!
- Да нет проблем. Только швидче давай, а то матч закончится, а я глянуть хочу.

Дверь помещения кафедры открылась с недовольным скрипом. На пороге стоял какой-то худой студент, и удивленно хлопал глазами.

- Здрасте. А вам чего товарищи летчики?
- Добрый день, товарищ. Глеба Лозино-Лозинского, где найти можно?
- Так на испытаниях он вместе с Проскуровцами?
- С кем?
- Ну членов ракетного кружка у нас так называют. Их профессор Проскура курирует. Хотите, можете подождать, они через час закончить должны.
- А к ним туда пройти можно?
- Наверное. У вас что-то срочное.
- Срочное. Помогай товарищ студент.
- Да пойдемте. Я, правда, не студент, а аспирант. Вот сюда, пожалуйста.

Ускоренная ходьба посетителей с сопровождающим по коридорам, лестницам и внутреннему двору завершилась в углу территории рядом с большим сараем-ангаром. Из ангара раздавались странные звуки 'ФШШШШШБОППП!'. Небольшая пауза между звуками вдруг была прервана яростной репликой - 'Я же говорил, нормально будет! А!? Ну как вам последняя?!'. Аспирант не стал дожидаться полной тишины и громко прочирикал.

- Глеб Евгеньевич! К вам тут пришли!
- Я занят пусть подождут!

Павла даже подалась вперед. 'Не хватало еще и этому с крючка сорваться!'. Но аспирант видимо что-то прочитал в глазах напиравшего со срочностью Сивакина, и неожиданно вписался за пилотов.

- Это срочно, тут два летчика к вам!
- Ладно, иду. Эрнест готовь пока следующую. А ты, Саша, бегом к Георгию Федоровичу, покажи ему расчеты.
- Чем обязан? Постойте-постойте, Сергей. Вот так встреча!
- Узнал, меня мучитель! Ну, здорово! А это знакомься Паша Колун, мы с ним вместе воевали. У него тут дело к Архипу Люльке, а тот уехал. Поможешь человеку?
- Постараюсь, чем смогу. А ты как здесь?
- Да я завтра целый день тут буду с прочнистами дискутировать по нашим проблемам. И к тебе заскочу, если не прогонишь.
- Конечно, заходи. После обеда буду свободен.
- Тогда до завтра. Не обижай моего Пашу, а то он у нас буйный, да и спортсмен к тому ж.
- Ладно тебе. Заходи!
- А ты Пашка, как закончишь тут, лети на 'Сельмаш', может хоть часть второго тайма застанешь.
- Там видно будет. Лети, комеск.

Капитан исчез вместе с аспирантом, и Павла вгляделась в вытянутое лицо инженера, с внимательно прищуренными глазами.

- Ну, а вы Павел, с чем к нам пожаловали? Можем "на ты", если удобно. - 'Лет на семь Павла старше, а молодец не чинится'.
- Еще как удобно. Глеб, я тут приехал с Архипом Михалычем один важный вопрос обсудить. Мы с одним мастером модель-макет нового двигателя изготовили. Фактически на коленке все делали, расчетов нет, испытаний не проводили, чертежи только общие... Теперь вот, не знаю, кому все это показывать, чтобы дальнейшее продумывать.
- Хм. Так ты бы Павел сразу на факультет двигателестроения сходил, да и пообщался там.
- Видишь ли, Глеб. Такими двигателями, по моим сведениям, в этом институте только Люлька занимался, ну и его помощники. Так, что...
- Показать можешь?

Павла развязала завязки папки, и показала выполненный Леной чертеж. На лице Глеба брови поползли вверх, и без того прищуренные глаза прищурились еще сильнее.

- Хм. Любопытно. Откуда такая красота?
- Места знать надо.

'Неужели повезло! Если это тот самый дядька, который 31-е МИГи создавал, может и без Люльки рывок выйти. Только бы не сглазить. Хоть на обеих ногах фиги держи'.

- А вот это сверху что у тебя изображено?
- Поскольку это модель-макет двигателя, то здесь мы закладываем внешний электрический привод, запускаемый от аккумулятора, питаемого от электрогенератора, сидящего на валу мотоциклетного мотора.
- То есть без внешнего привода твой мотор не работает?
- Увы, в тех условиях, где мы его создавали, нужного качества лопаток раскручиваемой реактивной струей ступени нам не достичь.
- И для чего такой неполнофункциональный макет нужен?

'Вот так вопрос! Я-то надеялась, что мне на шею кинутся и скажут - Дорогой ты наш! Наконец-то мы тебя дождались! А тут... Мдааа. Прав Глеб, и для чего же мы этот двигатель вообще делали? Хотя есть пара мыслей...'

- Во-первых, этот агрегат в силу его малой массы можно закрепить и откатать практически на любом самолете. Проведя огневые испытания в воздухе. Целью таких испытаний может стать определение влияния таких двигателей на конструкции самолетов рассчитанных на их использование. Это может подтолкнуть поиск правильных схем таких самолетов и разработку их конструкций. Да и скоростные данные снять не помешало бы.
- Во-вторых, можно проверить работоспособность камеры сгорания, и изучить работу первых ступеней турбины.
- В-третьих, даже в таком неполнофункциональном виде, у таких моторов есть своя ниша применения.

- Хм. И какая же у них ниша? Ты извини Павел, что я тебя словно бы допрашиваю, но мне действительно важно это понять. А для чего объясню чуть позже.
- Заметано, Глеб. Так вот, 'экологических ниш' у таких двигателей я вижу минимум две. Ускорители для повышения скорости и высотности поршневых самолетов и ... и эксплуатация аэродромов в зимнее время.
- Чего?!
- Удивился, Глеб? А ты представь, что сильные снегопады закрыли большую часть наших военных аэродромов для взлета и посадки. Что тогда авиаторам делать?
- Ну, расчистить снег. Еще же есть лыжи. По-моему, их даже для истребителей делают.
- Расчистка полосы длиной двести метров с глубиной свежего снега полметра, это три-четыре часа тяжелой работы. Но если снег слежался, то на это уйдет часов восемь-десять, если вообще удастся сделать. А ведь снег может продолжать падать. А уж если чистить вручнуууую...Ну, а лыжи... Есть-то, они есть, но выпущенные в полете лыжи съедают дополнительно от семидесяти до ста километров скорости. А если у противника в этом районе окажется аэродром с недайбог подогреваемым покрытием или просто снабженный множеством техники для качественной расчистки? В этом случае наша авиация может недосчитаться многих самолетов из-за резкого ухудшения летных качеств. И небо станет чужим.
- 'Чужое небо', неприятно как-то звучит. И причем тут этот двигатель?
- А притом, что, смонтированная на полуторке пара чуть более мощных движков такого типа, приводимых например от списанного авиамотора, да хоть того же М-11, может за полчаса или меньше расчистить полосу для взлета истребителя. Просто реактивная струя будет бить по заснеженной полосе под углом градусов 30-40.
- Лихо! Сам придумал?
- Я не один работал, все решения коллективной разработки. Потом тебя с этим дедом познакомлю. И еще, прежде чем я занялся этим вопросом, мне довелось узнать тревожную информацию о работах, идущих за границей. Но об этом отдельный разговор и без лишних ушей.
- Павел, это действительно интересный двигатель, и я готов его испытать и показать Архипу, когда он из Москвы вернется. Более того, у нас есть проект похожего мотора, гораздо более проработанный, но пока не в металле. Более подробно я про него говорить пока тоже не могу. Но вот сами испытания двигателя придется пока отложить. - В голосе инженера послышались извиняющиеся нотки.
- У нас сейчас все испытательные стенды заняты, и свободное окно появится, где-то примерно через месяц. Если я сейчас сниму с испытаний хоть один образец, то меня пинком из института попрут, а ректору выговор вкатят. Так как оставляешь все мне?

'Нет, ну, что за жизнь пошла?! Только обрадовалась, и бац! Снова-здорово! Неужели я все зря делала? Уууу! Стоп! А если летные испытания провести и на камеру снять? А потом с этим в Москву...'.

[Коготь]

- Глеб. Я понял, но у меня свои проблемы. Отпуск закончится, а нового я, может, год буду ждать. Это если новой, какой командировки не предвидится.
- Глеб нахмурил брови, и, окинув взглядом фигуру Павлы, кивнул своим мыслям и рассеянно спросил.
- В Китае или Испании был?
- Неважно где. Сейчас пока не могу рассказать. Но если договоримся, расскажу в подробностях все по этой теме.
- Договоримся?
- А как же. Вот скажи, что нужно иметь, чтобы провести хоть какие-то испытания двигателя?
- Первое нужен стенд, сейчас он занят. Второе нужна бригада испытателей. Хронометраж вести, протокол писать, другие измерения проводить, и отчет об испытаниях составлять. Ну, еще кое-какие измерительные инструменты нужны.
- Отлично! Все кроме стенда организовать сможешь?
- Зачем?
- Затем, что если дело выгорит, то через сутки появится отчет о проведении летных испытаний этой модели-макета. Опираясь на этот отчет, можно будет уже тебе идти к начальству и просить проведения стендовых испытаний и так далее. Как монголы в социализм, минуя капитализм, вступали. Так и мы с тобой огневые летные можем провести раньше стендовых. А? Помоги Глеб.
- Где самолет брать будем?
- На сто тридцать пятом заводище. Только твоему институту письмо потребуется написать, чтобы аппарат дали. А я со своей стороны летчиков найду.
- Ну ты даешь! Как у тебя все легко и быстро. Жуткая авантюра, хотя может и получиться. Ладно. Стой, жди меня здесь! Чертеж мне сюда давай. Как назвали-то?
- Пусть будет 'Изделие 'Тюльпан'' для секретности. Если номерной код нужен, то пишите МТД-1 - мототурбинный двигатель первый.
- Ладно, сойдет. Все, жди тут.

Глеб, забежал в ангар, надавал своим помощникам каких-то ЦУ и, скинув халат, и сжимая под мышкой папку, унесся по направлению к главному корпусу.

***

Глеб, приоткрыл дверь, и заглянул внутрь кабинета.

- К вам можно, профессор?
- Привели Кулибина? Заходите!

Лозино-Лозинский пропустил меня вперед, и мы вошли. Бодрый и кряжистый дядька с седеющими 'моржовыми' усами, поприветствовал с грустно-хитрой улыбкой.

- Ну-с, здравствуйте товарищ, самородок! Меня зовут, Георгий Федорович Проскура. Я руковожу в институте кафедрой 'Гидравлических машин'. И на время отъезда начальства в Москву, я являюсь временным исполняющим обязанности ректора. С Глебом Евгеньевичем вы уже познакомились, а вот это - он указал на сидящего у стола кудрявого сверстника Глеба.
- Это Анатолий Петрович Еременко аспирант и временно исполняющий обязанности зав кафедры 'Самолетостроения'. После недавних событий, и в преддверии их продолжения, мы тут все, можно сказать, временные, так что, не тушуйтесь. А теперь, рассказывайте! Кто вы, и откуда на нашу голову появились?
- Очень приятно. Павел Колун, летчик-истребитель. Даже не знаю, как правильно отвечать на вторую часть вашего, профессор, вопроса. По должности я сейчас начальник парашютной службы 23-го истребительного полка. Это в Киевском военном округе. А вот, те идеи, которые реализованы в нашем с соавторами макете двигателя, они из-за границы приехали.
- Вот даже как? Ну что ж, я уже слышал некоторые намеки от Глеба Евгеньевича. А почему вы, батенька, не хотите дать делу законный ход? Доложите своему начальству, и получите законную командировку к нам. Проведем полноценные испытания. Да и что может с вашим двигателем случиться за пару месяцев? Не хотите ехать к нам, просите командировку в ЦАГИ и ВИАМ. Мы ведь и сами свои проекты вынуждены там рецензировать, и даже частично испытывать. Ну, так как?
- Спасибо вам, Георгий Федорович, за предложение, но вынужден отказаться. Нет у меня столько времени, и наверное уже не будет. Где я окажусь через пару недель, и то не знаю. Зато я знаю, что, как только родители приставляют к ребенку семь нянек, так сразу по возвращению одного глаза у кровиночки недосчитываются. Как говорится, нет автора
- нет и предмета для рассмотрения. Не знаю к месту ли. Разрешите пояснить на примере?
- Ну, ну, попробуйте растолковать.
- Так вот, недавно, я стал свидетелем довольно неприглядной картины - интересная и передовая идея конструктора Калинина ржавеет у забора местного авиазавода. Не хочу я такой судьбы нашему детищу!

Профессор прошелся грустно-ироничным взглядом по лицам своих коллег. Мол - 'Видали, каков фрукт?'. И выйдя из задумчивости, снова пронзительно разглядывал Павлу.

- Это вы про бесхвостый бомбардировщик? Знаем мы про него. Жалко ту конструкцию, но не в этом же дело. Она ведь не одна такая. И от нас-то, товарищ летчик, вы чего ждете? Вы ведь поняли уже, что нарушать порядок проведения испытаний нельзя. Это может привести к таким же, как у Калинина последствиям, но уже для всех, кто будет участвовать в этой авантюре. Если бы только у Калинина, ведь кроме него и большая часть проектов Иосифа Григорьевича Немана тоже сейчас заморожены.

Еременко поморщился, и стал знаками просить профессора остановиться. Но тот, сделав рукой жест, который можно было трактовать как - 'Ах, оставьте!', продолжал.

- И если вы не свалились с Луны, молодой человек, то должны понимать, что у других моторов и агрегатов, которые сейчас испытываются у нас, тоже есть авторы даже целые коллективы, и никто из них не хочет описанной мной и вами судьбы для своих проектов.

'Боятся! И здесь боятся ответственность на себя брать. Сочувствуют судьбе арестованных и судьбам их проектов, но подставляться не хотят. Дядька профессор, вроде бы не трус. Вон, сколько всего наговорил. Будь я прислан НКВД, уже можно было бы его теплым брать. А он со мной говорить не боится, в отличие от того же Еременко. Хотя тот молодой ему еще карьеру делать. Как же мне их убедить? Не ужели опять неудача будет как и на 135-м заводе?'

[Коготь]

- Вы правы, снимать двигатели с испытаний из-за нашего проекта не нужно. Но и время в таком деле дорогого стоит. Вот поэтому я и предложил Глебу, вариант, который принципиально никого не обижает, хотя риск для руководства института и всех кто хоть как-то засветится в этом проекте, все же присутствует. Вдруг во время летных огневых испытаний произойдет авария, а такого двигателя в планах института нет. Тогда действительно могут всплыть фамилии, а время нынче неспокойное. Я лично готов написать заявление в НКВД, о том, что испытания были целиком моей инициативой, а остальные участники просто введены мной в заблуждение мошенническим путем.
- Нет, вы только гляньте на него! Хорош?! На себя он все берет! Ответственностью он нас тут попугать решил! А, вам не кажется, старший лейтенант, что вы ведете себя неподобающе? Мы тут итак пуганные уже, но дело даже не в этом.
- Извините, товарищи. Я просто хотел более четко обозначить риски проекта, и...
- Хм. А?! - Профессор переглянулся с Лозино-Лозинским и Еременко. Те пожали плечами.
- Ладно товарищ летчик, никто тут на вас не обиделся. Погорячились и будет. Допустим мы придумаем, каким образом оказать вам поддержку. А вы сами-то, для института нашего сможете сформулировать выгоды от поддержки вашего предложения?!

'Опять нужно серым студнем вздрогнуть хорошенько. Чего бы им выдать-то? Так. Люлька в Москве. Его потом, кажется осенью, руководителем проекта по ТРД куда-то в Питер назначать будут. Толи на "Электросилу" толи на "Кировский", толи еще куда, не помню точно. И это значит...это значит, что ХАИ недосчитается и инженера-новатора и целого направления конструирования. А значит в какой-то степени и финансирования новых проектов недосчитается. Да и вообще этот ВУЗ сейчас в полной ж... Их итак уже, видимо, не слабо потрепали, раз одни временные остались. Вон, какие взъерошенные сидят! Так, теплее, теплее. Предложить им, если слетаем удачно, организовать отдельное КБ, под патронажем наркомата авиапромышленности. И где-нибудь здесь, рядышком с Харьковом? Гхм. А вот потянут ли они это. Угум. А ведь у НКВД их ЦКБ-29 он же 'Туполевская шарага' уже ведь есть в Москве (или только в 39-м появится). Могут ведь и отобрать идею. Чего ж они Люльку тогда не отобрали у Питерцев?! Мда. Тяжело вспоминать, то чего и не знал. И все-таки здесь в Харькове 'значительно больше факторов успеха для этого проекта', как наши заводские бизнесмены, не стесняясь уборщицы поговаривали. Что еще? 135-й завод со своим многострадальным К-12-м. И турбинный ведь завод тоже здесь. Все говорит за то, что в Харькове результат по турбореактивной теме будет получен раньше, чем в Питере или где-нибудь еще....'.

- Скажите, сколько времени по вашему требуется для создания газотурбинного двигателя?
- Какого-какого двигателя? - ученые переглянулись.
- Газотурбинного. Того, про который я слышал, что его проектируют у вас? Люлька Архип Михайлович и его коллеги. И конечно любых других вариантов таких двигателей.
- А откуда вы...
- Извините профессор, но это неважно. Все-таки Харьков это большая деревня, и такую информацию если всерьез заинтересоваться темой, добыть не сложно. Но, все же, ответьте, пожалуйста. Сколько это займет времени, как вы считаете?

Глеб взял инициативу на себя и, снова переглянувшись с коллегами, выдал ответ.

- Ну допустим два года.
- Гм. Два года? Хорошо. А самолет к такому новому мотору, сколько времени делать? Ведь судя по всему обычный самолет, здесь не совсем подходит, и нужно его проектировать заново. Назовем такой проект для простоты 'сверхскоростной турбореактивный истребитель'.

На лицах профессора и Глеба появилось удивление, а Еременко совсем спал с лица, и заерзал в кресле. А Проскура на этот раз ответил голосом, от которого повеяло морозом.

- Если вы сейчас нам расскажете более-менее подробную информацию о секретных проектах нашего ВУЗа, то нам с Глебом Евгеньевичем и Анатолием Петровичем впору будет в НКВД звонить. Откуда у вас, сведения о том, о чем вы нам тут рассказываете?
- Профессор. Я понятия не имею о ваших самолетных проектах. Хотя они наверное ужасно интересные. И все же, товарищи, мой вопрос прозвучал раньше. Сколько же времени нужно на проектирование такого самолета и его постройку? Хотя бы примерно.
- Мне кажется вы, товарищ летчик, уже отклонились от темы обсуждения. Но извольте. Допустим еще два года.
- Итого четыре. Четыре года!

Павла сделала театральную паузу, перед тем, как продолжить.

- А если, товарищи ученые, прямо сейчас начнутся испытания упрощенного аналога такого двигателя. И параллельно с изучением данных испытаний и с отработкой конструкции уже нормального мотора, первые образцы оного можно будет испытывать в воздухе на действительно пригодном для испытаний самолете. Самолете исключительно удачном для применения на нем именно реактивных двигателей, практически любой конструкции. Причем строить и испытывать "с нуля" сам по себе этот самолет не нужно. Тогда как?
- Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать, что во время моей заграничной командировки, я стал обладателем очень секретной информации о состоянии проектирования на Западе. Проектирования как прототипов реактивных двигателей, так и испытательных самолетов к ним. И именно поэтому я понимаю, что для нашей промышленности и конструкторов сейчас дорог не просто каждый год, а уже каждый месяц и каждая неделя. А может и каждый день.

Очередная театральная пауза, длилась минуты полторы. Еременко ерзал в кресле. Глеб уперся кулаком в подбородок. Профессор единственный из всех глядел спокойно и заинтересованно.

- Так все-таки, сколько потребуется времени на такой комплекс, как самолет с работающим турбореактивным двигателем, хотя бы умозрительно?
- При такой постановке вопроса теоретически можно получить летающий образец техники в течение года. Ведь так Георгий Федорович? - голос Еременко слегка дрогнул. А профессор Проскура хмыкнул.
- Хммм. Дааа. А вы с нами не шутите, молодой человек?
- Не шучу. Я вчера был на 135-м авиазаводе, и видел там одну весьма интересную конструкцию. Да вы ведь помните ее.

Павла достала из кармана карандаш, и прямо на тыльной стороне картонной папки набросала эскиз вида сверху калининской бесхвостки К-12.

- Вот, глядите. Чем не аппарат для испытаний реактивных двигателей?
- Это ведь К-12, если не ошибаюсь?
- Да, профессор, это опытный бесхвостый бомбардировщик конструктора Калинина, имеет два наименования официальное К-12, неофициальное 'Жар-птица'. Вместо рулей глубины у него фактически закрылок, но управляемости это не мешает. Заводчане мне говорили, что он даже в параде над Красной площадью участвовал. Шасси аппарата убираемое. Двигательная установка два мотора М-22. Возможно из-за слабых моторов он и не показал приемлемой скорости. Что-то около двухсот двадцати, они тогда получили. Но малую серию в 1937 заложили, и штук десять пытались строить на опытном авиазаводе. По слухам даже в прошлом году работы над самолетам еще велись, а тот фюзеляж, что стоит у забора был отправлен в ремонт в весной-летом 1938-го. Но осенью того же года арестовали Калинина. И на этом все. Самолет есть, но он не нужен никому. Довести его до летного состояния конечно потребуется время, но во первых наверняка материалы и детали остались на заводе, а во вторых спешить пока некуда, ведь готовых двигателей для испытаний все равно нет.
- Постойте, а как же вы хотели на нем свой двигатель испытывать?
- Да, не на нем! Наш макет весит всего полсотни килограммов. На заводе наверняка найдется готовый самолет гораздо меньших размеров. Да хоть те же истребители. Там сейчас мой комполка с приемщиками из нашей бригады шесть учебных аппаратов к приемке готовит. Три УТИ-4 и три ДИТ. Это тренировочные спарки от И-16 и И-15. Сегодня на них вроде бы кинопулеметы и обычные пулеметы ставят. Но для испытания моего макета достаточно и более скромной машины. Думаю мы такую найдем. Пилоты уже есть, дело за организацией испытаний. - Павла красноречиво подняла взгляд на собеседников.
- Но ведь с заводом по испытанию двигателей тоже нужно заранее договариваться. Чтобы время выделили, полосу освободили. Да мало ли чего.
- А мы по другому поступим. Приемщики нашей бригады все равно самолеты в воздух поднимают для приемочных испытаний. Почему бы не совместить 'приятное с полезным'.
- А наша бригада испытателей и измерителей каким боком ко всему этому?
- Самолеты тренировочные, так? Значит используются для летной и огневой подготовки. Одно из упражнений по огневой подготовке подразумевает 'стрельбу по конусу'.

Брови оппонентов взлетели на самый 'динамический потолок' их ученых лбов. Павла не давая себя перебить чуть повысила голос.

- Конус подвешивается за самолетом на тросе. Чаще всего для этого используется аппарат типа Р-5, на котором устройство выпуска конуса смонтировать легко, а вот на более скоростных самолетах, ну разве кроме СБ с этим могут быть проблемы. Так, пусть заводские считают, что устройство подвешенное под один из них проходит приемочные испытания вместе с новым самолетом, например, как новейшее устройство выпуски тренировочных конусов 'Тюльпан'. Мы и конус к нему привяжем с сзади. А то, что оно в воздухе разок загорелось, да мало чего случается в полетах? Вот, пусть заводчане так и считают. В это время, летящие рядом на других аппаратах члены испытательной бригады зафиксируют сами испытания объективами своих кинокамер. По результатам смонтируем фильм, и составим отчет о летных и огневых испытаниях изделия....А когда решение о легализации агрегата уже будет вынесено начальством, то можно будет и поблагодарить завод за содействие. Да еще, если использовать другой самолет из заводских и не очень им нужный, то возможно удастся договориться с заводом переправить его в ХАИ для изучения состояния конструкции аппарата после испытаний.

'Господи. Что ты несешь? Сама то себе веришь? Ты же фактически махинацию проворачивать пытаешься! Ни за что наука на это не пойдет. Сейчас они карету скорой вызовут, или 'черный воронок'. Ну что выдохлась, ораторша?. Вот и помолчи, теперь, людей послушай'.

- А знаете, коллеги, мне нравится этот безумный товарищ. Ни черта ведь не боится. На свои кровные двигатель построил. Предлагает, хоть и дурацкий, но, наверное, выполнимый план. Да еще ответственность за все в одиночку тащить собрался. Ну, прямо, Богдан Хмельницкий на Переяславской Раде. Если этот летчик нам найдет пилотов, то за один день можно будет доказать принципиальную реализуемость предложений и проекта Люльки. Авантюра, но какой артистизм. Не хотите Павел...
- Просто Павел.
- Так не желаете Павел в науку пойти? У вас, как мне кажется, дар научного хулиганства, сродни измышлениям и опытам Николы Теслы. Тот тоже делал вещи, которые до сих пор лучшие умы, не только повторить, но и понять не могут.
- Спасибо за предложение, но мне пока рано с летной работы уходить. Хотя, кто знает...
- Ладно уж, пошутили и будет. А, этот ваш фантастический план не годится...

Только было выдохнувшая от предчувствия удачи Павла, даже забыла вздохнуть снова. 'Что! Так это он просто, чтобы по издеваться надо мной, дифирамбы сейчас прочел?! Вот гад!'.

- ...да не годится. В таком виде... Не надо хмуриться товарищ летчик. Мы тут тоже не лаптем щи хлебаем. Значит так, коллеги! Все срочные дела до завтрашнего вечера передать вашим помощникам. Сегодня у нас 'День советского писателя' намечается. Когда вы Павел из части-то убыли?

Глеб и Анатолий достали блокноты, и приготовились записывать. 'Чего это они? Может проверить меня собрались, не шпион ли я. И, что еще за 'День советского писателя'?'.

[Коготь]

- У меня отпуск с 20-го не считая дороги, убыл из части я 18-го.
- Вот и хорошо! Сейчас должно появиться ваше письмо. Это письмо вы нам написали 14-го числа из места дислокации вашего полка, и переслали сюда с нарочным к Архипу Михайловичу. Который как раз 12-го числа уехал в Москву. А письмо ваше 15-го числа попало к Лозино-Лозинскому. 16-го числа на него вам ответил Глеб Евгеньевич, и пригласил вас представить свои предложения по мотокомпрессорному двигателю на малую техническую комиссию института. В связи с отъездом ректора в Москву 18-го числа. В тот же день я назначил техническую комиссию на 19-е число в сокращенном из-за приема экзаменов составе. По приезду вы сразу же 19-го представили нам свои чертежи и фотографии начатых вами в инициативном порядке конструкторских работ. Присутствовали на комиссии я Лозино-Лозинский, Еременко, еще пару аспирантов добавьте. Это уже для вас работа Анатолий Петрович. В тот же день вы получили официальный ответ с требованием переделать чертежи...

С удивлением слушавшая его Павла, вот такого поворота не выдержала.

- Да зачем же их переделывать если макет уже готов? - Складки на лбу Павлы изображали стиральную доску.
- Молодой человек, вас что не учили выслушивать старших до конца? А?
- Учили. Даже прямо сегодня утром.
- Утром? Прелестно. Вот и слушайте. А чертежи ваши мы отдадим парочке студентов, чтобы они показали их в первоначальном до исправления виде. Вам ясно?

'Ну, старикан! Ну жук. Что Михалыч, что этот дядька. Вот это бобры! С ними нашим постперестроечным горе-руководителям не тягаться. Как он изящно все к общему знаменателю привел! Даже исправления моих косяков показать решил, чтобы их не упрекнули в излишнем протекционизме сырого и бездарного проекта. Ладно. Дальше этот триллер послушаем'.

- По уже сказанному все стало ясно, профессор. Не смею более вас перебивать.
- Хм. Тогда продолжаем наше "ретропланирование". Ну так вот. 20-го числа в пятницу исправленные чертежи были утверждены, подписаны и переданы в опытное производство. Глеб Евгеньевич, будь любезен, придумай где все это безобразие делалось...

Профессор в размышлении потер переносицу, потом наполеоновским жестом поправил пиджак на груди.

- Ну-с плавно приближаемся к сегодняшнему дню. С 20-го по 22-е , то есть за три дня, ударными, да практически стахановскими темпами этот двигатель был построен. Строила бригада из трех человек, два мастера и сам автор проекта.

'Ну, положим, Марина, на мастера-сборщика не очень тянет. Хотя численность причастных к постройке этот зубр мастерски угадал'.

- Скорость постройки прототипа была обеспечена заблаговременно подготовленным комплектом деталей и набором материалов. Потом, Павел, с этим вашим мастером точный перечень составите, и распишете, что откуда взято и за сколько куплено. Да не забудьте после испытаний разобрать его, сфотографировать все этапы сборки, и представить нам в институт фотографии. Хотя если вы скоро уедете, то мы и сами с вашим безымянным мастером все сделаем.
- Даа. Практически скачки с препятствиями у нас получаются. Итак, почти финиш этого спринтерского заезда. 22-го утром двигатель был представлен на холодные испытания и макетную комиссию, которая.... Да, чуть не забыл, поскольку все стенды были заняты, холодные испытания прошли прямо в мастерской...
- Кстати, товарищ старший лейтенант, а вы его хоть как-то испытывали?
- А то как же! Чтобы сарай не спалить, мы с Михалычем 'кадило' сделали, запустили привод, и дымовую струю через него пускали раза три. Смотрелось неплохо.
- Угум. 'Кадило' значит. Толково, хотя и не так уж оригинально. Юрьев с Туполевым еще перед Империалистической аэродинамическую трубу так испытывали. Но суть-то не в этом. Главное испытания прошли успешно, о чем был составлен краткий отчет 22-го. Это уже вам Глеб Евгеньевич придется постфактум городить. Да! Так вот макетная комиссия, ознакомилась с макетом и результатами холодных испытаний, и указала на ряд недоработок. В частности автора заставили за три часа установить на двигатель обтекатели, поскольку ввиду занятости испытательных стендов, и в связи с простотой монтажа и легкостью агрегата, было принято решение о проведении сразу летных огневых испытаний. 22-го был подписан первый акт и направление на летные испытания. Отобранный для проведения летных испытаний аппарат, это вам коллеги обоим подумать, что это было. Так вот утром 23-го стало ясно, что наш институтский аппарат для испытаний не годится, и было принято решение в силу многолетних связей с опытным заводом ? 135 попросить самолет у них. О чем было составлено письмо. Этим же утром, после еще одних холодных испытаний, были подготовлены все условия для проведения испытаний летных.

Профессор шумно вздохнул, переводя дух.

- Фуух! Все участники были проинструктированы по технике безопасности. Все допуски были подписаны. Да, вот еще что. Надо бы органы оповестить, о проведении жутко секретного эксперимента, но это уже, когда основные документы у нас появятся. Теперь по эксперименту. Проводить его нужно у нас в "Померках". Там и полоса есть и охрану выставить несложно, не то, что на 135-м. Значит сколько у нас получилось дней от первого решения и до этих испытаний?
- Пять дней, Георгий Федорович.
- Маловато конечно, маловато. А если 18-го числа к нам поступили первые образцы материалов и деталей и самые первые чертежи? А?! Вы Павел 17-го числа получив письмо от Глеба Евгеньевича, в тот же день отправили с оказией первые материалы по проекту, вместе с сопроводительным письмом. Все коллеги! Давайте делить работу и за дело! Время!

Только было расслабившаяся от умиления услышанным Павла, моментально оказалась втянутой в водоворот бумажно-организационной работы. То и дело слышалось, то от одного, то от другого участника импровизированного штаба. 'Я беру студентов и чертежи!'. 'С письмом на опытный завод как быть, какой самолет мы просим?'. 'Павел, на машинке печатать умеете? Отлично! Садитесь и печатайте!'. 'Кинокамеры у нас все заняты придется занять две штуки в Технологическом институте. Да! Павел, обязательно попросите ваши кинопулеметы может тоже пригодятся.'. В общем начался форменный шабаш. Шум стоял такой, что закладывало уши.

В процессе работы в рамках 'Дня советского писателя' на бумаге появлялись примерно такие текстовые перлы - '...в связи с имеющимися возможностями привлечения летного состава, занятого приемочными испытаниями авиатехники 69-й авиабригады на опытном авиазаводе ?135, и необходимостью срочной проверки работы разработанного в ХАИ специзделия 'Тюльпан', предназначенного в дальнейшем для установки на самолеты 69-й авиабригады, просим предоставить на аэродром ХАИ 'Померки' принятые военной приемкой самолеты, сдаваемые заводом ?135, или любые другие пригодные для испытаний специзделия 'Тюльпан' самолеты...'.

Через минуту чтения полученных в результате мозгового штурма текстов у Павлы, разболелась голова. Перед глазами плясали нахальные словесные уроды, не уступающие своей убойной силой вирусам, обезвреживаемым в двадцать первом веке Лабораторией Касперского. В общем документы были надежно защищены своим смыслом от внимательного чтения.
На часах уже было 15:35, а стопка документов все еще росла на ректорском столе. Наконец, Глеб и Павел были отпущены Проскурой, и забрав заводской грузовик, направились сначала в Сарай к Михалычу. Потом они были должны с пачкой, страшных в своей неудобочитаемости документов, отправиться к руководству 135-го завода и отобрать там самолеты для испытаний. Впереди гордо ехала Павла на ИЖе Михалыча, сзади подпирая ее бампером мчался кургузый АМО. У сарая они застали идиллическую картину. Михалыч в матросской тельняшке мирно развешивал на дверях своего миницеха только что постиранную спецодежду. В которой смутно угадывались уделанные в ночной эпопее рабочие халаты обоих 'Кулибиных'.

- Михалыч! Спасай! - На лице труженика кустарного труда тут же появилось изумление, смешанное с легким испугом.
- Што, опять!?

Ответ и выражение лица технического аксакала, были настолько узнаваемыми, что Павла чуть не зашлась от хохота. С трудом удержавшись, от комментария, она за пару минут объяснила своему соавтору, 'новую действующую линию партии' и организовала процесс погрузки, не только самого двигателя, но и запасных материалов, а также кое-каких инструментов к нему. Через пятнадцать минут автомотоколонна в составе мотоцикла и грузовика уже неслась на всех порах через Сокольники в сторону "Померок". Причем за рулем Ижа, на этот раз, сидел автор и владелец мото-шедевра. А Павле пришлось цепко ухватиться за торс мужчины, чтобы не выпасть со своего сиденья. Местный байкер держал вполне безопасную скорость где-то под семьдесят, но ремонтируемая местами дорога вынуждала снижать ее еще сильнее и провоцировала аварийную ситуацию. Впрочем, как раз, благодаря этому, сильно оторваться от грузовика им так и не удалось.

Оставив Михалыча командовать выгрузкой 'научных ценностей', Павла развернула мотоцикл в обратную сторону. Курс на завод был взят под яростные крики создателя 'Тюльпана', выговаривающего что-то мастерам ХАИ. На этот раз руль мотоцикла был в руках летчика-истребителя, а за спиной Павлы каланчою возвышался Лозино-Лозинский.

[Коготь]

- Иваныч, прости. Но мне очень нужна твоя помощь. Прямо сейчас.
- Ты что, старлей, белены объелся?! Я тут бьюсь, как рыба об лед. У меня наш сегодняшний отъезд в Саки срывается, а он тут приехал, понимаешь. А ну, кругом!
- Погоди Иваныч! Я договорился! Обо всем договорился. Сегодня изделие испытываем. Мне пилоты нужны!

Подполковник подозрительно заглянул Павле в глаза.

- А ну тихо мне! Мы кстати, Паша, сегодня не улетаем, все до завтра откладывается. Ну ка, покажись, красавец. Что-то глаза у тебя уж больно красные, а ну, дыхни!
- Хуууу!
- Вроде трезвый. Трезвый, а несешь какой-то вздор. В чем дело, Колун? Спокойно расскажи, чего у тебя там стряслось.
- Иваныч, времени мало. Я сегодня в ХАИ ездил, если бы ты знал, как это трудно людей уговаривать, но они согласились. В общем, сегодня на аэродроме ХАИ будем производить летные и огневые испытания моего опытного мотокомпрессорного двигателя МКД-1 он же 'Тюльпан'. Ты меня прости, что я тебе про него не рассказывал, просто сглазить боялся. Испытать его на стенде еще не скоро сможем, все испытательные стенды у них в ХАИ еще долго заняты. А на самолете сегодня и завтра испытаем. Сейчас инженер Лозино-Лозинский договаривается с руководством опытного завода о предоставлении нам, то есть ХАИ самолетов для испытаний. А мне профессор Проскура поручил отобрать летчиков-испытателей. Нам нужен один пилот-испытатель и два-три пилота самолетов сопровождения, с которых на киноленту все сниматься будет.
- Чего!? Ты, во что меня, с.кин кот, впутать решил?! Паша, если комбриг узнает, то это хана. Ты это, поганец, понимаешь? А?!
- Понимаю, товарищ подполковник, поэтому нам надо сделать вид, что ничего там серьезного происходить не будет. Подумаешь взлетели-сели. Наши приемщики все равно регулярно летают на этом "новье". Обычный рядовой полет. Минут тридцать-сорок на все про все. Ну пусть даже пару часов если считать вместе с монтажом изделия и всеми проверками. Ты лучше скажи, сможешь летунов уговорить, чтобы помогли и не болтали об этом?
- Откуда этот двигатель взялся?
- Я же в отпуске. Вот и нашел мастера, мы с ним вдвоем и сделали. Иваныч, ты же обещал мне помочь с инженерами. С ними я и сам справился, теперь только наше дело пилотское осталось, и от него сейчас все зависит. Струсим и забуксуем, и кранты! Все коту под хвост пойдет! Хрен тогда знает, будет этот агрегат испытан, или так и канет в бюрократической волоките. А у врагов тем временем появятся реактивные самолеты. Посмотрю я на тебя, как ты будешь из 'Чижа' или 'Ишака' пытаться восемьсот километров выжать, чтобы догнать их и перехватить.

Павла раскраснелась и уже плохо следила за речью. Еще чуть-чуть и кулаки бы в ход пустила, как когда-то на заводе доказывала свою правоту.

- Смирно стоять! Тихо Паша, тихо. Двигатель говоришь? Хм. Реактивный. Как ты его на самолет ставить будешь? А?! Орел!
- Все у нас продумано. Для монтажа у него сверху есть длинная прямоугольная посадочная площадка из толстого дюралюминия, со скругленными углами. Сантиметров восемьдесят в длину. Самолет она никак уж не повредит. Изнутри такие же дюралюминиевые площадки крепим и на болты М8 сажаем. Даже обтекатель сделан, чтоб изделие снаружи сильно аэродинамику самолета не портило. В общем нам сейчас выбрать самолет и пилотов найти, и все срастется! Не бросай меня, Иваныч, очень тебя прошу.
- 'Продумано' у него все. Засранец, ты все-таки, Паша! Почему ж ты мне вчера ничего не сказал про двигатель?

'Рассказать тебе, как мы его за ночь вдвоем, с помощью лома и какой-то матери, делали? Чтоб ты меня со всеми моими просьбами в пешую прогулку послал. Щаз. Ну, не будь же ты сволочью, командир...'.

- Почему не вчера? Иваныч, я тебе все рассказал. Если бы ты знал, как это страшно, когда все на тоненьком волоске висит, то ты бы меня понял. Что ответишь на мою просьбу?
- Значит так. Вот мое решение. Свое чудо ставь куда хочешь. Но на самолетах бригады крепить эту хрень запрещаю! Летать сбоку кино снимать пожалуйста. И, как ты думаешь, кто в этот твой испытываемый самолет полезет, чтобы с ракетой в заднице летать, а? Хрен ты чего продумал, старлей!
- Нет, ни хрен! Все я продумал, Иваныч! Я на нем полечу.

Последние, негромко сказанные слова прозвучали в тишине бытовки, как треск запального шнура к тротиловой шашке.

- Что ты сказал, старлей? - Голос подполковника прозвучал еще тише, но еще страшнее.
- Если не пустишь меня в этот полет, то прямо сейчас напишу рапорт о переводе в десантные войска, в армейскую разведку нахрен. Куда угодно! Взводным пойду. И когда реактивные 'Капрони', 'Мессеры' или 'Хейнкели' будут вас с неба выносить, я буду ваши доблестные парашюты на земле встречать. И от фашистских поисковых команд огнем отсекать.
- Сопли утри! Десантник хренов. Разведчик. Без тебя если надо сами всех с неба вынесем. Ты же, дубина, два месяца за ручку не держался, как ты лететь собрался? Ты своими идеями, Паша, себе, как дятел все мозги отстучал уже. Ладно я! Я то ладно. Ну снимут меня с комполка, так я завсегда эскадрилью потяну. А, что ты прикажешь мне мамке твоей в Саратов писать?! Что ваш засранец-сын в мирное время не на войне, не в командировке, а 'В ОТПУСКЕ!!!' взорвался вместе с самолетом, и оставил вас одну одинешеньку. Так что ли?! Она всего то и видела тебя, дурака, три недели после Китая. На войне, значит, уцелел, герой-героем вернулся, а тут...

Кулак командира обрушился на заваленную документами столешницу.

- Хрен с тобой Колун. Жизнь твоя. Не стану я тебя отговаривать, и мешать тебе не буду. Но если хоть одна малюсенькая авария случится, то пиши рапорт. Мне такие брехуны и задаром не нужны!
- А ты, Иваныч, разреши мне сейчас по два вылета на наших спарках сделать. Два на 'Чиже', два на 'Ишаке'. В каждом вылете по четыре-пять посадок. Ты же в меня у 'Театрального' поверил, так уж верь до конца. Только, пожалуйста, не сам меня вози, а кого из приемщиков уговори.
- Через полчаса к "старту" подходи. Все, иди Колун, не мозоль мне глаза. Без тебя тошно. Иди, псих, выбирай себе летающую могилу.

Павла четко отдала честь, и повернулась кругом через левое плечо. Долго тренировалась в туалетах. Вчера в туалете Центральной научной библиотеки, а сегодня утром в туалете ХАИ. Давным-давно забытый навык полученный почти сорок лет назад на уроках НВП, можно сказать вышел из летаргического сна. Павла была спокойна. Она сделала то, что обязана была сделать. Какие бы хорошие отношения не связывали этого Павла с его командиром, и какие бы нежные отношения не были у него с матерью, живущей в Саратове. Все это не стоило одного вылета на летающей могиле, способный раньше других стран подарить Родине крылатый огненный меч реактивной авиации.

- Где ты ходишь?! Я уже договорился с руководством завода. Пошли аппараты смотреть.
- Я тоже договорился, Глеб. У нас с тобой полчаса на поиски. Потом я слетаю на спарках, и отработаю свои будущие действия в испытательном полете. Потом перегоним наше испытательское звено в 'Померки'. Ну, давай, товарищ инженер, командуй, куда нам идти?

Аппарат был тускло металлического цвета. Никаких звезд и белых номеров. Иссиня черный цифробуквенный номер на боку и на одной из плоскостей. Этот самолет Павла узнала сразу. И хоть была атеисткой, но зачем-то запрокинула голову вверх и сказала 'Спасибо'. Словно бы в небесной канцелярии, наконец, открыли некрещеной старой коммунистке постоянную кредитную линию. Это был он, именно тот самолет, который годился для этой цели лучше других. Да, на нем нельзя было испытывать нормальный полноразмерный ТРД, но вот того недомерка, носившего гордое название 'Тюльпан', можно было испытывать спокойно и даже довольно комфортно. Обшивка фюзеляжа самолета при всем желании не могла воспламениться от реактивной струи. Шасси аппарата не могло сложиться при ударе колесами об землю при грубой посадке. В общем это было ОНО. И хотя для своих задач, этот аппарат так толком и не смог никогда быть применен, но сегодня, по-видимому, был "его день". День выкупающий у истории все страдания над этим уродцем его создателя Дмитрия Григоровича.

[Коготь]

'Успокойся, Паша, успокойся. Знаю, что ты последний раз ЯК-18 четверть века назад поднимала. Ничего. Не боги горшки обжимают, то есть обжигают. Сначала пусть покатают меня ясны соколы. Потом, как в ознакомительном полете, начну с простых маневров, а там и на "карусель" взлет-посадка'.

- Эй, Колун, ты не заснул часом? Давай покажи класс. Как там в Китае было?
- Класса сегодня не будет, Саша. Летаем по коробочке и взлет-посадка.
- Чего так? Летать разучился? Или поджилки трясутся.
- Ты вон там у конуса Петровского видишь. Мы с ним договор заключили. Так что, закрой глаза и поспи чуток.
- Аааа. Ну как хошь. Мне-то что. Можно и поспать.

'До чего ж мерзко и противно его голос переговорной трубкой искажается. Итак, вираж...скольжение...разворот. Не спать! Ориентироваться на конус. Заход на посадку в холостую... Чуть в сторону снесло меня. Довернуть. Убрать высоту скольжением... Непривычно второе крыло над башкой видеть. Отвлекает, собака. А скорости в принципе ЯКовские. Ничего, освою...'.

Самолет Павлы летал уже минут тридцать. За это время было девять заходов на посадку. Небольшой козлик на первой пробной и пять довольно уверенных взлетов-посадок, сопровождаемые строго выдерживаемым, но совсем не зрелищным комплексом простых маневров. Петровский стоял и нервничал на старте.

'Ну, Пашка! Вот ведь засранец. Ладно! Хоть ведет себя в воздухе спокойно. Даже слишком спокойно как-то, и не хулиганит, что для него не типично. Что-то не похоже на прежнего Колуна. Или это он для начальства старается. Нашел чем удивлять. Сажай уже, артист, вижу, что летать можешь'.

ДИТ зарулил к стоянке. Павла пару секунд посидела в передней кабине с закрытыми глазами. Дыхание и пульс успокоились. Поднялась, перекинула ногу и, оперев ее на ступеньку, спрыгнула на землю. К ней не спеша подходил Петровский.

- Ну что? Доволен собой?
- Никак нет, товарищ подполковник! Старший лейтенант Колун тренировочный полет закончил. Разрешите получить замечания по полету. - 'Рука к виску, очки на лбу. Насмотрелась всякого кино про войну. Давай, давай, бравируй. Петровский вроде удивлен, что Паша 'вышака' не показывает. Ничего, Иваныч, привыкай. Я теперь серьезным буду'.

- Все-таки чуток забыли руки-то. Ничего восстановишься. Давай отдохни минут тридцать перед следующим.
- Нет, товарищ подполковник. Дело не в отдыхе. Просто я испытательный полет сейчас отрабатывал. Нагрузка была небольшая. Разрешите вылет на УТИ-4.
- Разрешаю. Но смотри у меня! Я знаю, что ты на них в Китае немного поучился. Запомни старлей! Пары-тройки вылетов для переучивания мало. И-16 строгая машина. Чуть расслабился и все, привет родителям. Это тебе не наши 'Чайки', которые любые ошибки прощают. И не 'Чиж' твой Китайский. Давай. Не подведи меня, сынок.

'Зеленая ракета, взлет разрешен. Схема та же. О! А этот майор, молчун оказался. Это хорошо. Не будет меня отвлекать, как тот Саша старлей. Ничего, я и к этому аппарату привыкну. ЯК-18 конечно проще был. Чтоб того в штопор свалить нужно хорошее усилие прикладывать. А вот этого зверя еще предстоит осваивать и осваивать. Наберем ка мы высоты побольше. На двух тысячах я себя буду спокойнее чувствовать... Хоть гарантированно из штопора выйду, если что...Теперь коробочка... Помахали крыльями. Посмотрели на поле. Сориентировались... Теперь заход на посадку...'.

- Ну как он тебе, а, Степан Кузьмич?
- Да нормально вроде. Спокойный парень. На виражах осторожничал, так у всех, кто с бипланов на 'ишаки' переходил, после первого же срыва такое было. Ничего, через пяток вылетов я бы его самостоятельно выпустил.
- Ну, а сам как, Колун?
- Да, нормально товарищ подполковник. Непривычно немного, но терпимо. Практики бы побольше, вообще бы скоро родным стал.
- Что. Решил к 'ишакам' в родню записаться? Шучу. Нашим 'ишачкам' родней не стыдно быть. Ладно, иди отдохни.
- Минут пять и хватит. Пора 'Серебристый Бумеранг' осваивать.
- Кого?
- Есть я слышал в Австралии звери такие кенгуру называются. Вот их бумерангами ловят.
- Знаю я про кенгуру. С какого перепугу ты И-Z 'Бумерангом' обозвал?
- Так ведь тот бумеранг метнешь посильнее. Так он всегда назад, к метателю возвращается. Вот и мне надо обратно возвратиться, поэтому И-Z у меня 'Бумерангом' станет.

'Немного странная у него кабина. Вроде все знакомо. Приборы управления двигателем на месте. Пилотажные приборы тоже. Вот это гашетки пулеметов. А это что за хреновины? Балда, ты Паша! Это же спуски реактивных пушек. Они вроде барабанные были и после каждого выстрела надо было перезарядку включать. Или это я путаю. Вообще кабина на ДИТовскую смахивает, только приборы немного по другому расположены в кокпите. Но в целом все узнаваемо. Двигатель более старый. Ничего, привыкну к нему...'.

- Паша, вылезь ка из кабины на пару минут, поговорим.
- Иваныч, я же управление изучаю, привыкаю к нему. Может после полета?
- Вылезай давай, пока я под козырек тебе приказ не отдал. Придумал тоже моду, с командиром спорить.
- Есть, вылезать.
- Отойдем, Паш.

Петровский шел, чуть впереди. В углу рта его торчала какая-то травина. Он явно мялся. 'Хочешь спросить, спрашивай'.

- Ты знаешь, Павел. Я извиниться перед тобой хочу.
- Ты чего Иваныч. Вроде не за что.
- А за 'Театральный'? Я же и правда подумал, что ты мне все время врал, и окончательно в пьянь превратился. Я ведь, тебя Пашка, уже списать хотел. А ты вон какой, гусь! Сам двигло новое построил. Сам вот самолет с ним испытывать собрался. И хотя мне и правда страшно думать, чем это все кончится... В общем не держи зла, старлей!

Мозолистая рука подполковника протянулась в сторону Павлы. Она серьезно пожала руку командира.

- И ты, Иваныч. Не держи зла. А раньше я и правда дурака валял. А вот, за то, что ты меня гонял, не надо извиняться. Прав ты был. Теперь, и сам понимаю, но не вернешь уже. Потому и решил я для себя - по новому жить буду. Только не хорони ты меня раньше времени. А то словно прощаться подошел. Все нормально будет, батя. Веришь?
- Верю. Слушай, а ты правда бы в десантные пошел?
- Правда, Иваныч. Вот если в Крыму меня приговор врачей ждет, то рапорт я тебе сразу отдам.
- Типун тебе на язык! Ладно иди готовься, чертяка.

'Я ж его 'батя' назвал, а он меня даже не поправил. Чудно. Как-то само выскочило. Может опять из фильма навеяло, может просто само с языка вырвалось. Мдаа. Чуть слезу от этой сцены не вышибло. В наше время между собой так никто не разговаривает. Такое только в кино и увидишь. А услышав такое в беседе, сразу бы съерничали наши мужчины. Смущаются наши пацаны и дядьки от таких слов. Им кажется, что искренне вот так говорить можно только в церкви на исповеди. Дураки! Никакая церковь не нужна если есть человек, готовый поверить тебе. Может мне это легко потому что не мужиком родилась? Хм. Но сейчас-то я мужик, а значит мужиком и буду...'.

И-Z катился по ВПП. Он уже минут пятнадцать выполнял, сперва рулежки, потом подлеты. Потом было четыре небольших полета по той же схеме, что и на тренировочных истребителях. Машиной И-Z был не скоростной и не слишком маневренной. Для Павлы это было даже плюсом. На все действия у самолета словно бы инерция увеличенная. Уступает эта гроза многомоторных гофрированных монстров и 'Чижам' и 'Ишакам', как в скорости, так и в маневренности. И посадочные характеристики у него 'не ах'. В общем по ощущениям сырое полено.

'Бумеранг он и есть бумеранг. Летать стрелой его не заставишь' - подумала Павла.

Над головой уже нарезали круги три двухместных 'Чижа'. Одного из них вел сам Петровский. Не усидел. Все же решил посмотреть, как это реактивный мотор себя в воздухе поведет. Разбег, отрыв. Через несколько разворотов с наборами высоты 'Бумеранг' занимает свое место в строю. Лететь недалеко. Где-то внизу Глеб с каким-то летчиком поехали на аэродром ХАИ на Иже Михалыча. Павла перед этим стращала их жуткими карами если поцарапают аппарат. Сейчас она летела с почетным эскортом. 'Чижам' приходилось снижать скорость, чтобы не улететь от нескладного тихохода. 'Змейкой летят, то в сторону отлетят, то высоту наберут, потом обратно вернутся. Ничего здесь недалеко. Вот и полоса уже показалась, быстро долетели минут за семь. Ага меня вперед пропускают. Будем вежливыми покачаем крыльями и садимся...'.

На поле стоит неразлучная троица - Проскура, Еременко и Лозино-Лозинский. 'Надо доложить о прибытии, как никак для всех идет передача техники от одного владельца другому'. Рука к виску.

- Товарищ профессор, в соответствии с полученным заданием, аппарат И-Z для проведения испытаний изделия 'Тюльпан' перегнан в распоряжение Харьковского авиационного института. Выполнял перегон старший лейтенант Колун.
- Вольно, товарищ, старший лейтенант! Как ваше самочувствие? И как вы оцениваете техническое состояние самолета? Выдержит он испытания?
- Самочувствие в норме. Самолет полностью в порядке. Снят с консервации примерно два часа назад. Произведены пробные рулежки и подлеты в течение четверти часа. Выполнено четыре тренировочных полета с большим количеством посадок. Шасси самолета очень прочное. Динамореактивных пушек на нем не было, так что демонтаж не понадобился. Ввиду их отсутствия, никакой перегрузки конструкции не предвидится. Мотор самолета в хорошем состоянии. Считаю, что испытательный полет возможен.
- Как вы считаете, сегодня успеем слетать?
- Я считаю успеем. Предлагаю назначить первый полет на девятнадцать может чуть раньше по готовности. Сейчас почти восемнадцать часов. За час смонтируем 'Тюльпан'. Первый вылет я выполню без пуска, посмотрим что с аэродинамикой аппарата. Да, пусть пуск на гашетки реактивных пушек выведут, они как раз свободны и в принципе удобно расположены. Через десять минут после первого полета предлагаю начать первые огневые на земле. Потом если не слишком стемнеет, то короткий полет для огневых в воздухе. Час максимум. Да, у всех, кто участвует нужно собрать подписки о неразглашении. А то вечером они в гостинице о виденных чудесах растреплют. Ну, а завтра часов с девяти утра продолжим в течение еще пары-тройки часов. Потом... потом военных пилотов придется отпустить. Пусть свои аппараты перегонят обратно, а И-Z останется тут. Да и завтра вечером я возможно улечу в Крым вместе с подполковником Петровским. И последнее, на крыло 'Бумерангу' зеркальце поставьте, чтобы я из кабины сопло 'Тюльпана' видел.

Профессор с довольным видом кивнул своей свите на раскрасневшегося от выступления старшего лейтенанта.

- Видали красавца? Все нам по полкам разложил, может он нам еще заодно каждому задачу поставит. Ладно коллеги. Я вижу 'Тюльпан' уже монтируют к 'Бумерангу'. Кстати откуда это глупое название?
- Профессор можно я вам после испытаний все расскажу? Но про зеркало прошу не забудьте.
- Хм. Можно. Ладно, про зеркало не забудем. Идите, Павел, поговорите со своими коллегами. Им сегодня операторов возить, пусть потренируются пока. Да, к вашему Михалычу лучше под руку не попадайтесь, а то Глеб Евгеньевич его мотоцикл слегка поцарапал. А ваши холодные испытания мы сегодня еще пять раз повторяли, и на камеру снимали. Ну все, идите, мы вас позовем.

[Коготь]

- Ну что Колун, дождался своего звездного часа?
- Бросьте товарищи подкалывать. Это наш общий с вами звездный час. Да вот еще что. Товарищ подполковник. Давайте на земле смоделируем свои действия в воздухе. На все про все нам пяти минут хватит. Так сказать 'пеше по самолетному'.
- Что еще за выдумки?
- Это не выдумки. Я просто забыл вовремя это предложить. Ну вот, например, по заданию между самолетами расстояние семьдесят метров. Пусть масштаб будет один к десяти семь метров как семьдесят. Встаем, как летим и пошли подвигаемся. Первая 'камера' снимает, до конца пленки. С нею в пеленге другая летит. Первая крыльями качнула, значит пленка заканчивается и через минуту она отвалит. Потом вторая камера так же. Ну как?
- Ну ты и жук Колун, опять все на ходу менять?
- Ничего, товарищ старший лейтенант менять не нужно. Пять минут, берем операторов и поехали.

Инженеры быстро въехали в ситуацию, и сопротивляться не стали. По началу было смешно, но через полчаса, вместо пяти минут, группа из четырех самолетов постепенно начала двигаться согласованно.

- Ну все стало более-менее получаться перед самым вылетом повторим.
- Всем отдыхать! Ты, Паша, тоже иди отдохни, тебе еще после сборки проверочный вылет, и потом на земле в испытаниях участвовать.


Пробный 'холодный' вылет прошел нормально. Управление И-Z сложнее не стало. Наступил черед наземных огневых испытаний.

'Странные звуки. Нажала одну гашетку заработал мотоциклетный мотор. Нажала вторую, и сначала услышала гудение, а потом свистящий шелест, довольно тихий. Так что у нас по плану? Десять секунд... и выключить. Даа. Если винт запустить, 'Тюльпан' и не услышишь. Идут осматривать. О! Михалыч мне кулаком грозит... Оглядели. Вроде довольные уходят. Рукой махнули можно продолжать. Второй запуск уже на минуту. Угум. Привыкаю даже. Кстати мотоциклетный мотор между пусками можно и не выключать. Чего там мне Глеб машет? Ага. Боятся что я случайно его запушу. Ладно выключу. Смотрите на здоровье. Камера стрекочет и стрекочет. Одна пленка закончится, тут же вторую камеру запускают. Молодцы хорошо придумали. О, Петровский прибежал. Ему-то что нужно?'.

- Паша, вылезай! Скоро к профессору на предполетный инструктаж.
- Иваныч слетаю ка я пока на скорость. Надо максимальную скорость 'Бумеранга' с выключенным 'Тюльпаном' замерить. Ведь потом будем скорость с включенным тюльпаном мерить. Спроси, где у них мерный километр и я слетаю.
- Ладно жди, я с тобой вылечу сначала спокойно пройдем, потом на форсаже.

Проскура поначалу был против, но потом все же согласился, что на скорость лететь желательно. Два истребителя поднялись на тысячу метров под брюхом одного из них висела странная торпеда. Первый проход над мерным километром был 'вхолостую' на скорости двести. Потом взлетела белая ракета у флажков замерли хронометристы. Пара самолетов разогнавшись с небольшим снижением выровнялась за километр до отметки стремительно пронеслась над полем и пошла на посадку.

К зарулившему Павлу, тут же подбежал Старлей Саша.

- Двести шестьдесят один, ты выжал. Молодца. "Бумеранг" твой с пушками больше двухсот пятидесяти и не выжимал никогда. А тут, с вашей торпедой выключенной, он на десятку больше выдал. Сколько же со включенной выдаст? А? До пятисот разгонишься?
- Спасибо, Сашок. Там видно будет. Ну что там, на инструктаж зовут?
- Да, вылезай пора уже.

Проскура оглядел летчиков, и одетых в шлемофоны инженеров-операторов кинокамер. Подергал себя за усы. Было видно, что временный заместитель ректора волнуется. Что-то прочитал в блокноте, кивнул. Вроде успокаивается.

- Так, товарищи летчики, минутку внимания. Обращаю внимание всех. Операторы наверняка захотят увидеть и снять процесс работы поближе. Так вот, запрещаю! И не говорите потом, что не слышали. Ближе семидесяти метров, я запрещаю подлетать к 'Бумерангу'. Наказывать за самодеятельность буду жестоко! Всем понятно?! Вопросы есть?
- Нет вопросов? Ну что ж, отлично. Тогда на старт!

Перед стартом вся группа с операторами снова "пешим порядком" отработала проход с огневыми испытаниями и съемкой .

И вот, дан старт. Первыми снова вырулили и взлетели 'Чижи'. Волнение охватило и Павлу. Мотор запущен. Обратной дороги нет. Разбег 'Бумеранг' в воздухе.

'Набираем полтора километра. Занимаю место в ордере. Первая камера подошла на свое место. На самом деле камер-то на каждом самолете по две. Но теперь я о самолетах сопровождения думаю уже, как о летающих камерах. Петровский пускает ракету - они готовы. Ну что ж. Хоть и не верила никогда, но - С богом! Мотор запустился. Факела пока нет. Зажигание. Есть факел! В зеркальце видно. Иваныч, ровнее веди, не спеши. Молодец. Так держать!...'.

Четыре самолета заходили на посадку. У Павлы внезапно заболели руки. И в глазах потемнело. Показалось, что сесть сама не сможет. 'Неужели давление гребанное?'. Но нет. Выровняла самолет. Есть касание! Полет закончился нормальной посадкой. Безо всякого шика, спокойно так зарулила на стоянку. Голова откинулась назад.

'Господи! Я же сегодня впервые молилась, чтобы все получилось...'.

К самолету уже бежали люди. Слышались радостные крики. Только сейчас Павла поняла, как она устала за эти два с половиной безумных дня...

[Коготь]

Топот ног, и крики приблизились вплотную. Павла открыла глаза. Вокруг самолета собралась немалая толпа. В середине мелькали фигуры Проскуры и Глеба. Еременко куда-то исчез. Пара инженеров тут же кинулась осматривать 'Тюльпан'. Летчики и мастера обступили кабину пилота.

- Молодец, старлей! Справился.
- С возвращением, Павел. - 'А Глеб-то, гляди ка, переволновался, бедный'.
- Спасибо.
- Ты Паша, поди утомился. Слезай чайку попей. Со мной как, хм...с 'соавтором' покалякай. Такой ведь непростой полет нынче осилил.
- Спасибо тебе, Михалыч. Это все руки твои драгоценные. Кабы не ты, хрен бы чего сегодня полетело. Ты за ИЖа уж прости нас с Глебом. Я тебе все починю и компенсирую.
- Ладно, вылезай давай. Потом поговорим.
- Молодец Павка!
- Мы тут все за тебя кулаки держали!
- Спасибо, товарищи, только расступитесь, пожалуйста. Дайте из кабины-то вылезти, а то мне еще к начальству на доклад.
- Ай, маладца! Колун, дай я тебя голубя расцелую.
- Иди ка ты 'голубь' Сашок, лучше с девицами на танцах целуйся!
- А что? И на танцах отмечусь. Ладно, не бойся, пошутил я.
- Значит, так Павел. Видел я, как ты сегодня летал. С дисциплиной я вижу у тебя наладилось. Молодец! И ракету свою ты уверенно запускал! Со стороны смотришь, и в жизни ведь не скажешь, что человек смертельно рискует. А вот мне за тебя-храбреца жутко было. В общем так, старлей. Готовься! Если медицина нас не подведет, верну тебе твое звено. Слышишь, Колун, верну!
- Спасибо, товарищ командир полка!
- Ну как вы, батенька? Не сильно перенервничали?
- Да все нормально, профессор.
- А с аппаратом-то что у нас? Заметили что-нибудь в полете? И чего это вы, голубчик, в кабине застряли-то?
- Да народу уж больно много вокруг собралось. Так тесно, что ногу некуда ставить. Пусть хоть немного разойдутся.
- Товарищи расступитесь! Дайте пилоту из кабины выйти.
- Товарищи! А ведь то, что сейчас было это... это же событие. А!? - 'Кто это там вылез? Угу. Аспирант, какой-то молодой выступает'.
- Точно! Сегодня ведь первый полет! Первый полет боевого самолета с дополнительным реактивным мотором! - 'А это уже Глеб прорезался. Эк его разобрало'.
- Ура!
- Здорово!
- Качай пилота, ребята!

'А этого Сашу старлея, я точно прибью когда-нибудь'.

- Стоять! Спокойно товарищи! Никого качать не надо. А то просто не вылезу из 'Бумеранга'.
- Вместе с самолетом качать его!
- А мы тебя, орла саратовского, щас сами вынем!

'Только сунься Сашок. Я хоть и самбистка, но в уличных драках поднаторела, могу и в репу зарядить'.

- Не советую, буду отбиваться. Если что, пеняйте на себя!
- Ладно счастливчик! Слазь давай. Не боись, не тронем.

Наконец, вокруг самолета появилось свободное пространство, и Павле удалось вернуться на грешную землю. Вспомнив свои обязанности красного командира и летчика испытателя, укротитель 'огненной страсти' строевым шагом подошел к профессору Проскуре с докладом. Неформальное общение через крыло само по себе, а доклад в таких делах подводит итог работе.

- Товарищ, профессор. Старший лейтенант Колун, испытательный полет на аппарате 'Бумеранг' с проведением огневого испытания изделия 'Тюльпан', завершил. Замечаний по работе изделия 'Тюльпан' нет. Аппарат 'Бумеранг' вел себя в полете штатно.

Профессор с улыбкой принял некое подобие стойки смирно.

- Вольно, товарищ старший лейтенант. Поздравляю, вас, с этой технической победой. Какие у вас, Павел, появились мысли по результатам? И по дальнейшим испытаниям мотора. В общем давайте, делитесь и ощущениями и идеями.

'А какие тут идеи могут быть. Гонять его 'голубу' до упора. Пока не сдохнет. Ну и разбирать иногда, чтобы было ясно, что у него накрываться начинает. Это тут и без меня знают. Хотя, кое что можно и набросать'.

- Считаю двадцать минут непрерывной работы реактивного двигателя недостаточными для надежного определения итогового результата испытаний. Для завтрашних испытаний предлагаю увеличить емкость топливного бака изделия примерно вдвое, для повышения длительности его работы хотя бы до сорока минут. Единственной на мой взгляд существенной проблемой, при этом , может стать прогорание кустарно исполненной камеры сгорания. Подшипники я думаю справятся.
- Насчет емкости бака, пожалуй, соглашусь с вами. А за камеру не беспокойтесь. Ваш Михалыч вместе с нашими мастерами уже вторую начал изготавливать. Подшипники тоже если что заменим.
- Отлично! А датчики температур и хоть простые самописцы за ночь установят на аппарат?
- Уже подготавливают, не беспокойтесь. Много на ваш 'Бумеранг' конечно не навесишь, все-таки это не бомбардировщик, но кое что на нем к утру появится.
- Тогда, я считаю целесообразным сначала замерить то, что мы сегодня из-за спешки просто не успели - скороподъемность без реактивной тяги, а во втором 'огневом полете', посмотрим как она измениться с работающим 'Тюльпаном'. Также, я считаю, что в третьем по счету 'огневом полете' надо обязательно лететь на скорость с запущенным 'Тюльпаном'. Вряд ли результат будет значимым, но все же, полнота картины нам не помешает. Попытаемся зафиксировать максимальную скорость до сильной выработки ресурса двигателя. Тем более, что ресурс-то изделия не может быть большим. После этого военных летунов отпускаем. Потом, желательно, сделать полную разборку двигателя. Осмотр всех деталей. Фотографирование их. Снова сборка. Огневые наземные с датчиками температур и замером скоростей реактивной струи. И потом еще пару полетов но уже без киносъемки. Ну, и в финале чемпионата оставить то, что останется от 'Тюльпана' для наземных исследований материалов конструкции. Там уже ломать его до конца и на излом глядеть. Примерно так.

Профессор снова подергал себя за моржовые усы.

- Гм. 'В финале'. А вы Павел, до этого уже испытывали что-нибудь.
- Нет. Это первый такой опыт.

'Ага. Щас, рассказать этому профессору, как мы сравнительные испытания наших и пермских ГТД проводили. И самые первые приспособы для изменения вектора тяги на старых МИГах испытывали. На такой вопрос и соврать не грех, иначе всему делу кранты. Точно начинаю в мужика превращаться. Вон врать уже почти профессионально научилась'.

- Просто какие-то чудеса в решете! Слушая вас, возникает навязчивая мысль, что вы опытный инженер-испытатель. Может к нам в ХАИ на работу перейдете, а? С вашими-то способностями, успех вам гарантирован. А там, глядишь, по ускоренной программе и институт закончите.
- Спасибо, вам Георгий Федорович. Не перехвалите. Если не надолго, и для испытаний, то можете на меня рассчитывать. На совсем, увы, не смогу. Я ведь боевой летчик, может если у нас с вами все получится, буду на ваших новых аппаратах войсковые испытания проводить. А там, чем черт не шутит, и фронтовые.
- Хм. Ну, до этого пока далеко. Впрочем на вас, и на ваших коллег из 69-й бригады мы глаз обязательно положим. Как никак ваши пилоты первыми с реактивным мотором познакомились. Ну, ладно, голубчик, идите отдыхайте, сегодня летать уже не будем. Темнеет.

По пути к ангарам к Павле прицепился Лозино-Лозинский. Он всю дорогу, то задавал вопросы о полете, то начинал трещать про то, что сегодня же напишет Архипу Люльке письмо, чтобы тот рассказал в Москве о успешном испытании прототипа. Да что там письмо, телеграмму ему отправит 'Молнию'! В общем не склонный по первоначальному впечатлению к восторженному трепу инженер, вел себя как перенервничавший на успешно сданном экзамене студент. Павла устало отвечала и поддакивала, обмахиваясь шлемофоном. При этом она со смутным чувством поглядывала на здоровых НКВД-шников с бдительными взглядами стоящих у ангара. С одной стороны хорошо, что секреты охраняют, а с другой стороны не уютное ощущение возникает. Но, при взгляде на другого мужчину все мысли из голов идущих рядом соратников стремительно испарились. Увидев его, оба испытателя синхронно замедлили свою поступь. Михалыч стоял под навесом, попивая чай из эмалированной кружки. Рядом стоял ИЖ с помятым передним крылом. Не смотря на нахмуренные брови, глаза технического аксакала смотрели не слишком воинственно.

- Ну, чего застряли-то? Давайте ближе подходите...вредители.
- Мы это... Михалыч...ты... в общем. Ну зла не держи на нас за ИЖа.
- Хохе. Вот и давай таким брехунам мотоциклы.
- Ну прости ты меня, дядька. Кто ж знал, что мне от туда лететь придется. А бросать твоего стального коня на заводе тоже не дело было бы.
- Это целиком моя вина Савва Михайлович. Я на повороте случайно в канаву попал. Вы уж на Павла не обижайтесь, не виноват он. А мы вам все-все отремонтируем. У нас в институтских мастерских ваш мотоцикл как новый сделают. Даже отполируют.
- Ладно уж. Вы, товарищ инженер, идите себе отдохните, а я тут с энтим 'иероем' потолкую чуток. Как никак мы ведь с ним 'соавторы'. За него не бойтесь не съем я его.
- Пока Глеб, завтра увидимся.

[Коготь]

Михалыч сунул в руку 'блудного соавтора' кружку с чаем, и дождавшись пока Глеб скроется из виду, задумчиво изрек.

- Дело ты сегодня, вояка, хорошее сделал. Я уже с местными мастерами тут слегка перезнакомился, много чего услышал. И про то, что с 37-го года инженерам на постройку реактивного самолета разрешения не дают. И про то, сколь толкового народа 'архангелы' забрали. И как тот Люлька в Москве за такой двигатель в наркоматах скоро уже год бьется да крутится. В общем много чего услышал. Ххе. Выходит, ты сегодня, Пашенька, фактически подвиг совершил. А, ну, не перебивай старших! Дай доскажу. Авантюрой своей ты огромную тяжесть с места сдвинул. Почитай чудо совершил. Вот за это я тебе, так уж и быть, грех твой прощаю... Но, чтоб за энту твою промашку, ты во искупление греха, Маринку в кино обязательно сводил. Обещаешь?

Павла с размаху хлопнула себя шлемофоном по колену.

- Нашел о чем печалиться, дядька. Тем более, что мы с нею уже в театр собрались. Так, что кина не будет, будет спектакль. Сойдет?
- Ну гляди у меня 'племянничек'. Обманешь меня летун, точно порчу навлеку на твою буйну головушку.
- На меня, Михалыч уже навлекли, или наложили, а может и навели. По правде говоря мне и не дано было сегодня лететь. Чудо уже то, что меня сегодня в небо выпустили.
- Чего так? Али проштрафился?

'Хм. Лишнего сболтнула опять. Рассказать ему? О чем? Раз уж правду нельзя, то хоть о нынешних проблемах этого тела. Да хоть 'сказку о гребанном давлении' моем. Глядишь, может, мне чуть-чуть полегче на душе станет. Да и вроде не стукач дед. Хотя чужая душа потемки, конечно. Но Проскуре он меня точно не сдаст. У него ж на нас с Маринкой виды имеются'.

- Можно и так сказать. Обещаешь местным никому не рассказывать.
- Ну, обещаю. Только хватит мне подписки всякие совать. Итак пальцы уже от перьев болят. Развел, понимаешь, туману!
- Ну если ты меня дед обманешь, то на твою порчу у меня своя найдется! Ладно слушай. После Китая, у меня с сосудами кровеносными случилось что-то. Если бы не комполка Петровский на хрен списали бы меня из ВВС. Иваныч меня три раза от медкомиссии прикрывал. Давление сволочь у меня скачет. Мне и отпуск-то этот на поправку здоровья дали. А я вместо этого видишь в авантюры пустился. Если бы сейчас сунулся лечиться и меня медицина списала бы, то все, амба! Некому было бы испытания нашего с тобой двигателя проводить. А вот завтра, после испытаний, я уже спокойно любому врачу в глаза взгляну. Потому, как главное дело уже начато. Вон уже сколько народа над этой темой работает. Даже если какой гад с большими ...звездами нас и тормознет. Все равно до конца не остановит. Ну, а у меня самого останется одна последняя надежда на врачей. Вылечат, вернусь в небо, а коли не вылечат...тоже ничего страшного. Я ведь не только летать умею. Так что...так что ты меня, Михалыч, своей порчей и не испугаешь уже...

Михалыч, воздел очи горе. Потом опустил их к земле и, глотнув чая из кружки, выдал с разочарованным видом.

- Дааа. Ну и дурак же ты, Павлуша. Разных я дуралеев видывал, а вот такого в первый раз вижу. Ты чего же тут напридумывал себе. Если тебя в небо через ворота не пускают, стало быть ты себе этим ракетным мотором последнюю калиточку отворить решил? Так что ли?! Сказал бы мне сразу, про свою болячку, давно бы уже к одной бабке съездили. Она любые хвори лечит. Эх ты. Икспериментатор хренов. И не надоело тебе своею глупостью красоваться. Вон откель твоя философия произрастает-то, а я-то все голову ломал.
- Спасибо тебе Михалыч, за заботу. Я твоим предложением обязательно воспользуюсь. Вот слетаю в Крым с Петровским. Покажусь врачам. Глядишь мне сам Иваныч под их заключение еще отпуск выпишет. Вот тогда и к бабке этой можно ехать, а то, кто ее знает, сколько времени у нее это лечение займет. Опять же врачебный диагноз у меня на руках будет.
- А ежели время упустишь, а? Тогда что. Любите вы молодые всякие планы строить. Все то у них подсчитано, да продумано. А судьбе-то на ваши планы чихнуть да вытереть. Гляди, Паша, не опоздай. И как же это твой командир-то разрешил тебя в небо пустить? Не иначе ты на него чары какие навел.
- Да просто, пригрозил в десантные войска перевестись.
- А он так сразу твоей угрозы и испугался?
- Угу. Не сразу...

Из-за угла ангара вышли четверо пилотов во главе с Петровским и двинулись в сторону готовящегося к отъезду в город грузовика.

- Эй, Колун! Айда с нами твой успех обмывать!
- Не могу Сашок. У меня сухой закон нынче. Да и вам не советую, а ну, как завтра у вас руки трястись будут.
- Скушный ты стал, Паша. Ну как знаешь.
- Глядите там за языками следите, про секретность не забудьте! А то знаю я вас.
- Не учи ученых! Ладно до завтра.
- Павел, и ты гляди у меня. Чтоб нормально за ночь отдохнул.
- Слушаюсь, товарищ подполковник.
- Гляди, Колун!

С шутками и руганью забравшись в кузов, пилоты постучали по кабине и грузовик почихав дымом, укатил по дороге к Харькову.

- Ну что Паша в Харьков поедешь высыпаться? Давай отвезу. Слава Богу вилку мне не погнули, так что доедем.
- А ты потом сюда обратно? Сам-то когда отдыхать будешь?
- А как же. Без меня они к нашему 'Тюльпанчику' и подходить боятся. А за меня не думай мне пары часов сна хватает.
- Тогда я тоже лучше здесь где-нибудь перекемарю, чтобы утром не метаться, и чтоб попутку не искать.
- Разве ж для вас летунов это отдых? А то, бери мотоцикл и ключ от моей хаты, да и езжай поспи.
- Да ладно тебе, дядька. Вон Глеб обратно идет, придумает нам какое-нибудь пристанище.
- Тебя упертого хрен переспоришь...

К десяти часам вечера, проболтавшись между еще частично стоящихся объектов институтской базы, и в такт своим мыслям почиркав карандашом на обрывках бумаги, Павла наконец обрела покой в бытовке местного пролетариата. Коснувшись головой лежащей на деревянных нарах жесткой подушки, путешественница во времени впервые за весь период своего путешествия тут же уснула богатырским сном ее нового тела.

[Коготь]

Под утро пришел странный сон. Она чувствовала себя сидящей в кабине истребителя-биплана. Тело было закутано в толстый меховой комбинезон. Очки на глазах слегка ограничивали обзор. Взгляд вверх не обнаруживал закрывающего обзор центроплана, но сами верхние крылья были на своем месте и стыковались с фюзеляжем изящно изогнутым зализом.

'Наверное И-15, а может 153-я 'Чайка'. Приборы в кокпите как у 'Чижа'. Хотя у всех пятнашек они наверное такие' - машинально отметила она.

Под крыльями она видела много снега и ни одного деревца. Снежная степь. Оглядевшись она заметила сзади два знакомых силуэта.

'Угу. Ведомые на И-153, значит и я тоже. И куда же мы летим-то?'.

Попыталась шевельнуть руками и заложить вираж, но руки не слушались. Через несколько минут полета вдруг показался лес. Лес словно отрезанный ножом лежал на границе той белой степи над которой неслись самолеты.

'Судя по несущимся под крылом деревьям высота меньше километра. Да ведь мы над замерзшим морем только что летели! Если это то, о чем я думаю...То тут либо Финский залив, либо Ладога, либо Ледовитый океан. Да, скорее всего, зимой 1941-го/ 42-го мы бы так спокойно тут не летали. Хотя...'.

Додумать она не успела. Сквозь рокот мотора явственно послышались пулеметные очереди. Голова сама резко обернулась и увидела, что из ведомых на месте был только левый. Руки сами заложили боевой разворот и почти сразу переворот через крыло.
Вот глаза отметили мелькнувшие перед глазами две стремительные грязно-белые тени. Самолет Павлы сделал переворот и бросился за ними в погоню. Расстояние не сокращалось. Было заметно, что сильного преимущества в скорости у 'Чаек' нет. Вражеские самолеты уходили практически по прямой не маневрируя. Серо-белые крестики их силуэтов частично сливались с заснеженным лесом. Превышение самолета Павлы над ними на глаз составляло метров семьсот.

Взгляд на приборы высветил в мозгу 'почти 400 - практически на пределе. Если минут за десять не достанем их, уйдут гады. Петя смотри и делай!'. Самолет чуть качнул крыльями и плавно перешел в пологое пикирование. Мотор взвыл на форсаже. Пальцы замерли на кнопке спуска. Снова резко оглядевшись, Павла отметила глазами ведомого перешедшего на правую сторону и выше. Губы сами выдохнули 'Атака!'.

Силуэты монопланов с неубирающимся шасси стали медленно расти в прицеле. 'Шестьсот...пятьсот... четыреста... три...Куда, с.уки?!'. Вражеские истребители вдруг резко дернулись в разные стороны с набором высоты. Павла отчетливо увидела на крыле голубую свастику. 'Финны! Конечно финны, не японцы же'. Руки и ноги сами дернули самолет в маневр, а глаза искали момент, когда враг появится в прицеле.

Финн резко крутился на виражах, но оторваться не мог. Вот Павле показалось, что он через пару секунд проскочит прямо перед носом. 'Бей! Ну что же ты!'. Но пилот глазами которого она глядела на бой очевидно и сам знал, что ему делать. Он выждал удобный момент, когда финн переходил из правого виража в левый, дал короткую очередь левее финна и тут же дернул 'Чайку' направо. Самолет чуть просел, но финн через несколько секунд оказался очень близко, почти в прицеле и чуть выше. 'Чуть задрать нос и огонь!'. 'Чайка' вздрогнула от длинной очереди из четырех стволов. Финн проскочил через огненный пучок и свалился вправо вниз. Попала очередь или нет, Павла не увидела. Руки в перчатках снова заложили на этот раз левый боевой. Только сейчас пилот огляделся. Второго ведомого рядом не было.

Внезапно по обшивке откуда-то снизу ударили пули. 'Чайка' сделала резкое скольжение вправо, потом в лево, затем горку и ушла на левый вираж. Оглянувшись пилот заметил сзади два знакомых силуэта с неубирающимися стойками шасси. 'Фокеры! Зажали суки!'. Следующие пять минут Павла с трудом успевала следить за каскадом фигур. Пилот 'Чайки' дрался умело. Один раз ему удалось перевиражить преследователя. Короткая очередь и финский истребитель отвалил в сторону. Но его напарник видимо успел воспользоваться моментом. Павла почувствовала сильный удар в правое плечо. Ручка управления выскользнула из ладони. Перед глазами мелькнули словно в каледоскопе, небо, серые трассы и размытый силуэт врага за ними, потом несущиеся в лицо кроны деревьев. Рывок , звук сильного удара и все заполнила темнота.

- Что! Где?! - Павла подскочила на ложе.'Неужто мне вчерашние приключения приснились. Где я вообще? Вроде бытовка какая-то'.
- Я же говорил вам иродам, не стучите громко дверью. Вон видите разбудили человека. - 'О! Знакомый голос'.
- Михалыч! Это ты? - 'Блин! Значит все правда. Привет тебе Пакт Молотова-Рибентропа, Халхин Гол, Польша и Карельский перешеек. Одним словом все это называется 39-й' .
- Я, Пашка. Кому ж еще быть. Ты чего вскочил-то, ложись поспи еще. Они больше шуметь не будут.
- А времени-то сколько?
- Да часов семь без малого.
- Значит вставать пора. Ыыыыха! Умыться бы?
- А чего за страсти тебе снились то. Аж зубами во сне скрипел.
- Да сбили меня дядька в бою. Накрылся я стало быть медным тазом.
- Типун тебе на язык, балаболка. Раз проснулся сходи вон за углом умойся, и чай пить приходи.

[Коготь]

День закрутился причудливым серпантином. Военные пилоты в 'Померках' еще не появились, но Павла после символического завтрака уже включилась в работу. Институтское начальство прибыло к половине восьмого с темными кругами под глазами. Было заметно, что если они и спали этой ночью, то недолго.

Снова наземные огневые. Ругань мастеров. Переборка 'Тюльпана'. Видать с новой камерой сгорания что-то перемудрили. Павла слышала, как Глеб натужно орал - 'Колун, выключай, горелку! Почему факел кривой, отцы родные!? А ну живо снимайте и разбирайте 'Тюльпан'!'. Наконец дефект был найден и устранен. Повторные огневые испытания сильных отличий от вчерашней картины не показывали.

Потом вместе с Глебом уговаривали Проскуру дать разрешение на холодные испытания в воздухе без сопровождающих самолетов. Павла спокойно полетала над полем, повключав мотопривод без зажигания. Сделала в двух заходах первичный 'Холодный' замер скороподъемности. Еще два раза слетала на скорость с выключенным 'Тюльпаном'. Средняя скорость получилась, что-то около 262 км/ч на высоте тысяча метров. Скороподъемность колебалась в районе 360 м/с. На всякий случай Павла слетала проверить потолок. Аппарат набрал шесть тысяч восемьсот, и Павла вынужденно прекратила набор, увидев, что кончается топливо.

Вернувшись к месту стоянки. Она застала там недовольного Петровского.

- Почему нарушаем режим? А, товарищ, пока еще старший лейтенант. Ты что, Колун, мое терпение решил испытать?! Так это для тебя может очень быстро и очень плохо закончиться. Кто тебе, хулигану, летать разрешил?
- С добрым утром, товарищ подполковник. Докладываю по пунктам. На опытном аэродроме 'Померки' все разрешения на полеты согласовываются с руководством института. Поэтому разрешение мною получено от временно исполняющего обязанности ректора ХАИ профессора Проскуры. Мотив моих действий прост аки мычание. У военных пилотов есть свои задачи по приемке самолетов на сто тридцать пятом опытном заводе. Несмотря на переданную вам, товарищ подполковник, вчера письменную просьбу ХАИ об оказании помощи в испытаниях, свои задачи с пилотов 69-й авиабригады никто не снимал. Выполненные сегодня утром полеты без запуска 'Тюльпана' предназначены для сокращения потерь времени наших пилотов на ожидание продолжения летных огневых испытаний. Старший лейтенант Колун, доклад закончил.
- Отбрехался, нахал? Значит, вот, как ты, змей, командира уважаешь. Я ведь могу про тебя все Проскуре рассказать. Желаешь? Ну конечно, ведь после этого он побежит себе другого пилота искать. Нужен ты ему со своей болячкой. Ведь не дай Бог возьмут тебя к себе летчиком-испытателем. Эх, и наплачутся же они потом от тебя.

Брови командира были сдвинуты, но глаза потеплели.

- Ладно. То, что о наших бригадных пилотах помнишь это хорошо. А вот полеты свои с командиром согласовывать нужно заранее даже в отпуске. Усвоил, старлей!?
- Так точно, усвоил- 'Ой! 'Так точно' это же вроде в интернате на НВП было, а тут надо, толи 'Слушаюсь', толи еще как, я ведь позавчера в Устав сильно не вчитывалась'.
- То, что ты уставы да еще и новые не забыл, это хорошо. А в свете, твоего предстоящего лечения я эту твою любовь к уставам, пожалуй, что и поддержу. В Крыму ты у меня, сокол, только по уставу жить будешь. Никакой тебе вольницы. В общем, готовься, Колун.
- Есть, готовиться! Иваныч, разреши пару слов не по уставу.
- Чего тебе, злыдень? Нет, ну где все-таки твоя совесть, Павел, а? Я тебе вчера разрешил, чтобы испытания твоего 'Тюльпана' провести, так ты решил, что больше и спрашивать ни о чем не надо. Все-таки скотина ты Колун!
- Иваныч, не обижайся. Просто устал я вчера, как собака. Как приземлился, так силы и закончились, вот и не вспомнил. Прости, я больше не буду.
- Детский сад, устроил, 'Не буду'. Как сегодня самочувствие? - 'А в глазах тревога. Эх, раз...'
- Да нормально все. Меня Михалыч, ну тот, который соавтор 'Тюльпана' обещал к какой-то бабке знахарке сводить. Говорит, та любые хвори лечит. Если после Крыма у меня пару деньков останется, съезжу.
- А чего не сегодня?
- Времени мало. Да и нормальный медицинский диагноз получить хочу.
- Ааа. Ну ладно, давай пошли дело доделывать. И не забудь отлет сегодня в одиннадцать ночи с Центрального аэродрома'Основа'. Каким-то залетным грузовым бомбером лететь придется...

Дальше началась рутина. Горячие испытания на скорость и высоту решили провести дважды с разными камерами сгорания. Руки Павлы уже все делали практически на автомате. Причин для паники не возникало. В четырех проходах с включенным 'Тюльпаном' была получена лучшая скорость 273 км/ч и лучшая скороподъемность 385 м/с. В пятом и последнем полете Павел полез штурмовать высоту, включив 'Тюльпан' на шести с половиной тысячах метров. В итоге удалось взять штурмом пик 7650 м и быстренько пикировать на аэродром пока горючее еще плескалось в баках 'Бумеранга'. В общем, ускоритель из 'Тюльпана' был не особо мощный, но свое дело он выполнил. Принципиальная возможность создания и эксплуатации таких установок была доказана. Начались бумажные хлопоты по части оформления результатов испытаний. Летчики похлопали 'именинника' по спине и улетели восвояси. Петровский напоследок показал Павлу кулак и сделал страшную рожу.

- Георгий Федорович, вы заняты?
- Через пару минут освобожусь. Сольцева! Еременко найдите, пусть расчеты по 'Тюльпану' готовит.

Когда Проскура повернулся, показывая готовность слушать, Павла выпалила.

- Я считаю, пришло мне время делиться с вами заграничными сведениями.
- Вот как? Хм. Ну, тогда надо собирать полную комиссию.
- Зачем? Разве вас, Лозино-Лозинского, ну может еще и Еременко не достаточно будет?
- А затем, голубчик, что вы нам сегодня кроме своей подписи протоколов испытаний, оставите на память еще и защиту своего проекта.
- Простите, не понял.
- Ну, что ж тут непонятного. Неделю институт можно сказать в поте лица исследовал ваши опусы. Три дня из этой недели мы мучительно проводили испытания. А теперь, как говорится, 'конец всему делу венец'. Значит так, батенька. Вон ту бойкую молодую особу видите? Заберите у нее материалы доклада по своему проекту. Внимательно прочитайте пояснительную записку. Если в листах расчетов чего не поймете, найдите Глеба Евгеньевича, он все объяснит. Через полтора часа вам вместе с вашим Цимбалюком Саввой Михайловичем выступать перед аудиторией. План доклада прочитайте и проговорите между собой. Текст, если нужно, поправьте. Плакаты чертежей вам помогут развесить. И не забудьте, предзащита состоялась вчера у меня в кабинете в присутствии Лозино-Лозинского и Еременко. Вспоминаете? Да и соавтора своего переоденьте, у мастеров чистый комбинезон займите на часок. Ну, все, идите голубчик, готовьтесь. Не забудьте, через полтора часа!

'Вот те на! Это что же, я тут сейчас докторскую защищать буду? Ой, мамочки! Михалыч, МАМА! А мне же еще мои "записки сумасшедшего" в порядок приводить. Полтора часа! Это мне, как вздохнуть-выдохнуть перед полетом в космос'.

[Александр]

Звание подполковник (и четвертая шпала полковнику) введено в сентябре 1939г.
До этого три шпалы - полковник. (у военных специалистов - военврачей, военинженеров. военюристов четвертая шпала не вводилась)
Кстати, генералов тоже еще рано встречать - в ходу "ромбовые" звания. переаттестация (постепенная) начнется позже. И она так же не коснется военспецов (то есть бриг/диввоенврач так и будет носить ромбы до 43г.

Далее... "Дуглас" в 1939 г это несколько рановато

С сентября по декабрь 1939 года машина успешно прошла государственные испытания и была рекомендована к выпуску. Машина получила обозначение ПС-84

Про ТТ уже сказали.


А вообще - интересно, читаю дальше.

[Коготь]

Наибольшую панику шпионки вызвала не зубрежка, а необходимость расписаться на всех участвующих в защите документах.

"Вот, оно! Картина Репина "Приплыли!". Коммунистическая сила! Где ж я образец колунской подписи возьму?! Все же документы на квартире остались".

Привыкшая бороться до конца, она забежала в бытовку и выгребла все из карманов на свободные нары.

"Так, бумажник, отпускное удостоверение. О! Вот она - серая книжица! Есть, комсомольский билет. Ну ка, посмотрим. Членские взносы за апрель 1939 уплачены. Подпись секретаря первичной организации. Вот она личная подпись. Просто инициалы и фамилия "П.В. Колун". Почерк по типу библиотечного. Наклон обычный, даже ближе к прямому. И линии букв все почти прямые, кроме тех что образуют буквы "в" и "о". Господи! Радость-то какая - ведь почти, как мой! Никогда калиграфию не любила. За всю жизнь всего два раза документы подделывала. Оба раза в Аэроклубе, и оба раза неудачно. Перед повторной медкомиссией справки от врачей и Форму 286 сама заполняла, чтобы снова летать допустили. Но меня там эскулапы на раз просчитали, да и на пинках вынесли. А вот здесь, я некому не дамся! Нужно врать, буду врать!".

***

- Ну что ж, если у членов комиссии больше нет вопросов, то с вашего разрешения спрошу я.

Проскура оглядел почтенное собрание и, кивнув сам себе, продолжил занудным голосом 'кота-ученого'.

- Итак, подведем промежуточный итог и продолжим уточнение оставшихся вопросов. Мы с вами коллеги заслушали Павла Владимировича одного из авторов базового проекта 'Тюльпан', который также называется мотокомпрессорный двигатель первый МКД-1. В плане назначения полноразмерного изделия, моделью которого является 'Тюльпан', автор представил целых четыре варианта развития проекта. Это и ускорительная мотокомпрессорная установка 'Бурлак' работающая от привода поршневых авиадвигателей и используемая для увеличения тяги винтомоторной группы. Это и основной модуль полноразмерного ТРД-2 'Кальмар' турбореактивного двигателя второго, дополненный последней ступенью. И развитие ТРД-2 в турбовинтовой двигатель 'Ромашка' он же ТВД-1, несущий перед ступенями турбины редуктор с четырехлопастными соосными винтами противоположного вращения. Есть и остроумный вариант, названный мотокомпрессорная система 'Соха' для расчистки аэродромов от снега в зимнее время. Все эти варианты чрезвычайно интересны и остроумны. Однако я предлагаю более углубленно обсудить представленный в четырех вариантах проект собственно турбореактивного двигателя. Тут Павел Владимирович предлагает различное количество ступеней, и в двух вариантах присутствуют внешние кожухи, для использования подсоса от первой ступени холодного воздуха и нагрева его от реактивной струи последней ступени. Автор утверждает, что это решение должно увеличить экономичность двигателя, но для окончательной проверки этой идеи требуется постройка нового макета. В последнем же варианте ТРД-2 мы с удивлением обнаружили некоторое сходство с рассмотренным в прошлом году проектом Архипа Михайловича Люльки. Только вот количество ступеней нагнетательной части товарищ Колун предложил на две больше. Внутренняя аэродинамика и некоторые элементы компоновки его двигателя также существенно отличаются от проекта Архипа Михайловича. Товарищ Колун, вы можете обосновать необходимость именно такой конструкции ТРД-2?
- Уважаемые товарищи члены комиссии. Уважаемый профессор. В связи с особой важностью и секретностью данной темы работ, причины выбора авторами проекта отдельных технических решений могут быть рассказаны лицам, имеющим соответствующий допуск. Сразу же после завершения основной части защиты, я буду готов зачитать секретную часть доклада членам комиссии, имеющим допуск к этим сведениям.

'Бедный Михалыч! Слушает меня, а у самого в глазах такая скорбь, будто только что похороны прошли. Как же ему сегодня досталось. Уж, как я врать не люблю, а он страдалец даже с лица спал. Хотя свою часть доклада довольно бодро ведь отдокладывал. И по требованиям к металлобработке. Об инструментах и способах сборки 'Тюльпана'. А уж про холодные испытания вообще соловьем распелся. Ничего дядька, теперь ты из опытного производства и хотел бы да уж не соскочишь'.

- Ну что ж, товарищи. Если возражений нет, то я предлагаю основную часть защиты данного проекта считать завершенной.

Бдительные сотрудники НКВД, переминаясь с ноги на ногу, закрывали своими широкими спинами от любопытных взглядов окна небольшого институтского домика. Что они думали, понять по каменным лицам было сложно, но их недовольное настроение читалось и без комментариев.

***

- Мда. Павел Владимирович, голубчик, я прошу вас прерваться ненадолго. Нас с коллегами не интересуют сейчас точные координаты источника этих сведений. Но вот их правдивость...Не может ли так получиться, что вас просто ввели в заблуждение? Ну, скажем с целью направить советское двигателе и самолетостроение по ложному пути. Есть ведь и другие перспективные направления - совершенствование поршневых моторов, чисторакетные двигатели, совершенствование аэродинамики, в общем, много чего есть. И даже тут не обо всем можно сейчас говорить. Так, что вы думаете о такой возможности?
- Георгий Федорович. Я понимаю ваши опасения. Давайте разберем их с точки зрения здравого смысла. Если все это или большая часть 'липа', то какой-то уж совсем невероятный способ дезинформации нашей науки использован. Кто я такой? Обычный летчик старший лейтенант, а тогда вообще лейтенантом был. По большому счету меня и слушать-то никто бы не стал, если бы не вы. Да и где у них была гарантия, что я вообще эти сведения до дому-то довезу? Ведь меня там могли и сбить. То, что Фрэнк Уитлл работает над ТРД, вам, оказывается, уже известно, так что эти сведения вообще легко проверяются. Зачем же тому источнику было врать о наличии и прогрессе проектов ТРД немца Охайна, компрессорного двигателя итальянца Кампини и прямоточного двигателя француза Ледюка. Ведь все это тоже можно проверить. Как я уже говорил, тот Кампини еще в 1932 году отметился в Венеции своей реактивной лодкой. То, что сейчас он строит летающий прототип у Капрони, наверняка можно узнать. Про Охайна вы говорите, что не слышали о таком, а источник сообщил, что этот студент Гетингенского университета запатентовал свой двигатель еще в 35-м, а с позапрошлого года ведет эксперименты с опытными самолетами Хейнкеля. Конечно, к нам в Союз такие сведения если и поступают, то не во всеобщее пользование, а то и вообще не попадут. И у них секретность и у нас секретность. Но зачем вообще кому-то раскрывать эти факты? Ведь в СССР количество денег вкладываемых в такие проекты после моего доклада может и не увеличиться. А вот разглашение технических решений и схем может натолкнуть советских ученых на разные не обязательно вредные для науки мысли. Баланс вреда и пользы от информации может оказаться не в пользу дезинформатора.
- Все что вы говорите довольно логично. И показанные вами наброски схем двигателей действительно очень интересны. Хорошо, Павел Владимирович. Я только прошу вас составить свой письменный доклад командованию ВВС и в НКВД с нашими комментариями к нему. Будем считать, что вы сначала не поверили в полученные вами за границей сведения. И свой проект запустили, как раз, чтобы проверить практическую выполнимость таких предложений. А вот уже после проведения успешных испытаний прототипа двигателя и получения рецензии комиссии ХАИ, вы, так сказать, полностью убедившись в достоверности информации, и разработаете свои предложения.

[Коготь]

Звание подполковник (и четвертая шпала полковнику) введено в сентябре 1939г.
До этого три шпалы - полковник. (у военных специалистов - военврачей, военинженеров. военюристов четвертая шпала не вводилась)
Кстати, генералов тоже еще рано встречать - в ходу "ромбовые" звания. переаттестация (постепенная) начнется позже. И она так же не коснется военспецов (то есть бриг/диввоенврач так и будет носить ромбы до 43г.

Далее... "Дуглас" в 1939 г это несколько рановато
Цитата:
С сентября по декабрь 1939 года машина успешно прошла государственные испытания и была рекомендована к выпуску. Машина получила обозначение ПС-84

Про ТТ уже сказали.


А вообще - интересно, читаю дальше.

Спасибо, с подполковником, я знатно пролетел. Читал, что он вроде как появился в двадцатых, но видимо плохо читал. Сделаю его майором, так и говорить проще будет :)

ПС-84 у меня дальше и указан (на СИ эпизод в Симферополе со ссылкой на Дуглас и ЛИ-2 в указанные периоды), а в этом месте текста я это представлял "дуглас" как легкую оговорку комполка. Если критично, исправлю.

ТТ аналогично.

[Коготь]

- А теперь коллеги, в преддверии скорого исчезновения нашего таинственного 'Кулибина' предлагаю вытрясти из него все остальные предложения, о которых у нас пока не было времени побеседовать. Кстати, что вы там начали рассказывать о К-12?
- Ну, К-12 он же (ВС-2), он же 'Жар-птица', это пока только основа 'летающей лаборатории' для испытаний реактивных двигателей. Я конечно не инженер, но мне кажется, что конструкция самолета нуждается в существенной переделке.
- Вот как? И что именно вы предлагаете переделывать? Кстати один комплект чертежей К-12 нам вчера с завода передали. Когда Калинина арестовывали, то документацию почему-то не забрали. Анатолий Петрович покажите, пожалуйста, чертежи и таблицы ТТХ старшему лейтенанту.

Еременко сходил за чертежами, и допрос с пристрастием продолжился. Павла сделала вид, что внимательно всматривается в чертеж. Полистав таблицы ТТХ, она решила начать.

- Угум. Благодарю. Если вы услышите от меня какую-нибудь ересь, то остановите.
- Хмм. Не смущайтесь Павел. Мы вас слушаем
- Я считаю, что грузоподъемность аппарата требуется увеличить хотя бы на тонну. Посудите сами, нормальная полетная масса аппарата составляет 4200 кг. Из них бомбовая нагрузка составляет 500 кг, еще тонна топливо и масло, плюс триста килограммов экипаж и оборонительное вооружение. Вроде бы оставив одного пилота, и слив половину топлива мы получаем что-то около 1200 кг нагрузки. Много это или мало, сразу сказать трудно. Мне кажется испытывать аппарат нужно не с одним, а сразу с парой дополнительных ТРД. Сколько весит один из них, я не знаю, но вряд ли 600 кг. Уже поэтому я считаю, что с часовой заправкой поршневых двигателей нам нужна грузоподъемность две, а еще лучше две с половиной или даже три тонны.

Слушавший рассуждения летчика Глеб Лозино-Лозинский в этом месте не выдержал.

- В чем же для нас будет выигрыш, если переделки отодвинут готовность этой 'летающей лаборатории'.
- Что это нам даст? Ну, во-первых, можно будет испытывать не только прототипы ТРД, но и даже более тяжелые и недоделанные стендовые макеты ТРД. Согласитесь, выигрыш во времени может оказаться существенным. Во вторых все же один пилот это явно мало для бригады испытателей. Кроме того и сама конструкция аппарата не очень удобна для контроля работы двигателей, поэтому я предлагаю вот такие изменения.

Трое ученых склонились над кривыми карандашными набросками. Глеб, прищурившись, почесывал подбородок. Еременко схватил чертежи К-12, сравнивая оригинал с измышлениями Павлы. Проскура выпятил нижнюю губу.

'Только не спрашивайте товарищи, где я это видел, Про летающую испытательную лабораторию ИЛ-76 я вам рассказывать не буду'.

- Хм. Любопытно. Вы это когда набрасывали?
- Да вчера вечером перед сном. Вам все понятно в моих каракулях?
- Анатолий Петрович, гляди ка, стреловидности предлагает немного добавить крылу за счет изменения центроплана и предкрылок спереди прицепить. Ну, площадь крыла увеличится немного, это-то как раз хорошо. С автоматическим предкрылком, критические углы атаки увеличатся, и скорость посадочная поменьше станет. Да и управление по курсу станет немного эффективнее. Правда придется и концевую часть крыла немного менять, и шайбы оперения слегка разворачивать. Но это все незначительные проблемы. А вот с хвостовым отсеком фюзеляжа то у вас, батенька, что случилось?
- Хвостовой отсек, такой, как был, аппарату не сильно нужен. Я осматривал фюзеляж и могу сказать, что обзор из задней кабины вперед практически никакой. Вывод, сам отсек можно делать острым для улучшения аэродинамики аппарата. А для улучшения обзора, в хвостовом отсеке нужно предусмотреть специальные прозрачные выступы для наблюдения вперед за соплами ТРД. Примерно вот такие. Кстати вот три варианта подвески ТРД к аппарату для проведения испытаний. У каждого из них свои недостатки. Вписывать ТРД в крыло, это создавать крыло заново. Хотя аэродинамика была бы, наверное, хорошая. Подвеска двигателей под крылом на пилонах, наверное, не сильно ухудшит аэродинамику, но двигатели тогда окажутся близко к земле, и в них могут попасть посторонние предметы на режимах взлета-посадки. Ну а вариант установки ТРД у бортов фюзеляжа в центроплане, возможен при перекомпоновке центроплана, примерно, так, как показано вот здесь. Местоположение довольно удобное. Но в случае аварии увеличивается угроза для испытателей. А значит здесь нужно ставить противопожарную и противоударную защиту. Это дополнительный вес.
- Все правильно и что же вы все-таки предлагаете?

Три пары глаз требовательно уставились на Павлу.

- А оба наиболее выполнимых варианта, только с модификацией винтомоторных групп. Вот глядите! Сильно остекленный нос нам не нужен. Ведь не бомбить ему. Ставим в нос один дополнительный мотор. За ним кабина пилотов с пилотскими местами рядом. Все три мотора должны быть мощные. Нужны либо М-25В, либо еще помощнее.
- И зачем у вас заложено столько двигателей?
- Скажите Анатолий Петрович, какова вероятность, что реактивные двигатели будут отказывать в испытательных полетах.
- Вероятность высокая. Вон у Глеба Евгеньевича спросите, сколько отказов бывает на испытаниях. И горят моторы, и что реже, но все равно случается даже взрываются.
- Так вот об этом и речь! Если в полете перестанут работать два ТРД и один из двух поршневой мотор, что будет с таким самолетом?
- Хм... Известно что.
- Ах, вот вы о чем, Павел. Ну что ж, коллеги я думаю идея правильная. Три поршневых и два реактивных. А зачем вы, вот тут, какой-то куцый хвост присобачили? Это ведь летающее крыло. Вы ведь сами говорили, что такая схема лучше всего позволит испытывать реактивные моторы.
- Говорил и не отказываюсь. Если моторы готовы, то можем вообще не менять конструкцию самолета. Теоретически на нем можно сразу испытывать один двигатель, если установить его на крыше фюзеляжа на пилоне. Но сколько информации за один полет мы будем получать с одного двигателя и сколько с двух. Я голосую за скорость испытаний и проектирования. А цельноповоротный стабилизатор на высоком стреловидном киле, во-первых, поможет выровнять центровку. А, во-вторых, добавит управляемости значительно потяжелевшему аппарату. Подумайте, так ли уж важно сохранить саму схему К-12?
- Хм. Думаете, батенька, что нас уже сильно обогнали и надо поскорее догонять? Впрочем, даже если спешка и не сильно нужна, все равно, мне тот ваш вариант с тремя моторами представляется наиболее целесообразным. И такое интересное оперение, наверное, лишним не станет, все же как-никак самолет-то потяжелеет. Количество летных происшествий с ним уже из-за полуторного резервирования ВМГ в разы меньше будет. Хотите что-нибудь добавить, Павел?
- Да, Профессор. Рискуя вызвать обвинение в потере чувства реальности, прошу вас рассмотреть еще одну идею. Вот, глядите. Посадочный угол аппарата с хвостовым колесом довольно высок. Мне трудно оперировать научными доказательствами, но я считаю, что для реактивного самолета предпочтительнее схема шасси с носовым колесом. Вот такое.
- Ничем вы, Павел, не рискуете. Нам как раз нужны любые свежие идеи. Только объясните, почему такая схема предпочтительнее?
- И чем вас, старое-то шасси не устраивает, летал же с ним К-12?

'Спокойно товарищ Еременко. Не надо так нервничать. Знаю, мои рассуждения звучат по-дилетантски. Вы же тут, видимо, собаку съели на проектировании самолетов. А судя по вашему поведению на первой встрече, у вас есть и свой собственный проект скоростного реактивного самолета. Возможно в соавторстве с Проскурой или еще с кем. Ну да ладно, я свою позицию объясню'.

- Снова предлагаю призвать к нам на помощь здравый смысл. Преимущество у хвостового колеса отлько одно - возможность взлетать с грунтовых полос. Есть еще в отношении такой схемы шасси, уж простите, иллюзия о получаемом увеличении подьемной силы за счет большого угла атаки при разгоне. Иллюзия потому что на начальном этапе разгона угол не только не важен, но и чем больше он, тем медленнее разгон. А у обсуждаемого самолета он маленьким быть по определению не может. В то же время, самолет с носовым колесом получает преимуществ в разы больше. Это и увеличение обзора на взлете, и снижение опасности капотирования, и достаточно быстрый разгон. Если двигатели форсировать до стартового режима при использовании тормозов, а затем их резко убрать, то аппарат начнет быстро разгоняться практически без раскачки в вертикальной плоскости. Главное о чем при проектировании такой схемы придется думать это о носовой управляемой стойке шасси. Ну неужели наша страна, до сих пор не испытывала самолетов с такими новшествами. Как говорил товарищ Станиславский 'Не верю!'.

Проскура хмыкнул, и разулыбался.

- Браво, браво! К вашим инженерным талантам теперь можно добавить и сценический.
- Все это понятно и, наверное, возможно сделать, но вот время. Сколько времени у нас уйдет на все это?
- Коллеги, но ведь по существу старший лейтенант прав. Правда это потребует более значительной переделки проекта, но помнится на ""бесхвостке" ХАИ-4 в 1934 году мы такое шасси уже испытывали, и результаты тогда были получены очень интересные.
- Хорошо, Глеб Евгеньевич. Если есть готовая схема, то я не возражаю. А вы Георгий Федорович?
- Мне нравится. Ну, так что, товарищи, возражения закончились? Тогда я предлагаю вам Анатолий Петрович взять на себя разработку проекта модернизации бомбардировщика К-12 в 'летающую лабораторию'... как назовем новый аппарат, коллеги?
- Может Павла попросить дать ему название, очень уж у него яркие эпитеты получаются.
- А что здравая идея, Глеб Евгеньевич! Товарищ Еременко не против? И я за. Итак, Павел, как назовете этого монстра?
- Может 'Горын'? Три головы есть. Огнем плюется. Кричит громко.
- В смысле 'Горыныч'. Хм. Что-то в этом есть.
- Этот наш 'Горын' это сын 'Горыныча' и внук 'Горына'. Нас тут много голов, поэтому 'Горыныч' это вы, ну и я на некоторое время. А 'Горын' который дедушка, это создатель исходного планера самолета.
- Забавно.
- Итак! Возражений нет? Значит решено. А теперь коллеги пора и на ужин сходить. Опять же надо бы окончание летных испытаний 'Бумеранга' с 'Тюльпаном' отметить.

[Коготь]

'Банкет это хорошо. А сколько там на моих командирских уже? Да уже почти шесть. До отлета четыре часа все дела сделаны. А пить мне нельзя. Вывод - поеду отдавать долги. Знаю, звучит неполиткорректно, но я же не ловелас, раздающий обещания направо
- налево. Если своей судьбы не знаешь, то спеши делать добро. И хотя я знаю, что семьи мне в этом теле не положено, но почему бы не сделать приятное хорошим людям. Итак, театр'.

- Глеб, можно тебя на минуту. - Каланча кивнула и привычно прищурилась.
- Слушай. Тут такое дело. Понимаешь, нельзя мне спиртное пить. А если буду за столом сидеть и отказывать просьбам, люди обидеться могут. Поэтому у меня тут революционная ситуация сложилась - 'Пить я не могу, а людей обижать не хочу'. Прикроешь меня?
- Может, все же останешься, а мы придумаем, как твой стакан алкоголя лишить?
- Не могу, правда, не могу. Мне рисковать нельзя. Скажи людям, что меня срочно нарочным вызвали в штаб военного округа. А?
- Ладно! Таинственный ты наш. Прямо как Золушка исчезаешь. Ты хоть с Проскурой иди, попрощайся.
- Это само собой...

Профессор слегка огорчился услышанным и тут же стребовал прямо в своем присутствии письменное заявление Колуна П.В. о приеме в ХАИ на заочное отделение кафедры 'Двигателестроение'. Рядом оказалась пишушая машинка, и Павла решила не обижать хорошего дядьку. А тот, успокаивал старшего лейтенанта словами - 'Главные экзамены вы уже, батенька, нам сдали, так что, думаю, курс на второй или даже на третий мы бы вас взяли. Служите себе спокойно. Да на сессии два раза в год приезжайте. В общем, не исчезайте, голубчик. Будем ждать вашего возвращения'.

- Михалыч, извини, что я тебя бросил. Ты не занят?
- Я теперя, Пашенька, еще долго буду занят. Меня ж в институтские мастерские на полставки мастером определили. Четыре дня в неделю по три часа мне там работать теперь придется. Как чуял, что непростой ты заказчик. Все-таки впряг ты меня в хомут! И мотоцикл помял. В общем, ты мне Пашка всю мою жизнь перевернул.
- А ты разве не добровольно работать согласился?
- Угу. Добровольно. С таким змеем-искусителем все сам добровольно сделаешь. И хомут сошьешь и голову в него сунешь.
- Ну чего ты, дядька, словно в воду опущенный? Разве ты не рад, что тебя по достоинству оценили?
- Рад-то я рад, а только тревожно что-то. Раньше мне спокойнее было. Поселил ты мне в голову червя сомнений. Как жить теперь, чего делать?
- А я к тебе как раз за уточнением параметров жизни. Сколько за работу возьмешь?
- Сперва, Маринку в Театр своди, а уж потом ...
- Нет, Михалыч. Не пойдет так! Я работу заказал, ты сделал. Не примешь оплату, откажусь с Мариной в театр идти!
- Ну, вот прицепился, репей! Откуда я знаю, сколько эта хрень стоит! Как я тебе цену-то назову, если сам не знаю?!

В глазах нового мастера опытного производства страдание перемешалась с яростью. Но Павла была непреклонна.

- А давай так. Сколько все те запчасти и тот хворый мотоцикл Л-500 вместе взятые стоят?
- Хм тысчи за четыре я бы у него все выкупил.
- У меня сейчас столько нету. Давай так. Вот тебе половина этой суммы. Договорись с ним, что когда все сделаешь и заказчику сдашь, остаток денег ему вернешь. Сможешь его уболтать?
- Уболтать-то, я его уболтаю. А зачем огород городить? На кой тебе этот мотоцикл сдался?
- Сделай, дядька. Если встретимся, потом выкуплю у тебя мотоцикл вместе с работой по 'Тюльпану'. Если не встретимся сам у Сергея Петровича, потом запчасти выкупишь, а мотоцикл продашь если что.
- А ежели не встретимся, то какой тебе с этого интерес, коли мотоцикла тебе не видать.
- А затем, как говорят моряки
- 'что б якорь на земле остался'. Глядишь, и не собьют меня тогда над заснеженным лесом. Буду верить, что меня мотоцикл в Харькове ждет.
- 'Над лесом'? Вот дурень! Мужика баба ждать должна, а он 'мотоцикл'! Ладно, давай сюда деньги, сделаю я тебе ту пятисотку. Заедешь к ней, что ли, перед отлетом?
- А как же. Мы саратовские обещания держим. Ну, давай прощаться, Михалыч. Кто знает, когда еще свидимся.
- Прощевай, Паша. Только ты не суетись. Все главные дела-то они спешки не любят. Вон грузовик в город уходит. Езжай, давай, искуситель - отродье бисово. А про порчу мою не забудь!

Поход по Сумской улице принес Павле сплошные разочарования. Попасть на спектакли, идущие в главных театрах Харькова в мае задача непосильная. Школьники и студенты еще не разъехались из города, а избыточное количество транзитных приезжих, отбирает и последнюю надежду. Бесполезная карусель поисков длилась уже минут сорок.

'Улица Сумская 9-й подъезд - нет, отвечают в гостинице мест. Улица Сумская 25-й подъезд - нет, отвечают в гостинице мест. Вот ведь напасть! Ну, Михалыч! Видать уже действует порча твоя! Щас как верну ее тебе обратно, мало не покажется'.

- Товарищ командир вы не билеты ищете?
- Это вы мне девушка?
- Вам.
- Вам билеты нужны?
- Очень.
- А не желаете на студенческий спектакль сходить?
- Какой еще студенческий спектакль?
- Мы студенты театрального института сегодня в 19:30 даем спектакль в актовом зале Дома культуры Тракторного завода.
- А название, какое?
- У нас спектакль по Виктору Гюго 'Отверженные'.
- А билеты?
- Билеты только пригласительные. А сколько заплатить сами решите потом. Когда спектакль посмотрите.
- Отлично! Девушка дайте мне...ммм... три билета.
- Вы не волнуйтесь. Если вас больше придет всегда можно дополнительные места в зале добавить. А адрес вот здесь на пригласительном билете написан.
- Спасибо!

[Коготь]

'Я конечно театралка еще та, но вроде очень даже неплохо играют. А уж как Марина с Машей смотрят. Словно во МХАТ пришли. А я-то грешным делом готовилась презрение в Марининых глазах увидеть. Типа, 'эх ты летчик даже в приличный театр билетов достать не смог'. Хорошо, что она нормальная девчонка. Мне бы в будущем такую подругу, и замуж можно не ходить. Жаль только, что она во мне вряд ли друга будет видеть. Это ж только я одна моральная уродка, а у нормальных девчонок мысли правильно текут. А Гавроша девчонка здорово играет. Да и Козетта хороша. В общем, нам повезло'.

- А мне Вильжана жалко.
- Не Вильжана, а Вальжана, Марин.
- Да не важно. Главное что они так здорово играли, что будто бы сама начинаешь жить в этом мире.
- Это да, хорошо играли. А мы с Толей, Мишей и Анькой последний раз в театре в 37-м были. 'На дне' Горького смотрели. Только Ане не понравилось, она еще маленькая была и хотела балет посмотреть.
- Зато теперь она у тебя вон, какая невеста вымахала. Я вчера ее кавалера видела...Гхм.
- Павел, а вы чего молчите все время? Словно и не понравился вам спектакль

'Чтобы мне тебе на это ответить Маша. И каким тоном. Сейчас ты меня старше лет на семь-восемь. А в покинутом времени я старше почти вдвое. Просто чудо, что ты не разучилась радоваться жизни. Ведь твоей семье сильно досталось. Но то, что ждет нас в скором будущем, сделает тусклыми любые наши нынешние переживания. А спектакль сегодня был хороший. Только вот самому каждый день играть спектакль это не фунт изюма'.

- Спектакль был хороший. Он мне очень понравился. Просто я не умею долго думать о том, что было только что. Вот и задумался о будущем. Мы, наверное, мужчины все такие. Вы уж извините...
- А...
- А вы знаете, я ведь забыла, мне к знакомым надо зайти. Тут недалеко. Вы меня простите, мне пора. И спасибо вам огромное Павел! Ну, пока Марин. До свидания.
- Всего хорошего Маша.

Легкий плащ скрылся за углом. 'А Маша-то специально ушла. Чтобы нам с Мариной наедине побыть. Марина чего-то ждет, но не торопится. А я так устала, что почти ничего не хочу. Когда-то ходили вот также с подружками вечером. Идем себе в рядок по улице песни поем. С парнями пересмеиваемся. Нет, сейчас я бы так не смогла. Мужчины поют девушкам тет-а-тет, либо хором за столом. Либо под гитару в компании. Что же мне сказать Марине. 'Давай дружить' - обидится. Так у нее хоть какая-то надежда есть, что отношения завяжутся. Бедная Марина. Бедная Маша. Бедная я. А вот и хрен. Никакая я не бедная. Я теперь еще один гвоздь в крышку фашистского гроба. Мне раскисать нельзя'.

- Марина! Вы простите меня, пожалуйста. Хотел вас в настоящий театр сводить, а нашел только этот. Давайте договоримся, когда снова прилечу, свожу вас в академический или балетный. Идет?
- Если сами не хотите, то не нужно. Я вам очень благодарна. И за себя и за Машу. Спектакль и правда был хороший... Ну, вот мы пришли. Спасибо вам за все Павел.
- Марина.
- Не надо Павел. Как говорится, сердцу не прикажешь. Вы итак много для меня сделали. Только больше ничего не обещайте. Пожалуйста. И все же... до свидания, Павел.
- До свидания, Марина.

'Ёшкин кот! Ну, прямо мелодрама! Что за жизнь у меня такая, дурацкая. Почему меня с самого рождения парнем не сделали. Прямо душу рвет такое прощание. Уже как с сестренкой с ней свыклась, и тут бац! А обещать хорошей девушке и, правда, нечего. Кроме театра. К чертям все! Выкинуть все из головы и работать. Работать! На победу работать'.

[Коготь]

В гофрированном чреве Г-2 гражданского варианта ТБ-3 было прохладно. Хоть и май за бортом, но в ночные часы на высоте две тысячи метров температура еще мартовская. Подполковник Петровский закутался в реглан, укрылся фуражкой, и быстро закемарил на каких-то ящиках. А Павла сидела у крохотного квадратного иллюминатора, ежилась от сквозьняка и гядела на плывущие под крыльями облака. Где-то впереди ее ждал Крым.

За маленьким окошечком совсем стемнело. Поймав воздушную яму, Павла ткнулась носом в стекло и негромко ругнулась. Сидеть на чемодане было не удобно, и она перебралась на какие-то тюки. Под потолком грузового отсека советского грузового 'боинга' тускло светила одинокая электрическая лампочка.

'Может вещами заняться? А то, я из квартиры убегая, просто всей кучей в чемодан то, что под руку попалось запихала. Только и успела ведь проверить, чтобы ничего под кроватью не валялось. А уж как Агрипина Михайловна недовольно глядела. Небось думала, что я подольше у нее проквартирую. Ну да ничего, оплату она сполна получила. Хозяюшка сама мне размер платежа подсказала, видать боялась, что квартирант запамятует. Хм. А все-таки чудеса какие-то! Три дня всего, как я в этом теле, а уже столько всего случилось. Даже не верится. Как я еще до сих пор не засыпалась? Тьфу, тьфу, тьфу. Отсохни мой язык. Что-то со мной происходит. В той жизни я о вере даже и не думала, а тут, на тебе. Богу молилась. Через плечо вон плюю. Рассказать кому там, ни за что бы не поверили. Суеверной становлюсь. Что-то еще со мной будет? Как вообще за три дня столько всего случиться могло? А еще у нас там думают, что раньше жизнь была спокойная и размеренная. Хрен ли там, спокойная! Или это я всех тут на уши поставила? Ладно. Чего гадать. Лучше чемодан разберу пока'.

В чемодане обнаружился нормальный, на неискушенный взгляд Павлы, офицерский набор. Пара бутылок коньяка. 'Наверное в подарок везу. Вот только куда и кому?'. Мыльно-бритвенные принадлежности. Запасная форма. Две смены белья и разные галантерейные мелочи. Последняя папка с чертежами, и копиями рецензий ХАИ и отчетов о проведенных испытаниях. Переданная Петровским пленка кинопулемета с красиво пылающим "Тюльпаном". Толстая тетрадь, в которую записывала Павла свои предложения для ВВС по реактивной авиации. Пачка писем и маленький альбом с фотографиями. 'А вот это, то что надо! Ага. Будем изучать. Угу. Еще бы ламочку посветлее'. За разбором чемодана, время полета пронеслось незаметно.

Ко времени окончания путешествия шпионка уже более-менее ориентировалась в своем окружении и личных взаимоотношениях с ним. Фотография мамы Павла оказалась не в альбоме, а во внутреннем кармашке чемодана. Пачка разномастных девичьих фото, лежали в отдельном почтовом конверте, и туда же была отправлена фотографии той Симы, с которой для Павлы началось знакомство с эти миром.

'Мдааа. А этот Колун, оказывается, 'Умелец'. И как мне теперь от этой своры отбиваться?'.

Главной же добычей стала сложенная вчетверо полковая фотография сфотографированная прямо то ли со стенда, то ли со стенгазеты родного Павлу 23 ИАП. Размеры у фотографии были солидные, примерно как нотный лист. А состояла она из четырех наклееных на бумагу частей. Дата на фотографии стояла 7 ноября 1938 года. Качество было отвратительным, но характерные черты лиц все же можно было разобрать.

'Вон, Колун, то есть уже я. А рядом на фотографии пара веселых парней. Как-то странно все они кучкуются. Как в пирамиде - по трое. Может специально звеньями наклеили. И знамена развевающиеся на заднем плане между фотокарточками нарисованы. Угу. В центре обведенная лентами эмблема 'авиационная курица' - крылатый винт и чуть выше крупно и ярко написано '23 ИАП'. На самом верху фото Петровского, а сним рядом кто-то с подписью 'К-р. Вершинин С.И.'. Это наверное комиссар полка. Серьезный дядька. Хорошо хоть, если увижу, узнаю его, и тупить не буду. Павла перевернула фотокартину, и прочла 'Держись Павка. Ждем с возвращением!'. Ниже этих слов кучерявились штук тридцать подписей'. Угу а в полку-то целых шестьдесят самолетов. Может даже поболее. Значит... значит вернее всего это подарок от эскадрили. Точно! Вон с десяток из этих фамилий читаются под соседними с Павлом фото. А остальные, это наверное технический состав. Вон они в самом низу фотографии. А вообще-то этот Паша дурень дурнем. Такое фото в чемодане таскать ну никак не годится. Ведь если враги украдут его чемодан, то весь личный состав полка, как на ладони известен будет. С другой стороны это подарок. Они фактически с ним попрощались уже. Типа 'Если что, помни - джунгли твои, Маугли!''.

- Ну, что, Колун. Уооаааыы! Подлетаем, что ли? - Павла стремительно спрятала фото на дно чемодана.
- Подлетаем Иваныч. Ну как, выспался?
- А ты-то чего не поспал? Вон глаза опять красные. Третий день хорьком смотришь. Хотя перегара вроде нет, стало быть, акромя испытаний, небось еще и дела амурные у тебя? А?
- Кончились мои амуры командир. Теперь пока к летной работе не вернусь, или пока совсем не спишут, свое мужское оружие в пирамиду запру. Врачи ведь своего слова не сказали пока.
- Зарекался медведь мед есть...

Самолет прекратил снижаться выравниваясь перед полосой. Павла ухватилась за торчащую из шпангоута скобу и вовремя. По меркам конца двадцатого и начала двадцать первого века, посадка лайнера тянула примерно на аварийное приземление поперек нескольких железнодорожных путей.

- Спасибо этому дому! Эээй! Кумовья! Благодарствуйте, что довезли, и по дороге не угробили. Счастливо вам!
- На здоровье! Захочешь приятно прокатиться, обращайся! Мы завсегда тебе уголок держать будем.
- Спасибо ребята! Удачи вам. Своего орла берегите!
- Не за что соседи! И вам удачи. Сами своих пернатых берегите, а то развалятся они от ваших перегрузок. Да, вот еще, мужики! Диспетчеру там скажите, чтобы быстрее нас разгружали. Нам сегодня еще до Одессы слетать надо.
- Ладно скажем. Ну пока, мужики.

Аэродром Симферополя особой красотой не поразил. С бетонированными полосами и стеклянными аэровокзалами будущего сравнивать было нечего. Когда-то в 80-х Павла уже была Крыму. Воздух был тот же. Ароматный и чуть чуть душноватый. Павла огляделась. В голубой дымке маячили не особо высокие крымские горы. Все было узнаваемо. Те же, что и в ее памяти южные деревья неизвестного ей названия. По травяному покрытию аэродрома на взлет идет утконосый ПС-84 он же 'Дуглас', который в войну станет Ли-2. Мимо по дороге ползет арба запряженная в ослика, ее обгоняет легковая машина. В зеленой траве стрекочут, кузнечики или другие какие певцы местной энтомологии. Одним словом - благодать.

- Василий Иваныч, а чего это мы прямо в Саки не сели? - Петровский рассеянно обернулся.
- А там, полосу новую делают. На запасную сейчас только СБ могут садиться. А этого птеродактиля она бы точно не выдержала.
- Понятно. На чем добираться будем?
- Хм. Да автобус туда должен ходить. На крайняк попутку поймаем.
- Вот такая, с крыльями, пойдет?

Павла указала на выруливающий к старту Р-5.

- Нет, Колун. Хватит с нас с тобой авиационной экзотики! Землей поедем, пока нас какой-нибудь местный орлик не угробил в горах или в море не утопил. Слыхал, как некоторые из них тут бьются? Вот то-то. Покуда здесь перекури, а я зайду с диспетчерами переговорю...

[Коготь]

Мотор светлого форда неизвестной модификации сыто урчал под капотом. За опущенными боковыми стеклами мелькали деревья и спрятанные за ними аккуратные домики. В окрестной архитектуре преобладали татарские мотивы.

Вот машина миновала мечеть с высокими тонкими минаретами, немного попрыгала по ухабам и выскочила на шоссе. Пилоты расслабились, млея от местных красот. По долине Салгира ехать было приятно, май это самый пик весны, а в Крыму это уже практически авангард лета. Сады по обе стороны дороги услаждали глаз красотой, а нюх своим неповторимым волшебным ароматом. Но вот, красота стала убывать за окнами, и дальше шоссе понеслось через степь. Ехать по крымским дорогам тридцатых годов вообще-то оказалось удовольствием неоднозначным. Вроде и красота вокруг, но местами просто пугающая. Хотя тут и не безумный кавказский серпантин, а преимущественно степи, но пыльные бури не лучшая альтернатива камнепадам.

Сильный боковой ветер практически вцепился в машину. Принесенное им пылевое облако стремительно накрыло с головой путников после источника Тобе-Чокрак. Боковые стекла тут же закрыли, но в салоне стало очень душно. К счастью расстояние до цели путешествия было не большим, всего-то километров сорок. Минут пятнадцать это чудовище гудело и не выпускало добычу, мешая пасажирам нормально дышать. А водителю приходилось вести форд со скоростью беременной черепахи. Наконец, стихия насытилась, и, внезапно ослабив хватку, также стремительно унеслась дальше.

- Вот, ведь гадина какая! Тьфу! Весь рот и все глаза в песке. И зачем это люди в Крым отдыхать едут? У нас-то в Житомире всяко в мае получше, а Паша?
- А в Саратове, товарищ подполковник, и вовсе хорошо.

'Я теперь патриотом своей новой малой Родины стану. Вешайтесь сами, кто против Саратова чего лишнего скажет, а не то я помогу. О! Первый кандидат уже появился'.

- Чего?! Язык твой бесстыжий, Колун! Это у нас под Тулой, вот там я понимаю. Там дааа, хорошо. Но в Саратове!? И чего у вас там интересного-то есть?
- Там, Иваныч, есть то, чего под Тулой никогда не будет, если правительство страны на это денег не выделит?

'Осторожнее надо шутить. Вон уже водитель оглядывается. А рядом сосед молодой военинжинер, аж брови нахмурил, пытается вспомнить, что там у нас в Саратове водится'.

- Ты, Паша, ври, да не завирайся! Мы хотя б к Москве поближе! А Саратов твой хрен знает в какой глуши стоит. И, на что это такое, что у вас в Саратове есть, тулякам правительство денег пожалеет?!
- Это, Иваныч...всего-навсего главная достопримечательность Советского Союза...
- Чего?!
- Командир, сделай, пожалуйста, лицо по-проще, а то не выдержу, а у меня сердце слабое и давление вон никуда не годится. Да это же я про великую русскую реку Волгу-матушку.

Раздавшийся со всех посадочных мест автомобиля гомерический хохот не утихал минуты три.

- Ну, Колун! Ну, уморил, засранец! Хотя, чтоб ты знал, наша Упа это правый приток Оки, почти что Волги.
- То-то, что почти.
- Слушай, Павка! А зачем тебе, балаболка ты этакая, звено?! Давай, может, по комиссарской линии двигай. Сперва тебя комсоргом полка сделаем. Потом в политучилище направим. Окончишь получишь батальонного комиссара, а там и к Ильичу под руку поставим. А?
- Угум.

'Ильич, это наверное полковой комисар Вершинин. Еще имя бы его узнать. 'С' это может быть и Сергей и Степан, и Савва, и Савелий, и Савватей. Стоп. Ты еще эрудитка Соломона вспомни. А Иванычу своя идея-то как понравилась. Вон, как разошелся, ухарь'.

- А что? На митингах ты у нас уже выступал. Язык у тебя уже итак, как помело. Это раз. Работу летную ты не понаслышке знаешь. Воевал, и сбитые у тебя есть. Это два. Награда скоро появится. Это три. Да еще и новатор, идеи разные рождаешь. Это четыре. Ну и если уж во время вылета полка на авиабазу вражьи бомберы нападут, то ты и сам с дежурным звеном аэродром защитишь. И всех гадов разгромишь, да в землю загонишь. А между вылетами народ в тонус речами приведешь. А, Паша?
- Нет, товарищ комполка. На митингах выступать и без меня есть кому. Да и не трави ты мне, Иваныч, душу. Я ведь сейчас словно витязь на распутье. Вроде что-то успел уже, да не доделал, вроде куда-то спешил, да недоехал. Летел-летел, и в поломанный дорожный указатель уперся.
- Да, ладно тебе. Не грусти, старлей. Вот, доедем, я тебя в грязелечебницу определю. Говорят те, кто там бывал, все лет на десять молодеют.
- Что-то мне, Иваныч, обратно в школу саавсем неохота.
- Пашка, хватит смешить меня. Сидишь с лицом похоронным, а сам юморишь, как клоун в цирке. Эх ты, артист...

Наконец, взгляду авиаторов открылась железнодорожная станция Саки. Военинжинер коротко простившись покинул попутчиков. В тени каких-то складов снова наблюдались несколько длинноухих представителей крымской экзотической фауны. Мимо, устроив пробку на пересекаемых дорогах, проехала колонна ЗИСовских грузовиков с щебенкой и с асфальтом. Горячий смолянистый запах перебил все другие фимиамы.

- Этих, наверное, для ремонта здешней полосы нагнали. Так, сейчас на часах девять сорок. Времени у нас полно.
- Иваныч, а ты сам-то, куда двинешь когда доберемся?
- Да мне, Колун, много куда надо. Тебя, болезного, на обследование вон определить. Потом в штаб авиабазы документы завезти, и доложиться. Потом в четвертую школу воздушного боя зайти, с их начальством пообщаться. Ну и потом уже можно будет топать в гостиницу устраиваться. Мне ведь тут все равно дня три пробыть придется. В понедельник, наверное улечу.

[Мряв]

А я не считаю ранний "застой" сильно приличнее позднего.

Так называемый "ранний застой" сравнивается с "перестройкой", а не с "поздним застоем".
А вот отличия кардинальные, между прочим.

Например при Сталине, пару раз положишь кнопку под зад соседу и все... поимеешь серьезные неприятности. А уже через десять лет можно было избивать своих однокласников и кроме комнаты милиции ничем это не грозило.